Текст книги "Преступление по-китайски"

Автор книги: Мэри Лондон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Глава 7

– Я буду жаловаться!

С таким решительным заявлением Джеймс Мелвилл встретил сэра Малькольма и старшего инспектора Дугласа Форбса. Он был вынужден просидеть четыре с половиной часа в гостиной под бдительным оком сержанта Бронсфилда, грозного цербера, довольно скоро сообразившего, с какого рода подопечным ему приходится иметь дело.

Подопечный был маленький толстяк с одутловатым, как у заправского пьяницы, лицом и хитрыми глазенками, какие бывают у продавцов домашней скотины. На вид ему было лет пятьдесят. Его чересчур прилизанные вьющиеся волосы с претензией на изысканную укладку на самом деле не имели с таковой ничего общего, да и клетчатый костюм сидел на его телесах на редкость неказисто. Ярко-красный платок в верхнем кармане пиджака довершал неприглядный образ.

– Я вхож к самому королевскому прокурору! Уж я расскажу ему о ваших методах! И тогда поглядим, во что вам это выльется!

Чрезмерное возбуждение Мелвилла тут же наткнулось на совершенную невозмутимость обоих сыщиков, отчего неугомонный толстяк разъярился еще больше. Они удобно расположились в мягких креслах, установленных здесь еще при деде Брайана, лорде Сириле Уоллесе, который после охоты на куропаток любил сиживать в них, покуривая кубинские сигары из лавки «Болдуин, Кук и Ферни».

– Господин Мелвилл, – спокойным тоном начал сэр Айвори, – меня удивляет, что вы не использовали время, проведенное в одиночестве, чтобы как следует подумать над вопросом, который нас интересует.

– Над каким еще вопросом? Сразу скажу, мне нечего вам сообщить.

– Жаль, а я считал вас человеком проницательным. Думаю, у вас есть свое мнение по поводу совершенного убийства.

– Мнение? Конечно, есть. Но вас оно не касается.

– Попробую угадать.

– Это было бы поразительно!

Сэр Малькольм благодушно улыбнулся и обворожительным голосом, так пленявшим дам, спросил:

– Так с чего вы взяли, будто Брайана Уоллеса убил дворецкий Вэнь Чжан?

– Он китаец, а я терпеть не могу китайцев. И китаянок тоже.

– И это, по-вашему, убедительный довод?

Мелвилл, внезапно присмирев, упал в кресло и достал плохонькую сигару, потому как питал к сигарам особое пристрастие, хотя при виде этой его дешевой дряни лорд Роберт, должно быть, перевернулся бы в гробу.

– Это дело рук Чжана, потому что он завидовал Брайану. Сами подумайте! Только китаец и мог решиться на убийство, пустив в ход арбалет. У этих людишек нет никакого благоразумия. К тому же арбалет, да будет вам известно, китайский.

Форбс пометил у себя в блокноте: «Редкостный болван».

– Господин Мелвилл, – продолжал расспросы сэр Айвори, – какие у вас были отношения с Брайаном Уоллесом?

– Скажем так, корректные. Ни больше ни меньше. Видите ли, вся эта молодежь со своим теннисом и ежедневными прогулками верхом…

– Но Брайана вряд ли можно было отнести к разряду молодежи, да и потом, он работал у «Эдисона и Эдисона»…

– Зато мать считала его недоразвитым младенцем. А что до этих ваших великосветских нотариусов, то они пригрели его не за здорово живешь. Отпрыск Уоллесов у них в конторе – это же все равно что медаль на грудь. А Брайан там просто прохлаждался.

Форбс пометил: «Прегнусный тип».

– Вернемся к Чжану. Значит, говорите, он завидовал Брайану?

– Да, говорю, ведь это же ясно как божий день.

– Неужели?

– Лорд Роберт ввел этого китайца в семью под предлогом, что так он сможет стать англичанином. Вы считаете, это нормально? И вот Чжан, это мелкое ничтожество, без роду без племени, в шестнадцать лет делается в одночасье братом потомка именитейшего из английских родов. Вот уж действительно голова кругом! Но скоро все изменилось. С ним стали обращаться не как с сыном, а как со слугой. Джейн, то есть мадам Уоллес, на дух его не переносит и всячески дает ему это понять. Каждый раз, когда Брайан принимал гостей, за столом прислуживал Чжан. Понимаете, что я имею в виду?..

Сэр Малькольм незаметно достал из кармана жилета флакончик с благовониями – особой смесью, специально приготовленной для него в каком-то далеком монастыре из корицы, танина и ладана, – он подносил его к носу всякий раз, когда чувствовал приближение приступа аллергии. Засим он продолжал:

– Как, по-вашему, господин Мелвилл, почему в самом деле лорд Роберт Уоллес усыновил Вэнь Чжана?

Мелвилл приосанился, сидя в кресле, неспешно втянул в себя едкий дым от сигары, так же медленно выпустил зловонную струю к потолку и с нарочитым лукавством ответил:

– А вы лучше спросите об этом Джейн…

– Но у вас наверняка и на сей счет мысль имеется…

– Конечно! Видите ли, стоит только ступить в чей-либо дом, даже самый зажиточный, рано или поздно натыкаешься на темные углы.

Дуглас Форбс было вознегодовал. И как только этот несносный тип посмел намекать, будто лорд Роберт Уоллес мог… Но сэр Малькольм его опередил и уже в более резком тоне продолжал:

– Вы достаточно здесь наговорили, господин Мелвилл! На что же вы теперь намекаете?

Грубиян, которого схватили за язык, когда тот пустился в сплетни, тут же пошел на попятную.

– Ладно, с меня хватит! Дела Уоллесов не больно-то меня касаются. Вы же полицейские, а не я.

– Поговорим немного об арбалете… Ведь вы умеете с ним обращаться, не так ли?

– Ну и что? Здесь все забавлялись с этой игрушкой.

– Тяжеловата будет игрушка. Сколько, по-вашему, весит?

– Не знаю. Фунтов двадцать, может.

– Вы же первый заметили, что тело Брайана было насквозь прошито стрелой из арбалета.

– А, уже пронюхали! Да уж, заметить это было нетрудно. Стрела наполовину вошла в деревянную спинку кровати.

– Значит, вам пришлось приподнять тело Брайана, не так ли, ведь перед тем он сидел, откинувшись на эту самую деревянную спинку.

– Нет. Между его спиной и деревом был зазор. И можно было все разглядеть, ничего не трогая. Но чего это вы от меня допытываетесь?

– А теперь, господин Мелвилл, расскажите, о чем Брайан говорил вчера в конце ужина?

Столь резкий переход на другую тему сбил Мелвилла с толку. Он даже поперхнулся дымом от своей сигары. Закашлялся, выхватил из нагрудного кармана платок и принялся отхаркиваться, его одутловатое лицо делалось все более фиолетовым. Наконец он пришел в себя и спросил:

– Так о чем мы говорили?

– О том, что в конце ужина Брайан объявил о своей помолвке.

– Ах, нуда. Вот была потеха! Этому простофиле взбрело в голову по случаю своего тридцатипятилетия бросить вызов матери.

– Как это?

– Ну да, вот именно, взять и объявить о помолвке с этой китаянкой! Он же втюрился в нее по уши. Представляете, китаянка в роду Уоллесов! И узкоглазые детишки. Полукровки! Заметьте, любой нормальный парень с радостью позабавился бы с нею, но чтобы жениться! Уж лучше змею на груди пригреть!

Тут он громко расхохотался и снова закашлялся. А едва успокоившись, опять разразился хохотом.

– Господин Мелвилл, – попросил сэр Айвори, – попробуйте вспомнить поточнее все, о чем тогда говорил Брайан.

– Ну, объявил о помолвке, потом сказал, что собирается переехать в их огромную квартиру в Гринвиче, напротив парка. Вот и все.

– Точно?

– А, еще он, кажется, что-то намекнул своему дурачку-приятелю Мэтью Эттенборо…

– Что именно?

– Да Бог его знает. Потом, это меня не касается.

– Брайан произнес его имя?

– Кажется, да. А может, нет. Но что это за допрос, скажите на милость?!

Старший инспектор пометил у себя в блокноте: «Спросить Мэтью о намеке Мелвилла».

– Расскажите вкратце о мадам Уоллес, – попросил сэр Малькольм.

Тут толстяк заметно приободрился.

– Замечательная женщина! Для меня большая честь дружить с нею.

– Как она восприняла кончину мужа, лорда Роберта?

– А как, по-вашему, она должна была ее воспринять? Он был старше ее. И рано или поздно это должно было случиться.

– Может, она сильно переживала? Полагаю, у лорда Роберта остались важные дела, и непростые, несомненно.

Мелвилл снова напустил на себя важность.

– Но я же был рядом. А мне не привыкать заниматься делами. Так что у Джейн было на кого положиться.

– Стало быть, вы в некотором смысле ее советник.

– Называйте как хотите.

– А Брайан? Он же работал у «Эдисона и Эдисона» и неужели не интересовался делами отца?

– О да, конечно. Но Джейн не всегда ему доверяла. Все считала его ребенком и боялась, как бы он чего не напортил.

– А он хоть раз напортил?

Мелвилл ничего не ответил – только состроил пренебрежительную гримасу.

– Вы недолюбливали Брайана Уоллеса, верно?

– Он был мне скорее безразличен. Весь из себя такой благородный – куда уж нам до него. Он знал – его мать доверяет мне больше, и это ему не нравилось. Да и потом, что вы хотите, нельзя же нравиться всем!

Сэр Айвори встал.

– Ну хорошо, благодарю вас. Вы прояснили нам кое-что весьма интересное. Ах да, совсем забыл: вы прошлой ночью выходили из своей комнаты?

– Только в ванную, она примыкает к спальне. Хотите знать, зачем?

– Ну, может, вам захотелось пить и вы, к примеру, спустились в кухни за бутылкой воды…

– Чжан всегда ставит в каждую комнату по графину с водой. А если б он и забыл, я бы напился из-под крана в умывальнике. Благо вода здесь отменная. Но, если уж совсем начистоту, я страсть как боюсь воды и никогда ее не пью, даже по ночам.

– Стало быть, ночью вы не выходили из комнаты?

– Я же вам только что сказал!

– В котором часу вы вчера ушли к себе?

Тут Мелвилл вскричал фальцетом:

– Это же самое настоящее измывательство!

– Отвечайте, – жестко потребовал старший инспектор.

– Какое-то время я провел вместе с Джейн в большой гостиной. Ее очень расстроила ребяческая выходка Брайана. Я сказал, это, мол, каприз, и гости наверняка подумали то же самое. И она в конце концов успокоилась. Все это продолжалось не больше получаса. К тому же она пожаловалась на головную боль. И часов в одиннадцать мне пришлось ее оставить. Мы попрощались на площадке второго этажа – там расположена моя комната, а ее – на третьем. Как видите, все было в рамках приличия.

– О, – воскликнул сэр Айвори, – да я ничего такого и не подумал!

– Не тратьте зря время на поиски. Чжан – вот кто убил беднягу Брайана. Да и кто еще на такое способен? Скажите только, раз уж мы вспомнили про мою комнату, теперь-то мне туда можно?

– Нет пока, – не без злорадства заметил старший инспектор. – Мы как раз собираемся ее тщательно обыскать.

– Я запрещаю! У вас что, есть ордер на обыск?

– Вы не у себя дома, господин Мелвилл, – уже более мягко ответил Форбс. – Полиция обязана незамедлительно проводить расследование в любом месте, где было совершено убийство. Хотите, покажу статью закона?

Они оставили толстяка в одиночестве и в самом скверном расположении духа.

– Ваше мнение? – спросил сэр Айвори, когда они вышли в вестибюль.

– Как сказала бы госпожа Форбс, моя жена, негодяй, каких поискать. Ума не приложу, с чего это вдруг мадам Уоллес прониклась к нему доверием?

– Он лгун и задавака, по меньшей мере. При первой же возможности надо будет расспросить о нем мадам Уоллес – похоже, на самом деле все обстоит совсем иначе, если, конечно, эта женщина не слепая.

Тут прямо перед ними вырос могучий лейтенант Джеррольд. Он как будто был очень доволен собой: в руке у него был пинцет с каким-то листком бумаги на конце.

– Сэр, – обратился он по форме к старшему инспектору, – вы поручили мне проверить все бумаги на полу в кабинете Брайана Уоллеса. И вот что я нашел.

Форбс осторожно взял у него пинцет и осмотрел листок. Это была копия письма, напечатанного через копирку на пишущей машинке.

– Пройдемте в будуар, там светлее.

Они вошли в будуар и поднесли письмо к канделябру, освещавшему маленькую комнату. И старший инспектор принялся читать вслух:

«Мэтью, я последний раз вынужден потребовать, чтобы ты вернул мне долг – 300.000 фунтов, тем более что меня побуждают к тому сложившиеся обстоятельства. Как тебе, должно быть, известно, ту часть наследства, что мне причитается, я смогу получить не раньше, чем на следующий день после свадьбы. Я доверял тебе. И вот твоя плата за доверие. Твое поведение меня сильно удручает, и я уже склонен считать тебя предателем. Прошу, сделай все, что от тебя требуется, и как можно скорее, иначе мне придется принять трудное решение, но ты сам меня на это толкаешь, поскольку совсем не торопишься выполнить свое обещание.

Брайан Уоллес».

– Триста тысяч фунтов – сумма отнюдь не маленькая, – заметил сэр Айвори. – Даже для потомка Уоллесов. А для какого-то там Эттенборо и подавно…

– У него наверняка были причины… – пробормотал Форбс, памятуя о том, что сам причислил Мэтью к категории «красавцев». – Ведь он человек вполне достойный! Еще раз поздравляю, лейтенант Джеррольд. Да вы у нас просто талант!

– Мне и дальше искать? – поинтересовался Джеррольд.

– Непременно. Возможно, отыщется еще что-нибудь эдакое, в том же духе. Ну вот, сэр Малькольм, вот вам то, что искал злоумышленник, перевернувший кабинет Брайана вверх дном. Из чего, увы, следует…

– …что письмо искал Мэтью Эттенборо и не нашел.

– Но, сэр, неужели это возможно? Такой достойный человек, – в глубоком смущении повторил Форбс. – Ведь, насколько я понимаю… Ужас-то какой!

– Ошибаетесь, добрый мой Дуглас. Вы связываете погром в кабинете с убийством. А на мой взгляд, тут нет никакой связи.

– Почему же?

– Да потому, что убийца действовал хладнокровно и методично, а погром – свидетельство спешки.

Старший инспектор призадумался и наконец сказал:

– Разве что убийца устроил спектакль, чтобы все подумали, например, об ограблении.

– Насчет спектакля вы правы, правда, разыгран он был не в кабинете, а в спальне.

Форбс, ничего не понимая, только повторил:

– Не в кабинете. А в спальне.

– Ну да, Дуглас! Все эти вещицы на постели. Разве это не спектакль? Пара рогов, зеркало, звенящий камень, книги, прутики из тысячелистника, монеты, треугольник… Убийца знал, что делал, уверяю вас.

Глава 8

Выйдя из будуара, сэр Айвори и Дуглас Форбс наткнулись на Вэнь Чжана.

– Подготовка к ленчу закончилась. Тот же дом печали подавать гостям кушать.

Сэр Малькольм извлек из кармана жилета часы и обнаружил, что уже час пополудни. С тех пор как они прибыли в Чилтерн-Граунд, минуло три часа. Теперь он уже имел более или менее полное представление о личности жертвы: человек мягкий, добрый, порой слабый, особенно с матерью (но разве могло быть иначе, тем более после того, как она овдовела?); и, как всякий слабый человек, он решил показать, что может быть твердым. Ему просто хотелось самоутвердиться через свое злополучное заявление. А оно лишь ввергло всех в недоумение. Но есть ли связь между его заявлением и убийством?

– Чжан, – сказал старший инспектор, – можете обслужить гостей, только каждого по отдельности. Им покамест нельзя быть вместе. Понятно?

– Вэнь Чжан разносить на подносах. Я плохо говорить по-английски, но все понимать.

– Тогда, может, вы и нам сообразите что-нибудь перекусить? – попросил старший инспектор, почувствовав вдруг, что у него и впрямь живот подвело.

– Перекусить? – спросил китаец.

– Поесть, – объяснил Форбс.

– Накрывать вам в кухнях.

– Чудесно, – заявил сэр Айвори к вящему огорчению своего товарища. – Мы еще полчасика поработаем, а потом подойдем.

Чжан чересчур угодливо поклонился в свойственной всем азиатам манере и ушел.

– Не наведаться ли нам к Мэтью Эттенборо? – предложил старший инспектор. – Думаю, он наверняка объяснит, откуда взялось это письмо, вернее, копия.

Вслед за тем они вернулись в зал чиппендейл и застали там друга Брайана: полулежа на «готическом диване», он читал книгу в кожаном переплете, взятую не иначе как из викторианской библиотечки в глубине комнаты. Когда они вошли, Мэтью тут же поднялся.

– Что почитываете? – поинтересовался сэр Айвори.

– Только не смейтесь… «Алису в стране чудес». Да и что еще остается делать в четырех стенах…

– Я восхищаюсь Льюисом Кэрроллом, особенно его трудами по парадоксальной математической логике. О занимательных явлениях, когда абсурдные вещи обретают смысл благодаря игре разума, что бывает довольно редко. Слыхали об этом?

– Честно признаться, нет.

– Советую почитать: замечательное чтение и прекрасная тренировка для ума. Ну да ладно, господин Эттенборо, мы запамятовали спросить о вашей профессии.

– Советник по вопросам предпринимательства. У меня свой кабинет.

– По нынешним временам работы у вас, вероятно, с избытком. Ведь наше общество меняется, не так ли?

– Верно.

– Кстати, в котором часу вы легли спать прошлой ночью?

Мэтью подумал и ответил:

– Ужин, кажется, закончился где-то в половине одиннадцатого, может, чуть раньше. И я сразу поднялся к себе в комнату. Да и обстановка была не самая приятная.

– И причина тому – заявление Брайана?

– Вот именно. Только представьте себе. Все разошлись по своим углам.

– Вы поднялись на второй этаж вместе с сестрой?

– Нет. Она, кажется, пошла на веранду посмотреть, как идет снег. В парке горели фонари, и зрелище было действительно сказочное. Лично я наслаждался им из окна своей комнаты.

Сэр Айвори достал свой целебный флакончик, поднес к носу, слегка вдохнул из него и тут же почувствовал облегчение. «Наверно, от голода», – решил он про себя. И тут вдруг спросил:

– В своем заявлении в конце ужина Брайан говорил только о помолвке с мисс Ли?

– Нет, он сказал еще, что хочет переехать на квартиру Уоллесов в Гринвиче.

– Вспомните, пожалуйста, поточнее. Он сказал – «хочет» или «собирается» переехать?

Мэтью немного подумал, перед тем как ответить, и наконец сказал:

– Кажется, он точно собирался переезжать. Правда, он говорил это уже не первый раз.

– И матери это не нравилось?

– Конечно, только он никогда бы не решился…

Сэр Малькольм взял книжицу Льюиса Кэрролла, которую читал Эттенборо, полистал и совершенно безразличным тоном спросил:

– Чего только не узнаешь в сказках, с ума сойти. Правда?

– Да уж.

– Например, что добрая фея на самом деле злая колдунья, а под личиной жабы скрывается прекрасный принц. Настоящее пособие для сыщика. На самом деле все не так, как думаешь. А как по-вашему, господин Эттенборо?

– Не понимаю, куда вы клоните…

– Да никуда! Размышляю вслух, только и всего. Но давайте вернемся к юбилейной речи Брайана. Так о чем он еще говорил, кроме помолвки и переезда?

– Больше ни о чем.

– Совсем-совсем? Вы точно помните?

– Ну да.

Мэтью выглядел озабоченным, хотя очень старался сохранять спокойствие.

– Как же так, господин Эттенборо, а свидетели утверждают, Брайан говорил о лицемерии, поруганной дружбе. Теперь вспомнили?

– Да-да, ну, конечно. Совсем забыл. Думаю, он имел в виду Джеймса Мелвилла. Брайан его недолюбливал и не понимал, почему мать так ему доверяет.

– А может, он имел в виду вас?

Вопрос хлестнул Мэтью по лицу со всего маху, точно пощечина.

– Меня? Сэр, я не позволю!

Но сэр Айвори даже не дал ему опомниться:

– Вы игрок, господин Эттенборо?

– Игрок? Ну да, иногда играю.

– И проигрываете?

Краска на лице выдала Мэтью. Он пробормотал:

– Как все, думаю…

– А ведь триста тысяч фунтов сумма не маленькая, правда?

Если бы прямо перед Мэтью шарахнула молния, он испугался бы куда меньше. Он потерял дар речи и застыл на диване как пришпиленный. Между тем старший инспектор пометил у себя в блокноте: «Игрок» – и вывел в конце большой восклицательный знак.

– Итак, господин Эттенборо?

– Ничего не понимаю.

– Вы были и, разумеется, по-прежнему остались должны вашему другу Брайану триста тысяч фунтов. Я располагаю соответствующим доказательством.

Мэтью точно громом поразило, впрочем, он быстро взял себя в руки:

– Я никогда не брал взаймы ни у Брайана, ни у кого бы то ни было еще. Это же огромная сумма.

– Инспектор, будьте любезны зачитать господину Эттенборо копию письма, найденного в кабинете Брайана Уоллеса.

Форбс извлек из папки листок бумаги и начал было читать, но не успел закончить и первой фразы, как Мэтью воскликнул:

– Не может быть! Это подлог! Брайан никогда не предъявлял мне письменных претензий и не требовал возместить долги, к тому же, честное слово, я ему ровным счетом ничего не должен!

Форбс прервал чтение.

– В самом деле, – сказал сэр Айвори, – мы располагаем только копией письма, без подписи, и установить его подлинность не можем. И все же занятно, правда?

– Господа, прошу вас, поверьте мне на слово. Свяжитесь с моим банком, и они все подтвердят. Я действительно играю и, бывает, проигрываю довольно крупные суммы, но чтобы брать деньги в долг – никогда. Я и сам, знаете, неплохо зарабатываю.

Форбс пометил у себя: «Человек порядочный» – и спросил:

– Тогда кому могло прийти в голову подложить фальшивку к другим бумагам в кабинете? И зачем? Может, кому-то хотелось, чтобы в убийстве обвинили вас?

– Э! – воскликнул Мэтью. – Это уж слишком!

Тут снова заговорил сэр Айвори:

– Господин Эттенборо, прошу вас, хорошенько подумайте, прежде чем отвечать. Сегодня утром, когда вы поднялись на третий этаж и обнаружили тело, как это было? Вспомните, пожалуйста, хорошенько.

– Мы сидели на веранде. Уже заканчивали завтракать, а Брайан все не спускался. Госпожа Джейн Уоллес потеряла терпение и попросила меня сходить за ним. И я пошел.

– Госпожа Уоллес действительно потеряла терпение или, может, просто забеспокоилась?

– Она была недовольна вчерашней резкой выходкой сына и хотела, чтобы он пришел извиниться. По крайней мере я так понял.

– И тогда вы вошли в кабинет Брайана, ведь другим путем к нему в спальню не попасть.

– Правильно.

– И что дальше?

– И тут я увидел Брайана. Сперва я даже не понял, что он мертв. Мне показалось, он спит. А после я заметил кровь.

– Ну да, вы уже говорили. И все же, господин Эттенборо, вы точно ничего не забыли?..

– Вроде нет… Ах да, те штуки на кровати…

– Нет, еще кое-что… Послушайте. Вот вы по просьбе госпожи Уоллес поднимаетесь по лестнице. Идете по коридору. Открываете дверь в кабинет. Она же была не заперта, так?

– Да, иначе как бы я вошел?

– У Брайана что, была такая привычка – не запираться в апартаментах?

– Вроде бы. В конце концов, он же был у себя дома.

– Итак, вы открываете дверь и входите в кабинет. Вспоминаете зрительно?

– Да, только я не пойму, к чему вы клоните…

– Просто к тому, что, войдя в кабинет, вы не обратили внимания на царивший там беспорядок.

Мэтью хотел было возразить, но тут же согласился:

– Да, точно, там все было перевернуто вверх дном. На полу бумаги. Мебель опрокинута.

– Так почему вы сразу об этом не сказали? Неужели не заметили такой кавардак?

– Конечно, заметил. Просто я забыл сказать, вот и все.

– Допустим. Ну хорошо, господин Эттенборо, раз вы сами предложили, мы проверим ваше заявление насчет банка. И, разумеется, разберемся с этой копией. Для начала поищем пишущую машинку, на которой была напечатана эта, как вы утверждаете, фальшивка. У Брайана была пишущая машинка?

– Не знаю. Наверно, как у всех. Правда, мне он писал всегда от руки. Даже не представляю, чтобы он что-нибудь печатал для меня на машинке. Ведь это не по-дружески.

– В самом деле, – заметил сэр Айвори. – И все же меня удивляет, господин Эттенборо, что вы забыли сообщить о беспорядке в кабинете. Тем более что он должен был броситься вам в глаза в первую очередь.

– Когда я увидел мертвого Брайана, то забыл про все на свете.

– Возможно. Ну что ж, инспектор, пора бы нам с вами пройти в кухни. А вы, господин Эттенборо, не беспокойтесь, Чжан обо всем позаботился и принесет вам поесть прямо сюда, на подносе.

– Мне еще долго здесь сидеть взаперти? И что там с сестрой, как она восприняла смерть нашего друга?

– Как вы, верно, догадываетесь, не очень хорошо, – обронил сэр Малькольм, выходя из комнаты.

Когда они со старшим инспектором отошли подальше, Дуглас Форбс заявил:

– Даже не верится, что он лжет.

– А он и не лжет! И копия письма, вполне вероятно, самая настоящая подделка, и напечатали подметное письмо, возможно, для того, чтобы навести на него подозрения в убийстве. Я в этом даже почти уверен. А вот насчет кабинета, думаю, он-то и перевернул его вверх дном. И действовать ему пришлось очень быстро, ведь времени у него было в обрез – с той минуты, как он увидел, что Брайан мертв, и до того, как спустился на веранду сообщить все остальным. Вот только что он искал? Или зачем ему понадобилось разыгрывать спектакль с погромом? Это нам и предстоит узнать, хотя по сравнению с убийством дело это второстепенное.

Старший инспектор так и не понял, почему «дело это второстепенное», но не стал ломать себе голову и переключил внимание на стол, благо он уже был накрыт.