355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Мерил Сойер » Поцелуй смерти (ЛП) » Текст книги (страница 5)
Поцелуй смерти (ЛП)
  • Текст добавлен: 29 сентября 2016, 04:50

Текст книги "Поцелуй смерти (ЛП)"


Автор книги: Мерил Сойер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

Обстановка была современной, не лишенной лоска, с мебелью из сверкающей стали и с кожаной обивкой цвета на несколько тонов темнее, чем стены. В общем, мужской обстановкой, но с некоторым налетом мягкости, чтобы в ней себя удобно чувствовала и женщина. Ведь он рассчитывал, что они с Холли будут когда–нибудь жить здесь вместе, когда поженятся. Позже, когда у них появятся дети, он предполагал купить дом в пригороде. Их детям нужно место для игр. К тому времени «Хайтек» будет процветать еще больше, дела будут идти еще более стабильно и успешно, чем ныне, и он сможет предложить Холли любое место по ее выбору.

– Ты объяснил Адаму, что связываться с корпоративной безопасностью слишком накладно? – спросила Холли.

– Ага. Мы об этом говорили.

Их беседа за ланчем проходила натянуто. Тайлер не был уверен: то ли смена им направления деятельности компании сыграла роль в этой напряженности, то ли дело было в самом Адаме.

– Адам собирается лично устроить проверку и посмотреть, во что это выльется.

– Тогда он поймет, как ты в свое время, что «Хайтек» гораздо выгоднее работать с частной охраной.

– Вероятно, – согласился Тайлер, хотя в душе полного убеждения не царило. – У Адама заскок на почве смерти дяди.

– Не думала, что они были так близки.

Адам, скорее всего, говорил ей, решил Тайлер, почувствовав напряжение в загривке.

– Они и в самом деле не были близки, но…

– Адам чувствует ответственность. Такой уж он человек.

– Наверное.

Как и всякой женщине, Холли была свойственна проницательность по части эмоций. Адам, наверно, порвал с ней отношения на случай, если его убьют в Ираке. Должно быть, Холли это поняла. Когда Тайлер встретился сегодня с Адамом, то завуалировал свои отношения с Холли. Полтора года назад он писал Адаму, что видится с ней. И хотя потом посылал письма каждую неделю, больше не упоминал об этом. Может, напрасно он не дал знать Адаму, как много Холли значит для него, Тайлера. Он все думал, станет ли его партнер с ней общаться.

Завибрировал сотовый на поясе, и пришлось остановиться. В такой час мог звонить только начальник их службы охраны.

– Да?

– Это Буч. У нас одна неявка на «Оушен–Хейтс», а дублер не отвечает на звонок.

– Черт!

«Оушен–Хейтс» был дорогим жилым комплексом и одним из самых прибыльных объектов. Их комитет настаивал на круглосуточном дежурстве на воротах. После полуночи жители могли бы использовать дистанционное управление, чтобы открыть ворота, как делают большинство сообществ жильцов, но нет, в «Оушен–Хейтс» требовался именно «представитель на воротах» на всю ночь напролет.

На ночные дежурства среди недели легко было нанять студентов колледжа, потому что ночью спокойно, и они учились в это время, но стоило прийти выходным, как они дружно «заболевали». А найти замену всегда проблема, людей не хватало. Если кто–нибудь не появится, хлопот не оберешься.

– Я сам заступлю, – вынужден был сказать Тайлер Бучу. Захлопнул телефон и повернулся к Холли: – Мне нужно идти, милая. Один охранник не явился, а мы не можем оставить неприкрытыми ворота на «Оушен–Хейтс».

– А ты не можешь нанять побольше парней на замену?

Говорила она немного раздраженно. Он не мог ее упрекнуть. Уже третью субботу он оставляет ее одну.

– Трудно найти людей, готовых все выходные сидеть в запасе, не зная, вызовут ли их на дежурство.

– Что, если ты заплатишь им за ожидание?

Иногда Холли была чересчур проницательна. Чтобы увеличить прибыль, Тайлер держал в запасе парней, но платил им, когда они работали.

– Мне придется это сделать или угодить в список компаний низкого уровня.

– Как так?

– Найму парней, которым трудно пройти проверку. – Если человек подвергался аресту даже за такое незначительное преступление, как кража собаки или вождение в нетрезвом виде, он мог не пройти проверку. Сообщества жильцов весьма подозрительно относятся к любому виду правонарушений, зафиксированных в полиции. – Подожди меня дома, пока я освобожусь.

Холли покачала головой:

– Поеду к себе домой. Завтра у меня начинается большая распродажа в бутике.

– Ладно. – В любом случае, он устанет как собака. До семи точно дела не уладить. Ему нужно перекантоваться несколько часов, потом поехать в офис. – Завтра позвоню тебе, узнаю, как там твоя торговля.

Она молчала, пока он провожал ее до «фольксвагена». Иной раз трудно было догадаться, о чем думает Холли. Она не откровенничала с ним, как прежние подружки. Легкая дымка таинственности придавала ей очарования.

Холли уехала, а Тайлер задумавшись постоял несколько секунд. Он не делал ей предложения, но они обсуждали будущее так, словно собирались провести его вместе. Сейчас у Тайлера возникло смутное чувство, что он так мало знает о настоящих планах Холли.

Он поехал к «Оушен–Хейтс» и позвонил по дороге Бучу. Буч был мощным, как бык, ирландцем, который мигом бы нарастил живот борца сумо, не проводи он дни напролет в гимнастическом зале.

– Достало меня это дерьмо, – заявил Тайлер Бучу.

– Понимаю тебя, мужик.

– Знаешь каких–нибудь парней, у которых проверка биографии покажет небольшие грешки в прошлом, но парней, вполне годящихся для работы на подмену? Я буду платить им за ожидание.

Буч пообещал поспрашивать в гимнастическом зале. Тайлер отключился и свернул к огромным кованым воротам на въезде в «Оушен–Хейтс». За будкой охраны, которая могла бы приютить несколько семей из стран третьего мира, находились новенькие особняки в тосканском стиле, построенные на участках размером с коктейльную салфетку. Дежурный охранник был вне себя, поскольку задержался на час дольше после своей смены.

Тайлер устроился на посту, задрал ноги и пожалел, что не прихватил какой–нибудь журнальчик. Нет ничего скучнее ночной смены. Зазвонил сотовый.

– Что за черт, – выругался вслух Тайлер. Уже почти три часа ночи. Он проверил номер. Твою мать! Звонил отец.

Куинтен Фоли когда–то служил офицером военно–морского флота. До отставки отца они ездили по всему миру. Отец пробовал уговорить Тайлера завербоваться во флот, но сын поступил на службу в полицию. И стал для отца сплошным разочарованием. Сам Фоли никогда о том не упоминал, но Тайлер не мог избавиться от этого ощущения.

Несколько месяцев он не разговаривал со стариком. Звонок среди ночи – недобрый знак. Отец устраивал проверки только несколько раз в году и никогда не звонил посреди ночи. Когда Тайлер учился в старших классах, мать покончила жизнь самоубийством. Кроме каких–то дальних родственников где–то в Новой Англии у него больше никого не было.

Тайлер постарался выдержать радостный тон:

– Ты вернулся в город.

– Нет, я на «Гольфстриме», лечу.

Отец работал консультантом для поставщиков оружия и помогал странам поменьше решить, что покупать, затем отсылал эти закупки. Часто снабжал наемников новейшим оружием. Его клиенты были непомерно богаты, чтобы позволить себе его услуги. Отец не преминул каждый раз дать знать Тайлеру, где в данный момент находится: в лимузине или на дорогом частном самолете. Это был просто иной способ напомнить Тайлеру, что он не ровня собственному отцу.

– Я тебя разбудил?

– Нет. Мы с Холли поздно вернулись из клуба.

Ни за что он не признается отцу, что как идиот сидит в охранной будке.

– Встретимся за завтраком в восемь в «Аутпосте».

Это была не просьба. А приказ явиться в модный ресторан, где ушедшие в отставку морские офицеры частенько собирались по дороге на игру в гольф.

– Что–то случилось?

– Нужно кое–что обсудить.

Тайлер знал, что больше он из отца ничего не вытянет, пока не встретится с ним лицом к лицу. Долгие годы службы в военно–морской разведке сделали из отца долбаного параноика, который не признавал разговоры по сотовому. Тайлер всерьез сомневался, что какие–нибудь шпионы регистрируют звонки отца, но старик всегда вел себя так, словно каждое слово или движение под пристальным наблюдением «иностранных агентов».

Тайлер прервал связь и уставился в темноту. Куинтен Фоли редко интересовался его мнением. Уж не захотел ли он поговорить о завещании? Старику было уже далеко за пятьдесят, самое время обсудить свое будущее с единственным сыном.

Тайлер уговорил охранника утренней смены заступить на час раньше, чтобы самому успеть заскочить домой, принять душ, побриться до встречи с отцом. Сейчас, когда Тайлер позволил себе купить квартиру, старик стал относиться к сыну с бoльшим уважением.

Отец, наверно, хотел обсудить свои желания, дескать, здоровье пошатнулось, заодно и финансы. Тайлер не мог сдержать улыбку. Куинтен Фоли казался бессмертным, но, конечно же, таковым не был. Насколько богат его отец, Тайлер даже понятия не имел. Да и неважно. Он достаточно настрадался, чтобы заслужить каждый пенни, который унаследует.

Тайлер въехал на стоянку у ресторана на Шелтер–Айленд. Как обычно, здесь выстроились в несколько рядов самые последние модели американских машин. Покупать все американское являлось негласным правилом для морских офицеров поколения отца. Тайлер припарковал свой Бумер рядом с отцовским «хаммером» – не моделей Х2 или Х3, а оригинальным армейским «хаммером».

«Аутпост» представлял собой попытку какого–то декоратора изобразить охотничий домик. На бревенчатых стенах у входа прикрепили звериные шкуры, где хостесса, обряженная в сафари, встречала и усаживала посетителей. Во всю стену огромного зала установили камин из булыжников, который подпирали шестиметровые бревна. С противоположной стороны застекленная стена выходила на залив. В лучах яркого утреннего солнца в отдалении сверкала авиабаза ВМС на Колорадо–Айленд.

Великолепная точка обзора для ветеранов, чтобы за едой понаблюдать за эшелоном «морских котиков». Отец уже сидел на почетном месте в кабинке у окна.

– Как твой вояж? – садясь напротив отца, спросил Тайлер.

– Все как всегда.

Высокий и подтянутый Куинтен Фоли сохранял военную выправку, которую невозможно не заметить даже под одеждой гольфиста. Квадратная челюсть говорила всему свету, что он привык, чтобы его приказы исполнялись. Серо–голубые глаза могли сравнять с землей человека с пятидесяти шагов. Пышная темная шевелюра поседела, что только придавало ему более внушительный вид отставного командира.

– Заказал тебе уэвос ранчерос. Знаю, как ты их любишь. (Жареные яйца, которые подаются с теплой кукурузной лепешкой и острым томатным соусом – Прим.пер.)

Тайлер даже не улыбнулся. Он любил яйца по–бенедиктински, пока Холли его не перевоспитала. И уж точно никогда не испытывал любви к уэвос ранчерос.

– Мне нужно выйти на заданный курс в восемь тридцать, – улыбнулся отец. – Надеюсь, все эти путешествия не испортили мой гандикап.

Тайлер кивнул, словно ему было до этого какое–то дело.

– Пока я был в отъезде, то слышал, что умер Кэлвин Хантер.

Дядя Адама и его отец оба служили во флоте. Кэлвин был капитаном ядерной субмарины до того, как перейти в сверхсекретную морскую разведку на суше. Мужчины встречались за партией в гольф, когда обоим случалось оказаться в Сан–Диего в одно и то же время.

– Умер от сердечного приступа.

– Жаль. Хотелось бы присутствовать на похоронах, но я в то время вел торговые дела с клиентом в Зимбабве.

– Адам тоже не смог приехать, – прокомментировал Тайлер, пока официантка наливала ему в чашку кофе. – Он только что вернулся. Дядя оставил ему все, включая гору долгов.

Холодные голубые глаза отца сузились:

– У Кэлвина не было каких–то серьезных долгов. Он зарабатывал много.

– На выставках собак?

Секундная пауза.

– Нет, на недвижимости.

Тайлер чуть подумал:

– Возможно. Они сейчас прочесывают поместье. Адам мало что знает. Они с дядей не были в близких отношениях. На самом деле парень просто обалдел, что родственник оставил все ему.

– Все?

У отца сделался ошеломленный вид. Тайлер единственный раз видел у него такое выражение, когда отец пришел домой и обнаружил полицейских и мертвую жену. Тайлер тихо сидел в уголке с капелланом, но отец не видел сына.

Появилась официантка с уэвос ранчерос для Тайлера, а перед отцом поставила омлет с помидорами вместо картофеля. Рядом примостился одинокий тост. Старик не намазал его маслом.

– Интересно, сделаешь ли ты кое–что для меня?

– Конечно.

Тайлер помешал вилкой вязкую массу и приготовился услышать «если я заболею».

– В прошлом году я был в Стамбуле и наткнулся на Кэлвина. У меня полетел лэптоп. Ненадежная фиговина. Я сохранил кое–какую информацию на машине Кэлвина. Сейчас, когда он умер, мне нужно извлечь этот файл. Можешь попросить Адама разрешение посетить офис Кэлвина? Я бы ему и сам позвонил, но мы с ним виделись только раз.

Тайлер прекрасно запомнил тот день. Они вместе окончили академию. Отец Адама тоже присутствовал. Видно было невооруженным глазом, что он очень гордится сыном. Он пришел вместе с дядей Адама, Кэлвином, тот тоже был горд за племянника. Куинтен же Фоли нехотя поприсутствовал и ушел до того, как группа отправилась праздновать в ближайший мексиканский ресторанчик.

– Не нужно обращаться к Адаму, – заявил Тайлер, еще помня вчерашний разговор с Адамом за ланчем. – Прямо после смерти Кэлвина Хантера в доме побывали грабители. Забрали только компьютер и несколько дисков.

– Ты лжешь.

Тайлер отложил вилку, откуда–то изнутри поднялся гнев. Отец много раз обижал его, но еще никогда не обвинял во лжи.

– С какой стати мне лгать про ограбление? – резко бросил он.

Куинтен Фоли вздрогнул, не ожидая такой вспышки от Тайлера. Тот никогда не повышал голоса на отца.

– Прости, сын. Мне просто трудно поверить…

– Как бывший офицер полиции, могу сказать, что грабежи после смерти – очень распространенное явление, особенно если в газете помещают дату похорон. Преступники знают, что все будут на кладбище, а дом пустует.

– Понял, – согласился отец озабоченным тоном.

– Эти воры не тронули явно ценный антиквариат и другие вещи. А значит, им нужен был хлам, за который можно быстро выручить деньги на наркотики. Новенький комп можно в секунду продать на улице.

С лица отца сбежали все краски.

– Н–неужели? – заикаясь, произнес он.

– Ей–богу.

Тайлер мог бы добавить «чтоб мне сдохнуть», но не позволил себе такого удовольствия. До прошлой ночи он и не думал о смерти отца. Но однажды, в не очень далеком будущем, тот скончается. Тогда–то, как и Адам, Тайлер унаследует кучу денег.

*Гольфстрим аэроспейс Корпорейшн – американская авиастроительная (аэрокосмическая) корпорация.

** Уэвос ранчерос – это жареные яйца, которые подаются с теплой кукурузной лепешкой и острым томатным соусом.

Глава 8

Вместе с Лекси Уитни вошла в галерею «Рависан», принадлежавшую Триш Боурейтер. Новая знакомая пригласила заглянуть после утренней круговерти на чашечку кофе, когда этим утром Уитни зашла забрать Бренди на прогулку. Триш хотела поговорить, и не составляло труда догадаться, что было у нее на уме.

Райан Фордем.

Прошлым вечером от него ничего не было слышно. Уитни почти ожидала еще один звонок, но Райан не позвонил. Пока она уходила по делам, курьер доставил экспресс–почтой конверт. В нем лежали документы, подпись на которых Райан так жаждал увидеть. Никакого сопроводительного письма. Уитни просмотрела бумаги; оказалось, что это всего лишь более длинная и изобилующая юридическими терминами версия первоначального документа, который она подписала после судебного заседания, но теперь не могла найти. Наверное, все еще пылится в какой–нибудь нераспакованной коробке.

– Привет! – прикрывая рукой телефонную трубку, поздоровалась Триш и указала на черный лакированный сундучок, должно быть, дорогой предмет китайского антиквариата. На нем стояли фарфоровые чашки и экспресс–кофеварка. Рядом находились сливки, сахар и искусственный подсластитель.

Уитни спустила Лекси с поводка. Та подскочила к Бренди, восседавшему на шелковой подушке бронзового цвета. Это собачье лежбище прекрасно сочеталось с продуманной элегантностью и изысканностью галереи. Уитни налила себе чашку кофе и добавила немного молока.

Галерея представляла собой коммерческую версию дома Триш. Уитни стало любопытно, не один ли архитектор проектировал оба здания? На матово–белых стенах висели огромные полотна в стиле абстракционизма. Одно из них привлекло ее внимание. При виде картины дрожь пробрала Уитни, но она ничего не могла с собой поделать: ее тянуло посмотреть все ближе и ближе.

– Будоражит, не правда ли? – спросила Триш.

Уитни по привычке улыбнулась. Гигантская картина маслом завораживала и была по меньшей мере в два раза больше стены ее маленького коттеджа. Полотно испещряли красные и ядовито–зеленые полосы. Огромный кобальтовый синий глаз, расположенный сбоку, казалось, следил за каждым движением Уитни.

– Кто художник?

– Владимир. У него длинная непроизносимая русская фамилия, поэтому он известен только по имени. Один из самых успешных художников в этом направлении.

От огромного глаза Уитни бросало в дрожь, но она ничего по этому поводу не высказала. Сегодня утром, когда она загружала собак во внедорожник, ненароком взглянула на окна второго этажа особняка. На секунду ей показалось, что шторы колыхнулись. И вот теперь она представляла Адама Хантера, как будто его пронзительные голубые глаза стали одним оком, уставившимся на нее через крохотный зазор между шторами. Точно так же как преследующий глаз на картине.

– Вы еще хоть на ногах держитесь? – сказала Триш. – Сколько собак вы сегодня выгуляли?

– Одиннадцать. Но трех надо было лишь ненадолго вывести на улицу, а затем я передала их грумерам (Грумер – специалист по уходу за собаками и кошками. – Прим.пер).

По белому мраморному полу Уитни проследовала за Триш в уголок для отдыха, где стояли черный кожаный диван и два кресла, в одно из которых и опустилась, стараясь не пролить кофе.

Триш села на диван и скрестила длинные ноги:

– Что–нибудь слышно от бывшего мужа?

Уитни покачала головой:

– Нет, но он прислал документы. Не вижу причин не подписывать…

– Пусть их сначала просмотрит юрист.

– Конечно.

Уитни и сама планировала обратиться к адвокату, но поведение Триш выглядело немного властным.

– Миранда как раз вышла замуж за адвоката. Думаю, его фирма может проверить мои бумаги и…

Она осеклась, прежде чем проговорилась, что собиралась попросить, чтобы счет за услуги ей прислали попозже. Триш, должно быть, догадалась, что у нее мало денег, но гордость не давала Уитни признаться, насколько плачевно ее материальное положение.

Триш опустила чашку с кофе на пластиковый журнальный столик в форме куба, стоявший рядом с диваном:

– Миранда вышла замуж за местного адвоката?

Уитни немного заколебалась, вспомнив, что этот известный адвокат не хотел, чтобы его клиенты узнали про медовый месяц.

– Это большой секрет.

Триш наморщила лоб. Уитни не видела ни одной причины, мешавшей все рассказать знакомой. Все равно Миранда скоро вернется и даст пышный прием. И тогда весь город узнает о ее браке.

– Миранда замужем за Бродериком Бэбкоком.

Триш так усиленно заморгала, словно ей в глаз попала соринка:

– Вы шутите?

Уитни заерзала на месте, ей было неловко обсуждать дела Миранды. Если двоюродная сестра захотела бы все рассказать Триш, то в ее распоряжении было достаточно возможностей сделать это. Не следовало раскрывать секрет, но что–то подталкивало Уитни довериться Триш.

– Обещайте мне, что никому не расскажете. Рик не хочет, чтобы его клиенты узнали, почему его нет в городе.

– Я ничего не расскажу.

Уитни ждала, что Триш продолжит, но та смотрела на нее, словно она рисунок с детскими каракульками, внезапно появившийся на стене ее галереи.

Наконец, Триш произнесла:

– Я хотела поговорить о вашем бывшем муже. Вы подавали заявление в полицию?

– Нет. Не думаю, что это необходимо. Уверена, как только я подпишу бумаги, то никогда больше о нем не услышу.

– Хорошо. Я все хорошенько обдумала и немного полазила в сети. Знаете, чтобы все проверить.

Уитни кивнула, но не могла понять, почему эта женщина испытывает такой интерес к ее делам. Уж не потрепала ли Триш жизнь?

– Когда я посоветовала вам подать на запретительный ордер… – конец предложения повис в тягостном молчании. – В общем, я вернулась в прошлое, во времена, когда жила в Нью–Йорке. Вспоминала собственные беды.

Триш встала, рассеянно разгладила складки на бежевых льняных брюках, прошла по галерее и посмотрела в окно на проезжавшие мимо машины. Уитни молча корила себя за любопытство. Ее догадка оказалась верна. Новая знакомая волнуется о ее судьбе, потому что пережила нечто подобное.

Двухсекундное молчание.

– Мой муж жестоко со мной обращался, – повернувшись, призналась Триш.

– Мне жаль. – Избитая фраза вырвалась прежде, чем Уитни успела придумать что–нибудь получше. – Что именно произошло?

Триш вернулась на свое место, и на мгновение Уитни подумала, что она ничего не ответит. Когда та заговорила, каждое последующее слово звучало все слабее и слабее. Конец фразы она почти прошептала.

– Примерно через год после нашей свадьбы Картер ударил меня во время ссоры. Конечно же, он сразу раскаялся. Он постоянно извинялся и клялся, что любит меня больше жизни.

Уитни слышала подобные истории в интервью по телевизору, но это совершенно другое дело. Она лично знала жертву и не могла не задуматься о Райане. Их отношения совершенно другие. Теперь она вспомнила, как Райан оскорбил ее в конце второго года супружеской жизни. До вчерашнего дня он никогда не поднимал на нее руку. Ему это и не нужно, бывший муж умеет причинить ей боль одними только язвительными замечаниями.

– Прошло несколько месяцев, и вновь ссора. На этот раз Картер впечатал меня в стену. В результате – четыре сломанных ребра и синяк во всю спину.

– Боже мой! И что вы сделали?

– Ушла от него. – Затуманенные/Печальные глаза Триш повлажнели. – Я хотела вернуться домой к родителям, но гордость не позволила. Понимаете, они не хотели нашего с Картером брака, но я настояла на своем.

Уитни всем сердцем желала, чтобы ее мама осталась в живых. Ей хотелось узнать, как та отнеслась бы к ее разводу, но мама умерла. В этом мире у Уитни осталась лишь одна Миранда.

И снова ей захотелось, чтобы двоюродная сестра оказалась здесь. Теперь они могут поговорить, как взрослые люди. Когда они еще учились в школе, то вот так обсуждать дела просто не были способны. В то время они были слишком разными. Или им только так казалось. Теперь Уитни спрашивала себя, не являлось ли тогда безрассудное поведение Миранды всего лишь способом пережить неожиданную кончину родителей.

– Вот тогда он начал меня преследовать.

Уитни удивил последовавший за этим короткий, грустный смешок.

– Разумеется, Картер не считал это преследованием. Он продолжал настаивать, что всего лишь проведывает меня.

Уитни не могла представить, что Райан будет ее “проведывать”. В его жизни появилась другая женщина. С чего бы ему беспокоиться о бывшей жене?

– Картер отпугнул нескольких ухажеров и заставил меня уволиться с работы в галерее. Вот тогда я наконец обратилась в полицию. – Триш кисло добавила: – Они даже заявление приняли с большой неохотой.

– Какой ужас!

– В то время люди не воспринимали мужей–преследователей как потенциальную опасность.

Триш на минуту замолчала, лишь шум автомобильного движения на Проспект–стрит нарушал безмолвие.

– Шли недели, Картер не давал о себе знать. Я подумала, в полиции его предупредили о заявлении, и это заставило бывшего мужа держаться от меня подальше. Как же! Он все еще шпионил за мной, просто стал хитрее. Я не видела его, пока один знакомый не подвез меня домой с работы и не проводил до самого крыльца. И тут Картер выскочил из кустов и избил парня бейсбольной битой до потери сознания.

Уитни содрогнулась, представив растянувшегося на холодном бетоне окровавленного, избитого человека.

– Затем Картер набросился на меня, но сосед услышал шум и вызвал полицию – это меня и спасло. У меня оказались сломаны челюсть и рука.

– Боже мой. А что стало с вашим другом?

– Он выжил, но ему пришлось провести несколько месяцев в больнице и вытерпеть три пластические операции. – Триш измученно вздохнула и глубже села в кресло: – Мой отец отправил ему денег, чтобы оплатить счета.

– Вы вернулись к родителям?

– Разумеется, а вы бы как поступили? Тогда я просто хотела удрать от Картера, пока он меня не убил.

На минуту Уитни вспомнила тот вечер, когда побросала свои вещи в джип и уехала из дома, на покупке которого когда–то настоял Райан. Днем ранее она получила документы о разводе и поняла, что надежды спасти брак больше нет. Они с Лекси провели ночь в дешевом мотеле. Как было бы прекрасно забыть о гордости и вернуться к любящим родителям. Вместо этого она нашла работу на дому по объявлению в газете.

– По крайней мере, вы улизнули от него.

Триш откинула голову на спинку дивана и уставилась на вентилятор из нержавеющей стали. Он тихо вращался над ее головой и едва разгонял воздух в галерее.

– Картер поехал за мной в Майами.

– В–вы шутите, – запинаясь, пробормотала Уитни. – Разве его не посадили за нападение?

– Мой знакомый не смог его опознать. Первый удар битой пришелся по спине. Парень попросту не увидел нападавшего, не увидел его и сосед, вызвавший полицию. Картер убежал, услышав вой сирен. Мое слово против его. Прокурор был мужчиной. Он поверил в историю Картера, что я отвергнутая жена, решившая обвинить мужа в нападении. Даже мое предыдущее заявление в полицию никого не убедило.

– Поверить не могу. Какой ужас.

Триш посмотрела Уитни прямо в глаза:

– Примерно через месяц после возвращения я вышла из дома родителей в Корал–Гейблз (пригород Майами – Прим.пер.). Картер заявился и туда, стоял на улице и смотрел на наш дом.

– Уверена, вы испугались.

– Конечно. Я никак не могла себя защитить. Челюсть крепко зафиксирована проволокой, рука в гипсе.

Казалось, эти воспоминания давят на Триш, душат ее.

– Кроме того, я была потрясена: чтобы преследовать меня, Картер покинул юридическую фирму, в которой упорно работал ради партнерства. Поступок совершенно бессмысленный, и я поняла, что Картер просто сошел с ума. Я рассказала все отцу, и он наконец–то убедил полицию выдать запретительный ордер.

– Это правда помогло?

– Отец не стал рисковать. На время оформления развода он отправил меня в Италию.

Триш остановилась, но Уитни чувствовала, что у этой истории было продолжение, поэтому встала, подошла к дивану, села рядом с Триш и посмотрела в ее глаза:

– Это ведь был еще не конец?

– Нет. Я вернулась домой и узнала, что Картер переехал в Майами и нашел работу в другой юридической фирме, – тихо и измученно ответила Триш. – Шесть месяцев он не предпринимал попыток связаться со мной. Я подумала: «Ладно, пусть живет здесь. Это большой город. Забудь его. Жизнь продолжается». Однажды вечером, когда родителей не оказалось дома, я вышла в гостиную и увидела Картера, направлявшего на меня пистолет. Он сказал, что если я ему не достанусь, то не достанусь никому.

Уитни положила руку на дрожащее колено Триш и слегка его сжала:

– Что вы сделали?

На щеках Триш выступили алые пятна.

– Ничего. Я замерла. Единственной моей мыслью было, что я одна в огромном доме с маньяком. Я правда считала, что мне не жить.

– И что произошло?

Триш дважды щелкнула пальцами, и Бренди подбежал к хозяйке. Та провела длинными ногтями по мягкой шерсти на ушах пса.

– В комнату ворвался папин боксер. Он зарычал и залаял, как сумасшедший. Картер растерялся, и я успела выскочить из дома.

– Словно какой–то бесконечный кошмар.

Триш кивнула:

– Совершенно верно. К приезду полиции Картера уже и след простыл. Во время допроса выяснилось, у него есть алиби.

– Не может быть.

– Он нашел парня, который готов был поклясться, что они весь вечер играли в Техасский холдем (разновидность покера – Прим.пер.).

– И как вы поступили?

– Я уехала. С помощью отца изменила имя и начала здесь новую жизнь.

В галерее повисло напряженное молчание. Триш перестала гладить Бренди, и пес сел у ног хозяйки.

– Это сработало. Картер вновь женился и больше меня не беспокоил.

– Ты никогда больше не выходила замуж?

– Нет. Зачем снова через это проходить? Я счастливая, успешная женщина. Если мне нужен кавалер, вокруг полно доступных мужчин.

Тот человек погубил жизнь Триш, почти сломал психику и лишил веры в людей. Как грустно. Она страдала и продолжает страдать. Уитни подумала, есть ли способ помочь?

– Не собиралась так все выкладывать о себе, – Триш замолчала, в ее глазах читалась грусть. – Я редко обсуждаю свое прошлое, поэтому, пожалуйста, сохрани мою историю в тайне.

– Конечно, – тут же заверила ее Уитни.

– Я рассказала это только для того, чтобы вы осознали: я понимаю, через что вы проходите.

Уитни хотела возразить, что ее ситуация совсем не похожа на случай Триш, но эта женщина поделилась с ней настолько личными вещами, что гостья не хотела обесценить эти секреты.

– Я оставила прошлое позади, пока не появились вы, Уитни. Я сразу почувствовала, чтобы должна помочь, но, боюсь, я, наверное, дала плохой совет.

– Что вы имеете в виду?

– Иногда запретительный судебный приказ превращается в смертный приговор. Слышали о том, что женщин убивали их мужья или парни после того, как эти несчастные получили запретительный судебный приказ?

– Я видела много подобных сюжетов по телевизору. Единственное не могу понять, почему…

– Они говорят, то есть психиатры говорят, что когда мужчина понимает, что потерял власть над женщиной, то слетает с катушек. Запретительный приказ имеет большую силу. Мой развод показал Картеру, что у него больше нет надо мной власти, и он не смог с этим смириться.

– Вот значит как.

До вчерашнего инцидента Уитни редко думала о насилии в семье. Она все еще не верила, что Райан может прибегнуть к физической силе.

Триш наклонилась ближе:

– Обращайтесь в полицию, только когда сломаны кости или остались синяки. Их можно сфотографировать. Тогда…

– Уверена, Райан никогда…

– Никогда не говорите никогда. Это самое худшее, что может случиться. Вот что вы сделаете. Будете вести журнал. – Триш встала и подошла к столику. Из второго ящика она достала кожаную папку размером с книжку в мягкой обложке и передала ее Уитни. – Отмечайте время, дату и место каждой встречи. Если будет свидетель, как вчера, запишите его полное имя, адрес и другую контактную информацию.

Уитни подумала об Адаме Хантере. Сколь многое из ссоры он увидел и услышал? Поможет ли в случае необходимости? Нельзя отрицать, ее тянуло к Адаму, но после рассказа Триш не стоит забывать, что в ночь их первой встречи Адам прибегнул к физической силе.

Глава 9

Адам отдыхал в темной гостиной дядиного особняка, задрав ноги на кожаную оттоманку, которой с виду никогда не пользовались. Сейчас ему пришло в голову, что и весь дом казался скорее выставочным образцом, чем местом, в котором кто–то жил. Единственная комната, имевшая жилой вид, – кабинет дяди.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю