Текст книги "Преступление по-китайски"

Автор книги: Мэри Лондон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Глава 11

Вскрытие произвели сразу после полудня. Судебный врач доктор Гарднер подтвердил по телефону, что Брайана Уоллеса опоили сильнодействующим снотворным, возможно фертексом, который употребляют пациенты, страдающие хронической бессонницей. Если же препарат дать здоровому человеку, лекарство действует очень быстро.

– Можете уточнить дозу? – спросил Форбс.

– Пока нет. Надо провести более тщательный анализ. К тому же процесс пищеварения в желудке жертвы перед смертью еще не закончился.

– Когда, по-вашему, умер Брайан?

– Как я понимаю, он закончил принимать пищу часов в десять, а заснул незадолго до полуночи. Если ему дали фертекс, он наверняка сразу же лег в постель, поскольку через четверть часа, самое большее, должен был уснуть глубоким сном. А что касается смерти, она, вероятно, наступила еще через полчаса, судя по состоянию пищеварения.

– Значит, между полуночью и половиной первого, – подсчитал старший инспектор.

– Во всяком случае действие фертекса еще не закончилось, что объясняет и положение тела, – прибавил доктор Гарднер. – Он остался в той же позе, в какой мгновенно забылся глубоким сном. Если бы он засыпал как обычно, то наверняка изменил бы положение и уж точно уснул бы не сидя.

– Ну что ж, – сказал сэр Айвори, после того как Форбс сообщил ему заключения судебного врача, – это проясняет нам кое-что интересное.

– Что же?

– Видите ли, тому или той, кто усыпил Брайана, не было никакого резона подсыпать ему в бокал фертекс в конце ужина. Брайан мог уснуть прямо за столом или как только лег в постель. Четверть часа – слишком короткий промежуток. А убийство должно было произойти до того, как Брайан перешел из глубокого сна в поверхностный и поменял положение. Понимаете, Дуглас, убить его можно было только в сидячем положении. В лежачем же в него было бы трудно попасть, если, конечно, убийца не взлетел под потолок.

– Черт возьми, верно! А я и не подумал.

– Стало быть, несчастного опоили снотворным уже в спальне.

– Или он сам его выпил, потому что не мог уснуть, – подхватил Форбс. – Ведь у него были на то причины: любимая изменила, мать после его заявления здорово рассердилась.

– Да нет, дорогой Дуглас.

– Почему же? – удивился старший инспектор.

– Если Брайана усыпил не убийца, откуда он знал, что его жертва глубоко спит и можно свободно нацеливать арбалет, не боясь разбудить спящего? Преступник должен был совершенно точно знать, что Брайан спит беспробудным сном и что сон застиг его в сидячем положении. Я же говорил: преступление было продумано очень тщательно. Убийца все учел заранее.

В эту минуту появился сержант Бронсфилд и передал Дугласу Форбсу, что его просит к телефону королевский представитель в Скотланд-Ярде. Едва старший инспектор успел выйти в вестибюль, как в будуар вошел лейтенант Финдли – в руках у него была пачка писем, найденная в комнате Маргарет Эттенборо.

– Здесь только один отпечаток, на краешке первого письма. Я сравнил его с теми, которые эксперт снял у всех гостей, домочадцев и обслуги замка. Он принадлежит Брайану Уоллесу.

– Что совсем не удивительно и только подтверждает показания Мэтью Эттенборо, – пояснил сэр Айвори.

Он сличил все отпечатки с присущим ему тщанием и согласился с выводами лейтенанта. Вслед за тем вернулся старший инспектор. Выглядел он устало. В самом деле, ему даже не удалось, как обычно, передохнуть после обеда, отчего настроение у него только ухудшилось. А тут еще королевский уполномоченный строго наказал подробно докладывать ему каждый день о ходе дознания, которым очень заинтересовались в Букингемском дворце.

– Представляете? – вздохнул он.

– Ничего странного, – заметил сэр Малькольм. – Уоллесы старейший английский род.

– Это уж слишком! С этим делом на карту поставлена моя карьера! О боже, боже! А вам что здесь нужно, лейтенант?

– Я снял отпечатки, сэр.

– Прекрасно, а теперь ступайте и обыщите комнату Чжана.

– Что я должен искать, сэр?

– Почем я знаю? Идите!

Сыщики устроились за маленьким столиком и принялись читать письма. Все они были написаны мисс Ли, и, кроме коротких фраз, которые все влюбленные в мире посылают друг другу по почте, в них говорилось в основном о трудностях, с какими сопряжена каждая их встреча. Отец мисс Ли и помыслить не мог о том, чтобы его дочь вышла замуж за европейца. А девушка все надеялась, что это у него скоро пройдет. О Брайане она почти не упоминала, только сетовала, что он стал слишком уж часто захаживать к ним в антикварный магазин на Сэквил-стрит. Дальше она прибавляла: «Он собирается переезжать из замка на квартиру в Гринвиче, надеясь – бедняга, – что мы будем там жить вместе. Откладывать больше нельзя – надо наконец дать ему понять, что его любовь ко мне безответна».

– Нетрудно догадаться, какое настроение было у Брайана Уоллеса, после того как он прочел эти письма! – вздохнул Форбс. – Женщины – коварные создания. Вроде как обещают, обнадеживают и в конце концов не оставляют ровным счетом ничего.

– Они оставляют все тем, кому и когда хотят, – возразил сэр Айвори. – Ну а теперь я бы с удовольствием отправился в комнату Чжана и присоединился к лейтенанту Финдли.

– А я-то думал, мы сперва допросим обеих дам, Маргарет и эту китаянку… – буркнул старший инспектор. – Им наверняка есть что нам сообщить, не так ли?

– Но мы уже знаем все, что они могут рассказать. Пощадим их репутацию. Идемте, добрый мой Дуглас, если вам не в тягость одолеть четыре этажа после сытной цесарки госпожи Барнетт.

– Согласитесь, Уоллесы вполне могли бы установить у себя лифт…

– Дуглас! В замке XVIII века?! О чем вы говорите!

На четвертом этаже, должно быть, когда-то проживала многочисленная прислуга. Попасть туда можно было только по служебной лестнице, пройдя через кухни в другой конец здания. Так они вскоре присоединились к лейтенанту Финдли – тот уже начал описывать всю мебель и вещи в комнате Чжана.

Помещение оказалось своего рода мансардой во французском стиле, походившей на студенческую каморку. Узковатая кровать была разобрана. В книжном шкафчике, сколоченном из досок, стояли три десятка книг на китайском. И ни одной на английском, из чего сыщики заключили, что Чжан не разбирал латинские буквы. В углу помещался гардероб с кое-какими вещами – старой охотничьей курткой, желтым полиэтиленовым плащом и несколькими фуфайками из грубой шерсти. На плечиках висела служебная униформа.

В ящике на полу лежала пара сильно стоптанных башмаков и пара резиновых галош. Все было опрятно, хотя и скромно – только самое необходимое. Картину завершал умывальник – на краю лежали кусок дешевого мыла, тюбик зубной пасты, зубная щетка, гребень, расческа и коробочка с помадой для волос.

– Вы наверняка чувствуете то же, что и я, – предположил Форбс.

– Чжан живет как спартанец. Пока это единственное, что можно сказать.

– Но, – возмутился старший инспектор, – Уоллесы могли бы обеспечить ему условия и получше! Тем более что лорд Роберт, насколько мне известно, его усыновил! Это не делает чести столь благородному семейству! Брайан тоже хорош…

– В умывальнике нет горячей воды, – прибавил сэр Айвори. – Вот что самое интересное, хотя и достойно сожаления.

Их беседу прервал лейтенант Финдли.

– Господа, взгляните, пожалуйста, сюда.

Он сидел на корточках возле кровати.

– Там что-то торчит. Видите?

Они наклонились и увидели краешек книги, выглядывавший из-под матраца. Форбс осторожно взялся за краешек и вытащил книгу. Она была небольшая, с разноцветными предметами на обложке.

– Восемь ценностей! – воскликнул сэр Айвори.

В самом деле, художник собрал вместе зеркало, два носорожьих рога, две книги, прутики тысячелистника, три монеты, треугольник, звенящий камень, а посередине – жемчужину.

– Все это неспроста! – изумился Форбс. – Значит, Чжан разложил на кровати эти штуковины точно как на рисунке. Но зачем?

– Думаете, он бы не догадался, что мы быстро найдем эту книгу? – спросил сэр Айвори.

– Чжан просто не успел ее как следует спрятать, ведь это улика против него, да еще какая. Представляете, какая поднялась суматоха, когда все узнали про убийство!

– Если он убийца, ему вполне хватило бы времени, чтобы уничтожить после всего и обложку и даже саму книгу, – заметил сэр Айвори. – У него была целая ночь! Нет, Дуглас, кто-то умышленно подложил сюда книгу, чтобы, обнаружив ее, мы тут же заподозрили Чжана.

– Но, сэр Малькольм, кто же, по-вашему, мог сунуть книжку под матрац, кроме самого Чжана? Он единственный, кто все это время свободно передвигался по замку. Все остальные находились под присмотром.

– Вы разочаровываете меня, Дуглас. До приезда полиции любой из них мог свободно перемещаться по замку. И главное, что сейчас нужно установить, кто пользовался служебной лестницей, после того как Чжан вышел из своей мансарды сегодня утром. Вам и карты в руки, Дуглас!

Они спустились с четвертого этажа в кухни. Дворецкий помогал госпоже Барнетт чистить картошку на ужин, под копченую пикшу.

– Чжан, – зычным голосом позвал старший инспектор, – идемте-ка с нами! Да-да, вот сюда. Прекрасно. Садитесь. Я говорю, сядьте. Вот так. А теперь скажите-ка, Чжан, в котором часу вы вчера легли спать?

– Мудрец знает только время для глубокого раздумья.

– Я не об этом! Прошу отвечать на вопрос.

– После ужина убирать со стола вместе с Бетти, потом относить тарелки и приборы в кухни. Потом спать.

Тут в разговор вступил сэр Айвори:

– Вы слышали, о чем говорил господин Брайан после пудинга?

Чжан, сильно смутившись, улыбнулся.

– Вэнь Чжан слышать, но не слушать.

– Тогда я напомню: господин Брайан объявил о своей помолвке с мисс Ли.

– Вэнь Чжан слышал.

– Потом он объявил, что собирается переезжать в Гринвич.

– Вэнь Чжан знает Гринвич. Обсерватория и парк, очень большой и очень красивый.

– А еще, как он сказал, кое-кто из друзей его предал.

– Это не слушал.

– Довольно! – воскликнул Форбс. – Вам бы следовало нам помогать. Иначе, вы уже слышали, я отправлю вас в Скотланд-Ярд.

– Господин Вэнь Чжан, – примирительным тоном продолжал сэр Айвори, – мне вот что хотелось бы знать: вы обычно приносили господину Брайану что-нибудь из напитков, перед тем как он ложился спать?

– Напитки? Какие напитки?

– Любые. Настои из трав, например.

– Брайан никогда не просил ничего такого.

– И вчера вечером тоже?

– Вэнь Чжан сказал – никогда. Луна портит напиток.

– А где в доме хранится аптечка?

– Там, где лекарства. В ванной комнате мадам Уоллес. И в ванной комнате Брайана.

– Брайан имел обыкновение пить какие-нибудь лекарства перед сном?

– У Брайана болеть желудок. Жечь. От воздуха, который раздувать. Брайан пил таблетки от жечь и от воздуха, который раздувать. Очень ему помогать.

Сэр Айвори воскликнул:

– Ну, конечно! Если Брайан привык сидеть перед сном, значит, у него была аэрофагия!

Глава 12

– Чжан! С кем это вы там разговариваете?

Женщина, только что появившаяся в кухнях, казалась огромной в тяжелом красном пеньюаре, который она носила с достоинством священника, облаченного в ризу. На ее худом желтоватом лице выделялись черные глаза – они смотрели решительно и властно.

– А вы, господа, кто такие?

Это была хозяйка дома, вдова лорда Роберта, мать Брайана, госпожа Джейн Уоллес. Конечно, она только недавно встала, едва накрасилась, поправила прическу и снизошла из своих покоев с твердым намерением взять бразды правления замком в свои руки.

– Это же недопустимо! По какому праву врач, которого я совсем не знаю, заставил меня спать? Как будто я сама не в состоянии решать, что мне делать!

– Госпожа Уоллес, я полагаю… – проговорил Форбс удивленно и вместе с тем испугавшись столь нежданного появления. – Я Дуглас Форбс, старший инспектор Скотланд-Ярда.

– Что ж, мне не с чем вас поздравить. Вы расставили своих людей на всех этажах. Можно подумать, здесь теперь укрепленный лагерь.

– Необходимые следственные меры, мадам… А это сэр Малькольм Айвори, он был другом покойного лорда Роберта.

Отношение Джейн Уоллес тотчас изменилось.

– Ах да, сэр Малькольм Айвори! В самом деле, муж рассказывал о вас. Вы состояли в одном клубе, не так ли?

– В Клубе графоманов, мадам…

Она с понимающим видом кивнула и, уже обращаясь к дворецкому, сказала:

– Ну что вы тут застыли и смотрите? А вы, госпожа Барнетт?

– Мы хотели принести вам соболезнования, – низко поклонившись, сказала кухарка.

– Ну хорошо. Хорошо. Вы же знаете девиз Уоллесов: «Наперекор ветрам и волнам». Мы все должны быть достойны памяти лорда Уоллеса, а теперь и моего сына.

При упоминании имени Брайана голос ее слегка дрогнул, лицо же осталось бесстрастным, словно каменным.

– Идемте, господа. И прошу извинить меня за внешний вид. Виной тому ваш врач.

Они втроем спустились в будуар, и мадам Уоллес закрыла за собой дверь. Затем она села в одно из кресел, совершенно прямо, как будто рекомендуя обоим гостям сделать то же самое.

– Видите, как приходится обращаться со слугами… Нужно поддерживать свое положение даже в такие трагические минуты, хоть эта обязанность, увы, не из приятных. Но, честно признаться, я чувствую себя подавленной. Ведь я жила только ради сына. И вот его у меня отняли, и как – таким отвратительным, недостойным образом! Отныне я буду жить только местью в память о нем. Где-то он теперь? Что с ним сделали?

– Мы вам сообщим, как только покончим кое с какими формальностями… понимаете… – в глубоком смущении проговорил старший инспектор.

– Мадам, – сказал сэр Айвори, – в память о моем почтении к лорду Роберту я принял предложение Скотланд-Ярда участвовать в этом дознании. У меня нет ни малейшего желания вмешиваться в дела семьи, являющей собой гордость Англии.

Мадам Уоллес достала из рукава платок и, утерев глаза, спросила:

– Вы уже опросили гостей? Они вне всяких подозрений, ручаюсь.

– К сожалению, убийца в замке, – сказал старший инспектор. – Из дома никто не выходил после…

– После смерти моего мальчика? Откуда вы знаете?

– На снегу вокруг замка нет никаких следов.

– Ясно. О, вы все стоите. Присаживайтесь, господа.

– Госпожа Уоллес, – начал сэр Айвори, – ваш сын страдал аэрофагией?

Женщина слегка вздрогнула – как видно, вопрос показался ей несколько странным.

– Он всегда был такой нервный, хотя с виду казался спокойным. Еще в детстве приходилось варить ему супы из ревеня.

– И поэтому он привык спать сидя?

– Понимаю, о чем вы. О положении Брайана в постели… Думаю, он тогда читал. Но скажите, господа, вы когда-нибудь видели такое? Чтобы человека застрелили из арбалета! Это так жестоко… И вот что я думаю: тот, кто совершил столь низкое преступление, ненормальный. Сумасшедший. И что значат все эти вещи на кровати сына? Точно знаю: мой Брайан не мог их туда положить. Да и зачем, скажите на милость? Он терпеть не мог всякий хлам.

– Мадам, вы наверняка заметили, что лицо у вашего сына было спокойное. Он глубоко спал, когда все случилось.

– Да, он не почувствовал боли. Даже ничего не заметил. И для меня это единственное утешение. Но все же – за что? Ведь никто не желал ему ни малейшего зла. Он был сама доброта.

– Он вас очень любил, правда?

– Мы обожали друг друга. Может, я чересчур баловала его в детстве, но ведь он был у меня единственный, сын лорда Роберта, потомок Уоллесов, наконец! И его у меня отняли, убили, слышите?

Постепенно от ее напускного высокомерия, которое она выказывала то ли от гордыни, то ли по положению – кто его знает, – не осталось и следа. Из-под маски надменной аристократки проступило лицо сокрушенной горем матери. И это тронуло Дугласа Форбса до глубины души. Вот она, настоящая Англия! Страна не только «красавцев», но и «героев», и «героинь»! Сама королева не перенесла бы скорби по сыну с таким мужеством и величием.

– Вчера вечером, – продолжал сэр Малькольм, – ваш бедный сын, кажется, объявил о своей помолвке, так?

– Увы… На все воля Божья. Помните, что сказано в Библии? «Дни человека как трава…» А малышка, я хочу сказать – невеста, что с ней? Как она там?

– Держится с достоинством, – ответил сэр Айвори. – И вы, смею предположить, одобряли их помолвку…

– Да как вам сказать? Я всегда желала сыну счастья, можете не сомневаться. Но китаянка, конечно, какой бы благовоспитанной и состоятельной ни была, навсегда останется иностранкой. Мне хотелось, чтобы Брайан подумал как следует. И вот…

Джейн Уоллес украдкой смахнула платочком слезу.

– А фертекс? – спросил сэр Малькольм ни с того ни с сего, словно этот вопрос имел прямое отношение к предыдущему разговору.

Мадам Уоллес как будто напрягла память и наконец ответила:

– Простите, я что-то не понимаю.

– Лорд Роберт употреблял снотворное?

– Иногда. Понимаете, особенно под конец он сильно страдал.

– А Брайан?

– Не думаю.

– Ведь Брайана, как вы, верно, знаете, сначала усыпили.

Глаза у нее вдруг расширились, и она прижала руку к сердцу.

– Усыпили? Моего сыночка – усыпили? Поэтому у него и было такое спокойное лицо?

– Когда вы последний раз видели его живым?

– Вчера вечером, за ужином. Он оставил нас слишком поспешно. Как капризный мальчишка.

– После того как объявил, что переезжает в Гринвич?

Джейн Уоллес глубоко вздохнула.

– Время от времени он затевал разговор о переезде в ту сырую квартиру, она принадлежала его деду. Чтобы, понятно, быть поближе к конторе господ Эдисонов, где он работал. Потом, не исключено, и невеста предпочла бы жить в Лондоне, а не в деревне. Такова уж нынешняя молодежь.

– И вы согласились бы остаться одна в огромном замке?

– Уважаемый сэр, но что я могла сказать? Впрочем, все это, увы, уже не имеет никакого значения. А что касается замка, с помощью дотаций, сезонных посетителей и моих личных стараний он, как видите, еще стоит. В некотором смысле я затворница.

– Не сочтите за лесть, мадам, – поспешил вставить старший инспектор, – но ваш замок один из достославных архитектурных памятников Англии.

– Ваш сын больше ни о чем не говорил в конце ужина? – продолжал расспросы сэр Айвори.

– Да, но я даже не хочу вспоминать.

– Почему же?

– О, это по поводу бедняги Чжана. Брайан в завуалированном тоне действительно попрекнул его, что тот предал дружеское расположение, которое мы ему выказывали.

– Что значит «предал»?

– Я мало что знаю. Видите ли, лорд Роберт, мой супруг, совершил поистине благородный поступок, усыновив этого мальчика. А Чжан отплатил в определенном смысле неблагодарностью. И мой сын, кажется, ему этого не простил. Чжан, очевидно, обиделся. И был явно не в духе, когда убирал со стола. Сами знаете этих китайцев… Они такие обидчивые!

– А господин Джеймс Мелвилл?

Услышав очередной неожиданный вопрос, Джейн Уоллес насторожилась.

– Но почему вы вдруг о нем спрашиваете, сэр Айвори?

– О, мадам, простите, пожалуйста. Мне почему-то показалось, господин Мелвилл недолюбливает вашего дворецкого.

– Возможно. Джеймс считает его скрытным и завистливым.

– А вы, мадам?

– Я не замечала в нем ничего такого, разве что… – Она запнулась, потом продолжила: – Впрочем, это уже неважно.

– Напротив, – заверил сэр Айвори. – Порой даже маленькая деталь…

– Ну хорошо, меня всегда интересовало, куда Чжан ходит вечерами по субботам. В свой, заметьте, выходной. Он свободен и волен делать что хочет. Так вот, как-то вечером Джеймс, господин Мелвилл, решил за ним проследить. Ведь всякий человек бывает неосторожен.

– И что? – спросил Форбс, доставая блокнот в мягкой обложке и авторучку.

– Чжан встречался с другими китайцами.

– Что же тут странного, если иммигранты встречаются друг с другом?

– Может, и ничего, – сказала Джейн Уоллес, – только Джеймс, господин Мелвилл, видел его в месте, пользующемся дурной славой. В китайском квартале, конечно.

Старший инспектор пометил: «Китайский квартал. Уточнить у Мелвилла».

– Могу я, мадам, еще немного злоупотребить вашим мужеством? – спросил сэр Малькольм. – Скажите, пожалуйста, какого вы мнения о мисс Эттенборо?

– О Маргарет? Прекрасная девушка. Я бы с радостью приняла ее как невестку.

– Вы знаете, какие чувства она питала к Брайану?

– По-моему, любила. Матери это чувствуют. Но, видя, как мой сын привязался к этой китаянке, она, думаю, старалась скрыть свои чувства. А жаль, но, что бы там ни было…

– А брат Маргарет, Мэтью Эттенборо?

– У мальчика прекрасное положение и будущее. Может, он немного азартен… Я имею в виду скачки, но сей порок, как вы знаете, чисто британский.

– Ну хорошо, мадам, если у старшего инспектора нет больше вопросов, думаю, мы можем попросить позволения удалиться.

– Вопросов больше нет, – подтвердил Форбс, закрывая блокнот.

Они встали. Джейн Уоллес подала сэру Айвори руку, и он ее галантно поцеловал, а старший инспектор просто пожал, притом, что греха таить, весьма неловко.

– Мадам, в память о лорде Роберте, с которым мы оба состояли в Клубе графоманов, смею просить вашего позволения побывать в библиотеке замка, тем более что слава о ней волнует мое воображение, ведь я заядлый коллекционер.

– О, сэр Айвори, я могу только выполнить вашу просьбу, – несколько манерно проговорила Джейн Уоллес, польщенная в глубине души словами гостя. – Вы, верно, знаете: первые тома этой библиотеки – дар короля Георга II, с тех пор наша семья неизменно ее пополняла. И мой супруг, как вам должно быть известно, лично выкупил собрание Паркантора.

– Легендарную коллекцию гравюр и рукописей, – согласился сэр Малькольм. – Но кто же несет ответственность за содержание всех этих сокровищ?

– Отдел Британской библиотеки присылает каждый месяц специалиста. Сейчас вот прислали девушку, очень скромную и толковую.

– И у нее хранятся ключи от исторической части замка?

– Нет, конечно! Я единственная хранительница ключей. И мисс Бартон, специалистка, о которой я говорю, у меня их всякий раз спрашивает. Видите ли, эта часть защищена, как сейф. Лорд Роберт, с согласия Британской библиотеки, распорядился установить там систему безопасности.

– И это к лучшему, – заметил сэр Малькольм.

С этими словами они со старшим инспектором откланялись.