Текст книги "Роза в снегу"

Автор книги: Мэри Кэттон

Мэри Кэттон
Роза в снегу

 
В дреме заснеженной, скована холодом,
Роза, как мертвая, голову клонит,
Но время цветенья наступит – и молодость
Трепетной радостью душу наполнит.
 
 
Так боль и страданья скрываем со страхом
От ненавидящих взглядов нечаянных,
И только любовь, как невинная птаха,
Открыто летает в поступках отчаянных.
 
 
Лишь гнев отвести – и все будет возможно.
Душою измученной жаждая страстно,
Любовь на двоих разделить будет можно.
Как роза, она и свежа, и прекрасна…
 

Джойс Джексон.

Время роз (пер. Т. Лосевой)

ГЛАВА 1

Курьер прибыл в Шеридан-холл в половине первого с приглашением, которое гласило:

«Сэр, почту за честь принять вас в Кортни-холле сегодня, в три часа пополудни или в иное удобное для вас время. С уважением, Р. Кортни».

Алан Мердок Шеридан решил, что «Р» – это Рита, дочь лорда Кортни – прелестное белокурое создание с прескверным нравом. Алан волочился за ней несколько лет назад, перед тем как она со своей старшей сестрой отправилась на континент. Время от времени в Англию доходили слухи, что за златокудрой Ритой ухаживает такой-то граф, герцог или барон. Что ж, она, вне всякого сомнения, хороша, но Алану было жаль того беднягу, который попадется в сети этой прелестной стервы. Потом из-за границы поползли слухи о вопиющем нарушении приличий старшей из девиц. А еще позднее стали судачить о рождении ею внебрачного ребенка.

Какой скандал!

Но куда более скандальным был тот факт, что она предпочла оставить ребенка при себе, а не отдать его на воспитание в какую-нибудь крестьянскую семью. Впрочем, едва ли это удивило свет после всех пересекающих Ла-Манш шокирующих историй о старшей дочери Кортни, то якобы пляшущей голышом с цыганами в Румынии, то разгуливающей по трущобам Сингапура без компаньонки. Поговаривали даже о том, что она отдалась в руки азиатского татуировщика.

Женщина с татуировкой! Ну мыслимо ли это?

Позор.

Но Алан всегда слушал сплетни вполуха. Во-первых, он был едва знаком со старшей дочерью графа, а во-вторых, и сам зачастую оказывался жертвой клеветы. Еще в детстве он столько раз слышал, как чернят имя матери, что его начинало тошнить, стоило ему оказаться на пороге комнаты с чужими людьми.

Алану и сейчас было слегка не по себе. В три часа он вошел в кабинет, куда его проводил слуга, и сделал неприятное открытие. «Р. Кортни» означало отнюдь не Рита Кортни. Приглашение прислал ее отец Роджер, хитрый как лис и скользкий как змея.

Стены кабинета были увешаны дорогими гобеленами двенадцатого столетия, стоившими целое состояние. Алан начал подсчитывать в уме, во сколько оценили бы эти сокровища его «друзья», промышляющие на рынке антикварных товаров. Затем напомнил себе, что бурные денечки остались позади. Вот уже два года он всеми силами пытается привести в порядок свою жизнь. Разумеется, образцом добропорядочности ему никогда не стать, но он делает все, что может. Вся беда в том, что время уходит, а деньги нужны позарез. Возможно, именно поэтому Алан ответил на приглашение приехать в Кортни-холл. В глубине души он надеялся, что Рита изменилась в лучшую сторону и решила вновь заполучить его. Приданое девчонки, несомненно, весьма велико – будет что бросить в пасть кредиторам.

Если бы только дело обстояло именно так… Но слова старого лорда повергли Шеридана в смятение.

Кортни-старший, расположившийся в кресле у камина, окинул Алана изучающим взглядом и без долгих вступлений начал излагать свое предложение. Довольно заманчивое, учитывая крайне затруднительное финансовое положение молодого человека, но…

– Как я уже сказал, – заканчивая свою речь, Кортни прочистил горло, – не секрет, что репутация Эммы пострадала.

«Это, – подумал Алан, – еще мягко сказано. Рита на фоне своей сестрицы просто дар небес. И что мне теперь делать – жениться на шлюхе только для того, чтобы прибрать к рукам ее приданое? Боже милостивый. До чего я докатился!»

– Но девушка не без достоинств. С тех пор как умерла моя жена, Эмма весьма успешно управляется с делами. Она вполне грамотно ведет хозяйство – у нее математический склад ума. Правда, учитывая другие ее недостатки… – Кортни выпятил губы в раздумье. – Как бы лучше выразиться? Моя дочь отнюдь не красавица, хотя и не безобразна, – поспешил добавить граф. – Просто она… ну… непримечательна. Одним словом, такой человек, как вы, может считать мою старшую дочь более чем подходящей партией.

Лицо лорда Кортни было непроницаемым. Алан, как игрок, неуверенный в своих картах, где ставка – его жизнь и средства к существованию, не спешил раскрываться.

– А скажите, ваша милость, что именно вы имели в виду под «таким человеком, как я»?

Кресло скрипнуло.

– Вы человек без титула. Без наследства. Простите мою откровенность, но, строго говоря, вы являетесь незаконнорожденным отпрыском графа Шеридана и его парижской любовницы. У вас не было ничего до тех пор, пока ваш сводный брат Ральф не передал вам родовое гнездо Шериданов, да и то лишь потому, что он с семьей вскоре перебирается в Америку. Вам нечего предложить порядочной, благовоспитанной девушке, и тем не менее вы явно надеетесь возобновить ухаживание за моей дорогой невинной Ритой.

Алан ответил на это непроницаемой улыбкой. Что знает этот старый кретин о его намерениях, так мало похожих на «ухаживания», и об истинной «невинности» своей «дорогой Риты»!

– Всем известно, что Шеридан-холл пришел в полный упадок. Известно также, что вы безуспешно пытаетесь возродить старые рудники, от которых ваш брат отказался как от безнадежного предприятия. Не говоря уже о ваших карточных долгах. Поговаривают, что вы имеете пагубную склонность к азартным играм, что ваш долг неуклонно растет, а кредит полностью закрыт. Вы больше не можете выплачивать жалованье, и только за последнюю неделю сбежали трое из ваших слуг. – Рот старика скривился в злой усмешке. – Если вы женитесь на моей дочери, приданое будет достаточно большим, чтобы покрыть долги и помочь вам продержаться в течение последующих нескольких лет.

– Могу я спросить, почему вы так спешите избавиться от Эммы?

Лорд Кортни пожал плечами:

– Расчет. Видите ли, моя младшая дочь привлекла внимание маркиза Ламберта. Мы оба понимаем, что такой человек, как он, не потерпит и намека на скандал.

– Таким образом, выдав замуж старшую, вам удастся прикрыть семейный позор?

– Именно. И кроме того, девчонке нужен муж, а ее сыну – отец. Вы – живое доказательство того, что может случиться с ребенком, который растет без отца.

Алан с трудом поборол в себе непреодолимое желание врезать кулаком по потной физиономии Кортни, который между тем продолжал:

– Должен вам сказать, что Эмма своевольна и темпераментна. Несмотря на свою оплошность, она остается ужасно гордой и упрямой. Из нее мог бы получиться отличный сын, если б ей посчастливилось родиться мужчиной. Итак, мы можем немедленно приступить к обсуждению дела.

Алан обошел стол.

– Не думаю, что нам есть что обсуждать, – заявил он.

Лорд Кортни молча уставился на него.

– Я никоим образом не заинтересован в вашем предложении, милорд. Да, я нуждаюсь в деньгах, но не настолько, чтобы связать свою судьбу с женщиной, которую даже не знаю, да еще возложить на себя ответственность за воспитание ее внебрачного ребенка.

Он направился к двери.

– И все же подумайте над моим предложением, – бросил ему вслед лорд Кортни.

– Тут и думать не о чем. – Алан остановился и оглянулся. – Шлюха – она и есть шлюха. – Голос его звучал язвительно.

– А бастард – он и есть бастард. – Глаза Кортни сузились. – Чье бы имя он ни носил, это не меняет факта, что он был рожден вне брака.

Алан резко и неприязненно кивнул и поспешил покинуть комнату, пока разговор не принял еще более гнусный оборот.

Детский плач, ворвавшийся в галерею из ближайшей комнаты, пригвоздил его к месту. Затем в дверях появилась Рита Кортни. Она раздраженно хмурил тонкие бровки. При виде Алана ее голубые глаза расширились.

– Так-так, – произнес он. – Наконец-то мы снова встретились.

– Зачем ты сюда явился? – прошипела девушка.

– Предполагал увидеть тебя, но у твоего папаши другие планы.

Рита наградила Алана убийственным взглядом.

– Ты не имеешь права здесь находиться. Во время нашего последнего разговора я ясно сказала, что больше не желаю тебя видеть.

Он пожал плечами и изобразил ленивую полуулыбку.

– Я знаю, однако, что женщины часто меняют свои решения.

Рита вздернула подбородок, глаза ее были холодны, как голубой фарфор.

– К счастью, я не отношусь к женщинам подобного рода.

– Разве? – Он зло рассмеялся, вызвав краску на ее лице.

– Убирайся отсюда, – прошипела она, сжав свои маленькие ручки в кулаки.

– В чем дело, милая? Или, подцепив маркиза, ты решила, что слишком хороша для нас, простых смертных? Раньше ты так не думала.

– Гнусный подлец! Негодяй! Развратник!

– Стерва, – бросил Алан настолько безразлично, насколько позволяла закипавшая в нем злость.

Повернувшись спиной к Рите, он зашагал по галерее к массивным входным дверям. Слуга собирался открыть перед ним дверь, но, достигнув выхода раньше лакея, Алан с такой силой распахнул ее, что она с грохотом ударилась о стену.

На улице было холодно. Он забыл плащ, однако готов был замерзнуть, только бы не возвращаться. Алан не мог поверить, что оказался настолько глуп и наивен решил, будто эта хорошенькая маленькая мегера действительно хочет его видеть. Он, наверное, окончательно спятил, если явился сюда. Впрочем, это неудивительно. Уединенность йоркширских пустошей может привести любого теплокровного мужчину на грань отчаяния.

Опустив голову, он шел по кирпичному тротуару, глаза его увлажнились от холода и тумана, мысли буквально жгли мозг.

Фигура в плаще с накинутым на голову капюшоном возникла так внезапно, что Алан успел лишь слегка притормозить, дабы не налететь на нее. Но они все равно столкнулись. Молодая женщина отскочила, попятилась и, заскользив подошвами по обледенелому тротуару, с легким вскриком приземлилась на зад.

– Вы болван! – закричала она.

– Надо смотреть, куда идете, – резко ответил Алан.

Девушка, сердито фыркнув, протянула ему руку, но он оставил ее жест без внимания. Издав возглас негодования, дама с трудом поднялась, выпрямилась… И встретилась взглядом с обидчиком. Глаза ее близоруко сощурились, а затем удивленно распахнулись, когда она узнала его.

– Вы?

– Я, – согласился Алан, с презрительной усмешкой откинув ее капюшон. – А вы, должно быть, Эмма? Похоже, у всех Кортни манеры Аттилы.

Девушка попятилась. Она снова натянула на голову капюшон, но Алан успел заметить копну густых красно-каштановых волос. Ее глаза казались большими. Их зеленоватый оттенок выгодно оттенялся яркими пятнами негодования на щеках. Ее скулы так и пылали. Неожиданное открытие взбудоражило Алана, как холодный северный ветер: если это действительно Эмма Кортни, то она совсем не безобразна. Отнюдь.

– Что вы здесь делаете?! – негодующе воскликнула она.

– Собирался повидаться с вашей сестрой, однако…

– И вы видели ее? Да? Видели? Отвечайте же, черт возьми! – Эмма нетерпеливо топнула ногой.

Глаза ее полыхали огнем под черными дугообразными бровями. Боже милостивый, похоже, девица так же взбалмошна и сумасбродна, как и вся их семейка.

– Да, – бросил он, – я ее видел. Как и мальчишку. – Он наградил собеседницу прославленной улыбкой Шериданов – холодной, расчетливой и презрительной. – Легкие – как кузнечные меха. Судя по всему, у него темперамент мамочки. Или папочки… Вы знаете, кто отец ребенка, мисс Кортни?

Ни один мускул не дрогнул на лице Эммы, но Алан чувствовал, какая неистовая ярость клокочет в ее душе. Он видел такой же жестко сжатый рот, такой же немигающий стеклянный взгляд на лице матери. Он знал, что внутри у нее все дрожит.

Не говоря ни слова, она отвернулась и, ровно держа спину, зашагала по обледенелому тротуару с грацией канатоходца.

Заносчивая маленькая шлюшка. Задирает нос, будто она лучше его.

– Мисс Кортни! – крикнул Алан.

Девушка приостановилась и оглянулась.

– А сколько у вас татуировок?

Ее подбородок обиженно дернулся вверх. Подхватив юбки, она бросилась к дому, не удостоив его даже бранного слова в ответ. На крыльце стоял дрожащий дворецкий с забытым плащом Алана в руках. Эмма выхватила у него плащ, оглядела его и медленно повернулась к Алану. Снисходительно улыбнувшись, она заявила:

– Настоящий джентльмен никогда не позволит себе носить одежду, находящуюся в таком ужасном состоянии. Воротник совсем обтрепался, сэр.

С этими словами она швырнула подбитую атласом накидку в грязную лужу.

Эмма вбежала в ближайшую комнату, откинула бархатную портьеру и ладонью расчистила круг на запотевшем стекле. Алан Мердок Шеридан садился на лошадь. Вид у него был продрогший и злой. Мокрый плащ он набросил на плечи.

Как он великолепен! Черные волосы, развевающиеся на ветру, обрамляют изящные черты лица, непреклонного и безжалостного в своей силе. Его аристократизм отчетливо проявляется в очертании высоких скул и благородного лба. Губы растянуты в презрительной и надменной усмешке – словно он бросает вызов всему миру.

Когда всадник скрылся в тумане, Эмму охватила дрожь волнения, усиленная холодным ознобом. Подумать только! Она стояла лицом к лицу с Аланом Шериданом и…

– Эмма!

Она обернулась и увидела стоявшую в дверях Риту. Сестра прижимала изящный кружевной платочек к виску и раздраженно глядела на Эмму.

– Ребенок не перестает хныкать с тех пор, как ты ушла. Ты должна сделать что-нибудь, иначе мне снова придется ложиться в постель с головной болью.

Отойдя от окна, Эмма подозрительно взглянула на сестру:

– Что он здесь делал, Рита?

На щеках девушки вспыхнул румянец, а глаза стали похожими на глаза испуганной лани.

– Кто? – Она изобразила недоумение.

– Кто? Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю. Я только что буквально врезалась в него на улице.

– Откуда мне знать, зачем Алан Мердок был здесь? Я его не приглашала. Возможно, тебе следует поговорить с папой.

Эмма сузила глаза:

– Какое отношение к этому имеет папа?

– Он почти целый час провел взаперти с этой неотесанной деревенщиной. – Обмахиваясь платочком, Рита позволила легкой улыбке слегка приподнять уголки губ. – И у меня такое ощущение, что разговор каким-то образом касался тебя.

Эмма не потрудилась ответить на это замечание. По выражению самодовольства, сияющему в глазах Риты, она могла безошибочно определить, что неприятности не за горами.

Она прошла мимо сестры и, выйдя из комнаты, поспешила вверх по лестнице к детской. Служанка уложила малыша в кровать и тихо напевала колыбельную. У Хьюго Самюэля Кортни, названного так в честь любимого деда Эммы, была внешность ангела и темперамент буяна. Рита приписывала его озорной нрав тому, что сестра балует его, но сама Эмма так не считала. Хью унаследовал поразительную красоту отца, его самостоятельность и буйный нрав.

Полюбовавшись на спящего сына, она направилась в свою комнату, смежную с детской, задержавшись лишь для того, чтобы взглянуть на Дорис, старую няню, которая приехала в Кортни-холл двадцать семь лет назад, вскоре после рождения Эммы. Дорис всегда была ей наперсницей, а теперь заботилась о ее сыне.

Когда Эмма была девочкой, Дорис обнимала ее и обещала, что однажды она встретит своего прекрасного принца.

Но этого не случилось. Да и с чего бы? Внешность ее далека от стандартов, признанных светом. Она не хрупка, как лепесток розы. Ее кожа не бледна, как фарфор. Ее лицо не имеет формы овала, как того требует мода, и она не лишается чувств от бранных слов.

Войдя к себе, Эмма заперлась и закрыла лицо руками, все еще не оправившись оттого, что несколько минут назад столкнулась нос к носу с Аланом Мердоком Шериданом.

Время не изменило его. Он все так же высокомерен и дерзок. И все так же сногсшибательно красив, как все Шериданы. Однако в то время как другие юные леди вздыхали и грезили о Ральфе и Роберте, она всегда была очарована Аланом – отверженным сыном, который, как магнит железо, притягивал к себе скандалы. Эмма, сама будучи парией, воображала, что ее любовь и понимание растопили бы гнев и боль в его душе.

Но из двоих сестер красавицей была Рита, для которой роман с Аланом Шериданом был лишь шансом доказать, что она может завлечь любого мужчину – будь он грешник или ангел. Правда, с Аланом сердцеедка получила не то, на что рассчитывала. Желая использовать его, Рита впервые оказалась использованной сама.

«Что он здесь делал, – недоумевала Эмма. – Какие дела может иметь с ним отец? Всем известно, что попытки Алана управлять рудниками потерпели крах. Рудокопы винят во всем нового хозяина, и вся шахтерская деревушка Винсайд хотела бы повесить молодого Шеридана. И в Лондоне он не осмеливался показаться из страха, что кредиторы разорвут его на части».

Беспокойно шагая по комнате, Эмма снова вспоминала, как выглядел Алан с рассыпанными по плечам волосами, посеребренными каплями тумана. Лицо его было бледно от холода – поразительный контраст с черными кудрями. А его глаза… Она околдована этими глазами. Но, несмотря на ауру опасности и страстей, окутывающую фигуру незаконнорожденного сына Роберта Шеридана, пленительные глаза Алана были безжизненны. Настроение его изменчиво. А внезапные вспышки неистовства в прошлом сокрушили не один джентльменский клуб.

Как интригующе.

Эмма нахмурилась, глядя на огонь в камине. Последнее, что им всем нужно, это оказаться каким-то образом связанными с этим человеком.

Схватив расческу, девушка расчесала растрепавшиеся волосы. Закрутила их в тугой узел и заколола гребнями. Водрузив на нос очки, она пробормотала:

– Итак, лорд Кортни, дорогой, милый папочка, вам придется ответить мне на пару вопросов.

ГЛАВА 2

Эмма уставилась на отца.

– Замуж? – повторила она, стараясь, чтобы голос ее не звучал слишком ошеломленно. – За Алана Шеридана? Я… я не понимаю.

– Все очень просто, девочка. Тебе нужен муж. Мальчику – отец, а…

– Но Алан Шеридан?! – Она в упор поглядела на сестру, желая выяснить, знала ли Рита о планах отца. В округлившихся глазах Риты застыло такое же изумление.

– Ну-ну, – проворчал лорд Кортни, – не стоит делать такое лицо.

– Как вы могли, отец? Как посмели манипулировать моей жизнью таким недостойным образом, тайком от меня? Я уже давно не ребенок.

– Да уж, конечно, – пробурчал он.

– Вы должны были поставить меня в известность о своих планах, прежде чем приводить их в исполнение. Я не бараний окорок, из-за которого можно торговаться!

Лорд Кортни поморщился:

– Я твой отец и имею право распоряжаться твоей судьбой.

– Возможно, если бы я была наивной девицей, умеющей только строить глазки, но, отец, мне уже двадцать семь лет.

– Женщина с четырехлетним сыном, без мужа… – Упершись ладонями о стол, лорд Кортни поднялся из кресла и остановил на Эмме немигающий взгляд. – Обещание, которое ты дала матери, когда она умирала, отнюдь не значит, что ты должна навсегда отказаться от…

– Не смейте! – Стукнув кулаком по столу, Эмма решительно тряхнула головой. – Не смейте говорить мне об обещаниях. Я пожертвовала годами своей жизни, чтобы выполнить их. Я поклялась матери, что буду заботиться о вас и Рите, и до этого момента вас вполне устраивало то, что я делаю!

– И ты делаешь это безупречно. Боюсь, даже чересчур. Моя зависимость от тебя развила во мне лень и, что более важно, породила во мне эгоизм. Когда мать просила тебя заботиться о нас, уверен, она не подразумевала, чтобы ты жертвовала своей жизнью. Сожалею, что не могу вернуть тебе эти годы, если б мог, то, возможно, нам удалось бы избежать твоей… ошибки. – Лорд Кортни покачал головой, и морщины беспокойства и сожаления резко обозначились на его лице. – Черт возьми, Эмма, если бы ты призналась в своем неблагоразумии до того, как умчалась с Ритой в Европу, все эти неприятности можно было бы поправить. Хотя бы скажи мне, кто отец…

– Никогда.

– Никогда. – Лицо его медленно залилось краской. – Если я когда-нибудь узнаю, кто этот подонок, я задушу его собственными руками. Я прикажу четвертовать его и повесить, но даже это будет для него слишком мягко! – Уставившись на дочь, словно удав на кролика, он спросил: – Он женат?

Эмма упрямо выпятила подбородок.

– Нет нужды обсуждать это. Что сделано, то сделано, и никакие проклятия и угрозы уже не исправят положение. У вас чудесный внук, которым вы должны гордиться. Он всем сердцем любит вас, как и я.

Роджер Кортни негодующе фыркнул и покачал головой. Сколько раз они препирались на эту тему. Он вышел из-за стола и подошел к окну.

– Если бы мы воспитывали тебя иначе… но мы с Элисон вечно пропадали в Лондоне и оставляли тебя здесь на попечении старой няни. Потом родилась Рита, точная копия своей мамы, такая маленькая и изящная, как фарфоровая куколка. Бог мой, я так любил твою мать, Эмма…

Эмма взглянула на Риту. Младшая дочь подбежала к отцу и наигранно застенчиво подергала его за рукав.

– Я напоминаю вам маму, правда, папочка?

Он долго молча смотрел на нее, прежде чем вновь повернуться к Эмме.

– Нет оправдания тому безразличию, которое мы с матерью проявляли по отношению к тебе.

– Я была вашей любимицей, – улыбнулась Рита, – ведь правда, папочка? Вы говорили мне это тысячи раз.

Слабый румянец заиграл на щеках Эммы. Она отвернулась. Та старая, знакомая боль вернулась так явно, что засосало под ложечкой.

– Конечно, ты его любимица, Рита, – отозвалась она мягким, ровным голосом. – Скажите ей, отец. Все в порядке, вы же знаете. Я не раз это слышала за последние двадцать два года своей жизни.

Но лорд Кортни молчал. Лицо его стало пепельно-серым.

Эмма натянуто улыбнулась:

– Пожалуй, будет лучше, если ты подождешь у себя, Рита. Мне нужно кое о чем поговорить с отцом наедине.

Когда сестра вышла, она закрыла за ней дверь.

Обернувшись, Эмма обнаружила, что отец снова сел в кресло и овладел собой. Она плеснула бренди в бокал и подала ему.

– Я прошу извинения за твою сестру, – сказал он.

– Пожалуйста, отец…

– Мы испортили ее.

– Несомненно. Но она любит вас. Она была бы убита горем, если бы хоть на минуту подумала, что причинила вам неприятности или боль.

Уставившись в бокал, Кортни откинулся на спинку кресла. Голос его был встревоженным, когда он заговорил вновь:

– Я намеревался поговорить с тобой по поводу Шеридана после обсуждения дела с ним.

– Позвольте мне угадать, – сказала Эмма. – Зная репутацию Алана, уверена, он послал вас подальше.

Молчание отца говорило красноречивее слов.

Завиток темных волос выскользнул из узла на затылке. Эмма рассеянно запихнула его обратно, затем поправила очки и вздохнула.

– Итак? – с трудом выдавила она. – Что же он сказал?

– Неотесанный болван, – проворчал отец и отхлебнул бренди. – Спесивый выскочка. Жалкий неудачник. Как будто у него есть право желать чего-то лучшего. Я объяснил, что Бог наградил тебя острым умом.

– Мужчины редко считают острый ум достоинством женщины, отец. – Эмма натянуто рассмеялась. – Пожалуйста, продолжайте.

– Разумеется, пришлось затронуть вопрос о твоем неблагоприятном положении. Конечно, я сделал это как можно деликатнее, объяснив, что, учитывая происхождение Алана, едва ли с его стороны возможно порицание…

– И это не произвело на него впечатления? Скажите, отец, сколько вы ему предложили, чтобы сбыть меня и мою «ошибку» с рук?

– Ну-ну… – Лорд Кортни покраснел. – Думай, что говоришь.

– Все же будьте любезны сообщить, сколько я стою.

– Не имеет значения. Он отверг мое предложение. Сказал, что никакая сумма его не интересует. Тупоголовый осел. Воображает, будто стоит большего. Был бы благодарен, что хоть это предлагают…

Осознание только что произнесенного, словно кулак невидимки, ударило Роджера Кортни. Резко отставив бокал, он выругался и провел рукой по седеющим волосам.

– Черт побери, Эмма, не смотри на меня так. Ты знаешь, что я имел в виду.

Эмма повернулась к двери. Распахнув ее, она кликнула Джона и распорядилась заложить карету. Затем она направилась к лестнице, откуда Рита наблюдала за ней в крайней тревоге.

– Я собираюсь прогуляться, – сообщила ей Эмма.

– Прогуляться куда?

– В таверну «Луна и корона», разумеется.

Рита схватила ее за руку:

– Ты едешь к нему.

Выдернув руку, старшая сестра стала подниматься по лестнице.

– Но ты не можешь! Не должна! Что ты скажешь ему, Эмма?

Резко повернувшись и схватившись рукой за перила, Эмма пристально поглядела в бледное лицо сестры:

– Я, несомненно, передам ему покорнейшие извинения за отца. За то, что он показал себя таким ослом. За то, что унизил меня, но более всего за то, что подверг унижению невинное дитя, спящее наверху.

Эмма зашагала дальше. Войдя к себе и захлопнув дверь, она с трудом добрела до туалетного столика.

Опустившись на стул, девушка спрятала лицо в ладонях. Слезы потекли сами собой, она не могла сдержать их.

– Ну-ну, – послышался ласковый голос Дорис. – Что случилось с моей девочкой? Чем мама с папой так обидели малышку?

Эмма высморкалась в платок. Нет смысла снова растолковывать старой няне, чей ум давно затуманился, что мать Эммы умерла двенадцать лет назад, это лишь еще больше расстроит и собьет ее с толку.

– Можешь не говорить. – Дорис неприязненно выпятила губы. – Эта маленькая разбойница опять что-то натворила. Дрянная девчонка. Но ничего, не плачь, детка.

– Боюсь, на этот раз виновата не Рита, – отозвалась Эмма. Слегка повернувшись на стуле, она заглянула в потухшие глаза Дорис и попробовала успокоить нервное биение сердца. Отец действительно хотел отдать ее за Алана Шеридана. Как больно сознавать, что мужчина, которого она боготворила все эти годы, считает ее безобразной и к тому же беспутной. – Это из-за Алана Мердока… Из Шеридан-холла. Ты ведь помнишь его, Дорис?

Дорис призадумалась, затем лицо ее осветилось воспоминанием.

– А, да! Он влюблен в Риту, верно?

Эмма почувствовала, что ее лицо вспыхнуло.

– Ты ведь больше не мечтаешь о нем, правда, детка? – поинтересовалась Дорис. – Нехороший он, этот парень. Они с твоей сестрицей друг друга стоят, вот что я скажу.

Эмма долго молча смотрела в глаза старой женщины.

– Это было пять лет назад, – мягко проговорила она. – Я не интересовала его тогда, не интересую и сейчас. Как отец мог так смутить меня? И перед кем? Перед Аланом Шериданом? О боже, кто угодно, только не он!

– Ты такая милая, в тебе столько страсти и обаяния. Любой мужчина может гордиться знакомством с тобой.

Дорис повернула Эмму к зеркалу и начала вытаскивать шпильки. Старая няня так ловко и умело расчесала каштановые локоны своей любимицы, что они заблестели, как мех норки.

– Мне никогда не нравились желто-соломенные волосы твоей сестры. Они похожи на сено, вот что я скажу.

– Алан говорил Рите, что ее волосы похожи на солнечный свет.

– Ты пошла в отцовскую породу и лицом, и характером.

– Я ненароком подслушала их. Я так боялась, что она выйдет за него… Я мечтала, как он однажды заметит меня и забудет о ней. Этого, к сожалению, не случилось…

– Я давеча говорила твоей матушке, что когда-нибудь они пожалеют, что так избаловали эту девчонку.

– Маркиз Ламберт со дня на день должен попросить ее руки, – сказала Эмма. Она стала закручивать волосы на затылке. Воткнув шпильки так туго, что натянулась кожа на висках, Эмма попросила: – Подай мне накидку. Я еду на прогулку.

К тому времени, когда Алан добрался до дома своего брата, легкий слой изморози покрывал его волосы, лицо и плечи, а руки и ноги совсем закоченели.

Дворецкий отворил дверь только после настойчивого стука. Яркий свет и теплый воздух хлынули через дверной проем, но Барни, узнав Алана, стал в дверях как скала.

– Его светлость, – заявил дворецкий, – занят гостями.

Услышав смех гостей, Алан решительно шагнул через порог. Испуганный дворецкий поспешно отступил в сторону. У Алана от внезапно окутавшей его жары перехватило дыхание. Пока он дошел до обеденного зала, изморозь растаяла и начала стекать с гривы спутанных темных волос.

При неожиданном появлении Алана Ральф Шеридан, сидящий в конце стола, поднял глаза. Все присутствующие тоже уставились на него.

– Хей-хо! – воскликнул Фредди Мелоун. – Скорее прячьте свои драгоценности.

– Ну и ну, – присовокупил Дастин Хоуп, – и кто сказал, что дьявол живет в преисподней?

С полдюжины других гостей разразились смехом. Эстер, беременная жена Ральфа, сидящая с ним рядом, приподнялась со стула, словно хотела подойти к Алану, но муж остановил ее, положив руку на запястье.

– Сядь, – твердо сказал он, и, хотя лицо ее залилось краской негодования, она подчинилась?

Еще мгновение, и комната погрузилась в тишину. Вопросительные взгляды были устремлены на Алана, который не сводил глаз с брата.

– Ты прервал нашу трапезу, – произнес Ральф холодно-вежливым тоном.

– Полагаю, мое приглашение затерялось где-то по дороге, – отозвался Алан так же угрожающе вежливо.

Ральф откинулся на стуле.

– Чего ты хочешь, Алан?

– А чего я, по-твоему, хочу?

– Драки, судя по твоему виду.

– Стойте! – подал голос Фредди. – Ставлю на Мердока.

Взрыв нервного смеха снова прокатился по комнате, затем вновь воцарилась тишина.

– Сегодня я был приглашен в Кортни-холл, – сообщил Алан, бросив беглый взгляд на Эстер. Взгляд ее широко открытых глаз выражал озабоченность.

Ральф спокойно положил салфетку рядом с тарелкой и отодвинул стул.

– Пожалуй, нам лучше обсудить это наедине.

– Не утруждай себя. Я только хотел сказать тебе, что можешь идти к дьяволу. Я сам сохраню Шеридан-холл.

– И как же ты намереваешься это сделать? Ты уже растранжирил свое квартальное содержание.

– Я не продам душу какой-то шлюхе. Даже я заслуживаю большего.

– В самом деле? Кто тебе это сказал?

Филипп Фитцпатрик вскочил со стула, когда Алан кинулся на брата. Белокурый лорд встал между ними и твердо положил руки на плечи Алана:

– Джентльмены! Сейчас не время и не место для обсуждения такого деликатного вопроса.

– Это не обсуждение, Фитцпатрик, – огрызнулся Алан. – Я не женюсь на девчонке, Ральф, и презираю тебя за попытку манипулировать моей жизнью.

– К твоему сведению, – сказал Ральф, – я не имею никакого отношения к этим так называемым манипуляциям. Лорд Кортни обратился ко мне, как к главе семьи, с этим вопросом на прошлой неделе, и я дал добро.

– И кто, черт возьми, предоставил тебе право распоряжаться мной? Ты мне не отец, граф Шеридан. Ты мой брат – о, прошу прощения, милорд, – сводный брат. Мой младший сводный брат. Ты не имеешь права…

– Черта с два, имею!

Отшвырнув стул, Ральф, великолепный в безупречно скроенном вечернем сюртуке черного бархата и белоснежной рубашке, обошел стол. Отстранив с дороги Филиппа Фитцпатрика, он встал лицом к лицу с Аланом, гневно сверкая глазами и стиснув кулаки.

– Я имею полное право, Мердок. Несмотря на твою полную неспособность принять реальность положения, попытаюсь еще раз напомнить – я глава этой семьи. Только из желания внести хоть какую-то видимость перемирия в наши отношения я до сих пор терпел твою безалаберность. Два года назад ты убедил меня, что, если я дам тебе возможность доказать свою состоятельность, ты сотворишь чудеса и с Шеридан-холлом, и с рудниками.