Текст книги "Преступление по-китайски"

Автор книги: Мэри Лондон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Глава 15

Не успели наши сыщики прийти в Скотланд-Ярд, как им передали, что их с нетерпением дожидается лейтенант Финдли.

– Сэр, – обратился тот к своему начальнику, – судебный врач только что подтвердил – в теле Брайана содержится фертекс.

– Что еще?

– Есть результаты осмотра машинки, на которой было напечатано письмо, предназначенное Мэтью Эттенборо. «Ремингтон» тысяча девятьсот тридцать шестого года. Нашли в квартире Уоллесов в Гринвиче. У Брайана там был небольшой кабинет, где он занимался в основном служебными делами, в частности налогами.

– Прекрасно. Это все, лейтенант?

– Нет, сэр. Мэтью Эттенборо хранит деньги в «Барклейс», правление находится на Ломбард-стрит. У него там два счета: один – на его собственное имя, другой – на имя общества «Сент-Эндрю-Андершафт», расположенного по соседству со знаменитой одноименной церковью. Но узнать у них ничего не удалось. Правление прикрывается банковской тайной.

– Я знаю председателя опекунского совета «Барклейс», – заявил сэр Айвори. – Я увижусь с ним сегодня вечером в Клубе графоманов и попытаюсь разузнать подробнее о счетах Мэтью. Что-то подсказывает мне, он недоговаривает. Тем более, если письмо, как нам теперь известно, было напечатано в Гринвиче, значит, можно почти с полной уверенностью утверждать, что это не подделка, как мы думали сначала, основываясь на реакции господина Эттенборо.

– Что касается Эттенборо, тут дело принимает весьма серьезный оборот! – воскликнул Форбс.

И подумал: «убогий» тем более «убог», если выдает себя за «красавца».

Между тем сэр Айвори с безрадостным видом разглядывал кабинет Финдли, понимая в душе, что никогда не смог бы привыкнуть к таким «аквариумам», куда нынче помещают офицеров полиции. Он любил старые помещения, где еще пахло табаком, древесным углем и дымком от печки, чинно возвышающейся посередине. Кроме того, ему казалось, что сегодня следственная работа лишилась души и свелась к холодной «мозговой атаке» и прочим раздражителям, с которыми вполне могут справиться вычислительные машины. Конечно, он безоговорочно признавал, что вычислительная машина в сто раз быстрее рассортирует полицейскую картотеку, чем целое бюро инспекторов, однако ничто, на его взгляд, не шло в сравнение с человеческой логикой, способной к всеобъемлющему анализу, а не только к последовательному созданию многоуровневых структур данных. Он пытался растолковать эту разницу старшему инспектору, но тот, строго следуя «Руководству по проведению полицейского дознания за тридцать три урока» незабвенного Джека Филипа Крюсгрейва, придерживался понятий куда более простых и вместе с тем, по мнению сэра Малькольма, совершенно непостижимых.

– О чем задумались, сэр? – поинтересовался Форбс.

– О пристрастии иных людей к старинным машинкам вроде «Ремингтона» тридцать шестого года. Это, знаете ли, по моей части…

Тут в кабинет вошел сержант и доложил, что королевский уполномоченный хочет немедленно видеть старшего инспектора.

– Боже мой, – прошептал Форбс. – Сэр Малькольм, пойдемте вместе.

– Право, не знаю, удобно ли…

– Прошу вас. На кону стоит моя голова.

– Скорее, не голова, дорогой Дуглас, а репутация прекрасного сыщика.

Форбс вытер платком лоб и вышел в коридор в сопровождении сэра Айвори.

Кабинет королевского уполномоченного помещался в левом крыле здания и совсем не походил на стеклянные клетушки офицеров полиции. Традицию здесь чтили. Обшитая деревом и украшенная внушительных размеров живописным портретом королевы Виктории, а также фотографией Ее Величества королевы Елизаветы, комната освещалась Двумя массивными светильниками наподобие церковных. Высокопоставленный чиновник, восседавший за рабочим столом красного дерева, явно гордился возложенными на него обязанностями. Лет шестидесяти, с изрядно поредевшими волосами и лицом, украшенным пышными завитыми усами, облаченный в сюртук, он принадлежал к редкой категории людей, которые, будучи посредниками между правосудием и полицией, выполняли при всем том и функции рупоров Букингемского дворца. Совет, исходивший от них, был равнозначен приказу.

– А, сэр Айвори, рад вас видеть. Полиция нашей страны слишком многим обязана вам и всегда испытывает огромное удовольствие при встрече с вами. Ну, а как у вас дела, старший инспектор?

– Сэр, – смутившись, начал Форбс, – дела движутся.

– Надеюсь, вы арестуете этого китайца… дворецкого?

– То есть, сэр…

– Оснований к тому больше чем достаточно. Да и кто еще мог убить Брайана Уоллеса? Люди, находившиеся в замке в ночь убийства, вне всяких подозрений. Как пишут газеты, все они близкие друзья семьи – невеста, брат и сестра Эттенборо, люди с блестящей репутацией (я знал их отца – замечательный был человек), господин Мелвилл, советник госпожи Джейн Уоллес.

– Но какой мотив мог быть у Вэнь Чжана? – спросил сэр Айвори.

– Злоба. Он был усыновлен лордом Робертом, а после его смерти с ним обращались как с простым слугой. Я знаю Джейн Уоллес. Она дама строгая.

– Тогда почему он не убил Джейн Уоллес?

– Убив Брайана, он лишил мать самого дорогого на свете. И Чжан это хорошо понимал. Как бы там ни было, в Букингемском дворце желают, чтобы виновный был найден. Немедленно. Уж слишком газетчики суют свой нос в дела одного из досточтимейших семейств Англии. Понимаете, старший инспектор?

– Конечно, сэр, но мы располагаем пока еще не всеми доказательствами, чтобы окончательно утверждать…

Сэр Уотерхаус его прервал:

– Повторяю, Форбс, в Букингемском дворце не желают, чтобы это дело очернило знатные фамилии. Убийство потомка Уоллесов уже само по себе дело из ряда вон выходящее, и выгораживать виновного мы просто не имеем права. Китайца следует арестовать. Он во всем сознается, уверен.

Тут сэр Айвори не сдержался:

– Ваше превосходительство, если позволите высказать мое мнение, замечу, что Вэнь Чжан – жертва чьих-то коварных происков. Кто-то буквально засыпал нас уликами против него. Настоящий виновник оказался очень расчетлив.

– Что вы хотите этим сказать?

– Во-первых, он выбрал именно китайский арбалет, затем разложил на постели убитого восемь предметов, образующих некий китайский символ, наконец, он злонамеренно подложил Вэнь Чжану под матрац книгу с тем же символом на обложке. Добавим сюда и намеки Джеймса Мелвилла, что он-де состоит в каком-то тайном китайском обществе… Нет, сэр, это уже чересчур!

Королевский уполномоченный откашлялся, пытаясь выиграть время, потом спросил:

– Вы что же, подозреваете господина Мелвилла, советника госпожи Уоллес?

– Странный он, между прочим, советник… – заметил старший инспектор.

– Что вы имеете в виду?

Сэр Айвори пришел на выручку Форбсу:

– Он большой склочник и Брайану совсем не нравился. Хотя непонятно, как ему удалось втереться в доверие к госпоже Уоллес.

– Он собирался украсть статуэтки из коллекции Уоллесов, – добавил старший инспектор.

– Но зачем ему было убивать Брайана? – спросил сэр Уотерхаус.

– Затем, что Брайан решил отлучить его от Чилтерн-Граунда, так сказать, от дойной коровы, – сказал Форбс, довольный тем, что и сам может постоять за себя перед лицом королевского советника.

– Ладно, – согласился тот. – Даю вам два дня сроку, старший инспектор, чтобы распутать это дело. В сущности, у вас только двое подозреваемых – китаец и этот Мелвилл. Так что решайте скорее. Не тяните резину.

С этими словами, высказанными в категоричной форме, он встал, давая собеседникам понять, что они свободны.

Когда наши сыщики вышли в коридор, Форбс сказал сэру Айвори:

– Может, он прав…

– О, такова воля сильных мира сего, – заметил сэр Малькольм. – Надо бы пока оградить госпожу Уоллес от происков всяких газетчиков, пока они еще не нагородили бог весть чего, убийство-то громкое. Но не будем сворачивать с намеченного пути. Не люблю, когда мне диктуют, что нужно делать, особенно если это не сулит ничего путного.

– Под угрозой моя карьера, – напомнил Форбс. – Моя супруга…

– Я все помню, дорогой Дуглас, и посему собираюсь оставить вас, чтобы прояснить кое-какие обстоятельства. После визита к сэру Уотерхаусу у меня возникла новая мыслишка.

– Новая мыслишка? Но он, по-моему, не выдал ничего особенного…

– Да нет, дружище! Нужно просто уметь читать между строк, только и всего.

Засим он откланялся, оставив Форбса в раздумье, и спустился в лабораторию – в подвал нового здания Скотланд-Ярда. Сэра Айвори там хорошо знали. Доктор Гарднер встретил его со свойственной ему словоохотливостью.

– Сэр Айвори! Надеюсь, вам уже сообщили результаты вскрытия? Впрочем, ничего особенного за исключением снотворного: такая доза свалила бы и быка, правда, не насмерть. Любопытно, верно? Стоило всего лишь удвоить дозу, и он отправился бы к праотцам. Ведь это куда практичнее, чем арбалет, верно? Стрела прошла точно между двумя ребрами и буквально разорвала сердце, потом пронзила насквозь левую долю легкого и вышла наружу на волосок от позвоночника.

– Дружище, мне хотелось бы спросить о другом. В котором часу вы приехали в замок после убийства?

– В девять тридцать пять. Думал успеть к без четверти девять, но из-за снега опоздал…

– Благодарю за точность. А теперь скажите, что вы делали сразу же по прибытии?

Судебный врач, похоже, удивился вопросу. Но, подумав мгновение-другое, сказал:

– Ах, нуда… Когда я только приехал, меня предупредили, что у госпожи Джейн Уоллес сдали нервы, когда она узнала о смерти сына. Ее личный врач еще не прибыл, и меня провели прямо к ней.

– Перед тем как проводить в комнату жертвы?

– Да. Меня отвели на третий этаж.

– Кто именно?

– Какой-то человек. Слуга, китаец, хотел было меня проводить, но тот человек сам вызвался.

– Часом не Мелвилл?

– Он самый. Значит, он провел меня к госпоже Уоллес. Она лежала в кресле, глубоко подавленная. И когда меня увидела, вся так и задрожала, и я понял, насколько серьезно ее психика потрясена смертью сына. У нее был блуждающий взгляд. И я решил сделать ей укол, чтобы облегчить страдания хотя бы на несколько часов.

– По словам одного из свидетелей, она якобы даже теряла сознание.

– То же самое сказал и Мелвилл. Застав жуткую картину, она, вероятно, лишилась чувств. Еще бы, видеть, как родного сына пришпилили к спинке кровати, словно бабочку! Ужасно, верно?

Распрощавшись с доктором Гарднером, сэр Айвори взял такси и отправился на набережную Темзы, где по соседству с Сомерсет Хаус и Кинге Колледж стоял красивый дом викторианской постройки, – там вот уже две сотни лет кряду собирались «графоманы». Внутреннее убранство дома как нельзя лучше отвечало понятию «богатое». В главном салоне с глубокими креслами завсегдатаи могли почитать, потягивая свои излюбленные напитки. Здесь царила мертвая тишина. Зато маленькие смежные салоны с обшитыми войлоком стенами предназначались для встреч и бесед. Там можно было отведать любые напитки и выкурить сигару.

Сэр Малькольм знал, что найдет председателя опекунского совета «Барклейс» в салоне Сэмюэла Джонсона, где тот обыкновенно появлялся в четыре часа пополудни. И действительно, лорд Палмерстон как раз отдыхал после обеда: он сидел, удобно расположившись в кресле в стиле английский ампир с раскрытым на коленях номером «Таймс». Это был финансовый магнат, правда, с годами он уделял большую часть времени участию в различных административных советах. И это позволяло ему быть в курсе всего, что происходит в Сити.

– А, сэр Малькольм! Я чего-то не понимаю. Присаживайтесь-ка сюда, напротив. Хотелось бы от вас услышать об этой страшной драме… Бедная Джейн! Я никогда не питал к ней особой симпатии, но горю ее сочувствую. Это ужасно.

– Да что еще я могу добавить, лорд Палмерстон, к тому, что вы уже узнали из «Таймс»?

– Но ваше личное впечатление, вы же дока в подобных делах…

– Да никаких впечатлений. Я как раз собираю факты, и, поскольку вы очень хорошо знали сэра Роберта Уоллеса, позволю себе спросить у вас: что, собственно, побудило его усыновить того мальчонку?..

– Китайца? Ну что ж, думаю, его охватило чувство общего сострадания, в то время весьма распространенное. Японцы вырезали китайцев целыми семьями. Но некоторых детей, чудом уцелевших в резне, Красный Крест переправил в Англию. И лорд Роберт решил подать пример милосердия.

– А как к этому отнеслась его супруга?

– Видите ли… Бывшая актриса… Она обиделась на него за столь великодушный поступок, потому как считала его совершенно безрассудным.

– Вы знакомы с Мелвиллом, который увивается за госпожой Уоллес?

– Я весьма сожалею, что знаком с этим субъектом! Выскочка и, похоже, проходимец. Только подумать, и года не прошло после смерти лорда Роберта, как Джейн посмела ввести его в общество! Какой позор! Ей дали понять, что он пришелся не ко двору. И она обиделась. С тех пор ее больше никто не видел, и это к лучшему. Повторяю: я никогда не питал к ней особой симпатии. Она плебейка. Лорд Роберт совершил ошибку, увлекшись этой женщиной. Правда, она была великолепна и умела себя показать. Он по собственной воле угодил в ее сети.

– И все же она мать Брайана.

– Да и мужа своего обожала. Справедливости ради надо заметить: она знала, как угодить гостям. Но, между нами, лорд Роберт правильно поступил, когда завещал свою книжную коллекцию Британской библиотеке. Не могу представить, чтобы Джейн или Брайан пеклись об этих сокровищах. Вы бывали у них в библиотеке?

– Пока нет, но с удовольствием как-нибудь побываю. А как насчет Мэтью Эттенборо?

Столь внезапный вопрос застал лорда Палмерстона врасплох. К счастью, к ним подошел метрдотель и осведомился, не угодно ли им что-нибудь выпить. Они сошлись на паре бокалов шерри, после чего старый лорд ответил:

– По-моему, он не интересуется книгами.

– Простите, я имел в виду его финансовое состояние. Ведь у него счета в «Барклейс», не правда ли?

Лорд Палмерстон глубоко вздохнул.

– Ваш вопрос не из самых приятных.

– Почему же?

В сильном замешательстве Палмерстон отвел взгляд, но потом все же решился:

– Потому что это темное дело, тут замешана честь, сэр Малькольм.

Глава 16

По выходе из Клуба графоманов сэр Малькольм Айвори решил наведаться во «Дворец Огненного Тигра» и побеседовать со своим закадычным другом, хозяином ресторана господином Чжоу. Тот принял его с обычной почтительностью, догадавшись, однако, что сэр Малькольм пожаловал к нему не просто так. В самом деле, было только шесть вечера, а ужин начнут подавать не раньше семи.

Они вошли в личный кабинет господина Чжоу, и тот распорядился принести им пару коктейлей, приготовленных по его фирменному рецепту: инжирная водка, сок манго, виски и содовая.

– У сэра Айвори имеется просьба к его смиренному другу, не так ли?

– Мой друг Чжоу быстро угадывает мысли своего покорного слуги. Так вот, вы наверняка читали в утренних газетах об убийстве сына одного достопочтенного семейства, Брайана Уоллеса.

– Весьма прискорбное известие.

– Так уж получается, что дознание по этому делу веду я от имени Скотланд-Ярда.

– Да озарит бог мудрости ваш путь!

– Благодарю. И ваша верная дружба может оказаться мне полезной вот в чем. Дворецкого в доме Уоллесов зовут Вэнь Чжан, и подозрение падает на него. Он якобы убил Уоллеса младшего из арбалета китайского производства, хранившегося в домашней коллекции оружия. Кроме того, на кровати жертвы нашли восемь предметов – конфуцианских ценностей. Быть может, это ритуальное убийство?

Бесстрастное лицо господина Чжоу слегка оживилось.

– Ритуальное, говорите? Уж не имеет ли в виду мой именитый друг, что тут замешана Триада?

– Не смею утверждать.

Господин Чжоу поднялся, подошел к висевшему на стене телефону, снял трубку, набрал номер и заговорил с кем-то на другом конце провода по-китайски. Имя Вэнь Чжана упоминалось несколько раз. Затем он вернулся на место и сел.

– Китайцы, живущие в Сохо, знают дворецкого Уоллесов. Хотя он и британский подданный. Раз в неделю он ходит играть в маджонг в клуб «Тайпин-Дао» неподалеку от ресторана «Пекинская весна». Отличный малый. Никаких проблем ни с деньгами, ни с чем бы то ни было еще. А что до предположения моего именитого друга насчет Триады, восемь ценностей не имеют никакого символического значения для этой мафии, действия которой осуждает всякий разумный человек.

– Вот вы меня и порадовали, – сказал, вставая, сэр Айвори. – Мало удовольствия подозревать невинного человека только за то, что он любит маджонг.

– Тогда пришлось бы арестовать добрую четверть китайцев, проживающих в Лондоне, – сказал господин Чжоу, подняв бокал за удачный исход громкого дела.

Выйдя из ресторана, сэр Малькольм вздрогнул, хотя на нем было пальто на собольем меху. Влажный воздух превратился в туман. В голове у сэра Айвори все мало-помалу приобретало определенный порядок, однако полной уверенности в том, что его умозаключения верны, у него пока не было. Предстояло еще кое-что проверить. Он снова сел в такси и отправился в китайский антикварный магазин, принадлежавший семье Ли, – тот находился в Уэст-Энде, на Сэквил-стрит. Поблизости располагалась знаменитая книжная лавка Генри Сотерана, куда хаживали Диккенс, Черчилль и все «графоманы» в надежде отыскать какую-нибудь библиографическую редкость.

К счастью, мисс Ли была дома. Продавщица пошла ее предупредить. Китаянка появилась в своеобразной пижаме из черного шелка и предложила сэру Айвори следовать за нею. Так они поднялись на второй этаж, в частную квартиру антикваров, и сэр Малькольм почел это за большую честь для себя.

– Отец сейчас на Тайване, – объяснила мисс Ли. – И за торговые дела отвечаю я. Хотите чаю? Вы, конечно, пришли снова меня допрашивать по поводу этой ужасной смерти. Я все никак не приду в себя. Брайан был такой добрый, такой милый.

– Мне хотелось бы поговорить не о нем, а о Мэтью Эттенборо.

– О, понимаю. Мэтью мне все рассказал. Вы узнали о наших отношениях и нашли мои письма.

– Мне хотелось бы поговорить главным образом о финансовых делах господина Эттенборо. Вам известно, что он взял у господина Уоллеса в долг порядочную сумму?

Глаза девушки погасли. Улыбка, только что озарявшая ее лицо, сменилась выражением внезапного страха. Она промолчала.

– Да, вы знали. И мне известно, зачем ему понадобилась такая сумма. Вам это тоже известно, не так ли? Ведь, по сути, именно вы, мисс, заняли эту сумму у Брайана. Разве нет?

Сэр Айвори заметил, что девушка изо всех сил пытается совладать с собой. Однако он продолжал:

– Вы часто проводите время за игорным столом. Это ваша вторая натура. Если не сказать – порок.

Девушка поднесла к губам тонкий платок, словно собираясь заглушить готовый вырваться крик. А сэр Малькольм неумолимо продолжал:

– Ваш отец в конце концов отказался давать вам деньги. И вы стали обращаться к Брайану, притворившись, что любите его. С каждым месяцем ваш долг становился все больше, но Брайан, ослепленный страстью к вам, закрывал на все глаза. Потом он на беду получил эти письма и наконец прозрел. Вы обманывали его на пару с его же лучшим другом. И тогда из чувства мести он потребовал у того немедленно вернуть за вас триста тысяч фунтов, пригрозив в противном случае подать на вас в суд. Так все и было, верно?

Мисс Ли по-прежнему молчала, уйдя в себя. Она стояла, понурив голову, точно провинившаяся девчонка.

– Письмо Брайана к Мэтью – мы располагаем его копией – показалось мне довольно любопытным. В сущности, Брайан уже объяснил ему на словах, какую плату требует с него за измену. Брайану оставалось только напомнить об этом: «Я последний раз вынужден потребовать, чтобы ты вернул мне долг – 300 000 фунтов, тем более что меня побуждают к тому сложившиеся обстоятельства». Я все пытался понять, что же это за «обстоятельства». И только что узнал, что ваш Мэтью, дабы выплатить долг чести, сделал в «Барклейс» заем на точно такую же сумму. Вот так все и выяснилось.

Мисс Ли подняла свои восхитительные черные глаза на сэра Айвори, и он невольно смутился.

– Первое время мне казалось, я действительно люблю Брайана. Меня подкупила его щедрость. А потом я подумала, что, одалживая мне деньги, он таким образом покупает меня. И я вдруг возненавидела его. К тому же, когда перед смертью он объявил о нашей помолвке, я решила, что Мэтью так и не смог вернуть ему долг и Брайан считает, будто я уже ему принадлежу. Такое унижение мне еще никогда не приходилось испытывать.

И тут вдруг она с вызывающим видом произнесла:

– Я не убивала Брайана!

Сэр Айвори встал и, не сказав ни слова, откланялся. Будь здесь Форбс, красавица китаянка сей же вечер оказалась бы за решеткой.

Тьма сгустилась. Сэр Малькольм быстрым шагом направился к пивной в конце Сэквил-стрит. Он заказал пунш и стал наблюдать за игроками в дротики. И тут его осенила мысль – одна из тех внезапных мыслей, которые обычно приходили ему в голову, когда там накапливалось достаточно сведений, чтобы истина могла вдруг предстать перед ним во всей своей простоте.

Он купил несколько жетонов, пролистал телефонный справочник и позвонил в Чилтерн-Хилс лейтенанту Джеррольду. Лейтенанта на месте не оказалось, но его помощник сообщил сэру Айвори все необходимое. Потом он позвонил по телефону, который только что узнал, и минут десять разговаривал с очередным собеседником. То, что сэр Малькольм от него узнал, похоже, удовлетворило его, поскольку, выйдя из этой пивной, он отправился в другую – «Бомбей» на Кортфилд-роуд, куда захаживал ужинать каждый раз, когда его голова освобождалась от тягостных раздумий.

Он заказал себе ягненка под йогуртовым соусом, известным у индусов под названием «ласси». Подобные ужины напоминали ему о былых странствиях, возвращая во времена давней молодости. Не то чтобы с годами его охватывала тоска по прошлому, просто, когда в Лондон приходила зима, ему нравилось предаваться воспоминаниям о знойных днях, предшествовавших муссонным ливням. Жестокая природа казалась ему намного человечнее, чем люди, привыкшие прятаться за лицемерной личиной цивилизации, хотя та же природа готова в любой миг явить всю свою силу, куда более грозную, чем любая внезапная перемена человеческого настроения.

Часов в десять вечера он вернулся в свою квартиру на Уордор-стрит и подумал о госпоже Пиквик, дожидавшейся его в просторном Фальконе: старушка, наверное, сидит там и боится, как бы он не ровён час не наткнулся на жестоких бандитов, которые убьют, глазом не моргнув. Сэр Айвори подошел к бару в «мыслительной комнате», достал бутылку «Макаллана» двенадцатилетней выдержки с легким привкусом меда и хереса и плеснул в стакан немного «Типперари», знаменитой ирландской содовой, якобы улучшающей кровообращение. Засим он взял роман Конрада и устроился поудобнее в кресле-качалке, дабы спокойно насладиться последними мгновениями вечера, проведенного с большим толком.

Однако внезапно затрещавший телефон разом вывел сэра Айвори из блаженного состояния. Звонил старший инспектор. Он кричал прямо в трубку:

– Сэр Малькольм! Наконец-то я вас нашел! В замке снова беда! Госпожа Джейн Уоллес…

– Возьмите себя в руки, Дуглас.

– На нее напали. Она ни жива ни мертва. Какой ужас!..

– Что случилось, Дуглас?

– Мелвилл обнаружил, что госпожа Уоллес лежит в постели и не дышит. И брови у нее – хотите верьте, хотите нет – выкрашены красной краской!