Текст книги "Мой сексуальный препод (СИ)"

Автор книги: Меллиса Мертон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Глава 43. Милена

На следующий день была моя смена горничной в отеле. Проблема в том, что на шестом месяце беременности было трудно не только выполнять рабочие обязанности, но и скрывать интересное положение от коллег.

В этом отеле, где я работала, каждый день приносил новые головные боли.

Малышка в моем животе активно проявляла свою жизнерадостность и не давала мне сосредоточиться на работе. Беременность добавляла свои сложности в выполнении уборки с таким большим животом.

Я знала, что мое состояние может стать преградой на пути к выполнению своих обязанностей, но я решила не сдаваться.

Утром, когда я пришла на свою смену, я почувствовала тихую тревогу. Коллеги могли заметить мою округлившуюся фигуру и начать задавать вопросы. Я решила, что лучше всего будет быть открытой и честной. Подойдя к своей команде, я собралась с духом и сказала все.

Взгляды моих коллег переполнились удивлением и радостью. Они поддержали меня и сказали, чтобы я ничего не боялась. И такому раскладу я была довольна.

Теперь, когда моя тайна была раскрыта, я могла открыто общаться с коллегами о своих ощущениях и ограничениях. Они предлагали свою помощь и облегчали мне тяжелые задачи. Благодаря их поддержке и пониманию, я смогла успешно выполнять свои обязанности.

Каждый день, когда я входила в номера, я ощущала, как моё маленькое сокровище растет внутри меня. Беременность придавала мне силы, но так же и забирала взамен. Я старалась следить за здоровьем, заботясь о каждой детали.

Но эта смена выбилась из всех. По степени адовости точно.

Смена выдалась ужасно сложной. Кучи номеров, бесконечные перебежки не давали и шанса выдохнуть хоть на пять минут.

Я понимала, что должна быть осторожной и заботиться о своем здоровье, но сегодня приходится преодолевать кучу номеров и бесконечные перебежки.

Часы тикали, и я продолжала свою работу с неутомимым усердием. Бегала из одного номера в другой, меняла постельное белье, убирала комнаты, заменяла полотенца.

Время от времени все же делала короткие перерывы, чтобы отдышаться и успокоить свою дочку, которая, кажется, чувствовала мамино напряжение.

Но после нескольких часов я все же вышла в бар, желая попросить бармена налить воды со льдом. Но только я взяла граненный стакан, как двери отеля распахнулись. А внутрь вошла делегация из каких-то бизнесменов.

Секунда прошла. Я зацепилась лишь взглядом. Рука разжалась непроизвольно, разбился об пол.

– Прости, прости, пожалуйста, – едва ли вымолвила я бармену за стойкой, двигаясь спиной назад.

Мое сердце забилось сильнее, а дыхание будто ускорилось. Но я не могла позволить себе проявить свои чувства, не могла рисковать тем, что уже было сломано.

У ресепшена стоял Рома. Дмитриевский, которого я уже не надеялась увидеть в своей жизни. У входа в гостиницу, у меня за спиной, на расстоянии, которое не позволяло ему услышать мои шаги.

Я рванула из зала, проклиная свою слабость, молясь, чтобы он не заметил меня. Каждый шаг был тяжелым, и я старалась прикрыть свой живот, но он все равно был заметен, очень заметен. Это было мое тайное сокровище, и я не хотела, чтобы оно стало известно ему.

Моя дочь, наша маленькая надежда, была самым ценным, что у меня было.

Двери лифта уже начали закрываться, когда я смогла добежать до них. Я впрыгнула внутрь, чувствуя облегчение и надежду. Был шанс, что мне удастся скрыться от него.

– Где ты была? – спросила менеджер, только я вышла из лифта на нулевом этаже. – Ты не работала?

– Наверху, в холле. Я выходила отдохнуть.

– Почему? – Она смотрела на меня напряженно, с подозрением.

– У меня возникла проблема… – взвыла я.

– Дягерева, ты за что деньги получаешь? Чтобы по этажам бегать и ныть, как ноги отекают?

– Подмени меня пока, пожалуйста, – посмотрела на нее с искренней надеждой. – Я правда не могу выйти сейчас туда.

Я осторожно вышла из-за порога подсобки, едва передвигая ногами.

Шагая по коридору, я пытался скрыть свою нерешительность и страх перед встречей с Ромой. Все это время я старалась сосредоточиться на только на этом.

Никаких чувств. Мы расстались. Никак иначе.

Сердце колотилось от волнения. Лишь бы никто не выходил из номеров раньше времени, лишь бы меня не дернули в холл, лишь бы не…

Когда я наконец достигла номеров, мои глаза встретились с его коллегами.

Его взгляд был полон недоумения и легкой насмешки. Я сделала вид, что не замечаю его и начала аккуратно убирать номер.

– Милена? – его хриплый голос был знаком до дрожи.

– Вам что-то нужно? – сердце пропустило удар. Его лицо отобразило гримасу боли.

– Милена, я глазам не верю…

– Простите, но мне надо работать.

Увидев, что он приближался ко мне, я почти сорвалась к выходу из его номера. Но на дверном проеме он успел поймать меня за руку.

– Милая, не стоит так убегать, – его голос был полон недовольства, почти злости. – Я не закончил разговор.

– Да плевать мне, закончил или нет. Отпусти меня! – я вырвала руку из его цепких лап и дернулась в противоположном направлении. Благо, хоть свободное платье не облегало контуры живота.

– Почему ты игнорируешь меня? Почему ты решила, что издеваться над отношениями – это нормально, черт тебя дери?!

Я успела запрыгнуть в лифт, но на мое несчастье Роман не собирался сдаваться.

Когда лифт вдруг остановился, мы обменялись недоуменными взглядами. Вспыхнувшая паника быстро уступила место решимости найти выход из этой ситуации.

– Что ты творишь, черт возьми? – кричала на Рому я, оставшись с ним один на один.

– Всего лишь спасаю нас. Ты ведь так хотела сбежать, что согласилась уехать в другую гавань. Бросила вуз. Очень по-взрослому, Дягерева. Горжусь, моя девочка.

Резкий толчок. Движение остановилось. И свет начал мигать, точно в фильме ужасов.

– Приехали, мать твою. Ты всегда притягиваешь проблемы, Дмитриевский? Фирменный стиль или акция только на меня распространяется?

После попытались вызвать помощь через кнопку экстренного вызова, но безуспешно. Лифт оставался неподвижным. Звонки оставались без ответа.

– Так даже лучше, – Рома подошел ближе, становясь почти вплотную. – Теперь ты не попытаешься сбежать от неминуемого. Расскажи мне, Дягерева, что с тобой происходило? И, главное, какого черта от этого страдал я?

Глава 44. Милена

Я смотрела на Рому разбитым взглядом, сердце перестало биться, а в голове крутилась мысль о том, как быстро все изменилось между нами.

Еще полгода назад я могла умереть за него. Сейчас… Сейчас я сделала бы все, чтобы он оставил меня в покое.

– Долго молчать планируешь? – он прижал меня к металлической стене, говоря в лицо. – Ничего, Милен, я подожду. Месяцы ждал, час не сыграет роли.

Я пыталась сдержать слезы, но эмоции переполняли через край.

Обернулась, увидев, как эмоции мужчины менялись. Почувствовала тревогу, но решила сохранить спокойствие.

– Дмитриевский, я не знаю, о чем ты говоришь, – сказала я, стараясь сдержать дрожь в голосе. – Я не имею ни малейшего понятия, что происходит. Наши отношения сошли на "нет", и ты прекрасно знаешь причину. Не надо косить под дурачка.

Рома нахмурился и чуть приблизился еще больше.

– Не пытайся меня обмануть, Милена. Я знаю, что ты что-то скрываешь.

Я испуганно перевела взгляд с Ромы на кнопки вызова в лифте. Я поняла, что ситуация становится все более опасной.

– Рома, я ничего не делала, чтобы навредить тебе, – сказала я, стараясь сохранить спокойствие. – Я сама сбита с толку и испугана происходящим. Может быть, это какая-то неисправность лифта или ошибка в системе. Нам нужно вызвать кого-то на помощь.

Рома выжидающе нахмурился и на секунду задумался, словно размышляя над словами. Затем он резко взял меня за руку и прижал к стене лифта.

– Я знаю, что ты не честна со мной. Чувствую это.

– Рома, я больше не могу доверять тебе, – прошептала я, едва размыкая губы. – Ты навсегда изменил мою жизнь, но я не хочу такого дальше.

Рома молчал, его глаза выражали смешанные чувства – горечь, разочарование и понимание своей ошибки. Он пытался найти слова, чтобы объясниться, но я уже приняла решение.

– Девочка моя, – взвыл Дмитриевский. – Если бы ты знала, как сильно я боюсь потерять тебя навсегда…

– Мне больно, Рома, – продолжила я, голос сильнее дрожал. – И я боюсь снова обжечься. Это бывает травмирующе.

Рома понял, что все его действия привели к этому моменту. Он пожал плечами и кивнул, пытаясь принять ее решение. Глубоко внутри он знал, что потерял что-то ценное, и теперь ему придется жить с этим осознанием.

– Я люблю тебя, – сказал он тихо. – И ты это знаешь.

– Знаю. Но иначе никак.

Я кивнула, вытерла слезы и повернулась к двери лифта. Было больно, но я знала, что это правильное решение для нас всех. И моей малышки тоже.

– Сегодня мы с партнерами улетаем в Москву. Это крайняя ночь здесь.

– Счастливой дороги, – выдавила я из вежливости.

– Сегодня наш последний шанс. Приходи в мой номер в одиннадцать в мой номер. Если тебе не безразлична судьба всего, что было между нами… Ты придешь.

Я молчала. Вновь нажала на кнопку вызова и ожидала освобождения из этой неприятной ситуации.

– Прощай, – глотала слезы, но он не видел этого.

Рома остался стоять один в лифте, смотря на закрывающиеся двери. Он понимал, что потерял единственную, кто действительно любила его, потерял все.

Глава 45. Милена

Когда я шла по коридору отеля, сердце билось настолько сильно, что казалось, оно выскочит из груди.

Мы расстались, но любовь все еще горела внутри меня, и этот последний шанс был единственным способом сохранить ее рядом с собой. Боль смешалась с желанием быть вместе. И меня терзали сомнения.

Он собирался уезжать, и уже этой ночью мое сердце будет гореть. Либо от любви, либо от горечи прошлого.

Я не могла позволить себе пропустить последнюю возможность быть рядом с ним, даже если это было всего лишь на несколько последних мгновений.

К черту. Последняя ночь. Уже поздно что-то менять, но почему я не могу позволить нам окунуться хоть слегка в сладкую ложь?

Когда я добралась до его номера, сердце замирало от волнения. Я стучала в дверь, и мои руки тряслись, словно осенние листья.

– Открой, черт возьми, – просила я тихо, приобнимая живот. – Меня не должны тут увидеть.

Ответного звука не было, но я не собиралась сдаваться.

Раздался щелчок. Дверь отворилась.

Постепенно, дверь открылась, и передо мной появился он.

– Все-таки пришла, – я не видела его, но в голосе явно звучала теплая улыбка. – Проходи, милая.

Он был таким же, как и в последний раз, когда мы встречались. Его глаза испытующе смотрели на меня, и я чувствовала, что внутри меня все разгорается – ностальгия, любовь и надежда. Но Рома не видел этого. Показала я лишь полный холод.

– Ты хотел меня видеть?

– Верно, – ответил Рома и томно улыбнулся. – Я постарался выбрать лучшее место для нашей встречи. Пожалуйста, садись и расслабься. Хочешь что-нибудь выпить?

Мне нельзя. Если эмоции для дочери еще терпимы, то алкоголь – ни за что.

– Спасибо, откажусь. Есть вода со льдом?

Рома молча протянул мне стакан, я же села на кресло рядом с кроватью.

– Давай к делу. Что именно ты хотел обсудить? – потерла виски я. Холодная вода отрезвляла. Параллельно поправляла платье, лишь бы на месте крупного живота оно не топорщилось.

Дмитриевский ходил по номеру, будто пытался сосредоточиться на чем-то важном, но не решался сказать об этом вслух.

– Мы расстались в тот день по ошибке.

Дочь пнула в низ живота, а я ощутила прилив сомнительных чувств.

Я почувствовала, как сердце забилось сильнее, и внутри меня появилась смесь радости и нервозности.

– Не неси бред. Ты специально выводишь меня на эмоции? – спросила я, стараясь сохранить спокойствие.

– Я знаю все. Знаю, что ты в ту ночь переспала с Хворостовым.

Сердце на миг пропустило удар. В ушах зазвенело. Я смотрела на Рому, но его лицо не было озарено злобой или грустью. Там была пустота. И холод. Он качнул головой, взял меня за подбородок и приблизил свое лицо к моему.

– Я знаю. Но позволь теперь и мне объяснить все, – повторил он.

Если ты помнишь, около полугода назад, даже больше, мы с тобой катались в моей машине по городу ночью. И благополучно попали в аварию. Ты вряд ли сможешь воспроизвести все моменты того дня, потому что было без сознания какое-то время. Но я был в сознании. Я отвёз тебя к себе домой. А сам же ночью ринулся в больницу. Мне нужно было спросить доктора, не опасны ли для тебя возможные последствия. Я боялся за тебя. И тогда оставил записку. Ты ведь помнишь тот клочок бумаги с моим корявым почерком? Я написал, что скоро буду. Не уточняя, что уехал в больницу. Не хотел тебя тревожить. Доктор меня заверил, что случившееся покажется для организма мелочью. Ты ведь помнишь, что такое аварии пострадали не только мы? Несколько машин столкнулись, некоторые пешеходы попали в огонь. И им могла быть нужна реальная помощь Но именно в тот момент, когда я был у него на консультацию, к нему в кабинет зашла Маша Вернадская. Моему шока не было предела. Она приехала в поликлинику на карете скорой помощи как раз в ту ночь. Ходила на костылях, а вид был крайне потрепанный. Я потерял дар речи. Это не было моей виной. Стечение обстоятельств. Мы обменялись буквально парой фраз. И меня захлестнуло. Я был уверен, что ты поймёшь. Что не воспротивишься моему желанию спасти её. Но я как будто ощутил свой долг привести её к себе. И я сделал это. С позволения врача, купил все необходимые лекарства, помог добраться до комнаты. Но ей нужна была помощь не только в пребывании. Маше требовались перевязки ран. Именно в момент, когда мы начали делать это, будучи в невыносимой жаре, вернулась ты. Раздетая Вернадская, покрасневший я, наши потрепанные лица. Я бы тоже подумал, что это измена. Все выглядело настолько натурально. Но ты даже не дала мне шанс объяснить, как все было на самом деле.

Он убрал руку и отступил. Я вглядывалась в его лицо, пытаясь понять, что он сказал. Мне хотелось возразить, но в голове было пусто. Слова не шли.

– Ты молчишь, потому что не веришь, или потому что сложно подобрать нужные слова? – его взгляд с надеждой, что лед начал таять.

Я же смотрела ему в глаза и не могла вымолвить и слова.

– Я не могу уезжать, не зная, что ты здесь, рядом со мной, – он прошептал мне на ухо. – Просто дай мне шанс остаться, пожалуйста.

Мои слезы текли по моим щекам, и я нежно прижала его к себе. Несмело, боясь ошибиться. Будто ходила по краю пропасти.

– Если ты знаешь, что я изменила тебе, почему ты все еще тут? У тебя нет желания стереть все, что связано со мной, с лица земли?

– Мне глубоко плевать, что было в тот момент. Я знаю, что это секс не от любви. От отчаяния. Ты хотела забыться, а я лишь дал такую возможность.

В этот момент я поняла, что настоящая любовь преодолевает все преграды и не знает границ. Я открыла рот, чтобы ответить, но вместо слов мои губы нашли его и в них зазвучал обрывок нашей никогда не заканчивающейся истории.

Я не могла сдержать себя и просто рушилась в его объятия, словно последняя соломинка, спасающая меня от утраты.

– Прости меня, – не видела ничего от слез. – Прости меня, прости.

– Милая… – он поднял подбородок на себя, обращая внимание. – Так сложилась наша история. Не вини себя в том, что облака иногда плывут не в ту сторону, которую мы бы хотели.

Я осела на пол, притягивая колени ко лбу.

– Ты не все знаешь, Рома, – низ живота заныл. Колючие ощущения почти сжали дыхание. – Я многое успела сделать за это время…

– У каждого из нас козыри в рукаве. Но стоит ли их раскрывать сейчас?

В глазах потемнело, и я начала валиться на бок, чувствуя, что еще чуть-чуть – и упаду на пол.

– Рома, мне что-то нехорошо…

На миг я увидела перед собой лицо его, глаза, полные боли и страдания. Он подошел ко мне и подхватил меня на руки. В его руках я чувствовала себя такой маленькой и беззащитной.

Он мигом взял трубку и начал набирать скорую.

– Отель "Кинсел". Срочно приезжайте. Моей жене плохо.

Я почти уже не слышала его, но видела силуэт волнующегося мужчины.

– Милена, ты как?

– Я беременна… – едва пробормотала. – Беременна. Поэтому боялась идти. Ты не должен был этого узнать.

Глава 47. Милена

Громкий гул сирены приближался с каждой секундой. Я лежала на кровати, не осознавая происходящее от боли. Она сковывала низ живота. Страх за беременность одолел до кончиков пальцев.

– Держишься, малышка? – поцеловал мою руку Рома, сам едва не впадая в истерику. – Все будет хорошо, слышишь? Слышишь?

Я не слышала. Только сердцебиение дочери разносилось эхом в ушах, будто меня поместили в вакуум, где нет никого, кроме меня и моей родной крошки.

Слёзы хлынули ручьём. Как же я тряслась в тот момент.

– Знаешь, я ведь только сегодня узнал о твоей дочери, – прошептал Рома и положил руку на живот, нежно поглаживая. – Но почему я уже люблю ее?

– Потому что это наша малышка. Наша не моя.

Он сидел рядом со мной, держал мою руку и, как будто, чувствовал мою боль. -

– Я так боюсь, Рома. Боюсь, что мы потеряем нашу девочку, – в глазах блестели соленые кристаллы.

***

Рома держал меня за руку, пока мы ехали в карете скорой помощи. Я же почти не осознавала происходящее, лишь внизу живота раздавалась дикая боль. Меня одолел страх за малышку.

– Вы можете сделать хоть что-то, чтобы облегчить моей жене страдания, мать вашу? – кричал Рома, глядя на меня волнующимися глазами.

Жене. Он снова назвал меня женой.

– Мы делаем все возможное. Вы должны понимать: вне больницы мы во многом беспомощны, – рявкнула врач, что осматривала меня. – У вас бывают кровянистые выделения?

– Иногда. Я не думала, что это серьезно.

– Болел ли еше живот или поясница?

– Конечно. Я работаю почти каждый день.

– Почти каждый день? – в шоке вскрикнул Рома. – Милена, ты совсем, что ли?!

– Мне нужно было зарабатывать на жизнь. Не все умеют быть крутыми бизнесменами.

Машина качнулась вправо.

– Больше без УЗИ сказать невозможно. Клиника уже скоро. Терпите.

Боль не отпускала. Она была настолько сильной, что временами ей казалось, будто я умираю. Но нет, не умерла. Я просто потеряла сознание. Когда она пришла в себя, то почувствовала, что кто-то осторожно трясет ее за плечо.

– Как вы, Милена? – спросил молодой врач, сидя рядом с моей больничной койкой. Ромы рядом не было. И это ударило по мне первым делом.

– Где Роман? – почти что кинулась я, но рука врача в халате не позволила и шевельнуться. – Где он?!

– Он рядом. Не беспокойтесь.

Тут же, в окне, я заметила его. Уставшего, разбитого, потрепанного из-за меня. Он не отходил ни на шаг весь вечер, знал, как это важно для нас с малышкой. Но сейчас нервно разговаривал с кем-то по телефону.

Черт возьми. Их делегация улетала сегодня в Москву. Он говорил об этом с самого начала. Но теперь… Теперь у Ромы есть очень трудный выбор: следовать за карьерой или остаться с девушкой, которая была под угрозой.

И было очевидно, что собеседник явно не рад перспективе, что Рома останется в Омске. Недопустимо для них. Кто будет вести переговоры? Подписывать бумаги? Зарабатывать баснословные деньги?

Дмитриевский пытался докричаться до него, но по ту сторону телефона будто никто не слышал криков. Ни его, ни моих.

– Милена Игоревна, – привлек мое внимание врач, разбирая капельницу. – Прекратите переживать. Ребенку от этого хуже.

– Я знаю. Но это все из-за меня…

– О чем вы, Милена?

– Из-за того, что я… я не смогла защитить его. Не берегла себя.

– Неправда. Вы сделали все, что могли. И даже больше.

– Нет! – с досадой воскликнула я. – Вы не понимаете! Я не хотела, чтобы так вышло. И теперь я жалею, что моей малышке плохо от того, что я бездарная мать. Я волновалась за Рому, не за себя…

Я зажала себе рот рукой, пытаясь сдержать рыдания.

– У вас растет дочка, – жестко перебил меня врач, – И остальное просто смысла не имеет. И вы должны думать о ней, а не о том, что будет с вашим мужем. Перестаньте истерить.

Я вжалась в основание кровати, чувствуя, как в горле образовывался плотный комок из слез. Врач бросил на меня укоризненный взгляд и снова принялся за свое дело.

Сил не было даже на то, чтобы плакать. В какой-то момент я почувствовала, что в палате повисла тишина. Тишина и пустота. Я не могла поверить, что все это происходит со мной.

– Слушайте внимательно. У ребенка гипоксия. Из-за ваших нагрузок и нервов, плоду не хватает необходимого количества кислорода. И из-за этого возникла угроза и для его жизни, и для вашей. Если вы и дальше будете отходить от правил, ребенок может погибнуть.

Глава 48. Милена

Звуки размытые, неясные. Будто меня поместили под огромную волну ледяной воды, что оглушала своей мощью.

Он взял у меня болючий анализ крови, сделал укол. Он не сказал ей ни слова. Я не знала, сколько времени пролежала так, не двигаясь и не шевелясь.

– Вы сейчас не в состоянии думать о том, что делаете. Вы должны лежать и отдыхать. Я могу провести вам полный курс лечения – и тогда мы спасем вашего ребенка.

– Я согласна на все. Делайте.

– Ребенку нужна срочная операция. Внутриутробно. Сейчас. Немедленно. У нее будет еще один шанс.

– Если мы не сделаем операцию… – я заикалась от страха.

– Нет никаких гарантий, что она выживет.

Я была в ужасе. Я была готова на все, лишь бы спасти ее жизнь.

– Мне… нужно посоветоваться с мужем.

Дверь отворилась. Рома, с красными глазами и взъерошенными волосами, устремился ко мне, сев на край койки.

– Как она, доктор? – уставшим голосом произнес Ром, крепко хватая меня за руку.

– Вам стоит обсудить это вдвоем.

По щеке скатилась слеза, но Рома тут же смахнул ее, поддерживая.

– Милена, что произошло? Прошу, только не молчи.

– Дочке нужна операция. Срочная.

Рома посмотрел на меня иными глазами. В них не было жалости и сочувствия, только тревога и страх. Я знала, что он сейчас чувствует. Я ощущала на сердце ту же боль, что и он.

– Чего ты противишься? Нет денег? Я дам. Сколько угодно, это не имеет значения.

– Нет, Ром. Я боюсь остаться тут одна. Ты должен уехать этой ночью, бросить меня одну. Я к этому не готова.

Взгляд стал внимательным и напряженным. Он сжал мою ладонь, как бы успокаивая. Я прижала к себе его голову, будто хотела удержать в своих объятиях. Но Рома отстранился и посмотрел мне в глаза. Я поняла, что он не шутит. Что все это всерьез.

– Ты боишься, что я оставлю тебя одну? – его голос похолодел.

– Да. Заставлять делать выбор очень эгоистично, я прекрасно это понимаю.

– Нет никакого выбора. Для меня здесь только один верный вариант.

Я посмотрела на него с надеждой.

– Расскажи об этом мне. Что ты будешь делать? Я пойму, если деньги окажутся важнее…

– Глупость. Как ты могла допустить даже мысль, что эти идиоты и их бессмысленные бумажки окажутся мне дороже вас? – он поцеловал мою кисть рук, погладил. – Мне плевать, что будет с ними или со мной. Разницы нет никакой. Но я никогда не допущу, чтобы страдал кто-то из вас. Запомни это.

Его губы были в сантиметре от моих. Мягкое прикосновение, полное нежной заботы. Он боялся за нас. И был готов на все.

– Вы решили? – дверь снова открылась. Врач последовала ко мне. – Времени мало.

– Готовьте лучшую палату. Ведите самых квалифицированных врачей, – голос Ромы стал жестким, бескомпромиссным. – Чтобы все было на высшем уровне. Деньги я перечислю на счет больницы.

– Вы согласны с операцией? – врач обратился ко мне.

– Да. Согласна на все.

***

Меня привезли в отдельное помещение. Операционная выглядела так же, как было в кино. Все стерильно, бегали медбратья, медсестры, врачи. А я лежала на столе с обнаженным животом.

– Милена, во время операции вы будете в сознании. Но чтобы боль не была ощутима, мы введем вам анестезию.

Сначала мне сделали укол, потом ввели в вену иглу. Медсестра вставила в нее длинную гибкую трубочку, через которую мне вводили различные растворы.

– Пока что можете закрыть глаза, отдохнуть, – сказал мне врач.

Их голос прозвучал глухо. Я не понимала, что происходит, мне было страшно. Я даже не могла толком понять, где нахожусь, и что со мной делают. В голове у меня все перемешалось и перепуталось.

Я согласилась. Меня начали готовить к операции. Оставались считанные минуты.

Расслабилась, дыхание стало ровным. Медсестра ввела мне в вену лекарство. Я чувствовала, что теряю сознание, но боль при этом не усиливалась, а наоборот, отступала.

За стеклом я увидела почти поседевшего Рому. Его глаза метались в ужасе по палате, а медсестра приводила его в чувства.

– Поверьте, Роман Матвеевич, в этой клинике работают профессионалы!

– Да хоть сам Господь Бог, – он затряс ее плечи. – Если с моей Миленой случится хоть малейший огрех… Хоть волос упадет. Я клянусь: от вашей клиники останется серый булыжник. Я ясно выразился?

Медсестра тяжело сглотнула, но все же высвободилась из его рук.

Как же он переживал, Господи.

– Начинаем операцию…

Все вокруг стало таким нереальным. Я не слышала, что мне говорили, не понимала, что они делают, но и не чувствовала физически. Будто это небывалый сон или отрывок из голливудского фильма.

***

Когда я пришла в себя, то увидела, что лежу в какой-то комнате. Я была полностью раздета, а мою голову окутывал теплый кислород.

Я повернула голову и поняла, что нахожусь в своей палате. Меня за руку держал Рома, хоть и за окном уже было светло. Он пробыл ночь без сна.

– Боже, Милена, – взвыл от счастья Рома, посмотрел на меня глазами, в которых таился бешеный страх. – Ты очнулась.

Он снова посмотрел мне в глаза. Его взгляд был испуганным. В его глазах я увидела такую боль, что мне захотелось разреветься.

– Ты все-таки остался со мной… – я погладила аккуратный живот. Операции будто и не было. – Ты не бросил нас, Ром…

Повернув голову, я увидела, что Рома плачет. Слезы катились по его щекам. Он плакал от радости, что я пришла в себя. Я попыталась улыбнуться.

– Я многое понял за время, что сходил с ума тут. Любую потерю можно пережить. Абсолютно. Деньги лишь чертова цветная бумага, машины – груды железа, дома и остальное наживное. Но потерять вас я не сумел бы. Я умер бы следующим.

В палату зашел доктор. Он сел на стул рядом с кроватью и посмотрел на нас.

– О, вы вновь в сознании. Прекрасно. Как вы себя чувствуете? – спросил врач.

– Болит голова, но в целом, более-менее нормально. Как малышка?

– Угроза предотвращена. Вам и вашей дочери ничего не угрожает.

Я выдохнула с облегчением. Рома погладил мою руку, счастливо улыбаясь.

– Отдыхайте, мамочка. Мы были очень стойкой, – закрыл дверь врач.

Но в тот же момент Рома положил ладонь мне на низ живота, ощущая толчки дочери.

– Тетя Арина гордилась бы тобой, доченька, – с горечью прошептал Дмитриевский. – За всю твою смелость, отвагу, бесстрашие. Она была такой же.

Я посмотрела на него с немым вопросом. Мужчина опустил голову и посмотрел на меня. Я хотела что-то сказать, но он остановил меня рукой.

– Я знаю, что тебя мучает этот вопрос. В день нашего расставания ты разнесла мне всю квартиру, учитывая фотографию, стоявшую по центру полки. В золотой рамке. Помнишь ее?

"Конечно. Конечно, я помнила ее в деталях. Ведь была уверена, что это одна из его любовниц".

– Моя старшая сестра. Арина, Самый светлый человек из всех, что существовал на этой гребаной планете. Арину убили, когда мы возвращались домой, зимой, ночью, – сказал он, помолчав. – Мы шли со школьных продленок. Но к нам пристала местная банда, на которых без слез не взглянешь. Они оскорбили ее. Я, малолетний идиот, ринулся ее защищать.

Арина не позволила им избить меня. Но за это сама поплатилась жизнью.

Поэтому я так храню эту фотографию. Казалось бы, она умерла столько лет назад, но мужчину во мне вырастила именно она. Ее рядом не было, но меня воспитала.

Я не знала, что сказать. Подходящих слов не было.

– Я вырос, но боль потери не забыл. Обучился боевым искусствам. Купил пистолеты. Нашел авторитетную в нашем городе работу. И в ее день рождения… я нашел их.

– И… что ты сделал?

– То, что должен был. И что сделал бы любой мужчина. Я отомстил за свою семью.

Я взглянула на него с сочувствием.

– Если ты доверишь мне свое сердце… – его голос был томным, точно гипнотизирующим. – Я никому не позволю причинить вам вреда.