Текст книги "Волчий договор (ЛП)"
Автор книги: Мелисса де ла Круз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)
Через пару недель Мальком решил, что достаточно хорошо понимает заклинание, чтобы попробовать его.
– Хотя мне понадобиться помощь всех, – предупредил он. Он определил задание для каждого: Эдон должен вырезать руны на входной двери, Рейф должен собрать необходимые травы для смеси, а Тала и Лоусон обмажут ими весь дом, не оставляя пробелов.
Окружение дома смесью из трав, которую создал Мальком, было кропотливой работой, намного труднее, чем ожидал Лоусон. Они начали ночью, когда он вернулся раньше с работы. Солнце только начало заходить, и мерцающий розовый цвет походил на цвет волос Талы. Лоусон держал огромный чан с дурно пахнущим, дымящимся веществом, пока Тала вычерпывала его и покрывала им землю. Они работали в тишине, по их ощущениям почти несколько часов, пока Тала не сказала, что ей нужен перерыв.
– Конечно. – Сказал Лоусон.
– Может, пройдёмся, разомнём немного ноги?
– Звучит здорово. Я бы воспользовался возможностью уйти подальше от этого запаха.
Они побрели прочь от дома, пройдя несколько кварталов в сумеречной темноте, не произнеся ни слова. Воздух был прохладным, небо ясным. Пару раз рука Лоусона задевала Талу, но она её не отдёрнула. Они не находились так близко друг к другу с тех пор, как она, не так давно, покрасила себе волосы. Второпях у них не было возможности остаться наедине. В конце концов, он не смог больше это вынести, и схватил её за руку и притянул к себе поближе. На мгновение, это было естественно; она упала в его объятья и его губы встретились с её. Он едва успел задаться вопросом о том, ответил ли она, прежде чем она начала целовать его в ответ. На вкус она была как жевательная резинка, сладкая и мягкая.
Она отодвинулась на мгновение. Она посмотрела ему в глаза в темноте.
– Ты помнишь, что ты сказал мне пару недель назад?
– Возможно ли забыть?
– Ты имел в виду это?
Лоусон гладил её щеку.
– А разве может быть иначе?
– Хорошо, я тоже люблю тебя, – прошептала она.
Он усмехнулся.
– Конечно же, ты любишь.
Напускное высокомерие, но то, что он действительно чувствовал, так это облегчение. И счастье.
Тала рассмеялась.
– Не будь дерзким.
– Замолчи и поцелуй меня снова, – сказал он, проникая своей рукой под её куртку и слои тонких футболок, желая почувствовать её кожу под своей, желая стать даже ближе, чем сейчас. Она поцеловала его в ответ, ему показалось, что это произошло слишком быстро, затем она отпрянула.
– Пойдём, нам нужно вернуться.
Мы должны убедиться, что дом защищён.
Они поплелись обратно в дом и произнесли заклинание. Лоусон надеялся, что Тала обратит особое внимание на свою задачу, потому что он не мог ни на чем сосредоточиться, это новое его чувство, полное радости, которое он никогда не чувствовал раньше. Он надеялся, что оно никогда не исчезнет.
Глава четвёртая
Одним холодным декабрьским утром Лоусон проснулся и обнаружил, что часы мигают бледным красным неоном и показывают 12:00. Он вышел из своей комнаты, чтобы найти Талу и своих братьев, сидящих в гостиной и пялившихся в выключенный телевизор.
– Что случилось? – Спросил он.
Эдон пожал плечами.
– Электричества нет. Они, должно быть, обнаружили, что здесь никто на самом деле не живёт. Мы должны внести залог.
Это была мантра Эдона, бесконечный гул: им необходимо было двигаться дальше; если они задержаться где-то слишком долго, Гончие найдут их. Но в этот раз Лоусон сопротивлялся. Старшие братья нашли себе реальную работу в городе в мясном магазине; Мака зачислили в местную школу. И что было лучше всего, он и Тала часто могли улизнуть ночью и проводить время вместе. Каким-то образом в прошлом месяце, он перестал делать то, что клялся больше не делать. Он успокоился; начал чувствовать себя комфортно. Он должен был признать – он устал от беготни, устал от того, что приходилось оглядываться. Кроме того, всё ещё был шанс – конечно, совсем маленький, но всё же был – что другие волки каким-то образом смогут убежать через портал, который он держит открытым, всё ещё был шанс, что Маррок присоединится к ним. Он не хотел уезжать прямо сейчас. Кроме того, применив немного труда и изобретательности, они сделали этот заброшенный дом своим, повесив занавески и сделав книжные полки, и на кухне всегда пахло чем-то похожим на корицу и мёд. Завтра они убегут, всегда завтра.
– Мы в порядке, – сказал Лоусон. – Заклинание с кизилом защитит нас.
– Ты так думаешь. Не забудь, что мы волки, создания, выращенные для сражений, не для заклинаний и зелий, – возразил Эдон.
– Я думаю, мы должны остаться, – сказала Тала, многозначительно взглянув на Лоусона.
– Я тоже так думаю, – сказал Рейф. – Мне здесь нравится.
– Что ж, если мы остаёмся, было бы здорово найти способ вернуть нам телевидение, – сказал Малкольм.
– Мы проверим, – быстро сказал Лоусон, и махнул рукой Тале, чтобы она шла за ним.
Оказавшись на улице, они быстро вышли из тупика по направлению к более населённой местности, где вскоре стало ясно, что света нет во всём городе, не только в их доме. Тайна разгадана, у них было немного времени побыть наедине.
Они нашли пустую лавочку и сели. Лоусон уткнулся носом в шею Талы.
– Не думаешь, что пришло время рассказать парням о нас? – спросил он. Тала покачала головой.
– Я думаю, всё ещё надо подождать. Рейф и Малкольм, возможно, не готовы узнать, и Эдон всё ещё грустит об Ари.
Это была правда; неделю назад был восемнадцатый лунный день Ахрамин, и Эдон впал в хандру, не выходя из неё несколько дней. Лоусон был довольно подавлен и сам. Они все знали, что это значит. Если Ахрамин была еще жива, не было никакой гарантии, что Гончие позволили ей жить после их побега, она была, конечно, и сейчас гончей, поэтому они никогда не смогут вернуть её.
– Я думаю, ты права, – сказал он. – Мы просто должны быть осторожными.
– По крайней мере, ты вовремя спас Эдона, – сказала Тала. Самый старший смог протянуть до восемнадцати дней, не превратившись, а волк, которому удалось протянуть так долго, не превращаясь в цербера становится свободным навсегда. Они планировали вечеринку-сюрприз для него в эту ночь, что было для него неожиданностью. Лоусон скопил немного денег, чтобы купить небольшого поросёнка у местного мясника, Рейф и Малкольм установили самодельную решётку для гриля, сделанную из бочки и оконной решётки.
– Мы должны вернуться домой и начать обед, – сказал Лоусон.
Он провёл этот вечер, готовя пищу и радуясь, что гриль не требует электрического питания. Эдон, казалось, оценил жест и задул свечи на торте с улыбкой. После съеденного куска торта, Малкольм вдруг заявил, что у него появилась боль в животе.
– Не нравится глазурь? – Пошутила Тала. Малколм покачал головой.
Он был худой и бледный, костлявые ребра виднелись через его тонкую футболку, и, когда он наклонился, лопатки торчала из его спины, словно небольшие крылья. Лоусон надеялся, что он станет сильнее, и подкладывал ему добавку, но, кажется, ничего не помогало.
– Должно быть это из-за поросёнка: возможно, я снял с огня его слишком рано, может быть, он ещё слишком сырой, – сказал Лоусон, виня себя за боли в животе у Малкольма.
Тала помогла Малкольму лечь на кушетку и поставила миску рядом с его головой, как раз когда Малкольма стошнило тем, что он съел за обедом.
– Нам нужно ведро! Немедленно! – Прокричала она, и все быстро кинулись помогать.
Лоусон нёс пластиковое ведро в гостиную, когда услышал стук в дверь. Странно – никто не приходил к ним за всё то время, что они здесь жили.
Ещё стук. В этот раз сильнее, настойчивее.
– Кто там? – Спросил Эдон, подходя к нему.
У него был страдальческий и встревоженный вид, и Лоусон знал, это потому, что у них не было соседей, и никто не знал, что они жили там. Никто не должен был знать об этом доме.
И теперь кто-то пришёл. Но кто? Он чувствовал, как в его груди растёт тревога, напряжение, темнота. Лоусон мог чувствовать, что конец близок, но он не хотел осознавать это, не хотел думать о том, что это значит. Это ничто, просто незнакомец за дверью, никто, это ничего не значит, говорил он сам себе.
– Возможно, просто почтальон или кто-то в этом роде, я с этим разберусь. Иди, посмотри, как там Мак, – сказал Лоусон. Он взял на себя роль альфа-самца здесь, привык отдавать распоряжения, даже своему старшему брату. Эдон сделал, как ему сказали.
Разумом Лоусона завладел страх, но он просто нервничал, говорил он себе. Он отодвинул металлический затвор, который закрывал глазок. Было темно, почти непроглядная темень, и он не смог ничего увидеть. Он вытер стекло краем рубашки, и, когда посмотрел через него вновь, он увидел, что темнота объединилась в высокую, худую форму.
Девушка. Она стояла, соблазнительно изогнув тело, словно змея, её рука лежала на бедре, как у фотомодели. Её густые тёмные волосы жили своей собственной жизнью, развиваясь, как атласные ленты вокруг её лица.
Словно Медуза, у неё была холодная и опасная красота, красота кобры или львицы. Она одета для битвы, её доспехи блестят в сумерках. Лоусон стоял неподвижно у двери, не в силах отвести взгляд. Его сердце упало в живот; он не мог дышать.
Нет. Нет. Не сейчас. Нет.
– Лоусон! – Голос Талы выдернул его из оцепенения. – Что случилось? Кто там?
Когда он не ответил, она оттолкнула его в сторону, чтобы посмотреть в глазок.
– О нет, – прошептала она. – Лоусон! – прокричала она. – СДЕЛАЙ ЧТО-НИБУДЬ!
Её голос встряхнул его и заставил действовать.
– ОНИ ЗДЕСЬ! – Закричал Лоусон. Теперь он мог чувствовать запах Гончих. Они атакуют их в секунду, со всех сторон, ныряя в тень и прячась на деревьях, пробираясь к дому, принося с собой огонь и пепел.
– Убедись, что Эдон не видит! – сказал он, схватив Талу за руку.
Лоусон начал баррикадировать дверь, бросая всё, что мог найти – стулья, кухонный стол.
– Соберите всё, что нужно! Мы не вернёмся! – Тала кивнула и побежала собирать ценности их стаи.
– РЕЙФ! – Крикнул он. – Все в середину, приготовьтесь к прыжку!
– Понял! – Прокричал его брат, толкая Малкольма в гостиную.
Церберы! Здесь!
Сейчас!
Он был так напуган, что не мог думать. Он должен был сконцентрироваться, если он собирался вытащить их всех оттуда, если они собирались выжить.
– Это их задержит, – сказал Лоусон Малкольму, который дрожал. – Они не могут попасть в дом.
Молча, Тала показала на окна, её глаза расширились от страха и отчаяния.
Он повернулся посмотреть. Снаружи, по периметру был огонь. Если Гончие не смогли войти в дом, они сожгут его дотла.
Глава пятая
Кольцо пламени было всё ещё достаточно далеко, поэтому Лоусон мог видеть заснеженную траву между огнём и домом. Но это продлиться недолго, прежде чем огонь разгорится и начнёт приближаться к дому. Все его планы, все его ночи без сна впустую. Первый дом, который у них когда-либо был, вот-вот уничтожат. Его самый большой страх атакует их, и он ненавидит себя за мысли о том, что они в безопасности даже на секунду. Он сильно ударил кулаком по стене.
Тала взяла его за плечо.
– Не надо. Мы найдём другой дом. Мы построили этот все вместе, и мы построим ещё один.
Он сглотнул и быстро поцеловал её в лоб. Спасибо, Господи, за Талу.
Запах дыма теперь чувствовался в гостиной.
– Где Эдон? – Спросил Рейф.
Лоусон знал, где он. Он обменялся мучительными взглядами с Талой.
– Я схожу за ним, – сказала она.
– Нет – позволь мне, – сказал Лоусон. Он побежал в кухню.
Эдон стоял, как вкопанный, у входной двери, смотря в глазок.
– Ты не сказал мне, – произнёс он, не двигаясь; должно быть, он услышал шаги Лоусона за спиной.
Низкий, грудной голос шептал из-за двери: « Иди ко мне, Эдон... Я так сильно по тебе скучала».
– Это не она, – сказал Лоусон. – Ненастоящая. Её больше нет. Ты знаешь это.
Он видел её глаза, видел, как её голубые зрачки превратились в тёмные красно-чёрные.
– Ари теперь одна из них.
Ахрамин обратилась. Она больше не волчица; она поднялась; она носила чёрный меч; она была продолжением воли Ромула. Адским псом.
«Эдон, открой дверь, чтобы мы снова могли быть вместе...»
– Я должен открыть, – сказал Эдон.
– Я не могу позволить тебе сделать это.
Лоусон оттолкнул Эдона от двери, когда Ахрамин начала стучать так сильно, что начались трястись стены, и светильники стали раскачиваться. Она стучала неумолимо сильно, и было такое ощущение, как будто, не только дверь, но и весь дом рухнет от её яростных ударов.
Насмешки девушки превратились в крики, когда дверь не открыли.
– ЭДОН! – Прогремела она, когда Лоусон утащил брата обратно в гостиную. – ЭДОН, ЕСЛИ ТЫ ВСЁ ЕЩЁ МЕНЯ ЛЮБИШЬ, ВПУСТИ МЕНЯ!
Теперь, когда Эдон был с ними, круг был замкнут. Эдон сидел ошеломлённый между Лоусоном и Рейфом, которые держали его по обе стороны на случай, если он попытался бы побежать к двери.
– Могут они за нами последовать? – Спросил Малкольм, у которого были красные глаза и он шмыгал носом.
– Гончие не могу проходить через порталы, – уверил его Лоусон.
– По крайней мере, через те, что я делаю, это точно. Он не знал, откуда ему это известно; это был просто инстинкт, но это было правильно. – Закройте глаза, и сфокусируйте сердца и разум.
Лоусон подождал, пока все закроют глаза, и затем начал открывать портал своим разумом. Это будет гораздо более опасный прыжок, чем их побег из преисподней; их души пройдут через портал первыми, а тела последуют за ними, в отличие от Ада, где их души и тела были едины. Вокруг них трескались окна и разбивались стёкла. Побелка падала с потолка. Запах дыма был удушающий. Снаружи небо было ужасающе чёрным, и дым обволакивал дом. Он мог видеть первые струйки пламени по краям окна. И тогда оно проникло в дом.
Комната вся стала оранжевой, когда языки пламени пробежались по старому ковру. Жар был невыносим, но знаком: чёрное пламя Ада. Потолок блестел и пузырился.
Лоусон чувствовал, что проход открылся, чувствовал, как вселенная расширяется, создавая это пространство, пространство, где они будут в безопасности. Своим мысленным взором он наблюдал, как один за другим его братья проходят через проход, даже когда он на самом деле не закрывал свои глаза, чтобы знать, что происходит в комнате.
Тала ждала его. «Иди», подгонял он её мысленно. «Иди же».
«Только с тобой», ответила она мысленно. Обугленная балка упала с потолка и ударила её. Она упала, потеряв сознание. Её разум потерял связь с его.
«ТАЛА! ТАЛА, ОЧНИСЬ! ОЧНИСЬ!» – Кричал Лоусон, стоя на границе между мирами. Но больше не было времени. Через раскалённый остов дома он видел, как тёмные фигуры собирались. Церберы, пихаясь в ожидании.
Нет. Он не может потерять её. Он начал разрывать связь, и портал стал закрываться. Их тела замерли в круге, спящие и невидящие того, как огонь бушует в комнате, как стены рушатся под натиском огня.
Его братья начали кричать: « ЛОУСОН! БЫСТРЕЕ!»
Он снова попытался установить связь с её разумом, но не смог найти её. На несколько отчаянных секунд, ничего не было. Затем внезапно, искра между ними вернулась.
«ИДИ!» – кричала Тала. – «ИДИ! НЕТ ВРЕМЕНИ! ОСТАВЬ МЕНЯ!»
«Я НЕ МОГУ», – кричал он в ответ. – «Я НЕ ХОЧУ!»
Парни стояли у открытого прохода в ожидании, пока комната горела. Скоро их тела будут принесены в жертву огню, и всё будет потеряно.
Но Лоусон всё ещё не двигался. Он был парализован так же, как Эдон ранее перед дверью.
«Тала, нет... Я тебя не покину, как Эдон Ари. Я не могу позволить этому случиться. Я не хочу».
«Иди…». Теперь её голос стал слабее. Но когда она увидела, что он колеблется, её голос вновь приобрёл свою силу, которую он так хорошо знал и любил. «Помни соглашение! Иди!»
«Никогда!»
Но она мысленно вытолкнула его, и прежде чем он понял, что случилось, он присоединился к своим братьям на другой стороне. Портал закрылся, и он услышал её крик, как кнут треснул в огне.
«ТАЛА!» Сердце Лоусона разбилось от тоски и страха. «ТАЛА!»
В одну секунду братья сидели в горящей гостиной; в следующую – они исчезли. Дом содрогнулся, тяжело вздохнув, и рухнул, Гончие штурмовали пепелище, что они оставили после себя. Но Лоусон и его стая исчезли, они были спасены.
Глава шестая
Блисс Ллевеллин ждала в аэропорту свою тётю Джейн, которая должна забрать её после встречи с друзьями, на которой она была. Тётя Джейн не была её настоящей тётей; она была последней инкарнацией Пистис Софии, Бессмертного Разума, которого представители Голубой крови называли Смотрителем. Она была сестрой Люцифера в предыдущих циклах, и с тех пор ей суждено было предвидеть возвращение Тёмного Принца из преисподней.
Блисс осматривала машины в поисках Хонды Цивик, принадлежавшей её тёте. Прочная и надёжная, как и та форма, которую в этой жизни приняла Смотрительница, подумала она. Джейн Мюррей была невысокой, разумной на вид женщиной старше средних лет, которая обожала яркий цветные шерстяные кардиганы, клетчатые юбки и коричневые мокасины, и была известна тем, что цитировала Джейн Остен или Шекспира, когда было настроение.
Ей было любопытно, почему силы Джейн не сделали так, чтобы они выглядели похожими на родственников. Хотя Смотрительница и в прошлый раз не смогла; когда она приняла форму сестры Блисс Джордан, все всегда отмечали, что они не похожи на сестёр. Сама Блисс была высокой и стройной с длинными, густыми волосами, ниспадающими рыжими волнами вниз по спине. Она однажды даже была моделью, давно в Нью-Йорке, в другой жизни. В жизни, которая, возможно, закончилась встречей, с которой она только что вернулась. Когда она снова увидит своих друзей? Пожаловалась она, думая о Шайлер, Джеке и Оливере. Она уже так сильно по ним скучала.
Пока Блисс бродила туда-сюда по тротуару снаружи аэропорта, её рука скользнула под рубашку, и её пальцы прошлись по длинному, уродливому шраму посредине груди, помятый рубец, неровный и грубый. Она старалась его не трогать, так как от этого становилось только хуже, но было трудно остановиться.
Шрам был напоминанием о девушке, которой она была, тёмной истории, оставившей отметину на её бледной плоти. Дочь Люцифера. Порождение дьявола. Серебряная Кровь: развращённый вампир, питающийся душами себе подобных. Тёмный Ангел, проклятый проживать остаток своей бессмертной жизни на земле, возрождаясь вновь, чтобы продемонстрировать связь с её отцом. Тёмный Принц использовал её, как оружие мести своим врагам, чтобы сеять хаос и террор.
В конце концов, она смогла побороть его и заполучить контроль над собой, своим телом, своими воспоминаниями. Было ощущение холодящего комфорта в сознании того, что всё это было позади, что ничего не осталось от злобы её отца, кроме бледно фиолетовой раны в том месте, где она воткнула нож себе в тело вместо того, чтобы убить ещё одну невинную жертву. Блисс была готова встретить смерть и сделать последнюю жертву. Но её благословили и дали ещё один шанс, новую жизнь, новый способ двигаться дальше, чтобы искупить прошлое и создать новую личность.
Но теперь она больше не старшая дочь сенатора Ллевеллина, больше не студентка в Дачезне, больше не чирлидер из Техаса, она не знала, кем должна быть. Была ли она всё ещё бессмертна? Её мать, Аллегра Ван Ален, сказала ей, что она теперь человек, и что её настоящее имя Люпус Телиэль. Борец. Но Аллегра не сказала, что это значит. Она только сказала, что ей нужно найти волков.
«Они борцы с демонами, и они будут нам нужны в последней битве с Серебряной Кровью», – сказала она. – «Приручи их. Верни домой». Она не сказала больше ничего – ни откуда начать, ни куда идти, ничего вообще о том, как это задание должно быть выполнено. Блисс удалось выкинуть мысли об этом из головы, поэтому она могла насладиться встречей со своими друзьями, но теперь, когда она дома, ей нужно было вернуться к работе.
Наконец, тётя Джейн подъехала к бордюру.
– Садись, – сказала она. – Нам предстоит долгий путь.
Блисс подумала о том, как сильно её друзья подшучивали бы над ней, если бы они увидели её с этой женщиной в этой машине.
– Куда мы направляемся? – Спросила Блисс. Прежде чем она улетела в Италию, они исследовали случай в Чикаго, но Джейн сказала ей взять обратный билет прямо до Огайо.
– Пригород Кливленда.
– Церберы в Кливленде? – Сказала Блисс, слегка ухмыльнувшись.
– Возможно, – вздохнула Джейн. – Аллегра, должно быть, знает что-то, что я нет, если она думает, что ты можешь вернуть их на нашу сторону. Церберы – неконтролируемые, жестокие и порочные сумрачные создания. Это опасное предложение, которое она возложила на твои плечи. Мы должны быть максимально осторожны.
– Но Аллегра говорила, что однажды они были на стороне Голубой Крови... что их просто изгнали, – сказала Блисс.
Джейн объяснила.
– Церберы – Гончие Люцифера. Когда Тёмный Принц был известен на земле как Император Калигула, они были его стражей, лучшими солдатами в огромной римской армии. Но Гончие обратились в бегство, предав своего хозяина, чтобы встать на сторону Голубой Крови во время кризиса в Риме, помогая Михаилу отправить короля демонов обратно в преисподнюю. Вскоре после этого они исчезли. Некоторые говорят, они были наказаны за их действия, и снова связались с Люцифером. Хотя данные в Хранилище не содержат подробной информации об этом.
– Тётя Джейн, – тихо сказала Блисс. – Если Гончие на стороне Люцифера, это значит, мы должны будем спуститься вниз в преисподнюю, не так ли... чтобы найти их? До Девятого круга ада? – Она вздрогнула при мысли об этом. Она не хотела видеть своего отца вновь, ещё больше она не хотела сражаться с ним за командование его Гончими. Почему Аллегра возложила это на её плечи? Что ещё важнее, почему она согласилась? Она сделала это, чтобы покаяться за свои действия, напомнила себе Блисс, потому что, осознавала она или нет, она была вместилищем злобной воли своего отца в промежуточном мире. Она согласилась выполнить это задание, чтобы очистить свою совесть, сделать немного добра в противовес невозможному злу. Она только надеялась, что она достаточно сильна. Она больше не вампир – просто смертная девушка теперь, которой помогает смертная женщина средних лет.
Её тётя поморщила лоб.
– Я искренне надеюсь, что нет. Надеюсь, это не то, что Алллегра планировала для нас. Давай посмотрим, что на данный момент мы можем сделать по эту сторону забора.
Блисс выдохнула.
– Что в Кливленде? спросила она.
– Не в самом Кливленде, а в местечке под названием Хантинг-Велли, – сказала Джейн. – Там сгоревший дом со странной историей. Думаю, там что-то случилось, что, возможно, приведёт нас к тому, что мы ищем.
Глава седьмая
– Как всё прошло? – поинтересовалась Джейн.
Блисс отложила вырезку из газеты, в которой читала о пожаре. Она слегка улыбнулась, хотя воспоминания стали уже старой фотографией, будто всё случилось много лет назад. Она думала о сияющем лице Шайлер и гордом Джеке.
– Удивительно, – сказала она, смаргивая слезы, чувствуя глубокую тоску и боль за то, чего у неё не будет никогда. Вечной любви.
Джейн с сочувствием сжала руку Блисс.
– Я знаю, что ты думаешь о Дилане, но ты поступила правильно, отпустив его.
Отпустив его... интересный выбор слов. Блисс никогда не могла по-настоящему отпустить Дилана Уарда. Она думала о том, что он сделал для неё: держал её в здравом уме, давал ей силы для борьбы с духом её отца, помогал противостоять Тёмному принцу. Её жертва освободила её от связи с ним – Дилан двинулся дальше, ушёл в лучший мир – но она скучала по нему с болью, которая была физической. Она никогда не исцелиться от этого.
– Однажды ты найдёшь любовь такую же большую, как та, что была у вас двоих. Ты заслуживаешь счастья, моя дорогая, и ты его найдёшь, – сказала Джейн.
Блисс фыркнула, моргая слезами.
– Я в порядке.
– Я знаю, тебя. – Джейн улыбнулась. – Ты сильнее, чем думаешь.
Они проехали остаток пути в молчании, и через час прибыли к месту назначения. Джейн оттащила арендованную машину к окружающему остатки сгоревшего дома полицейскому ограждению посреди улицы.
– Я думаю, это здесь, – сказала Джейн. На пустынные улицы после полуночи опустился тяжёлый плащ непроницаемой тьмы. Единственный звук пришёл с хрустом их шин на гравии. Ночной воздух оказался бодряще холодным.
Они вышли из машины. Блисс включила свой фонарик и пошла вперёд. Как только они достигли того, что осталось от дома, она охватила фонариком то, что когда-то, было гостиной.
– Что думаешь, – спросила она. Все было сожжено дотла, до пепла и пыли, обломков и мусора, покрыто светло-серым снегом. – Случайность? Поджог? Или ...?
– Пока не уверенна, – сказала Джейн. – Давай подойдём поближе, посмотрим, может, мы найдём что-нибудь странное.
Джейн распечатала историю сгоревшего дома из блога о сверхъестественных феноменах. Те, кто был свидетелем этого пожара, сказали, что слышали ужасные крики, жуткий рёв и маниакальный вой внутри дома, когда огонь бушевал. Но это был заброшенный дом, никто не должен был жить там – и после пожара полиция не обнаружила человеческих останков и доказательств, что кто-то даже был в доме, когда он горел.
Пожар был списан на несчастный случай: электрическая компания забыла отключить напряжение. Это все.
Может полиция была права. Может там ничего не произошло. Может, здесь не на что смотреть, ничего не приведёт их к Гончим.
Но Блисс продолжала смотреть на дверь, которая все ещё стояла, которая не сгорела. Невозможно, чтобы сгорел весь дом, оставив только одну дверь. Она могла представить особый вид заклинания, какой-то вид защиты дома, что пожар удалось погасить, но только частично. Она навела свой фонарик на покрытую ожогами поверхность двери, и с близкого расстояния смогла увидеть слабые следы надписи на обгоревшей древесине. Возможно какие-то руны. Через непроглядную тьму Джейн чихнула.
– Призрак Гамлета, – сморкаясь, пробормотала она.
Несчастный случай – официальное заключение полиции. Может весь этот несчастный случай был просто обманом. Это была ещё одна возможность. Не было способа узнать наверняка. Нет способа узнать, если только...
Блисс держала свет фонарика на двери, медленно проводя ним сверху вниз. Краем своих кроссовок она откинула древесные щепки в сторону.
Там. Она что-то увидела.
Она подошла поближе и направила свет фонарика прямо на это, её сердце начало биться в волнении от пьянящей лихорадки её открытия.
– Тётя Джейн! – крикнула она. – Здесь!
Посредине обгоревшего дерева, на половину погребённая в пепле, как алмаз, светила чёрная галька. Блисс сразу поняла что это. Каменное сердце – это остаток адского чёрного пламени.
Блисс выключила свой фонарик с некоторым удовлетворением. Они были здесь. Гончие были здесь.
Глава восьмая
Бывший начальник пожарной части жил в небольшом доме в пригороде, и как только Блисс ступила на подъездную дорожку его дома, чувство глубокой ностальгии охватило её, заставив остановиться и глубоко вздохнуть. Дом был обычным, одноэтажным, с красивыми рождественскими огоньками. Она выросла в огромном, элегантном особняке в Хьюстоне, потом жила в трёхэтажном пентхаусе в Нью-Йорке. Но после странствий и постоянного пребывания в дороге, она нашла что-то трогательное в таком обычном и бережно сохранённом доме. Дом. Где же он теперь? Блисс больше не чувствовала себя принадлежащей к чему-либо, у неё больше не было дома.
– Все в порядке, – сказала Джейн, сжимая её плечо. Её тётя, казалось, всегда знает, о чем думает Блисс.
Блисс вздохнула, когда звонила в дверь, коря себя за то, что впереди.
– Он знает, что мы идём, правильно? – спросила она.
– Я говорила с ним этим утром, – сказала Джейн. – Он, похоже, не хотел с нами встречаться, но я могу быть очень убедительной, когда захочу.
Блисс улыбнулась. Она знала, что без Джейн, она бы сдалась задолго до этого. Когда она звонила в дверь снова, Блисс задавалась вопросом, что произойдёт, если она в конечном итоге найдёт Гончих. Дадут ли они ей хотя бы шанс сказать? Сможет ли она договориться с ними? Почему её мать послала её к ним? И как она когда-нибудь заставит их присоединиться?
– Апатия – это перчатка, в которой зло скользит своей рукой, – пробормотала Джейн.
Блисс нахмурилась.
– Шекспир?
– Нет, прочитала в Интернете на днях. – Её тётя засмеялась. – Напоминание сохранять бдительность против наших врагов.
Наконец, дружественная пожилая женщина в белом фартуке открыла дверь.
– Извините, мы были на заднем дворе и не слышали звонка. Заходите.
Бывший начальник пожарной части ушёл в отставку лишь несколько недель назад. Он был высоким, красивым пожилым джентльменом, глубоко загорелым и учтивым. Его жена, женщина, которая впустила их внутрь, предложила им печенье и чай, привела их в уютную комнату, где они сели на подушки с цветами.
– Так вы, ребята, из Нью-Йорка, да? – спросил он, устраиваясь в своём кресле. – Они представились писателями. – Его голос звучал скептически.
– Да, – бодро сказала Джейн. – Но не волнуйтесь, мы не работаем на страховую компанию. Мы пишем книгу о самовозгорании. – Это была легенда, о которой они договорились: они исследователи, пишут книгу о пожарах. Они надеялись, что присутствие учёных-писателей успокоит людей и развяжет им язык. Все любят чувствовать себя важными.
– Мы хотели расспросить о пожаре в Хантинг-Велли на прошлой неделе, – сказала Блисс.
Он кивнул.
– Да, это. Такого я раньше никогда не видел. Мы не могли потушить его – пока последняя частица этого места не была сожжена дотла, за исключением двери, конечно. Когда мы добрались туда, стены ещё стояли, но дверь была заперта изнутри, но когда мы ударили по её раме, она просто не поддалась. Она была деревянной, но в тоже время стальной. Мы не могли её сломать. Мы просто не смогли попасть внутрь.
– Вы можете сказать, с чего начался пожар?
– Со сгоревшего прицепа. Всё указывало на то, будто огонь возник моментально, окружив кольцом дом. – Он откусил печенье и задумчиво посмотрел. – Расскажу о самовозгорании. Вода, кажется, подпитывала огонь вместо того, чтобы тушить его, и дым имел очень странный запах.
– Какой? – Спросила Блисс.
– Резкий и сильный, как будто горел сам ад. – Он нахмурился.
– Очевидцы говорили, что слышали крики... но вы не обнаружили выживших? – Спросила Блисс.
Он покачал головой.
– Нет.
– Но вой, – спорила Блисс.
– Койоты, скорее всего, они бродят в окрестностях, – грубо ответил он.
– Койоты, которые ходят вертикально? Прямо здесь говорится, кто-то видел в окне силуэт, похожий на волка...
Она протянула распечатку ему, но он отклонил её.
– У людей яркое воображение, – сказал он, отводя взгляд.
Блисс была разочарована, кроме каменного сердца, она надеялась открыть для себя что-то дополнительное о пожаре – то, что может быть реальным ключом к местонахождению Гончих. Она и Джейн начали собирать свои вещи, когда начальник пожарной части кашлянул и посмотрел виновато на них.
