Текст книги "Тайна "Фламинго""

Автор книги: Мэри Кайе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

ГЛАВА VI

В просторной, красиво обставленной гостиной собралось четверо: Эм, Грег Гилберт, Дру Стрэттон и Иден.

Когда вошла Виктория, Иден стоял лицом к окну и разговаривал с Дру. Он повернулся, услышав звук открываемой двери, и замолчал на половине фразы, увидев Викторию.

На мгновение воцарилась тишина. Первым ее нарушил Иден. Его голос был таким же, как и шесть лет назад, когда он заговорил с девушкой в розовом платье, державшей охапку роз:

– Вики…

Виктория закрыла за собой дверь и непринужденно отозвалась:

– Привет, Иден. Надеюсь, я не заставила вас ждать, тетя Эм.

Обед прошел в напряженной атмосфере, часто возникала странная тишина, потом вновь заводили беседу, чтобы только не молчать. Ни о похоронах, ни о событиях последних трех дней не упоминали. Лишь когда выпили кофе и Захария убрал пустые чашки со стола, Гилберт наконец перешел к делу:

– Я прошу прощения, но, учитывая некоторые возникшие обстоятельства, к сожалению, должен задать вам несколько вопросов.

– Я думал, что уже допросили всех африканцев, – с горечью заметил Иден. – Что еще вы надеетесь услышать от них?

– Не многое, – признался Грег – Но в данный момент меня интересуют не они. Я хочу уточнить кое-что насчет прошлого вторника. Например, что ты делал?

– Я? – красивое лицо Идена побелело от злости, и он яростно проговорил: – Не хочешь ли ты сказать, что я убил собственную жену? Если ты действительно…

– Не будь смешным, Иден! – Голос Эм зазвучал резко и повелительно – Он ничего такого не думает! Мы все знаем, что ты переживаешь. Но, думаю, Грег вынужден задавать подобные вопросы, так что давайте побыстрее закончим эту процедуру и не будем выходить из себя.

Грег миролюбиво заметил:

– Никто тебя ни в чем не обвиняет. Но если мы узнаем, кто чем занимался в тот день, это поможет прояснить некоторые детали. Начнем с тебя.

Лицо Идена обрело нормальный цвет, он сунул руки в карманы и отвернулся к окну, слепо уставившись в залитый солнцем сад.

– Ты же знаешь, где я был и что делал в тот день. Я уже говорил тебе об этом.

– В целом да. Но не в деталях – Гилберт повернулся к Стрэттону. – Собираешься куда-то, Дру?

– Да, – вставая, ответил Стрэттон. – Вряд ли необходимо мое присутствие здесь. Увидимся, Эм. Спасибо за обед.

– Сядь, пожалуйста. Я собирался заехать к тебе позже, но если я сейчас могу с тобой поговорить, то мне не надо будет трястись десять миль до твоего дома. Вы тоже садитесь, мисс Кэрил.

Послышался надменный голос Эм:

– Тебе не о чем спрашивать мою племянницу! Ее даже не было здесь, и она ничего не знает об этом деле.

– Есть по крайней мере один вопрос, на который она может ответить, – спокойно возразил Грег. – Поэтому мне бы хотелось, чтобы она осталась, – Он вновь обратился к Идену: – Ты ездил в Найроби, так?

– Да, поговорить с Джимми Друсом о «лендровере», который он собирается продавать. Мы обедали у Мутайга. Можешь спросить его, он подтвердит.

– Мы уже проверили. Уезжал ты из дома около десяти часов. Ты случайно не помнишь, все ли диванные подушки находились на месте на веранде?

– Конечно, не помню. Я даже не знаю, сколько их вообще.

– Думаю, четыре. И все они очень ярких расцветок, – сказал Грег.

– Все равно, я бы не заметил, три там подушки или даже шесть. Такие мелочи обычно никто не замечает.

– Но только не Захария, – задумался Гилберт. – Он должен это знать, но утверждает, что тоже не помнит.

– Он стареет, – тихо заметила Эмили.

– Да. Но все равно, думаю, он замечает такие подробности. Это часть его работы. И эти яркие расцветки бросаются в глаза. Поэтому, видимо, все подушки были на месте. Он бы заметил, если бы одной не хватало. Снова заговорила Эмили:

– Итак, ты думаешь, что кто-то взял подушку с веранды днем, причем маловероятно, что это был бродячий террорист из тех, которые скрываются в лесах?

– А ты? – спросил, в свою очередь, Гилберт.

– Я тоже. – Она царственно сидела в большом кресле у рояля, но сейчас вдруг на глазах сникла, уменьшилась и превратилась из энергичной, властной личности в усталую, озабоченную старушку – Конечно, ты прав. Это кто-то из домашних.

– Или кто-то, кто может открыто входить в дом, – добавил Гилберт. – Скорее всего, подушку взяли по какой-то неважной, незначительной причине. Настолько незначительной, что бравший ее совершенно об этом забыл. Поэтому, если мы узнаем, кто где находился в течение всего дня, мы поможем освежить память. Что ты делал после обеда, Иден?

Иден вздрогнул от неожиданности:

– Ходил по магазинам в городе. Забрал костюм из чистки, взял часы из мастерской, купил пару рубашек и отдал проявить фотопленку. Кажется, все.

Гилберт проверял по своей записной книжке и удовлетворенно кивал. Было ясно, что ему многое уже удалось выяснить, и он не скрывал результатов своих поисков.

– Когда и где ты пил чай?

– Я не пил чай.

– Когда ты поехал домой?

– Около семи, но я не уверен.

– Магазины закрываются в пять, по словам Джимми Друса, ты ушел из клуба около двух. Неужели ты ходил по магазинам три часа?

Иден покраснел и сердито, сказал:

– Нет, конечно. Я ездил в парк.

– В котором часу?

– Около четырех, может, чуть раньше. Но ты не сможешь это проверить, потому что я туда не доехал. Я вспомнил, что в парке полно народу, поэтому я остановился у обочины дороги и сидел в машине.

– Почему?

– Мне надо было подумать. А о чем, это не твое Дело, Грег.

Гилберт пожал плечами и вновь посмотрел в записную книжку.

– И сколько времени ты так просидел в машине? Кто-нибудь проезжал мимо?

– Нет. Я не обращал внимания на прохожих. А поехал я, когда стало темнеть. Я обещал Элис вернуться в девять или десять. Сначала я собирался пообедать в Найроби или по дороге. Но в конце концов решил поехать без обеда и поужинать дома. Я вернулся в девять и узнал… – Он не договорил и вновь уставился в окно.

Гилберт быстро произнес:

– Большое спасибо. А теперь ты, Эмили. Ты что-нибудь помнишь про подушку? Брала ли ты ее или, может, заметила, что ее не было на месте?

– Нет, – с сомнением в голосе заговорила Эмили, – Может, я ее и брала. Но, вообще-то, я этого не помню. И зачем она мне нужна? Может, ее брала Элис.

– Когда? Мы знаем, что она делала на протяжении всего дня, Утром она ездила за покупками в Найваша, днем находилась в своей комнате, пила с тобой чай на веранде, потом поехала с тобой на охоту, чтобы избежать неприятной беседы с юным Кеном Брэндоном, как я полагаю. Вернувшись с охоты, она отправилась в дом Макхемов с твоим поручением, Элис не могла в течение дня отнести подушку к холму. А ты помнишь подробно, что делала во вторник?

– Думаю, да, – нахмурилась Эмили, – Сейчас, минуточку… Я завтракала в постели и не вставала, пока Иден не уехал. Я попросила его забрать часы из ремонта, позвонить в аэропорт, чтобы проверить время прибытия Виктории, потом мы поговорили о покупке машины. Попрощавшись с Иденом, я поговорила с поваром, потом сказала Камау, что принести из овощей. Затем мы с Элис составили список покупок. Как только она уехала, я стала проверять записи о надоях. Потом Лайза пришла к Идену, но Захария сказал, что Идена нет дома. Она не хотела мне мешать и попросила передать, что просит подвезти ее в Найроби, если кто-нибудь из нас поедет в столицу, Я услышала, как залаяли собаки, и пошла посмотреть, кто пришел. Но Лайза уже была на полпути к своему дому, и я не стала ее возвращать.

– Собаки всегда лают, когда кто-то подходит к дому? – уточнил Грег.

– Если они поблизости. Но они сразу перестают лаять, если знают человека.

– Когда приходила Лайза?

– Без двадцати одиннадцать, Элис только что уехала. Потом в одиннадцать приходил по работе Джилли, пробыл минут тридцать. Ушел, когда приехали Брэндоны. Мы выпили кофе, и Гектор пошел поговорить с Камау: он собирался купить у нас корм. Я разговаривала с Мабел.

– О чем?

Вопрос прозвучал обыденно, и Эмили начала отвечать, совершенно не задумываясь о том, до чего она может договориться.

– Мабел видела машину Элис в Найваше и знала, что ее не будет дома. Она хотела поговорить со мной, потому что беспокоилась о…

Эмили внезапно замолчала, покраснела пятнами, как краснеют старики, и твердо сжала губы.

Иден безжалостно усмехнулся и договорил за нее:

– О Кене. Не беспокойся, дорогая бабуля, это не секрет. Что хотела Мабел? Чтобы ты отправила Элис в Англию, домой, или положила ей в суп мышьяк?

– Иден! – Вновь голос Эмили зазвучал резко и властно, в нем чувствовалась злость.

– Извини. Я понимаю, что в данных обстоятельствах это была глупая шутка. Но ты должна признать, что Мабел слишком носится со своим драгоценным Кеном. Элис не виновата, что мальчишка был в нее безнадежно влюблен. Видит Бог, она сделала все, что смогла, чтобы охладить его ныл. Ей было совсем не легко, ведь Кен постоянно грозил самоубийством и вел себя как плохой актер, готовящийся сыграть Гамлета. Жаль, что она мне не позволила разобраться с мальчишкой.

– Она поступила правильно, – сказала Эмили. – Она с пониманием отнеслась к его поведению, будто у ребенка корь или режутся зубы, через это проходят все дети, но у некоторых проходит легче, у других тяжелее. Он бы вскоре пережил свою любовь. Но если бы ты вмешался и прочитал ему мораль, мы бы имели кровную вражду между Брэндонами и де Брет, а никто этого не хотел. Гектор и Мабел мои хорошие друзья и хорошие соседи, – просто Кен – их ахиллесова пята.

– Кен – испорченный эгоистичный щенок, считающий себя чем-то средним между Байроном и Сердитым Молодым Человеком, – ледяным тоном произнес Иден. – Рада него ему сходить с ума, волноваться? Ему надо только попросить – и ему принесут на тарелке.

– Может быть, именно по этой причине. Он впервые почувствовал, что стал взрослым и теперь ему не все достанется так легко, как в детстве. Сейчас он просто ищет виновного, а вырастет – и поумнеет, – вздохнула Эмили.

– Вернемся к Мабел, – твердо сказал Гилберт. – Как долго пробыла она во вторник утром? Могла ли она взять подушку?

– Конечно, нет. Зачем бы ей понадобилась эта подушка? – возразила Эмили.

– Вопрос стоял не так. Вопрос в том, могла бы она взять подушку? Или она все время пробыла с тобой?

– Нет, – нехотя признала Эмили. – Все получилось так глупо. Наверное, я не слишком сочувственно отнеслась к словам Мабел, и она обиделась. Она сказала, что подождет Гектора в саду, а я вернулась в кабинет. Но если ты считаешь, что Мабел имеет отношение к убийству Элис, ты просто сошел с ума! Понятно, что она расстроилась из-за влюбленности Кена, ну и все. Не трогала она эту подушку, если только…

Она нахмурилась и замолчала, а Грег спросил:

– Что?

– Вообще-то, она могла взять подушку и сидеть на холме, ждать Гектора. Мне не приходило это в голову. Ну, вот и нашлось простое объяснение.

– Замечательно, но почему Мабел не призналась? Мы всех спрашивали про подушку на следующий день, – сказал Грег.

– Может, она забыла, – безучастно проговорила Эмили.

– Вероятно. Но мы поможем освежить ее память. Что ты делала потом, до трагедии?

– Ничего особенного. Элис вернулась около часа дня. После обеда я отдыхала. В полпятого мы пили чай на веранде. Заявился Кен, пришлось его пригласить к столу. Он заявил, что хочет поговорить с Элис. А я сказала, что разговор придется отложить, так как мы уезжаем на охоту. Я боялась, что он останется ждать нашего возвращения. Но он ушел.

– Когда вы вернулись?

– Примерно без четверти шесть. Только тогда я вспомнила просьбу Лайзы. Элис вызвалась сходить к ним и передать, что в четверг я поеду в Найроби встречать Викторию и смогу ее взять с собой. Мне не надо было отпускать Элис. Но откуда я могла знать?

Голос Эмили задрожал и смолк. Иден бросился к ней, обнял.

– Не надо, бабуля. Это не твоя вина. Тебе не в чем: винить себя,

Эмили проговорила еле слышно:

– Нет, есть. Если б я только не послала ее… Иден резко заговорил:

«Если бы», «если бы»… Зачем мучить себя? Если бы я ценился на Элис, она бы не приехала в Кению. А если бы она не приехала в Кению, ее бы не убили. Но разве это означает, что я виновен в ее смерти?

Он отошел, упал в кресло и вытянул ноги, а руки засунул глубоко в карманы. Гилберт внимательно посмотрел на него, потом обратился к Дру Стрэттону.

– А теперь ты, Дру. Я хочу услышать подробный рассказ о твоей последней встрече с миссис де Брет.

– Постараюсь вспомнить… Она была крайне расстроена по поводу приезда мисс Кэрил.

Виктория вздрогнула, будто он ее ударил, Иден покраснел, а Эмили заявила с негодованием:

– Это неправда. Ты выдумываешь. Я говорила ей, если она не хочет, то Виктория не приедет.

Дру проговорил:

– Леди Эмили, я не слишком хорошо знал вашу сноху, но достаточно хорошо, чтобы утверждать, что она не позволила бы себе из-за своих эмоций поступить против вашей воли. Думаю, что любая нормальная женщина не испытает энтузиазма при известии о том, что бывшая невеста ее мужа будет постоянно жить с ними в одном доме.

– Это правда? Вы были обручены? – спросил Гилберт Викторию.

– Я… – начала Виктория, но не сумела закончить. Иден снова вскочил на ноги, его красивое лицо исказил гнев.

– Нет, мы не были обручены. Одно время между нами была взаимная привязанность, но это совершенно никого не касается. Не думай, что тебе удастся стирать наше грязное белье на людях и втянуть Викторию в это ужасное дело. Она ни при чем!

– Дорогой Иден! Никто не собирается втягивать Викторию, – миролюбиво заметил Грег. – Но, к сожалению, личные взаимоотношения людей, причастных хотя бы косвенно к делу об убийстве, представляют интерес для следствия.

– Виктория здесь ни при чем, она не имеет отношения к этому делу.

– Только косвенное.

Эмили выпрямилась на стуле и вновь превратилась в императорскую особу, привыкшую ко всеобщему подчинению:

– Думаю, лучше сразу все выяснить, Грег. Я не глупа и не люблю ходить вокруг да около. Не будем попусту тратить время. Ты собираешься выяснить, не Иден ли или не я убили Элис… Тихо, Иден. В этом все дело?

– В действительности, если говорить обо мне – нет, – ответил Гилберт. – Потому что вы оба мои друзья и я знаю вас достаточно хорошо. Но с юридической точки зрения такая вероятность не исключена. Нелишне сразу рассмотреть ее, чтобы больше к ней не возвращаться. Лучше обсудить все версии.

– Понятно. Позволь мне заявить тебе, что я считаю твой намек наглостью, – заявила Эмили.

– Какая там наглость! Да это просто оскорбление! – взорвался Иден.

– Успокойся, Иден. Если говорить об оскорблении, значит, относиться к его словам серьезно. Предположить такую возможность можно, но я считаю ее в высшей степени невероятной, – устало заметила Эмили.

Грег посмотрел на нее и сказал с упреком в голосе:

– Нужно считать до десяти, а потом делать такие заявления, Эм. Кажется, незабвенный Шерлок Холмс говорил, что в любом деле, если исключить невозможное, пусть даже невероятное на первый взгляд, останется что-то, что и будет ответом на вопрос. Нечто в этом роде.

– Если дело обстоит так, то лучше сразу меня арестуй, Грег, – с чувством произнесла Эмили. – Конечно, я могла убить Элис. Я находилась здесь. И вообще, я была здесь одна. Иден был в Найроби, никто не приходил на Фламинго вечером. Однако уверяю тебя, я этого не делала. А теперь мы можем закончить этот неприятный допрос. Если, конечно, не осталось вопросов, которые хотел бы задать Грег.

– Еще несколько вопросов. Эти странные случаи в доме… поломка вещей. Можете вспомнить, когда все началось?

Эмили сосредоточилась и медленно ответила:

– Дай-ка вспомнить. Первой вещью была старинная китайская ваза. Мы нашли ее разбитой вдребезги, когда вернулись с обеда. И весь ковер был залит красными чернилами.

– Мы обедали у Лэнгли одиннадцатого числа, – уточнил Иден.

Грег записал в блокнот и спросил:

– Когда произошел следующий инцидент?

– Через несколько дней, – продолжила Эмили. – Кажется, была суббота, потому что по субботам я раздаю зарплату. Только я отпустила слуг, как зашел Захария и сообщил, что разбиты старинные тарелки, принадлежавшие еще моей матери.

– Значит, четырнадцатого, – сказал Грег, сверяясь по карманному календарю. – Я думаю, у вас случилось много происшествий такого рода. Есть ли какая-нибудь система?

– Нет. Потом это стало происходить каждый день, почти каждый день. Потом несколько дней все было спокойно, мы думали, все кончилось. Потом опять. И это стало действовать мне на нервы.

Грег сказал:

– Тебе следовало бы сразу обратиться в полицию.

– Теперь-то я понимаю. Но в то время… Ну, ты сам знаешь почему я не вызвала полицию, Грег. Я не потерплю, чтобы моих слуг увозили на допросы или задерживали в полиции на несколько дней по подозрению. Ведь не все же они замешаны в этом, так почему все должны страдать, если одному из них пришла в африканскую голову нездоровая мысль или он вдруг вообразил себя мстителем? Я надеялась, что все образуется. Если б я только знала…

Голос Эмили прервался, и Грег сказал:

– Когда вы решили вызвать мисс Кэрил? Перед тем, как все началось, или потом?

– Потом. Кажется, в тот день, когда разбили пластинку с записью концерта Торони. Это меня расстроило. Я обнаружила, что больше не могу, как прежде, концентрировать внимание на работе. А Элис испугалась. Я поняла, что мне необходима помощь. И я подумала о Виктории.

Грег вопросительно взглянул на Викторию, и она ответила на предполагаемый вопрос:

– Письмо от тети Эм пришло три недели назад. У меня было время только подготовиться к отъезду и сделать все необходимое.

Гилберт рассеянно кивнул и вновь обратился к леди Эмили:

– И последний вопрос. После того как отравили вашу собаку, совершались ли еще акты вандализма в доме?

– Нет, – прохрипела Эмили, и вновь резко заговорил Иден, стоя спиной к присутствующим:

– Джилли оказался прав: это был следующий этап, и нам следовало понять это. Начиналось все обыденно, а закончилось убийством Элис.

– Если закончилось – холодно заметил Грег. Иден обернулся:

– Почему ты так говоришь?

Грег пожал плечами:

– Давно установлено, что убивший один раз и не попавший в руки правосудия – убивает опять. Либо для сокрытия первого преступления, либо потому, что лишение человека жизни становится для него необходимостью, как наркотики. Это ужасает, но стимулирует. Поэтому в первые ритуальные обряды любого секретного общества обязательно включено убийство, как у мау-мау. Трудно убить лишь в первый раз. Потом с каждым разом все легче, к человеческой жизни начинаешь относиться бездушно, это может даже перерасти в мегаломанию – манию величия. Нет причин полагать, что смерть твоей жены положит конец всему этому грязному делу. Вот почему нам необходимо найти убийцу, даже если придется просеять каждого африканца – и каждого белого – через решето в нашей долине! Кстати, Эм, Брэндоны приезжали к тебе во вторник утром с шофером?

– Да, но Самуэль работает у них двадцать лет. Он бы никогда…

Он не дал ей договорить.

– Почему же никто из вас, несмотря на все пережитое, не верит, что преданный слуга одновременно может быть и кем-то другим, давшим клятву избавить страну от всех белых? – с горечью спросил Гилберт.

Он захлопнул записную книжку, сунул ее в карман и встал, вздыхая.

– Вот пока и все. Но боюсь, что нам придется вновь допросить всех твоих слуг и наемных рабочих завтра утром, Эм. Этим займется Бил Хеннеси. Будь с ним помягче. Он говорит, что с того времени, как ты ударила его кнутом, когда в зрелом возрасте десяти лет он играл в тореадора в загоне для быков, он боится тебя до смерти.

– Хотелось бы мне верить этому, – проговорила Эм. – Но в этом не больше правды, чем в твоем обещании, что нас больше не будут подвергать подобным инквизициям. – В голосе Эм послышался намек на просьбу, но Гилберт ее проигнорировал.

– Пока мы не найдем убийцу миссис де Брет, боюсь, нам придется задавать вопросы. Не думаю, что вы со мной не согласны. – Он взял шляпу, дружелюбно раскланялся и вышел из гостиной.

ГЛАВА VII

Эмили наклонилась в кресле, прислушиваясь к затихающему звуку шагов. Услышав через минуту, что машину завели и она помчалась по пыльной дороге, Эм глубоко вздохнула и расслабилась.

– Слава Богу! Я боялась, что его шофер не приедет и он еще час будет донимать слуг. Я слишком стара, чтобы это терпеть!

Она взглянула на французские часы на лакированном комоде в конце комнаты:

– Уже четыре часа. Мы сегодня поздно обедали. Дру, ты будешь пить чай у нас?

Стрэттон поблагодарил за приглашение и отказался, сказав, что ему надо возвращаться. Эмили подняла себя из кресла и пошла проводить его до веранды; Виктория и Иден шли за ней.

Кто-то торопливо шел по тропинке в тени палисандровых деревьев. Иден прикрыл глаза рукой и, всмотревшись, объявил с раздражением в голосе:

– Это Лайза. Что ей надо?

– Не что, а кто. Ты! – ядовито высказалась Эмили. – Поди ей навстречу, Иден. Сегодня я больше не хочу никого видеть. Я мечтаю попить чай в тишине.

Она заговорила с Дру о слухах, что на соседней ферме заболели свиньи – какая-то инфекция, а Иден быстро направился через сад по тропинке к живой изгороди, разграничивающей сад Эм и участок управляющего.

Виктория увидела, что женщина побежала навстречу Идену и схватила его за рукав. Их голоса невозможно было разобрать из-за комментариев Эм о плохом карантинном режиме, но даже издали, по жестам женщины и движениям головы, было ясно, что та либо взволнована, либо расстроена.

Виктория наблюдала, как Иден обернулся к дому, его лицо было бледным на фоне зелени. Женщина тянула его за рукав, желая увести, и Виктория услышала зовущую или спорящую интонацию голоса. Неожиданно Иден схватил ее за руку и потащил за собой по направлению к дому.

Эмили увлеклась разговором с Дру о делах на ферме и заметила их, когда они подошли к веранде и заслышался стук высоких каблуков по каменным ступенькам и перезвон браслетов. Эм обернулась с неприкрытым нетерпением.

– Ну что, Лайза? Что случилось?

Но заговорил Иден. Лицо его по-прежнему было бледным, голос звучал неуверенно:

– Лайза пришла сообщить важные новости. Я подумал, тебе надо ее выслушать.

Эмили царственно подняла руку, приказывая замолчать, ее проницательные старые глаза посмотрели на Лайзу, потом на Идена, потом на молчаливо застывших Захарию и мальчика-слугу, накрывавших стол на веранде к вечернему чаю. Она проговорила ледяным тоном:

– Я вижу, это важное сообщение. Лучше нам вернуться в гостиную. До свидания, Дру. Спасибо, что привез мою племянницу. Очень мило с твоей стороны. Завтра я пришлю к тебе Идена посмотреть на телят.

Она кивнула ему и пошла к двери, ведущей в гостиную. Виктория сухо произнесла:

– До свидания, мистер Стрэттон. Благодарю вас за заботу.

– Не стоит благодарности. Я находился в Найроби и по пути заехал в аэропорт.

Он направился к своей машине, а Виктория, будучи девушкой с характером, испытала нестерпимое желание надрать ему уши, у нее даже руки зачесались.

Эмили наставляла Идена:

– Мой дорогой, если это касается нас, то касается и Виктории, так как она теперь член нашей семьи. Между прочим, Лайза, познакомься с моей племянницей, мисс Кэрил – миссис Макхем.

Виктория пожала руку Лайзы и взглянула в ее большие фиалковые глаза, умело подведенные карандашом и тушью. Глаза Лайзы с явной враждебностью смотрели на Викторию, как и глаза Дру.

– Дай мне руку, дорогая, – проговорила Эмили и повела всех в гостиную. Она тяжело опиралась на руку Виктории, словно действительно нуждалась в поддержке, а ее массивная фигура дрожала от напряжения.

Снова усевшись в кресло, она посмотрела на Идена.

– Послушай, бабуля, Лайза не хотела беспокоить тебя, но я думаю, тебе следует это знать. Лайза говорит…

Эмили остановила его твердым голосом:

– Пусть она сама скажет. Ну, Лайза?

Лайза присела на подоконник с недовольным видом и потерла руку, на которой остались следы от крепких пальцев Идена.

– Я собиралась рассказать только Идену, чтобы он сам решил, что делать. Я никому не хотела говорить об этом, даже Джилли. Конечно, все равно рано или поздно все узнают. Наверняка Вамбуи расскажет кому-нибудь, а у слуг секреты не держатся – вы ведь знаете, они совсем не умеют хранить тайну.

Эмили рассмеялась:

– Как плохо ты знаешь эту страну, Лайза! Может, они и не хранят секретов друг от друга, но они хранят секреты от нас. И не ошибайся больше! Что ты хочешь мне сказать? Если обычные сплетни слуг, то знай, что все это не имеет значения.

– Это не сплетни, – сердито возразила Лайза. – Это серьезно. – В ее фиалковых глазах внезапно блеснула злость. – Это очень серьезно! Поэтому я и хотела сначала обсудить все с Иденом. Но если он предпочитает поступать так, это его дело. Все началось с Вамбуи, моей служанки. Она очень странно вела себя последние дня два: все роняла, забывала, вздрагивала при малейшем шуме. Сегодня днем я ее расспросила, и она призналась, что это все из-за Камау. Она с ума по нему сходит.

– Камау, который служит у меня? – уточнила Эм.

– Да. Оказывается, он ухаживает за Вамбуи, они встречаются каждую ночь в кустах на дальней стороне холма.

Эмили напряглась, выражение скуки исчезло с лица. Она спросила, слегка задохнувшись:

– Они что-то видели? Да? Они знают, кто убил Элис? Лайза покачала головой:

– Я не знаю. Видите ли, Вамбуи не смогла пойти на встречу во вторник вечером, а Камау ждал ее довольно долго. И теперь он намекает, что знает что-то про убийство Элис.

В комнате воцарилась тишина. Виктория услышала тихий звук, как будто щелкнула задвижка на двери, ведущей из гостиной в зал. Но в следующее мгновение ее внимание опять переключилось на Эмили.

– Но полиция допросила всех слуг. Их допрашивали уже раз шесть. Наверняка полиция сообщила бы нам, если бы удалось что-то выяснить у слуг. И Грег Гилберт пробыл у нас половину дня!

– Вамбуи говорит, что Камау сказал полиции, будто он ничего не знает.

Эмили сделала нетерпеливый жест:

– Тогда так оно и есть! Он просто важничает перед Вамбуи.

– Но нам известно, что в кустах кто-то находился тем вечером, – настаивал Иден. – Это мог быть и Камау. А почему бы ему не быть полтергейстом и убийцей, если на то пошло!

– Не говори глупостей! – сердито возразила Эмили. – Отец Камау был одним из первых слуг твоего дедушки, а Захария – его дядя. Он не причинит мне вреда, как и Захария. Ты разве забыл, что Камау убил Гитахи? Если это не доказывает его преданности, то я не знаю, какие еще доказательства тебе нужны.

– Ну хорошо! Я знаю, бесполезно пытаться убедить тебя, что один из твоих драгоценных кикую менее предан, чем на сто процентов. Но как же насчет человека в кустах? Ведь кто-то был там!

– Если там был Камау, это доказывает, что не он убил Элис, – негодующе сказала Эмили. – Кто бы это ни был, он не подходил к телу. Тебе это хорошо известно.

– Естественно. Но ведь он мог что-то видеть. Может, он говорит неправду!

– Если ты думаешь так, – огрызнулась Эмили, – предлагаю позвонить Грегу Гилберту. Расскажи ему, что поведала Лайза. Тогда полиция займется этим и заодно Вамбуи!

– Но вы не можете так поступить, – задохнулась Лайза и в отчаянии встала. – Полицейские ее увезут, будут допрашивать. Вы их знаете. Ее могут продержать несколько дней, а я не смогу без нее обойтись. Лучше бы я ничего не говорила!

Ее глаза наполнились слезами, она села на стул и стала судорожно рыться в карманах костюма.

– Возьми, – Иден протянул ей платок. Он неловко похлопал ее По плечу.

– Не плачь, Ли, – Лайза вытерла глаза и сжала руку Идена, глядя на него с откровенным обожанием.

Иден не галантно отдернул руку, а Эмили проворчала:

– Лучше бы ты сразу пришла ко мне, Лайза. Хотя я меньше гожусь в доверенные лица, нежели мой внук. Однако ты права в одном. Если только полиция не применит насилия, то ничего не добьется от Камау. А я не потреплю, чтобы запугивали моих слуг. Я сама поговорю с ним. После ужина он пойдет сегодня вечером со мной на обход. Это будет самое лучшее. Я часто беру с собой кого-нибудь из мальчиков. Это не вызовет подозрений. В темноте он лучше разоткровенничается. Они всегда так поступают. А теперь давайте пить чай.

Лайза не могла остаться, но Иден не предложил ее проводить. Постояв бесцельно несколько минут, она отвернулась от него, с обидой тряхнув головой, и пошла домой по длинной тропинке через сад, а Иден снова сел, уставившись в пустоту, не замечая, что чай совсем остыл. Он не старался затеять разговор, Виктория тоже молчала, тайком изучая его.

Прошедшие годы ничуть не уменьшили его красоты; хотя он стал старше, намного похудел, у глаз и на лбу появились морщины, потому что часто приходилось щуриться от яркого солнца, было абсолютно ясно: по крайней мере внешне он стал еще более привлекательным, чем шесть лет назад.

«Это несправедливо! – невольно подумала Виктория. – Как можно судить о человеке, если, кроме внешности, ничего не видишь? Что я знаю об Идене? Люблю ли я его как раньше?»

Эмили тоже не была расположена к беседе; она оттолкнула свою почти не тронутую чашку с чаем и решительно встала, заявив, что не собирается бездельничать весь вечер, а так как им опять нужно мясо для собак, она поедет в «лендровере» на охоту. Иден и Виктория могут поехать с ней.

Иден возразил:

– Ты только вымотаешься, трясясь в «лендровере», бабуля. Почему бы тебе не прилечь? Я поеду. Виктория может поехать со мной, если хочет.

Эмили озабоченно взглянула на племянницу и упрямо заявила:

– Я не желаю отдыхать, спасибо. Хочу выбраться из этого дома на свежий воздух.

– Ты хочешь сказать, что расстроена. Когда это случается, ты всегда садишься в машину и ездишь по окрестностям на большой скорости. Мясо для собак – просто отговорка, и ты это прекрасно знаешь! – сказал Иден.

– Ничего подобного. Тебе известно, что собаки съедают антилопу за четыре дня, вернее, то, что от нее остается, когда слуги отрежут себе лучшие куски. А свежее мясо не долго хранится в такую погоду.

Она тяжело сошла с веранды, а Иден обернулся к Виктории с печальной улыбкой.

– Ты должна понять нас, Вики. Мы все испытали шок. Жаль, что ты приехала в такое время. Как бы мне хотелось, чтобы ты оставалась в стороне от всего этого.

– Иден, у меня раньше не было возможности сказать тебе, что я очень сожалею о твоей жене. Но…

– Ладно, – поспешно ответил Иден. – Не надо об этом говорить. Слушай, Вики… – Он замолчал, покраснел и продолжил: – Время, конечно, неподходящее, чтобы говорить об этом, но я знаю, что поступил жестоко по отношению к тебе в прошлом. На то были причины… Ну да ладно, сейчас не надо. Просто я хочу сказать, что ужасно рад видеть тебя здесь. Я даже не мог надеяться, что ты приедешь, а нам здесь не хватает здравомыслящего человека. Ты права, бабуля нуждается в тебе. Она сильно сдает, и если мы не будем к ней внимательны, с нею случится удар или крыша совсем поедет. Постарайся, чтобы она немного забылась, хотя бы работой отвлеки ее.