Текст книги "Убийство в обществе коллекционеров"

Автор книги: Мэри Лондон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Глава 21

Сэру Малькольму стоило немалых трудов убедить старшего инспектора не препровождать чету Смит в Скотланд-Ярд для допроса в более привычной обстановке. Он напомнил другу, что пока нет никаких оснований подозревать сэра Бартоломью в убийстве. Принимая во внимание его личность и баронский титул, действовать следовало осмотрительно. Иначе дело живо дойдет до окружения королевы. И Форбс в конце концов уступил.

К тому же отзыв леди Анджелы о Филлиморе Трейси, как ни странно, больше походил на обвинение. Что она знала об отношениях этого любителя магии с Катериной Ховард? Быть может, у них был роман? Сэра Малькольма поразила несколько вызывающая красота специалистки по культу Митры, но сводить на этом основании все к роковой страсти – дело безнадежное.

В обмен на проявленное великодушие старший инспектор получил от сэра Бартоломью список членов клуба. Хотя барон наотрез отказался назвать сыщикам номера, под которыми они значились в списке, он тем не менее доверительно сообщил их адреса. Кроме самого барона с супругой, Джеймса Линкольна и Филлимора Трейси в общество также входили Фенимор Сингх, поклонник индуизма, Алистер Бромптон, коллекционер масонских принадлежностей и книг, и Эндрю Гилтпер, специалист по геральдике.

Заручившись всеми этими сведениями, Айвори и Форбс вечером того же дня, после визита в особняк Веллингтон, отправились к Филлимору Трейси. Он проживал в северной части района Ньюингтон, неподалеку от Элефант-энд-Касла. Со стороны его жилище выглядело внушительно, однако, как только наши друзья подошли к подъезду, они сразу заметили, что перед ними типичный особняк в буржуазном стиле, какие строили в тридцатые годы. [42]42
  Имеются в виду тридцатые годы XX века.


[Закрыть]Дверь им открыл мужчина лет шестидесяти. Одет он был в домашний халат поверх полосатой пижамы. Его длинные растрепанные, как у художника, волосы венчала клетчатая кепка, а шея была обмотана толстым шерстяным светло-коричневым шарфом.

Когда Форбс показал ему полицейское удостоверение, тот сказал, что он и есть хозяин дома.

– Для друзей просто Фил Трейси! Кхе-кхе! Если не боитесь подхватить от меня грипп, тогда входите, джентльмены, прошу! И будьте как дома!

– Сэр, – обратился к хозяину Форбс, – мы пришли задать вам несколько вопросов в связи со смертью Катерины Ховард…

– Знаю. Она утопилась.

– Ее утопили! – уточнил сэр Малькольм.

– Странно. Выпьете чего-нибудь?

– Что же тут, по-вашему, странного?

– Я думал, она покончила с собой. После такого-то удара…

– После того как у нее отобрали коллекцию… – добавил старший инспектор.

– Вижу, вы в курсе.

– Мы только что из Веллингтона.

– А, прекрасно! И что же вам рассказал сэр Бартоломью?

– Все, – заявил Айвори. – Про клуб, про ваши правила и про то, как обошлись с госпожой Ховард. Он даже ваш номер назвал! Вы номер седьмой и коллекционируете магические принадлежности.

– Видите ли, я бывший иллюзионист и собираю вещи, которые мне особенно дороги. Когда-то я выступал в разных театрах Ковент-Гардена. Золотое было времечко. Меня называли Королем иллюзии. Я и в Америке блистал. «Адская западня», «волшебный сундук», «радужные видения» – все это я! Но самый знаменитый мой трюк назывался «полет Икара». Я планировал в трех метрах над полом, а потом вдруг делал вид, что падаю. Только падал я не в Эгейское море, а на колени к зрительнице, которую примечал заранее. Публика была в восторге! Левитация – мой коронный номер. А еще оптические эффекты. Никто не мог соперничать с Филом Трейси по части исчезновения паровоза! Притом настоящего, а? Да, в свое время я знал толк в забавах! И делов-то всего ничего – простая ловкость рук, но никто ничего не замечал.

– Помню этот трюк, – подтвердил сэр Малькольм. – Очень зрелищный…

– Ах, будь у меня здесь паровоз, я бы охотно показал его еще разок. Силенки-то еще остались… Ну да ладно, от меня-то что вам нужно?

– Нам хотелось бы поговорить о платке с тройным тайником. Думаю, вы понимаете, что я имею в виду…

– Да. Это старый трюк – из-под такого платка доставали разных зверушек. Правда, сейчас это уже не в моде. Но почему вы заговорили об этом?

– Потому что Джеймс Линкольн собирался подарить вам такой платок для коллекции.

– Ах, как мило! Он на что-то такое намекал. И что же?

– Этот платок нашли на теле Катерины Ховард. Его использовали как кляп.

– Кляп? Странно! Только я ума не приложу, за что чудак Линкольн мог убить Катерину Ховард! К вашему сведению, она была еще та кокетка… но скажите, ее не изнасиловали?

– Нет.

– О, тем лучше! Терпеть не могу все эти мерзости – преступления на сексуальной почве. Ее наверняка убили, чтобы обокрасть.

– Опять же нет! – сказал Форбс. – На ней остались и цепочка, и ценное кольцо.

– Цепочка с кулоном в форме бычьей головы? – поспешил уточнить Трейси. – Она ее никогда не снимала. Кажется, это подарок одного… иранца или что-то вроде того.

– Его зовут Али Садр? – спросил сэр Малькольм.

– Имя как будто похожее. Только имейте в виду, я с ним не знаком. Про него мне Анджела Смит, рассказывала. Сами знаете, все женщины одним миром мазаны. Любят сплетничать! Кости перемывать всем подряд!

– Между тем леди Анджела проголосовала против решения мужчин вашего клуба, когда они постановили изъять у госпожи Ховард митраическую коллекцию! Не очень-то любезно с их стороны! – заметил сэр Малькольм.

– И поделом ей! – заявил фокусник.

– За что же вы ее так?

– Это наше личное дело. Давайте лучше я вам кое-что покажу. Сэр Малькольм, пройдите чуть дальше, в глубину комнаты. Видите дверь? Смелее! Открывайте!

Благородный сыщик повиновался – повернул ручку и вошел в комнату, которая, едва он шагнул вперед, вдруг превратилась в настоящий зеркальный лабиринт, какие можно видеть на ярмарках.

– Не двигайтесь, – сказал фокусник. – Оглянитесь!

В тот же миг на зеркалах проступили двери, окна, крыши, флаги; благодаря проекционно-оптической системе все это уже в следующее мгновение превратилось в настоящий замок. Затем декорация сменилась. Теперь сэр Малькольм оказался посреди волшебного дворца из сказок «Тысяча и одной ночи», со светильниками, бассейнами и фонтанами. Иллюзия была потрясающая, хотя и несколько тревожная.

Когда все померкло, Айвори вернулся к Форбсу в комнату, где их принял Фил Трейси. Но затейника и след простыл. И вдруг он возник где-то между полом и потолком: его тело, со скрещенными руками, висело горизонтально в воздухе, являя собой живой пример полной левитации. Старший инспектор уставился на Трейси как зачарованный.

– Не может быть! – воскликнул он. – Этот малый на все способен! Сэр Малькольм, точно говорю – он настоящий волшебник!

– Что вы имеете в виду, Дуглас?

– Госпожа Форбс, моя супруга, говорит, будто в Африке живут колдуны, которые могут воскрешать мертвецов. Так вот, думаю, и нашему Трейси такое по зубам!

Между тем, покинув через четверть часа «дом чудес» в Ньюингтоне, они так и не узнали, почему все же Катерине Ховард пришлось расстаться со своей коллекцией.

Глава 22

Мистер Бромптон проживал на Грейт-Куин-стрит неподалеку от Ковент-Гардена и, главное, по соседству с Масонским залом, где располагалась штаб-квартира Великой Объединенной Ложи Англии. Дом Бромптона благодаря стараниям его владельца был превращен в настоящий масонский музей. Едва наши друзья-сыщики вошли внутрь, как тут же оказались в окружении передников, которыми были увешаны все стены, и разных символических украшений, а также прочих реликвий, выставленных напоказ в витринах. И как только можно было жить среди всего этого скопища экспонатов!

Что до самого Бромптона, он оказался человеком любезным, но сдержанным. Это был крепкий мужчина, с хорошими манерами, одетый во все черное, включая галстук, который был расшит гербами старинных масонских лож Лондона. Его редкие волосы были зачесаны вокруг головы отдельными прядями, скрепленными между собой специальной помадой. А великолепные усы придавали гордому лицу бравурное выражение старого доблестного вояки.

– Скотланд-Ярд?! – удивился он. – Чему обязан такой честью?

– Сэр, – начал старший инспектор, – ваш адрес нам сообщил сэр Бартоломью Смит.

– Что ж, прекрасно! Это весьма достойный человек. Прошу в мое обиталище, проходите. Как видите, я коллекционирую старинные масонские реликвии.

– Но мы здесь по поводу смерти небезызвестной вам госпожи Катерины Ховард, – пояснил Форбс.

– О, разумеется, небезызвестной! Хотя я виделся с ней только на собраниях. Знаете, она была довольно странной женщиной. Как же вам объяснить? Холодная, как мрамор, и вместе с тем горячая, как раскаленные угли. – Ему, видно, понравилась собственная метафора, впрочем, несколько вызывающая, и он счел нужным ее пояснить: – Как ученый-историк она была строгая, безусловно очень способная, и в то же время в ее глазах угадывалось что-то чувственное, манящее, короче… да мы все там чересчур чувственные.

– Все?

– Наш маленький клуб состоит в основном из мужчин. Большей частью холостяков. Гм… Нехорошее это дело – говорить о мертвой.

– Господин Бромптон, – заметил сэр Малькольм, – мы расследуем ее смерть. Она была трагической. Так что, напротив, о ней как раз и нужно говорить. Можно сесть?

– Конечно! Конечно! – спохватился хозяин дома, пододвигая к ним два стула.

– Катерину Ховард убили, – напомнил Форбс.

– Знаю, только понятия не имею, кто это сделал и как. Полиция что-нибудь выяснила?

– Сэр, – взял инициативу в свои руки Айвори, – насколько нам известно, за несколько часов до смерти у жертвы отобрали коллекцию.

– Отобрали? Слишком сильно сказано! – возмутился Бромптон. – Все было сделано по договору, под которым добровольно подписывается каждый, кто вступает в наш клуб. Исключаются даже малейшие отступления от правил, иначе зачем вообще нужны такие правила?

– Какие же отступления вы имеете в виду, господин Бромптон?

– Ну, например, измену, ложь и все такое. Видите ли, необходимо быть честными по отношению друг к другу… Через наши руки часто проходят довольно ценные коллекционные раритеты. И без взаимного доверия честный обмен вряд ли возможен.

– Значит, госпожу Ховард обвинили в измене по отношению к кому-то из вас?

– Нет! Ничего подобного! – воскликнул Бромптон. – Я взял измену лишь в качестве примера… Впрочем, это не имеет никакого отношения к смерти Шестого номера. – Сказав последние слова, он прикусил язык, смекнув, что сболтнул лишнее.

– Мы знаем, у нее была медалька с цифрой шесть, – успокоил его сэр Малькольм. – Жетон мы нашли у нее на теле. А какая цифра у вас на жетоне, сэр, не скажете?

– Было бы глупо скрывать. У меня номер четвертый.

– Можно взглянуть на вашу медальку? – попросил Айвори.

Бромптон занервничал.

– Что вы собираетесь проверять? Сэр, я же дал слово!

Сэр Малькольм достал из кармана пальто значок, тот самый, который он нашел на дне лодки, и показал Бромптону, скрыв, правда, выгравированную на нем цифру.

– Не могли бы вы объяснить, что означает рисунок на лицевой стороне жетона? – спросил он.

– Это гностический Абраксас, [43]43
  Абраксас – гностическое божество, существо с головой петуха и двумя змеями вместо ног.


[Закрыть]– ответил Бромптон. – Нам нужна была эмблема. И эта показалась подходящей. Мы скопировали ее со старой рукописи. А что она точно означает, думаю, я вряд ли смогу объяснить. Понимаете, это своего рода игра.

– Как франкмасонство, – заметил прямо сэр Малькольм.

– А почему бы и нет? – просто сказал Бромптон. – Да и наша с вами жизнь та же игра, или, если угодно, пьеса, где каждому из нас отведена определенная роль, только никто не знает, каков финал у этой пьесы. Лишь Великому Архитектору Вселенной ведом конец этой странной истории под названием «Мир».

– Вернемся, однако, к нашим делам, – сказал старший инспектор, которому эти философские разглагольствования уже начали действовать на нервы.

– Охотно. Что еще вам угодно знать?

– Что вы можете сказать о леди Анджеле Смит?

– Сильная женщина, только совершенно испорченная дешевой эзотерикой! Ее никогда не посвятили бы в масоны. На мир глядит сквозь розовые очки. Супруга сэра Бартоломью. В этом качестве мы ее и воспринимаем.

– А Джеймс Линкольн?

– Левша? На старости лет он малость свихнулся, а так славный малый. Мне он нравится.

– Господин Трейси?

– О, это великий кудесник. Даже сейчас, будучи на пенсии, он не перестает подшучивать над всеми подряд. Но не со зла, уж будьте уверены! В сущности, маленький клуб, который основал сэр Бартоломью, – общество людей порядочных. Вы знаете Гилтпера и Сингха? Всех нас интересует только одна вещь на свете – собственная коллекция!

– И эти порядочные люди, глазом не моргнув, отобрали коллекцию у госпожи Ховард! – удивился сэр Малькольм.

– О, коллекцию ей бы наверняка вернули через какое-то время! По крайней мере частично. Просто нужно было ей кое о чем напомнить, что мы и сделали.

– Кроме леди Анджелы, ведь она проголосовала против такого решения! – заметил старший инспектор.

– Она хотела хоть как-то поддержать Катерину Ховард в трудную минуту. Ведь та слишком близко к сердцу приняла утрату своей коллекции…

– Однако ж она безропотно с этим смирилась. И все вывезла по первому же требованию – сразу после того, как вы проголосовали! Не кажется ли вам это странным?

– Таковы правила.

– Стало быть, – заключил сэр Малькольм, – она совершила какой-то серьезный проступок.

– Верно.

– Настолько серьезный, что никто из вас не хочет и даже не смеет об этом говорить, так?

– Иначе разразится грандиозный скандал, – признался Бромптон.

– Неужто все и впрямь настолько серьезно? – удивился Айвори.

– Катерина Ховард поступила очень некрасиво, впрочем, тут я полагаюсь на сэра Бартоломью – надеюсь, он найдет способ, как быстрее загладить ошибку, обернувшуюся трагедией не только для нее самой, но и для всех нас!

Ничего больше нашим друзьям узнать не удалось.

Глава 23

Эндрю Гилтпера, коллекционера гербов и прочих геральдических реликвий, была роскошная квартира в Найтсбридже, неподалеку от Музея Виктории и Альберта. Это был маленький человечек, совсем небольшого роста, тщедушный, с детским лицом. На вид ему было лет пятьдесят, но двигался он прыгающей походкой, почти с воздушной легкостью, широко размахивая руками, причем без всякого повода.

– Ах, джентльмены! Скотланд-Ярд! Браво! Приветствую вас! Ховард? Бедняжка! Присаживайтесь. Вот здесь, а лучше тут. Напротив окна. Так что вы сказали?

– Сэр, – начал Форбс, – нам бы хотелось, чтобы вы рассказали, что точно произошло во время голосования, когда вы решили наказать госпожу Ховард.

– Все очень просто! Проще простого, джентльмены! Экстренное собрание. Присутствовали все члены. Номер первый ввел нас в курс дела. Странная, однако, вышла вещь. Невероятная, недопустимая. Словом, мы даже думали исключить Ховард. Но ничего не вышло. Пришлось смириться. Да-да, смириться. То есть поступить по правилам. И мы проголосовали. Единодушно, за одним исключением, вот! Решение было принято. Дамочка, понятно, в слезы, в мольбы, об остальном я уж молчу. Так-то. Вот и все.

– И Джеймса Линкольна отрядили проследить, чтобы вывоз состоялся без лишних проволочек, – продолжал сэр Малькольм.

– Вот именно!

– Реликвии, статуэтки и книги перевезли в особняк Веллингтон. Так?

– А вы откуда знаете? – удивился Гилтпер.

– Сэр Бартоломью сказал.

– Ах, ну что ж, надеюсь, это злополучное дело не отразится на репутации клуба…

– Не беспокойтесь, – заверил его Айвори. – Мы расследуем дело об убийстве госпожи Ховард, а не о деятельности вашего клуба. И тем не менее нам бы очень хотелось знать, что же это была за «невероятная, недопустимая вещь», побудившая вас принять такое решение.

Человечек вскочил с кресла и, размахивая руками, точно мельничными крыльями, попросил обоих сыщиков следовать за ним. Он провел их в просторную комнату, где помещалась его коллекция.

– Вот, джентльмены, мои сокровища! Моя жизнь! Кроме Геральдической палаты, я не знаю больше никого, кто имел бы столько родовых гербов, сколько собрал я! Это место – храм знатных фамилий. Кстати, сэр Малькольм, в моих бесценных архивах должен храниться и ваш герб. – Он открыл огромный реестр, покоившийся на высоком столике, точно на аналое, и принялся листать его с тщанием священника во время службы. – Айвори, Айвори… Первые сведения о вашем роде восходят к тысяча четыреста тридцатому году. Битва при Арловене! Ах! Ах! Вот, читаю: «И король посвятил Айвори в рыцари прямо на поле брани». А дальше: «И даровал ему спасенный им из огня знак саламандры». Ох! Ох! Саламандра!

– Да, – вспомнил сэр Малькольм, – мой пращур действительно спас короля, когда тот угодил в огненное кольцо неприятеля. Правда, от знака саламандры на нашем гербе сохранились только языки пламени.

– Вот-вот, – заметил Гилтпер, – «серебряное пламя из разверзшейся пасти». Мои поздравления, сэр!

– О, – улыбнулся благородный сыщик, – я тут ни при чем. Впрочем, ваше имя, уважаемый, уже само по себе олицетворяет герб.

– Гилтпер! – воскликнул человечек. – Позолоченная шпора! В самом деле, один мой предок был герольдом Генриха Второго. Хе-хе! Слава нашему роду! Каждое утро он проглатывал по целому кабаньему окороку!

Воспользовавшись радостным настроением специалиста по геральдике, Форбс спросил:

– Вина Катерины Ховард, наверно, была несовместима с вашими представлениями о благородстве, так ведь?

– Ну, разумеется! Знаете, господин офицер, если б я вышел ростом, – ах-ах! – то пошел бы служить в гвардейские драгуны! В драгуны Ее величества! Их только семеро! Зато какие! Я с радостью облачился бы в рыцарский плащ с королевским гербом!

– Быть может, вина госпожи Ховард грозила запятнать честь королевской фамилии? – внезапно спросил сэр Малькольм.

– О! О! Сэр, честь Ее величества – материя слишком высокая и совершенно недосягаемая для нечистых поползновений со стороны людей без стыда и совести. Хотя в некотором смысле… О, взгляните! А вот мой герб! Хе-хе! Я же говорю, у меня есть все гербы королевства!

– Поздравляю, сэр, – сказал благородный сыщик, – и раз уж мы с вами одного поля ягоды, мне бы все-таки хотелось знать, что склонило вас к столь суровому решению.

– Касательно Катерины Ховард? О, надо заметить, это была красивая женщина, гм, даже соблазнительная, несмотря на пуританскую личину, за которой она скрывалась. Именно это нас больше всего и поражало. Такого мы от нее никак не ожидали!

– Чего же конкретно? – не в силах сдержать нетерпение, допытывался Форбс.

– Господин офицер, вы из Скотланд-Ярда. И потому ни один из нас не выдаст тайну. Пусть сэр Бартоломью сам разбирается. Он знает, что делать. А что до трагической смерти Катерины Ховард, ах, это и впрямь жуткая история. Во всяком случае, госпожа Ховард не заслуживала подобной участи.

– Как вы думаете, не мог ли кто-нибудь из ваших желать ей смерти в качестве наказания? – спросил Айвори.

– Боже милостивый, нет! – вскричал Гилтпер. – Как раз это нас и тревожит. Ни один из нас не может быть повинен в таком чудовищном злодеянии! Надо же, не успев узнать, что в столь прискорбном деле замешана коллекция, Скотланд-Ярд тут же берет всех нас под подозрение!

– Мы нашли платок, которым заткнули рот жертве, – объяснил старший инспектор. – И платок этот Джеймс Линкольн приобрел в подарок Филлимору Трейси.

– Знаю, – сказал Гилтпер, разводя руками. – Джеймс говорил об этом на предыдущем собрании, когда Трейси не было. Хе-хе! Он хотел сделать ему сюрприз! Платок специальный, для фокусов.

– Значит, о платке знали все члены клуба, – заключил Форбс.

– Все, кроме Трейси.

– Выходит, кто-то из вас мог проникнуть к Линкольну, похитить платок и потом использовать его в качестве кляпа, – продолжал старший инспектор.

– Быть того не может! – снова вскричал специалист по геральдике.

– Почему же?

– Потому что ни один член нашего общества не способен на подобное преступление! Вы жестоко заблуждаетесь, джентльмены.

– Тогда как же этот платок превратился в орудие убийства? Или, может, он оказался на теле Катерины Ховард по мановению волшебной палочки? Столь необычная вещь определенно связана с одним из вас!

Человечек пожал плечами. Он никак не мог взять в толк, что же, в конце концов, происходит, и только безнадежно всплеснул руками, выражая свое недоумение. Понимая, что от него больше ничего не добиться, сэр Малькольм и Форбс так и оставили его – в полном замешательстве.

Глава 24

Старший инспектор умирал с голоду. Сэр Малькольм попробовал утешить друга, пообещав сводить его вечером в необыкновенный ресторан – «Синий слон». И все же им пришлось заглянуть в ближайший бар, где Форбс принялся насыщаться сандвичем с Йоркской ветчиной под бокал доброго ирландского портера. А тем временем Айвори позвонил в Скотланд-Ярд и переговорил с лейтенантом Финдли. Тот сообщил, что мешок, в который положили тело Катерины Ховард, перед тем как бросить в воду, взяли в доке 23, по соседству с мостом Хаммерсмит. Док расположен чуть на отшибе – вполне подходящее место для совершения преступления, особенно в туманную погоду. Что же до мешка – таких там видимо-невидимо. Обычно в них перевозят зерно, а пустые складывают в кипы прямо под открытым небом. Так что убийца скорее всего подобрал его походя.

Финдли также проверил алиби разных членов клуба коллекционеров. Сэр Бартоломью действительно отбыл на континент сразу после того собрания, на котором они голосовали. Джеймс Линкольн, сопроводив Катерину Ховард вместе с ее коллекцией в особняк Веллингтон, отправился в Итон на конгресс левшей, где выступил с речью. Фенимор Сингх проводил ночное богослужение в храме Шри Сваминараян Мандир на Бренфилд-роуд. Алистер Бромптон находился в масонской ложе – это подтвердили два десятка человек из его братии. Эндрю Гилтпер провел весь вечер в компании лорда Балтазара Карлсона в Геральдической палате, после чего они вдвоем отправились ужинать в отель «Ламбет», где пробыли до 3 часов ночи. Филлимор Трейси показывал фокусы в одном почтенном семействе, где отмечали золотую свадьбу деда с бабкой.

После того как Форбс прикончил сандвич, друзья-сыщики отправились к Фенимору Сингху. Он был последний из членов клуба, с кем они еще не встречались. Сингх жил на Грейт-Истерн-стрит, мрачной улице в Восточном Лондоне, кишащей порнографическими магазинами под кричащими вывесками, которые слабо мерцали в плотной туманной пелене. По улице туда-сюда сновали разные типы – как видно, в поисках сговорчивых девиц, знающих толк в любовных утехах.

– Сущий вертеп! – заметил Форбс.

В одной из ниш они разглядели номер 88. И после того как позвонили в дом, дверь им открыла миловидная индианка, сложившая в знак приветствия ладони вместе; она же проводила сыщиков в кабинет, где их принял Сингх. Это был красивый мужчина лет пятидесяти, одетый по-восточному – в тюрбане и пиджаке защитного цвета с воротником-стойкой.

– Сэр Бартоломью предупредил меня о вашем визите. Присаживайтесь, джентльмены. Не каждый день выпадает честь принимать у себя столь именитых представителей Скотланд-Ярда… А пришли вы конечно же по поводу смерти нашей уважаемой госпожи Ховард. Сказать по правде, ужасная история. Я всего лишь иностранец, больше того, человек другой культуры, и меня всегда поражали жестокие нравы высокоцивилизованного западного мира. Но не будем об этом… Что же вам угодно знать? Я уже говорил вашему коллеге, где был в ночь убийства, и меня, думаю, вряд ли можно в чем-то подозревать, верно ведь?

– Нам бы хотелось, чтобы вы рассказали немного о госпоже Ховард, – попросил сэр Малькольм. – Что, по-вашему, это была за женщина?

– О, редкой образованности! Изучала бога Митру, а он – аватара [44]44
  Аватара – в индуизме: земное воплощение божества.


[Закрыть]нашего индуистского Митры. Мы часто обсуждали с ней эту исторически сложившуюся родственную связь – с ней и с одним ее коллегой, Али Садром, настоящим эрудитом, – и пришли в этом смысле к согласию по главным, с научной точки зрения, положениям. К примеру, ведический Митра никоим образом не связан с быком, хотя, вполне возможно, в каком-нибудь апокрифическом тексте первого столетия дохристианской эры, в той же «Карамише Даджоншвале», и упоминается о поединке бога с быком, если слово «эбелн е » переводить как «рогатый зверь», а не «лунный». Словом, этот господин Садр человек очень интересный, и мы с ним время от времени встречаемся.

– А сами вы, стало быть, коллекционируете индийские статуэтки… – живо вставил старший инспектор, которому вовсе не улыбалось закончить встречу беседой на очередную непонятную ему научную тему.

– Я горжусь, что смог собрать целый пантеон наших богов, – ответил индус. – Брахму, Вишну и Шиву вместе с Ганешой, богом со слоновьей головой, и его матерью Парвати. А еще у меня есть статуэтки Черной Кали, вечной девы Дурги, Кришны, Вишвакармана, Рамы… Хотите посмотреть? Покажу с великой радостью.

И они прошли в просторную комнату, переустроенную под выставочный зал. Каждое божество стояло на отдельной подставке и освещалось яркими лампочками. Форбса поразили суровый взгляд и причудливые позы некоторых богов.

– Господин Сингх, вам случалось видеть коллекции других членов вашего клуба? – поинтересовался сэр Малькольм.

– Однажды меня пригласил в гости сэр Бартоломью, к себе в особняк. Там же у нас проходят собрания. Так вот, в тот раз он показал мне свой музей трубок. И должен сказать без всякой обиды в адрес сэра Бартоломью: большого интереса его коллекция у меня не вызвала! Равно как и то, что собирает леди Анджела, его супруга, которая искренне убеждена, будто Индия – прибежище для всяких эзотериков вроде Анни Безант! [45]45
  Безант, Анни (1847–1933) – ирландская и индийская общественная деятельница, теософ, историк религии.


[Закрыть]Нет уж, сказать по чести, только коллекция госпожи Ховард показалась мне действительно ценной, и теперь я понимаю, почему!

– Почему же?

– Ах, джентльмены, мне бы не хотелось вмешиваться в дела, касающиеся сугубо Англии, – вдруг произнес Фенимор Сингх. – Повторяю, я всего лишь иностранец.

– Подобное чувство делает вам честь, – заметил сэр Малькольм, – однако мы здесь затем, чтобы говорить об убийстве!

– Убийство не имеет никакого отношения к истории с коллекцией. По крайней мере лично я в этом совершенно уверен. Так же считает и господин Али Садр – он звонил мне сегодня утром. Один только Бог знает, как сильно переживает этот бедняга ужасную смерть своей коллеги. Он глубоко уважал Катерину Ховард и, по-моему, любил, хотя не мог признаться даже самому себе. Он сказал, вы подозревали его потому, что он помог госпоже Ховард перенести митраическую коллекцию в машину, в которой ее потом увезли. А я говорю – ваши подозрения совершенно беспочвенны!

– Может, Али Садр высказывал какое-нибудь предположение насчет убийства? – спросил Форбс.

– Нет, ничего такого. Он только сказал: «Боюсь, ревность и безумие идут рука об руку». А когда я спросил, что он имеет в виду, он воскликнул: «Сколько же ненависти рядом с глупостью!..»

– Такое объяснение ничуть не лучше, – заметил сэр Малькольм. И вдруг, следуя своему обыкновению выводить собеседника из равновесия, он спросил: – Вы знали, что Джеймс Линкольн собирался сделать Филлимору Трейси подарок на день рождения?

– Да, он говорил об этом на собрании, на котором Трейси как раз не было. Он упомянул о платке для фокусов.

– Вы бывали у господина Линкольна дома?

– Никогда. Коллекция для левшей мне совершенно неинтересна!

– Но вы же могли бывать у него и по другим поводам.

– А других поводов не находилось.

– И последний вопрос: господин Сингх, почему вы поселились на столь своеобразной улице?

– Потому что покупная цена за квадратный метр здесь одна из самых низких в Лондоне, а соседство с секс-шопами меня нисколько не смущает. Чистыми, сэр, должны быть душа и сердце, а не улица!

Было шесть часов вечера, когда наши друзья-сыщики снова оказались на той самой улице.