Текст книги "Феникс или возрожденный оккультизм"

Автор книги: Мэнли Палмер Холл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Рис. 38.Владыки просветленной любви

Предположим, что, хотя вы и являетесь обитателем долины, проживающим физическую жизнь в тени материи, все же благодаря обостренной способности к осознанию вы начали что-то узнавать о том более широком мире, что простирается за окружающими долину холмами. Вы узнали, что где-то, а вероятнее всего, повсюду, распространяется божественное сияние – сияние, которое в силу самой своей природы является сущностью совершенства всех вещей. Будучи привязанными телом, с его порывами и инстинктами, к влаге низшей сферы, вы все же можете стремиться к более полному осознанию. Если в вас сильно это настроение и вы обогатились здравомыслием, алхимическим золотом мышления, вы предпринимаете попытки ненадолго уходить в субъективное и вечное состояние и в нем искать тот покой, который превосходит всяческое понимание смертных.

Рис. 39.Созерцая реальность

Как только вы начинаете размышлять о красоте, величии и глубине вечного существования, более огромного, чем все мелкие искаженные обрывки, которые мы называем жизнью; как только ваша душа даст вам осознание этих вещей; как только вы постараетесь понять самую суть покоя, простирающегося за звездами, происходит чудо, по крайней мере это кажется чудом. Когда нас занимают великие мысли, когда мы живем великими идеалами, мелочи исчезают и маловажные вопросы забываются. Наши умы и души наполнены великолепием целого, стены узкой долины жизни расступаются, мир становится огромней и величественней, и все его части приобретают новое, непривычное благородство. Вы обнаруживаете, что само ваше настроение подхватило вас и привело еп rapport – в соответствиес вселенским настроением. По мере того как эгоизм и ограничивающие ваш кругозор представления, привязывающие массы к их колесу страдания, стираются из вашего сознания, забываемые в захватывающем ощущении Истины, вы становитесь гражданином нового мира. Вы едины с вселенскими просторами. Ваша душа трепещет, словно ей передался трепет небесной гармонии, и вы каждой частицей самого себя ощущаете ту же самую пульсацию, которая исходит от бесчисленных звезд на небе. Маленькая планета, которую люди называют Землей, становится все меньше и меньше где-то под вами, пока не перестает виднеться даже как пылинка в хаосе. Все вещи, некогда казавшиеся органам физического восприятия такими огромными, становятся такими же ничтожными, как и сама постепенно исчезающая сфера. Происходит новое открытие жизни. Более масштабное видение и более широкий взгляд перестраивают все взаимоотношения. Те мелкие интересы, которым мы в своем невежестве придавали ложное значение, ныне видятся в истинном свете и больше не властвуют над нами.

Взлетая на крыльях медитации все дальше вверх, мы взбираемся выше звезд и поднимаемся все выше и выше, пока даже мерцающие огоньки небес окончательно не исчезнут в беспредельности бытия. Не остается ничего, кроме самой вечности. Нет ни грядущего, ни уходящего; ни теперь, ни потом; ни меня, ни тебя – только бесконечно простирающаяся бесконечность. И в центре всего этого чуда находится крошечный пузырек человеческого сознания, трепещущий среди бесконечности времени, и его тонкие стенки готовы лопнуть в непостижимом просторе. Все концепции, равно как и представления, исчезли. Вещи стали забытым сном. Нет ничего, кроме вас и пространства, и вы кружитесь вместе с пространством, испытывая даже нечто большее, чем экстаз. И в этот момент, если здесь позволительно прибегнуть к символике и попытаться таким образом описать то, что в силу самой своей природы неописуемо, вы, возможно, едва различите почти незаметные признаки той громадной силы, которая вечно покоится на свернувшемся кольцом змее пространства, воцарившись в самой цитадели бесконечности. Там вы разглядите нерожденного и неумирающего Владыку, восседающего над всем таинством миров и поддерживающего тонкой нитью Своего размышления нескончаемое карнавальное шествие жизни.

Крошечный атом, которым являетесь вы, испытывает трепет от самого присутствия Нестареющего Некто. Когда вы глядите вверх, в это Огромное Лицо, вечно неподвижное, ничего не выражающее Лицо, которое изменяется, но вечно остается загадочным, безжизненным и бессмертным, последние признаки собственного «я» уносятся прочь. Вы теряетесь в своем созерцании, Вы перестаете существовать, а созерцание продолжается. И тогда, в самый разгар медитации, для тех, кто овладел тайной Закона, может наступить то непостижимое мгновение, тот миг, который длится вечно, та вечность, которая составляет всего лишь миг. Вы перестаете существовать, вы растворяетесь в самой сущности Вечного Созерцателя. Вы тождественны дремлющему Владыке Мира. Его глаза – это ваши глаза, его органы и члены – это ваши органы и члены, его медитация – это ваша медитация, и отдельно от Него вы не существуете.

В этот миг тождественности вы есть мир. Время и пространство заключены в вас. Вечность завоевана, как бы охваченная вашим восприятием во время медитации. Вы – это все, что есть, было и всегда будет. Ваше осознание достигло совершенства. Ваше существо больше не является атомом, кружащимся посреди мира; теперь мир – это атом, кружащийся посреди вас. Вы и есть тот самый Владыка, снотворчеством которого является мироздание. Вы остаетесь этим Владыкой и тогда, когда Он пробудится и этим самым действием разрушит творение, представляющее собой всего лишь бесконечный сон. Когда этот сновидец, которым теперь являетесь вы, и этот вы, которым теперь является сновидец, пробудитесь от этого последнего сна, и Бытие и Небытие прекратятся. Сами по себе обстоятельства вашего собственного достижения – это всего лишь видения из сна, и за пределами даже огромных циклов медитации лежит беспредельность, которая ни существует, ни не существует. Во время медитации об этих вещах не думают, их знают, и в силу самой природы этой дисциплины человек способен внутренне постичь то, что известно. Суть этого открытия передать нельзя, и любая попытка уловить ее и выразить на языке чувственного восприятия смертных дает лишь искаженное и бессмысленное подобие, которое ни в коей мере не соответствует действительности.

Какими же неадекватными оказываются все попытки описать тот победный миг, когда осознается сущность всех вещей и окончательный результат всех усилий! На это нельзя даже намекнуть. Но те, кто испытали его, узнали, что это такое, а те, кто не испытали его, не могут понять. Затем приходит черед проверки высокой цели и истинной целостности, поскольку из этой просвещенной достаточности мы должны снова вернуться в тесную тюрьму плоти.

Трудно возвращаться к гнету материи, выходить из этого состояния гармонии со всем Сущим и втискиваться в ничтожное состояние какого-то земного существа, отчаянно цепляющегося за влажное тело земли. Возвращение от Бесконечного к конечному, от широкого простора Вселенского Света к тупой рутине смертного существования похоже на вливание самих звезд небесных в сосуд для воды какого-нибудь йога. Мы выросли и стали слишком большими для нашего маленького тела и, испытывая отвратительное ощущение, пытаемся приспособить свой новый взгляд к этому бренному существованию. Но в действительности в этом и заключается таинство воплощения Вселенского Духа в материю. Воля заново утверждает себя, цель определяется, и душа, как свинцовый груз, устремляется вниз сквозь кольца мира. Мы еще раз оказываемся в нашем унылом бренном мире на перекрестке хаоса, взятого в кольцо той бесконечной неразберихой, в виде которой изображается борьба живых существ за существование.

И все же, несмотря на то что мы снова впали в смертное состояние и холмы еще раз окружили нашу узкую долину, некая доля грандиозности этого видения сохраняется. Мы уже никогда не сможем полностью оставаться такими, как прежде. И если медитация унесла душу ввысь к безмерной Истине, такая душа никак не сможет снова опуститься так же низко по шкале материи, и на протяжении всех веков, нерожденная, должна сохранять где-то в своей ткани, по крайней мере отчасти, суть этого прекрасного расширенного состояния.

Таким образом, медитация привносит в наше материальное существование новое мужество и более высокую цель, и этим она приносит невероятную пользу. Уходят сомнения, рассеиваются противоречия. Обогащенная высшим осознанием того, что конечная судьба состоит в том, чтобы стать Всем, жизнь неизбежно вливается в Бесконечность. Мы знаем, что в конце несовершенные части сольются в общем совершенстве, и, возвышенные над всяческими несчастиями этим знанием, мы победоносно шествуем через века к тому Великому Дню, когда наше соединение с Реальностью станет полным и вечным.

В конце цикла человеческих трудов наступает то, что философы называют Великим Днем. Говорят о нем и как о Последнем Дне. Этот день начинается во всей яркости красок восходящего солнца и никогда не кончается, ибо после этого дня мы сливаемся в осознании нашего Творца и таким образом достигаем совершенства. Долгие века наших скитаний заканчиваются полным отождествлением с Высшей Причиной. Все пути кончаются, и, непреклонные в Истине, мы вернулись в дом нашего Отца – «чтобы больше не уходить».

РУССКИЙ СФИНКС

У каждого века есть своя загадка. Таким непостижимым явлением девятнадцатого века была Елена Петровна Блаватская. Издание ее писем, а также писем Махатм Мории и Кут Хуми пролило новый, более яркий свет на эту экстраординарную личность. В памяти наших современников она предстает женщиной, а не полумифической сивиллой [49]49
  Сивилла – удревних греков и римлян – прорицательница, женщина, предсказывающая будущее.


[Закрыть]из далекого прошлого или Пифией [50]50
  Пифия —жрица-прорицательница в храме Аполлона в Дельфах.


[Закрыть], изрекавшей какие-то древние предсказания. Хотя со времени ухода мадам Блаватской из этой жизни минуло всего несколько десятилетий, ее имя сохраняет магическую силу. Она – одна из непостижимой триады: Сен-Жермен, Калиостро и Блаватская.

Человечество, как сговорившись, упорно обрушивается со злобными нападками на всякого, кто покушается на непогрешимость бездарностей. Только посмейте выступить в защиту или хотя бы заикнуться о том, что за хаосом жизни царит порядок, что все во вселенной, помимо человека, наделено интеллектом – и оскорбленное общество покажет когти, лишь отчасти скрытые видимостью культуры. Противопоставьте знание немногих невежеству большинства, и вы вызовете у идиотов яростное негодование. Огромная часть человечества крестилась в веру банальностей. В моде глупость, и все люди боятся выпасть из общего стиля. Страшно не то, что оккультист может ошибаться; страшно то, что оккультист может оказаться правым. Мы можем истолковать сомнения в пользу преступника, но в пользу оккультиста – никогда. Преступник нарушает только наши законы, оккультист же (que le Diable I’emporte! – черт его возьми!)попирает наши неприкосновенные убеждения.

Нам, как детям, не способным на чувства, свойственные зрелости, до ужаса недостает способности быстрого понимания духовных ценностей. Равнодушные к дарованному нам свету и усилиям, предпринимаемым ради нашего совершенствования, мы позволяем нашим мелочным амбициям заслонять более важные проблемы. Мы проявляем терпимость к любым ошибкам, но совершенно нетерпимы к Истине. Мы великодушны по отношению к любому состоянию, кроме состояния мудрости, которое мы, распознав, клянемся уничтожить. Оккультизм считается синонимом надувательства, и философ вряд ли может надеяться на лучшую участь, чем ядовитое зелье из болиголова или распятие на кресте в век, когда ученые слишком поглощены осуждением, чтобы как следует изучить объекты своей ярости.

Неправильное понимание – это, по большей части, отсутствие понимания. Это особенно верно применительно к позиции общества по отношению к мадам Блаватской. Она была бесстрашным выразителем убеждений, которые современные ей мыслители не осмеливались хранить даже в святая святых своей души. Один ученый-материалист выразил презрение от имени всего своего племени, заявив, что девятнадцатый век начался наукой, а кончился суевериями. Он не в состоянии объяснить, как случилось, что столь благородное начало пришло к такому печальному концу. Последняя четверть прошлого столетия стала свидетелем бунта метафизики против крайней глупости физики, зачарованной феноменами. Наука, заблудившаяся в попытках объяснить, произошел ли человек от обезьяны или нет, настолько увлеклась решением вопроса, откуда мы пришли, что у нее не хватило времени понять ни то, куда мы идем, ни то, как мы должны туда добраться.

Рис. 40.Ранний портрет Е.П.Б.

Для многих ученых религия связана с суевериями и Ньютон является единственным настоящим аватаройсилы или материи – в зависимости от научного направления. Софисты, усердно возводящие свою конструкцию из фактов на фундаменте посылок, пренебрегли, однако, некоторыми поправками на человеческую природу. Они забывают, что люди развиваются гораздо быстрей от размышления об идеалах, чем от запоминания научной догмы. Вечно присущий человеческой природе душевный голод, доведенный бессодержательностью научной мысли до уровня стихийного бедствия, требует все более питательной пищи. Раз лжеученые относят оккультные науки к ересям, то им некого винить, кроме себя, поскольку если материальная наука не «сдала бога в архив устаревших понятий», то мужчинам и женщинам, обладающим видением, превосходящим человеческое, нет необходимости воскресать и вновь возводить Создателя на Его вселенский престол.

Ночью 30 июля 1831 года в Екатеринославе Е.П.Блаватская (в то время мадемуазель Ган) «явилась в этот мир среди гробов и скорби», вызванной эпидемией холеры, свирепствовавшей в то время по всей Европе. Это обстоятельство, воспринятое как предзнаменование, дополнительно усугубилось тем странным фактом, что ряса православного священника, спешно приглашенного совершить обряд крещения, загорелась во время этой церемонии и несколько человек получили более или менее серьезные ожоги. Из архива семейства Ган мы узнаем, что эта девочка с самого нежного возраста пребывала в атмосфере странных легенд и крестьянских сказок. Соприкосновение с азиатскими традициями придало такое великолепие и живость русскому фольклору, что она не могла припомнить такое время, когда у нее не было не только твердой веры в существование сверхфизических миров с их неземными обитателями, но и до некоторой степени точного представления о тех ролях, которые играют эти невидимые существа в жизни смертных.

Рис. 41.Страница рукописи мадам Блаватской, посвященной аватарам

Такая окружающая обстановка в столь восприимчивом возрасте содействовала раскрытию оккультных способностей, подготовив таким образом подходящую почву для будущих событий. «С самого раннего детства, – пишет ее тетушка, – она была не такой, как все: очень живая и высокоодаренная, искрящаяся юмором и преисполненная необыкновенной отваги, она приводила всех в изумление своими своевольными и решительными поступками. <…> Ее беспокойный и очень изменчивый характер, который вовлекал ее в неслыханные, недевичьи проказы; ее необъяснимое, особенно в те годы, влечение к мертвым и в то же самое время страх перед ними; ее страстная любовь и любопытство ко всему неизвестному и таинственному, потустороннему и фантастическому и, самое главное, ее страстное стремление к независимости и свободе действий, стремление, которое никто и ничто не могло сдержать, – все это в сочетании с безудержным воображением и поразительной впечатлительностью должно было бы послужить предупреждением ее друзьям, что она – натура исключительная и обращаться с нею и руководить ею нужно таким же исключительным способом».

С каждым годом вокруг мадемуазель Ган закручивался все более неистовый вихрь оккультных сил. Она вращалась в атмосфере нереального, и в ее присутствии ничто не казалось невозможным. В ее характере смешались глубина Мерлина [51]51
  Мерлин– один из героев романов «бретонского цикла», сын монахини и дьявола, одаренный пророческим даром.


[Закрыть]и озорство эльфа. Казалось, ее постоянно сопровождала стая духов, всегда ловивших на лету ее приказания. Ее необыкновенные пророческие способности попеременно изумляли и приводили в замешательство гостей, потому что она, пристально глядя им в лицо, как какой-нибудь дельфийский прорицатель торжественно предсказывала им, по-детски неумело формулируя мысли, место и время их смерти. А.П.Синнетт упоминает, что ее предсказания были настолько точны, что она стала кошмаром своего семейства. От нее нельзя было утаить ничего, что она хотела узнать. Она умела читать самые потаенные мысли и побуждения и мгновенно узнавала о событиях, происходящих где-нибудь очень далеко. Ее тетушка добавляет, что этот юный мистик обнаруживал и сомнамбулизм и разговаривал во сне. «Во сне она обыкновенно вела долгие разговоры с невидимыми персонажами, и тем, кто собирались вокруг постели девочки, одни из них казались забавными, другие поучали, а третьи наводили ужас. Во многих случаях она хоть и казалась погруженной в обычный сон, но, словно впавшая в состояние транса сивилла, отвечала на вопросы, которые задавили люди, державшие ее за руку, относительно пропавших вещей или иных предметов, вызывающих сиюминутное беспокойство».

С любезного разрешения графини Адриэнны де Кориш. Ранее не публиковавшаяся фотография мадам Блаватской

Те, кто знакомы с тайнами невидимых миров, ясно понимают, что силы астрального света закружили бы проявлявшую медиумистические способности мадемуазель Ган, доведя ее до гибели, если бы ее не защищали и не осеняли сила и ум, намного превосходящие ее собственные. В более зрелом возрасте мадам Блаватская сама объяснила это, заявив, что во все критические моменты своей жизни ощущала не заставлявшую себя ждать защиту. Несколько раз от почти неминуемой смерти ее спасала помощь невидимого друга, все значение покровительства которого стало полностью понятным только впоследствии. Среди страшных сил и существ, навязывавших себя ее чувствительной экстрасенсорной натуре, было одно, полностью отличное от всех остальных, которое осталось неизменным до конца. Временами она ощущала почти постоянное присутствие высокой, облаченной в белое величественной фигуры, огромные ласковые глаза которой пристально смотрели на нее. Этот блистательный уроженец Востока, светящийся в силу своей астральной природы, был владыкой ее снов, и с годами все крепло убеждение, что, когда придет время, она обязательно узнает в реальной жизни этого адепта, чье влияние столь явно сформировало содержание ее субъективной жизни.

1851 год имел для русского мистика чрезвычайное значение. Мадам Блаватская, которой исполнилось двадцать лет, посетила Лондон в то время, когда там проходила Международная выставка. Она уже порвала и со своей семьей, и со страной и стояла на пороге полной приключений жизни. Однажды, прогуливаясь с отцом, она увидела приближавшуюся группу уроженцев Востока, входивших в состав делегации, гостившей в то время при дворе королевы Виктории. Один из индусов превосходил остальных ростом и держался с необыкновенным достоинством.

Как только ее взгляд упал на него, она буквально застыла от удивления. Сердце почти перестало биться, потому что она узнала в этом индусе со сдержанными манерами странного защитника из своих детских видений, того, чье прекрасное лицо сияло ей из невидимых миров. Ее первым побуждением было броситься к нему, заговорить с ним, упасть к его ногам, но он величественным жестом приказал ей оставаться на месте и не подавать виду. И она, беззащитная перед очарованием его силы, стояла оцепенев, пока он не прошел мимо.

Этот красивый уроженец Востока был для непосвященных всего лишь принцем-раджпутом, но для мадам Блаватской он был Учителем Морией —одним из Великих Душ мира и Адептом Трансгималайского Братства, члены которого посвятили себя служению духовным запросам человечества. Вечером после своей первой встречи с Махатмой М. мадам Блаватская, движимая какой-то силой, которую она тогда не могла понять, медленно бродила по Гайд-парку. Она погрузилась в задумчивость, снова и снова возвращаясь мыслями к почти невероятному дневному приключению. Внезапно подняв глаза, она увидела, что перед ней стоит тот самый человек, который и был предметом ее грез.

Мадам Блаватская была послушна судьбе, и как сталь притягивается к магниту, так и русский мистик, движимая судьбой, ступила на уготованный для нее путь. «В Лондоне у Серпентина [52]52
  Серпентин– озеро в Гайд-парке.


[Закрыть], – записала мадам Блаватская в своем дневнике, – я встретила Учителя из своих снов». Об адепте-раджпуте нет почти никаких сведений, хотя известный мадам Блаватской как Махатма Мориа, он, видимо, пользовался также именем Ахазхулама, или Синий Учитель. По самым скромным подсчетам, во время этого визита в Англию ему было 125 лет. Публикуемый здесь портрет Махатмы Мории был написан под руководством мадам Блаватской, которая, похоже, осталась довольна достигнутым сходством. Во второй половине девятнадцатого века Махатма посетил Париж и провел короткое время в Америке. Путешествовал он, соблюдая строгую секретность; его сопровождала восточная свита, и он встречался с очень немногими людьми.

За три года до встречи с Махатмой М. мадемуазель Ган, которой тогда едва исполнилось семнадцать лет, очертя голову вышла замуж за генерала Никифора Блаватского, который утверждал, что ему пятьдесят, хотя, вероятно был значительно старше. Они прожили вместе три бурных месяца, после чего отважная молодая женщина собрала свои пожитки и отправилась в Тифлис. Единственное, чем замечательно ее замужество, так это тем, что благодаря ему она получила фамилию, которой суждено было стать самой важной в сфере современного оккультизма. Затем начался охвативший примерно десять лет период странствий; за это время молодая графиня, которую вынуждало двигаться вперед стремление к знаниям и приключениям, побывала в самых недоступных уголках земли. Ее путь пролегал по Центральной Азии, Индии, Южной Америке, Африке и Восточной Европе. В одно время она исследовала развалины цивилизации майя в Чичен-Ице и Уксмале; в другое – рылась в архивах библиотеки таши-ламы в мрачном старинном монастыре Ташилумпо. Как утверждает Сефариаль, она получила пять ран, вмешавшись каким-то образом в борьбу Гарибальди в Италии. А еще она посещала тайные сборища колдунов вуду в негритянском квартале Нового Орлеана, изучала обряды дервишей и друзов и, предположительно, была принята в орден последних, исследовала тайны японских ямабуси [53]53
  Ямабуси(япон. «спящие в горах») – последователи сюгэндо, синкретического буддийского течения, возникшего в Японии в конце VII в., горные отшельники, чрезвычайно популярные среди сельских жителей, не в последнюю очередь благодаря врачебному искусству. Ямабуси приписывали умение переноситься по воздуху, приготовлять эликсир бессмертия и т. д.


[Закрыть]. В начале пятидесятых годов она снова посетила Соединенные Штаты и пересекла Скалистые горы, направляясь в Сан-Франциско на поезде, который вез эмигрантов. От Явы и британских владений на полуострове Малакка до Берлина, Вены и Парижа можно обнаружить следы продолжавшихся весь этот период поисков ею тех фрагментов древних и забытых истин, которые, будучи приведенными в порядок с помощью новых сведений, полученных ею впоследствии, легли в основу ее потрясающих литературных произведений.

Принц-раджпут Махатма Мориа (Учитель М.)

Махатма Кут Хуми Лал Сингх (Учитель К. X.)

Никакой очерк о жизни мадам Блаватской нельзя считать полным, не упомянув об оккультных феноменах, постоянно окружавших ее, пока она решительно не отошла от них в последние годы жизни. Она обнаружила, что изумление, вызываемое ее «чудесами», было нездоровой реакцией. Великие и малые мира сего собирались, чтобы стать свидетелями феноменов, но большей частью совершенно не понимали лежавших в их основе оккультных принципов. То, что человек видит или воспринимает с помощью внешних органов чувств, не может по-настоящему заставить его переменить веру. Просветление есть внутренняя убежденность, осознание духовных ценностей; а те, кого интересуют таинственность или чудеса, как правило, неприспособлены к изучению более глубоких вопросов. И что еще хуже, трансцендентальные способности мадам Блаватской, осмеянные обладателями житейской мудрости, не принесли ей ничего, кроме репутации обманщицы. Любопытствующие приходили не для того, чтобы открывать реальности, а для того, чтобы раскрыть мошенничество, и никакое количество фактов не может потрясти умы, ставшие глухими к пониманию от закосневших понятий. Ей пришлось сделать открытие, что интеллигенция не интересуется философией, а вот ее «чудеса» всегда забавны, более того, они ошеломляют и даже возбуждают. Мадам Блаватская с детства пребывала в атмосфере чудесного. Предметы появлялись и исчезали, словно по прихоти какого-то озорного эльфа. В воздухе звенели невидимые колокольчики, и ниоткуда лилась нежная музыка. Эти феномены принесли «Е.П.Б.», как ее называли любя, совершенно удивительную славу медиума – славу, от которой она решительно отреклась. С самого начала те самые люди, которые настаивали на демонстрации ее оккультных способностей, делали все возможное, чтобы обвинить ее в махинациях. Однако любой, кто имеет представление о естественной ограниченности фокусов, должен признать, что многое из того, что она демонстрировала, совершенно невозможно устроить обманным путем.

Скептики, хотя и озадаченные специфическими способностями мадам Блаватской, оставались непреклонными. «Таинственная мадам» находила утонченное наслаждение в том, чтобы приводить в замешательство неверующих, которые отказывались признавать то, что было – и они сами это понимали – очевидными фактами. Возьмем, к примеру, одного молодого профессора, посетившего несколько собраний искателей острых ощущений в апартаментах мадам Блаватской. Он хотя и слышал постукивания по стенам и мебели, но, как Фома неверующий, все время оглядывался по сторонам, ища какой-нибудь подвох. Е.П.Б. сидела в дальнем конце комнаты, явно не обращая никакого внимания на уничтожающие реплики не изменившего своих воззрений гостя. И тут совершенно неожиданно для профессора произошло нечто в высшей степени антинаучное – постукивания сами собой локализовались на внутренней поверхности его очков и стали такими сильными, что очки буквально слетели с его носа, что привело его в крайнее волнение, смешанное со страхом. В другой раз одна очень самодовольная и умудренная опытом дама своим неверием заслужила резкое замечание. Она задавала какие-то дурацкие вопросы, пытаясь непочтительным отношением показать свое превосходство. Как описывает этот инцидент Синнетт, она вдруг сильно побледнела и, вскочив со стула, зажала себе рот рукой. Ее лицо исказилось от страха и изумления. Собравшиеся многозначительно переглянулись, потому что еще до ее признания поняли, что она ощутила постукивания у себя во рту. Как она сама позже созналась, от золота ее вставных зубов исходил совершенно дикий шум.

Как-то раз в гостинице в Александрии мадам Блаватская и ее знакомый сидели на диване и разговаривали. Перед ними на низеньком табурете стоял поднос с бутылкой ликера, какое-то вино, бокал и стакан для вина. Когда джентльмен поднес бокал к губам, тот вдруг разлетелся на мелкие кусочки у него в руках. Мадам Блаватская весело заметила, что она не только не любит ликеры, но и с трудом выносит тех, кто употребляет их в слишком больших количествах. Ее собеседник, хотя и удивленный этим обстоятельством, солгал, как подобает джентльмену, заявив, что бокал очень тонкий и, вероятно, просто треснул и что это не имеет никакого значения, ведь было бы просто смешно предполагать, что онапринимала какое бы то ни было участие в этом происшествии.

Приводится с разрешения Храма Человечества, Халсион, Калифорния.

Карандашный рисунок Е.П.Б., сделанный ею в темной комнате за 30 минут

И все это время он знал, что бокал был прочным и толстостенным, но хотел заставить мадам раскрыть, если это возможно, некоторые ее «тайны». Е.П.Б. стала очень серьезной, и ее глаза гневно сверкнули в ответ на скрытый вызов, прозвучавший в словах ее приятеля. «На что будете спорить, – спросила она, – что я это не повторю?» «Если повторите, – последовал ответ, – я первым объявлю вас настоящим магом. Если нет, то завтра в консульстве мы здорово посмеемся над вами или вашими духами». С этими словами держащий пари наполовину наполнил стакан вином и медленно поднес его ко рту, но, как только стекло коснулось его губ, он почувствовал, как стакан с силой разлетелся, а из ранок на пальцах, которые он получил, инстинктивно сжав стакан и порезавшись острым куском стекла, потекла кровь.

Хотя со дня кончины Е.П.Б. прошло немало лет, продолжают обнаруживаться все новые доказательства ее оккультных способностей. Не так давно один человек, служивший привратником в доме, где она жила, скончался в одном из домов для старых солдат. До самого конца он сохранил яркие воспоминания о записках, написанных разным почерком на разноцветных листках бумаги. Не раз ему приходилось наблюдать, как они дождем сыпались с потолка ее комнаты, а она подбирала их и сортировала, раскладывая в определенном порядке, а затем, видимо, использовала содержащиеся в них сведения в своих многочисленных книгах и статьях. В его обязанности, как уборщика, входило собирание использованных ею записей и сжигание их в печке. Другой столь же удивительный случай, затерявшийся в туманных глубинах памяти прошлого, вспомнила одна дама, увидев фотографию мадам Блаватской, помещенную в качестве фронтисписа в начале посвященного ей раздела.

Елена Петровна Блаватская (1831 – 1891)

Как-то днем Е.П.Б., съежившись, сидела на скамье в парке одного хорошо известного города Америки. Вдруг из-за поворота аллеи появился высокого роста человек, по виду явный уроженец Востока, который, по словам изумленной свидетельницы, «был абсолютно невидим ниже талии». Призрак приблизился к скамье, на которой сидела мадам, побеседовал с ней несколько минут, а затем бесшумно удалился тем же путем, что и пришел. Трудно поверить, что такое действительно могло произойти в прозаической атмосфере Америки девятнадцатого века. Даже Шехерезада в своих сказках «Тысяча и одна ночь», овеянных волшебством старого Багдада, не рассказывала ничего более фантастического.

Не подлежит сомнению, что мадам Блаватская каким-то непостижимым способом общалась с оккультной душой Азии. Она была во всех отношениях восточным оккультистом, преданным учеником восточных Учителей. Ее исключительные личные качества признавались теми просветленными адептами, задачей которых было увековечение эзотерической философии и в то же время утаивание ее священных истин от профанов. Ни одна другая женщина, не принадлежавшая к индийской расе, никогда столь глубоко не проникала в святая святых брахманизма. По поводу достижений мадам Блаватской в изучении восточных доктрин Рей Б.К.Лахери писал: «Неужели западным людям ничего не говорит тот факт, что гордый брахман, не привыкший склоняться ни перед одним из смертных этого мира, за исключением старших в семье или религии, как послушный ребенок, в почтении складывает руки перед белой йогинейЗапада?»