Текст книги "Игрок (ЛП)"
Автор книги: Меган Куин
Соавторы: Джессика Принс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
Глава 7.
Гевин
– Мистер Сент, ваша ставка без повышения.
Я держу в руке две пары тузов, в банке было сто пятьдесят тысяч долларов, и я заработал уже полмиллиона долларов, читая никчемных недоумков за моим столом. Я должен быть рад, наслаждаться своей победой, сосредоточившись на игре, но мой разум в другом месте. Он сосредоточен на миниатюрной брюнетке, которая флирует с мальчиком-серфером с бара.
Всю ночь я веду себя с ней как мудак, что означает, разбрасываюсь обидными словами, но я не пытаюсь с ней подружиться, я на самом деле даже не знаю, что пытаюсь сделать и как перестать об этом думать. Знаю только то, что она выводит меня из игры.
Будучи сторонним наблюдателем, вы не поймете, что за война происходит в моей голове за возможность сосредоточиться. Я спокоен, мои реакции нейтральны, и я наблюдателен. Бросаю знающие взгляды своим оппонентам, давая понять, что снова собираюсь взять банк. С каждой ставкой я аккуратно щелчком пальцев бросаю фишку, и она приземляется в центр – трюк, который я практиковал с юности, а сейчас суеверие, которому следую каждый раунд. Я выполняю каждый свой шаг в процессе игры, за исключением игнорирования внешнего мира.
Мои мысли не ускользают от меня настолько, что я не могу сконцентрироваться, поэтому рядом со мной лежит гора фишек. Они просто раздражают, злят и вызывают у меня стресс, с которым я не против иметь дело.
– Ставка без повышения, – сказал я, зная, что у парня с монобровью справа от меня ничего нет.
Как я и думал, у него пара королей. Небрежно переворачивая свои карты, я показываю свои тузы, отправляя бедного дурака в безумство депрессии. Придурок сделал ставку оставшейся части своих денег, основываясь на паре королей – по большей части жалкое зрелище. Единственная причина, почему он в этой комнате – он может себе это позволить. Очень редко я вижу от кого-то настоящий вызов. Возможно, поэтому меня так привлекает Пенелопа. Привлекает! Ха. Больше, черт побери, раздражает.
Пока Дэвис готовится к следующему раунду, я позволяю своем взгляду блуждать по Пенелопе. Она в тех же самых туфлях, что и вчера, ее ноги в чулках, а юбка слишком обтягивает бедра, заканчиваясь под задницей, выше взгляд перемещается на груди, которые почти выпрыгивают из рубашки, приглашая поиграть. Ее улыбка приятная, манера вести себя – настойчивая, и что-то затуманивает ее едва искрящиеся глаза, между которыми пролегла постоянная хмурость.
Кажется, деньги для нее проблема, учитывая состояние первой пары туфель, в которых я ее видел, но скорее всего не это беспокоит ее. Есть что-то серьезнее, что-то более значимое управляет ее рутиной.
Но что это?
– Мистер Сент, вы в игре? – спрашивает Дэвис, ее плавный волос вырывает меня из размышлений.
Вместо того чтобы позволить ей увидеть, что я нахожусь в оцепенении своих мыслей, я небрежно опускаю взгляд на свои фишки, делаю глоток своего напитка и затем переворачиваю фишку по центру.
Снова переводя внимание на игру, я забываю обо всем остальном в комнате. Пенелопа подождет. Сейчас необходимо выиграть деньги.
Группа, против которой я играл, была средней паршивости. Их было так легко прочитать. Тимберс проверял свои карты, каждые две секунды, когда у него была хорошая раздача. На Гибсоне были очки, а глаза у него были лукавые, но он не осознавал, что его брови жили отдельной жизнью. Сандерсон был довольно спокоен большую часть времени, но если внимательно за ним наблюдать, можно заметить, когда у него хорошая раздача – он слегка постукивает указательным пальцем по ободку бокала. Мне потребовалось некоторое время, чтобы разобраться в нем, но когда у меня получилось, его стало легко обыграть. Затем Пиккори. Он тот еще фрукт. Чешет свой нос, ерзает на сиденье и почесывает правую ладонь. Мужик огромная, ходячая подсказка. Он разбрасывается деньгами, когда заходит в зал, но это не длится долго.
Игра за игрой я сосредоточен, игнорируя то, что происходит вокруг меня. Я даже не замечаю, когда пополняется мой стакан, все что осознаю – гора фишек перед мной увеличивается, пока у всех уменьшается, когда ночь подходит к концу.
Последняя раздача, и Дэвис раздает нам карты. С каждым тасованием колоды, я чувствую, как моя душа пробуждается, через меня проходит легкость, как будто я навещаю старого друга.
Когда карты розданы, я небрежно поднимаю краешек своих, отмечая, что у меня два вальта – буби и черви. Перевожу взгляд и вижу, что Дэвис перевернула шестерку крестей, даму черви, вальта пики.
Бл*дь, да.
Несмотря на вечеринку в голове я остаюсь невозмутимым с виду.
Быстро оглядывая стол, я ищу любые проколы. Пиккори сразу начинает ерзать на месте. Сандерсон оставляет бокал на столе, вероятно, ожидая очереди перевернуть карты, а Гибосн внимательно изучает свои карты.
– Гибсон, ваша ставка, – говорит Дэвис.
Он играет со своими фишками – еще один показатель блефа. Ставит десять тысяч, мы все делаем свои ставки. Я не поднимаю, потому что не хочу спугнуть своих оппонентов.
Перевернутая карта показывает десятку пики. Для меня бесполезно, но опять же, у меня есть три одинаковые карты прямо сейчас, и я сижу довольно.
– Гибсон, – зовет Дэвис. Он складывает фишки вместе и бросает сто тысяч. Я сдерживаю себя, чтобы не закатить глаза. Придурок слишком много себе позволяет, особенно для блефа. Мы все отвечаем на ставку за исключением Тимбера, который опускает голову, ругательства вырываются из его рта, как раз когда Пенелопа приносит ему напиток, чтобы утопить печаль. Он довольно грубо выхватывает напиток и осушает его быстрее, чем она успевает уйти.
– Еще, – бурчит он.
Я игнорирую раздражение, которое поднимается во мне из-за того, как мудаки обращаются с Пенелопой, опять же, я не лучше, делаю себе заметку, дать ей хорошие чаевые, когда все закончится.
Ривер, пятую и последнюю карту, переворачивают на столе, открывая даму буби. На галерке сисятные длинноногие цыпы, которых мужчины привели с собой, ахают. Выигрышный фонд стал гораздо больше.
Держа в руках фулл хаус, я оцениваю мужчин вокруг меня. Пиккори не находит себе места, Гибосон считает свои фишки, складывая для ставки, а Сандерсон все еще не поднял свой стакан. Уверен, он вне игры.
– Гибсон.
Внезапно он сгребает три сотни тысяч в середину стола, делая ставку слишком крутой для всех, кроме меня. Сандерсон сбрасывает карты, чего я и ожидал, а Пиккори поджимает губы, когда толкает свои карты по столу, явно недовольный исходом ночи.
Небрежно, решительной рукой я поддерживаю ставку Гибсона, не желая подталкивать его к тому, чтобы поднимать еще выше. Если бы это была игра с высокими ставками, с игроками, которые чего-то стоили, я бы поднял выше, но я играю против придурков. Не стоит пользоваться их идиотизмом.
– Поддерживаю ставку, – говорю я, кивая мужчине, чтобы показал мне свои карты.
С ядовитой улыбочкой он переворачивает карты и королевы трех мастей смотрят на меня.
Я киваю, делаю глоток виски и использую край одной из карт, чтобы перевернуть их все, открывая фулл хаус.
– Бл*дь! – кричит Гибсон, подскакивая из-за стола и отбрасывая напиток в сторону. Я перевожу взгляд на Пенелопу, которая вновь говорит с барменом, когда она осознает, что ей придется помочь с беспорядком, созданным Гибсоном, и когда я говорю «помочь», я имею в виду, что ей придется убрать все.
Я откидываюсь в кресле и допиваю остатки своего напитка.
– Хорошая игра, парни, но думаю пора расходиться по домам. – Дэвис собирает мои фишки за меня и толкает их в моем направлении. Охранники проходят через двери с черными чемоданами, прикованными наручниками к их запястьям, чтобы забрать выигрыш. Я даже не утруждаю себя подсчетом. Знаю, что передо мной лежит больше миллиона.
К счастью, мне не нужно беспокоиться о своих фишках, охранники относят их банковскому служащему, который автоматически кладет деньги мне на счет. Просто еще один день за покерным столом.
Прежде чем у меня забирают все фишки, я хватаю две зеленых и сую в карман.
Сандерсон, Пиккори и Тимберс жмут мою руку, выражая свою признательность, что снова смогли сыграть со мной, пока Гибсон хмурится в углу.
Игнорируя его детское поведение, я бросаю фишку чаевых Дэвис, которая благодарит меня подмигиванием, и затем направляюсь к барной стойке, где стоит Пенелопа.
Она в разгаре разговора с Ником, когда я перебиваю:
– Мисс Прескотт, могу я переговорить с вами секунду?
Вздрогнув от моего голоса, она быстро улыбается Нику и затем кивает мне.
Хватая ее за локоть, тяну в сторону, стараясь не попасться на удочку сладковатого аромата ее парфюма.
Сохраняя приличное расстояние от посторонних ушей, я говорю:
– Веселишься?
– Насколько могу, обслуживая группку богатых придурков. – Она скрещивает руки на груди, из-за чего груди приподнимаются на пару сантиметров выше.
– Так ты помнишь об ответственности своей работы.
Она качает головой.
– Если вам ничего от меня не надо, желательно из напитков, тогда лучше оставьте меня в покое, потому что вы не имеете отношения к моей работе. Вы не принимаете никаких решений, касаемо моей работы. Понятно?
Я чувствую, как нервное сжатие моей челюсти ослабевает от ее неповиновения. Вместо того чтобы спорить с ней, вытаскиваю из кармана фишку и кладу ей в руку, позволяя своим пальцам потереть ее ладонь.
– Что это... – начинает она, когда видит, что лежит на ее ладони. Она выпучивает глаза и шок отражается на лице. – Это фишка на десять тысяч долларов, – шипит.
– Это называется чаевые, – говорю я ей небрежно.
– Чаевые в десять тысяч долларов? Вы безумец?
– Ты только подавала напитки, еле-еле, когда не флиртовала с барменом. Я подумал, что хватит одного процента.
Она поднимает ладони, на лице замешательство.
– Подождите, что? Один процент? – она наклоняется и шепчет: – Вы выиграли миллион долларов?
Я тоже наклоняюсь вперед, говоря также шепотом:
– Да.
– Святое дерьмо. – Она вскидывает руки, затем поднимает голову. – Постойте, я не флиртовала с барменом.
Я не утруждаю себя спором. Вместо этого говорю:
– Как скажете, мисс Прескотт, но я знаю, что вижу. Помните, что хоть я и не слышу. О чем вы говорили, я зарабатываю тем, что читаю людей. С того места, где я сидел. было совершенно очевидно, что вы флиртовали друг с другом.
Раздражение сочится из нее.
– Так думаете, что можете так хорошо читать людей?
– Я знаю, что могу. – Я засовываю руки в карманы и раскачиваюсь на пятках.
– Ну, тогда прочитайте это. – Решительным движением она отталкивает меня и затем направляется назад к Нику, который начищает бокалы. Бросив быстрый взгляд через плечо на меня, она говорит: – Знаешь что, Ник, я с удовольствием пойду с тобой на свидание. – Пенелопа хватает салфетку и ручку и что-то пишет. – Вот мой номер. Позвони мне позже.
На этом она разворачивается и направляется на выход из зала, довольно раскачивая бедрами.
Ник пожалеет даже о том, что говорил с Пенелопой.
Моя нога прижата к стене, руки засунуты в карманы, а взгляд сфокусирован на пустой белой стене передо мной. Прошло двадцать минут, а Пенелопы все еще нет. Сколько, черт побери, времени нужно, чтобы взять свою сумочку и уйти?
Я должен быть на свой вилле и праздновать победу, но кажется не могу заставить себя уйти к личному лифту. Вместо этого мои кожаные ботинки от Барберри стучат по цементному полу коридора сотрудников отеля «Парагон», в поисках Пенелопы.
Я не знаю, что овладело мной, понимаю только то, что мне нужно говорить с ней, пометить ее, дать понять, что свидание с Ником – плохое решение.
По коридору эхом разносится скрип двери женской раздевалки. Пенелопа выходит, сосредоточенная на своем телефоне, я использую ее невнимательность к окружению, хватаю за локоть и заталкиваю в кладовку, рядом с которой стою.
Она в моей хватке, прижатая к стене, тяжело дышит.
– Какого черта? – шипит она, смотря мне в лицо. – Какого хрена ты творишь, псих?
– Полагаю тебе лучше не разговаривать прямо сейчас, если не хочешь еще больше меня взбесить.
На ее лице написан вызов.
– Что, черт возьми, я сделала, чтобы тебя разозлить?
Я тот, кто задает вопросы, поэтому игнорирую ее.
– Думаешь, что свидание с Ником удовлетворит твои потребности?
– И что у меня за потребности? – спрашивает она, ее глаза вспыхивают.
Я позволяю тишине опуститься между нами, пока напряжение нарастает и искры эротического желания освещает темное пространство, в котором мы находимся. Наше дыхание тяжелое, сердца бьются быстрее в такт друг другу. То, как наши глаза ищут друг друга – единственное движение в комнате.
Делая шаг вперед, я скольжу пальцем по ее восхитительной ноге, немного поднимая выше ткань ее юбки, просто чтобы оценить реакцию. Пенелопа не двигается, даже не возражает, она лишь продолжает тяжело дышать, ее глаза наполнены похотью, так что я перемещаю пальцы чуть выше. Не думаю, что Пенелопа осознает, но она облизывает губы самым соблазнительным образом, так что они блестят на свету, проникающем из угла.
Я принимаю это за намек двигаться дальше. Обеими руками поднимаю ее юбку до талии, открывая взору изысканные желтые кружевные стринги, цвет контрастирует с ее загорелой кожей. Она провела какое-то время под солнцем Лас-Вегаса.
– Ч-что т-ты делаешь? – спрашивает она, заикаясь.
– Чего бы тебе хотелось?
Я провожу пальцами по кружеву ее стрингов, затем по ткани, которая прикрывает киску и круговым движением возвращаюсь к линии талии, демонстрируя свои намерения.
– Я не знаю.
Потянувшись к обеим ее рукам, я хватаю их своей одной и поднимаю над ее головой, держа крепко прижатыми к стене. Быстрым взглядом осматривая ее тело, наслаждаясь тем, как ее грудь высоко и соблазнительно вздернута, умоляя о моем прикосновении, тем как ее дыхание становится все более рваным, как ее пьянящий взгляд все больше заволакивает похоть. Ее рот, может и говорит, что она не знает, но ее тело разговаривает со мной движениями, умоляя трахнуть ее, заставить кончить.
Прижимаясь губами к ее уху, пока скольжу пальцем по самой деликатной части ее тела через лоскут ткани, я говорю:
– Не играй со мной, мисс Прескотт. Чего ты ждешь от меня прямо сейчас?
Через тонкую ткань ее стрингов, я могу почувствовать ее возбуждение; она влажная, горячая и готовая.
Она не отвечает, не хочет говорить, поэтому мне нужно добиться этого от нее.
Сдвигая материал в сторону, я прижимаю палец к ее щелке, едва проскальзывая внутрь.
Слабое «о боже» срывается с ее губ, пока она слегка раскачивает бедрами из стороны в сторону, поощряя мои пальцы скользить глубже.
– Продолжишь дергать бедрами, и я уберу пальцы, – проверяю я ее. Мгновенно она останавливается, и я не могу сдержать ухмылку, которая появляется на моем лице.
Царапая своей щетиной ее кожу и прижимая губы к ее уху, я говорю:
– Ты знаешь, что когда флиртуешь, обычно перебрасываешь волосы на одну сторону? А когда нервничаешь скручиваешь руки вместе. Когда злишься, твои руки дергаются по бокам. Но мое любимое, когда ты заинтригована. Знаешь почему? – она трясет головой не в состоянии сказать. – Потому что когда ты заинтригована, твой взгляд пристальный и удивленный. – Потираюсь щекой об ее, напоминая ей о грубой природе моей власти. – Я наблюдал за тобой сегодня, наблюдал, как твой взгляд был сосредоточен на моих пальцах, пока я переворачивал фишки, держал стакан и играл с картами. Скажите мне, мисс Прескотт, почему вы так заинтригованы моими пальцами.
Пенелопа все еще не отвечает. Она замерла на месте, ее грудь тяжело поднимается и опадает с каждым вдохом и выдохом.
– Потому что ты хотела увидеть их в действии? Как они будут играть с твоей восхитительной киской? Ты задавалась вопросом, каково будет ощущать мои пальцы внутри, немного согнутые, чтобы коснуться того самого местечка, чтобы ты кончила на них, выкрикивая мое имя, давая всем знать, кто тебя трахает до изнеможения? Об этом ты думала?
Ее взгляд остается безэмоциональным, но она слегка раздвигает ноги, но мне этого достаточно.
– О чем ты думала, мисс Прескотт? – спрашиваю я, на это раз надавливая над ее клитором.
– О боже, – говорит громче.
Провожу носом вдоль линии ее челюсти и снова возвращаю губы к уху.
– Тебе нужно только сказать мне правду. Ты изнываешь по мне сейчас? Твоя маленькая восхитительная киска умоляет о моих прикосновениях, чтобы я скользнул глубже? Я хочу только правды, мисс Прескотт.
Скользнув пальцами немного дальше, я касаюсь ее клитора и потираю кругами комок нервов, отчего она раздвигает ноги еще шире. Мои губы снова касаются ее уха.
– Скажи мне трахнуть тебя пальцами, Пенелопа. Прикажи сделать это.
Ее руки все еще в плену над головой, на лице смесь раздражения и удовольствия, кожа блестит от пота, а тело умоляет меня продолжить. Мне просто нужно, чтобы она озвучила в слух желание.
– Да, – говорит она тихо, смотря в потолок.
– Да, что мисс Прескотт?
Пенелопа делает большой глоток воздуха, затем ее тело расслабляется.
– Трахни меня пальцами, Гевин.
То, как мое имя сорвалось с ее языка задыхающимся тоном, было самым эротичным звуком, который я слышал. Я заполучил ее там, где хотел.
Еще раз прикоснувшись к ее клитору, я полностью отстраняюсь, отпуская ее руки, и ее тело ударяется о стену.
Замешательство отражается на ее лице. Вперившись в ее взгляд, я поднимаю палец ко рту и всасываю сверкающую ее возбуждением плоть, наслаждаясь земным ароматом ее возбуждения. Ее глаза расширяются, показывая мне краткий проблеск жизни.
– На вкус ты божественна, мисс Прескотт. Это поможет мне переждать, пока я не заполучу тебя там, где хочу. Назови это «сделать ставку», но с твоими картами я разберусь позже.
Раздраженная и злая, она поправляет свою приподнятую юбку и хватает сумочку. Пенелопа рвется к двери, но перед этим осматривает меня снизу вверх и тычет пальцем в мой член, заставив меня вздрогнуть от боли.
Схватившись за свою промежность, я смотрю на ее разъяренное выражение лица, когда она вытаскивает их сумки фишку, которую я ей дал. Щелчком пальца, она отправляет ее мне в лоб, и та падает на пол.
– Несмотря на то, что вы могли подумать, мистер Сент, я не нуждаюсь в ваших чаевых из жалости, а также ваших переоцененных пальцах. Купите себе шлюху, уверена, она позволит вам играть с ней вашим ненормальным и извращенным способом. Что касается меня, мне необходимо спланировать свидание.
На этом дверь захлопывается перед моим лицом, снова окутывая меня тусклым светом.
– Охренеть, – бормочу я, забывая, что хоть у меня и есть власть над этой женщиной, я не могу прочитать ее так, как хочу.
Глава 8.
Нелл
Почти...
Уже вот-вот.
Вот-вот...
Черт побери! Снова не вышло! Я бросаю свой вибратор через всю комнату с громким криком, отчего он врезается в стену с треском, прежде чем упасть на пол, все еще жужжа.
Это официально – Гевин Сент сломал мою вагину.
Я была возбуждена почти до болезненного состояния с момента, как ушла от него – и к тому же глупа – пару часов назад. Обычно мой вибратор-кролик никогда меня не подводил. Он упорно трудился, чтобы дать мне желаемое каждый раз, никогда не сдаваясь и не стихая. Я всегда могла на него положиться. Но, по какой-то причине, сегодня он не выполнил свое предназначение. Теперь я перешла из стадии сексуального раздражения в стадию сексуальной агонии. И все по вине ублюдка Сента.
Внезапно дверь в мою комнату резко распахивается, ударяясь о стену, отчего я подпрыгиваю на кровати и пронзительно кричу. Пейдж стоит в дверном проеме, одетая в пижаму, при этом замахиваясь металлической бейсбольной битой.
– Что происходит? Что не так? Кто здесь? – кричит она лихорадочно.
– Ты сумасшедшая? – кричу я, прижимая руку к груди, в то время как мое сердце бешено колотится о грудную клетку. – Ты до чертиков меня напугала!
– Я думала, тебя убивают! Ты закричала, затем что-то ударилось об стену. Я собиралась тебя спасти!
Я не могла сдерживаться. Она выглядела так нелепо в своей пижаме со «Звездными войнами», руки над головой, готовые нанести удар, что я разразилась смехом.
– Извини, что напугала, Зена – королева воинов, но меня не убивают.
– Тогда какого хера это было? – Пейдж кричит, наконец, опустив руки и прислонив биту к моей стене. – Серьезно, что бы ты ни швырнула в стену, из-за этого у меня в спальне слетела рамка с фото.
В тишине все еще работающий на полу вибратор привлек внимание Пейдж. Уголок ее губ дернулся, когда она на цыпочках отошла от возмутительного объекта.
– И по какой причине ты решила так плохо обращаться со своей любовной игрушкой в три часа ночи?
– Потому что он не работает, – бурчу я, выпятив нижнюю губу и скрестив руки на груди. – Он сломан.
Пейдж смотрит на вибратор, который все еще крутится, затем снова на меня.
– Кажется, с ним все в порядке.
– Тогда ты должна отвести меня к гинекологу, потому что кое-что ниже сегодня сломалось, – когда она пялится в недоумении, я тяжело вздыхаю. – Отношения с Гевином... вышли из-под контроля, – признаюсь слабо. Опустив голову, замечаю, что мои пальцы согнуты на коленях. Гребаный Гевин Сент! Он был прав. Я на самом деле сжимаю руки, когда нервничаю.
– Вышло из-под контроля? – спрашивает она, прищурившись.
– Он вроде как... эм... доставлял мне удовольствие пальцами, пока мы были в шкафу.
– Что? – Пейдж кричит так громко, что я уверена, бродячие собаки, живущие в переулке в трех домах от нашего, услышали ее.
– Это была случайность!
– Как? Как что-то подобное может быть случайностью? Ты случайно шла и насадила свою вагину на его палец?
– Ладно, – я пожимаю плечом. – Может быть, «случайность» не совсем верный выбор слова. Это было... не запланировано, – Пейдж открывает рот, чтобы заговорить, но я поднимаю руку, останавливая ее. – Я выходила из раздевалки для персонала, глядя в свой телефон, а он схватил меня и затащил в шкаф.
Пейдж скрещивает руки на груди и сухо бормочет:
– Если это не сексуальные домогательства на рабочем месте, то тогда не знаю, что это.
– Самое жалкое в том, – продолжаю. – Как только он начал говорить, я была будто под гипнозом. Я имею в виду, мой мозг полностью отключился, Пейдж. Я хотела этого.
Она меняется в лице. Вижу, что озорной огонек снова возвращается в ее глаза, и понимаю, что только что включила ее романтическую сторону. Это не хорошо.
– Итак? Это было фантастично? Держу пари, так и есть, – она в экстазе. Да, сучка на самом деле в экстазе. – Я говорила тебе, что его пальцы...
Я перебиваю ее:
– Это было ужасно.
– Что ж, это печально, – грустит она.
– Нет, я имею в виду, он не закончил. Он раздразнил меня, я была на грани взрыва, а затем этот мудак остановился! – к моему восторгу, моя подруга ахает.
– Ублюдок!
– Именно. И, конечно же, мне пришлось сделать вид, будто ничего и не было. Я не могла позволить ему увидеть, как сильно он сводит меня с ума. Этого он и хотел. Он какой-то садистский ушлепок, которому нравятся игры разума. Я не могу позволить ему выиграть. Поэтому я ушла с видом, будто меня это никак не обескуражило.
– Отсюда и самоудовлетворение, которым здесь занималась.
– Да. Но теперь я не могу получить оргазм. Придурок сломал мою вагину, – я падаю на подушку со стоном. Секунду спустя матрас прогибается, и Пейдж ложится рядом со мной.
– Ох, милая, мне жаль, что ты не смогла добраться до городка О, – смеется она.
– Иу, не говори так. Из-за твоего выбора слов, я думаю о том глупом бойз-бенде, которых все любили в начальной школе.(прим.перев. Имеется ввиду группа O-Town)
К моему ужасу она начинает напевать слова отвратительной песни Liquid Dreams, и мне приходится сесть и заглушить звук своей подушкой.
– Тот факт, что ты все еще знаешь текст этой песни, означает, что мы больше не можем быть подругами. Ты же понимаешь, да?
Она хихикает и отпихивает подушку.
– Эта песня все еще в топ-10 моего плейлиста. Это моя женская слабость, – говорит она, подергав бровями.
Я падаю на спину со смехом.
– Какого хрена мне делать, Пейдж? Я ненавижу этого мужчину, на самом деле ненавижу. Но мое тело хочет тереться об него, как гребаная кошка, каждый раз, когда мы оказываемся в одной комнате.
– Тогда ты знаешь, что должна сделать, – отвечает она серьезно.
– И что же?
– Тебе стоит его убить. В моей комнате есть рулон изоленты, веревка и черные пластиковые пакеты. Нам только нужно купить лопаты и все.
– О, боже мой! – у меня истерический смех. – Почему в твоей комнате есть набор для убийства?
– Будучи одинокой девушкой в Вегасе никогда нельзя расслабляться, – говорит она небрежно, прежде чем тон ее голоса меняется на более обеспокоенный.
– Но серьезно, ты сможешь продолжать работать на играх для хайроллеров, если он все еще будет там?
– Да, – отвечаю непреклонно. – Я не позволю ублюдку выиграть. Он уже и так считает себя лучше меня, – говорю ей, думая о том, как он дал мне ту фишку на десять тысяч долларов в виде чаевых, будто такие деньги для него ничего не значат, как будто я его оплаченная шлюшка. – Я не позволю ему одержать победу. Теперь цель моего существование – сделать жизнь Гевина Сента адом.
Пейдж протяжно зевает и прижимается к подушке.
– Удачи тебе с этим, – говорит она сонно. – Ставлю деньги на тебя.
– Спасибо, крошка, – бормочу я, наконец, чувствуя нарастающую усталость после такой трудной ночи.
Мы обе молчим, я начинаю засыпать, когда голос Пейдж вытаскивает меня из царства грез.
– Эм, Нел...
– Хм-м?
– Пожалуйста, скажи мне, что сейчас на тебе есть нижнее белье.
***
Прошло два дня с моей стычки с Гевином в долбаном шкафу, и я все еще не могу избавиться от навязчивого образа его самодовольной, знающей улыбки из моей головы. Мне пришлось прибегнуть к решительным мерам, чтобы выбросить Гевина Сента из своих мыслей.
Вот почему сейчас я еду по жаркому Вегасу в прохладный, благодаря кондиционерам, «Старбакс» в пятнадцати минутах от своей квартиры в свой выходной, вместо того, чтобы смотреть повторы «Дом с подвохом».
У меня неуместная любовь к Чипу и Джоанне Гейнс. (прим.перев.Чип и Джоанна Гейнс занимаются реконструкцией старых зданий, растят 4 детей и живут на ферме.
Интерьеры, создаваемые Джоанной, не оставляют никого равнодушным!
Увидеть проекты Чипа и Джоанны можно в программе «Дом с подвохом»). Если нужно переехать в Уэйко и купить заброшенный дом, который раньше использовали в качестве лаборатории мета, чтобы встретиться с ними, то без проблем.
– Привет, красавица, – улыбается мне Ник, когда я направляюсь к столику у окна, за которым он сидит.
– Привет, – я улыбаюсь в ответ, не в состоянии сдержаться. Ник на самом деле отличный парень. Он милый, забавный, с ним легко работать, и также чертовски горяч, не так горяч, как Гевин, но все же...
Черт побери! Я снова думаю о Гевине! Глупый сукин сын!
Ведя себя как джентельмен, Ник спрашивает, что я буду пить и идет к стояку, чтобы заказать и оплатить мой кофе. От меня не ускользает, как бариста заглядывается на его зад. Не могу винить ее, так как его джинсы обтягивают попку, делая из нее настоящую мечту. Но внутри я не чувствую укола ревности, как было у меня с моими парнями – или, черт побери, с парнями, в которых я просто втюривалась – в прошлом.
– Держи, – Ник сверкает улыбкой на миллион, когда ставит мой шоколадный мокко на стол и садится напротив меня. Я благодарю его и делаю глоток.
– Знаешь, – начинает он, облокотившись на стол и пронзая меня своим голубым взглядом. – Я рад, что ты согласилась встретиться со мной сегодня, но хочу отвести тебя на достойное свидание. И я уверен, что кофе в «Старбаксе» не считается.
– Знаю, – говорю тихо, чувствуя нервозность, из-за которой выкручиваю пальцы.
– Знаю, я просто подумала, что будет проще, если для начала мы узнаем друг друга получше.
– Разве свидания не для этого? – дразнит он, и мне становится более комфортно в его присутствии. Я не уверена, почему внезапно начала нервничать рядом с Ником. Я работала с ним несколько раз, и это было очень непринужденно. Может, беспокойство связано с тем фактом, что я не была на свиданиях – за кофе или чем угодно – с парнем со времен старшей школы.
– Возможно, так происходит в других штатах, но это Вегас. Девушка не может быть слишком осторожной.
– Достаточно справедливо, – он смеется. – Так, что ты хочешь узнать? Спрашивай. Что угодно, лишь бы поверить, что я не серийный убийца.
Я начинаю с простого.
– Сколько тебе лет?
– Двадцать четыре, через три месяца двадцать пять. А тебе?
– Двадцать один, по крайней мере, на ближайшие пару недель. Рожден и вырос в Вегасе?
Он качает головой.
– Нет. Я из Колорадо, но устал от снега. Приехал сюда с друзьями пару лет назад на выходные, влюбился в атмосферу и решил остаться.
– За, – бормочу я, склоняя голову набок и внимательно его изучая. – Даже и не подумала бы на Колорадо. От тебя исходят волны энергии серфера. Я бы предположила, что ты из Калифорнии.
Ник одаривает меня еще одной легкой заразительной улыбкой. Это мне нравится в нем. Всегда смеюсь или улыбаюсь, когда нахожусь с ним рядом. Большинство мужчин раздражает меня до такой степени, что каждый раз хочется ударить кого-то из них.
– Нет. Никакого солнца и серфинга для меня. Пока не переехал сюда, я был фанатом сноуборда. Легко бы выжил на склонах гор.
Замечаю, что наклоняюсь ближе, подражая его расслабленной позе, когда разговор протекает как по маслу.
– Ох, здорово! Я выросла в Теннесси. Всегда хотела кататься на лыжах, но так и не попробовала.
– Ну, – Ник наклоняется ближе. – При первой же возможности я могу тебя научить, – по идее, я должна чувствовать себя не очень хорошо. Ведь всего пару дней назад, пальцы другого мужчины доставляли мне удовольствие, а сейчас я сижу напротив Ника, вынашиваю какие-то надежды о будущем, что это может перерасти во что-то большее, но не могу заставить чувствовать себя вину из-за этого. Да, у Гевина есть какая-то власть надо мной, но как я и сказала Пейдж, я терпеть его не могу. Случившееся в шкафу было недоразумением, которое больше не повторится. Я отказываюсь позволять этому препятствовать моему выбору, когда дело доходит до более приемлемых мужчин.
– Поживем – увидим, – отвечаю я скромно, заправляя прядь волос за ухо. – Следующий вопрос. Тебя когда-нибудь арестовывали за уголовное преступление?
– Нет, – он добродушно смеется. – Ничего подобного не было, но было несколько штрафов за превышение скорости и отметка в личном деле за пребывание в состоянии опьянения в публичном месте колледжа.
– Принято к сведению. Были ли какие-то уголовные преступления, за которые тебя не смогли арестовать?
Ник склоняет голову набок и почесывает подбородок.
– Только если тот факт, что я наркобарон. Но я не могу рассказать тебе или мне придется тебя убить.
– Ах, – я киваю и хихикаю. – Имеет смысл.
– Я делаю грязную работенку в подвале дома моей мамы. Знаешь, в месте, где все еще живу. Да, – он пожимает плечами. – Будучи богатым наркоторговцем, я должен иметь свой дом, но она единственная, кто знает, как отрезать правильно корки с моего сэндвича.
