Текст книги "Вдохновение любви"

Автор книги: Мелани Рокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

А она... она принесла в жертву свои чувства и чувства любимого человека. Не совершила ли она ошибку? Не проявила ли в очередной раз слабость? Однако Дейзи тут же вспомнила радостный и немного взволнованный голос отца, сообщившего о принятии столь важного для него решения. Она мигом представила себе его смущенный взгляд, слегка виноватую улыбку... Да, наверняка он выглядел именно так, когда на него набросилась толпа журналистов с вопросами.

– Я буду ждать тебя у стойки регистрации на наш рейс.

– Я плохо ориентируюсь в аэропортах. Кругом столько разных мониторов с постоянно меняющимися сообщениями. У меня рябит в глазах всякий раз, когда я к ним подхожу.

– Однако в Париж ты улетела без проблем, – явно с желанием уязвить ее парировал Алекс.

– Ладно, – сдалась Дейзи, осознав напрасность своей попытки уговорить Алекса подождать ее у магазина. – Иди. Я тебя постараюсь найти.

– Ты меня найдешь, – выделив последнее слово, сказал Алекс. – Считай, что мы поменялись местами. Теперь ты за мной побегаешь.

Он усмехнулся и зашагал к аэропорту.

Дейзи вошла в магазин и, быстро окинув взглядом витрину, выбрала свои любимые кофейно-молочные конфетки.

Не успела она высыпать из ладони монетки, чтобы расплатиться за карамель, как услышала душераздирающий вой сирены.

– Господи! – пожилая мулатка, стоявшая за прилавком, перекрестилась.

– Что... что случилось? – взволнованно спросила Дейзи по-французски.

– Не знаю, мадмуазель. Однако чует мое сердце, случилось несчастье. Это сирена «скорой помощи».

Дейзи бросила пакетик с леденцами. Мелочь звякнула о прилавок. Она выскочила за дверь и едва удержалась на ногах. Прямо перед ней, в нескольких метрах от того места, где она рассталась с Алексом, уже собралась толпа зевак...

Первое, что Дейзи увидела, был ее чемодан. Ярко-красный, чтобы его легко можно было опознать на движущейся ленте среди багажа всех остальных пассажиров. Отец привез его из Италии, заверив, что эта вещь прослужит не один век.

Он ошибся. Чемодан был в прямом смысле слова смят колесами грузового автомобиля, нервно мигавшего фарами. А рядом... Дейзи была не в силах смотреть на место только что произошедшей трагедии. Красное пятно медленно подбиралось к чемодану, видимо желая слиться с ним.

Дейзи закрыла глаза, однако слезы по-прежнему текли по щекам. Неужели это ее вина? Страшно подумать, но ведь она желала, чтобы произошло нечто, помешавшее им с Алексом пожениться.

– Нет, нет, нет... – бормотала она, медленно приближаясь к лежавшему на асфальте Алексу. – Я не хотела, не хотела, чтобы так случилось. Я не виновата. Боже...

Подошедший санитар накрыл распростершееся тело черным целлофаном.

И снова перелет через Атлантику прошел без леденцов. И снова Дейзи даже не вспомнила о них. Ей досталось кресло у иллюминатора, но на этот раз никто не попросил ее поменяться местами. Пассажиры старались не обращать внимания на заплаканную молодую женщину, однако Дейзи все же удалось пару раз поймать на себе сочувственные взгляды попутчиков.

Казалось, самолет не приземлится никогда. Дейзи успела даже вздремнуть. Правда, она так и не поняла, каким образом ей удалось отключить сознание. Видимо, организму настолько требовался отдых, что даже нервное потрясение, пережитое накануне, не смогло помешать сну.

Дейзи пришлось задержаться в Париже для улаживания определенных формальностей, связанных с несчастным случаем. Она позвонила домой и попросила отца связаться матерью Алекса. Пообещала, что прилетит на следующий день. Отец посочувствовал ей. Однако он даже и не подозревал обо всем ужасе ее положения.

Она осталась одна. Совершенно одна. Более того, теперь ей придется изображать почти вдовье горе. Ведь Алекс поторопился похвастать тем, что они помирились и свадьба все-таки состоится. Родители при всей их благосклонности не поддержат ее, если она представит им Филиппа. Впрочем, вряд ли Филипп сможет простить ее после того, что она сказала ему.

Как бы Дейзи хотелось, чтобы он сейчас волшебным образом оказался рядом с ней, утешил, приласкал! Ей так нужна была помощь близкого человека, ведь Дейзи не с кем было поделиться своей бедой. Разве что с Джиной. Младшая сестра наверняка будет горевать по поводу несвоевременной кончины Алекса больше, чем она сама. А вдруг Джина ей не поверит? Не пожелает поверить в то, что Стэнтон был отменным негодяем?

Дейзи вздохнула. Имеет ли она моральное право чернить память ушедшего человека? Пусть у людей останутся о нем хорошие воспоминания. Конечно, почитателей или хотя бы нейтрально относившихся к персоне Стэнтона людей наберется не так уж много, но все же... Разве справедливо разрушать веру Джины в то, что обожаемый ею мужчина был подлецом и грязным шантажистом?

Однако что же делать ей, Дейзи? Как объяснить родителям свое бегство? Нервы? Волнение перед свадьбой? Поверят ли они ей? Скорее с нервами не совладала бы миссис Экрейд, а не ее старшая дочь. Впрочем, вряд ли ей придется долго объясняться.

Сейчас не то время, чтобы ворошить прошлое. Возможно, ее вообще предпочтут не беспокоить вопросами о погибшем женихе. Тем лучше. Дейзи действительно не могла сдерживать слезы при одной мысли об Алексе. Как бы он ни был плох, сколько бы боли ей ни причинил, все-таки когда-то она любила его... Или верила в то, что любила. Теперь это уже не важно. Главное, что теперь его нет в живых.

Лучше бы на его месте была я, подумала Дейзи, но тут же упрекнула себя: как ты смеешь такое говорить! Вся жизнь еще впереди. Все будет хорошо. Случилось то, что должно было случиться. Никто в этом не виноват. Просто так было угодно Небесам.

– Милая моя девочка. – Роберт Экрейд обнял Дейзи, едва она прошла паспортный контроль. – Как ты себя чувствуешь? О, извини, дурацкий вопрос. Как ты можешь себя чувствовать после такой трагедии?!

Роберт прижал ее к груди так крепко, словно желал, чтобы она пропиталась его силой и мужеством.

– Папа... – только и смогла прошептать Дейзи, прежде чем разрыдаться.

– Ну все, все, успокойся. Мы сейчас же отправимся домой. Мама приготовила твою любимую фаршированную индейку. Джина все утро плачет, переживает за тебя. – Роберт гладил дочь по вздрагивающей от глухих рыданий спине и тихо приговаривал: – Милая, все будет хорошо. Ты справишься. Я знаю, что ты справишься.

– Да-да, я сейчас... Я больше не буду плакать. Прости, папа. – Дейзи шмыгнула носом, задержала дыхание, попытавшись справиться с наплывом чувств, но слезы тут же хлынули вновь.

– Дейзи, если тебе хочется плакать – плачь. Не копи в себе эмоции.

Роберт сделал знак ближайшему такси, и водитель тут же вышел из автомобиля и открыл заднюю дверцу перед пассажирами.

– Папа, все произошло так... так внезапно. Я не знала... зашла в магазин, чтобы купить леденцы... – слезы мешали ей говорить, однако Дейзи не в силах была молчать. – Потом я услышала ужасную сирену. Выбежала на улицу... я не могла... не могла ничем ему помочь. От меня уже ничего не зависело.

– Я знаю, милая, – мягко сказал Роберт, с жалостью посмотрев на дочь. – Ты ни в чем не виновата. Я уверен, что и в Париж ты улетела, потому что не могла поступить иначе.

Господи! Дейзи вдруг с ужасом осознала, что в глазах общественности она все равно останется единственной виновницей случившейся трагедии. Если бы она не сбежала накануне свадьбы, Алексу не пришлось бы мчаться на поиски взбалмошной невесты и тогда... он был бы жив. Не станет же она теперь на каждом углу рассказать о том, какие причины толкнули ее на отчаянный шаг! Если же она и признается кому-нибудь, то тут же услышит массу упреков в неуважении к памяти человека, который любил ее всей душой. У Дейзи не оставалось иного выбора, как до конца своих дней изображать раскаяние и горе.

Впрочем, это не составит особого труда. Без Филиппа Дейзи действительно была крайне несчастна и одинока. Она потеряла самого близкого человека. Добровольно отказалась от него. Она виновата перед Филиппом и должна нести наказание за то, что причинила ему боль.

– Милая, пожалуйста, не молчи, – попросил Роберт, заметив, что дочь с каждой минутой становится все мрачнее.

– Папа! – Дейзи бросилась ему на шею. – Не спрашивай меня ни о чем, пожалуйста!

– Ну конечно, девочка моя. Я не стану бередить твои раны. Если не хочешь больше вспоминать о плохом, то ни я, ни мама, ни Джина не станем расспрашивать тебя ни о чем.

– Спасибо, – тихо произнесла Дейзи, уткнувшись в плечо отца, как в детстве.

– Дейзи, сестренка!

Джина выбежала ей навстречу в легком домашнем платье, хотя на улице было уже достаточно прохладно. Дул пронизывающий осенний ветер.

– Простудишься, дуреха. Пошли скорее в дом, Джина.

Дейзи пыталась бодриться, однако у нее это плохо получалось. Глаза наполнились слезами, готовыми пролиться в любую секунду.

– Дейзи, как ты?

Ну вот, она снова не сдержалась и разрыдалась. Откуда только в ней столько жидкости, чтобы плакать целые сутки?

Джина обняла сестру.

– Не представляю, как ты это пережила. Я чуть с ума не сошла, когда узнала. – Джина тоже расплакалась.

– Ну-ну, что за плаксивые девчонки, – подтрунил над дочерьми Роберт. – Ступайте в дом. Незачем устраивать спектакль перед окнами соседей. Семейные трагедии, как и семейные торжества, должны быть скрыты от посторонних глаз.

Сестры, не разомкнув объятий, поднялись по ступеням, ведущим к входной двери, где их уже поджидала взволнованная мать.

– Дейзи, солнышко... – больше миссис Экрейд не смогла произнести ни слова.

– Ох уж эти женщины, – проворчал Роберт, и сам с трудом сдержал скупую мужскую слезу.

Три самых любимых для него человека на свете страдали на его глазах, а он ничего не мог для них сделать. Не мог помочь им. Как же он тогда будет помогать незнакомым людям, которые доверят ему власть? Не окажется ли он таким же бесполезным?

13

– Дейзи, ну перестань упрямиться, пойдем со мной, – пропищала Джина, уже практически не рассчитывая на успех.

– Извини, сестренка, но у меня нет настроения веселиться на вечеринке.

– Дейзи, ты превратилась в зануду! – в сердцах воскликнула Джина. – Тебя ведь никто не заставит распевать студенческие гимны и плясать.

– Вот именно. Кроме того, я уже вышла из того возраста, когда это нормально.

– Ну вот еще! Не слишком ли рано ты похоронила свою молодость?

Дейзи опустила глаза, приготовившись выслушать целую лекцию от младшей сестры.

– Конечно, то, что произошло с Алексом, ужасно. Это настоящая трагедия, но... Дейзи, прошло уже три с лишним недели, а ты ни разу никуда не вышла. Работу в колледже я не беру в расчет. Бедные твои студенты!

– Спасибо, сестренка, за поддержку, – со слезами на глазах произнесла Дейзи.

– Прости. Возможно, это довольно жестоко с моей стороны.

– Более чем.

– Однако это правда. Я переживаю за тебя. Я тоже любила Алекса. Почему ты думаешь, что страдаешь одна? Однако скорбь вовсе не повод забывать о себе. Посмотри, на кого ты похожа!

Дейзи пожала плечами.

– Какая разница?

– Что? Дейзи, ты – молодая привлекательная женщина. Вернее, всегда ею была. Я равнялась на тебя, брала с тебя пример, подражала, пыталась следовать твоему примеру... А что теперь? Неужели ты хочешь окончательно потерять себя? Ты ведь моя старшая сестра и обязана – слышишь? – обязана быть для меня образцом для подражания!

– Джина, не надо громких фраз. Уж кто-кто, а ты всегда поступала вопреки моим советам. Мне всегда казалось, что ты действуешь так, как никогда бы не сделала я.

Джина надула губы.

– Дейзи, ну пожалуйста, пойдем со мной. Тебе необходимо немного развеяться.

– Мне завтра рано вставать. Лучше я раньше лягу спать. Почитаю перед сном...

– Ты невыносима! Хоть папа и запретил мне ссориться с тобой, но... я больше не могу! Я не в силах молча смотреть на то, как моя любимая старшая сестра губит свою жизнь, загоняет себя в могилу раньше времени.

Дейзи мягко улыбнулась и притянула к себе сестру.

– Джина, ты такая добрая. Я так сильно люблю тебя. Обещаю, что в следующий раз я обязательно составлю тебе компанию.

– Ты говоришь это уже в десятый раз! А в результате снова остаешься дома и покрываешься плесенью. Скоро Рождество. Во все времена рождественская неделя считалась началом новой жизни, возрождения. Пойми, твое заточение в этой темной комнате не вернет Алекса!

– Джина!

– Прости, если я причинила тебе боль. Однако Алекса действительно невозможно возвратить к жизни. И это не повод самой отправляться на тот свет.

– Однако это и не повод бежать на вечеринку за очередным женихом.

– Дейзи, я вовсе не призываю тебя заводить роман. Просто сходим, посидим в компании, поговорим, выпьем по бутылочке пива.

– Что? Джина, тебе еще нет двадцати одного! Только не говори, что ты пьешь пиво в барах!

– Ну-у-у-у, – Джина озорно улыбнулась, – в барах – нет. А у Тэда дома можно.

– За тобой нужен глаз да глаз, – строго сказала Дейзи.

– Вот именно. Почему бы тебе не пойти со мной и не проследить, хорошо ли ведет себя твоя младшая сестренка?

– Не сегодня. – Дейзи вздохнула. – Какая же ты упрямая. Вот если бы ты направляла все свое упрямство в учебу, уже наверняка защитила бы диссертацию.

– Я и так ее защищу! – уверенно сказала Джина. – А пока я буду пользоваться молодостью и гулять.

– Ладно, я вижу, что спорить с тобой бесполезно.

Джина поднялась с кресла. Подойдя к двери, она обернулась и после минутного колебания робко спросила:

– Дейзи, можно я задам тебе один вопрос?

– Какой?

– Папа попросил не беспокоить тебя, но... Я никак не могу понять. Просто фрагменты мозаики не стыкуются.

– Джина, спрашивай скорее. Разве я когда-нибудь ругала тебя за вопросы, какими бы интимными или глупыми они ни были?

– Нет, но...

– Джина, ты пропустишь все самое интересное. Придешь под конец вечеринки, если будешь и дальше переминаться с ноги на ногу и мямлить.

Джина снова вернулась в любимое кресло и пристально посмотрела на сестру. Дейзи отложила только что взятую книгу.

– Я тебя слушаю. У тебя какие-то неприятности или... может быть, ты влюбилась? – неуверенно начала прощупывать почву Дейзи.

Джина презрительно хмыкнула.

– Вот еще! Стану я из-за каких-то напыщенных дураков волноваться!

Да, Джина не отличалась особым постоянством в любовных симпатиях. Однако Дейзи сама же успокоила родителей, сказав, что все высокомерие и легкомыслие Джины как рукой снимет, как только она по-настоящему влюбится. А в том, что это непременно случится, она не сомневалась.

– Дейзи, когда ты улетела в Париж... Ты позвонила мне из такси, в котором ехала в аэропорт... была сильно расстроена. Сказала, что Алекс не тот, за кого мы его принимали. Ты обещала рассказать мне все позже. Тебе не кажется, что время уже давно настало?

Вот он, тот самый вопрос, которого с ужасом и трепетом Дейзи ждала со дня на день. Отец выполнил ее просьбу и ни разу не поинтересовался причинами ее неожиданного бегства. Более того, ни мать, ни сестра ни о чем ее не спрашивали, хотя Дейзи постоянно читала в их глазах один и тот же немой вопрос: почему?

– Джина, теперь это уже не важно, – попыталась уклониться от разговора Дейзи.

– Нет, важно.

– Алекса больше нет с нами.

– Дейзи, тебя что-то мучит. Я ведь вижу, что ты страдаешь не только из-за утраты. Тебя гнетет какая-то тайна. Как будто произошло что-то... или, наоборот, не произошло.

– Джина, пожалуйста...

– Дейзи, расскажи. Тебе самой станет легче. Если хочешь, об этом никто никогда не узнает, кроме меня. Можешь на меня положиться.

– Я знаю, – с печальной улыбкой согласилась Дейзи, вспомнив, как досталось младшей сестре из-за ее побега.

– Я тебя слушаю. Что натворил Алекс?

– Он... нет, не могу.

Незачем разрушать розовый ореол вокруг образа Алекса? Пусть Джина по-прежнему боготворит его, решила Дейзи.

– Все так ужасно? – шепотом спросила Джина, уловив негативные колебания в воздухе.

– Да, – твердо сказала Дейзи. – Ужасно одно: твоя сестра – неблагодарная взбалмошная идиотка, которая наделала кучу глупостей, из-за которых... погиб хороший человек.

– Нет-нет, что ты такое говоришь?! Дейзи, не вини себя ни в чем! – Джина бросилась обнимать плачущую навзрыд сестру. – Прости, что расстроила тебя. Запомни: ты не виновата. Слышишь? Так было предопределено свыше. Господи, что же я наделала? Я испортила тебе настроение. Как я теперь могу уйти на вечеринку и веселиться, зная, что моя сестра рыдает по моей вине?

– Нет, Джина, отправляйся. – Дейзи быстро утерла слезы. – Видишь – я уже и не плачу. Это так, соринка в глаз попала.

– Не пытайся меня обмануть, – с материнской интонацией остановила ее Джина. – Я злая и жестокая. Прости. Не знаю, что мне делать?..

– Все в порядке. Честное слово. Ступай, ты уже опаздываешь.

Дейзи облегченно вздохнула, когда за Джиной закрылась дверь. Безусловно, разговор не окончен. Можно сказать, он только начался. Однако на сегодня это все. Завтра... завтра у нее будут новые силы. Она сможет убедить Джину и родителей, что совершила страшную ошибку, что это она во всем виновата. Главное, чтобы они не узнали о Филиппе. Иначе они, как и Алекс, решат, что она изменяла жениху накануне свадьбы.

Дейзи успокоила себя тем, что все фотографии и пленки находились в чемодане Алекса, который отдали ей еще в Париже. Она уничтожила все свидетельства своего знакомства с французским художником, хотя у нее поначалу и закралась мысль оставить себе на память несколько снимков. Однако Дейзи сочла это слишком рискованным. Нет, пусть ей останутся только воспоминания о самых прекрасных мгновениях жизни.

Дейзи резко открыла глаза. Так и есть – в ее комнате находился человек, пристально следивший за ее сном. Из-за полумрака очертания были не очень четкими. Дейзи протерла глаза.

– Джина? Ты меня напугала!

– Прости, – без особого раскаяния в голосе произнесла сестра.

– Что ты здесь делаешь? Который час?

– Шесть часов утра примерно.

– Почему ты не спишь? Что-то случилось на вечеринке?

– Нет, все в порядке. Я пришла около часа назад. Родители спят.

– Джина, иди спать. Дай мне поспать еще хотя бы часок. – Дейзи зевнула.

– Боже, сестричка... – Джина опустилась на колени рядом с кроватью и положила на нее голову рядом с коленями Дейзи.

– Что с тобой? Ты курила травку? Признавайся, Джина! – потребовала Дейзи, впервые увидев сестру в таком странном состоянии.

– Дейзи, Дейзи... – Слезы потекли из глаз Джины, однако она и не пыталась их вытереть.

Господи, что происходит? Может быть, позвать отца? Дейзи растерялась, не зная, как поступить. С одной стороны, ей не хотелось подставлять сестру. Если Джина действительно попробовала в компании наркотики, то ей попадет от родителей по первое число, однако, с другой стороны, нельзя оставлять это безнаказанным и делать вид, что ничего не произошло. Вдруг... нет, об этом даже не хотелось и думать. Джина слишком благоразумна, чтобы позволить кому-то запудрить себе мозги. А если она попала под дурное влияние? Мысли в голове Дейзи вертелись с такой скоростью, что она даже испугалась.

– Почему, почему ты сразу не поделилась со мной?

– О чем ты, Джина?

– Об Алексе.

– Он мертв. Разве ты забыла?

Джина помотала головой и несколько раз жалобно всхлипнула.

– Зачем ты снова заговорила о нем? Сейчас неподходящее время. Тебе нужно лечь поспать.

– Я... я пришла и не смогла уснуть. Включила компьютер. Ты не захотела рассказать, и тогда я решила узнать сама. В архиве Интернета я нашла старые газеты...

Дейзи замерла, предугадав, что скажет сестра в следующую минуту.

– Алекс Стэнтон – скандальный журналист... Ты была не первой женщиной, с которой у него была назначена свадьба.

– Джина, зачем ты...

– Не перебивай меня. Просто скажи, что это именно то, из-за чего ты решилась сорвать бракосочетание.

– Да, – коротко ответила Дейзи, решив, что глупо и бессмысленно отрицать очевидное.

Джина была слишком умна и проницательна.

– Он никогда даже не намекал тебе о предыдущих невестах?

Дейзи покачала головой.

– Он и тебя собирался оставить прямо у алтаря в присутствии нескольких сотен гостей и журналистов?

– Джина, прекрати! – взмолилась Дейзи. – Я не знаю.

– Как ты думаешь?

– Не знаю.

– Ты любила его?

Дейзи колебалась. По сравнению с тем чувством, которое она испытывала теперь к Филиппу, ее страсть к Алексу с большой натяжкой можно назвать лишь влюбленностью, умопомешательством...

– Мне казалось, что да.

– Сейчас ты считаешь иначе, верно? – допытывалась сестра.

– Джина, к чему теперь эти разговоры?

– Я пытаюсь понять, что тебя мучит, не дает покою. Поначалу я думала, что ты скорбишь, не представляя жизни без любимого мужчины. Однако после того, что ты узнала об Алексе, ты могла его только презирать. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты не смогла бы любить столь низкого и подлого человека. Следовательно, появляется другой вопрос. Почему ты согласилась снова вернуться к нему? Алекс позвонил накануне вашего возвращения в Бостон и сказал, что вы помирились.

Боже, взмолилась Дейзи, дай мне сил! Я не выдержу. Как мне признаться во всем сестре?

– Я жду.

– Джина, это долгая история... – начала Дейзи в надежде, что сестра отступится и перестанет ее терзать и допрашивать.

– У меня полно времени. Нам никто не помешает. Все еще проспят как минимум час. Тебе хватит часа на «долгую историю нескольких дней»?

– Хорошо, – сдалась Дейзи, – слушай. Обещай, что не станешь меня презирать или ненавидеть.

– Конечно нет. Ты самая добрая, честная и замечательная на свете. Уверена, что ты не могла сделать ничего плохого, – быстро заверила ее Джина, приготовившись слушать.

– Бедная, бедная моя сестричка, – со слезами на глазах прошептала Джина после того, как Дейзи окончила свой рассказ.

– Такова судьба. Видимо, мы с Филиппом ошиблись, решив, что созданы друг для друга. На самом деле его ждет долгая счастливая жизнь... с другой женщиной.

– Дейзи, ты не должна опускать руки! Ты ведь знаешь, где находится его мастерская. Отправляйся в Париж, найди Филиппа, объясни ему все.

– Нет. – Дейзи покачала головой. – Он не простит меня. Никогда. Я причинила ему такую боль...

– Если он любит тебя, то обязательно поймет.

– Ах, Джина, ты слишком наивна. В жизни, к сожалению, не всегда все заканчивается хэппи-эндом, как в голливудских мелодрамах.

– Дейзи, ты... ты не можешь страдать всю жизнь! Это несправедливо. Алекс причинил тебе столько зла!

– Джина, не забывай, что говоришь о человеке, которого уже нет в живых, – строго сказала Дейзи.

– Однако ты... ты-то еще жива! И Филипп тоже. Неужели ты станешь отказывать себе в счастье?

Дейзи пожала плечами и с сомнением произнесла после недолгой паузы:

– Филипп, наверное, уже и думать обо мне забыл. Прошло столько времени...

– Вот и отличный повод напомнить о себе. Конечно, я понимаю, что ты боишься получить отказ и потерять последнюю надежду на счастье, но... Дейзи, нет ничего хуже, чем сидеть сложа руки и ждать манны небесной.

– Джина, я не могу. Что подумают мама с папой? А журналисты? А многочисленные друзья и знакомые, чьи соболезнования я перестала выслушивать всего неделю назад?!

Неожиданно Дейзи вспомнила об упреках Филиппа в том, что она слишком часто задумывается об общественном мнении, перекраивая свою жизнь в угоду толпе. Как она возмущалась, спорила с ним, утверждая, что он ошибается, что на самом деле ей плевать на мнение соседей!

– Вот видишь? Ты и сама осознала, что сказала глупость, – заметив стыдливый румянец Дейзи, констатировала Джина. – Какая тебе разница, что напишут о тебе журналисты? Им все равно никто уже не верит. После той чепухи, что порой доводится читать в газетах... А родители всегда будут на твоей стороне. Конечно, мама поворчит, полежит пару дней с мокрым полотенцем на лбу. – Джина едва заметно усмехнулась. – Самое главное, что ты будешь с любимым человеком.

– Ты действительно так думаешь? – робко спросила Дейзи.

Джина кивнула.

– Да. Поступай так, как велит тебе сердце.

– А вдруг... вдруг Филипп прогонит меня?

– Этого не случится. Ты ведь сказала, что он любит тебя.

– А вдруг я снова ошиблась? Я ведь была уверена в искренних чувствах Алекса. – Дейзи закрыла глаза.

– Чему тебя только учили в школе?! – воскликнула Джина неожиданно резко.

– А что? – озадаченно поинтересовалась сестра.

– Закон вероятности, – словно избитую истину сообщила Джина, окончательно сбив Дейзи с толку.

– Я тебя не понимаю, сестренка, – призналась Дейзи, вызвав снисходительную улыбку Джины.

– Ты просто не могла ошибиться в мужчинах дважды подряд. Не совсем уж ты у меня... дурочка.

Дейзи тоже улыбнулась.

– Вроде бы нет. Просветления иногда случаются. Правда, с опозданиями.

– Скажи спасибо, что у тебя есть такая замечательная сестра, как я.

– Спасибо, – передразнила ее Дейзи. – На какой адрес послать благодарственное письмо с чеком?

– Ну вот видишь, ты уже шутишь и улыбаешься! – обрадовалась Джина, обняв сестру. – Почему же ты сразу не рассказала мне обо всем? Стоило ли страдать в одиночку? Одна голова хорошо, а две лучше. Особенно когда речь идет о Джине Экрейд.

– Я тебя обожаю. Что бы я без тебя делала?

– Сидела бы до скончания века в своей комнате и покрывалась плесенью.

Дейзи приподняла уголки губ в улыбке, но уже в следующее мгновение снова посерьезнела.

– Ты думаешь, мне стоит предупредить родителей о том, что я лечу в Париж?

Джина одарила сестру испепеляющим взглядом.

– Даже не надейся, что я снова стану покрывать тебя и придумывать миллион причин, почему ты так поступила. Я смотрю, у тебя вошло в привычку тайком убегать из дому. В конце концов, ты взрослая женщина и можешь сама принимать решения, касающиеся твоей личной жизни. Мы живем не в средние века. Родители не станут насильно удерживать тебя в отчем доме или выдавать замуж против воли. Неужели ты думаешь, что им нравится видеть тебя в таком плачевном состоянии? Да они места себе не находили все эти дни!

– Боже, – прошептала Дейзи, – какая же я эгоистка... Из-за меня страдали столько людей, а я знай себе почитывала книжки! Джина, прости свою нерадивую старшую сестру. Ведь и тебе пришлось нелегко.

– Да уж! – Джина преувеличенно тяжело вздохнула. – Сколько раз я пыталась вытащить тебя из дому? Развеселить? Я уже почти потеряла надежду на то, что ты снова станешь прежней. Надеюсь, что когда вы с Филиппом выясните свои отношения... я хотела сказать, помиритесь, – поправилась Джина. – Ты ведь не переберешься в Париж?

Дейзи пожала плечами.

– Пока рано загадывать. Вдруг ничего не получится? Кто знает? Возможно, Филипп уже встретил другую женщину. Он ведь художник. Ему необходима муза, вдохновляющая на создание шедевров. Насколько я поняла, для него это должна была вполне определенная, земная женщина. Филипп как-то сказал, что пишет портреты только любимых женщин.

Дейзи едва сдержала подкатившие к глазам слезы. Воспоминания о Филиппе всегда сопровождались у нее рыданиями. Однако она тщательно их скрывала от близких. Поэтому и пряталась в своей комнате, не выходя целыми сутками. Если бы не работа в колледже, к которой ей пришлось вернуться, она бы, наверное, сошла с ума в своем крохотном мирке. Стоило Дейзи остаться наедине с собой, как она тут же начинала вспоминать Филиппа, прокручивать, словно киноленту, историю их любви, пыталась припомнить каждую мелочь, деталь.

Теперь ей все казалось таким важным, таким символичным. Как только она сразу не поняла, когда оступилась на лестнице, что ее ждет очередная ошибка, «оступка» на пути к Филиппу?

– Только попробуй снова расплакаться! – грозно предупредила ее Джина.

– Не буду.

– Ладно, я пошла к себе. Приму душ и приведу себя в порядок. У меня важная первая лекция. – Джина поднялась и направилась к двери. – Ой, чуть не забыла: не говори предкам, что меня не было всю ночь. Скажи, что около полуночи спускалась в кухню за стаканом воды и я уже преспокойно посапывала в своей кроватке, договорились?

– Джина, я не могу обманывать своих ро...

Дейзи осеклась на полуслове, осознав, насколько неактуальны ее нравоучения. Отличный пример она подала младшей сестре. Теперь Джина решит, что позволительно вытворять все, что угодно, лишь бы все оставалось шито-крыто. При этом лучший способ сокрытия правды – обратиться за помощью к сестре. Что ж, она в долгу перед младшей сестрой. Сейчас не время выяснять отношения.

– Договорились. Я скажу, что ты в отличие от старшей негодницы пай-девочка.

– Ну, в разряд ангелов можешь меня пока не зачислять, но... репутация примерной дочери, сохранившей непорочность в наш развращенный век, мне очень даже нравится. Вдруг я стану второй Девой Марией?

Джина озорно подмигнула Дейзи и выскользнула за дверь, постаравшись как можно более тихо прокрасться к своей спальне. Щелчок дверного замка наверняка никто, кроме Дейзи, не услышал.

Что ж, стены родового особняка Экрейдов стали свидетелями еще одной маленькой семейной драмы. Дейзи вздохнула и улыбнулась: на душе после разговора с младшей сестрой действительно полегчало. Она даже ощутила что-то наподобие прежней жажды жизни, решимости и энергии для преодоления любых жизненных преград.

Сразу же после работы позвоню в авиакомпанию и закажу билет до Парижа, подумала Дейзи и закрыла глаза, чтобы воспользоваться последними блаженными минутками сна.

14

– Наконец-то ты вернулась! – радостно воскликнула Джина, едва Дейзи переступила порог дома.

– Что-то случилось? У нас гости?

Дейзи без особого восторга представила себе очередной скучный обед в компании какой-нибудь высокопоставленной особы. Черт, похоже, бронирование авиабилета придется отложить, с досадой подумала она.

– Нет, сколько уже можно?!

Джина состроила забавную гримаску, с блеском отразившую чувства самой Дейзи, уставшей от приемов и необходимости придерживаться этикета и неукоснительно следовать правилам приличия. С тех пор, как Роберт Экрейд выдвинул свою кандидатуру на пост губернатора штата, о покое семейных вечеров можно было забыть. Несмотря на постигшее ее горе, Дейзи обязана была присутствовать на светских раутах, регулярно устраиваемых в их доме.

– Тогда что? – Дейзи скинула туфли и размяла уставшие за день ноги.

– Тебе кое-что прислали.

– Мне? – Дейзи не скрыла удивления.

– Ага. Мы не стали разворачивать без тебя. Мама сгорает от любопытства, а папа делает вид, что посылка его нисколько не заботит. – Джина усмехнулась. – Но он уже раз пять выглядывал из кабинета и интересовался, не вернулась ли ты с работы. Пойду позову его. Он просил сразу же сообщить, как только ты переступишь порог дома.

– Так что все-таки?.. – спросила в растерянности Дейзи, однако Джины уже и след простыл.

Дейзи прошла в гостиную и почти споткнулась о большой плоский пакет. Типичная белая непромокаемая бумага, в которую упаковывают почтовые посылки. Размашистым неровным почерком на бумаге были написаны ее имя и адрес.