Текст книги "Древний свет"

Автор книги: Мэри Джентл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 47 страниц)

Глава 4. Старые друзья

В свободный порт Морврен мы вошли через боковые ворота.

– Должен быть кто-нибудь, к кому я могла бы обратиться, – раздраженно протестовала Молли. – Линн, что бы вы посоветовали?

Над городом царил тот час, называемый вторыми сумерками, когда свет звезды Каррика слабеет, а звезды еще не разгорелись. Я зябко подняла воротник, когда мы шли по узким проходам между домами от доков.

– Это сложно. Когда я была здесь, телестре назначали Т'Ана – в некотором роде администратора – для каждой из семи провинций. Это сокращало работу для ног.

Провинции в большей мере являются языковыми округами, нежели политическими территориями.

Я увидела, что Молли прищурилась, постигая абсолютные размеры Ста Тысяч: сто тысяч общин, автономных единиц, коммун, национальных государств – каким бы ярлыком вы ни пожелали их снабдить. Я знала общины, насчитывавшие как до пятидесяти, так и до пяти тысяч ортеанцев.

– Кто-то здесь однажды сказал мне: «Если вы нападете на нас, то у вас появится не один враг, а сотни тысяч». – Я вычеркнула из памяти ортеанку, которая сказала мне это, и добавила: – Если это в равной степени относится и к переговорам – Бог знает, как вы собираетесь говорить с каждой отдельной телестре !

– Вряд ли, – сказала она с промелькнувшим ехидством. – Я не могу выделить на это несколько веков.

Узкие проходы между домами перешли в широкие улицы. Молли говорила по-сино-английски, не особенно тихо, и в нашу сторону поворачивались головы, когда ортеанцы узнавали инопланетян.

Я испытала потрясение, встретившись со взглядом темнокожего мужчины, потом двух молодых ортеанок, а затем и пожилой женщины в мантии с вырезом на спине для спускавшейся вдоль позвоночника заплетенной гривы. Ортеанский пристальный взгляд – ясный, как лед. Рожденная оголтелым эгоизмом, у меня в мозгу пронеслась мысль: «Ты помнишь меня?» Я улыбнулась.

Ортеанцы из Ста Тысяч выше ростом и более коренасты, чем ортеанцы с Побережья, а эти носили блестящие харуры на поясе или подвешенными крест-накрест на спине. Они отвернулись. Позади нас я слышала начавшиеся разговоры на мягком морвренском языке.

Молли сказала Клиффорду:

– Разве нет хотя бы части административной системы, которая бы еще работала?

– Если вы дадите мне время – ведь я только что прилетел с Тьерри; вы понимаете, что у меня едва ли была неделя, чтобы самому…

– Я хочу говорить с кем-нибудь сейчас. Не завтра утром. Сегодня вечером, ночью.

Изящная бровь поползла вверх – Дуглас Клиффорд любил такие театральные штучки. Да, у Дуга весьма своеобразная способность подшучивать над собой.

– Несмотря на то, что мое правительство более чем готово оказать Компании любое содействие…

Женщина с Тихого океана сказала:

– Сегодня вечером было бы удобно; назавтра у меня другие дела.

Он взглянул на нее снизу вверх, вежливо и беспомощно, а затем улыбнулся.

– В таком случае вам бы лучше увидеть – гм-м – Альмадхеру. Сейчас.

Дэвид Осака поймал мой взгляд; думаю, выражение моего лица было очень похожим. Я распрощалась с мечтами о теплой Резиденции и пище, когда Клиффорд поглядел по сторонам и повел нас вверх по широкой улице. Под ногами была бледная слякоть, в которой похрустывали речные камешки, подсыпанные, чтобы не поскользнуться. Здесь, в тени зданий с глухими стенами, ветер был очень холодным, и я, заглядывая через ворота во дворы, видела желтый свет зажигаемых ламп и ощущала запах готовившейся на очагах пищи для вечерней трапезы. В этот час на улицах не было никого, кроме нас.

Я спросила:

– Если нет никакой местной власти, то кто или что такое Альмадхера?

Внимательный взгляд Клиффорда скользнул по мне. Он неуверенно сказал:

– Нет официального такширие без Т'Ан Сутаи-телестре , чтобы руководить им, однако Свободный порт сейчас единственный город, осуществляющий торговлю вне Ста Тысяч, поэтому в нем есть что-то вроде неофициального такширие . Альмадхера – один из его членов.

Он воспользовался южным термином для Двора Т'Ан Сутаи-телестре , каким и я частенько пользовалась в Таткаэре.

В этот момент мы подошли к зданиям высотой в три и четыре этажа, с узкими, как щели, окнами, расположенными в ряд на верхних этажах. Земля была ровной. Мы ничего не могли видеть вдали, и город казался высоким, подавляющим.

– Это лицо уполномочено говорить? – в замешательстве постаралась выяснить Молли.

– Она – одна из… ну, я называю их «морвренским триумвиратом». – Карие глаза Клиффорда подмигнули. – Она имеет все полномочия, какие угодно.

Мультинациональные корпорации и национальные правительства ладят, как кошка с собакой. Ничуть не удивившись, я подумала: «Кажется, будет тяжелый вечер…»

– Вот мы и пришли, – сказал Клиффорд. – Если позволите дать вам коротенький совет: политический статус Альмадхеры, может, слегка и колеблется, но она – Говорящая-с-землей в церкви Богини.

Когда он подошел к закрытым воротам двора, Молли отступила на шаг.

– Думаю, он водит нас за нос. Как, по-вашему?

– О том, чтобы помочь Компании, он беспокоится не больше, чем посол любого другого правительства, однако я не стала бы недооценивать ту, к которой мы идем. Не потому, что она Говорящая-с-землей. Я обычно убеждала себя, что понимаю здешнюю политическую систему, и никогда не была убеждена, что понимаю церковь Богини.

Ворота открылись, за ними оказался освещенный фонарем небольшой дворик. Незаметно для меня спустились сумерки. Теперь звезды обрели свою полную силу: миллиард звезд, составляющих ядро галактики, цвел в ночном небе Орте. При их ярком свете я увидела в воротах ребенка. Ему было не более пяти или шести лет; бесполый, как и все молодые особи этого вида, аширен , не имеющий рода до четырнадцатого года жизни.

– Приветствую вас, – сказал он. – Входите и будьте желанными гостями.

На каменных плитах начинала блестеть изморозь, когда ребенок вел нас по двору, окруженному с трех сторон обращенными внутрь него помещениями, и вверх по наружной лестнице ко входу на второй этаж. Занавес из монет-бусинок качнулся мне в лицо; я отодвинула его в сторону и шагнула в стену тепла и шума.

Помещение было обширным, с низким потолком, с немного выгнутыми ребрами свода, поддерживающими крышу; и все это до самой крыши было наполнено хаосом. Я подумала: «Однако здесь полно детей …»

Оттуда, где мы стояли, распространилась тишина.

Когда они бросили свои занятия и повернулись к нам, тараща глаза, я насчитала семерых аширен . В этом плохо освещенном помещении было нечто вносившее беспорядок в их резкие жесты и быструю речь. Они могли казаться землянами, пока на короткое время не становились заметными непроницаемый быстрый взгляд или когтистая рука. Звенели и блестели гривы с вплетенными в них хрустальными и керамическими бусинками.

– Что за суматоха?..

Оттуда, куда, повторяя L-образную форму здания, продолжалось помещение, вышла ортеанка. Ее руки были полны свитков, книг и бумаг. Она прошла между жаровнями, поставленными на каменный пол, свалила охапку на одно из многих кресел-кушеток (поднялась пыль; поток бумаг скользнул на пол) и, широко улыбаясь, подошла встретить нас.

– Т'Ан Клиффорд – и с вами еще кто-то? По какому делу вы здесь? Сетелен, подогрей вино из зиира ! Хорошо, остальные, этого достаточно .

Они убежали. Босые ноги прошлепали по каменному полу, послышался легкий шорох ниспадающих мантий. Двое аширен вынесли маты для сидения, подтащив их поближе к одной из жаровен, и я увидела, что кресла-кушетки – как и столы и большая часть пола – завалены свитками, бумагами и картами. Аширен постарше посмотрел на нас из-за угла комнаты и быстро шмыгнул обратно.

Ортеанка похлопала по своей темно-красной мантии, поднимая облако пыли от свитков. Она усмехалась. Я предположила, что ей от шестидесяти до семидесяти лет. Невысокая темнокожая женщина с взъерошенной алой гривой.

Когда Клиффорд представил нас, она сказала:

– Я полагаю, вы прибыли на том корабле, который мы слышали? И пришли прямо сюда? Что же оказалось столь неотложным, Т'Ан ?

Она использовала это слово с интонацией, которая может означать либо «незнакомцев», либо «гостей». Молли Рэйчел бросила на меня взгляд, говоривший: «Зарабатывайте себе на пропитание». Пусть лучше глупо выглядит специальный советник, чем представитель Компании.

– Да пошлет вам Богиня привет и счастье, Т'Ан Говорящая-с-землей, – сказала я по-морвренски.

Она машинально ответила:

– И дочери вашей матери. – Темные глаза прикрылись и прояснились, выказывая расположение. – Значит, вы знаете, как обращаться к Говорящим-с-землей, не так ли, Т'Ан ? Это не так обычно, как могло бы быть среди С'аранти .

Мы последовали ее примеру, сев на маты возле жаровни.

– Я знала раньше кое-кого из вашей церкви, Т'Ан , и кое-кого из такширие , но это было много лет назад. Это тоже часть проблемы. Мы представляем мультикорпоративную компанию «ПанОкеания». Если бы я смогла забыть про осторожность, то сказала бы, что нам нужно обратиться к кому-нибудь, облеченному властью. Поскольку мы в Ста Тысячах, то хотела бы сказать, что нам нужно поговорить с людьми, которые могут передать сообщение другим телестре . У нас есть вопросы, которые мы хотели бы задать.

Выступление было вполне бойким, принимая во внимание обстоятельства, и я увидела, что Молли Рэйчел расстроилась, а Дуг ухмыльнулся про себя.

– Когда вы были здесь прежде?

– Около десяти наших лет назад – это будет… сколько же… всего лишь чуть больше восьми лет по вашему исчислению.

– Я… понимаю. Да. Это верно, произошли изменения.

Ее шестипалые руки сверкнули, когда она потянулась за бокалом, и я увидела, что в складки кожи между тонкими пальцами вставлены золотые запонки.

Клиффорд сказал:

– Я подумал, что самое лучшее – увидеть вас, Т'Ан Альмадхера, поскольку новости доходят до Церкви раньше, чем до остального Свободного порта. Я подумал, что она могла бы поступить иначе. Система связи оказывается очень существенной.

Маленький аширен вручил мне бокал, из которого выплеснулась горячая зеленая жидкость, и я тайком вытерла обшлаг рукава. Смущало присутствие полудюжины детей, крутившихся на своих матах и внимательно наблюдавших за нами. Молли Рэйчел привлекала к себе их внимание больше прочих. Из-за роста.

– О чем же вы хотите спросить телестре ? – спросила Альмадхера.

Я предоставила Молли возможность отбить этот мяч.

– Мы здесь для того, чтобы торговать, – сказала она отчасти неуверенно, отчасти с вызовом. – Естественно, поскольку это Ограниченный мир, регулирующие правила все еще действуют. Однако нашей Компании дано разрешение на импорт определенного количества нетехнологических товаров.

Ортеанка подобрала под себя ступни. Она некоторое время молчала. В этой тишине я начала вспоминать церковь и ее священников – мистиков и ремесленников, воинов и философов, крестьян и поэтов.

– Нет, – сказала она.

Молли изумленно спросила:

– Что?

– Т'Ан С'аранти , если вы торгуете с нами, то какова цена, которую вы просите? Я довольно часто говорила здесь с Клиффордом и кое-что узнала о вашем мире, и, кроме того, я знаю нашу историю. Все, что вас, С'аранти , здесь заинтересует – лишь мерзости Золотого Народа Колдунов – я права? – Женщина помолчала ровно столько, чтобы Молли успела помямлить и позаикаться, а затем сказала: – Да, я права. Т'Ан , не существует ничего, что Империя оставила бы в Ста Тысячах. Мы давно перестали нуждаться в таких вещах.

Самый старший на вид аширен , ребенок с черной гривой, десяти или одиннадцати лет, сказал:

– Я впервые слышу, что вы говорите то, что Хранители Источника приказывают нам говорить.

Альмадхера возразила:

– Я не просто высказываю ортодоксальные взгляды Источника. Я считаю, что это верно.

– Только потому, что здесь С'аранти , вам вдруг понравилось все, что говорят Дома-источники. – Ребенок посмотрел снизу вверх на Молли Рэйчел. – Меня зовут Сетелен. Я думаю, мы должны позволить вам торговать со Свободным портом. Ведь все это делают, почему вам нельзя?

Молли раскрыла рот – и снова его закрыла. Я поймала взгляд Дуга в самый неподходящий момент, и он, я и Дэвид безрассудно не удержались от смеха. Аширен смотрел на нас в некотором смущении.

Альмадхера усмехнулась.

– Вам следовало бы поговорить с несколько большим числом наших людей. Я отправлю аширен с сообщениями, это не займет много времени. Мы подогреем еще немного вина из зиира . Не хотите поесть?

Искренний отказ Дэвида вызвал вспышку деятельности среди младших детей, промелькнувших вниз по внутренним лестницам на кухню. Я увидела, как он и Молли склонились головами друг к другу, и мне не нужно было подслушивать их, чтобы понять, что они говорили: эти ортеанцы – сумасшедшие…

– Вы, наверное, были одною из первых С'аранти , которых мы увидели. – Ортеанка замолчала, на ее лице отразилось почти комичное удивление. – О, печаль Богини! Вы – та Линн Кристи, Кристи С'арант ? Друг Керис-Андрете?

И я не сознавала этого до того момента, пока не установила связь: прозвище С'арант стало общим термином С'аранти , «инопланетяне»… Я затрепетала. А затем усмехнулась, усмотрев в этом черный юмор. Когда я впервые прибыла сюда, меня называли «С'арант», «без меча», потому что я не носила при себе харуров , как это делают ортеанцы. Но чтобы это стало именем для высокотехнологического человечества!..

– Кристи С'арант , – уныло подтвердила я. Неужели я не смогла этого понять?

– Так называла вас Далзиэлле Керис-Андрете?

– Нет, Рурик Орландис…

Мы посмотрели друг на друга. Алая грива упала вперед, закрывая неземное лицо с узким подбородком. Она посмотрела вниз, на свои руки с похожими на когти ногтями, а затем снова на меня.

Пристальный взгляд был холоден и чист, как вода: это признак Говорящих-с-землей, их отличие от прочих ортеанцев.

– Телестре Орландис не существует. Не было Рурик Орландис, была лишь женщина, заклейменная как предательница, разорительница земли, и изгнанная.

Я хотела сказать: «Да, я знаю» . Кто знает это лучше, чем я? Я забыла, что мне не следовало об этом упоминать…

Но мне в лицо бросилась кровь, и от смущения я не могла говорить. Аширен с пышной гривой снова наполнил мой бокал, прозрачная зеленая жидкость была горячей и терпкой на вкус: сброженный сок растения зиир .

– Прошу прощения, – сказала я. – Я очень хорошо ее знала, и теперь мне непросто вспомнить, что следует и чего не следовало говорить.

– Нет… – Альмадхера задумалась. – Т'Ан Кристи. С'аранти . Это очень странно. И для вас также?

– Очень странно, для меня.

Я пришла к убеждению, что мне нравилась эта неопрятная, откровенная ортеанка, несмотря на то, что я сознавала: некоторые ее интонации и выражения лица я оценить не могла.

– Скоро здесь будут и другие люди, – сказала она. – Однако здесь кое-кто, кого вы должны увидеть. Идемте сюда – я займу ваших коллег.

«Ты хочешь уравнять шансы, – подумала я. – Поскольку Дугги наполовину на твоей стороне, если „стороны“ – это то, о чем мы здесь говорим».

– Конечно, – сказала я и оставила их беседовать, отправившись в конец помещения и повернув за «угол», образуемый L-образной конфигурацией здания. Аширен , спавший в кресле-кушетке (деля ее с грудой карт и книг), быстро приоткрыл один глаз с мембраной, когда я проходила мимо него.

Окна с небольшими стеклами светились звездным светом. Эта часть помещения была темнее, свет исходил от большого очага, здесь в полумраке стояли глубокие кресла, освещаемые последними тлеющими угольками.

На низком столике лежала резная шестиугольная доска, поделенная на треугольные секторы; на ней были разбросаны группы треугольных фишек.

– Он побеждает тебя, – сказала я аширену Сетелен, который сидел с одной стороны доски для игры в охмир .

– Он жульничает.

– Как всегда. Привет, Хал.

Сетелен встал, чтобы придвинуть поближе лампу, и я замолчала. Ортеанцы живут дольше, чем мы, и дольше остаются в молодой и зрелой фазах; преклонный же возраст – быстрый и разрушительный распад организма.

– Я подумал, что узнал ваш голос, – сказал Халтерн н'ри н'сут Бет'ру-элен.

Я увидела светлокожего мужчину, полного, одетого в простую церковную мантию. Он почти потерялся в кресле, обложенный подушками. Его бело-желтая грива представляла собой не более чем гребень, а глаза на лице треугольной формы были постоянно полуприкрыты мигательными перепонками.

– Хал, я ожидала найти вас за углом, подслушивающим разговоры других людей.

– В то время как вы утомляете и третируете бедную Кассирур Альмадхеру?

Его рука была сухой и теплой, а пожатие – некрепким. Не выпуская эту шестипалую руку, я села рядом с ним в другое кресло. Некоторое время мы ничего не говорили. Этот полуслепой пристальный взгляд был великолепен.

– Это вы. Вы хорошо выглядите. – Он издал звучный и здоровый смешок. – И молоды. Но, все же, я мог бы держать пари, что это не так. Вы удивлены тем, как я выгляжу?

Эта смесь лукавства и честности – неотъемлемая ортеанская черта. Она воскресила в памяти множество воспоминаний.

– Да, это так.

– Ничего, только время, Т'Ан С'арант , и возраст – все в Бет'ру-элен старятся рано. Это у нас в роду.

Я закрыла глаза, чтобы вспомнить его в прошлом: Халтерн, со светлой гривой, измотанный, в поту; вводящий в заблуждение компетентный человек, не старше, чем… чем теперь Дуг Клиффорд.

Этот голос не менее строго сказал:

– Вы доказали, что я неправ. Я всегда говорил, что вы не вернетесь. И вот вы прилетаете вместе с торговцами?

– У меня было намерение вернуться. Меня отправили в другое место. Наверно, я старалась предотвратить это не так сильно, как могла. Потом, нужно было прийти к соглашению со многими и, кроме того, были и другие люди.

Он медленно кивнул. Свет очага падал на его кожу, делая заметным тончайший чешуйчатый узор, на голубые глаза без белков. При всей физической слабости Халтерна его рассудок сохранял ясность.

– Я рад, что вы вернулись, – сказал он.

– Хал…

Намеренно меняя тему, он сказал:

– Вы действительно заодно с Компанией? Судя по тому, что Клиффорд говорил о них в прошлом, мне трудно в это поверить. Ведь это Компания, которая гоняется за технологией Народа Колдунов?

– Это длинная история, но ответ на все – только «да» и «да». И если уж на то пошло, что здесь делаете вы?

– Мне нравится общество Говорящих-с-землей. Я всегда придерживался созерцательного образа мыслей, был склонен к медитации, ах… Теперь вот это , Кристи. – Он усмехнулся, и по его лицу побежали глубокие морщины.

Я, недоверчиво фыркнув, смогла сказать только: «Здесь спокойно, как в сумасшедшем доме, а вы 'созерцательны', как…» Сравнения ускользали.

Он взял у Сетелен бокал с вином из зиира , протянул руку, чтобы передвинуть фишку на доске для охмир , и под предлогом того, чтобы заставить ребенка помешать угли в камине, быстро перевернул еще две фишки, имевшие благоприятный для него цвет.

Как это назвал Клиффорд – «морвренским триумвират»? Вот что мне хотелось бы знать…

– Вы много общаетесь с этой Альмадхерой, не так ли, Хал?

– Общаюсь?

– Мне говорили, что такширие нет. Официального такширие .

Он изящно затронул эту тему, сказав задумчиво:

– Это было около шести лет назад; ни один из Т'Анов не смог назвать себя Т'АнСутаи-телестре после того как умерла Далзиэлле Керис-Андрете.

Читая об этом в документах, я опечалилась и испытала легкое потрясение: она не была стара. И когда она была (пользуясь обычным языком) Короной, Хал являлся Послом Короны; первым из тайных агентов, каких я встречала.

– После этого провинции довольно хорошо ладили друг с другом, а Т'Аны обычно возвращались в свои телестре . – Он осторожно поставил бокал. – Это не значит, что они не захотят назвать новую Корону, если усмотрят необходимость в таковой.

– Отсутствие этого смущает кое-кого из моих знакомых, – сказала я, подумав о Молли и о возможной реакции других тихоокеанцев.

– Понимаю, что нам следует поговорить – или тот, с кем я должен говорить, это все же Дуглас Клиффорд?

Из другой части помещения донесся шум. Я предположила, что пришли какие-то люди.

– У меня не было времени самой поговорить с Дугом… знаем друг друга по обратной дороге. И всякий раз, когда он глядел на меня с тех пор, как я сошла с корабля, я видела, что он думает об одном и том же – какого черта она делает в мультикорпоративной компании?

– Что вы делаете? – язвительно спросил Халтерн. – Ближе к сути, что вы делаете с ними на Орте?

– Свожу вред к минимуму, – сказала я. – Или, по меньшей мере, рассчитываю это делать.

– Технология Народа Колдунов – единственное, что их у нас интересует?

– Насколько я могла уяснить.

Невозможно было ожидать, что Тихоокеанская Компания станет учиться у «посткатастрофического» мира.

Возникла пауза. Я подумала, что мне следовало выйти и поздороваться с вновь прибывшими, но он остановил меня:

– Я не могу помочь, но стараюсь вспомнить. Кристи, вы помните, что однажды сказала Рурик Орландис? «Вы совершенно иные, нежели мы, и если придете сюда, то нам не останется ничего другого – только меняться. И если когда-нибудь выяснится, что у нас есть что-то нужное Земле…»

– «…да поможет нам тогда Богиня, ибо никто больше этого не сможет!» О да. Этого я никогда не забывала. Вот почему я здесь. Вот причина, по которой я должна была вернуться.

Он прищурился, этот старик, освещенный желтым светом камина, и когда я встала, чтобы идти, прикоснулся к моей руке. Я поняла, что мы – каким-то образом – возобновили старую дружбу, не оставшуюся прежней, нет, но все еще живую.

– Хал, что произошло с Рурик?

– Она умерла, на Побережье. Это случилось много лет назад.

Я слышала об этом благодаря слухам, ходившим в Службе, но хотела услышать это от него. Записи могут грешить против истины, а она была лишь какой-то женщиной в том, что было – для непричастных – просто очень незначительным политическим инцидентом в примитивном мире. Запись могла быть неверна.

– Вы уверены?

Его пристальный взгляд был взглядом старого мастера шпионажа. Возникла непроизвольная профессиональная пауза, прежде чем он заговорил.

– Я удостоверился, наведя справки. А также получил известие от слуг Чародея – у вас есть хороший повод вспомнить правдивость Башни.

Десять лет назад я встретилась с этим «последовательным бессмертным» (по выражению ортеанцев) хранителем Башни и ее архивов, Чародеем из Касабаарде, старцем, чье расследование сняло с меня обвинение в убийстве. Хал и я, мы оба были глубоко замешаны в той истории.

– Не угодно ли… – я предложила ему руку, чтобы помочь встать, но он помотал головой.

– Потом. – На его лице появилась потаенная улыбка, означавшая, что были и иные разговоры, которые он хотел послушать. – Да, нам нужно поговорить позднее. А сейчас идите и знакомьтесь с другими.

Я оставила его играть в охмир с Сетеленом (неудивительно, что он выигрывал) и пошла обратно в основную часть помещения. Пожалуй, теперь здесь было больше аширен , чем раньше, и это были аширен постарше, выполнявшие обязанности посыльных.

Молли, поднявшись, встала рядом со мной и доверительно сказала:

– События быстро развиваются. Некоторые из этих людей – оппортунисты, они хотят лишь кое-что из того, что может предложить Компания, но есть и несколько настоящих сторонников. Особенно один. Видите вон того, рядом с Дэвидом?

Другой тихоокеанец разговаривал с группой ортеанцев и ортеанок, устроившихся вокруг жаровни с углями рядом с Альмадхерой и Дугом Клиффордом. У моложавого темногривого мужчины была кожа с зимним чешуйчатым узором, покрытая пятнами, которые ортеанцы называют «болотным цветком». От этого черты его лица казались крупными, втиснутыми в небольшое лицо.

– Не будьте так уверены, что этим людям нужно то, что может предложить Компания. Что насчет него?

– Его зовут Раквири. Он готов пригласить нас в свою телестре , завтра. И по описанию, которое он мне привел, там есть что-то, достойное исследования.

– О Боже, лед тронулся.

Она сказала:

– У них было десять лет, чтобы поразмыслить над этим, Линн.

Теперь в помещении было негде повернуться, но я ощутила атмосферу ожидания, как если бы присутствовал еще не весь неофициальный такширие . В подтверждение этого шнуры занавеса из бусинок раздвинулись, и вошел ортеанец. Он снял плащ, под которым оказались брюки и римонская сорочка с вырезом на спине. Два харура с потертыми рукоятками – харур-нилгири , слишком короткий для меча, и харур -назари , слишком длинный для ножа, – свисали с его пояса.

– Вы его знаете? – спросила Молли.

– О да. – Я пораженно покачала головой. – Господи, двое старых друзей в один вечер? Сперва Хал, а теперь…

Я инстинктивно шагнула вперед. Сначала казалось, что он, этот коренастый мужчина с подстриженной желтой гривой стоял наполовину в тени, но тень, лежавшая на половине его лица, была шрамом. Ожогом. Я увидела голубой глаз без белка, блестящий на изуродованной плоти, а когда он повернулся, я увидела другой его профиль – изборожденное морщинами лицо человека не старше сорока лет.

– Блейз н'ри н'сут Медуэнин, – сказала Альмадхера.

– Блейз! – Я протянула к нему обе руки. И не могла сдержать улыбки.

Выражение его лица изменилось. Я подумала: «Боже праведный, разве я так сильно изменилась, что ты меня не узнаешь?»

Не сводя с меня глаз, он сказал Альмадхере:

– Ваши аширен сообщили мне имя. Я подумал, что это неправда, но вижу, что так и есть. Должен вас покинуть.

Одна рука лежала на рукоятке харура – такой знакомый жест… Я смогла подумать только: «После стольких лет он говорит по-морвренски все еще с римонским акцентом».

И не поверить в этот холодный тон.

– Блейз… – я убрала руки за спину, краснея, как подросток.

Ортеанка стала говорить с Блейзом, Дуг Клиффорд – с тихоокеанцами, но я не слышала ни тех, ни других:

– Вы действительно нужны нам для разговора с этими С'аранти …

– …весьма желательно поговорить с Медуэнином…

Возможно, это была улыбка, превращавшая во что-то гротескное его покрытое шрамами лицо, или каким-то совершенно чужим выражением чувств. Он держался с определенной властностью, что было ново, и прямотой, с которой он говорил с другими ортеанцами, и его холодность, его непостижимый гнев обожгли мне лицо, как пощечина.

– Как вы посмели сюда вернуться… – Блейз Медуэнин повернулся к остальным присутствующим. – Кассирур Альмадхера, Т'Ан Клиффорд, прошу прощения. Я отказываюсь вступать в какие-либо дискуссии, пока здесь эта женщина.