Текст книги "Луч надежды"
Автор книги: Мэри Симмонс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
Симмонс Мэри Кэй
Луч надежды
Глава 1
Позже, когда Андреа Вэйд вспоминала о невероятных событиях, пережитых ею на ферме «Пристанище Отшельника», она и сама удивлялась, как могло случиться, что никогда не подводившая ее прежде интуиция ничего не подсказала ей в тот раз.
– Мисс Вэйд? – позвал ее по имени шофер и тут же пояснил:
– Моя фамилия Коллинз; я послан за вами.
Голос Коллинза прозвучал неожиданно громко в тиши Индией Гэп,[1]1
Индейское ущелье (англ.)
[Закрыть] этого чудесного сельского местечка, куда поезд только что привез Андреа. Забравшись в машину и откинувшись на спинку сиденья, теперь, после напряжения последних недель, она охотно позволила убаюкать себя мягкой и умиротворенной атмосфере Среднего Запада.
Машина тихо покачивалась, проезжая мимо уютных чистых домиков малюсенького городка, расположенного к западу от вокзала. Можно было подумать, что эти домишки хотели убежать от больших озер, непрерывно тянувшихся вплоть до огромного Эри.
Андреа почти с нежностью смотрела на аккуратные домики, на пустынные улочки и разбросанные там и сям немногочисленные лавки. Она не могла не отметить, что эта четырехполосная автострада, на которую они только что свернули, излучала благодатную умиротворенность и даже навевала сладкую дремоту.
«Между мною и Вальтером теперь уже как минимум тысяча миль», подумала Андреа и в очередной раз поймала себя на том, что уж слишком жалеет себя. Ей вспомнилось, какую невыносимую тоску ощутила она, когда поезд отходил от Большого Центрального вокзала. Уже тогда до нее стало доходить, как много для нее значит этот человек и ее любовь к нему. Недовольная своей сентиментальностью, Андреа нетерпеливо повела плечами и, посмотрев из окошка на все еще покрытые снегом поля, неожиданно для себя спросила:
– А когда, собственно, в этих краях наступает весна?
Вопрос ей и самой показался глупым, поскольку был уже конец марта.
Коллинз улыбнулся.
– И в самом деле, мисс, такое впечатление, будто тут еще зима. Однако воздух уже давно пахнет весною. Подождите, через пару недель от снега не останется и следа, а затем сразу начнутся теплые дожди. Ну а в мае на ферме уже все будет в цвету.
– Вы давно здесь живете? – поинтересовалась Андреа.
– Всю жизнь. И родился я на настоящей ферме по другую сторону озера.
– Что значит «настоящая ферма»? Вы имеете в виду, что «Пристанище Отшельника» – ферма не настоящая?
– Конечно же, нет. – Коллинз снова улыбнулся. – Тут, конечно, растут пшеница, маис, некоторые овощи. И скот есть – овцы, молочные коровы, большое стадо свиней. Но все же это джентльменская ферма, пренебрежительно закончил он, как если бы не мог подобрать худшего определения.
Андреа ничего не понимала в фермах, да в общем-то и не имела особого желания знать разницу между настоящей фермой и джентльменской. «Похоже, неторопливая беседа закончится тем, что мне сообщат массу всякой чепухи относительно будущих хозяев», – подумала она. Андреа и так представлялась необыкновенно трудной ее задача – быть гувернанткой ребенка-инвалида, ведь прежде она никогда не занималась подобной работой, и уж тем более ей не хотелось усложнять ее, вникая еще и в хозяйственные дела семьи.
– Вам нечего беспокоиться, – сказала ей на прощанье миссис Барлет из агентства. – Вы же дипломированный специалист.
– Я и сама это знаю, – сухо возразила Андреа, – но мне кажется, из меня никогда не получится хорошей учительницы.
– Видите ли, задачи домашнего педагога несколько иные, – попыталась взбодрить ее миссис Барлет. – К тому же вы и сами хотите работать в сельской местности, не правда ли? Да вам просто повезло, что Гордонам именно сейчас понадобился преподаватель для их внучки, «юной дамы», как они говорят. По-видимому, они очень рассчитывают на вас. Но сколько времени вы там выдержите, вот что интересно. Молодые учительницы скучают на ферме или очень скоро выходят замуж. Ну а пожилые – едва ли они в состоянии многое дать десятилетней девочке.
– Выходить замуж я не собираюсь, ну а что касается скуки… Мне просто необходим покой, – подвела итог Андреа.
И ей на самом деле требовался покой, чтобы залечить душевные раны.
…Андреа вылетела из Нью-Йорка к Барбаре и Джиму Эндерсонам. Барбара во время учебы в колледже делила с ней комнату и была ей лучшей подругой, а теперь ей предстояло играть роль свидетельницы на предстоящей свадьбе Андреа. Услышав, что свадьба не состоится, Барбара потребовала, чтобы Андреа немедленно приехала к ней.
– Маленький Майкл просто обожает тебя, – утверждала она.
Но это, к сожалению, оказалось не совеем так. Маленький Майкл вопил как резаный, когда Андреа брала его на руки. Кроме того, однажды Андреа услышала, как Барбара в разговоре с Джимом назвала ее «бедняжкой». И тогда Андреа окончательно решила готовиться к отъезду. В тот момент она даже ненавидела свою лучшую подругу. Она не могла позволить жалеть себя даже Барбаре, хотя сама же и появилась у нее как обиженный ребенок…
Ландшафт не отличался разнообразием и не мог отвлечь Андреа от неприятных мыслей. Наконец они свернули на широкий проселок и подъехали к массивным кованым воротам с огромной надписью «Пристанище Отшельника».
* * *
За воротами не оказалось ничего интересного На полях и лугах виднелись какие-то сараи и амбары. К небольшой улочке жалась пара домов. Было тут еще несколько убогих хибар, выглядевших так, будто они сохранились еще со времен пророка Моисея.
Андреа напряженно ожидала появления дома Гордонов. Ей не терпелось узнать, как же он выглядит.
На какое-то время она даже забыла о Вальтере и причинах, заставивших ее бежать из Нью-Йорка с его автомобильными заторами и вечеринками.
Коллинз меж тем свернул направо и вновь проехал через ворота, до мельчайших подробностей копировавших оставшийся сзади въезд. Дальше дорога простиралась среди огромных тополей. Их голые ветки легко покачивались, как бы потревоженные первым весенним ветерком.
Мысли о предстоящих весне и лете настолько захватили Андреа, что она оказалась абсолютно не готова к картине, которая открылась перед нею после следующего крутого поворота. На нее смотрело снежно-белое с просторными верандами, башенками и высокими колоннами основное строение усадьбы. Оно напоминало одновременно и типичный господский дом Южных Штатов, и англо-американские загородные дома. Внушительность первого соединялась воедино с приветливостью другого. Однако уединения, о котором говорило название, здесь наверняка не было, и Андреа в этом тотчас же убедилась. Андреа не могла оторвать взгляда от дома. Улыбаясь, она поблагодарила Коллинза, который помог ей выйти из машины и извлек из багажника вещи.
– Входите, мисс Вэйд, – сказал он. – Вещи я сейчас занесу. Идите же, а то тут холодно.
Андреа решительно поднялась по ступеням веранды. Взяв в руки висевший тут же медный молоток, она уже собиралась опустить его на тяжелую дубовую дверь, но в этот момент дверь открылась. За нею стояла молодая девушка лет двадцати, одетая в чрезмерно широкую для ее фигуры униформу. Некоторое время девушка в упор разглядывала Андреа, не выказывая никакого намерения впустить ее.
– Меня зовут мисс Вэйд, – представилась Андреа. – Вероятно, миссис Гордон ожидает меня?
Однако девушка не двигалась с места, продолжая разглядывать гостью. И только тут Андреа поняла, что причиной такого внимания было ее элегантное котиковое манто, подаренное ей к свадьбе тетушкой Джулией.
– Я могу войти? – дружелюбно переспросила Андреа. Она уже и вправду начала ощущать холод, а из холла струилось такое приятное тепло.
За спиной девушки Андреа увидела широкую лестницу, покрытую толстым красным ковром и с перилами из красного дерева.
– Д-да, – ответила девушка, немного заикаясь. – 3-заходите, п-прошу вас, мисс…
– Вэйд, – напомнила Андреа и сделала шаг вперед.
Оказавшись в помещении, Андреа последовала за девушкой в комнату, расположенную по другую сторону холла.
– Мисс Вэйд, мадам, – сообщила девушка и тут же удалилась с шубкой Андреа.
Со стула рядом с камином поднялась невысокая грациозная женщина.
– О-о, мисс Вэйд!
Голос ее звучал проникновенно и тепло; создавалось впечатление, что мисс Гордон искренне рада встрече.
– Миссис Гордон? – уточнила Андреа.
– Да-да. Входите же, моя дорогая. Андреа вошла в комнату, которую освещали только колышущиеся языки пламени. Черты лица миссис Гордон были едва различимы в этом сумеречном свете, и Андреа непроизвольно сощурила глаза.
– Ах ты, Господи! – рассмеялась миссис Гордон. – Да вы же ничего не видите! А я и не заметила, насколько здесь стало темно.
Комнату залил золотистый свет лампы. Протянув руки навстречу Андреа и улыбаясь, миссис Гордон излучала необыкновенное дружелюбие.
Андреа, немного удивленная столь пылким проявлением дружеских чувств, осторожно пожала протянутые ей руки.
– Мы страшно обрадовались, когда узнали, что вы едете… Нас очень тревожит Фелиция. Меня, боюсь, нельзя отнести к категории хороших педагогов, а начиная с Рождества у девочки совсем не было занятий.
Произнеся эти слова, миссис Гордон обошла всю комнату и включила остальные лампы.
Зал, как и сам дом, был выполнен в смешении стилей, однако не выглядел неуютным. Предметы обстановки в стиле Людовика XV и стул конца восемнадцатого столетия прекрасно уживались с менее старой, да и совсем современной мебелью.
– Ну вот, теперь намного лучше, – констатировала миссис Гордон. – Не хотите ли присесть к огню?
Она подвела Андреа к одному из двух кресел с высокими спинками, стоявших справа и слева от камина.
«Я поставила бы здесь кушетку, если бы дом был мой», – подумала Андреа и сказала:
– Чудесная комната!
– Вы находите? – обрадовалась миссис Гордон. – Но немного по-деревенски, да? Вы понимаете, что я имею в виду?
Андреа кивнула, с интересом разглядывая сидящую напротив женщину. Ей казалось, что ее встретит немолодая седовласая высокая дама – миссис Гордон должно было быть никак не меньше пятидесяти. К ее удивлению, лицо этой женщины оказалось без единой морщинки и с эластичной кожей. Правда, короткие волнистые рыжие волосы, судя по неживому блеску, своим цветом были обязаны тщательной окраске, что немного выдавало возраст. Андреа с удовлетворением подумала, что она пока не нуждается в подобных средствах.
– Ну а теперь перейдем к делам, как сказал бы мистер Гордон. Я полагаю, вам было бы нелишне кое-что узнать о Фелиции до знакомства с ней. Миссис Барлет вам ничего не рассказывал.
– Нет – ответила Андреа. – Разве только то что Фелиция пострадала во время несчастного случая и теперь… инвалид.
Слово инвалид, как ей казалось, звучало более нейтрально, чем фраза «она более не может ходить» или «она прикована к коляске».
– Инвалид? Ну что вы, дорогая! – улыбнулась миссис Гордон. – Да она так же здорова, как и любая другая десятилетняя девочка. Ведь слово «инвалид» означает то же, что и «больной», не так ли?
– Да, наверное, – ответила Андреа. Интересно, почему миссис Барлет не сочла нужным посвятить ее в подробности? И почему сама Андреа не расспросила ее хорошенько? Не потому ли, что была слишком занята собственными проблемами? Скорее всего, именно поэтому.
– Фелиция перемещается в инвалидном кресле, – продолжала миссис Гордон. – Однако в остальном она абсолютно здорова, и есть основания надеяться…
– Если я правильно вас поняла, Фелиция будет ходить? – с облегчением спросила Андреа.
– Не уверена. То есть я хочу сказать – врач не уверен. Она не может ходить с семи лет, с тех пор как выпала из машины. Внешне повреждений никаких нет, но врач предполагает травму позвоночника. Но это только предположение. Другие врачи полагают, что у девочки истерия или что-то вроде психического шока. Ну а мистер Гордон и слышать не хочет ничего подобного. Он говорит, что Фелиция абсолютно здорова и что никаких душевных болезней у нее нет. – Ее лицо омрачилось. – И все же мне кажется вполне вероятным, что в результате шока она могла уверовать в то, что больше не сможет ходить. Только не говорите, пожалуйста, об этом мистеру Гордону. Хорошо?
Чувствовалось, что миссис Гордон обеспокоена.
– Конечно, не скажу, – поспешно ответила Андреа.
Она сочувствовала этой женщине, а также миленькой Фелиции, которая по какой-то причине не могла сама ходить.
– Вот так… – Миссис Гордон решительно выпрямилась. – Ну, а с мистером Гордоном, моей дочерью Сарой и с ее мужем Джорджем Маклином вы познакомитесь за обедом.
– С родителями Фелиции? – решила уточнить Андреа, удивляясь тому, что мать Фелиции не присутствовала при первом разговоре.
– Нет-нет, – запротестовала миссис Гордон. – Видите ли, родители Фелиции… погибли во время той самой аварии, после которой у девочки все это и началось. Мой старший сын Вильям был ее отцом.
«О Господи! Какая трагедия! – подумала Андреа. – Как тяжело, наверное, было пережить подобное».
– О, простите! Я не знала… Проклятая миссис Барлет не удосужилась и словом обмолвиться об этом!
– Ну конечно же. Как я и сама не сообразила, что миссис Барлет… Миссис Гордон улыбнулась. Ей, по-видимому, стало жаль Андреа, выглядевшую очень расстроенной. – Давайте-ка оставим пока эту тему, мисс Вэйд. Мы уже несколько смирились с происшедшим, ведь с того времени прошло уже три года.
Андреа посмотрела в карие глаза пожилой дамы, и ее собственные глаза непроизвольно увлажнились. «Даже если и три года назад, все равно это ужасно и будет оставаться ужасным всегда», – подумалось ей.
– Сколько часов в день, вы полагаете, должна заниматься Фелиция? решила сменить тему Андреа после небольшой паузы.
– Ну, нам кажется, что четырех часов в день ей хватило бы. – Смена темы явно обрадовала миссис Гордон. – Видите ли, нам еще потребуется время для массажа и различных упражнений для ног, однако если вы сочтете, что уроки должны быть более продолжительными, – пожалуйста, решайте сами. Главное, чтобы Фелиция хорошенько подготовилась к годовым экзаменам в местной школе… После ужина я покажу вам вашу комнату, она уже меблирована. Там вы найдете все, что только может понадобиться. Однако не слишком ли долго я задерживаю вас? Вы наверняка торопитесь распаковать свои вещи, да и отдохнуть вам не помешало бы… – немного устало закончила она.
Андреа поднялась и, пробормотав слова благодарности, подумала: «Сейчас было бы весьма кстати чашечку чая».
– Я скажу Вельме, чтобы она занесла чай вам в комнату, – словно угадав ее мысли, пообещала миссис Гордон и потянула за висящий рядом с портьерой шнурок звонка.
В комнату влетела Вельма.
– Я уже здесь, ма'ам, – запыхавшись, сообщила она.
Это была та девушка, что встретила Андреа при входе.
– Проводи мисс Вэйд в ее комнату, – распорядилась миссис Гордон, – и принеси ей чай, хорошо?
– Слушаюсь, ма'ам. Будет исполнено. – И она внимательно посмотрела своими большими глазами на Андреа. – Пойдемте, мисс.
– Дайте мне знать, когда вы немного отдохнете, – попросила миссис Гор дон. – Я хотела бы познакомить вас с Фелицией еще до ужина.
– Это было бы замечательно, – ответила Андреа и последовала за Вельмой вверх по широкой лестнице.
* * *
Комната была просторной и уютной. Большие окна выходили в сад, и открывающийся вид обещал быть восхитительным, особенно во время цветения роз. Рядом с круглым столом, на котором по прошествии нескольких минут Бельма поставила миниатюрный поднос с чашечкой чая, располагалось обтянутое набивным ситцем большое кресло.
Андреа попыталась уловить какие-нибудь звуки со стороны ванной комнаты. Дело в том, что через ванную можно было напрямую пройти в комнату Фелиции. Однако из-за двери не доносилось ни звука.
Между тем солнце спряталось за плотными облаками. За окном стоял холодный серый полумрак. Отодвинув портьеры, Андреа выглянула в сад и сразу увидела под своим окном какого-то молодого человека, державшего в руке крошечный желтый комочек.
Андреа прижалась носом к стеклу, чтобы лучше разглядеть заинтересовавший ее объект. Почти сразу после этого она услышала звук открываемого по другую сторону ванной комнаты окна и детский крик:
– Джастин, нет! Ну пожалуйста, Джастин, прошу тебя, не надо!
В голосе ребенка звучали боль и страх. Андреа открыла окно и увидела, как молодой человек положил ладонь на пушистый комочек и затем сжал ладонь в кулак.
– Нет! Нет! Нет! – снова и снова кричал ребенок.
Незнакомец теперь опустил руки, и из его ладони на снег выпал пушистый комочек. На желтом виднелось крошечное красное пятнышко. Молодой человек поднял голову и посмотрел вверх. Его черные глаза блестели. Он засмеялся каким-то пустым, идиотским смехом, а через несколько мгновений его уже не было под окном.
Глава 2
Андреа потребовалось некоторое время, чтобы понять происшедшее на ее глазах. Все случилось так быстро. Этот судорожно сжимающийся и разжимающийся кулак, этот неестественный пустой смех и пушистая желтизна с красным пятнышком… По спине Андреа пробежал озноб.
Детский плач отвлек ее от размышлений. Бедный ребенок! Подумать только, наблюдать такую жестокую сцену! Андреа быстро пробежала через ванную и постучала в дверь. Плач тотчас же прекратился. Андреа постучала еще раз.
– Кто там? – с испугом спросил детский голос.
– Меня зовут мисс Вэйд, я твоя новая учительница. Можно мне войти?
За дверью послышался шепот. Кто там мог быть? Не тот ли молодой человек?
Андреа повторила свой вопрос.
– Да, входите, – наконец ответил ребенок. Андреа открыла дверь. Она не сразу заметила Бельму, поскольку некоторое время не могла оторвать взгляда от необычайно красивого лица девочки, сидевшей в кресле-каталке. Обрамленный длинными шелковистыми локонами совершенный овал лица, огромные, еще наполненные слезами та, таинственно блестящие глаза невероятно зеленого цвета… Ноги ребенка не были прикрыты и производили впечатление абсолютно здоровых. Фелиция, по всей видимости, была невысокого роста и очень изящна. На ней была серо-голубая плиссированная юбочка и такого же цвета пуловер, который подчеркивал удивительный цвет ее глаз. Обута девочка была в мягкие туфельки поверх белых гольфов. Круглые гладенькие коленки не были как обычно у других детей помечены ссадинами и шрамами.
– Ты, конечно же, Фелиция, – улыбаясь, сказала Андреа. – Я услышала, что ты плачешь. Этот юноша… О нем нужно рассказать твоей бабушке.
– Ни в коем случае, – возразила Вельма, которая стояла у другой двери.
– Пожалуйста, не нужно, – тоже попросила Фелиция, – прошу вас!
– Почему – нет? – удивленно спросила Андреа.
– Да потому, что это ничего не даст, – печально пояснила Фелиция. Бабушка не станет наказывать Джастина, но очень будет переживать. А я так не люблю, когда она печалится.
– То есть как это, не станет наказывать? Ведь Джастин, как ты его называешь, просто опасен.
– Нет, мисс, – вмешалась в разговор Вельма, – Джастин не опасен. Просто он еще недостаточно взрослый. Видите ли, у него с головой не все в порядке, но он не причинит вреда ни одному человеку. Вам, или мне, или еще кому он точно ничего плохого не сделает.
– Но если у него не все в порядке с головой и он совершает подобные поступки, то его следует… отослать.
– То есть как это – отослать? – удивленно переспросила Вельма. – Он же член семьи.
– Он – мой дядя, – пояснила Фелиция. – Именно поэтому бабушка и огорчается, когда он совершает плохие поступки.
Было необычайно трогательно видеть, как близко к сердцу принимала эта маленькая девочка тревоги своей бабушки. Она ни при каких обстоятельствах не хотела ее огорчать.
– Вы обещаете ничего не рассказывать о случившемся? – спросила Фелиция.
– Обещаю.
Андреа сдалась не потому, что поверила в безобидность Джастина, ее по-настоящему растрогало озабоченное выражение лица девочки. В конце концов ей было всего десять лет.
– Честное слово? – настаивала Фелиция.
– Честное слово, – подтвердила Андреа, положив на сердце три пальца правой руки.
– Хорошо. – Глаза Фелиции сияли. – А вы в самом деле моя новая учительница?
– Да, и надеюсь, что мы поладим. По лицу Фелиции пробежала тень. Руки нервно теребили на коленях складки юбки.
– Вы все равно уедете, – подавленно констатировала она, – даже если мы и поладим.
– Вот этого я как раз не собираюсь делать, – пообещала Андреа. – Я намерена оставаться тут очень долго.
– Другие тоже так говорили. Только я их совсем не любила, правда, мисс Вернер мне очень нравилась, и я плакала, когда она уехала.
– А почему же она уехала? – полюбопытствовала Андреа.
– Она собиралась выйти замуж.
– Это очень веская и хорошая причина. И я уверена, она еще не раз приедет, чтобы увидеться с тобой, раз вы были такими добрыми друзьями. Она пишет тебе?
– Нет, еще ни разу не написала. И я даже не знаю, куда она уехала. А говорила, что даст о себе знать.
Андреа поймала себя на мысли, что абсолютно не понимает эту мисс Вернер.
– Она даже не попрощалась со мною, – почти со слезами в голосе продолжала Фелиция. – Вот так сразу и исчезла.
– Да, так и было, – поддержала девочку Вельма. – Мисс Вернер с вечера собрала свои вещи, а когда на следующее утро я хотела разбудить ее, то нашла только записку, где говорилось, что она отказывается от своего места.
– Вы ведь так не поступите? – настаивала с выражением испуга на лице Фелиция.
И прежде чем Андреа успела все хорошенько обдумать, она уже пообещала девочке остаться тут на несколько лет и никогда не уезжать, не предупредив заранее о расторжении договора.
Конечно, это было легкомысленно. Андреа даже еще не представляла, сможет ли сдержать свое слово. Но Фелиция была так расстроена, что у нее не нашлось сил выдержать другой ответ.
– Мисс Вэйд, – прервала мысли Андреа Бельма, – если вы сейчас побудете с Фелицией, я, пожалуй, пойду на кухню, помогу там миссис Коллинз приготовить ужин, а? Но только обязательно останьтесь тут, Фелиции нельзя быть одной. В крайнем случае позвоните, и я приду. – Бельма показала на шнурок звонка и пояснила:
– Один звонок для Коллинз, а два – для меня.
– Хорошо, я останусь, – твердо пообещала Андреа, видя, как Вельма в сомнении переминается у двери.
– А теперь, – продолжила Андреа после того, как Вельма вышла, расскажи-ка, пожалуйста, какими предметами тебе больше нравится заниматься.
– Никакими, – хихикнула Фелиция.
– Ну, не может быть. Наверняка что-то тебе нравится больше, что-то меньше.
– Наверное, чтение, поскольку я хорошо умею читать. А вот математику ненавижу, особенно вычисление дробей. Еще люблю французский, но ни одна из учительниц не могла преподавать его, а старый мистер Бернар умер в прошлом году.
– А кто это, мистер Бернар? – поинтересовалась Андреа.
– Он был настоящим французом. Прежде он преподавал в высшей школе в Клинтон-Сити. Бабушка объяснила мне, что он умер от старости, и что он был старше моей прабабушки, которая живет в Массачусетсе.
Фелиция больше не улыбалась. Ее взгляд был устремлен куда-то далеко-далеко.
– С очень старыми людьми, бабушка говорит это случается часто. Но ведь она еще долго не будет достаточно старой, да? А молодые люди и лети часто умирают из-за несчастных случаев и аварий. Поэтому нужно быть очень внимательными…
Андреа не хотелось, чтобы Фелиция возвращалась в мыслях к ужасной смерти своих родителей. Поэтому она попыталась отвлечь ее от этой темы.
– Значит, мистер Бернар учил тебя французскому. Ну а история? Тебе нравится история? – спросила она.
– У меня было несколько уроков с мистером Альваресом, когда мистер Бернар был уже слишком болен и не мог больше приходить, – казалось, что Фелиция не расслышала последний вопрос Андреа, – но мистер Бернар рассердился на это. Он тогда сказал, что мистер Альварес не может обучать французскому, так как у него ужасно плохое произношение, и его испанский акцент испортит мой французский. – Андреа с трудом сдерживала улыбку, но Фелиция не замечала этого. – И знаете, мне нравится мистер Альварес. Я даже получала удовольствие от занятий с ним. Да, наверное, бабушка все-таки поверила мистеру Бернару, а может быть, в се это произошло из-за Джастина…
– А Джастин тут при чем? – полюбопытствовала Андреа.
– Как при чем? Да ведь семья Альваресов заботится о Джастине. Разве вы этого не знали? – Фелиция теперь уже полностью забыла о своем подавленном настроении. – Ну, еще с той самой аварии. Видите ли, мистер Альварес был другом папы. Он – писатель, а миссис Альварес играет на скрипке, – девочка снова хихикнула, – а дедушка сказал, что играет она ужасно и что ее игра очень напоминает звук грифеля, скребущего по доске. Только не выдавайте меня! Не говорите никому, что я вам все это рассказала!
Андреа отрицательно покачала головой, и Фелиция успокоилась.
– Мистеру Альваресу требовалось для его работы какое-нибудь тихое и спокойное место, – продолжала Фелиция. – Папа поговорил с дедушкой и ему сдали наш дом для гостей, ну тот дом внизу, у леса… Бабушка говорит, будто он старше, чем этот дом. – Фелиция внезапно вновь стала очень серьезной. – А Джастин после той аварии стал какой-то другой…
На личике Фелиции внезапно появился страх. Она ухватилась за подлокотники своего кресла-коляски.
– Что случилось, Фелиция? – озабоченно спросила Андреа.
– Ничего. Только… Только вот когда Джастин так изменился, дедушка приказал, чтобы он не оставался в этом доме, потому что как будто бы каждый может здесь до смерти напугаться. А мистер Альварес сказал, пусть Джастин остается у него. И Джастин перестал быть таким возбужденным. Он любит мистера Альвареса и выполняет то, что он от него требует. Иногда он приходит к бабушке… потому что он ее любит…
– А сколько же лет Джастину? – поинтересовалась Андреа.
– Девятнадцать. Он бабушкин бэби, – серьезно объяснила Фелиция.
– И что же, он никогда не ходил в школу?
– Ну конечно же ходил. Но в школу для не очень умных детей. А потом он вырос и уже не мог больше ходить в школу. Его отсылали в один дом. Ну знаете, в одно учере…
– Учреждение, – помогла Андреа.
– Да, точно. Но после аварии дедушка сказал что будет лучше, если Джастин поживет у Альваресов. И с тех пор он всегда там.
Андреа на минутку задумалась. Так вот в чем дело. Теперь смерть цыпленка уже не воспринималась ею так остро. Физически развитый и выглядевший как взрослый Джастин по своему умственному развитию оставался на уровне маленького ребенка. Подобное отставание в развитии большое несчастье для семьи, но никак не позор. Никуда не годится только то, что маленькая чувствительная девочка пугается, наблюдая неконтролируемые поступки и перемены в настроении Джастина.
Удары судьбы вроде этого несчастного случая с автомобилем или отставания в развитии Джастина могли бы отравить жизнь кому угодно, но миссис Гордон, по-видимому, отличалась невероятным жизнелюбием и сердечностью, что удивляло Андреа. «Если и другие так же жизнерадостны, как миссис Гордон и Фелиция, тогда мне тут будет очень неплохо», – подумала Андреа.
Фелиция была страстным игроком в мюле,[2]2
Настольная игра.
[Закрыть] и Андреа играла с нею до тех пор, пока их не пригласили к ужину. К этому времени они уже стали добрыми друзьями. Столовая оказалась просторной и очень уютно обставленной комнатой. Просторный эркер был плотно заставлен различными растениями, и казалось, что газон с улицы переходил в комнату. Полированная мебель таинственно поблескивала в свете свечей, а белоснежная скатерть, сверкающее серебро и ценный минтоновский фарфор в зеленых и золотых тонах превращали ростбиф с картофелем и салатом в праздничную трапезу.
Особенно поразили Андреа официальное длинное платье миссис Гордон цвета бургундского вина и шелковый пиджак мистера Гордона. Сама же она была одета в простую темно-голубую шерстяную юбку и подходящий по цвету пуловер, поскольку несмотря на центральное отопление и полыхающие во всех комнатах камины ей было несколько зябко.
Взглянув в зеркало перед тем как спуститься вниз, она огорчилась, недовольная тем, как выглядит. «Нос слишком длинный, – подумалось ей. Невыразительный подбородок, водянистые глаза…» Поэтому перед ужином она лишь равнодушно прошлась расческой по своим волосам и слегка подкрасила губы.
Фелиция, однако, не разделяла мнения Андреа по поводу ее внешности, и при виде своей новой учительницы непосредственно воскликнула:
– О, мисс Вэйд, да вы же прелесть! – На что Андреа немного насмешливо ответила:
– Тогда ты, моя девочка, – сама красота. Андреа подкатила кресло с Фелицией к лестнице где девочку уже ожидал переодетый в белый фрак Коллинз. Он осторожно взял Фелицию на руки, чтобы снести к другому креслу, стоявшему наготове внизу.
– Я не каждый день ужинаю вместе с остальными, – доверительно шепнула Андреа Фелиция. – Обычно мы едим вместе с Ведьмой. Не хотите ли и вы иногда составить мне компанию, мисс Вэйд?
– Ну конечно, каждый раз, когда ты этого пожелаешь, – пообещала Андреа.
– Вот здорово! – восторженно воскликнула Фелиция.
В этот момент она выглядела как любая другая девочка ее возраста.
Семья Маклинов – Сара и Джордж – Опаздывали, и это сердило мистера Гордона.
– Джорджу пришлось заниматься с Хирэмом Беннетом. В этом году Хирэм не хочет держать коров, а Джордж полагает, что тем самым он делает большую глупость, – пояснила Сара. – Да ведь ты знаешь, какой он, этот Хирэм.
– Да, знаю. Он лучший скотовод в наших краях. И на всех выставках именно он получает все призы, – ответил мистер Гордон.
Сара повернулась к Андреа.
– Вы, вероятно, и есть мисс Вэйд, – дружелюбно сказала она, улыбнувшись столь же доброжелательно, как и ее мать.
Ясные, но выглядевшие немного сердитыми голубые глаза она явно унаследовала от своего отца.
– Да. А вы – миссис Маклин, – улыбнулась в ответ Андреа, заметив с облегчением, что и Сара одета не так-то уж элегантно.
– Называйте меня, пожалуйста, просто Сарой. Миссис Маклин звучит так, как будто бы мне уже сто лет… А это Джордж, мой муж.
Джордж, высокий широкоплечий мужчина, ограничился легким кивком.
– А вы не думаете, что деревенская жизнь вам скоро наскучит? поинтересовалась Сара, и в ее голосе Андреа послышалось нечто недоброе.
Ей показалось, что этот вопрос в первую очередь был выпадом против старшего Гордона.
– Да нет, я люблю покой, – ответила она и повернулась к сидевшей рядом Фелиции. – Я пообещала Фелиции оставаться тут до тех пор, пока буду нужна ей. А кроме того, Фелиция уже трижды обыграла меня в мюле. А с этим я никак не могу смириться, и потому должна оставаться по крайней мере до тех пор, пока не отыграюсь.
– Ха-ха, да вам никогда у меня не выиграть! – радостно воскликнула Фелиция и принялась есть с завидным аппетитом.
Мистер Гордон прокашлялся.
– А вы давно преподаете, мисс Вэйд?
– Называйте меня просто Андреа, прошу вас, – подняла на него глаза молодая женщина, – мисс Вэйд звучит так серьезно, что можно подумать, будто мне уже сто лет.
На несколько мгновений воцарилась мертвая тишина, нарушенная затем оглушительным хохотом мистера Гордона, и тут же к нему присоединились все остальные. От души веселилась и Сара.
