Текст книги "Откровения"

Автор книги: Мелисса де ла Круз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Глава 22

Лечебно-восстановительный центр «Переходный период» располагался в крупном университетском городке на севере штата Нью-Йорк. Оливер предложил отвезти Блисс с Шайлер, поскольку он недавно получил водительские права, а с ними – крутой новый пятисотый «мерседес». Этот приземистый, выполненный по особому заказу серебристый внедорожник был его последним предметом гордости.

Шайлер рада была возможности убраться куда-нибудь. Она чувствовала себя виноватой за то, что произошло с Диланом, за то, как сильно они его подвели, затянув с сообщением Комитету о его состоянии. Остается надеяться, что старейшины выберут наилучший образ действий. Блисс сообщила друзьям, что отец заверил ее: Дилану не причинят там никакого вреда и обеспечат ему наилучший уход, какой только возможно. Но все-таки она хотела увидеть все собственными глазами. Все они этого хотели.

Шайлер заметила, что сидевшая на заднем сиденье Блисс металась между унынием и несколько нездоровым весельем. Когда они только выехали, Блисс была мрачна и молчалива – вероятно, беспокоилась о Дилане и переживала, в каком состоянии они его найдут, и Шайлер обрадовалась, когда на середине пути подруга приободрилась и принялась энергично трепаться по спутниковому телефону.

– Хотите? Они с арахисом, – предложила Блисс, протянув большой вскрытый оранжевый пакет драже «M&M's».

– Нет, спасибо, – отказался Оливер, не отрывая взгляда от дороги.

– Давай, – согласилась Шайлер.

Даже забавно, насколько Комитет не в силах предсказать всего: хоть они и были вампирами, вкуса к сладостям не потеряли.

Приятно было покинуть Дачезне хотя бы на день. Вся школа (во всяком случае, вся Голубая кровь) уже знала подробности грядущего заключения уз между Мими и Джеком, и вокруг только и было разговоров, что об этом. Прочие же считали, что Форсы устраивают отпадную вечеринку, куда их опять не пригласят, и в определенном смысле их предположение было абсолютно верным. Шайлер уже тошнило от трепа про платье Мими и от сравнений этого заключения уз с другими из их общей истории. Пайпер Крэндалл то и дело напоминала всем вокруг, что она уже трижды была подружкой Мими на свадьбе.

Мысль о том, что Джек и Мими были вместе столь беспредельно долго, вгоняла в уныние. Шайлер никак в это не верилось, но думать об этом вот прямо сейчас она не желала и, чтоб отвлечься, играла с кнопками новенького сверкающего автомобильного компьютера в передней панели.

– Слушай, это похоже на самую роскошную армейскую машину в мире. Ты только глянь! Это ж как пить дать кнопка для запуска М-пятнадцать! – пошутила Шайлер.

– Осторожно! Эта красная кнопка уничтожает мир! – откликнулся Оливер.

Следуя указаниям навигатора, он проехал через мост Джорджа Вашингтона. Транспорта на автостраде было мало.

Они впервые за весь семестр прогуляли школу. Ученикам Дачезне дозволялось несколько прогулов в год. Школа была настолько прогрессивна, что даже бунт там оказался вписан в учебный план. Некоторые ученики – та же Мими Форс – выжимали из этой стратегии все, что только можно, но большинство такой возможностью не пользовались. Школа была забита «ботаниками», готовыми торчать в классе сколько угодно, лишь бы не упустить шанс попасть в университет Лиги плюща. Каждый день был на счету.

– Вот испорчу я из-за этого свой средний балл! – пожаловался Оливер.

Он оглянулся через плечо, перед тем как перестроиться из полосы в полосу, и обогнал «хонду», ехавшую ниже предельно допустимой минимальной скорости.

– Слушай, да расслабься ты, наконец, – не выдержала Шайлер. – Все уже унялись, после того как получили письма из вузов.

Оливер иногда бывал просто жутким занудой. Все строго по правилам. Когда дело касалось учебы, он просто-таки циклился на этом.

– А разве ты не идешь в Гарвард, как все твои? – поинтересовалась Блисс.

– Университет – это такая странная штука, – задумчиво пробормотала Шайлер.

– Я понимаю, о чем ты. Знаешь, пока мы не узнали про Комитет, я думала, что, может, пойду в Вассар . На историю искусств или что-нибудь в этом духе, – сказала Блисс. – Мне вроде как нравилась идея изучать искусство Северного Ренессанса, а потом работать в каком-нибудь музее или галерее.

– В каком смысле – «вроде как нравилась»? – переспросила Шайлер.

– Да, кстати, а почему ты думаешь, что теперь этого не будет? – спросил Оливер, переключая радио с одной станции на другую.

Эми Вайнхаус пела о том, как она не хочет идти в больницу. «Нет! Нет! Нет! Нет!» Шайлер встретилась взглядом с Оливером, и они улыбнулись друг другу.

– Блин, ребята, не вижу ничего смешного! Выключите это или смените волну! – потребовала Блисс. – Не знаю. Что-то мне не кажется, что я пойду в университет. Иногда у меня такое ощущение, будто я лишена будущего, – произнесла девушка, скручивая ожерелье.

– Да брось ты! – возразила Шайлер. Она развернулась лицом к Блисс, пока Оливер искал что-нибудь более подходящее по спутниковому радио. – Конечно, ты пойдешь в университет. Все мы туда пойдем.

– Ты вправду в это веришь? – с надеждой спросила Блисс.

– Абсолютно.

Через несколько минут разговор сошел на нет, и Блисс задремала. Шайлер на переднем сиденье принялась выбирать музыку – Оливер на этот раз уступил ей права диджея.

– Тебе нравится эта песня? – спросил он, когда девушка остановила свой выбор на станции, транслирующей Руфуса Вайнрайта.

– А тебе нет? – отозвалась Шайлер с таким ощущением, будто ее застукали на горячем.

Это была та самая песня, которую они с Джеком всегда включали на своих встречах. Шайлер думала, что сможет отключиться, слушая ее в машине. В Оливере было что-то от эмо. Шайлер часто его дразнила, утверждая, что его музыкальные вкусы движутся в сторону музыки для отключки.

– Думаешь, она мне должна нравиться? Вовсе нет.

– А почему?

Оливер, искоса взглянув на Шайлер, пожал плечами.

– Ну... она какая-то вязкая, что ли.

– Это в каком смысле? – удивилась Шайлер.

Юноша пожал плечами.

– Ну, не знаю. Просто у меня такое ощущение, что любовь не может быть такой... тоскливой и тревожной. Ну, раз уж она сложилась, так не должна быть такой мучительной.

Шайлер хмыкнула и подумала, не переключить ли радио на другую станцию. Ей вдруг показалось вероломством слушать здесь песню, напоминающую о другом парне.

– Экий ты неромантичный.

– Да, я такой.

– Это потому, что ты никогда не влюблялся.

– Ты же знаешь, что это неправда.

Шайлер умолкла. За прошлый месяц они дважды исполняли церемонию Оскулор. Шайлер понимала, что ей следует взять других фамильяров – вампирам полагалось чередовать своих людей, чтобы не изнурять их чрезмерно, – но оказалось, что она способна протянуть, не питаясь, дольше, чем думала. И Шайлер воздерживалась от того, чтобы взять себе еще кого-то. Она не была уверена, одобрит ли это Оливер.

Но Шайлер не хотела думать об их отношениях – о дружбе или чем бы это ни было. После той неистовой вспышки Оливера в «Одеоне» такого больше не случалось. Девушке хотелось развеять напряженность, начавшую – она это чувствовала – сгущаться в салоне автомобиля.

– Да ты даже не сможешь назвать ни единого романтического фильма, который тебе нравится, – попыталась она поддразнить Оливера.

Прошло несколько минут, а Оливер все копался в памяти, и Шайлер исполнилась самодовольства.

– «Империя наносит ответный удар», – в конце концов, произнес Оливер и посигналил «тойоте-приус», мечущейся по ряду.

– «Империя наносит ответный удар»? Из «Звездных войн»? Вовсе он не романтический! – хмыкнула Шайлер, вертя в руках пульт от кондиционера.

– Напротив, радость моя, он очень романтический. Вот помнишь последнюю сцену, где Хэна засовывают в ту холодильную криогенную камеру, или как там эта штука называлась?

Шайлер буркнула в ответ нечто невнятное.

– А Лея наклоняется через край и кричит: «Я люблю тебя!»

– Фигня это полная, а никакая не романтика! – заспорила Шайлер, хотя ей и самой нравился этот момент.

– Дай я объясню. Романтика там в том, что Хэн говорит в ответ. Помнишь, что он ей сказал? Ну, после этого ее «я люблю тебя»?

Шайлер ухмыльнулась. Может, Оливер в чем-то и прав.

– Хэн говорит: «Я знаю».

– Вот именно! – Оливер легонько постучал по рулю. – Ему не надо говорить всякие банальности вроде «я люблю тебя». Потому что это и так уже ясно. В этом-то и заключается романтика.

На этот раз Шайлер пришлось-таки признать его правоту.

Глава 23

Когда Блисс проснулась, сидевшие впереди Шайлер с Оливером переругивались.

– О чем на этот раз спорите? – поинтересовалась Блисс, протирая глаза.

– Ни о чем! – хором отозвались они.

Блисс безропотно приняла их скрытность. У этой пары постоянно были какие-то секреты от нее, даже если они того и не хотели.

– Ладно, думаю, тогда мы можем остановиться перекусить, – в конце концов, сказала Шайлер.

А, так вот в чем было дело. Эти двое ссорились по любому поводу. А после того как Оливер стал фамильяром Шайлер, все стало еще хуже. Они еще больше сделались похожими на пару с солидным семейным стажем. Внешне, правда, они старались делать вид, будто их дружба ни в чем не изменилась. Блисс это вполне устраивало. Она не знала, смогла бы перенести, если бы Шайлер с Оливером принялись публично демонстрировать свои чувства.

Оливер пожал плечами.

– Я просто сказал, что Дилану не полегчает, если мы приедем к нему голодными.

Они свернули на площадку для стоянки и отдыха, присоединившись к усталым путникам в очереди к торговым автоматам и кафе «фастфуд».

Оливер заметил, что одна из новых особенностей тех, кто вырос в городе, – поголовное пристрастие к пригородным забегаловкам. На Манхэттене никому из них даже в голову не пришло бы зайти в «Макдоналдс» – там подобные заведения в общем и целом считались пригодными разве что для бездомных, – но стоило вырваться из города, как правила тут же изменялись и никто не трудился есть дорогие бутерброды «панини» и драгоценный органический зеленый салат. Всех так и тянуло к безразмерным порциям.

– Уф, меня аж мутит, – сказала Блисс, допив остатки молочного коктейля.

– А меня, наверное, сейчас стошнит, – заявил Оливер, скомкав обертку от жирного гамбургера, и вытер руки – на это ему понадобилось несколько салфеток.

– Да, есть это прикольно. Но вот потом... – согласилась Шайлер, все еще поклевывавшая жареную картошку.

– А потом такое ощущение, будто вот-вот сблюешь. Или будто твой уровень холестерина взлетел до небес, – согласилась Блисс, скорчив рожу.

Когда они вернулись в машину, их начало клонить в сон после плотной еды, и потому в салоне было тихо. Полчаса спустя на экране навигатора вспыхнула яркая надпись: «Вход справа, 500 метров», и Оливер, повинуясь указателям, поехал вверх по пандусу и дальше по дороге, на автостоянку.

Территория реабилитационного центра была безукоризненно чистой. Центр скорее походил на пятизвездочный курорт, куда отправляются знаменитости, чтобы спрятаться после даром пропавшего уик-энда, чем на дорогое лечебное заведение для сбившихся с пути вампиров. На лужайке им попалась группа, занимавшаяся тай-цзи; еще несколько энтузиастов тренировались в йоговских позах, а одна группа сидела кружочком прямо на траве.

– Групповая терапия, – прошептала Блисс, пока они шли к центральному входу главного здания. – Я спрашивала Хонор, как оно тут, и она сказала, что в центре много занимаются терапией, посвященной возвращению к прошлым жизням.

При входе с ними поздоровалась худощавая загорелая женщина в белой футболке и брюках. Выглядело это скорее модно, чем по-больничному, словно в каком-нибудь нью-эйджевском ашраме.

– Могу я чем-нибудь вам помочь? – дружелюбно поинтересовалась женщина.

– Мы приехали навестить друга, – сказала Блисс, как-то по факту оказавшаяся представителем их троицы.

– Как его зовут?

– Дилан Вард.

Женщина-консультант сверилась с компьютером и кивнула.

– У вас имеется разрешение сенатора на посещение этого пациента?

– Э-э... вообще-то я дочь сенатора, – сообщила Блисс и показала женщине свое удостоверение личности.

– Прекрасно. Он в северном кампусе, в отдельном коттедже. Идите по дорожке от двери, там будут указатели. – Она вручила им бейджики посетителей. – Время посещения – до четырех часов. Кафе в главном здании. Сегодня международный день – кажется, вьетнамский. Вам нравится суп-лапша?

– Мы уже поели, – отозвался Оливер, и Блисс показалось, будто про себя он подсмеивается. – Но все равно спасибо.

– А тут неплохо, – заметила Шайлер, когда они шли через территорию центра, густо засаженную зеленью.

– Комитет, надо отдать ему должное, хорошо потрудился. Для вампиров – только все самое лучшее, – кивнул Оливер, надевая солнечные очки.

Блисс прямо не верилось, насколько тут все спокойно и организованно. Так это сюда помещают представителей Голубой крови, у которых возникают проблемы? Возможно, она допустила ошибку, так долго пряча Дилана. Очевидно, ему и вправду могут тут помочь. Понемногу напряжение отпустило девушку, и настроение ее сделалось более оптимистичным. Некоторые пациенты махали им рукой, когда они проходили мимо.

Комната Дилана находилась в одном из самых симпатичных коттеджей, с белым деревянным заборчиком и кустами роз под окном. В прихожей сидела медсестра.

– Он спит. Но давайте посмотрим – может, он все-таки примет гостей, – сказала она.

Медсестра скрылась в главной комнате; слышно было, как она негромко, мягко разговаривает с Диланом.

– Он готов принять вас.

Медсестра улыбнулась и жестом предложила друзьям пройти внутрь.

Блисс выдохнула; она лишь сейчас поняла, что все это время стояла, затаив дыхание. Дилан определенно выглядел лучше. Он сидел на кровати. На Щеках его играл румянец; юноша поправился и уже не казался изможденным. Черные волосы были подстрижены и больше не спускались прядями на лицо, ныне гладко выбритое. Дилан выглядел почти что прежним – тем самым парнем, который в церкви изображал, будто играет на гитаре, лишь для того, чтобы позлить преподавателей.

– Дилан! Слава богу! – воскликнула Блисс.

Она была счастлива видеть, что ему стало лучше. Юноша любезно улыбнулся.

– Мы с вами знакомы? – спросил он.

Глава 24

– Иногда прошлое способно ослепить нас, застить от взгляда то, что происходит сегодня, – произнес глава стражей, начиная свою лекцию. – Именно потому мы так долго отрицали существование Серебряной крови. Наше прошлое говорило нам, что они более не представляют собой угрозы; ослепленные своим прошлым, мы даже не видели их существования. Мы забыли, какова была заря нашей истории. Забыли о Великой войне. О наших врагах. Мы стали самодовольными и уязвимыми. Зажравшимися, жирными, ленивыми и невежественными.

«Очень уместное замечание для того, у кого жилет на пузе так натянут, что пуговицы вот-вот отлетят», – подумала Шайлер.

Тянулось очередное понедельничное собрание Комитета. Скучное заседание – сегодня они не должны были отрабатывать мутацио.

Рядом с Шайлер сидели Блисс и Оливер. Судя по их лицам, им было так же скучно, как и ей самой. Посещение «Переходного периода» лишило их всех душевного равновесия, а на Блисс подействовало сильнее всего. Шайлер сама не знала, чего они ждали, но того, что воспоминания и личность Дилана окажутся полностью стерты, они не ожидали точно.

Ну да, по Дилану не похоже было, что он собирается пришибить их ментальным ударом или сыпать обвинениями, обзывая их приспешниками Сатаны, но он был вообще не похож на себя прежнего. Он был любезным, приятным и до невозможности нудным.

Никого из врачей, чтобы расспросить их, поблизости не оказалось, а медсестра не могла им ничего сказать, кроме того что Дилан, насколько она понимает, «в порядке». Он послушно ходил на все сеансы терапии и «делал успехи».

Шайлер знала, что Блисс винит во всем себя, но от них здесь ничего не зависело. Никто из них понятия не имел, как можно исправить то, что произошло с Диланом. Шайлер пыталась утешить подругу, как могла. Она понимала, как паршиво было бы ей самой, если бы она увидела Джека в таком состоянии. Если бы он и не смотрел в ее сторону, как будто вообще ее не знает. А ведь именно это и произойдет, как только он заключит узы с Мими. Он совершенно и бесповоротно забудет о Шайлер. Забудет обо всем, что они значили друг для друга.

Шайлер попыталась сосредоточиться на том, что говорил страж Эрлих. Это была важная информация, но сейчас у девушки не хватало на нее внимания. Прямо перед ней сидели двойняшки Форс. Шайлер видела, как они вместе вошли в комнату; когда Джек рассмеялся над какой-то репликой сестры, Шайлер сделалось обидно.

Хотя, конечно же, он вынужден был притворяться. От всех этих приготовлений к заключению уз атмосфера в городском особняке сделалась просто ненормальной. Каждый день прибывали все новые и новые пакеты, и все больше народу являлось по вызову. Нанятый Мими организатор празднества, Лизбет Тилтон, прибыла с целой командой фотографов, стилистов, флористов и «художников звукового ландшафта» – так Лизбет назвала диджея, принятого после того, как тем же утром был уволен оркестр. Всех их притащили затем, чтобы Мими их одобрила.

Шайлер уже дурно становилось от непрестанных разговоров о грядущем событии. Не только потому, что оно навеки отнимет у нее Джека, но еще и из-за поведения Мими: Мими вела себя так, словно до нее никто и никогда прежде не заключал уз. Правда, приближающаяся церемония имела и свои хорошие стороны: теперь Мими была слишком занята, у нее не оставалось времени на мелкое воровство,  и  злобные  проделки  наконец-то  прекратились.

Иногда  Шайлер  настолько  не  хватало  Джека,  что  у  нее  начинало  ныть  под  ложечкой  и  девушке  казалось,  что  эта  сосущая  пустота  никогда  не  заполнится.  Шайлер  хотелось,  чтобы  Джеку  не  нужно  было  скрывать,  как  он  на  самом  деле  к  ней  относится.  Ей  приходилось  напоминать  себе,  что  это  все  притворство,  но  иногда  его  безразличие  казалось  таким  настоящим,  что  Шайлер  стоило  большого  труда  найти  утешение  в  воспоминаниях  об  их  тайных  встречах.  Иногда  у  нее  возникало  чувство,  что  она  все  это  нафантазировала  –  особенно  когда  она  видела  Джека  в  школьном  коридоре  или  когда  он  едва  замечал  ее  присутствие  в  доме...

А  потом  под  дверь  ее  спальни  подсовывалась  очередная  книга,  знак,  говорящий,  что  настал  безопасный  момент  и  они  могут  встретиться.  Последней  книжкой  был  тоненький  томик  стихов.  Джон  Донн.  Тем  вечером  Шайлер,  улыбаясь,  поддразнивала  Джека  за  его  старомодные  вкусы.  Ему  пришлось  спросить,  какую  поэзию  предпочитает  она,  а  Шайлер  ответила.

Тем  временем  стоящий  на  кафедре  Эдмунд  Эрлих  продолжал  свою  лекцию.

–  Один  из  приемов  Кроатана  –  использование  иллюзии  для  манипулирования  своими  врагами.  Не  поддавайтесь  обману  зрения.  Пользуйтесь  своим  внутренним  взором,  дабы  увидеть,  кто  на  самом  деле  находится  перед  вами.  Используйте  анимадверто  и  ваши  воспоминания  прошлых  жизней,  чтобы  принять  истинно  информированное  решение.

Эрлих  попросил  Мими  раздать  распечатанное  домашнее  задание  на  следующую  неделю.  Мими  заскользила  по  комнате  с  пачкой  сшитых  скрепками  листов.  Дойдя  до  стола  Шайлер,  она  нарочно  столкнула  все  ее  книги  на  пол  и  неискренне  ойкнула.

Шайлер  хмуро  взглянула  на  нее  и  подобрала  книги.  Она  была  сыта  Мими  по  горло.  И  как  только  другие  вампиры  это  выносят?  Если  ей  все  оставшиеся  жизни  придется  иметь  дело  с  этой  ведьмой,  так  лучше  уж  позволить  Серебряной  крови  прикончить  себя.

Все  еще  продолжая  злиться,  Шайлер  бросила  взгляд  на  распечатку.  И  тут  глаза  ее  расширились.  На  верхней  странице  было  напечатано:  «Вампирские  узы:  история».

Несколько  младших  членов  Комитета  принялись  хихикать  от  возбуждения  и  смущения,  а  Шайлер  поймала  себя  на  том,  что  краснеет.  Она  заметила,  что  Оливер  с  задумчивым  видом  листает  свой  экземпляр  распечатки,  а  Блисс  рассеянно  рисует  что-то  на  полях.

Глава  стражей,  прежде  чем  снова  обратиться  к  аудитории,  откашлялся.

–  Сегодня  я  хочу  поговорить  о  вампирских  близнецах.  В  вашем  возрасте  интерес  к  этой  теме  весьма  силен,  и  мне  подумалось,  что  можно  завершить  сегодняшнее  собрание  на  более  приятной  ноте.  С  понятием  уз  вы  знакомы.  У  каждого  из  нас  есть  душа-двойник,  ставшая  таковой  еще  в  нашем  небесном  прошлом.  На  протяжении  столетий  мы  в  каждом  цикле  ищем  своего  близнеца,  чтобы  в  новой  жизни  заново  заключить  с  ним  узы.

Лицо  Шайлер,  слушающей  стража,  залила  мертвенная  бледность.

–  Иногда  трудно  бывает  узнать  нашу  душу-двойника  в  иной  физической  оболочке.  Или  –  бывают  такие  горестные  случаи  –  двойники  снова  и  снова  призываются  в  разных  циклах  и  так  теряются  во  мгле  веков.  Существуют  истории  о  влюбленных,  что  тщетно  искали  друг  друга  на  протяжении  столетий  и  так  и  не  находили.

Прямо  перед  Шайлер  Мими  принялась  массировать  Джеку  шею.

–  Однако  же  подобные  случаи  очень  редки.  Поскольку  нас  всего  четыре  сотни,  отыскать  друг  друга  не  так  уж  сложно.  Счастливое  воссоединение  обычно  приводит  к  короткому  ухаживанию  и  публичному  объявлению  на  бале  Четырех  сотен.  Узы  необходимо  возобновлять  в  каждом  цикле.  Возобновление  уз  освежает  дух  жизни,  что  течет  в  наших  жилах.  Это  одна  из  духовных  тайн.

Но  возможно,  именно  узы  легли  в  основу  всех  легенд  этого  мира  об  истинной  любви.

У  краснокровных  даже  имеется  собственное  название  для  этого  –  «родная  душа».  Они  переняли  многие  наши  традиции  и  обычаи.  Их  церемония  венчания  совершенно  явно  происходит  от  нашего,  вампирского  причащения.

Когда  вы  находите  своего  близнеца,  этот  период  становится  одним  из  самых  счастливых  и  плодотворных  в  вашей  жизни.  Я  знаю,  что  некоторые  из  вас  уже  отыскали  свои  половинки,  и  я  вас  поздравляю.  Узы  –  неотъемлемая  часть  нашей  жизни.  Они  питают  нас  и  придают  нам  сил.  Без  своего  близнеца  мы  неполны.  Мы  лишь  половинка  себя.  Только  после  того,  как  нам  удается  отыскать  свою  душу-двойника  и  заключить  узы,  к  нам  полностью  возвращается  память  и  мы  обретаем  полную  силу.

Шайлер  услышала  достаточно.  Она  взглянула  на  Мими  с  Джеком.  Увидела,  как  играет  свет  на  их  волосах,  как  красивы,  спокойны  и  далеки  от  всех  эти  двое,  когда  сидят  вместе.  Увидела  и  осознала  по-новому,  как  они  дополняют  и  уравновешивают  друг  друга  во  всех  отношениях:  красноречие  Джека  смягчало  болтливость  Мими,  а  его  самообладание  сдерживало  ее  вызывающее  поведение.  Они  были  двумя  половинками  одной  личности.  Идеально  подходящей  друг  другу  парой.

Шайлер  инстинктивно  чувствовала,  что  в  душе  Джека  есть  некий  уголок,  который  навсегда  останется  недоступным  для  нее.  Некая  инаковость,  которую  ей  никогда  не  удастся  преодолеть.

Шайлер  знала,  что  души-двойники  редко  рождаются  в  одном  цикле  в  одной  семье,  но  такое  все  же  случалось,  и  в  прошлом,  когда  у  фараонов  и  императоров  в  обычае  было  жениться  на  собственных  сестрах,  это  создавало  меньше  проблем.

В  нынешнее  же  время  применялось  заклинание,  не  позволяющее  Красной  крови  заметить  ничего  странного.  После  заключения  уз  Мими  Форс  так  и  останется  Мими  Форс,  только  все  из  Красной  крови  будут  теперь  думать,  что  у  них  с  Джеком  общая  фамилия  потому,  что  она  приходится  ему  женой,  а  не  сестрой.  Воспоминания  нетрудно  изменить,  а  правда  –  вещь  податливая.

Шайлер  заметила,  как  Джек  повернулся  к  Мими  и  ласково  взглянул  на  нее.  А  Мими  и  без  того  сияла.  Шайлер  сделалось  грустно  и  тяжело  на  сердце.  И  как  она  могла  надеяться,  что  у  нее  есть  хоть  малейший  шанс  на  настоящее,  долгое  счастье  с  Джеком?

«Ну  неужели  нельзя  ничего  сделать?!  –  с  отчаянием  подумала  девушка.  –  Должен  быть  какой-то  способ  разорвать  узы  и  обрести  свободу,  чтобы  любить  того,  кого  пожелаешь».

«Он  есть».

Шайлер  вздрогнула.  На  мгновение  ей  показалось,  что  в  ее  сознании  прозвучал  голос  Джека.  Но  более  она  не  слышала  его.  И  все  же  она  знала,  что  это  произошло.  Это  не  было  плодом  ее  воображения.  И  внезапно  ей  стало  легче  на  душе,  и  она  взглянула  в  будущее  более  оптимистично.

Должна  же  для  них  существовать  какая-то  надежда!