Текст книги "Феникс или возрожденный оккультизм"

Автор книги: Мэнли Палмер Холл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

6. В дзэн-буддизме есть любопытный способ выражения глубокого осознания, или полного религиозного прозрения, с помощью какого-нибудь странного или неуместного жеста или действия. Дзэн-буд-дистский монах может символически изобразить достижение некоего высшего состояния сознания, сняв щетку с полки, побарабанив пальцами по спинке стула, сделав какой-нибудь жест руками или даже дав кому-нибудь пощечину. Говорили, что монахи секты дзэн не стеснялись давать затрещины даже императорам.

В недавней публикации Роберта Корнелла Армстронга «Буддизм и буддисты в Японии» приводится такой рассказ, иллюстрирующий учения дзэн-буддизма.

Как-то раз служитель храма спросил известного монаха дзэн Иккю, существуют ли такие места, как рай и ад. В ответ жрец разразился грубой бранью, назвав служителя дураком, который живет за счет храма, но ничего не смыслит в его учениях. В своих оскорблениях он зашел так далеко, что обозвал служителя грабителем и скотиной и заявил, что тот недостоин быть самураем. Служитель, будучи благородным человеком, не снес подобных оскорблений даже от жреца и, выхватив из ножен меч, потребовал, чтобы Иккю объяснил свое поведение, иначе он его убьет. Отступив на безопасное расстояние, жрец рассмеялся, глядя на разъяренного служителя, и воскликнул: «Ты спрашиваешь, где находится ад? Твой разум и есть ад. Я вижу ад на твоем лице». Поняв урок, самурай почувствовал угрызения совести, и к нему вернулось его прежнее добродушие, после чего жрец, заметивший признаки успокоения, сказал: «Ты спрашивал, где рай? Теперь он в твоем разуме. Я вижу рай у тебя на лице».

М.Анэсаки так пишет о дзэн в своей книге «Мастерство буддиста»: «Основные усилия эта секта направляла на достижение духовного просветления через личное переживание во время созерцания; результаты этой практики сказывались в проявлении сильной индивидуальности. В то же самое время ощущение исполненной покоя красоты природы создавало безмятежный «аэроритм» поднятия над событиями человеческой жизни». В отличие от большинства восточных метафизических дисциплин дзэн не является нигилистической. Это – достижение спокойствия в силе, а не в слабости, и благодаря присущей этому учению жизненной силе почти все патриархи секты отличались отменным здоровьем и доживали до глубокой старости. Как было удачно сказано, секрет секты дзэн состоит в уничтожении материи путем применения абсолютного знания.

Догэн так описывает дзадзэн [14]14
  Дзадзэн —доел, «медитация с принятием определенной позы».


[Закрыть]– неподвижное сидение, или методику медитации дзэн, в своей книге «Fukwan Zazen Gi»: «Устройте в подходящем месте сиденье из циновки и положите на него подушку. Затем сядьте, скрестив ноги и положив правую ступню на левое бедро, а левую ступню на правое бедро. Наденьте широкую одежду и не слишком туго затягивайте пояс и сохраняйте их симметрию. Затем положите правую кисть (ладонью вверх) на икру левой ноги, левую кисть тыльной стороной на ладонь правой руки и сделайте так, чтобы кончики двух больших пальцев рук касались друг друга. Так и сидите, держа туловище вертикально, не наклоняясь ни вправо, ни влево и не нагибаясь ни вперед, ни назад. Уши должны находиться как раз над плечами, а нос ориентирован на живот. Касайтесь языком нёба и держите сомкнутыми губы и зубы. Глаза должны быть закрыты; дышать следует тихо через ноздри. Установив таким образом положение тела, сделайте глубокий выдох; затем оставайтесь в сидячем положении после проверки позы, слегка качнув туловище вправо и влево. После этого приступайте к созерцанию того, что не постигается мышлением».

Эксцентричность Бодхидхармы и его загадочный метод преподавания внушали любовь к нему тем немногим, кто понимали работу его выдающегося ума. Однако большинство людей ненавидит тайны, и, как и в случае с Пифагором, патриарх нажил себе множество врагов среди тех, кто были неспособны понять его метафизические спекуляции. Как и Сократа, этого великого старого мастера дзэн немногие любили, многие ненавидели и все одинаково боялись. Жрецы соперничавших сект по крайней мере трижды пытались отравить Бодхидхарму, но каждый раз его колоссальные знания позволяли ему сорвать их замыслы. Поэтому неудивительно, что считалось, будто он находится под божественной защитой, а несведущие полагали, что он владеет какими-то секретами магии, позволявшими ему продлевать свою жизнь до бесконечности. Мудрость, однако, дает не освобождение от закона, а скорее свободу в силу закона. Подобно тем великим, что ушли до него, и синеглазый брахман сошел с подмостков земного представления.

Когда для Бодхидхармы, прожившего долгую и насыщенную жизнь, пришло время уйти в Закон, он оказался все таким же свирепым на вид, но загадочным стариком, по-прежнему закутанным в напяленный кое-как широченный плащ, окруженным монахами и монахинями, которых он обратил в дхьяну – доктрину медитации. Он заговорил своим сильным, раскатистым голосом: «Уже совсем близко время моего ухода. Объясните-ка мне все до одного, как вы понимаете Закон». Тогда начали почтительно говорить собравшиеся братья, каждый из которых, в свою очередь, подводил итог тому, что он извлек из учений. Один ученик, Дао Фу, ответил так: «Мне кажется, Закон не заключается в буквах и все же он неотделим от буквы, однако он действует». Бодхидхарма мрачно кивнул и ответил: «Твое понимание дошло до моей кожи». За ним заговорила монахиня Цун-чи: «Как Ананда, любимый ученик Будды, достигал твердости мышления всего раз или два, так и я понимаю Закон». Бодхидхарма медленно кивнул головой, словно обдумывая ее слова, а затем ответил: «Твое понимание добралось до моей плоти».

Подошел черед говорить Дао Ю, сильному студенту. Вот его слова: «Четыре стихии нереальны с самого начала. Также и форма, восприятие, сознание, действие или знание на самом деле не существуют. По-моему, все есть пустота». И снова Бодхидхарма пожал тяжелыми плечами, бормоча в своем плаще: «Своим пониманием ты добрался до моих костей». Последним должен был объяснять свое понимание Закона Хуи-кэ, который, отвесив почтительнейший поклон, уселся на коротком расстоянии от Бодхидхармы и, приняв позу медитации, молча смотрел на него в течение нескольких минут. Престарелый патриарх тоже хранил молчание, а затем, наклонившись вперед, прошептал: «Своим пониманием ты молча добрался до моего нутра». После этого Бодхидхарма взял широкий зеленый плащ секты дзэн и накинул его на плечи Хуи-кэ, объявив его следующим патриархом дзэн и влив в сосуд его души, как в новый кувшин, вечные воды Закона.

Через три года после смерти Бодхидхармы о нем начали ходить странные слухи. Несколько крестьян, живших в холмистой местности, видели свирепого вида философа, который брел среди западных гор Китая, решительно направляясь в сторону Индии. Он был бос, но по какой-то необъяснимой причине нес один башмак в руке. Людей, сообщивших об этом случае, стало так много и рассказ вызвал такой ужас, что это привлекло внимание китайского императора, который, решив уладить это дело, приказал вскрыть гробницу Бодхидхармы. Ко всеобщему изумлению, могила оказалась пустой, в ней не было ничего, кроме одного башмака, парного тому, что унес Бодхидхарма. На основании этой истории утверждалось, что великий монах дзэн в действительности вовсе не умер, а, завершив свои труды в Китае, воспользовался трюком со смертью как удобным способом исчезновения.

В Японии можно найти множество любопытных изображений Бодхидхармы, или Дарумы. Одни представляют его с поднятыми над головой сжатыми кулаками в позе, выражающей крайнее раздражение; на других он идет величавой походкой, неся башмак, вызвавший столько разговоров. Есть еще и резные изображения, где он стоит на стебельке проса, а по словам других, – на огромном листке дерева аши. Последняя картина перекликается с рассказом, вероятно, недостоверным, о визите Бодхидхармы в Японию. Как утверждают, он пересек Корейский пролив, либо пройдя пешком по воде, либо стоя на том листе, который превратился в волшебный челн.

В Японии образ Бодхидхармы часто используется в качестве модели для детских игрушек. Похоже, ни один великий философ не вытерпел столько унижений со стороны общества, как этот старый монах дзэн, и все же за всем этим скрывается нечто очень трудное для понимания. В сезон запуска воздушных змеев его странное лицо с широко раскрытыми глазами пристально смотрит вниз с бесчисленных бумажных птиц. К числу привычных игрушек, для которых он послужил моделью, принадлежат и маленькие фигурки-неваляшки в форме яйца, которые американские дети иногда называют «шалтай-болтаями». У них утяжеленное донышко, так что, как бы по ним ни ударяли, они всегда спокойно поднимаются и возвращаются в вертикальное положение.

Бодхидхарма во время медитации . Рисунок Киретани Сэнрина

Благодаря своей специфической способности выпрямляться при любых обстоятельствах эти довольно странные куклы-неваляшки оказываются весьма подходящим символом традиции дзэн. Дзэн – это доктрина равновесия, требующая уравновешивания всех составных частей жизни в качестве необходимого предварительного условия духовного понимания. Изучающие метафизические предметы поступят разумно, если последуют примеру секты дзэн и будут хранить молчание в эзотерических делах, потому что отнюдь не маловажным моментом в учениях Бодхидхармы является тот весьма очевидный факт, что подлинные тайны жизни ни при каких обстоятельствах нельзя передавать от одного к другому и что все, кто пытаются разгласить тайны Закона, обнару живают тем самым, что не посвящены в эти тайны. Нагасэна уподобляет человека дереву, ветви и листья которого колышут ветры крайностей и излишеств, нарушающие спокойствие внешней жизни. Стволом этого дерева служит разум, неподвластный действию ветра. Обратимся к собственным словам Нагасэны: «Буря раскачивает ветви дерева, но ствол остается неподвижным. Точно так же разум архата, привязанный к крепкому столбу самадхи шнуром четырех путей, остается невозмущенным, даже когда тело испытывает боль». Дзэн учит, что надежда человека состоит в спокойствии разума, так как, в то время как внешние чувства и восприятия безнадежно изменчивы, заключенный внутри разум можно установить на непоколебимые основы осознания того, что превратности внешней жизни не оказывают никакого влияния на безмятежность внутреннего мира.

КОГДА МЕРТВЫЕ ВОЗВРАЩАЮТСЯ

Противники веры в то, что умственные способности человека переживают разложение его физического тела, заявляют в качестве доказательства смертности, что мертвые не возвращаются. Явления спиритизма не принимаются материалистами как подтверждение такого выживания по причине трудностей, возникающих у любого, кто вознамерился бы физическими средствами установить, не являются ли такого рода проявления ловким обманом. Однако было бы ошибкой полагать, что составить карту невидимого мира можно исключительно с помощью ясновидения. Люди умирали и снова жили в этом мире, ибо, вернувшись из долины теней, они с мельчайшими подробностями описывали все, что им довелось там пережить и увидеть, причем в своем большинстве они никогда не верили ни во что метафизическое. Небезынтересно, что до своей загадочной смерти и чудесного воскресения они были склонны к излишествам и эксцессам, а после возвращения из подземного царства все они поголовно становятся людьми примерной нравственности и начинают вести новую, благочестивую жизнь, испытав потрясение от ужаса всего, что им пришлось пережить.

С точки зрения атеистов смерть рассматривается как конечное рассеивание как живого существа, так и его интеллекта, тогда как верующие считают ее началом духовного состояния, когда скорбь исчезает и все вещи чудесным образом достигают совершенства. Для людей здравомыслящих должно быть очевидно, что обе эти крайние точки зрения по меньшей мере страдают отсутствием логики. И если в природе существует либо разум, либо логичность, порядок в мире или справедливость в божественном плане, значит, все вещи должны пребывать в гармонии с самими собой. То, что грядет, должно быть оправдано тем, что ему предшествует; цели должны определяться в соответствии с имеющимися средствами, и все состояния должны порождать свои подобия. Когда человек исчезает из круга физических связей, это обстоятельство вряд ли дает право заключить, что он или полностью прекратил свое существование, или обожествился. Если бы люди перестали жить в ожидании некой необоснованной посмертной метаморфозы и жили в настоящем так, словно им предстоит продолжать свое существование в виде самих себя на всем протяжении времени и пространства, у них появился бы гораздо больший стимул улучшить свое нынешнее поведение.

Все мы склонны преувеличивать важность смерти как некоего эпизода в жизни. Смерть рассматривается как изменение состояния, тогда как на самом деле это только изменение места. Такое изменение не может стать причиной существенного различия в моральном или этическом плане. Как в жизни, так и в смерти человек не делается ни лучше, ни хуже в зависимости от того, гдеон находится, – это определяется только тем, чтоон собой представляет. Никто, переходя из одной комнаты в другую, не изменяет свой характер в дверном проеме точно так же, как не сбрасывает вместе с одеждой свои убеждения. Жизньи смерть– это термины, принятые древними для символического обозначения планов человеческого сознания. Под смертьюследует понимать такое состояние неведения, которое возникает в результате вторжения материальных импульсов в сферу рациональной природы, а под жизнью —такое стимулирование энергий души, благодаря которому человек освобождается от рабской привязанности к иллюзиям материальности. Перефразируя аргумент Плотина в духе Платона, можно сказать, что после того как душа соединилась с телом, столь большая ее часть спит или затемнена, что единственным ее занятием оказывается стимулирование чувственных восприятий. Следовательно, воскресение – это не возвышение тупой массы тела, а скорее возвышение разума над этой массой. Любое феноменальное превращение жизни в смерть или смерти в жизнь, если оно не сопровождается духовным озарением, представляет собой лишь переход от сна ко сну, от видения к видению, подобно человеку, переходящему в темноте с одной кровати на другую. Все реальные изменения должны происходить в душе, а ими, в свою очередь, пропитывается и тело. Превратности, которым подвергается тело, такие, как его приходы и уходы, хотя и не оказывают прямого влияния на качество души, могут воздействовать на нее косвенно, поскольку разум, размышляя над явлениями, приходит к анализу фактов.

Человек, освобожденный смертью от ограничений тела, приобретает одно несомненное преимущество в сравнении со своим воплощенным состоянием, ибо он получает возможность действовать в субъективном мире и стать частью этого мира, одной лишь тенью которой является наша объективная сфера. Таким образом, некоторые механизмы творения открываются его взору, и, если уровень его понимания окажется достаточным, он сможет лучше оценить сравнительные ценности и степени истины, а значит, чем больше он усовершенствовал свои способности в течение физической жизни, тем лучше разберется в тайнах, которые откроются ему в невидимом мире. Согласно Плутарху, когда человек умирает, он проходит через те же переживания, что и те, чье сознание было расширено во время мистерий. Таким образом, смерть – это посвящение, и каждое посвящение – это своего рода смерть. Причем, как до мистерий не допускаются люди, не подготовившие себя к восприятию тайн, так и невидимый мир отказывает в доступе недостойным, которые должны оставаться в стране теней между неким местом в пространстве и вечностью, дожидаясь назначенного времени, когда им придется вновь вернуться в телесную жизнь. Следовательно, для сведущих смерть служит источником дальнейшего знания, а для несведущих только еще больше все запутывает. Нет большего блага, чем видеть и понимать то, что видишь; и нет большего несчастья, чем приблизиться к мудрости и ввиду отсутствия способностей оказаться неспособным приобщиться к такому благу. Когда Цицерон заявил, что мистерии учат людей умирать, он имел в виду, что посвященных готовят к правильному истолкованию такого явления, как смерть.

Смерть – это не только переживание, но и еще возможность. Но поскольку большая часть людей извлекает мало пользы из этих факторов в этой жизни, они вряд ли окажутся способными на что-то лучшее в следующей. Итак, для большинства существование там есть всего лишь продолжение их существования здесь с такой же туманной целью как в одной, так и в другой жизни. Согласно позиции философов в отношении смерти, в конце жизни душа высвобождается из бренной паутины и возвращается в свой источник. Будучи сверхфизической субстанцией, душа способна незаметно проникать в тело и выходить из него, и узнать об этом можно только по результатам этих действий. Душа также может временно отделяться от тела и через некоторое время возвращаться в него обратно. Таким образом, тело, пока отсутствует его жизненный агент, вынужденно остается мертвым, но когда psyche [15]15
  Psyche (треч.) – дуновение, дыхание, душа.


[Закрыть]возвращается, она может вернуть физическую массу в действующее состояние. Душа во время своего отсутствия удерживает контроль над телом с помощью особых магнитных нитей, благодаря чему сохраняются все жизненные функции. Затем, вернувшись по этим нитям, она вновь проникает в лабиринты материи и оживляет всю структуру. Если же нити, посредством которых тело как бы подвешено к душе, разрываются, наступает необратимая смерть. Тело оказывается брошенным в океане материи, и душа более не может оказывать влияние или контролировать опустевшую оболочку. Тот факт, что древние экспериментировали в этой таинственной области и знакомились со всеми ее аспектами, подтверждает Прокл, который в своей рукописи с комментариями к десятому тому «Республики» Платона пишет: «То, что душа может выходить из тела и входить в него, подтверждает тот, кто, согласно Клеарху [16]16
  Клеарх– философ родом из Сол, ученик Аристотеля.


[Закрыть], проводил опыты с притягивающей душу тонкой палочкой на спящем юноше и сумел убедить Аристотеля, как упоминает Клеарх в своем “Трактате о сне”, что душа может отделяться от тела и что она снова входит в тело и использует его в качестве жилища. Для этого он, ударяя юношу палочкой, вытягивал и как бы уводил его душу, имея целью доказать, что тело остается недвижимым, пока душа находится на некотором расстоянии от него, и что оно сохраняется неповрежденным; а душа, вновь приведенная в тело с помощью палочки, после вхождения в него рассказывает все до мельчайших подробностей. Это обстоятельство убедило обоих наблюдателей и Аристотеля, что душа отделяется от тела».

Самым известным из тех, кто вернулся из мертвых к более умеренной и конструктивной жизни, стал Аридей из города Солы, о котором Плутарх узнал от своего друга Протогена [17]17
  Протоген —живописец из Кавна, 4–3 вв. до н. э.


[Закрыть]. В «Видении Аридея» Дж. Р.С.Мид с исчерпывающими комментариями рассказывает об этом необычном случае. Аридей, прославившийся своим огромным богатством и еще большим распутством, был способен на любое злодейство и приобрел весьма незавидную репутацию одного из самых величайших мерзавцев своего времени. Он, казалось, устал от злодеяний и даже дошел до того, что спросил оракула Амфилоха, есть ли у него хоть какая-то возможность улучшить оставшуюся часть жизни. Говорят, что ответ оракула был весьма загадочным, ибо он сказал Аридею, что тот сможет стать лучше после того, как умрет. И кто знает, то ли на него так подействовал этот ответ, то ли само Провидение встало на защиту пророчества, но только Аридей попал в катастрофу, и, хотя внешне он не получил никаких повреждений, пережитое им потрясение привело его в состояние, похожее на смерть. Прекращение всех жизненных функций было настолько полным, что это ввело в заблуждение самых опытных врачей. Прошло три дня, и не успели закончиться приготовления к его похоронам, как он встал со своего смертного ложа. Полностью оправившись от случившегося, он поведал нескольким из ближайших друзей о странных вещах, которые произошли с ним за время его краткой болезни.

«Под влиянием неприятных переживаний, – пишет Мид, – характер Аридея круто изменился и он стал образцом добродетели». Сам Аридей объяснял эту поразительную перемену в своем образе жизни и мыслей тем, что он увидел и пережил. Плутарх, не задумываясь, подтвердил достоверность его рассказа, поскольку он полностью согласовывался с обрядами посвящений.

По словам Аридея, после того как его покинуло сознание, он пережил ощущение, похожее на то, какое испытывает моряк, которого волной смыло с палубы в открытое море, и вскоре ему показалось, что он задышал каждой клеточкой своего тела и смог видеть сразу во всех направлениях, как если бы открылся единственный глаз его души. Он находился в пространстве, где не было видно ничего, кроме громадных звезд, удаленных друг от друга на огромные расстояния и испускавших изумительное радужное сияние и чудные звуки. Но самое удивительное в его рассказе касалось душ умерших, которые поднимались в огненных пузырях (аурах). Эти пузыри через некоторое время лопались и из них появлялись фигуры людей (астральные тела). Затем он описал смятение тех, кто, перейдя в смерть непросвещенными, пришли в ужас от столкновения с вечностью и метались в панике, словно обезумевшие стада. Немного позже он увидел и других, излучавших сияние и покой и двигавшихся в верхних уровнях пространства. Затем Аридей бродил по аду, очень похожему на тот изображенный силой гения Данте ад, который существует только как следствие комплекса боязни, укоренившегося в умах людей. Когда его видение подошло к концу, он почувствовал, как его будто «всасывает в трубу вдохом страшной, непреодолимой силы». Он вошел в свое тело и очнулся как раз вовремя, чтобы не дать похоронить себя заживо.

Приводя в качестве доказательства сведения из более ранних источников, Прокл поддерживает общую точку зрения последователей Платона относительно способности души выходить из тела и вновь в него входить по желанию или случайно. Он приводит пять примеров, когда людей, якобы умерших, отозвали обратно из мира теней, чтобы они, как прямые свидетели, поведали другим о сверхфизических тайнах жизни.

Первым был Клеоним из Афин, человек, очень любивший посещать лекции на философские темы. Потеряв друга, он, снедаемый печалью, дошел до такого отчаяния, что казался мертвым. И вот, когда его уже убрали, уложили на стол и готовились к погребению, послышался легкий вздох, отложивший его похороны. Прошло несколько дней, и Клеоним, полностью оправившись, подробно описал то, что он увидел и услышал за то время, пока его душа отсутствовала в теле. Он рассказал, что его душа, или разумная часть, словно освободившись от рабства, вылетела из тела и, поднимаясь над землей все выше и выше, вступила в области, «наполненные разными фигурами и расцвеченные разными красками», где текли реки, неизвестные человеку. Продолжая подниматься, он вошел в области Весты [18]18
  Веста —хранительница Вечного города Рима, богиня домашнего очага.


[Закрыть]и оказался рядом с богами неописуемого вида. Его рассказ напоминает один из миров, описанный Сократом в его последней лекции, – некую воздушную сферу, где существа обитают на берегах атмосферы точно так же, как люди живут на берегах моря. Достоверность этой истории подтвердил Клеарх, ученик Аристотеля.

Второй пример, о котором Прокл узнал от историка Наумахия, относится к некоему Поликриту, занимавшему видное положение среди жителей Этолии [19]19
  Этолия —область в средней Греции.


[Закрыть]. Поликрит вернулся к жизни после смерти (или состояния временного прекращения жизненных функций), длившейся в течение девяти месяцев. Выйдя из своей могилы, он принял участие в общем собрании видных жителей города, чтобы сообща обсудить, какие меры следует принять для улучшения общества. Это событие было настолько из ряда вон выходящим, что Гиерон из Эфеса и другие историки подтвердили его истинность, послав изложение фактов Антигону. После своего возвращения из странствий по четырехмерным просторам Поликрит явно стал намного мудрее, откуда следует, что он снискал благосклонность богов.

Бог или сила? Электрический разряду сфотографированный в собственном свете

Третий пример касается Эвриноя из Никополя, который после похорон пролежал в могиле пятнадцать дней, после чего воскрес и поведал немало удивительного о том, что он видел и слышал, находясь под землей, умолчав, однако, о подробностях, сообщать которые ему было запрещено. По его словам, он спустился по странному подземному лабиринту, и, пока его тело мирно покоилось в склепе, его разумные энергии исследовали тайны Тартара. Согласно письменным свидетельствам, поведения Эвриноя после столь своеобразного «посвящения» стало значительно лучше, чем прежде.

В четвертом примере рассказывается о фессалийском жреце Руфе, который встал со своего смертного одра, пролежав на нем три дня, и совершил несколько священных обрядов, подобающих его сану. Исполнив таким образом свою клятву совершить эти обряды, он лег и умер во второй раз, после чего уже не вернулся. Философы объяснили это так, что душа Руфа, привязанная клятвой к земной сфере, не могла уйти из нее, так как ее удерживало чувство неисполненного обязательства. Поэтому душа, вернувшись в тело, вновь его оживила и позволила совершить надлежащие обряды, после чего, не имея больше никаких связей с материей, перешла в духовное состояние.

Последний пример, приведенный Проклом, касается Филонеи, жившей во времена правления Филиппа, которая через шесть месяцев после своей смерти ожила, затем снова умерла и опять воскресла в третий раз. Свои странные действия в периоды возвращения к жизни она объясняла волей земных демонов или духов. Казалось, что ее телом завладевали элементалы, которые заставляли его выглядеть ожившим. Филонея также рассказывала о странных существах, обитающих в невидимых мирах, которые вполне разумно беседовали с ней на разные серьезные темы. Она, как и другие, описывала субстанцию запредельных сфер в переводе на язык красок и света, а также прекрасных симфоний и созвучий, заставлявших трепетать тонкие сущности во всеобъемлющем гармоничном звучании.

Мифология американских индейцев изобилует многочисленными рассказали о жрецах и героях, которые сумели проникнуть в страну призраков, или мир духов, и вернулись оттуда живыми. Страна призраков обычно находилась под землей, и попадали в нее только после трудного путешествия по темным коридорам, кишевшим разными чудовищами, где на каждом шагу их подстерегали реальные опасности. Возвратившись из мира духов, отважные воины повествовали о пережитых ими приключениях. Подобные сношения между мирами и способность переходить из одного мира в другой культивировались почти у всех древних народов. Льюис Спенс в своей книге «Мифы североамериканских индейцев» пишет:

Во многих индейских мифах можно прочитать, как шаманы поодиночке или целыми группами посещают страну духов, чтобы отыскать души тех, кто больны, но еще не умерли, или чтобы спросить совета у сверхъестественных существ. Для подобного чародейства обычно сходились три знахаря-шамана, которые вместе совершали положенные магические действия. Впав в состояние транса, в котором их души якобы временно отделяются от тела, они шли по следу духа больного в мир духов. Порядок их следования по этому пути определялся относительной силой их собственных духов-хранителей; так, первым и последним шли те, у кого духи-хранители были самыми сильными, а слабый помещался в середине. Если путь больного поворачивал налево, шаманы говорили, что он умрет; а при повороте направо – что выздоровеет. По этому следу они также могли заранее узнать о приближении какой-нибудь сверхъестественной опасности, и тогда, если опасность угрожала спереди, первый шаман начинал монотонно распевать магическую песню, чтобы предотвратить возможные несчастья, если же опасность нагоняла их сзади, заклинания произносил шаман, шедший последним. Их отсутствие обычно длилось одну-две ночи, после чего они, вызволив из беды душу пациента, возвращались, чтобы поместить ее обратно в его тело.

Шаман был не только одарен способностью перемещать собственное «астральное тело» в Страну Духов, он также мог, вложив в руки людей, еще не приобретших духа-хранителя, амулеты из древесины кедра, передать им свой талант ясновидения и предоставить им тем самым возможность посетить страну духов и выяснить там все, что ему требовалось. Души вождей не следовали обычным маршрутом, а направлялись прямо на берег моря, и только самые одаренные шаманы могли пройти по их следу. Считалось, что море – это прямой путь в сверхъестественные сферы. При высокой воде больной подвергался величайшей опасности, а при отливе опасность была меньше. Чтобы отвлечь призраков от преследования души, шаманы-знахари создавали «астрального» оленя, и тогда духи, бросив охоту за душой человека, начинали преследовать душу оленя.

Среди некоторых юго-западных племен широко распространен ритуал «магического ковра». Согласно этому ритуалу, тело усопшего клали на небольшое черно-белое одеяло, полагая, что оно пронесет душу покойного через все таинства подземного мира. Индейцы верили, что человек появился из земли и что он вернется в свой настоящий дом, завершив странствие в бренном мире, а поэтому они уверены, что после смерти просто вернутся обратно под землю. В этом прослеживается важная связь с обрядами посвящения египтян и греков, поскольку малые мистерии всегда совершались в подземных криптах, что выражало, по свидетельству классических авторов, возвращение человеческой души домой. Индейцы верили не только в подземный мир, где находится страна духов, но также и в высший мир, далеко за облаками, где обитают manitos, что на их языке означает боги. В мистицизме американских индейцев можно обнаружить множество соответствий с метафизикой древних халдеев. Так, жизнь и смерть становятся просто объективным и субъективным выражением одного состояния. Выходя из внешнего тела мира, люди удаляются во внутреннее тело мира, оставаясь при этом и в жизни и в смерти привязанными к земной сфере. Следовательно, ни рождение, ни смерть сами по себе не важны и имеют значение только в том случае, если они сопровождаются высвобождением духовного сознания. Дошедшие до совершенства души уже не блуждают в стране призраков.

В египетской мифологии Аменти был ночной сферой мертвых, а рай находился высоко над Северным полюсом. Страна духов представляет собой по существу не что иное, как невидимое тело земли, где души людей, облаченные в более тонкие одеяния из эфирной и астральной субстанций, продолжают свое существование, покинув этот бренный мир. Из страны духов они периодически рождаются к жизни и снова умирают, и так происходит до тех пор, пока душа, питаемая энергией разума, не сумеет вырваться из материи и благодаря высокой цели и великому достижению унестись ввысь, в мир богов, чтобы никогда более не вернуться к иллюзии материи.