Текст книги "Откровения"

Автор книги: Мелисса де ла Круз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Глава 25

Блисс  никогда  не  понимала  страстного  увлечения  Шайлер  Джеком  Форсом  и  от  души  желала,  чтобы  подруга  отказалась  от  погони  за  миражом.  Ничего  хорошего  из  этого  выйти  не  могло.  Хотя  Блисс  вошла  в  состав  Комитета  недавно  и  только  начала  осваиваться  с  обычаями  своего  народа,  одно  она  понимала  четко:  ни  в  коем  случае  не  балуйся  с  узами.  Узы  –  штука  серьезная.  Ничто  и  никогда  не  разлучит  Джека  и  Мими.  Ничто  и  никогда  не  встанет  между  ними.  Иное  даже  и  предположить  невозможно.  Блисс  считала,  что  Шайлер  всегда  относилась  к  этому  чересчур  беспечно  –  что  вообще-то  было  странно,  если  учесть,  что  мать  Шайлер  первой  из  их  народа  разорвала  узы  и  оказалась  вынуждена  жить  (если  это  можно  было  назвать  жизнью)  с  последствиями  своего  решения.  Но,  как  говорится,  любовь  слепа.

Однако  после  лекции  Блисс  воздержалась  от  высказываний  типа  «я  же  тебе  говорила».  В  ее  понимании  это  было  бы  не  по-дружески.  Они  покинули  зал  заседания  молча.  Оливер  быстро  извинился  и  ушел  еще  до  того,  как  собрание  было  распушено,  а  Шайлер  всю  дорогу  до  дома  пребывала  в  унынии  и  помалкивала.  Блисс  не  стала  спрашивать,  продолжают  ли  они  с  Джеком  встречаться  в  той  квартире  в  центре  –  секрет,  о  котором  Шайлер  наивно  проболталась  несколько  месяцев  назад:  она  как-то  рассказала  Блисс  о  конверте,  подсунутом  под  дверь  ее  комнаты.  В  конверте  был  ключ  и  адрес.  На  следующий  день,  когда  Шайлер  явилась  в  школу  раскрасневшаяся  и  задумчивая,  Блисс  сложила  два  и  два.

Блисс  винила  в  произошедшем  Джека  Форса.  Он  должен  был  понимать,  что  делает.  Он  имел  доступ  к  мудрости  своих  прошлых  жизней  –  а  Шайлер  была  новым  духом,  фактически  таким  же  слепым  и  глупым,  как  Красная  кровь.  Джеку  следовало  оставить  Шайлер  в  покое.

Когда  Блисс  вернулась  домой,  родители,  к  ее  удивлению,  были  там,  хотя  Боби  Энн  в  это  время  обычно  занималась  борьбой  с  целлюлитом,  а  Форсайт  вроде  как  уехал  на  неделю  в  Вашингтон.

Блисс  положила  ключи  на  серебряный  поднос  на  столике  и  прошла  по  главному  коридору  на  шум  ссоры.  Похоже  было,  будто  Форсайт  и  Боби  Энн  орут  друг  на  друга.  Но  вскоре  Блисс  осознала,  что  ей  так  кажется  из-за  вампирской  остроты  слуха.  На  самом  же  деле  они  разговаривали  шепотом.

–  Ты  уверен,  что  обеспечил  безопасность?

Это  произнесла  Боби  Энн.  Блисс  никогда  еще  не  слышала,  чтобы  мачеха  говорила  настолько  взволнованно.

–  Абсолютно  уверен.

–  Говорила  же  я  тебе,  чтобы  ты  от  него  избавился!

–  А  я  тебе  говорил,  что  это  не  будет  безопасно!  –  огрызнулся  Форсайт.

–  Но  кто  мог  его  взять?  Кто  вообще  знал,  что  он  у  нас?  Он  никогда  не  должен  был  заметить  пропажу...

Послышался  неискренний  смех.

–  Ты  права.  Он  превратился  в  полную  развалину.  С  ним  покончено.  Он  только  тем  и  занимается,  что  плачет  и  смотрит  старые  альбомы  с  фотографиями  или  слушает  старые  записи.  Тринити  просто  вне  себя.  Жалкая  картина.  Он  никак  не  мог  узнать.

–  Но  кто  тогда  это  сделал?

–  Ты  знаешь,  кого  я  подозреваю.

–  Но  она  всего  лишь  девчонка!

–  Она  не  просто  девчонка.  И  ты  это  знаешь.

–  Но  как  мы  можем  быть  уверены?

–  Никак  не  можем.

–  Если  только...

Голоса  стихли,  и  Блисс  прокралась  по  главной  лестнице  к  себе  в  комнату.  Ей  было  любопытно,  о  чем  это  говорили  родители.  Такое  впечатление,  будто  они  что-то  потеряли.  Девушке  тут  же  подумалось  об  ожерелье,  которое  она  носила  не  снимая.  Она  так  и  не  вернула  его  отцу  после  бала  Четырех  сотен.  Но,  с  другой  стороны,  он  и  не  просил  его  вернуть.  Да  речь  и  не  могла  идти  об  ожерелье,  поскольку  Боби  Энн  видела  его  на  падчерице  совсем  недавно  и  еще  сказала  тогда,  что  оно  идет  к  глазам  Блисс.

Девушка  положила  вещи  и  взялась  за  телефон.  После  поездки  в  больницу  у  нее  весь  день  из  головы  не  шли  мысли  о  Дилане.  Блисс  не  могла  поверить,  что  он  вообще  ее  не  помнит.  Думая  о  нем,  она  не  знала,  смеяться  ей  или  плакать.  Девушка  сменила  одежду,  которую  надевала  в  школу,  на  удобную  домашнюю.  Потом  тихонько  прошла  на  кухню.  Там  Блисс  обнаружила  Джордан,  примостившуюся  за  отдельным  столиком  и  корпевшую  над  домашним  заданием.

–  Что-то  стряслось?  –  спросила  Джордан,  оторвавшись  от  книги.

Девочка  была  отличницей  по  всем  предметам  –  Блисс  такие  успехи  и  не  снились,  пока  в  ней  не  заговорила  вампирская  кровь.

Блисс  покачала  головой.

–  Ничего.

–  Это  все  из-за  того  парня?  Из-за  твоего  друга?  –  не  унималась  Джордан.

Блисс  вздохнула  и  кивнула.

К  ее  облегчению,  сестра  не  стала  на  нее  давить  и  расспрашивать  дальше.  Вместо  этого  Джордан  переломила  свою  плитку  «Тоблероне»  напополам.  Это  были  любимые  конфеты  Джордан,  и  девочка  тайком  держала  их  запас  в  своей  комнате,  потому  что  Боби  Энн  вечно  шпыняла  ее  по  поводу  лишнего  веса.

–  Спасибо,  –  поблагодарила  сестру  Блисс  и  откусила  кусочек.  Шоколад,  тающий  на  языке,  был  восхитительным  на  вкус.  Блисс  была  тронута.  Сестренка  пыталась  подбодрить  ее  единственным  доступным  ей  способом.  –  Может,  тебе  чем-нибудь  помочь?  –  поинтересовалась  она,  чтоб  показать,  что  ценит  заботу  Джордан.

–  Да  нет,  не  стоит.  –  Джордан  покачала  головой.  –  Ты  все  равно  ни  фига  не  сечешь  в  математике.

Блисс  рассмеялась.

–  Тут  ты  права.  –  Она  принялась  щелкать  кнопками  пульта  от  небольшого  плазменного  телевизора,  висящего  над  столом.  –  Тебе  не  будет  мешать?  –  спросила  Блисс,  переходя  с  канала  на  канал.

–  Не.

Блисс  доела  шоколад,  глядя  в  телевизор,  а  Джордан  тем  временем  продолжала  корпеть  над  своей  математикой.  Когда  несколько  часов  спустя  Форсайт  и  Боби  Энн  вошли  в  кухню,  чтобы  поужинать  всей  семьей,  сестры  все  так  же  тихонько  сидели  бок  о  бок.

Глава 26

Комитет  созвали  на  чрезвычайное  заседание,  а  когда  оно  завершилось,  Мими,  к  своему  удивлению,  обнаружила  под  дверью  Блисс.

–  Ты  что  здесь  делаешь?  –  спросила  она,  закидывая  ремень  спортивной  сумки  на  плечо.

Мими  сдернули  в  Башню  Форсов  прямо  с  середины  двухчасовой  кардиотренировки.  Она  не  успела  ни  переодеться,  ни  навести  глянец  –  даже  волосы  как  прилипли  к  вспотевшему  лбу,  так  и  остались.

–  Форсайт  забрал  меня  из  школы  и,  когда  получил  вызов,  так  и  повез  меня  с  собой,  –  объяснила  Блисс.  –  Что  случилось?

–  А  твой  отец  тебе  не  сказал?  –  Мими,  вытирая  лицо  впитывающей  повязкой  с  запястья,  заколебалась.

–  Какая-то  история  с  украденным  мечом?  –  спросила  Блисс.

Мими  пожала  плечами,  не  подтвердив  предположения  Блисс.  Бывшая  подруга  ее  особенно  раздражала;  с  точки  зрения  Мими,  Блисс  в  мироздании  отводилось  место  посредственности,  а  не  вернувшейся  после  отсутствия  королевы.  Однако  же  городские  шишки  и  законодатели  мод,  похоже,  души  не  чаяли  в  рыжеволосой  амазонке.  После  того  как  она  открыла  шоу  Рольфа  Моргана,  Блисс  просто  завалили  предложениями  на  проведение  рекламных  кампаний.  Ее  лицо  было  повсюду.  Оно  смотрело  с  огромных  рекламных  плакатов  и  с  крыш  такси.  От  нее  просто  некуда  было  деться!

Мими  простила  бы  Блисс  внезапную  славу  –  в  Нью-Йорке  все  к  этому  стремятся,  –  но  она  не  могла  ей  простить  того,  что  Блисс  сменила  сторону.  Особенно  потому,  что  сменила  она  ее  неправильно.  Все  в  школе  знали,  что  Блисс  и  Шайлер  были  лучшими  подругами.  Мими  оскорбляло,  что  Блисс,  которая  ни  за  что  не  вошла  бы  в  высшее  общество  Дачезне  без  благословения  Мими,  отвернулась  от  этого  самого  высшего  круга  ради  группки  неудачников.

Мими  не  хотела  делиться  информацией,  но  возможность  продемонстрировать  бывшей  подруге  ее  незначительность  была  слишком  велика,  и  Мими  не  устояла.

–  Это  меч  Михаила,  –  объяснила  она.  –  Клинок  правосудия.

–  А  что  с  ним  такое?

–  Он  пропал.  Чарльз  собрал  совещание,  едва  лишь  обнаружил  исчезновение  меча.

Прибыв  в  Совет,  Мими  обнаружила  во  главе  стола  отца.  Чарльз  был  в  ярости.  Он  не  сомневался,  что  меч  забрал  кто-то  из  членов  Совета,  и  начал  собрание  с  того,  что  обвинил  нескольких  присутствующих  в  воровстве.

Блисс  взглянула  на  старейшин.  Те  выходили  с  собрания,  разбившись  на  группки  и  перешептываясь.

–  А  почему  это  так  важно?

–  Ха!  Ты  что,  не  помнишь?  Это  же  меч  архангела.  Их  таких  в  мире  всего  два.  Второй  принадлежал  Габриэлле  –  в  смысле,  Аллегре,  –  но  никто  не  знает,  куда  он  исчез,  когда  она  ушла  в  самоволку.  Его  уже  много  лет  никто  не  видел.  Но  Чарльз...  Михаил...  он  держал  меч  у  себя  в  кабинете,  под  замком  крови.  И  вот  кто-то  сумел  взломать  этот  замок.  Меч  исчез.  Чарльз  уверен,  что  его  похитил  Кроатан,  –  объяснила  Мими.

Замок  крови  был  самой  могущественной  тайной  в  арсенале  Голубой  крови.  Открыть  его  могла  только  кровь  архангела.  Загадка  представлялась  неразрешимой,  поскольку  Аллегра  пребывала  в  коме,  а  других  подозреваемых  не  имелось.

–  А  зачем  он  Серебряной  крови?  –  не  унималась  Блисс.

Она  потеребила  повязку  на  большом  пальце.  Как-то  утром  она  проснулась  и  обнаружила,  что  большой  палец  кровоточит.  Странно.  Может,  занозила  руку  во  сне?

–  Только  меч  архангела  способен  убить  другого  архангела.  Блисс,  неужели  ты  даже  этого  не  знаешь?  –  ворчливо  произнесла  Мими.  –  Ты  что,  не  выполняешь  домашние  задания?

–  Но  зачем  Чарльзу  убивать  Аллегру?

–  Да  не  Аллегру!  Тебе  что,  все  разжевывать  надо?  Если  Люцифер  проберется  сюда  –  ты  в  курсе,  кто  такой  Люцифер?  Тот,  который  Князь  тьмы?  Люцифер  –  бывший  архангел.  И  этот  меч  –  единственное,  что  способно  его  убить.  Обычные  мечи  Голубой  крови  –  кстати,  ты  получишь  свой  перед  заключением  уз,  или  ты  и  этого  не  помнишь?  –  так  вот,  обычные  мечи  годятся  против  обычных  тварей  Серебряной  крови.  Но  убить  Люцифера  может  только  меч  Михаила.

–  И  теперь  он  исчез.

–  Именно.  Дело  дрянь.  Если  Чарльз  останется  без  меча,  ему  будет  хреново.

Мими  вздохнула.  Для  ее  отца  дело  оборачивалось  очень  скверно.  Она  чувствовала,  что  некоторые  члены  Совета  с  подозрением  отнеслись  к  этому  «ограблению».  Но  зачем  бы  вдруг  Чарльзу  красть  собственный  меч?  Неужто  они  вправду  верят,  что  Михаил,  Чистый  Сердцем,  может  связаться  с  Серебряной  кровью?

Блисс  огляделась  в  поисках  отца.  Форсайт  все  еще  не  вышел  из  зала  заседаний  –  должно  быть,  разговаривал  с  Чарльзом.

–  И  кто  же,  по  их  мнению,  украл  меч?

–  Они  понятия  не  имеют.  Хотя  Чарльз  сказал,  что  последним,  кто  заходил  в  его  кабинет,  был  Кингсли.  Так  я  и  знала,  что  нельзя  доверять  этой  дряни.  Но  команда  Кингсли  сейчас  в  Рио  и  отрезана  от  связи.  Общаться  с  ним  телепатически  они  не  могут.  И  Лоуренс  тоже  на  связь  не  выходит.  Полный  бардак,  –  произнесла  Мими  с  еле  заметной  ноткой  ликования.

–  Надеюсь,  они  не  думают,  что  за  этим  стоит  Дилан.  Он  тут  ни  при  чем,  –  встревожено  сказала  Блисс.

–  Ты  вообще  о  чем?  –  удивилась  Мими.  –  Дилан?  Как  он  может  быть  замешан  в  это?  Он  же  исчез  несколько  месяцев  назад.  Это  уже  история.

Мими  смутно  помнила,  что  Дилан  вроде  как  вваливался  в  окно  к  Блисс,  прежде  чем  его  сцапала  Серебряная  кровь.  Блисс  тогда  долго  была  безутешна,  и  Мими  пыталась  успокоить  ее,  напоминая,  что  чудовище  могло  забрать  и  ее  тоже.  Ей  вообще-то  повезло,  что  она  осталась  в  живых.  Совет  отправлял  тогда  команду,  чтоб  расследовать  происшествие  и  отыскать,  где  сейчас  находится  Дилан,  но  венаторы  ничего  не  нашли.

–  А  ты  не  знаешь?  –  спросила  Блисс.

–  Что  я  не  знаю?

–  Дилан  вернулся.  Он  в  реабилитационном  центре.

–  Мы  точно  говорим  про  одного  и  того  же  парня?  Про  того  Дилана,  с  которым  ты  встречалась  и  который  убил  Эгги?  Которого  превратили  в  Серебряную  кровь?  –  спросила  Мими.

Блисс  тут  не  самая  крутая.  С  точки  зрения  Мими,  девушка,  которая  в  мае  до  сих  пор  носит  платья-рубашки  прошлого  сезона,  –  полная  бестолочь.

–  Да.

–  А  с  чего  вдруг  я  должна  об  этом  знать?  –  уточнила  Мими.

–  Ну  ты  же  входишь  в  Совет.  Я  передала  Дилана  Форсайту.  Он  сказал,  что  сообщит  обо  всем  Совету,  чтобы  принять  решение  сообща.  Потом  он  сказал,  что  старейшины  решили  отправить  Дилана  в  «Переходный  период».

Мими  покачала  головой.  Вид  у  нее  сделался  озадаченный.

–  Нет.  Твой  отец  ничего  такого  на  заседаниях  не  говорил.  И  решения  такого  мы  не  принимали.

Она  посмотрела  на  Блисс  с  таким  выражением,  словно  та  рехнулась.  Очень  странно.  Зачем  Форсайту  держать  подобные  вещи  в  тайне  от  Совета?

–  Странно.  С  чего  бы  вдруг  ему  лгать  мне?

–  Понятия  не  имею.  –  Мими  изучающе  взглянула  на  Блисс.  –  А  Дилан  на  самом  деле  вернулся?  Ты  уверена?

Блисс  кивнула.

–  Мы  навещали  его  на  прошлой  неделе.

–  Отведи  меня  к  нему.  Я  сообщу  Форсайту,  что  мне  нужно  составить  для  Совета  отчет  о  Дилане.

Личное  дело  Корделии  ван  Ален

Хранилище  истории

КОНФИДЕНЦИАЛЬНЫЙ  ДОКУМЕНТ

Только  для  Альтитронуса

Корделия,  надеюсь,  это  тебя  устроит.

Форсайт  Л.

Хьюстон  стар

ОБЪЯВЛЕНИЕ  О  РОЖДЕНИИ

Поздравляем  счастливых  родителей,  конгрессмена  Форсайта  Ллевеллина  и  его  супругу,  –  в  девичестве  Роберту  Прескотт,  с  рождением  дочери.  Джордан  Грейс  Ллевеллин  родилась  ровно  в  полночь  1  января  1994  года.  Джордан  –  вторая  дочь  конгрессмена.  Мать  и  ребенок  чувствую  себя  хорошо.

Глава 27

Поскольку  Мими  желала  видеть  Дилана  немедленно,  они  договорились  навестить  его  на  следующий  день,  а  это  значило,  что  Блисс  снова  придется  пропустить  занятия.  Впрочем,  не  то  чтобы  она  была  сильно  против.  В  данный  момент  мысли  ее  были  заняты  чем  угодно,  только  не  учебой.  Тем  вечером  Блисс  не  стала  спрашивать  отца,  почему  он  не  рассказал  Совету  о  Дилане.  Пусть  у  него  не  возникнет  подозрений,  что  она  знает  о  его  секретах.  Должно  быть,  у  Форсайта  были  на  то  свои  причины,  но  Блисс  не  покидало  ощущение,  что  делиться  этими  причинами  он  не  станет.

На  следующий  день  Блисс  собрала  для  Дилана  передачку.  Она  знала,  что  юноше  обеспечен  наилучший  уход,  какой  только  можно  организовать  за  деньги,  но  в  «Переходном  периоде»  не  было  ни  новейшего  диска  с  инди-роком,  ни  последней  книги  Геймана.  Девушка  подумала,  что  если  у  Дилана  будет  под  рукой  парочка  его  любимых  вещей,  быть  может,  они  напомнят  ему,  кем  он  был,  а  за  компанию  –  и  что  значила  для  него  она,  Блисс.  Она  не  хотела  отказываться  от  него.  Она  даже  решила,  что  перестанет  чувствовать  себя  отвергнутой  из-за  произошедшего  в  ту  роковую  ночь.  Возможно,  то,  что  Дилан  так  бесился  при  ее  виде  –  всего  лишь  следствие  его  болезни.

В  дверном  проеме  возникла  Джордан  и  заглянула  в  комнату  к  сестре.

–  Ты  чего,  снова  собираешься  в  Саратогу?  –  поинтересовалась  она.

–  Угу.  Мими  хочет  повидаться  с  Диланом  и  доложить  Совету.  И  его  врачи  сегодня  должны  быть  на  месте.  Я  наконец-то  смогу  спросить,  что  с  ним  происходит,  –  объяснила  Блисс,  складывая  и  засовывая  в  пакет  новую  мотоциклетную  куртку,  найденную  стилистом  по  ее  просьбе  в  «Барнис».

Сестра  зашла  в  комнату  и  уселась  на  кровать,  наблюдая  за  сборами  Блисс.

–  Слушай...  я  хотела  тебя  спросить...  ты  приучилась  управляться  со  своими  затемнениями  сознания?

Блисс  угукнула  и  кивнула,  решив  все-таки  не  брать  плюшевого  медвежонка  в  футболке  с  надписью  «Будь  здоров!»,  во  внезапном  порыве  купленного  в  отделе  открыток.  Дилан  точно  сочтет  его  слащавым  и  сентиментальным.  Он  всегда  потешался  над  ней  за  то,  что  она  держала  на  кровати  выводок  игрушечных  зверей.

–  Они  у  тебя  так  и  продолжаются?

Блисс  притормозила  и  задумалась.  Обычно  затемнения  сознания  случались  у  нее  с  выматывающей  регулярностью.  Она  отключалась  –  и  приходила  в  себя  где-то  в  совершенно  другом  месте,  понятия  не  имея,  как  там  очутилась.

–  Нет.  И  ночных  кошмаров  не  было  уже  несколько  месяцев.

–  Здорово!  –  произнесла  Джордан  с  облегчением.

Но  Блисс  еще  не  закончила.

–  Они  у  меня  теперь,  похоже,  случаются  днем.  Вот  совсем  недавно  я  видела  жуткую  штуку.  Я  держала  в  руках  расческу,  а  она  превратилась  в  тварь  вроде  золотой  змеи.  Перепугала  меня  до  поросячьего  визга.

Джордан  побледнела.

–  Золотая  змея?

–  Ага.  А  в  другой  день  я  посмотрела  в  небо  и  увидела  там  семиголового  дракона.  Тоже  обалдела.

–  И  часто  такое  случается?  –  поинтересовалась  Джордан.

Блисс  пожала  плечами.

–  Ну,  вообще-то  да.  Я  спрашивала  отца  об  этом.  Он  сказал,  что  все  это...

–  Часть  трансформации,  –  монотонно  проскандировала  Джордан.

–  Угу.

Блисс  закончила  собираться.  У  нее  зазвонил  мобильник.  Мими  ждала  ее  внизу,  в  машине.  Джордан  мешкала  и  топталась  на  месте,  выражение  лица  у  нее  было  странное.  Со  стороны  казалось,  что  девочка  никак  не  может  принять  какое-то  решение.

–  Что  случилось?  –  спросила  Блисс.

–  Ничего.  –  Джордан  покачала  головой.  –  Желаю  удачно  навестить  твоего  друга.

Блисс  уже  несколько  месяцев  не  водилась  с  Мими  и  сперва  думала,  что  вместе  им  будет  неловко,  но  она  забыла,  насколько  Мими  зациклена  на  себе  любимой.  В  течение  поездки  бывшая  подруга  непринужденно  болтала  обо  всем  на  свете,  от  своей  новой  подборки  людей-фамильяров,  куда  входили  самые  зажигательные  парни-старшеклассники  из  престижных  школ,  наряду  с  парочкой  студентов,  и  до  ее  планов  на  лето:  Мими  намеревалась  заняться  изучением  китайского  по  программе  интенсивного  погружения  в  Пекине,  поскольку  ей  хотелось  в  заявлении  в  Стэнфорд  на  будущий  год  упомянуть  еще  и  умение  бегло  говорить  по-китайски.

–  Правда  прикольно?  Китайский  –  единственный  язык,  которого  я  не  помню.  Я  собираюсь  остановиться  у  Ва  и  Мин  –  ну,  помнишь,  те  сестры-двойняшки,  которых  мы  видели  на  балу  Четырех  сотен?  –  хихикнув,  произнесла  Мими.

Когда  они  приехали  в  «Переходный  период»,  Дилан  в  одиночестве  сидел  у  себя  в  комнате  и  смотрел  телевизор.

–  Привет!..  Блисс?  –  произнес  он,  выключив  телевизор.  –  А  ты...

–  Мими.  –  Она  пристально  взглянула  на  юношу.  –  Ты  вправду  нас  не  помнишь?

–  Я  помню  ее,  –  с  легкой  стеснительностью  произнес  Дилан.  –  Она  несколько  раз  приезжала  проведать  меня.

–  Я  тут  кое-что  тебе  привезла,  –  сказала  Блисс,  вручая  юноше  набитую  гостинцами  сумку.

–  Клево!  –  обрадовался  Дилан  и  начал  копаться  в  сумке.  –  А  это  для  чего?  –  спросил  он,  вытащив  черную  кожаную  куртку.

Блисс  смутилась.

–  Я...  ну...  ты  раньше  носил  такое...

–  Нет,  это...  Обалденная  вещь.

Дилан  надел  куртку.  В  ней  он  выглядел  таким  же  красивым,  как  и  в  старой.  Юноша  улыбнулся  Блисс,  и  у  нее  екнуло  сердце.  Он  снова  полез  в  сумку  и  достал  оттуда  айфон.

–  Я  подумала,  тебе  может  захотеться  иметь  его  при  себе,  –  сказала  Блисс.  –  Надеюсь,  ты  не  против.  Я  уже  забила  в  него  свой  номер.

–  Блисс,  –  вмешалась  Мими,  –  не  могла  бы  ты  оставить  нас  ненадолго?  Я  хочу  задать  Дилану  несколько  вопросов.

–  Да,  конечно.

Блисс  вышла.  Несколько  минут  спустя  Мими  открыла  дверь.  Она  посмотрела  на  Блисс  со  смесью  жалости  и  презрения.

–  Ну  что?  –  спросила  Блисс.

–  Похоже,  он  действительно  ничего  не  помнит,  –  констатировала  Мими.

–  Я  же  тебе  говорила.

–  Поразительно.  У  него  сейчас  вместо  памяти  чистый  лист.

–  Ты  говоришь  таким  тоном,  будто  это  хорошо.

Блисс  сердито  сверкнула  глазами  и  вошла  обратно.

–  Что  она  хотела  знать?  –  спросила  она  у  Дилана.

Дилан  пожал  плечами.

–  Да  ничего  особенного.  Так,  всякие  странные  вещи  –  и  еще  насчет  каких-то  джинсов.  Я  не  понял  толком,  что  она  хотела.  Я  ей  объяснил,  что  не  помнил  даже  собственное  имя,  когда  очнулся.

–  Ты  вправду  совершенно  не  помнишь,  кто  я  такая?  –  спросила  Блисс,  присаживаясь  на  кровать  рядом  с  Диланом.

Юноша  взглянул  на  книжечку  комиксов,  которую  листал,  и  отложил  ее.  А  потом  взял  Блисс  за  руку.  Девушка  была  удивлена.  Она  взглянула  на  Дилана  со  страхом...  с  надеждой...

Дилан  задумался  и  в  конце  концов  произнес:

–  Я  не  знаю,  кто  ты.  Но  я  знаю,  что  каждый  раз,  как  вижу  тебя,  я  чувствую  себя  лучше.

Блисс  сжала  его  руку,  и  он  ответил  пожатием  на  пожатие.  Они  долго  сидели,  держась  за  руки,  –  пока  в  дверь  не  постучала  Мими  и  не  сообщила  Блисс,  что  лечащий  врач  Дилана  готов  с  ними  встретиться.

Когда  они  шли  к  главному  корпусу,  Мими  сняла  солнечные  очки  и  прищурилась,  присматриваясь  к  кому-то,  кто  шел  к  домику  Дилана.

–  Это  там,  часом,  не  Оливер  Хазард-Как-Его-Там?

–  Угу,  –  отозвалась  Блисс.

Оливер  говорил  ей,  что,  быть  может,  навестит  Дилана  после  уроков.  По-видимому,  он  стал  теперь  много  времени  проводить  в  обществе  Дилана.  Они  играли  в  шахматы.  Может,  Дилан  и  потерял  память,  но  способность  разгромить  Оливера  наголову  осталась  при  нем  –  Оливер  об  этом  рассказывал.

–  Погоди.  Я  хочу  сказать  ему  пару  слов,  –  бросила  Мими  и  двинулась  в  сторону  Оливера.

Блисс  удивилась:  о  чем  это  вдруг  Мими  захотелось  поговорить  с  Оливером?  Они  же  друг  друга  презирают.  Но  они  были  слишком  далеко,  чтобы  подслушать  их  разговор.

Блисс  отметила,  что  по  возвращении  Мими  казалась  чрезвычайно  довольной  собой,  даже  больше  обычного.  Что  же  касается  Оливера,  с  ним  Блисс  переговорить  не  удалось.  Что  бы  там  Мими  ему  ни  сказала,  это  настолько  подействовало  на  юношу,  что  в  тот  день  он  так  и  не  пошел  к  Дилану.