Текст книги "Казнь Мира. Книга первая (СИ)"

Автор книги: Майя Трефилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Часть первая. Царство людей. Глава 1. Обожженный

Долгое время его сознание дремало. Не ощущай он старой полузабытой боли и прохлады жидкости в сосуде, он бы решил, что уже мёртв. Кожи почти не осталось, плоть почернела и обуглилась, обнажив треснувшие от жара кости. На границе тяжёлого сна он видел себя со стороны, и ужас пронзал его сознание, заставляя ещё живое сердце биться быстрее. Ни один Живущий на Земле не способен пережить такие ожоги.

Он освободил сознание и вывел его за пределы сосуда.

Сквозь стекло и вязкую зелёную жидкость не пробивались звуки, поэтому мир снаружи ударил громом падающих с каменного свода капель воды. Хотелось зажать уши, но от рук был лишь образ, впрочем, как и от всего остального.

Он призраком бродил по круглому тёмному залу, больше напоминавшему пещеру. Единственным источником света были фиолетовые кристаллы на стенах и минеральные жилы, из-за которых свод походил на звездное небо. Мысли о небе мучили, и пленник повернулся к своей тюрьме, к сосуду, где плавало едва живое тело, обожженное и истощённое.

«Кто это сделал?» – спрашивал он у самого себя, но не находил ответа.

Он снова заскользил вдоль стен, размышляя о прошлом. То, что он смог вспомнить, наводило лишь на одну мысль: «Люди. Это всё из-за них».

В этот момент раздались шаги, но пленник не вернулся в полумёртвое тело. Ему хотелось увидеть, кто же держит его здесь, сохраняя жизнь.

В пещеру спустился тот, кого он сразу узнал: демон Кнун. Низкого роста и сутулый, лишённый величия в лице и жестах, Кнун выглядел блёклым на фоне собратьев, но демоноборцы знали, что это не так. Истинное чудовище скрывалось в этом сером теле с десятком чёрных тонких рук за спиной, попарно переплетённых между собой.

– А, ты очнулся, – спокойно сказал Кнун, глядя на зыбкую тень перед собой. – Уже неплохо.

Пленник хотел ответить демону, но голоса не было. Кнун усмехнулся.

– Потерпи. Всё временно.

«Сколько я уже здесь? Вот так?» – мысленно спросил он.

– Семнадцать лет. Могу точно по дням сказать.

«Зачем вы, демоны, принесли меня сюда? Зачем сохраняете мне жизнь?» – вновь поинтересовался он.

Кнун только плечами пожал.

– Это не моя затея, а брата. Вот у него и спросишь, а я подневольный.

«Лжешь!»

– Ну-ну, не горячись. Если хочешь, чтобы мы тебе помогли, будь посмирнее.

«Хотите сделать меня своим рабом? Лучше убей меня!»

– Так-так, никто тебя рабом не сделает. Уж с тобой-то такого не выйдет. Мы хотим союза. Выгодного нам всем, заметь. Но для начала надо привести твоё тело в порядок, а то ничего не получится ни у тебя, ни у нас.

Ему не хотелось верить в услышанное, это было невозможно и, что страшнее, унизительно. Демоны помогают ему… Демоны! Его враги! Мир, казалось, мог рухнуть, но нет, даже пещера не дрогнула.

«И как вы мне поможете?» – спросил пленник.

– Скверна не может излечить тебя, свет твоей души пугает её. Фениксы тоже оказались бессильны… – он кивнул в сторону черепов, лежащих в дальнем углу.

«Фениксы?!»

Если бы пленник мог сжечь, испепелить, хотя бы задушить Кнуна, то сделал бы это. Демон только злобно улыбался.

– Говорю же – не горячись. Никто твоих друзей не трогал. Ни к чему нам привлекать внимание, к тебе тем более. Мне видится, что лишь хрустальная пыль поможет тебе. То, что преломляет законы времени. Да…

«Хрустальная пыль?»

– Она появится, если разбить Зеркало. Ты её уже видел. Отдыхай, крепни, ведь никто, кроме тебя, эту пыль не достанет.

Он только кивнул, почувствовав, что слабеет. Скорее в изувеченное тело, в пустоту…

Спустя некоторое время его навестил старший брат Кнуна, Сагарис. Царь демонов не изменился. Носил тот же хвост на макушке, то же рубище поверх крепкого бледно-синего тела. Такими же изодранными оставались гигантские крылья, делавшие Сагариса похожим на летучую мышь. Даже ехидный взгляд и острая ухмылка никуда не делись.

– Рад тебя видеть в сознании, Лариоса. Давно мы не встречались… с того дня, как ты дал мне уйти из эльфийской крепости, чтобы я исполнил твоё желание.

«Ты лжешь! Я не отпускал тебя!»

– Разве? Я бы гордился, что выскользнул из твоих рук, да только ты не старался меня удержать. Бедный маленький принц не был отомщён… а тебе его даже не жаль. Ты думал только о том, чтобы все беды земли обрушились на людей. Я не смог тебе отказать, а ты даже троном своим пожертвовал ради моего похода. Польщён.

«Я… не… то… хотел…»

Сагарис сел на камень, сложив за спиной чёрные демонические крылья.

– Ни Живущие на Земле, ни Духи не поняли тебя, но могу понять я. Люди – паразиты. Какой в них толк? Только живут и умирают, бездумно и безнадзорно плодятся, как звери. Они лишние даже в круге Творца и обделены собственной силой, лишь украли у других понемногу.

«Тебе есть дело только до того, что люди не становятся демонами».

– Твоя правда. Слабым в моём царстве нет места.

«Твоему царству не бывать, пока я жив!»

– Ох, Лариоса, ты ведь жив благодаря мне. Я нашел твоё тело, положил в сосуд, сварил эликсир. Тебе не кажется, что я милосерднее тех, в ком горит свет Творца? Для них ты умер, они не искали тебя, искал только я. И это после того, как ты загнал меня в пустыню, в вечный зной, а потом обрушил на меня звёзды. Разве ты не думаешь, что на добро надо отвечать добром?

«Твоего царства не будет!» – в этой мысли пленник воплотил всю свою ярость, но и сквозь неё пробилось: «Они бросили меня».

В глазах Сагариса мелькнуло торжество.

– Хорошо, пусть не мое царство. Но люди нам обоим не нужны? Эти тупые, жадные твари, разевающие рты на земли других народов, не способны постичь дары собственных благодетелей. Им всего будет мало, они не уймутся, пока не пожрут всё, даже друг друга.

«Мы поговорим об этом, когда у меня будет здоровое тело».

Он не хотел больше слушать ядовитые речи Сагариса. Темнота заключённого в стекло разума была безопасной, уютной, и на миг ему захотелось остаться в ней навечно. Смерть всё ещё казалась предпочтительнее служения демонам, но воспоминания о собственном могуществе теперь не давали покоя. «Нужно здоровое тело… а там уж я не дам Сагарису верховодить».

«Лариоса… – вспоминал он. – Имя, которым проклял меня отец, но я не сломался. Став тем, кем стал, я поднял старое имя, как знамя своей победы над судьбой, и дал ему новый смысл. Я – Эллариссэ, Аватар Творца Неру!»

С именем вернулась часть воспоминаний, а боль стала сильнее.

Царя демонов он не встречал ещё долго, хотя позволял себе выходить далеко за границы пещеры с сосудом. Быстро Эллариссэ выяснил, что находится в крепости, которую сам когда-то и заложил – Даву. Тюрьме для особо опасных преступников, тех, кто посягал на изменение миропорядка. Ару, например.

Она тоже была здесь, и, как успел отметить Эллариссэ, на довольно высоком положении. Её пламя – истинное проклятие для каждого, кто с ним столкнется, и не найти от него спасения. Ещё будучи фениксом, Ару отличалась мастерством и могуществом. До того, как она стала демоном, Эллариссэ надеялся помочь ей измениться, исправиться. Фениксы невероятно редко избирали удел Тьмы, а победа Аватара в войне за небесный город Аберон уверила их во всемогуществе света Творца Неру. Ару и здесь оказалось особенной, и её пришлось посадить в крепость, просвещая и подпитывая слабый дух истинами доброты и смирения. Для этого Эллариссэ путешествовал с ней в прошлое, каждый раз проговаривая нужный урок. Ару кивала и вела себя смиренно. Казалось, ещё немного, и тёмные помыслы оставят её, но нет, она сбежала.

Эллариссэ искал её, клялся правителям фениксов, что не будет среди их народа нового демона, но разумом понимал, что если он не видит её на обитаемой земле, то она свой выбор сделала. Он снова проиграл Тьме, поселившейся в этом мире.

Даже с мёртвым синим телом Ару оставалась красавицей, пусть и не во вкусе Эллариссэ. Он любил величавость и сдержанность, а Ару казалась ему отталкивающе соблазнительной. Как любовница она наверняка была неплоха, но любить такую всем сердцем он не смог бы.

– Вспомнил, что ты мужчина? – Ару, заметив внимание к себе, усмехнулась.

«Мне нет до тебя дела, Ару. Истинная красота твоя давно иссякла», – ответил он, глядя в её синие глаза с жёлтыми белками.

– А твоя красота ещё сияет?

Едкие слова Ару смутили его, но не напугали. Дождавшись, пока демонесса уйдёт, он задумался: чего стоит сейчас его жизнь? Он привязан к демонам, захотят они – и всё закончится в один миг.

«Я должен освободиться как можно скорее. Любым способом».

Когда демоны рассказали ему свой план, он поймал себя на мысли, что их замысел ему по нраву, только требовал огромных душевных сил от самого Эллариссэ и всей мощи воссозданного Семилепесткового перстня – артефакта, дающего власть над Тьмой.

– Если мы проиграем, второго шанса не будет, – с усмешкой говорил Кнун. – Что, может, и не так плохо. Ты ведь наш злейший враг.

Эллариссэ чувств не выказывал и даже мысленно не отвечал. Он был умен и сдержан. Пусть демон упивается своей мнимой властью.

– Твоя жизнь будет зависеть от жизни Сагариса. Его тело не должно пострадать. Я поставлю печать на твой дух, вернув тебе малую часть твоего былого могущества. А кроме того – тебе будет доступна сила самого Сагариса. Ты сможешь управлять чужим телом, вселяя свое сознание в него. Это пригодится для решающего удара по Зеркалу. И ещё кое-что…

Кнун выдержал длинную паузу, а затем продолжил отвратительным скрипящим тоном:

– У людей из-за тебя теперь не один артефакт, а два. От Зеркала, которое ты разбил, отделился Осколок, и сила Времени воплотилась и в нём тоже. Уничтожить нужно оба за раз, иначе мощь одного перейдёт в другой.

Эллариссэ выслушал всё и увел свой разум обратно в сосуд, ничего не ответив. Только тишины и темноты жаждало его сердце. Воспоминания причиняли боль, но ещё сильнее была боль от осознания, сколько лет прошло мимо, и каким запомнился Живущим на Земле Аватар Эллариссэ.

«Они передумают. Люди им тоже не нужны», – этой мыслью он себя утешал, каждый раз, когда выводил сознание из сосуда. Благодаря печати Кнуна оно стало плотнее. Семилепестковый перстень позволял ненадолго обманывать законы природы, и в такие моменты малыми толиками прежнее могущество возвращалось. Своей рукой Аватар сотрёт защитные руны с мозаичных стен Цитадели Каталиса, а чужой – разобьёт Зеркало Времени. Судьба, казалось, насмехалась над Аватаром. И это после всего, что он сделал для мира…

Сагарис больше не спускался в подземелье, и в крепости Эллариссэ демона не видел. Кнуну лишних вопросов решил не задавать: с ним ухо строило держать востро. «Да, это чудовище обещало мне жизнь и могущество, но с другой стороны он – злейший враг Живущих на Земле, куда страшнее своего старшего брата. Кнун идею создать царство демонов не бросит, хотя кто из нас бросит…Когда я верну себе тело, останется только одно царство. Моё».

Глава 2. Осколки Прошлого (часть 1)

Фео остановился у резной двери из белого дерева, но стучать не стал. Его пригласят. Глава Верховного Совета видит, кто пришёл, через колдовское око, вырезанное в двери примерно на уровне глаз человека среднего роста. Фео же око смотрело в лоб.

День стоял тёплый и солнечный. По мозаичному полу Цитадели скакали блики, пока не пропадали у границы тени, которую не могли преодолеть. Пустым взглядом Фео следил за ними, не находя себе иного занятия. Голова гудела, а мысли не могли укрепиться и скользили, скользили куда-то… Фео сел на подоконник, уже успевший прогреться. Сочной зелёной листвы и только распустившихся цветов яблони можно было коснуться рукой, что Фео и сделал. На душе сразу стало легче. Он любил живую природу, в особенности цветы, которые считал величайшим творением Левантэ, богини Жизни.

Воздух наполнял мерный гул шмелей. Фео смотрел, как они собирают пыльцу с молодых яблонь и на миг подумал, что не прочь так провести вечность. Всё лучше, чем оказаться за белой дверью в роскошном кабинете перед грозным ликом седого магистра. Фео чувствовал, что сегодня судьба его решится не лучшим образом. Болезненная мысль нитью оплетала его сознание, и оживали потревоженные воспоминания.

Всё началось в такой же светлый весенний день несколько лет назад. Четырнадцатилетний Фео с остальным магикорским классом слушал лекцию. Пожилой профессор рассказывал о правильном чтении колдовских рун до того нудно, что половина юношей открыто зевала. Фео не любил эти занятия и с нетерпением ждал следующих, посвященных истории древнего мира до пришествия людей. То были времена великих свершений и открытий. Юный Фео мог бесконечно слушать о будоражащей ум Казни Мира и жутких чудовищах-перводемонах, способных в одиночку повергнуть целую армию. Ещё больше он любил рассказы о героях прошлого, особенно о великой Руне. Она вышла на бой с самой страшной тёмной силой в мире и, не сумев победить, призвала на помощь Великих Духов. Из сердца Руны сотворили первый священный артефакт, вместивший в себя всю её мощь и волю. Корень Древа Мира, связанный с её душой, распался на четыре нити. Духи создали из нитей оружие для борьбы со Скверной и даровали каждому народу. Лишь для людей, появившихся в мирную эпоху, Силинджиум сотворил Зеркало, через которое можно видеть всё, что случилось в прошлом, ускорять или замедлять время. Многие возможности ещё предстояло исследовать. Сокровище Каталиса.

Считая в голове минуты, когда закончится бубнёж профессора, и откроется новая глава истории мира, Фео повернулся к окну и впервые увидел её.

Прекрасная незнакомка прогуливалась напротив кабинета, ничуть не смущаясь, что может помешать лекции. По юному нежному лицу не получалось назвать её точный возраст, но она не могла быть намного старше Фео. Её каштановые волосы мелкими кольцами спадали на плечи, укрытые синим платком с бархатными кисточками. Одета красавица была в красное платье с расшитым золотыми узорами подолом и рукавами. Богатая. И не местная, ведь носила цвета столицы.

Она медленно прохаживалась от дерева к дереву, словно наслаждалась цветущим великолепием каждой кроны. Тем временем не только Фео, но и остальные мальчишки начали глазеть на красавицу. Кто-то даже свесился из окна, что было совсем неприлично. Конечно, профессор прервал лекцию и прекратил беспорядок, вежливо попросив незнакомку больше не гулять под окнами днём и не отвлекать несдержанный сброд. Она кивнула, а Фео в тот миг страстно желал, чтобы она заговорила, желал узнать, какой у неё голос. Хоть она и скрылась из виду, но больше не покидала головы потерявшего покой юнца.

Следующая лекция оказалась про самое знаковое событие в истории мира, величайший подвиг, но Фео стал рассеянным и почти не слушал. Мог обрести нового героя, но не обрёл. Мысли его тогда текли в другом направлении. Выйдя из лектория, Фео попытался вспомнить хотя бы имя того, кому было посвящено это занятие и будут посвящены многие следующие, но не сумел. Только титул, который, впрочем, и до этого слышал сотни раз. Не в глуши рос. Разум же требовал узнать другое имя.

Фео не называли талантливым магикорцем. Иногда он делал успехи, и его даже хвалили, но с того дня как колдун уже не развивался. Фео, конечно, занимался, чтобы не позорить высокое имя отца, но сознание затмевал прекрасный образ девушки, гуляющей под яблонями. Как ей и велели, она не появлялась под окнами учебных аудиторий. Прождав её месяц, Фео вышел в город, надеясь среди людей в белых и лазурных одеждах приметить красавицу в красном. Так и вышло.

Она покупала шёлк у уличной торговки. Фео не двигался, пока его толкали встречные прохожие. Красавица, закончив дела, прошла мимо, даже не взглянув на него, хотя он тоже был приметен среди горожан из-за зелёной ученической рясы. Фео не решился тогда последовать за ней, но у торговки ему посчастливилось узнать желанное имя – Митчитрия.

Дальше – проще. Он выяснил, что Митчитрия – единственная дочь известного в столице мецената. Она тоже занималась благотворительностью и поддержкой крестьянства, продолжавшего страдать от последствий чумы. Часто Митчитрия бывала в городе, и Фео научился безошибочно выгадывать моменты, чтобы увидеть её. Не было для него тогда сильнее страданий, чем сидеть на уроке, пока она ходила по брусчатым улицам, но не рядом с ним, говорила с кем-то, но не с ним.

Один факт из её жизни сильно омрачал думы Фео. Митчитрия оказалась замужем. Кто её избранник, Фео намеренно не узнавал, однако уже его ненавидел. Разве мог на свете существовать человек, достойный её руки? Нет, конечно. Всё жители его царства – просто люди, а прекрасная Митчитрия – богиня.

Месяц за месяцем Фео мучал себя несбыточными мечтами, пока не решился на откровенные дерзости. Он прогулял занятие и проследил за Митчитрией. Жила она в скромном, по меркам здешних богачей, двухэтажном доме довольно далеко от Цитадели Каталиса. За пышными кронами садовых деревьев едва различались белые стены. Митчитрия скрылась за воротами, а Фео так и остался стоять, наблюдая, как трудятся насекомые в чашах нежнейших яблоневых цветов, а тонкие лепестки опадают на землю, покрывая её шелковым ковром.

Ровно год прошёл с того дня, как Фео впервые увидел Митчитрию. Ровно год его больше не волнует ничего на свете, кроме красавицы в красном платье, за которой он готов следовать куда угодно, тратить на неё всё своё время. Странная сладость разливалась по сердцу, и Фео закрыл глаза. До того ему стало хорошо.

Внезапно ему заломили руки за спину и потащили за ворота. Он вырывался, пытался затормозить пятками о землю, но держали его крепко. Затем бросили так же резко, как схватили. Ударившись носом о ступеньку, он ощутил железный вкус крови на губах. Фео прижал руку к лицу и повернулся к обидчикам. Те улыбались кривыми ртами. Не боялись недоучку-магикорца, хоть и чувствовали, что внутри он кипел от злобы.

– Этот, – хрипло сказал один из обидчиков и для пущей убедительности ткнул толстым пальцем в Фео.

– Ясно, – ответил за спиной кто-то неизвестный. – Идите, я разберусь.

Обидчики скрылись в тени деревьев, а Фео продолжал лежать на ступенях, тщетно пытаясь остановить кровь ладонью.

– Может, встанешь уже? Пойдём в дом.

Фео поднялся и только потом взглянул на говорящего. Высокий молодой мужчина поманил за собой. Копна его пышных каштановых волос спадала на синий плащ, сочетавшийся с красной рубашкой. Снова цвета столицы. Фео покорно последовал за мужчиной, ни о чём не спрашивая. Догадался, кто перед ним.

В коридор выскочила Митчитрия, и Фео сразу позабыл обо всем. Красавица усадила его на табурет и принялась стирать кровь с его лица и обрабатывать ссадины, попутно бросая злые взгляды на мужчину. Тот только плечами пожимал.

– Если хочешь знать, я не просил его так приводить.

Митчитрия ничего не ответила, но гнев в её взоре не погас. Тем временем Фео ловил каждое её прикосновение. Холодные капли с мокрого платка стекали за его ворот, но он ощущал только блаженство от близости с любимой. Мятный запах и прохлада мази успокаивали, и Фео казалось, что сейчас он переживает лучший момент жизни.

– Как хоть тебя зовут?

Внезапный вопрос рассеял грёзы Фео. Мужчина пристально смотрел на него, накрыв своей тенью. Потом отступил на шаг. «Неужели подумал, что давит?» – мелькнуло в голове Фео.

– Феонгост, – сказал он, а затем добавил для уверенности в себе. – Сын Гиддеона.

На лице мужчины ненадолго застыло странное выражение, будто он о чём-то напряженно размышлял. Затем произнёс:

– Что ж, Феонгост, сын Гиддеона, кто я, знаешь?

Тот помотал головой. Нежные руки Митчитрии больше не касались его кожи, и он чувствовал себя потерянным и несчастным.

– Я Ратибор, сын Девора.

По взгляду Ратибора угадывалось, что он ожидает какого-то ответа. Для себя, быть может, вполне определённого. Но Фео его имя ни о чём не говорило.

– О Митчитрии, моей жене тебе, полагаю, уже всё известно.

Фео вжался в табурет. «Бежать, быстрее бежать! Через сад, на волю!» – и сердце, вторя мысли, бешено билось. Митчитрия всё ещё рядом… Что, показать себя перед ней трусом? Фео выдохнул и посмотрел в глаза тому, кого до этого считал личным врагом и худшим человеком в мире, но не ощутил гнева или разочарования. Пусть Ратибор назначает какую угодно кару за преследование своей жены, Фео знал, что заслужил и уже морально приготовился.

– Что мы в коридоре-то? Идемте обедать!

Дальше в памяти Фео всё смазалось, пока он не очутился на резном дубовом стуле перед накрытым круглым столом. Запах жареного мяса и специй ударил в нос, пробудив сознание, и Фео понял, что не ел с самого утра. В глубинах же его души продолжала тлеть тревога. Он не верил, что Ратибор может так просто позвать своего соперника обедать. К тому же, обед беспокоил Фео. Слуг он не приметил, что странно. Семья-то, если судить по дому и обстановке, небедная, а Митчитрия полдня провела в городе. Кто сготовил и подал обед? Неужели сам Ратибор? Последний взялся разливать вино, чем подтвердил догадку Фео.

– Ох, извини, не подумал, что тебе ещё рано такое пить. Посмотрю, что для тебя есть, – Ратибор поставил кубок и удалился.

Митчитрия села напротив Фео. Он вдруг понял, что так ни разу и не услышал её голос, потому хотел дерзнуть и спросить её о чём-нибудь, но не смог. Слова не шли.

Свинина со сметаной и чесноком продолжала дразнить обоняние, а Фео всё размышлял о трапезе. Он умел вкусно готовить и полностью себя обслужить. Отец научил. Слуг Гиддеон не держал: не видел нужды нанимать людей для работы, с которой справлялся сам. Но Фео знал, что в других семьях дела обстоят иначе. Представить, что кто-то из Верховного Совета (кроме отца, разумеется) готовит и убирает за собой, он не мог. Только слуги или женщины в семье, если денег не хватает или жалко.Никогда сами, даже если ушли в месячный отпуск. Мальчишки обзывали Фео кухаркой и поломойкой. Сейчас ему тяжело было поверить, что Ратибор проходил через подобное унижение. Может, столица на самом деле гораздо терпимее к людям? Или же дразнить крепкого парня себе дороже, а худосочного и мелкого Фео безопасно.

– Удивлен, что я сам всё делаю? – спросил прямо с порога Ратибор. Словно мысли прочитал.

– Да… нет… не знаю… – Фео покраснел и опустил взгляд.

– Не удивляйся. В походе за мной с подносом не бегают. Если свободен, стараюсь сам. У прислуги тоже семьи есть.

– Ясно…

– Слушай, парень, всё хорошо. Ешь, пей. Не отравлено, – Ратибор налил в кубок ягодного морса из хрустального графина, затем сел между Фео и Митчитрией.

Фео к еде не прикасался. Ратибор же ел много, стараясь ухватить сразу всё, и громко жевал. Митчитрия, наоборот, вела себя скромно, мясу предпочитала зелень и почти не притрагивалась к винному кубку.

Только сейчас Фео смог в полноте рассмотреть её супруга. Он был красив и статен, лицом молод, но не юн. Перчинка, ехидство во взоре, интонациях и жестах – лишь остатки мальчишества. Что на самом деле за человек перед ним сидит, Фео разгадать не мог. Достаточно того, что пугливый подросток не может соперничать со взрослым, уверенным в себе мужчиной.

– Угощайся.

Голос хрустальным звоном прозвучал в сознании Фео, и он отвлекся от своих мыслей. Митчитрия улыбнулась, и будто солнечным светом залило комнату, походившую теперь на божественную обитель, на священный храм, где царит покой и нега. Правит в нём богиня с лучистыми глазами. И Фео повиновался ей, как должно повиноваться богине.

Он ел медленно и аккуратно. Манерам его обучили, но дело было не в них. Грехом Фео считал сосредотачиваться на еде, когда перед ним сидит его мечта. Вкус пищи ощущался как нечто далёкое, почти Фео не касающееся. Когда на блюде остались только голые кости, а кубок с морсом опустел, раздался зычный голос Ратибора.

– Да, парень, плохи твои дела.

Фео вздрогнул так сильно, что едва не опрокинулся вместе со стулом. Митчитрия снова злобно посмотрела на Ратибора, а тот только захохотал.

– Что ты такой нервный, сын Гиддеона? Всё ещё боишься меня? Это мне тебя стоит бояться, ведь ты магикорец. Украдешь ещё мой разум!

Фео замотал головой, давая понять, что так не сделает. Это невозможно. Ратибор продолжил, но уже серьёзнее:

– Я понимаю, почему ты следил за моей женой. В Каталисе мало красивых женщин.

Митчитрия закатила глаза. Фео невольно улыбнулся, хотя его внутренности сжимала в тиски тревога.

– Господин, я…

Ратибор только рукой махнул.

– Тебе придется смириться с тем, что есть я, и просто убить меня недостаточно.

– Что вы такое говорите?! – воскликнул Фео, до боли в пальцах вцепившись в столешницу. – Что значит убить?! Я и в мыслях…

Ратибор широко улыбнулся, и Фео замолчал. В глазах потемнело. Ему тяжело дышалось, а в горле резко пересохло. Он потянулся за кубком, но кто-то подал ему новый. Митчитрия. Фео выпил залпом, не думая о манерах, и сморщился. Кислый морс раздражал его горло.

– Прости. Я принесу воды.

Фео только дернулся, чтобы удержать её, чтобы она осталась с ним, но, опомнившись, сполз на стул. Митчитрия скрылась за дверью.

– Я только хотел сказать, что она любит меня. Не накручивай.

Фео опустил голову.

– Простите меня, господин. Я не достоин вашей милости и времени, которое вы на меня потратили. Кто я рядом с вами…

– Брось лебезить. Будем с тобой на ты. Я Ратибор, а ты, стало быть, Фео. Так вот, Фео, чувства тебе не запрещаю, но любовью своей не докучай ни Митчитрии, ни мне. Живи, как жил. Заходи в гости иногда, мы всем рады, кто нас не чурается. Сам понимаешь, столица…

Вдруг кто-то постучал. Ратибор вышел в коридор, закрыв за собой дверь. Странное чувство заставило Фео прильнуть к замочной скважине. Он не разглядел посетителей за широкой спиной Ратибора, но внутри похолодело, когда они представились. Магикорцы из Цитадели. Значит, пришли за ним.

– Ученик пропустил занятия. Слышали, пришёл сюда, – подтвердилась догадка Фео.

Ратибор кивнул.

– Проходить не будем. Если в доме, пусть выйдет к нам.

Несколько секунд царила тишина. Ратибор уже сделал шаг в сторону Фео, как вдруг уже другой голос произнёс:

– Вы по жене теперь знать. Вам бы не общаться с такими, как Феонгост.

Ратибор резко развернулся. Фео же сжал кулаки и затаил дыхание. Недоброе предчувствие терзало его, но отойти от двери он не мог.

– С какими «такими»? Он назвался сыном Гиддеона.

Стыд вновь окатил Фео. Он ожидал, что Ратибор ответит на колкость в отношении себя, а тот вступился за малознакомого юнца, влюбленного в его жену. Не измерить широту души и благородство этого человека, а мелочные магикорцы его принизили. И самого Фео… Он не понимал, почему. Его происхождению завидовали. Сын Гиддеона как-никак, пусть и незаконнорожденный. Ратибор всё верно сказал.

– Гиддеон его просто подобрал. Мальчишка-то безродный.

Фео отвернулся от двери и сел на прогретый солнцем дощатый пол. Разум поглотила пустота. Кругом всё оставалось по-прежнему: и божественная обитель, и прекрасная Митчитрия рядом. Должно быть, она видела, как Фео подсматривает и подслушивает, но ему было всё равно. Он даже не заметил, как она вернулась, и ещё несколько минут назад не поверил бы, что она может быть ему безразлична. Всё сущее, весь привычный мир стал прахом и сгинул во тьму.

– Вам бы повежливее о Гиддеоне. Он выше вас. Во всём.

Последняя фраза Ратибора эхом отозвалась в сознании Фео, но он не разгадал её смысла. Его уже называли безродным мальчишки, но он не обижался на это, как на «поломойку» и «кухарку». Просто завистники, что с них взять. Мало у кого отцы могли по знатности соперничать с Гиддеоном, вот и прицепились, что сын у него незаконнорожденный. Так он раньше думал…

– Фео! Фео!

Митчитрия звала его, положив руки ему на плечи. Он же едва нашел в себе силы посмотреть на неё. Глаза её странно блестели.

– Мы с Ратибором отвезём тебя домой! Тебе не нужно идти с магикорцами!