Текст книги "Истинная леди"
Автор книги: Мэри Джо Патни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
Истинная леди
Пролог
Война – это ад. Письма от родственников ещё хуже.
Испания, 1812
После целого дня, проведенного под пулями и в перестрелках из мушкетов, Рендалл, прихрамывая, весь в пыли и со страстным желанием проспать часов эдак двенадцать кряду, вернулся в свою палатку.
Смыть пыль оказалось самым легко выполнимым делом. Расторопнейший из денщиков, Гордон, уже поджидал его с водой. А вот времени для сна катастрофически не хватало. Точно так же, как не представлялось возможным облегчить боль в бедре.
Сегодня Рендалл потерял одного из своих солдат – недавно прибывшего в полк молоденького ирландца, всегда сиявшего восторженной улыбкой, – а это означало, что родственникам парня требуется написать письмо. Худшей обязанности у офицера не существовало, но каждая жизнь заслуживает уважения, а каждая семья имеет право знать, как погиб один из её членов.
– Почта из Англии, сэр, – Гордон вручил Рендаллу три запечатанных письма.
Рендалл быстро их просмотрел. Одно – от герцога Эштона. Старый школьный друг – самый исправный из его корреспондентов. Второе – от Киркленда, ещё одного надежного школьного товарища. А вот последнее...
Он взглянул на уверенно выписанную подпись, зафранкировавшую письмо. [1]1
Франкировàние или франкирóвка (от итал. fran-care – освобождать) – форма предварительной оплаты почтового сбора, материальное свидетельство оплаты услуг почтовой связи, предоставляемых учреждениями связи (почтой) по утверждённым тарифам. Видами такого франкирования могут быть такие знаки почтовой оплаты, как почтовые марки, наклеенные на почтовые отправления, напечатанные или вытисненные на цельных вещах, кодировки, ярлыки, пометки от руки (в том числе подписи лиц, пользующихся правом льготного франкирования), а также иные виды отметок, наносимых на почтовые отправления и разрешающих их пересылку по почте.
До появления первой почтовой марки в 1840 году (британский «Чёрный пенни»), предоплаченное франкирование производилось исключительно с помощью отметки от руки или ручным штемпелем «Оплачено» («Paid») и суммы взысканного сбора.
[Закрыть]Давентри. Проклятие всей его жизни. Рендаллу едва исполнилось пять лет, когда его родители скончались от лихорадки, и он остался под опекой своего дядюшки, графа Давентри.
Последовавшие за этим годы стали худшими в жизни Рендалла. Его отправили в усадьбу Давентри, Турвилл-Парк, где он делил детскую с наследником, девятилетним лордом Бранфордом. Довольно высокий для своих лет, с непомерным высокомерием, которое впечатляло бы даже во взрослом человеке, Бранфорд оказался жестоким и задиристым. И Рендаллу пришлось очень рано научиться драться.
Поскольку наследник никак не мог быть признан хоть в чем-то неправым, Рендалл в самом нежном возрасте был отослан в школу. В действительности, его пытались устроить в несколько школ, некоторые из которых считались одними из лучших в Англии. Но после того как его быстро исключили из нескольких заведений подряд, он, в конце концов, оказался в Академии Уэстерфилд. Как любила говорить леди Агнес Уэстерфилд, её владелица и директриса, это была школа для мальчиков хорошего происхождения и плохого поведения.
В школе, которую Давентри рассматривал как наказание, Рендалл нашел и доброту, и дружбу. Каникулы же в Турвилле он переносил со стоицизмом, сжав кулаки. Он ненавидел как Давентри, так и Бранфорда, а они в свою очередь презирали его. К счастью, Рендалл унаследовал приличный доход, что дало ему возможность, окончив Академию, купить пару комплектов военной формы и офицерский чин, порвав все отношения со своими знатными родственниками, впрочем, они тоже его не беспокоили.
До сего момента. Размышляя над тем, какого черта Давентри потребовалось писать ему, Рендалл сломал восковую печать и пробежал глазами несколько строчек, выведенных четким почерком графа.
«Ваш кузен Руперт Рендалл умер. Теперь вы – предполагаемый наследник титула Давентри. А потому должны продать свой патент и вернуться домой. Я ожидаю, что вы подберёте себе жену и обвенчаетесь в течение следующего года».
Рендалл уставился на дорогую бумагу, чувствуя горечь в словах графа. Бранфорд давно погиб в какой-то пьяной драке, второй же сын Давентри, очень болезненный ребенок, умер в юном возрасте. Но кроме них существовало ещё несколько кузенов, находящихся к титулу гораздо ближе майора Александра Рендалла.
Он задумался о фамильном древе. На самом деле, возможных претендентов на титул всегда насчитывалось не так уж и много – Рендаллы не отличались особой плодовитостью. И большинство из них были намного старше Александра... его отец был младшим единокровным братом нынешнего графа. По-видимому, оставшиеся кузены скончались, не оставив после себя сыновей.
Рендалл нахмурился, осознав, что он единственный оставшийся наследник титула. В противном случае Давентри, скорее всего, питал бы надежду, что презираемый им племянник погибнет в бою или умрет от лихорадки, и следующим графом станет кто-то другой из их рода. Но такового не имелось, а Давентри отчаянно гордился своим титулом. Даже перспектива перехода графства в руки ненавистного им человека была для него гораздо предпочтительнее мысли, что титул вовсе исчезнет.
Первой реакцией Рендалла на приказ Давентри было желание отказаться, как он поступал всегда, когда его дядя отдавал распоряжения. Но нынче он уже не мальчишка, а взрослый мужчина, и идея продать патент показалась ему довольно привлекательной. Он устал от войны, устал от непрекращающейся боли в ноге, которой уже никогда полностью не восстановиться от полученной в прошлом году раны. Армия в нём не нуждалась. И хотя он хороший офицер, другие – ничуть не хуже.
Вздохнув, Рендалл сложил письмо Давентри. Вернуться к мирной жизни будет довольно легко.
А вот найти жену – намного труднее.
Глава 1
Лондон
После долгого путешествия из Испании перед Рендаллом, наконец, предстал долгожданный вид широко раскинувшегося Эштон-Хауса – самой большой частной резиденции в Лондоне. Рендалл, каждый раз входя в этот особняк, непременно думал о том, насколько он более впечатляющ, чем Давентри-Хаус, лондонский дом его дяди.
Поскольку Эштон-Хаус был слишком велик для одного человека, герцог выделил в распоряжение Рендалла несколько комнат, и тот всегда там останавливался, бывая в Лондоне. Именно Эштон-Хаус, как ничто иное, он считал своим домом. Место, где ему всегда рады.
Дворецкий Холмс едва заметно улыбнулся:
– Майор Рендалл, добро пожаловать! Я доложу его светлости о вашем приезде.
Рендалл стряхнул со шляпы капли дождя и отдал её дворецкому.
– Герцог и герцогиня дома?
– Совершенно верно, – раздался знакомый голос Эша позади него. Рендалл повернулся и увидел, что его друг как раз выходит в огромный холл.
Мария, очень красивая блондинка, так и излучающая тепло, практически бегом опередила мужа и обняла Рендалла.
– Что за приятный сюрприз! Как долго ты планируешь пробыть в Лондоне?
– Достаточно долго, чтобы успеть вам надоесть, – Рендалл обнял её в ответ, думая, какой всё-таки Эш счастливчик.
– Даем тебе несколько минут привести себя в порядок, после чего присоединяйся к нам в малой столовой, – Эш подхватил жену под руку. – Мы обедаем по-семейному, а потому нет никакой необходимости переодеваться, однако, у нас гость, встреча с которым доставит тебе удовольствие. Мы же сможем услышать новости сразу от обоих.
Столь заманчивая перспектива подстегнула Рендалла, и ему потребовалось совсем немного времени, чтобы умыться и придать себе вполне респектабельный вид, а затем спуститься вниз. Как только он вошел в малую семейную гостиную, ту же заметил знакомую коренастую фигуру. Мужчина поставил бокал с вином и пересек комнату, чтобы поприветствовать его.
– Беллард! – Рендалл с чувством пожал руку старому другу. – Я был уверен, что ты в Португалии.
– А я считал, что ты в Испании, – Джастин Беллард сжал его руку с ответным энтузиазмом, на загорелом лице радостно засияли серые глаза. Его семье принадлежала известная компания по производству портвейна, и он отвечал за португальские операции. – У меня накопились дела в Лондоне, что как раз оказалось кстати. Каждые год или два мне нравится напоминать себе, что я британец.
– Лондонская погода быстро тебе об этом напомнит, – заметил Рендалл, принимая от Эштона бокал с кларетом. [2]2
Кларет (Claret) – легкое сухое красное вино. В Англии так называют красное вино Бордо (Bordeaux).
[Закрыть]Он почувствовал, что стоило ему окунуться в теплую дружескую атмосферу, и напряжение последних дней стало постепенно покидать его. Как же всё-таки хорошо оказаться дома с друзьями, а с жизнерадостным Беллардом особенно. С их последней встречи в Лиссабоне прошло несколько лет. – Как дела в Порту? [3]3
Пóрту (порт. Porto ['pótu], лат. Portus Cale) – второй по величине (после Лиссабона) город в Португалии, центр одноимённого округа и муниципалитета. Является центром крупной городской агломерации Большой Порту.
[Закрыть]
– После того как вы, армейские ребята, перенесли войну в Испанию, стало заметно лучше, – Беллард взял свой бокал и сделал глоток. – Ты прибыл в отпуск?
Рендалл покачал головой:
– Недавно я стал наследником Давентри, так что пора возвращаться к мирной жизни.
– Ты продал патент?! – Эштон был ошарашен. – Неожиданно!
Рендалл пожал плечами:
– Формально не продал, а просто передал очень опытному капитану, не имеющему средств заплатить за него.
– Щедро, – заметил Беллард, и все они направились к ожидавшему их обеденному столу.
– Не совсем так. То, что именно этот капитан взял на себя мои обязанности, позволило мне уехать с чистой совестью.
Мария смотрела на него широко раскрытыми карими глазами.
– И вы не будете скучать по армии?
– Да, там остались люди, по которым я, несомненно, буду скучать, – медленно проговорил Рендалл, – но в целом я рад был уехать. Мне никогда не нравилась армейская дисциплина. Если бы не война, не миновать бы мне военно-полевого суда за неоднократное неподчинение приказам, – все рассмеялись, несмотря на то, что в сказанном правды было больше, чем шутки.
Эштон же сочувствующе проговорил:
– Полагаю, как наследнику тебе теперь постоянно будут твердить, что твой долг жениться и в свою очередь произвести на свет наследника. На меня, например, давили многие годы, – он взглянул на свою жену, и выражение его лица смягчилось. – Такова цена ожидания подходящей тебе женщины.
– Я не жду, что мне повезет точно так же, как и тебе, – Рендалл непринужденно поднял бокал в честь герцогини. – Существует только одна Мария.
– Льстец, – усмехнулась она. – Помнится, в нашу первую встречу вы решили, что я охотница за богатством, вцепившаяся в Эша своими дьявольскими коготками, когда тот был беспомощен.
– Я и не отрицаю, – сознался Рендалл, – но с готовностью признал свою ошибку.
– Как великодушно с вашей стороны! – поддразнила его герцогиня. – Кстати, что касается единственной Марии: если помните, у меня имеется сестра-близнец. Внешне Сара почти как две капли воды похожа на меня, к тому же получила нормальное воспитание. Она гораздо лучше подходит на роль супруги пэра.
– Получив нормальное воспитание, она стала менее интересной, чем вы, – мгновенно заявил майор. Пусть его реплика и прозвучала легкомысленно, но зато была честной. Нетрадиционное воспитание Марии сделало из неё интригующую женщину. В ней чувствовались и глубина, и жизненная стойкость, так не хватающие «нормальным» девушкам.
– О, вы просто мастер лести! Очень полезный навык на брачной ярмарке, – пристальный взгляд Марии явно указывал, что в её головке происходит чисто женский расчет.
– Уверен, вы слишком сильно любите свою сестру, чтобы пожелать ей столкнуться с моим дурным характером!
– Так и есть, – согласилась она, – но из вас бы получилась такая красивая пара. Подумайте только о ваших совместных милых белокурых детишках!
– Раз уж мы сватаем своих сестер, то стоило бы рассмотреть и мою сестренку Кири, – полушутя предложил Эштон. – Но только в том случае, если ты действительно станешь графом, поскольку, раз уж она дочь герцога, ей будет сложно выйти замуж за кого-то, не равного ей по положению.
– У меня тоже есть сестра, – вставил Беллард. – Правда, ей всего четырнадцать, но у неё уже имеются все задатки, чтобы стать замечательной графиней. – Он усмехнулся. – Она, конечно, предпочла бы титул принцессы, но я объяснил ей, что принцев на всех просто не хватит.
– Все ваши сестры слишком хороши для меня, – решительно заявил Рендалл. – Подозреваю, что, в конечном счете, мне всё-таки придется заняться поисками жены, но спешить не хочу. Будет прискорбно, если Давентри и в самом деле подумает, что я повинуюсь его приказу.
– Бросаться сломя голову к алтарю действительно глупо, – согласился Эштон. – К тому же твоё наследство пока под вопросом, ведь у Давентри вполне ещё может родиться сын.
– Возможно, конечно, но его жена уже не в том возрасте, – возразил Рендалл. – Слишком стара, чтобы выносить ребенка, но достаточно молода, чтобы пережить мужа.
Эш нахмурился:
– Учитывая его ужасное к тебе отношение, может ли Давентри найти способ освободиться от своей нынешней супруги и обзавестись более молодой?
– Ты хочешь спросить, хватит ли у него духу столкнуть графиню с лестницы, чтобы избавиться от неё? – Рендалл покачал головой. – Хотя у Давентри время от времени и возникает желание увидеть меня мертвым, он всё же не убийца, к тому же обожает свою нынешнюю супругу. Она у него третья по счету. Ему хронически не везло ни с женами, ни с потомством, и нет никакой уверенности, что новая жена сможет улучшить ситуацию.
– Если я правильно помню, других известных наследников не существует, – прокомментировал Беллард. – Он просто будет вынужден смириться с твоей кандидатурой.
– Я тоже так думаю, но вряд ли это произойдет сразу. Я отправлю Давентри письмо, в котором сообщу, что ушел из армии, но вместо того, чтобы ехать к нему, отправлюсь в Шотландию. Навещу Киркленда. Получу удовольствие от свежего прохладного воздуха, который не рассекает свист пуль.
– Вот это разумно, – глаза Марии заблестели, – если вы отправитесь в Шотландию, то сможете заехать и в Хартли, он почти по дороге. Моя сестра, возможно, окажется более интересной, чем вам помнится.
– Я подумаю об этом. – Рендалл сосредоточил всё своё внимание на ростбифе и йоркширском пудинге. Пожалуй, Мария права насчет своей сестры. Сара именно та девушка, на которой ему следовало бы жениться: привлекательная, разумная, способная выполнять обязанности графини, когда придет время. Она бы стала замечательной женой... кому-то.
Но единственной женщиной, вызвавшей у Рендалла интерес за последние десять лет, оказалась именно женщина, а не девушка. И она определенно не леди с точки зрения общества. Некая вдова, миссис Бенкрофт, Джулия, повитуха и лекарь в том самом Хартли и лучшая подруга Марии. Она предпочитала держаться в тени и, безусловно, не обнаруживала никаких признаков заинтересованности в Рендалле. Нет, она совершенно не подходит.
И, тем не менее, мысли о ней постоянно его преследовали.
Если он навестит Таунсендов, то заодно сможет увидеть и Джулию. Что за глупая мысль!
Но неотразимо притягательная.
Глава 2
– Миссис Бенкрофт? – позвал робкий женский голос, когда колокольчик над входной дверью известил о чьем-то приходе. – Это я, Элли Флинн.
– Добрый день, Элли, – Джулия вышла из кухни и прошла в комнату для приема посетителей, где взяла у молодой женщины малыша. – Как сегодня самочувствие мастера Альфреда?
– Намного лучше, миссис Бенкрофт, – женщина с обожанием улыбнулась своему рыжеволосому сынишке, в это время старательно пытавшемуся дотянуться до кошки Джулии. – Чай из белокудренника [4]4
Белокудренник (лат. Ballóta) – род многолетних травянистых растений семейства Яснотковые (Lamiaceae). Общее число видов – 33; большей частью из Средиземноморья и Передней Азии. Некоторые виды используются в фитотерапии (особенно это касается белокудренника чёрного), а также в декоративном садоводстве, где известны под транслитерацией латинского названия Баллóта.
Трава обладает седативным действием, применяется при депрессии, бессонице; противопоказана при гипотонии и беременности
[Закрыть] с медом, тот, что вы мне дали, просто замечательно помог от кашля.
– Средство от кашля по рецепту герцогини Эштон. – Джулия внимательно осмотрела мальчугана. Тот же расплылся в очаровательной улыбке. – От одного только названия становится гораздо лучше.
Чай был приготовлен по одному из рецептов, полученных Джулией от своей подруги Марии, когда та ещё и не думала, что станет герцогиней. Марию воспитала бабушка, деревенская знахарка, мало чем отличавшаяся от Джулии, но гораздо лучше разбиравшаяся в травах. Кое-какие простые снадобья Джулию научила готовить обучавшая её повитуха, но Мария знала намного больше, и её советы оказались прекрасным дополнением к арсеналу средств Джулии.
Она вернула ребенка матери.
– Он просто цветет. Вы о нём прекрасно заботитесь, Элли.
– Без вашей помощи мне бы с этим не справиться. Когда он только родился, я даже не знала, с какой стороны к нему подступиться! – Элли, такая же рыжеволосая, как и малыш, едва ли была старше девятнадцати лет. Она застенчиво протянула потрепанную холщовую сумку. – Вот, если хотите, я собрала вам несколько свежих яиц.
– Замечательно! Как раз то, что мне не доставало к завтраку, – Джулия приняла сумку и ушла на кухню вынуть обложенные соломой яйца, чтобы вернуть сумку её владелице. Она никогда не отказывала ни одной матери, ни её ребенку, если те нуждались в помощи. Но многие из её пациентов не могли заплатить деньгами, зато Джулия и её домочадцы хорошо питались.
После того, как миссис Флинн и её маленький сынишка ушли, Джулия устроилась за столом и взялась за записи о принятых сегодня больных. Усишка, её полосатая кошка, дремала рядом. Закончив писать, Джулия откинулась назад и, поглаживая кошку, стала рассматривать свои владения.
Переднюю часть Роуз-Коттеджа составляли две комнаты. Та, где она сейчас сидела, использовалась для приема пациентов и хранения лекарств. Вторая была её гостиной. Кухня, кладовая и спальня располагались в задней части коттеджа. Вверх по узкой лестнице, на мансарде, находилась вторая довольно просторная спальня.
Позади дома имелась конюшня, в которой размещался её всегда спокойный пони. Там же был разбит огород, занятый под посадки целебных трав и овощей. Цветы же Джулия посадила перед коттеджем, поскольку считала, что ни один человек не может без них обходиться.
её воспитывали никак не для жизни в Роуз-Коттедже, но та, прошлая, жизнь оказалась ужасной. А вот сегодняшняя гораздо лучше. У неё имеются и собственный дом, и друзья. И здесь, в глуши, в Джулии очень нуждаются. Поскольку врачей поблизости нет, она стала кем-то большим, чем просто повитухой. Джулия вправляла кости, лечила раны и незначительные заболевания. Некоторые утверждали, что она даже превосходит врачей, практикующих в Карлайле. Да и стоили её услуги намного дешевле.
И хотя путешествие в Лондон в качестве компаньонки Марии, состоявшееся несколько месяцев назад, оставило в её душе тревожное чувство, Джулия по большей части была вполне удовлетворена своей нынешней жизнью в Хартли. У неё никогда не будет собственного ребенка, и тем не менее в её жизни много детей, точно так же как и уважения здешнего общества. Она гордилась тем фактом, что сама, своим собственным усердным трудом, сумела построить эту жизнь.
Передняя дверь распахнулась, и в дом торопливо вошла молодая женщина с ребенком на бедре и холщовой сумкой через плечо. Джулия улыбнулась, приветствуя двух других своих домочадцев.
– Ты вернулась раньше, чем собиралась, Дженни. Как дела у миссис Вулф и Энни?
Дженни Уотсон просияла.
– Обе счастливы и здоровы. Поскольку именно я помогла Энни родиться, то всякий раз, как только вижу её, меня охватывает невероятная гордость, словно сама произвела её на свет.
Джулия рассмеялась.
– Как мне знакомо это чувство. Помочь ребенку прийти в этот мир всегда радость.
Дженни потянулась к своей сумке.
– Мистер Вулф дал мне кусок отличного бекона.
– Он как нельзя лучше подойдет к яйцам Элли Флинн.
– Тогда пойду приготовлю нам чай, – Дженни направилась на кухню, оставив дочь в колыбельке у очага. Молли, четырнадцати месяцев от роду, широко зевнула и, свернувшись калачиком, задремала.
Джулия с любовью посмотрела на малышку. Дженни не первая отчаявшейся беременная молодая женщина, появившаяся на её пороге, но именно она стала частью её семьи. Дженни вышла замуж против воли родителей. И когда муж её бросил, родные также от неё отвернулись, заявив, что она сама должна расхлебывать кашу, которую заварила.
Будучи на грани голодной смерти, Дженни вызвалась служить у Джулии без всякой оплаты, только за пищу и кров над головой. Девушка оказалась очень смышленой и работящей, а после рождения Молли даже начала учиться у Джулии. И у неё имелись все шансы стать умелой повитухой. Именно Дженни и её ребенок составили семью Джулии.
Едва Дженни крикнула: «Наш чай готов!», – как зазвенел колокольчик, висевший над входной дверью.
Джулия поморщилась:
– Жаль, что мне не платят по шиллингу [5]5
Шиллинг – (англ. shilling, нём. schilling, гол. shelling, сканд. skilling, итал. scellino, польск. szelag от лат. solidus – название византийской монеты, либо от нём. Scild, либо от англ. shield – щит, изображавшийся на монетах).
Английская серебряная монета, которая впервые начала чеканиться в 1504 г. пр и короле Англии Генрихе VII (1485 – 1509) весом в 9,33 г (8,68 г серебра). На аверсе – изображение короля в профиль, на реверсе – щит с гербами Англии и Франции и надпись: Posui Deum adjutorem meum. Со времен Каролингов английский Ш. был денежно-счетной единицей. Он равнялся 12 пенсам (стерлингам), 20 Ш. составляли фунт. Отсюда английский фунт = 20 Ш., или 240 пенсам. При Елизавете I (1558 – 1603) вес монеты упал до 6,22 г (5,75 г серебра). С 1816 г. вес Ш. равнялся 5,655 г (5,23 г серебра). С 1920 г. Ш. чеканился из серебра 500-й пробы вплоть до 1946 г., а затем – из сплава меди и никеля. В Англии имеются в обращении также банкноты в 10 Ш., медно-никелевые монеты в 2 Ш. (флорин) и 1 Ш., которые после перехода Англии на десятичную денежную систему (15 февраля 1971 г.) больше не выпускаются. После введения в 1971 г. десятичной денежной системы в Великобритании шиллинг приравнен к 5 пенсам. Символом Ш. являлась литера S (от латинского solidus). Кроме Англии, Ш. были в обращении также в других странах, где они составляли 1/20 национальных фунтов: бермудского, гамбийского, гибралтарского, замбийского, ирландского, малавийского, мальтийского, новозеландского, фунта Фиджи, фолклендского и ямайского. Ш. является денежной единицей Австрии и ряда стран, завоевавших независимость (Кении, Сомали, Танзании, Уганды)
[Закрыть]всякий раз, когда прерывают во время еды!
Она встала... после чего замерла от ужаса при виде трех мужчин, вошедших в дом. Двоих из них она не знала, а вот дородный, с изуродованным шрамами лицом был ей очень даже знаком. Джозеф Крокетт, самый мерзкий человек, которого она когда-либо встречала, нашел её.
– Так-так-так. Похоже, леди Джулия действительно жива, – угрожающе проговорил он, доставая из-под сюртука блестящий нож, – но это очень даже легко исправить.
Усишка зашипела и бросилась на кухню, в то время как Джулия отступила назад, цепенея от страха.
Столько лет она скрывалась, и всё же смерть настигла её.
***
Узнав гостя, миловидная горничная, открывшая дверь в Хартли-Мэнор, присела в реверансе.
– Сожалею, майор Рендалл, но Таунсендов нет дома. Племянница миссис Таунсенд, живущая на юге, выходит замуж, и они решили отправиться на свадьбу.
На протяжении всех двух недель, приятно проводимых им в Шотландии у своего друга Киркленда, Рендалл не раз подумывал навестить семью Марии, но так и не решился, пока не оказался на дороге, ведущей к западному побережью Камберленда – в Хартли. Таунсенды ему нравились, и вреда в том, чтобы заехать к ним, никакого не было, даже если он и не заинтересован в ухаживаниях за Сарой. Если же ему представится случай повидать Джулию... возможно, это излечит его от злополучного влечения.
Импульсивность не всегда доводит до добра. Он передал одну из своих визиток горничной.
– Пожалуйста, передайте им, что я заезжал.
Девушка, нахмурившись, взглянула на визитку.
– Уже довольно поздно, сэр. Мистер и миссис Таунсенд будут мной очень недовольны, если вы не останетесь здесь на ночь, как гость дома.
Какое-то мгновение Рендалл колебался. В деревне есть приличная небольшая гостиница, но целый день в дороге оказался слишком утомительным, и его нога разболелась, а он к тому же путешествовал один с того самого момента, как его слуга – в прошлом денщик – Гордон отправился навестить свою семью. И сам Рендалл, и его лошади заслужили приличный отдых.
– Миссис Бекетт всё ещё царит на кухне?
Горничная лукаво улыбнулась.
– Так и есть, сэр, и она будет невероятно счастлива, что нашелся хоть один голодный мужчина, способный оценить её стряпню.
– Тогда я с величайшей радостью принимаю ваше любезное приглашение.
Рендалл спустился вниз по лестнице, чтобы отвести свой легкий дорожный экипаж и лошадей на конюшню. И хотя с Сарой Таунсенд ему встретиться не удалось, правила приличия требовали, чтобы утром, прежде чем продолжить своё путешествие на юг, он нанес визит миссис Бенкрофт.
Полезная вещь – все эти правила приличия.
***
Джозеф Крокетт подошел ближе и кончиком ножа прикоснулся к горлу Джулии. Та застыла, с ужасом задавая себе вопрос: неужели она умрет, вот прямо здесь и сейчас. В это время Крокетт прорычал:
– Вы поедете с нами, леди. И вам известно, чем это закончится, – он нажал чуть сильнее, слегка поранив кожу. Когда появившиеся капельки крови потекли по шее Джулии, он добавил: – И следите за своим поведением, или я перережу вам горло. Вряд ли меня хоть кто-то обвинит, если я буду вынужден прикончить убийцу.
От двери, ведущей на кухню, раздался судорожный вздох. Там стояла привлеченная голосами Дженни. Крокетт выругался и развернулся к ней, угрожающе подняв нож.
– Нет! – Джулия схватила его за запястье. – Ради Бога, не причиняйте ей вреда! Дженни не сделала вам ничего плохого.
– Она может поднять тревогу, как только я заберу вас, – огрызнулся Крокетт.
Показалась Молли, её круглое личико сморщилось от страха, пока она цеплялась за юбку своей матери. Дженни подняла дочурку на руки и отступила на кухню, в глазах у неё застыл ужас.
– Держите её! – рявкнул Крокетт.
Более молодой из двух незнакомцев двинулся за Дженни и, схватив за руку, не дал ей скрыться.
– Убийство матери и ребенка наверняка наделает много шума, – предположил он. – Пожалуй, я свяжу девку так, что до завтра она не сможет никуда сбежать. А там уж мы будем далеко, прежде чем кто-либо заметит, что что-то здесь не так.
После мучительно-долгой паузы Крокетт нехотя согласился:
– Ну хорошо, связывай девчонку, да побыстрее. Мы уедем сразу же, как только ты закончишь.
Срывающимся голосом Джулия заметила:
– Поскольку назад я не вернусь, мне хотелось бы написать записку, подтверждающую, что этот коттедж и всё его содержимое я оставляю Дженни.
– Не леди, а сама щедрость, – грубо заметил Крокетт. – Поторопитесь.
После того как Джулия быстро набросала пару строк, выражающую её последнюю волю, Крокетт внимательно прочел бумагу, проверяя, не сообщила ли она в ней чего-нибудь лишнего о своей судьбе. Удовлетворенный увиденным, он бросил записку на её рабочий стол.
– Захватите шаль. Путешествие будет долгим.
Она повиновалась, найдя теплую поношенную шаль и капор. Взять ли с собой ещё что-то?
Мертвые ни в чем не нуждаются. Не обращая внимания на Крокетта, она подошла к виндзорскому стулу, [6]6
Виндзорское кресло – было придумано в начале XVIII века в сельской местности южной Англии в качестве кухонной мебели. Отличительная черта мебели этого семейства жесткая, без мягкой набивки конструкция, основанная на седушке, вырезанной из цельного куска дерева, что придает ей характерные черты.
[Закрыть]к которому была привязана Дженни, и обняла девушку.
– Коттедж и всё остальное я оставляю тебе. – Затем Джулия наклонилась и поцеловала Молли, спрятавшуюся за материнскими юбками. – Ты хорошая повитуха, Дженни. А обо мне не беспокойся. Я... мне удалось прожить больше замечательных лет, чем я ожидала.
– Что здесь происходит? – прошептала подруга, по её щекам текли слезы.
– Правосудие, – отрезал Крокетт.
– Чем меньше ты знаешь, тем лучше. Прощай, моя дорогая. – Джулия обернула шаль вокруг плеч и повернулась к двери.
Крокетт поднял свернутую в моток цепь.
– Это для пущей уверенности, что вы не сбежите, леди. – Он защелкнул наручник на левом запястье Джулии и притянул её к себе, словно животное на поводке.
Цепь едва не сломила волю Джулии. Она бы даже бросилась на колени и умоляла сохранить ей жизнь, если бы была уверена, что из этого выйдет хоть какой-либо прок. Но Крокетт только бы посмеялся над её слабостью. А поскольку смерть неизбежна, она встретит её с высоко поднятой головой, сохранив чувство собственного достоинства.
Ничего другого ей не остается.
Под позвякивание цепи Джулия вышла из дома. На улице их поджидал простой закрытый экипаж, на козлах сидел кучер. Четверо злодеев против одной хрупкой повитухи. О побеге не могло быть и речи.
Крокетт открыл дверь и указал Джулии на угловое место на противоположной от двери стороне. Сам он сел рядом, крепко сжимая в руке цепь. После того, как Крокетт и его подельники устроились, экипаж тронулся.
Проезжая через Хартли, Джулия оцепенело смотрела в окно. И вот деревня осталась позади. Джулия закрыла глаза, подавив слезы. Как же она была здесь счастлива, на самом краю света.
К сожалению и он оказался не достаточно далеко.
