Текст книги "Невеста для отца-одиночки (ЛП)"

Автор книги: Мелинда Минкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– Понял! – кричит в ответ Сантьяго.

– И включи вентилятор!

Я заглядываю на кухню и вижу, как Элси пытается совладать со ступкой и пестиком.

– А вы, девочки, готовите? – спрашиваю я.

– Да, – отвечает Элси. – Так как Рита ушла, а еще потому что ты не понимаешь, как заставить девушку остаться с тобой, я решила, что мне нужно научиться готовить.

Анна улыбается мне.

– Элси помогает мне приготовить соус с травами для хлеба, а я собираюсь обжарить овощи.

– Я должен закончить эту татуировку, – говорю я. – После того, как Сантьяго закончит срать уже десятый раз за сегодня.

– Матершинник! – кричит Элси. – Девушкам не нравятся матершинники!

– Ябед тоже никто не любит, – бормочу я себе под нос, а затем я говорю громче, елейным голосом: – Не могу дождаться, когда попробую твой соус для хлеба, Элси! Бьюсь об заклад, это будет очень вкусно.

Она игнорирует меня.

Затем раздается стук в дверь.

– Держу пари, это Рита, – говорю я.

Я открываю дверь, даже не посмотрев в глазок, и натыкаюсь на женщину в полуформальной одежде и мужчину в деловом костюме.

– Да? – спрашиваю я.

Они показывают бейджи.

– Мы из службы защиты детей, – говорит женщина. – Я Кристен Вуд, а это мой коллега Даррен Альфонсо. Нам позвонили.

– Это были Майкл и Шерил? – спрашиваю я, закатывая глаза.

– Мы не можем разглашать эту информацию, – говорит Альфонсо. – Мистер Шепард?

– Да, – говорю я. – Дикон Шепард. По какому поводу они звонили?

– Вы организовали тату-салон у себя дома? – спрашивает Вуд.

– Нет, – категорично говорю я. – Магазин – это здание по соседству, – указывая рукой в том направлении. – Дом и салон никак не соприкасаются.

– Около недели назад у вашего салона произошла байкерская драка? Приехала полиция... – говорит Альфонсо, хмуро глядя на меня.

– Да, – говорю я. – Не в доме и не в салоне. Я выгнал этих двоих из своего салона, я не терплю насилия.

– Все равно это произошло на территории вашей собственности, неважно снаружи или нет. Вы действительно думаете, что это безопасная среда для вашей дочери? – спрашивает Вуд.

Альфонсо сверяется со своим блокнотом и говорит:

– Элси. Верно?

– Да, – говорю я. – Это моя сестра Анна, – указываю я на нее. – Она присматривает за Элси, когда я работаю.

Анна улыбается и протягивает руку.

– Рад с вами познакомиться.

Альфонсо берет ее за руку, словно прикоснулся к мертвой рыбе, и так же быстро отпускает.

– Все уже почти готово! – кричит Элси. – Или вот-вот будет готово!

– Отлично, милая, – кричу я в сторону кухни. Я улыбаюсь агентам. – Она делает соус для хлеба.

– Первоклассница готовит? – скептически спрашивает Вуд.

– Соус для хлеба, – говорит Анна. – Она растирает чеснок и орегано в ступке.

– Вы не будете возражать, если мы осмотримся? – спрашивает Альфонсо.

– Конечно, – говорю я. – Вперед.

– Аааа! – визжит Элси. – Он горит!

Мы все смотрим друг на друга, но я первый, кто развернулся и побежал. Я вбегаю на кухню и вижу горшок с маслом, что пылает огнем и из которого клубами валит черный дым.

Я хватаю Элси и выношу ее из кухни, после чего усаживаю ее на диван в гостиной, в то время как агенты из службы защиты детей и Анна по-прежнему пребывают в молчаливом ступоре.

Я бросаюсь обратно на кухню, которая теперь так полна черного дыма, что я едва могу видеть или дышать. Выключаю плиту и хватаю кухонное полотенце. Смачиваю полотенце водой, а затем набрасываю его на пылающий горшок.

Пламя гаснет, и еще больше дыма поднимается вверх.

Я включаю вытяжной вентилятор и отставляю дымящийся горшок из горелки. Откашливаюсь и возвращаюсь обратно в гостиную.

Дыма там практически нет, но пожарная сигнализация сработала.

Анна и Альфонсо пытаются отключить сигнализацию, а Элси кричит и плачет.

Наконец-то им удается совладать с сигнализацией, пока я пытаюсь хоть что-то разглядеть сквозь слезы из-за того, что глаза разъело дымом.

– Ну, вы сами можете убедиться, что пожарная сигнализация в исправном состоянии, – нервно смеясь, говорю я.

– О Боже, – говорит Анна. – Дикон, прости... Я забыла, что поставила на плиту разогреваться масло...

– Вы оставили свою дочь на кухне без присмотра, – говорит Вуд. – С включенной плитой и кастрюлей, полной масла.

– Если бы вы не приперлись, – огрызается Анна, – я бы ее не оставила!

Альфонсо хватает свой блокнот и начинает строчить заметки.

Я беру Элси на руки и пытаюсь ее успокоить. Она все еще плачет.

– А где ваша жена? – спрашивает Вуд, сморщив нос от дыма.

– Она... вышла, – говорю я.

– Ее нет, – говорит Альфонсо, сверяясь с записями. – Как давно?

– Как давно? – переспрашиваю я. – Вы о чем?

Я подхожу к окнам и открываю их одно за другим, все еще держа на руках Элси, которая в данный момент плачет в мою рубашку.

– Может быть, вы поссорились? – говорит Вуд. – И поэтому ее здесь нет.

– Может быть? – говорю я, закипая. – А может быть, это мои родственники позвонили вам, потому что они пытаются забрать мою дочь; и, может быть, это они наняли частного детектива, чтобы раскопать на меня компромат; и, может быть, они скормили его моей жене, и...

– Компромат? – спрашивает Альфонсо. – И в чем заключается компромат?

– У всех есть что-то, чем они не гордятся, – говорю я, усаживая Элси. – У вас когда-нибудь было, чтоб нанимали детектива собирать на вас компромат?

– Пожалуй, что нет, – говорит Вуд.

Альфонсо самодовольно улыбается и пожимает плечами.

– Итак, вы набросали свои заметки, – говорю я. – Тату-салона в доме нет, а моя сестра оставила на плите масло. Счастливы?

В тот момент распахивается дверь ванной, и худший запах, который я когда-либо ощущал, проникает в гостиную как какая-то чума.

Сантьяго вваливается в гостиную без рубашки, его татуированная спина кровоточит, а лицо покрыто каплями пота. Оно красное, словно вареный лобстер, и он настолько тяжело дышит, что его жир сотрясается при каждом вздохе.

– Чувак! – говорит он. – Неужели у тебя нет, бл*, нормального добротного вантуза, а? Тот, что здесь еще хуже, чем тот, что в салоне!

Агенты смотрят на Сантьяго с отвисшими челюстями.

Бл***дь. Я и забыл, что он здесь. А вот это уж точно дерьмово.

Сантьяго оглядывается, потом замечает Элси, которая смотрит на него широко раскрытыми глазами.

– Я только что сказал «бл*» в присутствии ребенка? – спрашивает Сантьяго. – Я имел в виду «блин». Неужели у тебя нет нормального добротного вантуза ни в одном из твоих сраль... эм... толчков. А этот ребенок достаточно взрослый, чтобы я мог говорить при нем слово «толчок»?

Глава 20

Рита

Я просыпаюсь куда менее злой, выпиваю с родителями кофе, а затем съедаю немного мюсли с молоком.

– Думаю, что вы, ребята, правы, – говорю, прикусывая губу.

Мама прикладывает ладонь к уху и наклоняется ко мне.

– Повтори это, пожалуйста.

– Ты слышала меня, – заявляю я. – Кое в чём вы правы, но не правы во многом другом.

Отец смеётся.

– Принимаю.

– Я собираюсь поговорить с Диконом, – сообщаю я. – Спасибо, что позволили переночевать здесь.

***

Я подъехала к его дому и, когда потянулась в двери, решила постучать, несмотря на то, что у меня есть ключ.

Дикон открывает дверь и хмурится на меня.

– Вернулась?

Киваю.

– Позволишь мне войти?

Он отступает с моего пути, и я вхожу внутрь.

– Мой Бог, что это за вонь?

– Сантехник пытался ободрать меня, – говорит Дикон. – Захотел 1000 баксов, чтобы прийти вчера вечером. Я сказал ему катиться ко всем чертям, так что сейчас он тянет резину.

Я слышу, в ванной гудит вентилятор, а все окна открыты.

– Мы зависаем в кухне, – поясняет он.

Вижу Элси и Анну, сидящих у кухонного стола. Элси высовывает голову из-за угла и улыбается:

– Рита!

Она подбегает ко мне и обнимает, обхватывая руками мои ноги.

– Привет, сладкая, – говорю я.

– Ты всё ещё сердишься? – спрашивает Элси.

– А, – отвечаю, глядя на Дикона. – Я изо всех сил стараюсь не сердиться.

– Папочка вчера попал в неприятности, – рассказывает она. – Анна устроила пожар, а у Санты была диарея.

– Санта? – произношу я, наклоняя голову.

– Сантьяго, – поясняет Дикон. – Парень с фениксом.

– У него была диарея здесь? – уточняю, внезапно опознав запах.

– После того, как забил туалет в салоне, – рассказывает Дикон. – Родители Стейси отправили сюда СЗД (прим. буквально, Служба Защиты Детей (Служба по делам несовершеннолетних) – инспекция, которая расследует сообщения (истинные или нет) о жестоком или небрежном отношении к детям) как раз вовремя, чтобы застать пожар и гигантскую кучу от Сантьяго.

Хмурюсь.

– Я сожалею… Я должна была быть здесь.

– Всё в порядке, – говорит Дикон. – Я должен был… лучше понимать твою точку зрения. Я работаю над этим.

Киваю.

– И я работаю над этим тоже, даже если не совсем понимаю и соглашаюсь.

Анна улыбается мне.

– Хочешь попробовать немного соуса Элси для хлеба?

– Ты сделала соус для хлеба? – спрашиваю Элси, глядя на неё удивлённо.

– Ага, – отвечает она. – Я использовала ступку и пестер.

– Пестик, – поправляет Дикон.

– Ага, – соглашается она.

Мы проходим в кухню, и Анна отламывает мне кусок хрустящего багета. Элси берёт немного своего соуса и капает его на маленькую плоскую тарелку. Дикон откупоривает бутылку хорошего оливкового масла и наливает немного поверх толчёных трав.

– Из чего он? – спрашиваю я.

Элси рассказывает:

– Тётя Анна нашла рецепт. Я помогла найти все эти штуки, собрала это и потолкла. Здесь соль, немного зелени, чеснока…

– Розмарина, – подсказывает Анна.

– Это пахнет здорово, – говорит Элси, протягивая мне бутылку.

Нюхаю.

– Ага, точно, и спорю, на вкус ещё лучше.

Дикон макает кусочек хлеба в соус и прокручивает, затем вручает его мне. Я беру. На вкус это оказывается действительно хорошо.

– Вау, Элси, это поразительно!

– Я не устраивала пожар, это сделала тётя Анна.

Анна смеётся.

– Тебе пришлось бы сильно испортить соус для хлеба, чтобы устроить пожар, – произношу я, улыбаясь.

Дикон и я извиняемся и поднимаемся наверх, пока Элси делает домашнее задание.

Как только он закрывает дверь в спальню, притягивает меня к себе, сосредотачивая взгляд на мне.

– Мы в порядке? – спрашивает Дикон

Вместо ответа я просто целую его.

Мы целуемся долго, попутно двигаясь к кровати.

Он прерывает поцелуй почти у кровати и говорит:

– Тогда, полагаю, мы в порядке. Рита… это по-другому с тобой, и я не просто говорю это.

Я действительно хочу верить ему. И я верю ему, по большей части.

Дикон прижимает меня плотнее к своему телу и сжимает через джинсы мой зад.

– Элси внизу… – говорю я.

– Тогда нам нужно быть тихими, – заявляет он.

– И… довольно быстрыми, – добавляю я.

Он смеётся.

– Так что пропустим прелюдию?

– Или просто кончим, действительно, быстро, – говорю я.

– Не выйдет, – возражает Дикон. – Я всегда держусь до последнего.

Он снимает свою рубашку и начинает расстёгивать ремень. Смотрит вверх и видит, что я просто стою там, наблюдая за ним.

– Раздевайся, – произносит он. – И закрой дверь.

Я сначала запираю дверь, потом раздеваюсь. Ощущаю, что уже немного увлажнилась, а когда штаны Дикона упали и выскочил его жёсткий стальной член, я потекла.

– Как ты хочешь сделать это? – спрашивает он, усмехаясь мне, его взгляд скользит ниже, впитывая вид моего тела.

– А.., – я запинаюсь. – Я никогда... Я хочу быть сверху.

– Ты никогда, – произносит Дикон, – Даже ни разу за всё время на корабле…

– Нет, – говорю я, качая головой. – Ты просто был таким контролирующим и…

Он откидывается на кровать и обхватывает член, оттягивая своё мужское достоинство и направляя его так, чтобы оно указывало прямо вверх.

– Забирайся.

Я смеюсь.

– Так романтично.

– Домашка Элси будет сделана примерно через тридцать минут, – сообщает Дикон. – Мы можем быть более романтичными позже, когда она будет спать.

Я улыбаюсь. Моё сердце бьётся тяжело, и я понимаю, что это, возможно, не самая романтичная вещь в мире в традиционном понимании. И всё же сделать это быстро в середине дня – главным образом потому, что мы не можем держать руки подальше друг от друга – в какой-то степени более романтично, чем свечи, цветы и бесконечная прелюдия.

Я прыгаю на кровать и ползу к его бёдрам. Обхватываю ствол его члена, а Дикон выпускает его. Я придерживаю его сверху. Если я выпущу, то член будет касаться пресса Дикона.

Я покачиваю его член, моя влажная киска прижимается к твёрдому, как камень, прессу. Скольжу назад, пока не ощущаю, что пульсирующий член прижимается к моим ягодицам.

Дикон жадно улыбается мне, а его руки дотягиваются до моего тела, изучая его, пока ладони Дикона не сжимают твёрдой хваткой мои груди. Мои глаза закатываются, стоило мне почувствовать разбухшие вены его члена между моими ягодицами. Я хотела его внутри себя.

Я отодвигаюсь, пока не оказываюсь просто прямо над ним, и обхватываю его ствол ладонью. Направляю себя прямо на него и опускаюсь до тех пор, пока он не начинает скользить внутри меня.

– Бл*дь, – шепчет Дикон. – Как же хорошо.

Я слишком сосредоточена, чтобы комментировать. Я держу его крепко и опускаюсь дюйм за дюймом. Ощущаю, как растягиваются мои половые губы, а мой канал сжимается плотнее вокруг объёма Дикона. Моя влага помогает мне скользить вниз по полной длине члена, и его тёплый ствол заполняет меня.

Опускаюсь вниз до самого конца в то время, как он заполняет меня до упора. Я достигаю и выпускаю основание его ствола. Удерживаемый лишь моей киской, он продолжает стоять перпендикулярно.

Я касаюсь пресса Дикона открытыми ладонями и вожу руками вверх и вниз по его напряжённым мышцам. Он трогает мои груди, дразня и сжимая мои напряжённые соски.

Сжимаю своими внутренними стенками его член так плотно, как только могу, пока не ощущаю пульс Дикона сквозь вены его члена.

– Твоё сердце колотится, – говорю я, сверкая порочной усмешкой.

Его ствол трепещет и увеличивается внутри меня.

– Это ты так действуешь на меня.

Двигаюсь вверх, начиная объезжать его. Моя внутренняя влажность беспрепятственно скользит по его члену, пока он едва не выходит из меня, только головка остаётся внутри. Тогда я опускаюсь обратно, и трение, жар и влажность переполняют меня.

Прежде чем осознаю, я безудержно скачу на нём вверх-вниз. Мой зад шлёпает его каждый раз, когда я опускаюсь, и я начинаю стонать.

– Ш-ш-ш, – говорит Дикон, ворчливо и напряжённо. – Элси внизу…

Прикусываю губу, подавляя всхлип глубоко в горле, пока скачу вверх-вниз на его идеальном члене.

Я подкидываю свои бёдра настолько сильно, насколько способна, получая максимум ритмичного движения и трения, в той мере как это возможно между нами.

Трахаю его так жёстко, как только могу, дико подскакивая, пока мои бёдра не начинают ощущать боль, пока моя задница не краснеет от шлепков по Дикону. Тогда я поднимаюсь настолько, что его член выскальзывает из меня.

– Что ты делаешь? – спрашивает Дикон, распахивая глаза.

– Это, – говорю я.

Поворачиваюсь к нему спиной. Обхватываю его член, который уже белый от моих соков, и скольжу обратно на него.

Его член попадает по моей точке G – напоминая мне о первом разе, когда мы спали вместе – но в этот раз контролирую я. Скольжу вверх и вниз по его стволу, регулируя угол проникновения с каждым движением. Наконец я нахожу верное положение, в котором каждый раз, как я скольжу вверх-вниз, его член восхитительно потирает моё самое чувствительное местечко.

А я тянусь вниз и начинаю теребить ещё и свой клитор. У нас заканчивается время, и я хочу кончить так бурно, как смогу.

Я мысленно готовлю себя к тому, чтобы не шуметь слишком сильно. Натираю клитор быстрее и быстрее, пока скольжу по его члену, моя точка G начинает набухать.

Всё моё тело трепещет и дрожит, а мои глаза непроизвольно закатываются. Я вскрикиваю и подавляю стон.

Я двигаюсь быстрее. Всё быстрее. Шлёпающие звуки становятся громче, но нет способа остановить это. Вместо этого я прикусываю губу так сильно, что боюсь, как бы она не начала кровоточить, и сдерживание моих восторженных стонов становится почти болезненным.

Мою грудную клетку сдавливает всё сильнее, все мои мышцы напряжены от того, как я пытаюсь сдержать звуки.

Я понимаю, что задерживаю дыхание, и моё лицо краснеет. Я пытаюсь вдохнуть, но стон вырывается из меня. Он громкий. Я прикрываю рот и прекращаю скакать на Диконе.

В тот момент, когда я останавливаюсь, его пальцы впиваются в мои бёдра, и он начинает яростно вколачиваться в меня снизу. Я снова начинаю двигаться, подстраиваясь под него и опять задерживая дыхание.

Я начинаю кончать. Мои внутренние стенки стискиваются вокруг него, а сдавленное рычание Дикона становится громче, и затем я чувствую его горячее семя, выплёскивающееся внутрь меня.

Я продолжаю сдерживать дыхание, и от недостатка кислорода сильно кружится голова. Моё тело дрожит, в то время как я удерживаю всё внутри. Толстый член Дикона начинает выскальзывать из меня, но я ощущаю, что его ствол всё ещё подрагивает глубоко внутри, наполняя меня даже больше, когда выходит.

Сила оргазма продолжает нарастать, и это чувствуется так, будто он всё ещё не может уняться. Я должна дышать. Я должна освободиться.

И я делаю это вместо того, чтобы стонать. Я кричу два слова:

– О! Ииссссусссс!

Меня накрывает в тот же момент, как только я делаю вдох, и я кончаю невероятно сильно, всё ещё находясь на члене Дикона. Он начинает исступлённо смеяться, пока я сжимаюсь и дрожу. Хоть он и заполняет меня, Дикон должен был ощутить эту интенсивную влагу и давление.

Его член вздрагивает ещё несколько раз, и я понимаю, что продолжаю натирать клитор, но он становится настолько чувствительным, что я больше даже не могу провести по нему пальцем.

Останавливаюсь и поднимаюсь с члена Дикона. Чувствую, как его семя начинает вытекать из меня, стоило только его члену выйти, и я падаю на кровать рядом с Диконом.

Я ощущаю, как он прижимается своим телом ко мне, его влажный член давит на мою поясницу. Дикон обхватывает мою талию одной рукой и целует сзади меня в шею.

– Рита, – говорит он.

У меня нет сил, чтобы разговаривать. Я пытаюсь найти их, но ничего не выходит. Целую вечность спустя, я наконец бормочу слабо:

– М…

– Думаю, что ты только что назвала имя Господа всуе, – произносит он. – И Элси с Анной, вероятно, услышали тебя.

Глава 21

Дикон

Когда мы спустились, Элси смотрит на Риту растерянно.

– Эй, – говорю я.

– Э-эй, – отвечает Анна, ухмыляясь.

– Вы опять ссорились? – спрашивает Элси.

Я смеюсь.

– Нет, – произносит Рита. – Мы не ссорились.

– Это звучало, как ссора, – заявляет Элси. – Ты кричала.

– Она молилась, – говорю я.

Я хочу спасти Риту от смущения, и это лучшее, что я могу придумать. Элси ещё не готова к урокам о пестиках и тычинках.

– Разве молятся не тихо? – спрашивает Элси.

– Не всегда… – отвечает Рита, краснея.

– Окей, – говорит Элси. – Я закончила домашнее задание, теперь мы можем поиграть?

– Конечно, – соглашаюсь я. – В «свина» (прим. «Свин» – разновидность игры с баскетбольным мячом для отработки меткости и скорости бросков. Аналог игры «лошадь», но с меньшим количеством букв: PIG – HORSE)?

– Да! – говорит она. – Я принесу баскетбольный мяч.

Мы выходим во двор. Между домом и салоном есть регулируемое кольцо и маленькая асфальтная площадка. На самом деле, этого пространства недостаточно даже для игры в стритбол*. Между бросками мне удалось удачно отрегулировать кольцо так, чтобы мы с Элси могли «честно» играть в «свина». Для этого я должен был переместить кольцо на шесть выемок между нами. Она растёт быстро, и совсем скоро это будет пять выемок.

*Прим. Стритбол – разновидность игры в баскетбол, зародившаяся в бедных негритянских кварталах в 50-х годах ХХ века. Основные отличия: маленькое игровое пространство (половина стандартной баскетбольной площадки), одно кольцо для двух групп участников, в каждой команде по три игрока и по одному запасному. Турниры по стритболу в отличие от баскетбола проводятся на свежем воздухе, иногда на самостоятельно организованных площадках, а не на специальном поле.

– Рита! – говорит Элси. – Ты знаешь правила, верно?

– Это же «лошадь» (см. комментарий про «свина»), не так ли? – уточняет Рита.

– Ага, – отвечает Анна. – Те же правила, как и в «лошади».

– Что такое «лошадь»? – спрашивает Элси.

– «Свин», – отвечаю я. – Но с большим количеством букв. Ты знаешь, как произносится по буквам «лошадь»?

– Угу, – говорит Элси. – Л-о-ш-а-д’?

– Э… Л-о-ш-а-д-ь, этот надоедливый мягкий знак! – уточняю я.

– Было бы забавно, если бы и в «свине» был один, – заявляет Элси. – С-в-и-н-ь, – она смеётся. – Свиньюшка!

– Свинюшка с «ю», – говорю я, смотря на Риту с Анной. – Иногда я думаю: это какое-то чудо, что каждый из нас научился говорить по буквам или читать. Так много дурацких правил.

– Я первая! – кричит Элси.

Кольцо уже опущено на шесть делений, так что она стоит на трёхочковой линии, которую мы обозначили мелом, и бросает мяч. Это детский баскетбол, в котором мне попадать значительно легче. Мне приходится несколько раз поддаваться.

Мяч попадает по кольцу и отскакивает.

– Дерьмо! – выкрикивает Элси.

– Элси! – предупреждаю я, поднимая палец.

– Санта говорил его! – заявляет она. – Он сказал, что я достаточно взрослая, чтобы услышать это.

– Сантьяго, – поправляю я. – Санта – это Санта. Ты же не думаешь, что Сантьяго приходит на Рождество принести тебе подарки, не так ли?

– Он бы спустился по каминной трубе, съел бы все печеньки и выпил бы молоко, потом обкакался бы в нашем туалете! – безудержно рассмеялась она, а я перехватил мяч.

Я пасую Рите и подхожу поднять кольцо.

– Я только подниму на четыре деления, – говорю я. – Если я регулировал его по высоте для Элси, то могу также хорошо подправить его и для тебя тоже.

– Ты никогда не делал этого для меня! – прокричала Анна.

Я пожимаю плечами.

– Как бы то ни было. Сколько делений ты хочешь?

– На одно меньше, чем для тебя, – говорит Анна. – Это более чем справедливо.

Рита стоит прямо под корзиной – прямо под ней, движение, которое вы никогда не делаете в баскетболе – она держит мяч двумя руками и подбрасывает его в корзину снизу. Сетка взлетает вверх не так, как ожидалось, и баскетбольный мяч по пути вниз приземляется на край кольца, затем скатывается.

Она вскидывает кулак в победном жесте.

– Теперь ты должен сделать это, Дикон.

Элси смеётся.

– Мы никогда так не играли! Я хочу попробовать!

– Потому что это против правил, – кричу я. – Ни за что.

– Это «свин», Дикон, – говорит Анна. – Он предполагает веселье.

– Замечательно, – отвечаю я. – Но, Рита, я знаю, что ты пыталась закинуть его так, чтобы он вылетел сверху, а не упал вот так.

– Откуда тебе знать? Я добилась именно того, что хотела.

– Тогда в следующий раз называй бросок. Любой бросок засчитывается, но тебе нужно назвать его до того, как выполнишь. Например: я собираюсь сделать бросок из-под низа, заставить мяч прокатиться по кольцу и не повторять этого. Звучит справедливо?

– А ты уверен, что ты не юрист? – спрашивает Рита, хихикая.

Она кидает мяч Анне.

Анна бросает, и мяч ударяет о кольцо, затем отскакивает вниз и ударяет её по голове.

– Ой!

Элси смеётся, но затем печалится.

– Это значит, что я не могу сделать смешной бросок!

– Какой бросок ты хочешь сделать? – спрашиваю я её. Качу мяч к Элси, затем опускаю кольцо.

– Теперь твоя очередь, папа!

– Рита права, эта игра для веселья, так что, если вы хотите сделать крутой бросок, – сделайте!

– Бросок сверху*, – говорит Элси.

*Прим. Бросок сверху (слэм-данк) – бросок в баскетболе, когда игрок выпрыгивает максимально вверх и одной или двумя руками закладывает мяч сквозь кольцо сверху вниз. Для зрелищности часто игрок повисает на кольце.

– Хорошо, – я тяну и опускаю кольцо ещё на два деления.

– Я не буду вести мяч, – говорит Элси, стискивая мяч.

Это само собой разумеется, мы играем в «свина», потому что она не может вести мяч даже ради спасения своей жизни. Ведение мяча и бег требуют большей координации движений, чем есть у первоклашки.

– Давай, Элси! – кричит Анна.

– Эл-си, Эл-си! Бросок сверху! – подбадривает Рита.

Элси бежит вперёд и подпрыгивает на несколько дюймов над землёй. Так как корзина в два раза больше, чем мяч, то он попадает прямо внутрь, проскальзывает в сетку и ударяется о тротуар.

– Бросок сверху! – кричу я.

Элси вскидывает в воздух обе руки, затем смотрит на меня.

– Я как бы смухлевала. Тебе пришлось слишком низко опустить кольцо.

Я поднимаю кольцо вверх до исходной высоты.

– Тогда давай попробуй ещё раз.

Рита смотрит на меня и смеётся.

– Не думаю, что Элси может прыгать настолько высоко, Дикон.

– Не обращай внимания на завистников, – говорю я Элси, передавая ей мяч.

– Пап… – говорит она, проследив взглядом весь путь к кольцу, словно оно было небоскрёбом.

– Не вырони мяч, – отвечаю я.

Я сгребаю Элси в охапку и поднимаю. На самый верх. Я держу её над своей головой, а она смеётся и кричит.

– Я над кольцом! – выкрикивает Элси.

– Так, ты собираешься его забить, ок? – произношу я, удерживая её.

– О да! – говорит Элси. – Давай, давай!

Я двигаюсь с ней вперёд, немного пружиня свои шаги, как только мы оказываемся у кольца. Элси поднимает мяч вверх, а я поднимаю её прямо над кольцом. Она закидывает мяч в кольцо, забивая, и затем я опускаю её вниз по дуге, как если бы она подпрыгнула, а теперь опускается.

– Бум! – говорю я, как только её ступни касаются земли. – Это настоящий бросок сверху.

Элси смеётся.

– Это всё равно остаётся каким-то мошенничеством, но, возможно, немного меньшим, чем до этого.

– Это не мошенничество! – произносит Рита. – По правде, я хочу повторить его.

Анна смеётся.

– Ты серьёзно?

– Очень серьёзно, – отвечает Рита.

Я подкрадываюсь к ней сзади и хватаю Риту за талию. Поднимаю её вверх, подныривая под неё. Устраиваю её на своих плечах.

– Также, как в «курице».

– «Курица» – это как «свин» или «лошадь»? – спрашивает Элси.

– Нет, – отвечаю я. – Эта игра в бассейне, в которую мы сможем сыграть следующим летом.

– Дайте мне мяч, – говорит Рита.

Анна поднимает мяч и передаёт его Рите.

– Готова? – спрашиваю я.

– Ага!

Я медленно двигаюсь вперёд, не желая, чтобы она потеряла равновесие и упала назад. Когда мы достигаем корзины, Рита изо всех сил бросает мяч в кольцо, но он слишком сильно ударяется о кольцо и отскакивает вверх, не попадая в её руки, падает на асфальт, так и не попав в корзину.

Элси смеётся. Я опускаю Риту.

– Полагаю, что это на самом деле не жульничество. Для такого требуется некоторый навык.

Я усмехаюсь ей, в то время как Рита медленно закипает.

– Давай посмотрим, как забьёшь ты, Дикон, – говорит Рита, скрещивая руки.

– Кто будет меня поддерживать?

– В тебе, похоже, шесть с половиной футов (прим. 195,6 см), – говорит Анна. – Не думаю, что ты получишь поддержку.

– Хорошо, – отвечаю я.

Раньше я забивал, но это было давно. Я сгрёб мяч и начал отбивать его, всё ещё оставаясь на месте. Веду, чередую руки, а затем начинаю двигаться вперёд-назад, разминая ноги. Завожу мяч между своих ног, не теряя ритм.

– Как будто забить мяч уже недостаточно, чтобы похвастаться? – спрашивает Рита. – Просто сделай это!

– Таким образом, – отвечаю я, крутя мяч на пальце, – даже если и промажу с броском, как минимум, я первым сделал все эти крутые штуки.

– Я не согласна, – говорит Рита. – Теперь, если ты промажешь, то будешь выглядеть просто слишком самоуверенным.

– Отлично, – отвечаю я, сбрасывая мяч обратно вниз и ведя его без всяких выкрутасов.

Бегу вперёд, ведя мяч, пока двигаюсь. Припадаю на ногу и готовлюсь к прыжку, схватив мяч одной рукой. Забить детским баскетбольным мячом проще, чем полноразмерным.

Подпрыгиваю в воздух, втягивая побольше воздуха. Кольцо на высоте около десяти футов (прим. 30,48 метра), но мои руки легко добавляют мне ещё два фута (прим. 60,96 сантиметра). Как только я достигаю высшей точки своего прыжка, бросаю мяч вниз, хватаясь за кольцо.

Мяч со свистом пролетает сквозь сетку, и я, понимая, что не облажался, висну на кольце, чтобы насыпать соль на рану Риты. Я вишу на кольце, а Элси смеётся и хлопает в ладоши.

Отпускаю кольцо и приземляюсь на асфальт, улыбаясь всем. Рита пытается выглядеть раздражённой, но я могу видеть её улыбку под притворно надутыми губами. Подхожу к ней и щипаю её щёки.

– Это круто. Можешь рассказать, как ты была восхищена.

– Я отчасти была восхищена, – говорит она, шлёпнув меня по руке.

– Отчасти? – уточняю я. – Да ладно! Это был чёткий данк*!

*Прим. Данк (то же, что и слэм-данк, он же бросок сверху) – вид бросков в баскетболе, когда игрок должен подпрыгнуть высоко вверх, затем одной или двумя руками выполнить бросок сквозь кольцо. Наиболее красивая разновидность бросков. Для повышения зрелищности игрок часто после данка повисает на кольце. Чем выше игрок, тем проще ему выполнить данк.

– Полагаю, я должна быть восхищена тем, что ты по-настоящему высокий? – спрашивает она.

– Элси может рассказать тебе, – говорю я, указывая на Элси, – как тяжело я работал над высотой прыжков!

– Он прыгает почти как кролик, – говорит Элси.

– Впечатляет, – отвечает Рита, усмехаясь.

На подъездной дорожке показываются два автомобиля. Чёрный внедорожник и полицейская машина.

– У тебя была ещё одна драка на газоне, пока я была на работе? – спрашивает Анна.

– Нет, – произношу я, чувствуя, как сдавливает грудь. – Не понимаю, что, чёрт побери, всё это значит.

Это не может быть из-за Эрла и Химены. Я не делал больше ничего незаконного, что значит…

Нет! Не может быть. СЗД не увидели ничего действительно плохого, это просто…

Мой худший страх становится реальностью. Я вижу сотрудников СЗД Вуд и Альфонсо, выходящих из внедорожника. Затем из машины появляется патрульный.

– Почему они вернулись? – спрашивает Анна убитым голосом.

– Вернулись? – уточняет Рита. – Кто они и что происходит?

Элси тянет меня за ногу.

– Пап, что случилось?

– СЗД, – говорю я. – Возможно…

Я не могу придумать ни одного хорошего «возможно», только не тогда, когда с ними полицейский. Это может означать лишь одно. Они забирают мою малышку.

Вуд и Альфонсо приближаются, держа руки в карманах, хмурясь и избегая зрительного контакта со мной.

Коп тащится за ними.

– Вы не посмеете, – говорю я, стоит им оказаться в пределах слышимости.

Альфонсо вытаскивает лист бумаги.

– Это судебное предписание. У нас не было выбора.

Делаю шаг вперёд, поднимая руку, и вижу, что коп тянется за пистолетом.

Снова отступаю, поднимая обе руки. Я сосредоточен на своём дыхании. Я не могу рисковать и устраивать здесь сцену. Я не могу выглядеть выбитым из колеи или нестабильным – это именно то, что Майкл и Шерил хотят, чтобы я делал. Я не желаю быть пешкой в их руках.

– На каких основаниях? – спрашиваю я. Выдёргиваю бумагу из рук Альфонсо. – Это даже не подписано судьёй Лоусон. Кто это, к чёрту, такой?

– Создание тату-салона, оказывающего услуги известным преступникам, прямо в вашем частном доме, – говорит Вуд, зачитывая с бумаги. – И обеспечение в целом ненадлежащего присмотра за вашей дочерью, что подвергает её серьёзной опасности.