355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Мэнли Палмер Холл » Феникс или возрожденный оккультизм » Текст книги (страница 14)
Феникс или возрожденный оккультизм
  • Текст добавлен: 10 октября 2016, 03:50

Текст книги "Феникс или возрожденный оккультизм"


Автор книги: Мэнли Палмер Холл


Жанр:

   

Эзотерика


сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Все это подводит нас к необходимости решения более практического вопроса современности – об отношении современного человека, изучающего философию и оккультизм, к его жизненным обязанностям. Нам столько времени твердили о том, что в уходе от земных забот заключена особая заслуга, что дух нищего попрошайки прочно въелся в нашу плоть и кровь. Почти каждый, кто заинтересован в развитии собственных потенциальных способностей, сожалеет о том факте, что неизбежные обязанности в какой-то степени свяжут его с мирским окружением. Кроме того, весьма живучей оказывается вредная идея, что в благочестии есть что-то вызывающее неловкость. Очень немногие люди подходят к проблеме религии с нормальных позиций. Большинство же просто вообще разочаровывается в жизни. Одна дама как-то сказала мне: «Моя жизнь была одним сплошным несчастьем, и поэтому я, разочаровавшись во всем, в конце концов обратилась к Богу».

Ступенчатые причалы в Бенаресе

Вера в то, что Божество являет собой нечто вроде последнего прибежища, оказывается относительно вредной, поскольку сомнительно, чтобы люди, так и не сумевшие обрести себя, сразу обрели Бога. Религия – это не бегство от жизни, и для тех немногих, кто видят в ней только такой смысл, подобное стремление превращается в кощунство. Религия – это то, что придает жизни полноту. Это осознание святости каждого аспекта бытия. Это божественность в какой-то одной части, триумфально возносящейся до постижения божественности во всем. И речь здесь идет не о символах, равно как не о словах или формах, а скорее о естественном стремлении к почитанию, реализуемом посредством разума и действий. Духовность – это осознание ценностей, а установить эти ценности можно только в контакте с жизнью. Человек, который не способен быть духовным там, где он находится, и в тех условиях, с которыми он в это время сталкивается, не сможет стать духовным в других условиях, пока не улучшит качества своего сознания.

Религия обычного человека заключается в эгоистичном стремлении избавить собственную жизнь от кабалы заурядности, скуки и усилий; но даже среди тех, кто обладают – или должны обладать – более глубокими знаниями, религия по-прежнему рассматривается как оправданное уклонение от обязанностей повседневной жизни. Мир переполнен людьми, которые стремятся к просвещению, поедая при этом пищу, приготовленную для них непросвещенными. Мы склонны предоставлять другим делать ту работу, для выполнения которой считаем себя слишком высокоразвитыми. Однако при этом мы принимаем плоды их трудов и пользуемся ими. Абстрактный идеал человечества предполагает, что каждый отдельный человек должен достичь состояния самодостаточности. Другими словами, он сам должен обеспечивать себя тем, что необходимо для его жизни. В природе существует определенная компенсация. Настоящим философом может считаться только тот, кто пришел к пониманию временности всего материального. А поэтому он не нуждается ни в богатстве, ни в высоком положении – и не должен желать этого. Следовательно, его содержание не составляет большой проблемы, ибо, удовлетворяясь малым, он хранит свои сокровища там, где нет ни ограблений банков, ни бандитских войн.

Однако философы – явление довольно редкое, а большинство людей, мечтающих о небесных сокровищах, в неменьшей степени жаждет накопить как можно больше и мирских благ. Будда позволял своим ученикам заниматься нищенством, ограничивая его до таких пределов, чтобы эту идею нельзя было использовать в корыстных целях. Так, например, буддийскому монаху запрещалось выпрашивать пожертвования словом или жестом; он мог принимать только то, что давали ему добровольно, без вымогательства с его стороны. Если он хотел достичь состояния высшей добродетели, он мог принимать только такое подаяние, какое ему было необходимо для удовлетворения его насущных потребностей. Ему не разрешалось делать никаких накоплений. Так, он мог собрать столько риса, сколько был в состоянии съесть за один раз, не оставляя на следующий, и часто ему приходилось голодать, пока природная щедрость какого-нибудь добродетельного человека не обеспечивала ему следующий обед. При таком подходе нищенство становилось весьма тяжелым занятием, а извлечение из него выгоды – делом крайне затруднительным. Но поскольку святой был также и сельским целителем и его постоянно приглашали для оказания помощи в физических и метафизических делах, он сам зарабатывал себе на жизнь. Каждый странствующий буддийский монах ежедневно проходил по определенному маршруту, не превышавшему 11 км и пролегавшему через деревни и селения. Посещая общины, он оказывал помощь тем, кто в ней нуждался, просвещая или поддерживая всех пребывающих в тревоге или смятении. И выходит, что он был чрезвычайно полезным человеком, оправдывая тем самым свои скромные потребности. Однако в наши дни религии превратились в крупные экономические институты, содержащие организации с тщательно продуманной структурой, владеющие дорогостоящей недвижимостью и оплачивающие чрезмерно раздутый штат рабочих и служащих. Обычным делом стали высокие алтари стоимостью полмиллиона долларов; одежда, расшитая 22-каратным золотом, и места поклонения, затмевающие королевские дворцы. Вся эта роскошь, которая держится на трудолюбии общества, считается необходимой для проповедования Золотого Правила и спасения человеческой души, вновь погрязшей в грехе.

В своих путешествиях мне не раз приходилось обсуждать этот вопрос со многими людьми, и особенно с теми, кто испытывает склонность к метафизике. Так вот, среди преподавателей оккультизма и психологии бытует мнение, что никаких земных сокровищ недостаточно, чтобы вознаградить за такое обучение. Другими словами, публика должна хорошо платить. В этой старой добропорядочной теологической позиции содержится одна ошибочная посылка. Общество хорошо оплачивало религию в течение как минимум десяти тысяч лет, и, чем больше оно платит, тем меньше от нее получает. Философ или духовный учитель не имеют права использовать в корыстных целях доверчивость людей. Если он посвящает свою жизнь просвещению народа, он имеет право на удовлетворение своих насущных потребностей в достаточном объеме. Однако религия не оправдывает, да и практические соображения не позволяют ей этого сделать, огромные состояния, составленные на эксплуатации верований человечества.

Монах нищенствующего ордена на ложе из гвоздей

Это вовсе не означает, что бедность обязательно надо полагать добродетелью, поскольку с точки зрения экономики величайшей добродетелью стало бы разумное использование богатства. Это значит, что святые и те, кто изучают духовные материи, не имеют права считать себя солью земли или думать, что мир к ним несправедлив, если он не обеспечил им жизнь в богатстве и роскоши.

Религиозные и философские ордены были учреждены главным образом для того, чтобы служить духовным запросам человечества. Однако в наше время человечество слишком часто удовлетворяло потребности теологических институтов в денежных средствах или даже делалось рабом их сумасбродств. С упадком языческих мистерий в первые века христианской эры тайная доктрина исчезла из храмов западного мира, и даже в Азии она была почти до неузнаваемости запутана появившимися тогда же не связанными друг с другом и противоречивыми культами. Лишенные своей мудрости святилища превратились в тупики – дороги, ведущие в никуда; и те, кто с искренней надеждой шли по одному из нескольких путей, достигли его конца только затем, чтобы обнаружить, что их обманули посулами наставления и просвещения, к которым они столь упорно стремились. И если среди всех прочих факторов есть какой-то один, самый важный, ставший причиной упадка религиозных институтов, то этот фактор – экономический. Лицемерно превознося в своих проповедях добродетель накапливания небесных сокровищ, эти организации с готовностью ставили под удар свою божественную репутацию и приносили в жертву право первородства на небесах за миску вполне материальной чечевичной похлебки.

Подлинным украшением храма богов служит лишь праведность верующих. Ни один драгоценный камень не имеет такой ценности, как достойная жизнь, и нет более возвышенного алтаря, чем человеческое сердце. Именно этому учат все религии и тут же вкладывают свое кредо в гарантированные ценные бумаги и муниципальные облигации. С приходом денег как противовеса духовных дел началось «ржавление» душ. Эзоп, великий баснописец, погиб от рук дельфийских жрецов, которые боялись, что он выставит напоказ коррупцию, проникшую в этот институт. Огромные богатства, накопленные благодаря подношениям верующих, до такой степени вскружили головы жрецам, что вход в святилище стал доступен только богатым и власть имущим. Эзоп, зная об этом, стал открыто высказывать свое мнение, и служители оракула в паническом страхе, что он раскроет их святотатство, убрали его со своего пути. Со временем Аполлон бежал с этого рынка, где торговали предсказаниями, поскольку боги не станут участвовать в порочной деятельности людей. Боги отвернулись практически ото всех религий, и в первую очередь потому, что религии отвернулись от них.

Некто весьма дальновидный, чье имя прочно забыто, стал причиной бесконечной путаницы и неправильных толкований, разделив вселенную на святое и грубое. По его убеждению, Божество предпочитает одни части мира другим и придерживается определенного мнения в отношении трудов и взглядов людей. Одни виды деятельности стали рассматриваться достойными большей похвалы, чем другие, а те, кто ими занимались, добивались социального превосходства. Таким образом, оказывалось более достойным доить священную корову, чем обыкновенную, а подметавший ступени храма удостаивался более высокой награды, чем тот, кто сметал мусор со ступеней лестницы собственного дома. Мало-помалу становилось более желательным жить поближе к храму, чем к рынку, и от общения со священниками проистекали гораздо большие блага, чем от бесед с лавочниками. В подобном противопоставлении одних вещей остальным заключена ужасная ошибка, за которую человечество уже расплатилось и вынуждено платить и дальше, пока не осознает, что не существует другого различия между святыми и грубыми предметами или занятиями, кроме психологического. Но даже это различие не более чем иллюзия, не содержащая в себе ничего реального, если только воображение не создаст нереальное подобие чего-то реально существующего. Подлинное различие следует искать не в разных жизненных задачах, а в побуждениях и способах выполнения этих задач. Все конструктивные и творческие действия священны, поскольку все части вселенной составляют части и органы Бога. Священнику присуща не большая святость, чем уборщице, и, попав в качестве вознаграждения на небеса, из них двоих она может заслужить более высокую награду. Нет и не может быть никакого истинного духа святости отдельно от целенаправленного трудолюбия и преданности исполнению своих обязанностей. Человек святой жизни, считающий аскетизм заменой труда, неизбежно обнаружит ошибочность своих взглядов. Когда жрецы древнего мира начали торговать спасением, они тем самым обрекли на гибель мистериальные храмы, и сегодня там, где достоинство заменяется своим подобием, неминуемо наступит катастрофа.

Посмотрим теперь, на что способны люди в своих попытках избежать обстоятельств, с которыми они неспособны справиться. Религиозное сообщество служит тому выдающимся примером. Пифагора считают основоположником идеи объединения людей, создания из их средств «общего котла» и совместного пользования этим имуществом. Но, как известно,

Пифагор нашел свою смерть, большинство его учеников были убиты, а его школу поджег недовольный экс-ученик. Все последующие действия в этом направлении кончались ничуть не лучше того выдающегося эксперимента. Ожидающие на этом пути трудности слишком очевидны. Возможно следующее развитие событий: кучка пролетариев, не слишком хорошо справляющихся со своими повседневными делами, придет к выводу, что причина их неудач коренится в сверхдуховности. Другими словами, они не могут выдерживать низкие вибрации своего нынешнего окружения и поэтому удаляются куда-то в другое место и там создают новые вибрации, неизмеримо хуже тех, от которых они пытались спастись. В самых перенаселенных районах нашей преступной цивилизации нет такой клоаки людских интриг и махинаций, где бы строили планы и проводили их в жизнь с большей жестокостью, чем там, где группа так называемых духовно просвещенных личностей взялась бы управлять собственной малой вселенной, разместившись на участке в сотню акров. Ибо не имеет большого значения, где люди находятся – важно, что именно они собой представляют. Оставшиеся позади века религиозного обмана оставили нам в наследство столько ложных представлений, что самым сложным для нас оказывается изжить нашу теологию и действительно обрести свою религию.

Один писатель, анализируя психологические реакции любителей кино, заметил, что люди приходят в кинотеатры, чтобы пожить чужой жизнью в обстоятельствах, которые они просто не способны создать себе в этой жизни. К примеру, бедный клерк, наблюдая за наполненной драматическими событиями жизнью светского общества, на короткое время оказывается в прекрасном особняке среди нарядно и элегантно одетых людей, ошущает себя втянутым в водоворот интриг богачей, вызывающих его жгучую зависть. Человек, не имеющий веса в обществе, забывает об этом и под действием колдовских чар бегущей кинопленки превращается в весьма влиятельную персону. Определенный вид религиозного мышления дает почти тот же результат. Слушая сладкие речи какого-нибудь салонного «адепта», доверчивые люди забывают об убожестве своего существования и начинают ощущать в себе сверхъестественные способности. Им кажется, что они отправляют в путешествия свои астральные тела и подглядывают в замочную скважину личной жизни друг друга или, как сказал один оккультист, начинают считать яйца в чужой корзине. Они воображают, что почти мгновенно превратились в само воплощение мудрости. Исчезают все беды и печали. Покой, власть и достаток предстают перед ними, как мираж в пустыне, и, прежде чем туман рассеется, обычно совершается немало глупостей. Теоретически мы можем стать кем угодно, но на практике мы ограничены нашими способностями и общим уровнем нашего развития.

Бесполезно отрекаться от мира, если вместе с ним не отречься от мирских интересов. Мудрость как состояние редко служит для среднего жителя Запада поводом к изучению оккультизма. Мудрость – понятие слишком абстрактное; мы не знаем, что означает это слово, и не представляем, что в действительности значит быть мудрым. Реальная цель, к которой стремится большинство людей, так или иначе связана с земными благами, и развитие способностей рассматривается как способ продемонстрировать свое превосходство на каких-нибудь мирских делах. Возьмите, к примеру, идею сообщества. Стремясь уйти от порочности нашей коммерческой системы, тридцать или сорок человек решают отречься от мира, которым на самом деле они слишком восхищаются, чтобы от него спасаться. Поднаторевшие в многословии, они едва только успевают сформировать общину, как начинается битва умов за право управлять ею. А поскольку религиозная война идет не по правилам, обмен колкостями и грубостями продолжается до тех пор, пока кто-нибудь не лишит их права выкупа заложенного имущества, и тогда праведники оказываются вынужденными возвращаться обратно в преступное общество, частью которого в нравственном отношении они оставались всегда.

Современный мир нуждается в святых, но под этим определением следует понимать личности, предназначенные для высокой цели и сознательно посвятившие себя бескорыстному служению страдающему человечеству. Для Индии таким святым человеком стал махатма Ганди. Тысячи людей были бы счастливы завоевать такое же признание, как Ганди, но только очень многие обладают достаточной силой и мужеством, следуя его примеру, твердо придерживаться того, что он считал высшим принципом. Несколько раз подвергавшийся избиению, несколько раз объявлявшийся мертвым, на долгие периоды лишавшийся свободы и перенесший множество невзгод, которые сломили бы мужество даже физически крепкого мужчины, этот маленький человек «продолжался» благодаря бескорыстию своей цели и силе, рожденной абсолютной убежденностью. Один индийский ученый, выступая на обеде, данном в честь дня рождения великого святого Индии, начал свою речь словами: «Ганди – истинный махатма, великий человек, нашедший свое дело в этом мире страдающего человечества».

Мир, как уже было сказано, нуждается в святых мужчинах, равно как и в женщинах. Добродетелен не тот, кто держит руки сжатыми в кулаки так, что ногти прорастают сквозь ладони, или клянется не мыться до второго пришествия, и не те, кто протирают шаткие кресла, слушая всю жизнь напролет и забывая услышанное. Нельзя считать добродетельными и тех, кто чувствуют себя призванными присоединиться к небольшим группам из шести-восьми человек и делить с ними воображаемое озарение. Миру нужны такие святые мужчины и женщины, которые окунутся в гущу жизни и потратят годы на подготовку, чтобы потом провести свою страну сквозь грядущие тяжелые времена; чтобы помочь другим определить высшие критерии добра и зла; чтобы исключить несправедливые законы из нашего свода законов; чтобы стать защитниками идеалов более возвышенного и широкого образования; чтобы отстаивать дело мира во всем мире; чтобы содействовать достижению экономической справедливости и, что важнее всего, снабдить миллионы людей нынешнего поколения осуществимой на практике, терпимой жизненной философией. Современную эпоху можно назвать философским банкротом, ибо нет ничего такого, что объединило бы общество в достижении какой-то цели, более возвышенной, чем личное благополучие, и нет идеи, вдохновляющей его действия. Мы все как корабль без руля или, точнее, без рулевого.

Да, нам нужны святые; нам нужен кто-то, способный крепко держать в руках огромный штурвал государственного корабля. Нам нужен сильный и решительный рулевой, который под струями воды, бьющими ему в лицо, и волнами обстоятельств, сбивающими его с ног, выстоит и приведет заблудшее большинство в безопасную гавань. Уже нет времени вставать на колени и молиться, пришло время встать на ноги и трудиться. Господь идет рядом с трудящимся человеком, наделяя мастерством его молот и силой – его руки. Нынешнее время не для тех, кто, думая, что видит свет, уходит в пустыню и кусает ногти, скорбя о людских пороках. Это время тех, кто нашли в оккультизме и философии источник вдохновения для более высоких свершений, чтобы выйти в мир и трудиться, отдавая обществу ту силу, которую ранее обрели они сами. Спасти современный мир можно только путем бескорыстного сотрудничества каждого со всеми, и, если эта цель не будет достигнута, падение империи неизбежно. Только мудрые могут быть бескорыстными, и только просвещенные способны к сотрудничеству. Пришло время им подняться с ложа из гвоздей и занять свое место настоящих выразителей философии и этики, прежде чем мир, подобно крошечному ростку в темном углу, постепенно увянет из-за недостатка света и истины.

АПОЛЛОНИЙ – «АНТИХРИСТ»

Мгновенное исчезновение Аполлония в разгар судилища

Древние книги по искусству магии и некромантии хранят подробное описание множества совершенных Аполлонием чудес. Так, однажды он вызвал ребенка, умершего незадолго до этого, и истолковал его слова в соответствии с правилами, которыми руководствуются оракулы.

Среди выдающихся личностей, обогативших этические системы мира, выделяется славное имя Аполлония Тианского. По предсказанию дельфийского оракула, память о нем сохранится до скончания века, хотя он и будет постоянно становиться жертвой клеветы. Предвидела ли впадавшая в транс Пифия, что Аполлоний будет предан анафеме как Антихрист просто потому, что слишком много языческих чудес посягало на «непогрешимость», бывшую исключительным атрибутом христианского духовенства? До-никейский отец, Юстин Мученик, так описывает метания человека, стоящего перед сложной дилеммой: «Как это получается, – спрашивает он, – что талисманы Аполлония обладают властью над определенными составляющими мироздания, ибо они, как мы видим, укрощают ярость волн и неистовство ветров и предотвращают нападение диких зверей; и тогда как чудеса нашего Господа сохраняются исключительно в традиции, чудеса Аполлония гораздо более многочисленныи действительнопроявились в текущих событиях, дабы ввести в заблуждение всех очевидцев?» Тем самым подтверждается, что даже враги Аполлония верили в его сверхъестественные способности, которые ему приписывали его друзья. Последние к тому же утверждали, что его чудеса совершались благодаря божественному посредничеству, а первые считали его орудием Князя Тьмы, который под видом этого бесспорно благочестивого человека насмехался над подлинными чудесами Назорея и его учеников.

Аполлоний родился в Каппадокии, в городе Тиане, примерно в 16 году н. э. и уже в раннем детстве проявил незаурядные умственные способности. В четырнадцать лет он настолько превзошел своих учителей, что его отправили самостоятельно заканчивать свое образование. Когда ему исполнилось шестнадцать, он вступил в храм Эгея [60]60
  Эгей– царь Афин.


[Закрыть]
, где совершал удивительные чудеса с помощью обитавших там богов. Он приобрел столь громкую славу, что стоило только заметить спешащего по улицам жителя Силезии, как кто-нибудь из горожан обязательно окликал его и спрашивал, не идет ли он к Аполлонию. В шестнадцать лет он принял пифагореизм. Уже в юности он понял, что знания учителей того времени недостаточны, а их методы чересчур педантичны. Его собственный учитель как-то сказал о нем, что он возвысился до пифагорейской жизни. Согласно древним пифагорейским учениям, юный тианец в течение пяти лет хранил молчание, не ел животной пищи, отвергал все кожаные изделия вплоть до сандалий и заявил, что вино вызывает помутнение эфира души.

По мере взросления внешность Аполлония становилась все более величественной и властной. Высокого роста, внушительной комплекции, с точеным, как у греческого бога, лицом, он никогда не стриг волос, мягкими локонами покрывавших его плечи и спину, и носил просторную одежду из белого льна превосходного качества. Его манера держаться была исполнена такого достоинства, а силы ума столь огромны, что он подавил хлебный бунт, не произнеся ни единого слова. В то время он как раз хранил обет молчания, а поэтому велел принести несколько дощечек, на которых и написал решение этого спорного дела.

Подобно Пифагору, Аполлоний много путешествовал по Ближнему Востоку и побывал в Индии, где был радушно принят жрецами брахманизма как долгожданный гость. Монастырь, где он останавливался, предположительно находится на территории нынешнего Непала. В «Разоблаченной Изиде» Е.П.Блаватской приводится история путешествия Аполлония на Дальний Восток в изложении его постоянного спутника Дамиса, которая, по ее утверждению, является аллегорическим описанием его посвящения в древние Мистерии нескольких школ, знаменитым адептом которых он был. Этот рассказ включен в труд под названием «Филострат», составленный под покровительством императрицы Юлии Домны [61]61
  …императрицы Юлии Домны. – Домна или домина – титул супруги Цезаря-императора.


[Закрыть]
, жены Септимия Севера [62]62
  Септимий Север– римский император с 193 по 211 г. н. э.


[Закрыть]
. В то время весь императорский дом чрезвычайно интересовался оккультными науками и почитал Аполлония почти что богом. По сохранившимся записям, Север установил статую Аполлония в своей молельне вместе со скульптурными изображениями Иисуса Христа, Авраама и Орфея и имел обыкновение ежедневно совершать перед ними религиозные обряды. (См. Лампридия [63]63
  Лампридий– латинский писатель III в. н. э., один из составителей Истории эпохи Августов, т. е. римских императоров.


[Закрыть]
.)

Бюст Аполлония

Аполлоний оказал немалое влияние на судьбу Римской империи через непосредственное общение с пятью ее правителями: Нероном, Веспасианом, Титом, Домицианом и Нервой. Он находился в Риме как раз в тот момент, когда Нерон издал свой знаменитый указ, запрещающий философам оставаться в этом городе. В этот бурный период Аполлоний прикладывал всяческие усилия, дабы не быть втянутым в политические интриги, разрушавшие имперское государство. Однако в те дни никто не мог чувствовать себя в безопасности, и случилось так, что по приказанию Тигеллина, начальника личной охраны императора Нерона, философ был арестован и брошен в тюрьму по обвинению в особо тяжком преступлении против особы императора. Битва умов этих двух людей, видимо, и в самом деле была жестокой, поскольку Тигеллин делал все, что мог, чтобы заставить тианца как-то себя скомпрометировать. Аполлонию, как Иисусу, задавали провокационные вопросы, и он так же, как и Назорей, отвечал на них слишком разумно для римского государства. Однажды Тигеллин, понадеявшись, что на этот раз он вынудит пифагорейца на дискредитирующее признание, язвительно спросил его: «Аполлоний, что ты думаешь о Нероне?» Коварный инквизитор ждал ответа; он прекрасно знал, что Аполлоний не сможет честно сказать что-нибудь хорошее о царственном распутнике, но если бы он как-то принизил достоинство императора, то, естественно, поплатился бы за это жизнью. Однако ответ Аполлония был выше всяческих похвал: «Любезный Тигеллин, я думаю о нем лучше, чем вы, ибо вы полагаете, что он должен петь, а я считаю, что ему следует хранить молчание».

Однако обвинения против Аполлония наконец все же были состряпаны. И когда он предстал перед судом, его обвинители выступили вперед и предъявили целый свиток жалоб, на котором был приведен подробнейший и непомерно раздутый отчет о его мнимых тяжких преступлениях. Однако Аполлоний всех перехитрил, ибо, когда свиток развернули и представили на рассмотрение суда, все записи исчезли, и суд был вынужден прекратить дело за отсутствием пунктов обвинения.

Несмотря на подобный исход дела, философ благоразумно решил, что без осторожности нет и доблести, и сразу же покинул Рим, продолжив путешествие по городам, являвшимся средоточием знаний в Греции и Египте. В Александрии он встретился с Веспасианом и обсудил с ним государственные обязанности. Позднее император Тит отправил ему послание с просьбой оказать ему честь, согласившись посовещаться с ним в Тарсе. Тот же самый Тит выказал Аполлонию высочайшее уважение, какого он вообще когда-либо удостаивался в этой жизни. Вскоре после вступления на престол Тит получил письмо от Аполлония, в котором тот советовал ему придерживаться умеренной политики в управлении Римом. Ответ нового императора был таков: «От своего имени и от имени моей страны я приношу вам благодарность и приму во внимание ваш совет. Воистину я победил Иерусалим, но вы, Аполлоний, одержали победу надо мной».

Когда Аполлонию было почти восемьдесят лет, он вернулся в Рим, где в то время правил император Домициан, которого он считал тираном и человеком, абсолютно не подходящим для столь высокого и ответственного поста. Почти сразу же после прибытия в Рим Аполлоний вновь был брошен в тюрьму, на этот раз по обвинению в колдовстве и чародействе. Рассказывают, что, когда он находился в тюрьме, один из тюремщиков как-то спросил философа, когда же его отпустят на свободу. «Завтра, если надеяться на судью, – ответил Аполлоний, – и сию секунду, если надеяться на себя». С этими словами он вытащил руки из кандалов и, улыбнувшись, сказал: «Видите, какой свободой я здесь пользуюсь». Затем он снова надел кандалы и, усевшись на скамью, погрузился в философскую задумчивость, полностью отрешившись от времени и пространства.

На следующий день он предстал перед судом. В зале суда присутствовал сам император, взиравший на величественную фигуру мудреца с благоговением и страхом. Ему опять задавали вопросы, и каждый его ответ был столь благороден по содержанию и в нем чувствовались такая сила и честность, что император встал со своего места и объявил, что Аполлоний не совершил ничего дурного и с него должны быть сняты все обвинения. Среди вопросов, заданных ему судом, был, например, такой: «Аполлоний, почему люди называют вас богом?» «Потому, – ответил философ, – что каждый хороший человек имеет право так называться». Или такой: «Аполлоний, как вы предсказали чуму в Эфесе?» «Я питался более легкой пищей, чем все остальные», – ответил мудрец.

Домициан приказал Аполлонию задержаться в Риме, чтобы он мог обсудить с ним некоторые наиболее важные государственные проблемы. Аполлоний выразил ему свое сожаление по поводу невозможности остаться и, стоя перед императором, завернулся в свой плащ и сказал: «Вы можете задержать мое тело, но не душу, а кстати, даже и не тело». С этими словами Аполлоний мгновенно исчез из зала суда, сотворив чудо в присутствии нескольких тысяч свидетелей. Часом позже он встретился со своими друзьями в пещере Путеоли поблизости от Везувия, находившейся в то время в трех днях пути от Рима. Высказываясь по поводу аэробатических [64]64
  Аэробация(греч.) – буквально, поднятие или хождение по воздуху без какого-либо видимого посредничества, левитация.


[Закрыть]
подвигов Аполлония, Е.П.Блаватская так объясняет его исчезновение: «Тщательное изучение этого явления показало бы, что после того как его физическое тело сделалось невидимым благодаря концентрации вокруг него Акаши, он смог незамеченным удалиться в какое-нибудь надежное убежище, расположенное неподалеку от зала суда, а часом позже его друзьям в Путеоли явилось его астральное тело, которое они приняли за самого Аполлония». В день убийства Домициана Аполлоний находился в Эфесе. По словам Филострата, он прогуливался в одной из рощиц в окрестностях города, рассуждая о тайнах Природы, как вдруг замолчал и, пройдя три-четыре шага, громко закричал: «Бей тирана, бей!» Как оказалось, Домициан упал как раз в тот самый момент, когда Аполлоний, наблюдая из Эфеса за всем происходящим, рассказывал об этом своим ученикам.

После смерти Домициана Аполлоний, уже достигший в ту пору преклонного возраста, исчез со страниц летописной истории. Он под тем или иным предлогом отослал от себя всех своих учеников, а самого преданного ему, Дамиса, отправил с каким-то поручением. Оставшись один, он пропал из поля зрения людей и, сойдя в могилу, навсегда закрыл за собой дверь. По другим сведениям, он не умер, а перенесся к богам.

Аполлоний Тианский достоин памяти поколений не только как маг, но и как подлинно великий философ, чья жизнь и труды оказали заметное влияние на современный ему мир. Не подлежит сомнению, что, находясь в Азии, он был посвящен в тайны восточных адептов. Рассказывают, что у него был большой плащ из тончайшей шерсти, и, когда он хотел перенестись из одного места в другое или высвободить свое астральное тело, он вставал или садился так, чтобы его ноги находились в середине накидки. Затем он натягивал на себя сверху края плаща, сопровождая свои действия странными заклинаниями, хорошо известными восточным магам.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю