Текст книги "Казнь Мира. Книга третья (СИ)"

Автор книги: Майя Трефилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Ситинхэ молчала, а с ней и весь мир слушал тишину.

– Не отвлекайся от своего дела. Ради всех нас ты за него взялась, – Лу Тенгру махнул рукой, но принцесса не уходила.

Фео телепортировался, не дожидаясь окончания разговора. Пусть влюблённые между собой сами разбираются, третьему рядом с ними не место. Единственное, что утешало – больше не нужно хранить тяжёлый секрет.

«Ситинхэ действительно рассчитывала скрыть правду от Лу Тенгру?»

Легкие сдавило, и Фео пришлось опереться на колонну у двери, чтобы прокашляться. Не все раны исцелены, особо глубокие будут ещё долго терзать. Ситинхэ стоило поберечься – ей не из сада к дому телепортироваться.

Тёплый кристалл приятно согревал и отгонял дрожь. Достав его, Фео улыбнулся. Эдельвейс полюбила его – неказистого человека, очутившегося рядом с ней. Тогда слабого, но теперь он готов за неё сразиться. Против зимы, демонов, Аватара. И для неё он сохранит мир людей, куда приведёт её.

* * *

После утреннего спора, к удивлению Фео, Лу Тенгру от возлюбленной не отходил ни на шаг, и даже новая беседа между Ситинхэ и Руми состоялась в его присутствии. Дом опоясывали защитные руны – принцесса укрыла свои тайны и речи. За трапезой Фео узнал, что не только к нему и колдуну Ситинхэ приходила и раскрывала новый план. У Фатияры она интересовалась, как победили перводемонессу, у Шакилара – как сняли проклятие с Пламени Земли.

– Мы правильно поступили, что отправились за оборотнями, – уверенно произнёс он. – Это последний способ объединить племена, иначе я не знаю, что поможет. Слишком древняя меж ними вражда.

В этот момент к трапезничающим подсел Хоуфра.

– Верно говоришь, – ответил он с набитым ртом, вытирая пальцы о скатерть. – Если не это, то ничто. Если восточные ещё сплотятся, то рыбы, отверженные… моё племя и Ядулы – те, кого презирают явно. И только уравняв всех перед судьбой, справимся. Со мной, кстати, тоже говорила принцесса Ситинхэ. Быстро, однако, разносятся вести.

Тёплая страна фениксов скоро станет далёкой, и, кто знает, ступит ли ещё раз Фео на земли Эю. Собственная смертность ощущалась остро как никогда. Меж колонн ещё бродила тень Гилтиана, будто не спешила воссоединяться с Мировым Древом. Белые цветы в кадках солнечный свет окрасил в золото, и призрачная рука касалась их, заставляя сиять.

– За Гилтиана. Его жертва не напрасна, – Фео поднял бокал и, не чокаясь, осушил его.

Тени больше не дрожали – замерли, не распаляя и без того больное воображение. Растворился в стенах зала призрак князя, уверившись, что борьба за его дело продолжится. Фео слышал треск незримых рун и чувствовал движение времени. Оно сделалось осязаемым, его получилось бы ухватить и согнуть, а за спиной словно раскрылись четыре крыла.

Перед отлётом Фео пригласили в сад, к Руми. Она выглядела чуть лучше, чем вчера, но нельзя скрыться от правды – прежней её уже не увидят. В больших карих глазах застыл туман, а круги под ними смазывали красные пятна от ожогов.

– Я рада, что мы встретились, – начала она, чуть улыбаясь. – Две тысячи лет я ждала возвращения Аймери, почти два десятка – чтобы вновь увидеть мудрость и свет Гиддеона. Ты многому научился и стал великим воином.

Фео поклонился, когда она замолчала: говорить долго ей удавалась с трудом. Ива положила ветви на её плечи, успокаивая, а карп из воды глядел внимательно, как рыбе несвойственно. Может, ждал какой команды, например, водой плеснуть на изувеченные стопы. Переведя дыхание, Руми продолжила:

– То, что ты есть и сейчас здесь после всего, что пережил, означает, что мы победим. Не просто разгромим демонов. Свет неиссякаем, и Неру действительно сильнее Скверны, и воля способна разбить клетку рабства. Ты поймёшь, когда увидишь.

«Ждет, что я пожалею Аватара?» – Фео смотрел на неё пристально. Внутри скрёбла тревога, что Руми попросит о милосердии. Ведь перед ней возродившийся Аймери, которого она спасла, и кому, как ни ему вернуть долг. Но вместо этого она молча протянула ладонь к лицу Фео. Он зажмурился интуитивно. Тепло наполнило голову и пошло вниз с золотыми огнями.

Когда Фео открыл глаза, то от чёткости линий ему стало больно. Прищурился, повертел головой. Бронзовку, что лениво ползла по столешнице, мог разглядеть ясно, как никогда. Раньше бы виделась зелёным пятном.

Новый мир волновал, звал познакомиться с собой, показать нечто иное кроме черноты всех прошлых дней.

Глава 78. Путешествие демона

Подобие смерти напоминало стремительный сон, провал в пустоту и более ничего. Теперь же Ару терзал негасимый свет. Она не могла отвернуться или зажмуриться, он был всюду, проникал сквозь закрытые веки и ранил глаза. В грудь же будто вгрызлась пиявка. Решила, видимо, что нашла подходящую жертву для питания, и сколько Ару ни пыталась сбить гадину, не выходило. Такого бессилия прежде не знала и металась, как бешеный зверь в агонии.

Потом всё прекратилось. Боль отступила, мир обрёл очертания. Ару ощутила границы тела, и больше не слышалось торжественно-траурное прощание Тэрмидэ.

«Умер», – усмехнулась Ару. Все Живущие умирают, лишь демоны вечны и даже лишившись плоти способны возродиться. Так было с Ару много раз, но впервые она испытала мучения.

За серыми полуразрушенными стенами белый снег покрывал осиротевшую землю. Вьюга, ощущая, что скоро угаснет, пыталась напоследок разыграться в полную силу, но холод не жалил демонов, и ветру Ару противостояла стойко. Никого живого она не чувствовала поблизости, и, окинув окрестности всевидящим взором, убедилась, что одна в белом хаосе.

Вскоре появился Кнун. Вместо настоящих ладоней – две культи. Он брёл, покачиваясь, к храму, где пробудилась Ару. «Меня ищет», – догадалась она и озадачилась. Кнун вёл себя как немощный, лишённый своих даров.Не пытался прибегнуть ко всевидящему взору, пока Ару наблюдала за ним издали и не торопилась себя выдать.

Не застав никого, Кнун сел на расколотые ступени. Снег быстро припорошил его плечи и смоляные волосы, а теневые руки дрожали на ветру. Текли минуты, а Кнун не двигался, превращаясь потихоньку в сугроб.

Ару-таки вышла. Смятение, ещё тлевшее после пробуждения, усиливалось. Первое, о чём хотела спросить она: «Чем закончилась битва?» Если Кнун здесь, то и Сагарис наверняка уцелел и спасён.

«Он-то не шестерня», – подумала Ару о своём царе. Сагарис решал, кому жить, а кому умереть. Его приказы не оспаривались, одновременно с тем он не ставил себя выше остальных и, как и любой из его воинства, был готов пожертвовать собой.

– Чем закончилась битва?

Зима хоронила молчаливого Кнуна, и Ару пришлось трясти его за плечи, чтобы он взгляд хотя бы поднял.

– Ну?!

– Мы покинули Даву. Воины Света победили.

– Ты лжешь! Мы были сильнее! Где твои перводемоны?! Где Лариоса?!

Снег растаял, и облака пара поднялись настолько плотные, что скрыли весь мир от взора Ару. Только Кнуна видела она. Не было больше воя метели – его заглушил дикий рёв:

– Где Аватар?!

– Ушёл в Нанрог. И брат с ним.

«Брат…» – просвистело где-то над ухом. Ару обернулась. Никого, только белый мрак вокруг.

– Тебе Сагарис оставил дело, так что…

– Нет, – из пальцев Ару полетели искры, – в этот раз я не дам Аватару всё испортить! Буду надзирать лично. Если он засомневается, промедлит хоть одну секунду перед Живущими – убью.

Она ожидала, что Кнун оспорит её слова, но он, окутанный паром, мокрый, по-прежнему был тих, словно подменили решительного сумрачного гения кем-то, кого Ару не узнавала.

– Это твоя вина, – сказала она.

Туман рассеялся. Со звоном капли разбивались о брусчатку и ступени разорённого храма. Глаза Кнуна не сияли красным, но взгляд его пугал. Тёмный, глубокий, как бездны первозданной Тьмы. Ару вновь показалось, что её тело и разум распадаются, но мучает теперь не свет, а мгла. На миг за ней мелькнуло нечто чужеродное и нелепое. Страх сменился любопытством, и Ару приблизилась.

– Да. Я провалил всё, что мне доверили. Возможно, когда ты вернешься, меня уже не будет.

– Это почему? Ты нужен Сагарису.

– Вот именно – нужен. Пока занимаюсь Семилепестковым перстнем. Но я близок к финалу – он уже обретает осязаемую форму.

– Ты один командуешь тенями! Эта сила – твоя!

– Ошибаешься. Закончив то, что могу сделать, я умру. Я подвёл своего царя.

Ару не понимала, почему перечит. Кнуна она терпеть не могла – он занимал её место возле Сагариса, был слаб в бою и не заслуживал своего ума. Но что-то изменилось, неощутимо и одновременно резко. Ару за теменью вселенной увидела, что отличает среднего брата от старшего.

– Сагарис передумает, демонов осталось мало…

Кнун телепортировался так, что пространство дрожало с полминуты, а тёмный силуэт, вырезанный на ступенях, никак не растворялся.

«Если бы ты спросил меня, кто более достоин быть твоим советником, Кнун или…» – вспомнилось Ару.

«А я не спрашиваю, – усмехнулся Сагарис. – И что ты взяла за меру достоинства?»

«То, что Кнун – жалок. Полезен, не думай, что я принижаю его, но всё время битвы он в твоей тени и может только унести тебя, а я способна на большее. Я не глупее…»

«Если бы не он, я бы погиб при штурме Домэна. Кнун первым поддержал меня, когда я предложил уничтожить патрициат, и шёл за мной до конца. Он прикрывает мою спину, тогда как тебя я раз за разом вытаскиваю. Из-за твоего буйства – одни неудачи, и по тупости своей ты считаешь, что затмишь Адзуну, дай тебе шанс. Кнун скромен, он работает ради нашей общей славы, ты же ищешь её только для себя. Теперь проваливай, чтобы я больше тебя не видел!»

Ару смотрела в глубины белого неба.

«Кнун любит брата. Даже у демона тлеют остатки чувств. Это не помутнение. Значит, и во мне теплится жизнь… или же я как Сагарис. Мёртвая и снаружи, и внутри».

Влага на коже застыла, и на мгновение Ару захотелось ощутить, как колются и обжигают ледяные иголки.

Сагарис оставил Аватара одного, и последнего оказалось легко найти – он огибал Нэти с запада, по рубежам Силиндэ, и тени тянулись за ним почти незримой для Живущего процессией. Уже тысяча километров была позади. У владений заклинателей погоды остановилась пробуждённая оборотнями зима, и Ару сначала удивилась, увидев зелень, которую только-только золотила ранняя осень. Пристанищем Эллариссэ выбрал старую крепость, обрушившуюся из-за давнего землетрясения. Плющ расползался по крошащемуся камню и давил его. Ящерица забилась в щель, ощутив приближение смерти.

Чудовищную худобу не прятал и чёрный балахон. Аватар повернулся к Ару, но посмотрел почти без интереса. Видом Эллариссэ не мог напугать. Встреть его кто здесь, в паутине давно заросших троп – принял бы за сбежавшего узника, которого двадцать лет держали лишь на хлебе и воде. Впрочем, Аватару пришлось хуже, ему бы ещё и польстили.

– Ты – урод, – процедила Ару, и травы вокруг неё истлели.

– Да.

Неосознанно она ожидала молчания и скорби, запертой внутри изъеденного червями сердца, но Эллариссэ ответил резко, не страшась себя ранить словом. Серой массой в его взгляде плескалась тоска, смешанная со злостью. Нет, он не тщедушный Кнун, всю жизнь стоявший за братом. Ару будто вернулась на многие годы назад и узнала того Аватара. Теперь его накрыл мрак, но и за его пеленой просматривался некогда сияющий лик, припорошенный пеплом и алой крошкой струпьев. Жуткий, но Ару не отступала, хотя в момент ощутила близость роковой черты.

– Я сожгу тебя, сверну шею, если ты ещё раз отступишь.

Эллариссэ отхлебнул зелье из походной фляги и скривился.

– Если это всё, что можешь сказать, то уходи, оставь меня одного.

– Нет. Присмотрю за тобой.

На запад наползал сумрак. Эллариссэ словно позабыл о присутствии Ару и смотрел куда-то вниз, на кусты. С помощью всевидящего взора стало ясно, в чём дело: какой-то беспутный обдирал шиповник. Аватар прищурился, и Ару, не сдержав любопытства, заглянула в его сердце. Какая же там бушевала буря! Эллариссэ жаждал прибить человека, посмевшего бездумно приблизиться к нему, но вместе с тем ещё трепетало сострадание к живому существу, невинному. В полутьме сознания Аватара бродил некто. По волосам, собранным в высокий хвост и светлому сюртуку Ару поняла, что это эльф, но имя его смазывалось. С этим образом воевала вся мгла души, которая в конце концов пенной волной поглотила врага, и ночь свернулась в руках Эллариссэ в копьё. Бросок – и только короткий вскрик донесся до Ару. Что-то всколыхнулось… полузабытое, чуждое…

– Все люди умрут рано или поздно… – тихо произнёс Аватар, не для Ару – для себя.

Она только кивнула. Его недолгое, но ощутимое сомнение смутило её.

Эллариссэ повернулся к Ару и посмотрел пристально. Свет Магикора мерцал в его больном взгляде. Чуть розоватый, будто в белила упала капля крови.

«Хочет моё сердце увидеть». Ару чувствовала, что Аватар не может этого сделать, но в нём горит желание знать помыслы демонов.

– Не напрягайся. Ты пока Живущий.

Эллариссэ поднялся. Мелкий и худющий, он был одного роста с Ару, но из-за крыльев и сохранившейся мускулатуры она выглядела массивнее, ещё и держалась уверенней.

– Пока что я гораздо сильнее тебя. Не вздумай меня злить. Я дважды в Даву вывернул Сагариса, что помешает мне поступить так с тобой?

Он спустился к убитому и бесцеремонно начал стягивать с него одежду и надевать на себя. В этот момент Эллариссэ как туманом укрылся, мысли и чувства угасли. Государь мира – и мародёр.

* * *

Царство людей Силиндэ занимало весь обитаемый запад Хавинора. От южный границ с Нэти оно тянулось полосой около пятисот километров. Пыльная степь у подножия Пепельных гор сменялась лиственным лесом – осколком древних владений Синдтэри, далее – хвойным. Запах хвои Эллариссэ любил, он напоминал ему о далёких и по-настоящему счастливых днях. Непуганые белки скакали по ветвям пышных елей, с интересом глядя на странного гостя, но тут же пропадали, стоило подтянуться вечно следующим за Аватаром теням. В бешеном гневе он ударил одну «спутницу» светом, и та распалась с утробным воем.

У корней старой сосны, истекавшей кровью-смолой, Эллариссэ присел отдохнуть. Мгла застила взор, в голове гудело. Чтобы не потерять сознание, Эллариссэ опустил руку в ручей, и ледяная вода взбодрила, отвела погибельную слабость. В груди горело, словно лёгкие превратились в раскалённые меха, но постепенно прохлада гасила горнило. Без заклинания Времени Эллариссэ унесся в прошлое, и казалось ему, что за спиной стояли белые стены башен Домэна, от порывов лихого ветра взмывали флаги триединства, в расшитых серебром сюртуках гуляли гордые эльфы. Один из них повернулся к лесу и глядел долго чёрными провалами вместо глаз, а на груди расползалось красное пятно…

Эллариссэ вздрогнул и всевидящим взором окинул округу. Ничего, кроме сосен, живых или же догнивающих в оврагах, но видение, такое правдоподобное, не отпускало. Мелькнула мысль, что Сагарис поднял мертвеца, чтобы поглумиться, и тот ещё где-то бродит.

«Невозможно… трупы не телепортируются… а этот остался под завалами».

На мгновение Эллариссэ показалось, что Ару ухмыляется, как это обычно делал Сагарис в минуты слабости Аватара, но нет – демонесса выглядела отрешённой, погруженной в себя.

Эллариссэ осмотрел окрестности уже в поисках эльфов. Играми со светом и пространством они могли сотворить очень сложную иллюзию. «Нет… я сам себя обманываю… я устал».

Он набрал в ладони воды и выпил. Холодом обожгло глотку, но ужас, тисками сдавливавший внутренности, ослаб. Жажда и насыщение напоминали о жизни, о нуждах тела, и Эллариссэ понимал, что остаётся Живущим. Сумрачные мысли и жуткие видения – лишь печать мучений. Нужно идти вперёд, к цели и когда-нибудь народы оценят и через тысячу лет простят убийство Гилтиана.

Убийство… мерзкое слово. Тошнота подкатила к горлу, и Эллариссэ закашлялся. В быстрой воде он вновь увидел безглазый лик, и руки задрожали. Теневое копьё всегда было лёгким, но мышцы до сих пор не отошли от последнего броска. Перед глазами заплясали мушки, и Эллариссэ прислонился к стволу, ощутив, что даже волосы прилипли. За всем этим действом Ару даже не наблюдала, а ведь могла напитаться слабостью Аватара. Он не хотел больше тишины, одиночества в своём кошмаре, и теперь даже синекожая тварь, которой он желал только гибели, была его спасительницей.

– Что с тобой? – спросил Эллариссэ.

– Какое тебе дело, Лариоса?

Красное пламя блеснуло в глазах, а лицо исказил демонический оскал. Бешеный труп, то, чего не должно существовать, приготовился к нападению, однако ничтожные остатки разума сдерживали Ару.

– Никогда, слышишь, никогда я тебе ничего не расскажу! Достаточно ты меня держал в Даву! Но теперь я не пленница, а надзиратель!

Яркая вспышка, и вот уже Ару корчилась на земле. Луч обжег предплечье и пробил крыло. Запах горелой плоти напомнил о тошноте.

– Я тебя предупредил в прошлый раз. Хочешь идти со мной – веди себя спокойнее.

Эллариссэ медленно приблизился. Сосновые иглы и прочий сор кололи стопы, но боль ощущалась слабой и даже приятной. Скверна не стелилась под ноги, а расползлась по стволам и, оставив на них печать гниения, наблюдала.

Капля зелья – и рана на предплечье затянулась. Крыло Эллариссэ не трогал – всё же эссенция была нужна самому. Ару царапала когтями землю, задыхаясь от ярости и бурой пены, что падала с её губ.

– Гнильё, – язвительно произнёс Эллариссэ.

В ответ – рычание.

Бросив подбитого зверя, Эллариссэ телепортировался вглубь леса, а следом потянулись тени, накинув сеть сумрака на осеннее утро, на плечи – покрывало. Заботливая нечисть. Эллариссэ, наблюдая за её кружением, невольно подумал – ведь и Адзуна особым образом со Скверной общался. Сейчас её направляет Кнун, но скоро он передаст Семилепестковый перстень…

Эллариссэ помотал головой. Нет, никогда он не уподобится Оссэ, который ради власти проливал кровь. Власть уже есть у Аватара, его дело благое.

Сжав кулаки, он смотрел на желтеющий папоротник. Сюда тоже пришла смерть.

Возвращаться или дожидаться Ару Эллариссэ не стал – прыгнул к берегу холодного моря. Зелень леса сменилась серостью беспокойных вод, нос теперь щипала соль.

Робкий солнечный луч пробился через фронт свинцовых туч. Тени не подступали, но шипели, пока Эллариссэ грелся. А волны подкатывали к его стопам, но не решались коснуться.

Новое пристанище Эллариссэ отыскал среди скал, где отдыхал до заката. Прыжок через море пугал – не было уверенности в собственных силах и, что самое страшное, в нервах. Тени злили, и Эллариссэ велел им расползтись по щелям, чтобы не ощущать их потустороннего присутствия, но всё равно кто-то был рядом и буравил пустым взглядом.

Даже спустя несколько часов Ару не явилась. Должно быть, страх перевесил надменность, и Эллариссэ облегчённо вздохнул. Терпеть демонессу не было смысла. Пусть она хоть сгниёт.

Северное море – беспокойное, своенравное, совсем не похожее на Драгоценное, что омывало Янтарный остров. Далёкая, брошенная обитель… однажды Аватар вернётся туда. Где-то там, среди кипарисов и самшитов, в тени и тишине похоронена Лилана, даже если тело её увезли в императорскую усыпальницу, заточив в белый мрамор саркофага. Следы покрыл вьюн, такой простой и одновременно прекрасный. Цветы его Лилана очень любила, а те в тепле и под южным солнцем вырастали большими. Нет, она не покинула остров…

Рваные и болезненные мысли мешали успокоиться. На другом берегу земля уснёт под белым саваном, а оборотни уйдут, не в силах разбить проклятие. Никто не будет в силах… как только вырвется на свободу первозданный хаос. Вслед за Эрес-Грондом Секира будет полностью уничтожена, и только ветер споёт о бесконечной кровавой вражде.

Как только взошла луна, Эллариссэ прыгнул и рухнул на ягель, что ковром тянулся от границы вод. Бессилие лишило чувств. Наткнись кто на Аватара, мог бы легко прибить и даже не узнать, кого прибил. Ни холод, ни вой теней не подняли Эллариссэ, пока он сам не ощутил, что сумеет подняться.

Тундра встретила его серостью и туманом, а ведь и северные равнины порой красивы: в пёстром платке из ягод морошки и брусники, в кружеве мелких белых цветов. Озера прозрачны, как хрусталь, а ветер звенит колокольчиками на юбке Афелиэ. Серость же погубить не жалко, хотя печаль жалила Эллариссэ в сердце.

Он отыскал чум верховного шамана, но не спешил телепортироваться. Дым не поднимался над оленьими шкурами, а вход не был прикрыт. Где теперь Индига, не узнать, разве что бескрайние просторы обыскивать. Эллариссэ закрыл глаза. Попытался ощутить, где Секира Бурного Моря, но быстро бросил: в груди закололо так, будто в неё летели искры. Необратимо отчуждение света Неру.

«Я должен остаться Аватаром. Не могу умереть, не могу жить… что такое?» Дни, когда всё было просто, пронеслись мимо, и не вернуть. Будущее смотрело на Эллариссэ чёрными провалами вместо глаз: одна фигура, мужская – двумя, вторая, женская – одним. За спинами мужчины и женщины толпились многие, тоже пустоглазые и уже разложившиеся. Мёртвая орда.

«Я просто болен… их нет здесь, мне мерещится. Нужно найти Индигу. Если Живущие хотят воевать со мной – так тому и быть».

Он увидит безликую орду сам.

* * *

Тени разделились и расползлись по всему Нанрогу. Проносились мимо чумов и заглядывали в каждый. Гасили очаги, чтобы оборотни привыкали к холоду, пугали зверьё. Там, где побывала мгла, угасала жизнь, ягель засыхал, а озера становились мутными. Рыба у поверхности жадно хватала воздух, но не могла надышаться.

Так немного зла нужно, чтобы осквернить землю, ещё меньше – чтобы отравить душу.

Индига ушёл в горы. Там, в глубоком ущелье меж камней спрятал артефакт, будто всерьёз считал, что так сбережёт. Эллариссэ наблюдал. Закончив и, видимо, решив, что укрыл надёжно, Индига выдохнул, и тёмные скалы покрылись инеем. Губы шамана шевелились, и Эллариссэ очень хотел услышать, что он говорит.

– Стань моими ушами, – велел тени, и та пронзила мозг.

С воплем Эллариссэ рухнул на колени и схватился за голову так, словно пальцами старался продавить череп. Похожая боль была лишь в сосуде и то более тягучая, смазанная.

Сначала услышал подобие гула, затем – более внятные звуки: шуршание, щебет птиц, звон ручьёв. И голос Индига.

– Если нужен тебе виновный, то вот я – тот, кто молчал, не вмешивался. Прими мою кровь как дар искупления. Мой народ, все племена оборотней, не должны более страдать. Освободи их от прошлого, их грех возьму на себя я.

Он занёс над собой железный нож, а не костяной. Бить решил насмерть.

День иссяк, небо почернело. В окружении сонма теней Эллариссэ опустился в ущелье. Ужас застыл на лице Индига, и мгновения нужны были ему, чтобы опомниться. Но их не нашлось, и шаман упал на спину. Копьё, что сразило его, рассеялось чёрным дымом.

– Умереть мало, чтобы снять такое проклятие.

Теперь, когда никто не видел, Эллариссэ смог облокотиться на скалу. Рукавом вытер пот, закашлялся. Слишком много телепортаций, слишком. Прежняя мощь так и не вернулась, но тени снова услужливо свернулись в копьё.

Горы задрожали. Ледяные призраки, запертые в их недрах, услышали, что пришло их время. Содрогнулась и вздыбилась земля, унося в небо проклятую и разбитую Секиру.

– Пусть расплатой за измену станет вечная зима.