Текст книги "Преступление по-китайски"

Автор книги: Мэри Лондон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Глава 9

Вэнь Чжан накрыл сэру Айвори и старшему инспектору в самой старой части кухонь – на длинном, начищенном до блеска деревянном столе. В огромном камине полыхал огонь, обогревая залу, иначе там было бы холодновато. Поскольку кухни располагались в подвальном помещении, там не было ни одного окна, откуда снаружи проникал бы свет. Электрическое освещение было скудным, поэтому пришлось зажечь еще пару светильников, что придавало обстановке несколько театральный вид: Дугласу Форбсу это не понравилось, зато сэр Малькольм был в восторге.

– Не кажется ли вам, что все эти старинные кухни уж больно смахивают на склепы? – спросил старший инспектор, принимаясь за дичь, которую подала все еще заплаканная Бетти.

– Представьте, что вы в восемнадцатом веке, добрый мой Дуглас. Тем более, здесь все к тому располагает. А этот Чжан совсем неплохой режиссер.

– Кстати, а что вы имели в виду, когда недавно говорили про спектакль в спальне?

– Вещи на постели, арбалет… По-моему, уж слишком все это по-китайски.

– А я, – убежденно заявил Форбс, – хоть этот Мелвилл мне и не по душе, я считаю, насчет Чжана он, похоже, верно подметил. Как ему было не завидовать Брайану, своему, так сказать, названому брату?

– Поживем – увидим, – с сомнением заметил сэр Малькольм. – А пока я горю желанием повидаться с госпожой Джейн Уоллес и, помимо всего прочего, спросить у нее позволения наведаться в большую библиотеку в правом крыле замка. Там хранятся настоящие сокровища. Самое прекрасное в Великобритании собрание альдин.[7]7
  Альдины – издания итальянского книгопечатника XVI века Альда Мануция.


[Закрыть]

– В правом крыле замка теперь музей, – пояснил старший инспектор. – Вот погода наладится, и наведаемся. В прошлом году госпожа Форбс, моя жена, хотела сводить туда детишек. Она не устает повторять, что музеи – душа королевства. Уоллесы, по-моему, пускают туда посетителей, чтобы немного подзаработать.

– Уход за таким памятником обходится совсем не дешево, – заступился за хозяев сэр Айвори, – и, несмотря на дотации из королевской казны и поддержку Академии изящных искусств, Уоллесам, очевидно, и самим приходится стараться, чтобы поддерживать этот архитектурный памятник в должном состоянии. И надо это учитывать.

– Так вы считаете…

– Нет, Дуглас, я ничего не считаю. Я просто наблюдаю.

В эту самую минуту появился Чжан вместе с Бетти. Юная служанка опустила голову, точно провинившаяся девочка.

– Бетти будет говорить Скотланд-Ярду. Вэнь Чжан просить Бетти все говорить Скотланд-Ярду.

– Что говорить? – по-отечески заботливо спросил старший инспектор. – Я слушаю, дитя мое, ведь Чжан сказал, вы хотите нам что-то сообщить.

Бетти подняла полные слез глаза сперва на Форбса, потом на сэра Малькольма. И после недолгих колебаний вдруг решилась:

– Я это насчет господина Мелвилла. Я убирала кровать господина Мелвилла. Только не говорите ничего господину Мелвиллу.

– Ну конечно, – заверил ее Форбс, – Скотланд-Ярд умеет не только слушать, но и держать язык за зубами.

– Так вот, убираю я, значит, постель, а господин Мелвилл в это время брился в ванной этим… как его, огромным ножом, у нас в деревне такие еще тесаками называют. Надо сказать, господин Мелвилл встает поздно и любит всем тут в замке командовать. А я просто хотела пододвинуть его сумку, чтобы не мешала обойти кровать. И тут вдруг он, все лицо в мыле, да как закричит. Не трогай, мол, сумку, говорит, а в руке-то у него этот самый тесак. Я перепугалась и тоже в крик. А тут в спальню господина Мелвилла прибежал господин Брайан. – Девица замолчала и, вздрогнув, заговорила шепотом, словно боялась, как бы ее кто ни услышал: – И тогда господин Брайан наговорил господину Мелвиллу разные слова, обозвал гнусным типом, сказал, что не желает его больше видеть в замке и прогонит прочь, чтоб ноги его тут не было, и еще наговорил всякое такое – в смысле господин Брайан. А я взяла и рассказала Чжану все, что господин Брайан сказал господину Мелвиллу, и Чжан велел мне обо всем сообщить Скотланд-Ярду.

– И правильно сделали, дитя мое. Вы тоже, Чжан. Не бойтесь, мы ни слова не скажем господину Мелвиллу. И хватит лить слезы.

– Она бояться, что ее выгнать с работы, и Вэнь Чжан тоже бояться. Теперь здесь хозяйничает господин Мелвилл. Змея скользит меж камней.

– Да, – кивнул старший инспектор, – понимаю. Вы боитесь, что он имеет влияние на госпожу Джейн Уоллес.

– Вы хорошо понимать.

По приказанию китайца юная Бетти ушла, а сам он остался ждать, пока сыщики закончат трапезу. Чжан стоял в сторонке во фраке, в белой сорочке с бабочкой в позе заправского дворецкого, стараясь во всем походить на старого английского мажордома, но у него это не получалось, потому как в столь странном для китайца обличье он ощущал себя явно не в своей тарелке.

– Господин Вэнь Чжан, – начал сэр Айвори, – я лично благодарен вам за ваши старания. Как вы, должно быть, знаете, я не из Скотланд-Ярда. И нахожусь здесь постольку, поскольку приходился другом вашему благодетелю лорду Уоллесу, которого вы глубоко почитаете. Потом, без вашей помощи нам никак не обойтись. Сын лорда Роберта убит. И лорд Роберт, можете не сомневаться, хочет, чтобы убийцу его сына нашли и наказали. Так я могу на вас рассчитывать?

– Вэнь Чжан верен желанию лорда Роберта.

– Замечательно. В таком случае, господин Вэнь Чжан, ответьте, положа руку на сердце, известно ли вам, что у китайцев означают восемь ценных предметов?

Дуглас Форбс тотчас извлек свой блокнот в мягкой обложке и записал: «Восемь ценных предметов».

– Вэнь Чжан плохо знать китайские обычаи. Он покинуть китайская семья совсем молодой. И помнить только восемь рисунков на стопе Будды.

– Вы хоть изредка бываете в лондонской пагоде?

– Вэнь Чжан ходить два раза в лондонскую пагоду вместе с Брайаном. Очень красивая. И Вэнь Чжан читать китайскую книгу про жизнь Будды.

– Тогда, – сказал сэр Айвори уже громче и не сводя глаз с дворецкого, – вы не могли не заметить, что одна из двух книг, найденных на постели Брайана, была на китайском.

– На ложе скорби Вэнь Чжан видеть ту самую книгу про жизнь Будды. Злодей положил книгу Вэнь Чжана на постель Брайана.

– Где вы ее обычно держали?

– Не держать. Она лежать на столике возле кровати в комнате Вэнь Чжана. Змея плюется ядом в тень, и птица очень боится.

– Еще один вопрос: у кого хранятся ключи от правого крыла замка? У вас?

– Госпожа Джейн хранить ключи в сундуке. Открывать весной, все мыть и чистить для гостей. Много гостей. Англичане любят старинные вещи.

– И последний вопрос: в замке есть оружейная комната?

– Комната с оружием, много оружия для гостей музея. Но старое оружие не то что совсем новое. Новое в комнате для стрельбы. Другая комната, не музей.

– А где находится эта комната для стрельбы?

– Павильон в парке. Закрыт на зиму.

– Прекрасно. Ну что ж, спасибо за еду и за ответы, господин Вэнь Чжан. Дичь была просто восхитительная.

– Я сказать кухарке. Госпожа Барнетт рада, когда гости рады.

– Проводите нас, пожалуйста, к госпоже Барнетт. Мы поблагодарим ее лично.

Они прошли в современную часть кухонь, где заправляла пышная госпожа Барнетт. Чжан представил ей посетителей и на пару с крошкой Бетти занялся сервировкой подносов для остальных гостей. Госпожа Барнетт принадлежала к числу тех властных хозяюшек, которые готовы вложить в стряпню традиционных блюд весь свой талант и сноровку и при этом поносить на чем свет стоит нынешние времена, призывая в свидетели небо и землю. По ее разумению, польза и здоровье могли быть только лишь от английской кухни. «Это еда моряков, и уж коль английский флот первый в мире…»

– Госпожа Барнетт, цыпленок у вас получился просто замечательный, – позволил себе заметить старший инспектор.

– Цыпленок! Но, господин, это же была цесарка, приготовленная на пару. По одному из моих излюбленных рецептов. Как я погляжу, вкусом нынче обижены даже в Скотланд-Ярде!

– Вы, верно, приправили ее щепоткой имбиря и чуточкой кориандра? – осведомился сэр Айвори.

Госпожа Барнетт посмотрела на него с явным почтением.

– Надо же, господин! Это ж один из моих маленьких секретов. Да вы, вижу, знаете толк в стряпне.

– Я и сам люблю готовить, – скромно признался сэр Малькольм. – А господин Брайан был гурманом?

– Видите ли, я знала его с пеленок. И вдруг такая беда на наши головы. И кто только мог такое сотворить? Ведь он был такой честный, такой добрый. Правда, когда он стал постарше, то уже редко заглядывал на кухни. Весь день проводил в Лондоне, все в делах. А вечером обедал в маленькой столовой и после шел в гостиную к матушке, и это правильно, так ведь? Нам его теперь так не хватает.

– А по выходным?

– Видите ли, я знаю только то, что мне говорят. Он ездил верхом, играл в теннис, ухаживал за парком и даже два раза чуть не женился. Первую его невесту я, правда, не видала. Кажись, она была из высшего общества – дочка пастора или что-то в этом роде. А вторая… ну просто красавица! Я видала ее в парке. Настоящая принцесса, и в таких нарядах, ну прямо ах! Да вот что-то меж ними не заладилось. А мне бы так хотелось, чтоб у них все было ладно. Понимаете, родили бы малютку, и он бегал бы поиграть на кухни, как Брайан. – Госпожа Барнетт украдкой смахнула слезу краешком фартука и потом продолжала: – И то верно, я много чего помню в этом доме.

– Значит, вы помните и приезд господина Вэнь Чжана.

– Чжана? Он, знаете ли, славный малый. И лорд Роберт усыновил его, чтобы он стал британским гражданином. Он ни слова не знал по-английски, но был очень смышленый! В то время у нас еще служил старый дворецкий, дядюшка Крейвен, – он-то и обучил его всем своим премудростям, до того как сам ушел на покой. Вот так Чжан и вошел в наш дом. Понятное дело, он китаец, а китайцы не то что англичане, но что вы хотите? Как говорится, чего только не бывает на белом свете.

– А какие у него были отношения с Брайаном Уоллесом?

– Думаю, Брайану хотелось сдружиться с Чжаном еще больше, только это было непросто. Брайану приходилось поддерживать свое положение. Да и Чжану, по-моему, тоже хотелось сдружиться с Брайаном. Но он всегда держался от него на почтительном расстоянии. Вот только смерть лорда Роберта он переживал куда горше. Чжан и впрямь боготворил его. И был благодарен ему за то, что тот вытащил его из нищеты. Чжан привязался к нему точно собачонка, ни меньше ни больше. Ну а с Брайаном у них, конечно, все было по-другому.

– А последнюю невесту господина Брайана вы видели?

– Кажись, она китаянка и тоже красавица. У Брайана, надо признать, был хороший вкус. Все, что я тут вам рассказываю, дошло до меня от разных поставщиков и в основном от Тома Блэра, он привозит свежие продукты. Бывает у нас каждое утро. Редкостный проныра, знаете ли!

– А что обо всем этом думала мадам Джейн Уоллес?

– Она со мной ничем не делилась, как вы и сами, верно, догадываетесь. К тому же она дама не из болтливых. Отдаст распоряжения, и все. И мне это, заметьте, по душе. Она не лезет в мои кухонные дела.

– Если мне понадобятся еще какие-нибудь сведения, я непременно загляну к вам снова, уважаемая госпожа Барнетт, – сказал напоследок сэр Айвори. – Да и вы уж не стесняйтесь: если вспомните что-то интересное в связи с нашим скорбным делом, непременно дайте мне знать.

– Между стряпухами и поварами всегда было согласие! – бросила госпожа Барнетт на прощание, подмигнув сэру Малькольму, что вызвало у него улыбку, а у Дугласа Форбса – возмущение.

Осмелиться подмигивать величайшему из умов Англии – какой позор! Кем она себя возомнила, эта кухарка, которая уже успела уязвить честь Скотланд-Ярда, грубо заметив, что блюдо, поданное на завтрак, было не из цыпленка.

Глава 10

Лейтенант Финдли встретил сэра Айвори и старшего инспектора с гордым видом и чувством исполненного долга. Следуя полученному приказу, он тщательно обыскал комнаты гостей и осмотрел их вещи. Результаты обыска оказались любопытными и в некотором смысле совершенно неожиданными.

– Лейтенант, – сказал Форбс, доставая свой блокнот в мягкой обложке, – давайте выкладывайте, что там у вас, и все по порядку.

– Слушаюсь, сэр! В общем, сначала я осмотрел комнату господина Джеймса Мелвилла. Судя по всему, он проживает там постоянно, потому как в гардеробе развешаны три костюма и рубашки. А в ванной стоят всякие туалетные принадлежности и разные одеколоны – полным-полно. Но самое интересное было в его кожаном саквояже под кроватью. Внутри я нашел три китайские фигурки и коробочку.

– С жемчужиной, – заметил сэр Малькольм.

– Точно.

– Черт возьми! – воскликнул Форбс. – Как вы догадались?

– Скоро объясню. А где фигурки?

– Там и лежат, в саквояже, вместе с коробочкой. Саквояж я задвинул на место, под кровать.

– Замечательно, – сказал Форбс. – Сейчас пойдем посмотрим. Дальше.

– Слушаюсь, сэр! В общем, потом я пошел в синюю комнату, где спал господин Эттенборо. У него там только личные вещи, в частности смокинг с белой рубашкой и черной бабочкой. В шкафу – ничего особенного. В ящиках ночного столика и маленького бюро тоже пусто. Ванной пользовались, судя по тому, что полотенца висят как попало, а мыло лежит на краю ванны. На полке рядом с умывальником – кое-какие туалетные принадлежности. На табурете – несессер, открытый. В нем тоже ничего особенного – только туалетная вода, зеркальце и щетки…

– Хорошо, – прервал его старший инспектор с чуть заметным раздражением. – Значит, в синей комнате ничего подозрительного?

– По-моему, ничего, сэр.

– Дальше.

– Слушаюсь, сэр! В общем, потом я пошел в комнату той девушки, китаянки.

– Мисс Ли.

– Там явно остановилась женщина. Дело, конечно, деликатное, – пробормотал Финдли, краснея. – Боюсь, в данных обстоятельствах…

– Да не стройте вы из себя невинного младенца, лейтенант! Докладывайте.

Форбс проявлял все больше нетерпения и даже перестал делать пометки в блокноте.

– Слушаюсь, сэр! В общем, там никаких вещей. И мне это показалось странным.

– Да неужели! – воскликнул старший инспектор. – Она приехала в замок уже в вечернем платье, оно, кстати, на ней и сейчас. Вот вам и никаких вещей. Ясное дело.

– Действительно никаких? – поинтересовался сэр Айвори. – Даже косметички?

– Хлеще того… – продолжал Финдли. – Даже кровать не разобрана. В этой комнате, выходит, никто не спал.

– Почему раньше не сказали?! – воскликнул Форбс. – Это же меняет дело! А тот несессер в ванной господина Эттенборо, не принадлежит ли он часом мисс Ли?

– Не знаю, сэр.

– А следовало бы знать или хотя бы уметь отличать мужской одеколон от женских духов…

– Простите, сэр, только я не открывал флаконы. Да и с обонянием у меня…

– Ладно. Поглядим на месте. Дальше.

– Слушаюсь, сэр! Затем я пришел в розовую комнату, прямо сюда. Здесь спала мисс Маргарет Эттенборо. Как видите, кровать разобрана. В ванной беспорядок: вечернее платье валяется на полу, и еще там полно разных туалетных принадлежностей. Но самое интересное – в сумке, среди всякой всячины, под кофточкой, брюками и всем таким прочим я нашел на самом дне связку писем. Сами поглядите.

Сэр Айвори и Дуглас Форбс склонились над сумкой – Финдли оставил ее широко открытой.

Под одеждой действительно лежала маленькая пачка писем, перетянутых резинкой.

– Так, осторожно с отпечатками, – предупредил старший инспектор.

Он сунул авторучку в карманчик суперобложки и свободной рукой извлек письма из сумки. Их было десять – некоторые, по-видимому уже прочитанные, лежали в конвертах.

– Очень интересно, – проговорил сэр Малькольм.

– От кого письма? – спросил старший инспектор. – И зачем надо было прятать их на дне сумки?

Ни к чему не прикасаясь, сэр Айвори рассмотрел поближе верхнее письмо в пачке. Почерк, несомненно, женский. Поскольку письмо было сложено, он сумел разобрать далеко не все: «Дорогой-дорогой друг, можно только… держать втайне. Отец дал мне еще… как вы знаете. Осторожность не… уверенность в будущем. Терпение должно… вместе, я точно знаю. Впрочем… явное свидетельство? Не требуйте… ничего больше, если нужно еще…»

– Ну что ж, похоже на любовное письмо, – заявил Форбс, прочитав те же обрывки строк через плечо сэра Айвори.

– Да, – заметил тот, – только в женских вещах должны были бы храниться мужские письма.

– В самом деле. По-моему, это письма мисс Эттенборо, и любовник вернул их ей, после того как они поссорились. Финдли, раз уж эксперт по отпечаткам пальцев уехал, займитесь, пожалуйста, этим сами, и первым делом – письмами. Немедленно!

– Слушаюсь, сэр!

И, подцепив связку авторучкой, лейтенант направился к двери.

– Вот те на! – воскликнул Форбс, после того как его подчиненный вышел. – Фигурки с жемчужиной в саквояже Мелвилла, китаянка, которая не спит в своей постели, какие-то письма… Вы что-нибудь понимаете?

– Картина постепенно вырисовывается, – только и сказал сэр Айвори. – Пройдемте в ванную Мэтью Эттенборо. И наверняка узнаем там ответ хотя бы на один из ваших вопросов.

Несессер так и лежал открытый на табурете. Судя по форме флакончиков и этикеткам, они явно были женские. К тому же на расческе остались длинные черные волосы. Кроме того, и ванной, очевидно, пользовалась женщина: там тоже было несколько длинных черных волосков – они зацепились за кромку водостока.

– Итак, – подытожил старший инспектор, – мисс Ли – любовница Мэтью Эттенборо. И они вместе провели здесь ночь.

– Ну разве что за игрой в карты… – пошутил сэр Айвори.

– Вы думаете? Ах, ну да. Вы меня разыгрываете. Скажите лучше, что все это значит? Мэтью с китаянкой оставляют в дураках своего друга Брайана, он объявляет о помолвке, и вслед за тем его убивают. Возможно ли такое – Мэтью убил друга, чтоб развязать себе руки? А может, это мисс Ли, видя, что Брайан настаивает на женитьбе против ее воли, просит Мэтью, своего любовника, помочь ей избавиться от Брайана. Это возможно, верно? Ведь таких преступлений было сколько угодно.

– Конечно! – кивнул сэр Айвори. – Значит, по-вашему, после преступления Ли отдалась Мэтью в награду за его злодеяние… Не слишком ли романтично?

– Эта женщина уж очень красивая, просто очаровательная, такая любому вскружит голову и даже толкнет на преступление. По-моему, так.

– Стало быть, она и на вас произвела впечатление, дорогой Форбс!

– О, в моем-то возрасте… Потом я женат… А женушка у меня, доложу я вам, по натуре ревнивая…

Они направились в комнату Мелвилла и под кроватью заметили саквояж. Три фигурки были из слоновой кости, Форбс видел такие впервые.

– Это три мифических правителя – Фу-си, Нюй-ва и Шэнь-нун, китайцы еще называют их тремя властителями. Такие фигурки из слоновой кости, притом древние, большая редкость и стоят недешево. Интересно, откуда они, хотя наверняка из коллекции замка, по крайней мере мне так кажется.

– И Мелвилл собирался их украсть? Что ж, на него похоже. А жемчужина? О ней-то вы как догадались?

– Я же говорил, дорогой Дуглас, мне всегда казалось, что семь предметов на смертном ложе Брайана только часть комплекта, всего же их должно быть восемь. Одного не хватало.

– Но почему восемь, а не девять или десять?

– Потому что у китайцев число восемь считается совершенным и благим. Существуют, к примеру, восемь скакунов счастья, восемь великих даосских сочинителей, восемь символов буддизма, восемь символов даосизма и восемь так называемых ценностей, по сути, символов конфуцианства. Понимаете?

– Не совсем, – признался Форбс, – но я верю вам на слово. У вас просто поразительная память, настоящий кладезь премудростей! Выходит, жемчужина и была той самой восьмой штуковиной, которой там не хватало.

– Вы все прекрасно поняли. После того как Мэтью Эттенборо сообщил Джейн Уоллес и остальным о том, что видел, они все вместе поднялись в спальню Брайана, и наш воришка, похитивший фигурки, наверняка заприметил на кровати коробочку с жемчужиной, и, воспользовавшись общим замешательством, не преминул ее умыкнуть. Она оправлена в платиновое колечко и уже сама по себе, смею заметить, на вес золота. Но не в этом суть. Кто мог знать значение восьми ценностей, кто собрал их вместе и с какой целью?

– Ну, конечно, Чжан.

– А он сказал, что даже не понимает, о чем речь.

– Но он мог и соврать. Я бы лучше осмотрел его комнату. Как знать, может, там отыщется что-нибудь эдакое?

– Непременно сходим и туда. Она такая же уединенная, но сначала мне хотелось бы закончить с любовной историей мисс Ли и Эттенборо.

Они спустились на первый этаж, расположились в будуаре и попросили сержанта Бронсфилда привести Мэтью Эттенборо. Тот выглядел явно смущенным и старался избегать взглядов обоих сыщиков.

– Господин Эттенборо, – начал сэр Айвори, – люди из Скотланд-Ярда провели в вашей комнате обыск на вполне законных основаниях.

– Уже знаю, – сокрушенно вздохнул Мэтью. – И вы нашли…

– Конечно, нашли, – строгим голосом вставил Форбс.

– Но как я мог рассказать? Это означало бы скомпрометировать любимую женщину.

– Вы поступили благородно, – заверил его сэр Малькольм. – Не беспокойтесь. Мы прекрасно понимаем. Но сути дела это, однако, не меняет.

– Понимаю.

– И прошу, ответьте по чести: Брайан знал о вашей связи с той, кого считал своей невестой?

– Не думаю. Мы не хотели причинять ему боль. Он был безумно в нее влюблен и даже не замечал, что Ли просто уважала его, а не любила. Нам, конечно, надо было открыть ему глаза на все. А так наша дружба больше смахивала на комедиантство, правда?

– Давайте и дальше начистоту, ладно? – продолжал сэр Айвори. – Что же вы так спешно искали в кабинете Брайана, после того как увидели, что он мертв?

– Я же говорил… В кабинете я ничего не трогал.

– И не искали никаких писем?

Он вдруг побледнел. Попросил разрешения сесть и уже не своим голосом сказал:

– Не знаю, что вам известно, только я тогда соврал, да. Брайан узнал про нас с Ли… У меня украли ее письма и подбросили ему.

– Когда они к нему попали?

– Дней за десять до юбилея, я думаю. И тогда, в конце ужина, он намекал как раз на это, когда говорил о поруганной дружбе.

– Кто же, по-вашему, мог украсть у вас письма? И кто был заинтересован, чтобы они попали в руки к Брайану?

Мэтью покачал головой и ничего не ответил.

– Стало быть, эти письма вы и искали, после того как увидели, что Брайан убит.

– Я решил, они могут меня скомпрометировать. Глупо, конечно, но тогда я думал только об этом. Да, я был в ужасе. И все перевернул вверх дном, прежде чем наконец их нашел. Письма я сунул в карман и при первой же возможности, пока все поднимались на третий этаж к убитому, передал сестре, чтобы она все уничтожила, в надежде, что она так и сделает.

– Почему же письма могли вас скомпрометировать, господин Эттенборо? Объясните, пожалуйста.

Между тем старший инспектор все подробно записывал в блокнот. Действительно ли этот Мэтью «красавец», каким он казался с первого взгляда? Отбить невесту у лучшего друга – разве это благородно? К тому же он нагло лгал. А ведь именно он перевернул все в кабинете, точно какой-нибудь варвар.

– Честно признаться, – ответил Мэтью, – я и сам думал об этом, но даже не знаю, что сказать. Я просто обезумел. Трагическая смерть Брайана меня потрясла.

– А может, вам казалось, письма скомпрометируют мисс Ли?

– Как это?

– Мисс Ли узнает, что они попали в руки к Брайану. И решает заполучить их обратно. Брайан отказывается вернуть ей письма. И она его убивает.

– Но это же глупо!

– Конечно, глупо. Брайана убили во сне, а не в открытом споре. И когда вы обнаружили тело, то подумали: такое возможно. Вам надо было срочно найти письма, пока труп Брайана не увидел кто-нибудь еще.

– Возможно… Даже не знаю.

– Но почему вы отдали письма сестре, а не мисс Ли? Так было бы логичнее, нет?

Мэтью заерзал в кресле, потом судорожно обхватил голову руками и воскликнул:

– Ах, не помню, не знаю, не понимаю!..

– Сейчас объясню, господин Эттенборо. Вы наверняка догадались, что письма у вас украла Маргарет, ваша сестра, и она же подбросила их Брайану. Она хотела таким образом открыть глаза тому, кого любила, а Брайан, напротив, упорствует, он решает ускорить ход событий и объявляет о своей помолвке с Ли. Все случилось не так, как она надеялась.

– Вот именно! – воскликнул старший инспектор. – Сестра украла у вас письма, что не составило для нее никакого труда; потом передала или подбросила их Брайану, думая, что, узнав об измене девушки, он с нею порвет. Но Брайан, влюбленный до беспамятства, не пожелал мириться с поражением. Он собирает близких и объявляет о помолвке с Ли, и это, насколько нам известно, вызывает у нее недоумение и даже огорчение. Ваша сестра Маргарет не может вынести, что ее план не удался. Она подсыпает Брайану в бокал снотворное, дожидается, когда он заснет, и неспешно, хладнокровно приходит к нему в спальню, снимает арбалет…

– Нет! – вскричал Мэтью, тут же вскочив на ноги. – Не может быть! Нельзя убить того, кого любишь.

– Увы, господин Эттенборо, страсть многолика, – заметил сэр Малькольм. – Любовь легко обращается в ненависть. Потом, признайтесь, вы и сами так думали, когда второпях искали в кабинете письма. Вы знали, мисс Ли здесь ни при чем, потому как она провела ночь вместе с вами. И вы поняли: это могла быть только ваша сестра. Поэтому вам следовало во что бы то ни стало найти компрометирующие письма и уничтожить их. И самый верный для вас способ – спустившись на веранду, снова отдать их Маргарет. Остальные гости были потрясены известием об убийстве. И никто не заметил, как вы украдкой передали пачку Маргарет. Ведь так все и было, верно?

Мэтью, по-прежнему стоя, отчаянно затряс головой в знак несогласия.

– Маргарет не могла. Хотя тогда, в ужасе, я и правда подумал, что, может, это она. Я знал, она любит Брайана. И понял: это она украла письма, которые я хранил у себя в секретере. Только ей удалось бы свободно проникнуть ко мне в кабинет. Но она не могла убить Брайана. Я знаю ее с младых ногтей. Этого не может быть!

И он разрыдался.

– Сержант, проводите господина Эттенборо в зал чиппендейл, – сухо велел Дуглас Форбс, бросив на Мэтью недобрый взгляд. – Потом, повернувшись к сэру Айвори, он сказал: – Значит, все-таки она?

Сэр Малькольм достал свой целебный флакончик, отвинтил пробку, глубоко вдохнул из него. И самым невозмутимым голосом произнес:

– Дорогой Дуглас, сейчас я открою ход моих мыслей. Какой был бы толк в шахматах без коня?