Текст книги "Голубая кровь"

Автор книги: Мелисса де ла Круз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

ГЛАВА 41

Она кричала, кричала изо всех сил, но никто, казалось, не слышал ее. Это снова был кошмар: что-то схватило ее и выдавливало воздух из легких, и она ничего не могла сделать, чтобы прекратить это… она тонула и захлебывалась, пытаясь бороться против того, что тянуло ее вниз, она сопротивлялась, пытаясь проснуться, заставить себя хотя бы упасть с кровати… она должна открыть глаза… она должна увидеть… И она увидела.

Она увидела, что на нее смотрят двое. Ее родители. Отец был одет во фланелевый халат поверх пижамы, а мачеха набросила пеньюар поверх ночной рубашки.

– Блисс, доченька, что с тобой? – спросил отец.

Он вернулся домой из Колумбии на неделю.

– Мне приснился кошмар, – ответила Блисс, садясь и отбрасывая одеяло.

Потрогав лоб, она ощутила жар, исходящий от кожи. Лихорадочный жар, как от простуды.

– Опять? – вздохнула мачеха.

– Другой, еще хуже.

– Это все в пределах нормы, Блисс. Не переживай, – бодрым тоном произнес отец. – Я помню себя в твоем возрасте – у меня тогда тоже были страшные сны. Это проходит. И выпадения памяти, когда мне было пятнадцать, я много раз приходил в себя неизвестно где и понять не мог, как я туда попал и что было до того. – Он пожал плечами. – Это часть трансформации.

Блисс кивнула, взяла из рук мачехи стакан с холодной водой и жадно выпила сразу половину. Отец и раньше упоминал об этом, когда она рассказала ему про свои периоды беспамятства и непонятно куда подевавшееся время.

– Все в порядке, – сказала девушка, хотя чувствовала себя совершенно измотанной, все мышцы болели, словно ее долго били и пинали.

Блисс застонала. Родители с тревогой склонились над ней.

– Все в порядке, правда. – Она выдавила улыбку и сделала еще один большой глоток воды. – Идите спать. Все со мной нормально.

Отец поцеловал ее в лоб, мачеха погладила по плечу, и они ушли из комнаты.

Блисс поставила стакан па прикроватный столик. И тут вспомнила: Дилан.

Попрощавшись с Оливером и Шайлер возле «Карлайла», она встретилась с родителями в «ДБ Бистро»,[15]15
  Популярный в Нью-Йорке ресторан шеф-повара Даниэла Булю. (Прим. ред.).


[Закрыть] где они вместе поужинали. Вернувшись домой, Блисс отворила дверь в свою комнату и увидела Дилана, сидящего на кровати, как будто так и надо. Он открыл дверь квартиры ключом, который она давала ему.

– Дилан!

Вид у него был бледный и болезненный. Куртку он снял, и Блисс увидела, что его футболка и джинсы порваны. Темные волосы прилипли ко лбу. Он казался испуганным. Очень испуганным. Он рассказал ей, что произошло, его допрашивали и держали в камере, но не предъявляли обвинений, а потом Чарльз Форс доставил его в номер отеля, и все это время Дилан только и думал, как он скучает по Блисс.

– Но не в том дело. Мне кажется, я что-то натворил, – признался он. Руки у него тряслись. – Мне кажется, они правы. Мне кажется, что я убил Эгги. Я не уверен, но у меня такое ощущение, что со мной что-то не так.

– Дилан, нет. Не может быть. Ты не мог это сделать, – запротестовала Блисс.

– Ты не понимаешь! – крикнул Дилан. – Я вампир, как и ты. Голубая кровь.

Блисс молча уставилась на него. Неожиданно все обрело смысл. Конечно, он один из них, она почему-то это знала, именно поэтому ее всегда тянуло к нему. Потому что он такой же, как она.

– Но со мной что-то происходит… я не уверен, но мне кажется, будто я только что пытался убить Шайлер. Я видел, как она выходит из отеля, и пошел за ней. Я не знаю почему, на меня просто что-то нашло. Я видел ее на улице, и… и мне кажется, это было не в первый раз.

– Нет, – снова сказала Блисс, отказываясь слушать то, что он говорит. – Замолчи. Ты несешь чушь.

Зачем ему нападать на Шайлер? Если только он не… если только он не стал… если он не превратился в… Блисс вспомнила тот вечер после фотосъемок. Шайлер, которая, шатаясь, стояла на тротуаре и держалась рукой за шею, чуть ниже уха…

– Послушай, – произнес Дилан, вставая с кровати и надевая куртку. – Тебе нужно убраться отсюда. Они сцапали меня, сцапают и тебя тоже. Они охотятся за всеми нами. Я вернулся только затем, чтобы предупредить тебя, но я не могу остаться. Тебе опасно быть рядом со мной, мне так кажется. Но я хотел сказать тебе – будь осторожна. Я не хочу, чтобы они схватили тебя. Ты должна защищаться. Поверь мне. Они приближаются…

Затем все вокруг исчезло. Это все, что помнила Блисс. Она опять отключилась.

Она пребывала в собственном теле и одновременно не в нем. Она скользила сквозь время и попадала куда-то еще. Очнулась она от собственного крика, а над ее постелью стояли родители.

Дилан приходил предупредить ее, а сейчас его не было.

Блисс ощутила странную пустоту, тупую боль глубоко в костях, словно после сильной встряски. Направившись в ванную, она зажгла свет и едва не вскрикнула, увидев себя в зеркале. Под воротником ее футболки виднелась отметина. Неужели родители этого не заметили? Девушка оттянула воротник, чтобы получше рассмотреть. Это был уродливый синяк, темно-фиолетовый и вспухший, как будто ее пытались задушить. Прикасаться было больно. Что произошло? И где Дилан?

Включив воду, чтобы умыться, Блисс заметила на полу ванной мелкие осколки стекла. В помещении было холодно. Девушка повернулась к окну. Занавески колыхались от сквозняка. Верхняя часть окна была разбита, хотя это было пуленепробиваемое стекло, отец велел установить его, когда они сюда переехали, несмотря на то что они жили на самом верхнем этаже тридцатиэтажного здания.

Блисс осторожно попыталась пройти по усыпанному осколками полу и тут заметила рядом с радиатором отопления что-то темное, скомканное.

Протянув руку, она подняла непонятную вещь. Это оказалась мотоциклетная куртка Дилана. Дилан нигде не появлялся без этой куртки, она была для него словно вторая кожа. Куртка пропахла им – горьковатым запахом сигарет и лосьона для бритья.

И все же что-то было не так. Блисс поднесла куртку поближе к свету и увидела, что вся подкладка пропитана кровью. Загустевшей, но еще не высохшей. Так вот почему куртка такая тяжелая. Так много крови. О господи…

Блисс все еще держала куртку в руках, когда заметила, что в дверях ванной стоит Джордан – маленькая молчаливая фигурка в пижаме. Младшая сестра смотрела на старшую, как на привидение.

– С тобой все в порядке?

– Ну да, – проворчала в ответ Блисс.

– Я слышала что-то… я слышала… низкий голос…

– Дилан, мой парень. Он бывал здесь раньше вместе со мной.

– Нет, не парень… другой, – возразила Джордан.

Ее била дрожь, и Блисс с удивлением поняла, что сестра вот-вот расплачется. Она никогда раньше не видела Джордан в таком состоянии.

Не выпуская из рук куртку, Блисс подошла к сестренке и прижала ее к себе.

– Что ты слышала? – спросила она, стараясь успокоить дрожащую девочку.

– Был удар, как будто уронили что-то тяжелое, потом шаги… из твоей комнаты и такой звук, словно оттуда что-то выволокли… а потом ты закричала. Я… я не знала, что делать, и позвала маму и папу…

Теперь все стало понятно.

Разбитое окно.

Кто-то был здесь. Кто-то еще. Или, скорее, нечто. И оно… о господи, оно забрало Дилана… и кровь, столько крови на куртке… разве можно выжить, потеряв столько крови? Блисс ощутила горе – невыносимо тяжкое. Дилан, скорее всего, мертв. Это существо утащило его.

Оно вернулось, чтобы закончить свое дело… убить ее. Эта отметина на шее… именно с этим существом пыталась бороться во сне Блисс. Если бы Джордан не услышала, если бы не прибежали родители… Девушка задрожала, на руках проступили мурашки.

Это был не кошмар, она сражалась с тем, что побывало здесь, и оно было реальным. Оно пыталось убить ее. То, о чем хотел предупредить ее Дилан, то, о чем они с Оливером и Шайлер прочли в Хранилище. Кроатан. Создание, которое питается вампирами.

Серебряная кровь.

ГЛАВА 42

Форсы высадили Шайлер у дверей ее дома. Девушке было мучительно стыдно думать о том, что она обвинила отца Джека в принадлежности к Серебряной крови. Хотя ее по-прежнему тревожило его небрежное отношение к возвращению этих тварей, как будто оно его совершенно не заботило или как будто он этого ожидал. Но это не могло быть правдой. Он был Регисом, их предводителем, ставшим вампиром по собственному выбору, а не в наказание за грехи. Она должна верить, что он знает, как надо действовать.

– Не парься, – сказал на прощание Джек.

Шайлер благодарно кивнула и вылезла из машины. И только тут вспомнила, что совершенно забыла спросить: почему Чарльз вообще навещал ее мать? Может быть, бабушка знает?

Войдя в дом, Шайлер ощутила что-то странное. В гостиной, как обычно, было темно и тесно, однако в воздухе витало ощущение угрозы. Стойка для зонтиков была опрокинута, словно кто-то поспешно сбежал с лестницы. Тишина казалась зловещей. Хэтти уехала, у нее был свободный день, а бабушка оставалась в доме одна. Шайлер ускорила шаг, поднимаясь по лестнице. Она заметила, что одна из картин на стене висит криво. Здесь определенно кто-то был. Кто-то, кого здесь быть не должно.

Дилан! Что, если Дилан явился сюда? Если он ищет ее, чтобы закончить то, что начал? Шайлер ощутила приступ паники. Комната бабушки располагалась в дальней части второго этажа. Девушка распахнула дверь и ворвалась в комнату, выкрикивая во весь голос:

– Корделия! Корделия!

Из-за кровати раздался стон. Шайлер бросилась на звук, боясь того, что может обнаружить. Однако она даже не вскрикнула, увидев Корделию, лежащую на полу в луже крови – в луже собственной густой голубой крови. Как будто заранее знала, что именно может увидеть…

– Отбивалась… но оно сильное… – открыв глаза, прошептала Корделия, когда Шайлер склонилась над ней.

– Кто? Кто это сделал? – спросила Шайлер, помогая Корделии сесть. – Тебя надо отвезти в больницу.

– Нет времени, – возразила Корделия хриплым шепотом. – Пришел за мной. Кроатан.

Изо рта ее тоже текла кровь.

– Кто? Это был Дилан? Ты видела?

Корделия покачала головой.

– Я ничего не видела, как будто на какое-то время ослепла. Но оно было молодым, сильным. Я не видела его лица. Я отбросила его прочь. Оно пыталось, но не могло забрать меня или мою память. Но это конец моего цикла. Тебе нужно отвезти меня к доктору Пат. Чтобы они взяли мою кровь. Для следующего проявления. Это очень важно.

Шайлер кивнула, в глазах ее стояли слезы.

– Но что будет с тобой?

– Этот цикл для меня завершен. Это последний шанс поговорить с тобой – на долгое время.

Шайлер быстро пересказала ей то, что произошло в «Карлайле» и что она узнала от Чарльза Форса о Дилане – как он был укушен и превращен в существо Серебряной крови. Как он убил Эгги.

– Но он пропал. Сбежал из номера в отеле. Никто не знает, где он сейчас.

– Скорее всего, он уже мертв. Они убьют его, чтобы он не раскрыл их тайны… прежде чем кто-то из Голубой крови снова его поймает. Этого я и боялась, – прошептала Корделия. – Твари Серебряной крови вернулись… Только ты сможешь победить их… Твоя мать была самой сильной из нас, а ты ее дочь…

– Моя мать?

– Твоя мать – Габриэлла. Габриэль, та, кого еще называют Гавриил. Одна из семи архангелов. Только двое из них сами вызвались пойти вместе с проклятыми вниз, на землю. Чтобы спасти нас. Она была самой сильной. Она была сестрой-близнецом Михаила – Чарльза Форса. Его единственной любовью. Изначально это была ее жертва. Он только последовал за нею из любви к ней. Он отказался от рая, чтобы быть с ней.

Так вот почему Чарльз навещал ее мать. Аллегра была его сестрой. Это значит, что Шайлер он приходился… дядей? Запутанная семейная история Голубой крови была слишком сложной, чтобы разбираться в ней сейчас. Корделия продолжала говорить:

– Они правили вместе тысячи лет. В Египте фараоны обычно женились на сестрах, как и императоры в Риме. Но сейчас это почти везде запрещено и потому стало тайной. В одних и тех же семьях рождаются близнецы, кровно связанные друг с другом, как я с твоим дедом. Но путем изменения один из близнецов принимает на себя роль супруга, и никто из Красной крови не замечает этого перехода. Благодаря этому богатство на протяжении поколений не уходит из семьи.

Шайлер подумала о Мими и Джеке, о странных, почти интимных отношениях между ними.

– Чарльз и Аллегра были кровно связаны друг с другом – целую вечность. Пока она не встретила твоего отца. Твоя мать полюбила Стивена. Это был рок. Она отвергла Чарльза, и он в гневе покинул семью. Взял новое имя, отказался от наследства ван Аленов. Когда умер твой отец, Аллегра поклялась никогда больше не брать себе фамильяра, дабы сохранить память о своей любви. Именно потому она не приходит в себя. Она существует между жизнью и смертью. Отказывается брать Красную кровь, чтобы быть живой. Чарльз мог бы ей помочь, но не стал этого делать.

– Мой отец был человеком?

– Да. Ты единственная. Ты полукровка. Димидиум когнатус. Ты должна быть осторожна. Я защищала тебя, пока могла. Есть те, кто хочет тебя уничтожить.

– Кто? Почему?

– Сказано, что дочь Габриэллы принесет нам спасение, которого мы взыскуем.

– Я? Каким образом?

Корделия закашлялась и крепко сжала руку Шайлер.

– Ты должна найти своего деда… моего мужа… Тедди Неумирающего… вампира, который веками сохраняет одну физическую оболочку… Мы с ним расстались так давно. После того как нас выгнали из Совета, мы решили, что врозь безопаснее… Мы не верили стражам… считали, что кто-то из них укрывает Кроатана. Тедди не было сотни лет… Ищи в Хранилище, узнай, где его видели в последний раз… Он может помочь тебе. Может быть, он в Венеции. Он любил Италию. Мог уехать туда. Только он знает, как победить Серебряную кровь. Ты должна найти его и рассказать, что случилось.

– Как я узнаю его?

Корделия слабо улыбнулась.

– Он написал сотни книг. Большинство тех, что в библиотеке, из его коллекции или написаны им.

– Кем он был? Как его звали?

– У него было много имен. Если живешь так долго, приходится менять имя. Но когда мы были вместе в последний раз, его звали Лоуренс Уинслоу ван Ален. Ищи на площади Сан-Марко. И в Академии. Погоди… скорее всего, у Киприани… ему нравился его «Беллини».[16]16
  Имеется в виду ресторан «Гарри Киприани» на Пятой авеню в Нью-Йорке и популярный итальянский коктейль, созданный и 1948 году Гарри Киприани в честь художника Джакопо Беллини. (Прим. перев.).


[Закрыть]

Шайлер кивнула. Теперь она плакала, уже не скрываясь.

Нужно было осознать так много: Чарльз-Михаил, Аллегра-Габриэль, то, что ее отец – человек, и то, что у нее есть дед, который не умирает. До чего же странное и разветвленное фамильное древо. А ее статус полукровки? И что он означает? Что значит – дочь Габриэллы принесет спасение Голубой крови? Это было слишком. Чересчур тяжкая ноша для ее плеч. Все, чего хотела Шайлер, – это чтобы Корделия не истекала кровью. Как жить без нее?

Хотя девушка понимала, что на самом деле бабушка не умирает, но все же на какое-то время Корделия покидала этот мир.

– Бабушка, – умоляла Шайлер. – Останься!

– Позаботься о себе, внучка, – сказала та, взяв Шайлер за руку. – Фацио валитурус фортис.

«Будь отважной и сильной». С этим последним напутствием дух Корделии ван Ален перешел в бездеятельное состояние.

ГЛАВА 43

Похороны прошли с аншлагом, впору было вывешивать объявление «Остались только стоячие места». Удивительно, как много людей знали Корделию ван Ален. Церковь Святого Варфоломея была набита до отказа, и даже на седьмой день прощания сотни горожан приходили, чтобы отдать дань уважения. Губернатор, мэр, два сенатора от штата Нью-Йорк и множество других людей почтили память умершей.

«Почти так же многолюдно, как на похоронах Джеки»,[17]17
  Уменьшительное имя Жаклин Онассис-Кеннеди. (Прим. перев.).


[Закрыть] – подумала Мими.

В отличие от собравшихся на похороны Эгги Карондоле, почти все присутствовавшие на погребении Корделии ван Ален были в белом. Даже отец Мими настоял на том, чтобы ради такого случая все семейство облачилось в одеяния цвета слоновой кости. Мими выбрала платье от Беназ Сарафпур, облачно-белого оттенка. Среди тех, кто приветствовал приглашенных, Мими заметила Шайлер ван Ален, та была в облегающем белом платье, ее волосы были убраны назад и украшены двумя цветками белой гардении.

– Спасибо, что пришли, – сказала она семейству Форс, обмениваясь с каждым из них рукопожатием.

– Мы разделяем твою скорбь. Она вернется, – торжественно произнес Чарльз Форс.

Он был в костюме цвета сливочного мороженого.

Шайлер утаила от всех обстоятельства смерти бабушки. Она решила, что если вдруг в Совете действительно тайно присутствует кто-то Серебряной крови, то лучше будет скрыть произошедшее. Вместо этого она сказала всем, что Корделия устала от проявления и пожелала отдохнуть перед следующим циклом.

– Мы ожидаем радостных вестей, – по традиции ответила Шайлер.

За прошедшие два месяца она многому научилась.

– Вое вадум реверто, – прошептал Джек, склонившись над гробом. «Ты вернешься».

Мими коротко кивнула Шайлер. Она увидела Блисс, которая только что вместе со своей семьей вошла через боковую дверь. Блисс была одета точно в такое же платье от Сарафпур, как у самой Мими. Девушка из Техаса тоже училась кое-чему.

– Привет, Блисс. Может, после похорон пойдем на гидромассаж? У меня все болит после силовой йоги, – обратилась Мими к подруге.

– Конечно, – отозвалась Блисс. – Я подожду тебя после отпевания.

Она подошла к Шайлер, которая одиноко стояла возле роскошного, отделанного платиной гроба.

– Мне жаль, что твоя бабушка умерла, – проговорила Блисс.

– Спасибо, – опустив взгляд, ответила Шайлер.

– Что ты будешь делать теперь?

Шайлер пожала плечами. В своем завещании Корделия объявила Шайлер полноправной, но несовершеннолетней наследницей, и до совершеннолетия ее опекунами назначались Хэтти и Юлиус.

– Как-нибудь справлюсь.

– Ну, удачи.

Шайлер смотрела, как Блисс идет прочь, проталкиваясь поближе к Мими. Накануне Блисс рассказала ей, что случилось в ту ночь, когда она пришла домой из «Карлайла»: как она застала в своей комнате Дилана, как он признался во всем. Как она выпала из реальности, а когда пришла в себя, то обнаружила разбитое стекло и окровавленную куртку.

– Он был вампиром, а теперь он мертв, Шайлер, – со слезами на глазах твердила Блисс.

«Нет, не мертв. Хуже, чем мертв», – подумала Шайлер.

Корделия рассказывала ей, что когда существо Серебряной крови высасывает голубую кровь вампира, то забирает и его душу, его память, превращая его в узника, навеки заключенного в сознании твари.

Шайлер обняла подругу.

– По крайней мере, ты уцелела.

Она переживала за Блисс и хотела дать ей понять, что всегда будет рядом, всегда поможет. Но на следующий день Блисс, похоже, вернулась к своему прежнему образу жизни. Она отказывалась говорить с Шайлер или Оливером обо всем случившемся и вновь перешла на старую привычную орбиту вокруг Мими Форс.

Шайлер надеялась, что у них будет шанс подружиться заново. В глубине души она понимала, что Блисс слаба, но хотела бы когда-нибудь помочь ей стать сильнее. Валитурус. Фортис.

Подошел Оливер и положил на гроб букет белых калл. Он был в ослепительно белом костюме-тройке. Завитки темно-каштановых волос касались воротника белой рубашки.

– Нам будет не хватать ее, – сказал он, перекрестившись.

– Спасибо, – ответила Шайлер.

Оливер поцеловал ее в щеку.

Началось отпевание, и хор запел любимый гимн Корделии, «На орлиных крыльях». Шайлер сидела на передней скамье, сложив руки на коленях. Корделия ушла. Единственная семья, которую когда-либо знала Шайлер. Теперь она осталась одна во всем мире. Мать, погруженная в сон, похожий на смерть, потерянный дед, скрывающийся где-то…

Оливер, сидевший рядом, сжал ее ладонь в знак сочувствия.

После похорон к Шайлер подошел Джек Форс. Он тоже был облачен в белый костюм, сияющий на солнце. Они вышли из церкви на многолюдную Парк-авеню, в Нью-Йорке царила обычная воскресная суета. Матери и няни катили к парку коляски, респектабельные обитатели окрестных домов выходили погулять после обеда или заглянуть на выставку в музей.

– Шайлер, можно тебя на минутку?

Девушка пожала плечами.

– Конечно.

Джек Форс, в белоснежном одеянии, светловолосый и зеленоглазый, выглядел совсем как сказочный принц. У него было лицо ангела – он во многом походил на своего отца.

– Говори, – сказала ему Шайлер.

– Извини, что между нами все вышло так нехорошо… – начал он. – Я… моя жизнь мне не принадлежит… у меня есть долг перед семьей, и это… это не позволяет такие отношения, как…

– Джек, не надо ничего объяснять, – оборвала его сбивчивую речь Шайлер.

Она вполне могла понять, что происходит между ним и Мими. Они кровно связаны между собой со дня своего сотворения.

– Не надо?

– Ты должен делать то, что должен, а я буду делать то, что должна делать я.

Вид у него был встревоженный.

– И что ты должна делать?

Шайлер подумала о Дилане, о мрачном парне с дурацким чувством юмора и подпорченной репутацией. О своем друге. Его превратили в чудовище, использовали, а потом убили. Она подумала о том, что сказала ее бабушка относительно Серебряной крови – они хитры, коварны и двуличны, и Корделия считала, что самый могущественный из них скрывается среди обычных вампиров, маскируясь под одного из голубокровных. Но никто не хотел верить в их существование, в вероятность их возвращения. Несмотря на то, что смерть Эгги была самой настоящей. А теперь к ней прибавилась смерть Дилана. Чарльз Форс решил наблюдать, выжидать и ничего не делать. Но Шайлер не собиралась ждать. Она ничего не могла сделать для Эгги, но должна найти того, кто погубил Дилана. Она будет охотиться на тварей Серебряной крови. Мстить за друга.

– Не надо усложнять себе жизнь, Шайлер, – предупредил ее Джек.

Шайлер только улыбнулась.

– Всего хорошего, Джек.

Рядом возник Оливер. Удивительно, как он всегда ухитрялся появляться ровно в тот момент, когда больше всего был ей нужен.

– Шайлер, машина ждет, – сказал он.

Она взяла его под руку, и он повел ее к машине. «У меня есть Оливер, – подумала Шайлер. – Я никогда не буду одна».