Текст книги "Казнь Мира. Книга первая (СИ)"

Автор книги: Майя Трефилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Казнь Мира. Книга первая

Пролог

От копыт коней в воздухе клубилась пыль. Всадники держались стойко, с достоинством, но по их лицам стекали капли пота. От полуденного солнца не защищала даже сень лиственного леса, что рос по обе стороны дороги.

Отряду Девора досталась неприятная работа – сжигать дотла пострадавшие от чумы поселения. Смертельную болезнь на людей наслали демоны – злейшие враги всех Живущих на Земле. Из умерших демоны собирали армию трупов и отправляли штурмовать города, разнося заразу повсюду. Выше крепостных стен поднимались горы гниющей плоти, а небо на долгие месяцы заволок чёрный дым от кострищ. Ни оружия, ни чар стихий не было достаточно, но живые люди не сдались, сражались, пока могли шевелиться. Каждый, до самого малого ребёнка, делал посильное. Теперь, когда главная беда позади, осталось лишь выжечь старые домишки, где могла притаиться чума.

Но не только мысли о прошлом тревожили Девора – сегодня он оруженосцем взял в поход своего восьмилетнего сына. Родные Девора погибли при осаде столицы, город, где жили родственники его жены, охватила чума одним из первых, вестей оттуда до сих пор не приходило. Брать ребенка в поход может и не лучшее решение, но оставить его одного в полуразрушенном городе, притягивающем мародеров ещё хуже.

Ратибор выглядел воодушевлённым. Брони на нём не было, потому и жару он переносил лучше. Ехать с бывалыми воинами на важное задание он почитал за величайшую честь. Глядя на сына, Девор невольно улыбнулся – как хорошо быть ребенком, не успевшим разочароваться в жизни и людях.

За очередным поворотом лесной дороги наконец показалось заброшенное поселение. Ни звука, ни движения – даже птицы поспешили покинуть место, отмеченное смертью. По отряду прокатился тревожный шепот. «Каждый раз как в первый. Ничего, – подумал Девор, – с этим быстро управимся, домов немного».

Он приказал спешиться, взять бутыли с огненной смесью и идти за ним. Чем ближе становились островерхие деревянные крыши, тем тяжелее было на сердце у капитана. «Зря я взял с собой сына. Не стоит ему видеть, как обращают в пепел последнее, что осталось от жертв войны». Как беззаботно когда-то взрослел сам Девор! Юным он считал, что нет в мире ни единой угрозы для его родного дома.

Неожиданно из-за домов показались всадники. Ветер развевал лазурные знамена с золотыми звёздами.

– Только этих тут не хватало! – не скрывая раздражения, проворчал Девор.

Магикорцы. По мнению Девора, ими становились только самые мерзкие по натуре люди. Тщедушные, лживые и лицемерные, занятые только собой и своими дрязгами, обитающие в своём недогосударстве Каталис. «Давно пора бы короне перестать кормить этот сброд, во всей красе показавший свою бесполезность во время чумы», – считал Девор.

Ещё сильнее он скривился, увидев, кто возглавляет непрошенных гостей. На белоснежном коне сидел молодой мужчина в такой же лазурной, как знамёна, мантии. Его пшеничного цвета волосы до плеч чуть колыхал ветер. «Смазлив, как девка!»

Несомненно, это знаменитый Гиддеон, сделавший блестящую карьеру в Цитадели Каталиса, и занимавший для своего возраста небывало высокий пост. Все знали, молодой магикорец по головам шел ради места в Совете. Девор презирал таких людей и с трудом для себя признавал даже помощь Гиддеона в войне с демонической армией. Другие магикорцы в это время отсиживались за стенами высоких башен Каталиса.

Гиддеон перебросил ногу через спину коня, и, вместо того, чтобы спешиться как нормальный человек, медленно спустился по невидимым ступеням.

– Для кого представление устраиваете? – спросил Девор, к своему неудовольствию заметив восторг сына. – Или ножки боитесь отбить?

– И я вас приветствую, – магикорец не дрогнул.

– Что здесь забыли? Все звёзды на небе пересчитали, все книжки по порядку расставили, раз вылезли из своего гнезда? – Девор подошёл ближе к юнцу-чистюле, но тот остался недвижим.

– Эти земли граничат с территорией Каталиса. Мы здесь как наблюдатели.

«Наблюдатели они, как же. Лезут всюду, где могут, а где надо – их не дождешься», – подумал Девор, а вслух сказал:

– Что ж, наблюдайте. Только не вмешивайтесь, а то ручки запачкаете. Коней уведите в сторону.

Гиддеон кивнул. Его спокойствие ещё сильнее раздражало Девора. Когда магикорцы отошли, он наклонился к сыну.

– Ратибор, никогда не становись таким… как эти.

– Почему?

– Они служат Магикору. Залог их силы – хитрость и наваждения. Я тому свидетель. Эти люди оторваны от мира, им нет дела до земных проблем.

– А эльфы? Они тоже оторваны от мира, раз служат Магикору? – Ратибор выглядел растерянным.

Девор тяжело вздохнул. Как ещё объяснить глупому ребёнку?

– Просто поверь мне на слово. Не бери их в пример, а лучше вообще не связывайся ни с магикорцами, ни с эльфами.

Ратибор было открыл рот, но гневный взгляд отца заставил его промолчать. Девор же принялся раздавать поручения алхимикам и заклинателям погоды – где встать и в каком порядке действовать, чтобы одни быстро сожгли дома, а другие не дали ветру гнать пламя в лес. Воины покорно взялись за дело, растаскивая бутыли с огненной смесью по всей деревне.

Из чёрных окон заброшенных домов на Девора глядела пустота. Капитан поёжился. Он не был трусом, и деревня пугала меньше живых мертвецов, но какая-то неуловимая тревога разливалась в воздухе.

«Горестное место… ещё и этих, в звездах, принесла неладная. Закончить бы поскорее, да убраться подальше».

Мысли Девора, так или иначе, возвращались к магикорцам, особенно к своенравному Гиддеону. У Миробора, командира Девора, лежала одна очень интересная папка, в которую капитану довелось заглянуть. Что сказать? Гниль, как она есть. Хотя не совсем Гиддеон пропащий человек оказался, раз бросился на помощь столице, когда та нуждалась в помощи магикорцев. Бросился без приказа, и много жизней спас. «Может, он того? – продолжал рассуждать про себя Девор. – Крыша поехала? У всех магикорцев беда с головой из-за их Великого Духа. Вот и у Гиддеона разум расщепился. Одной рукой спасает, а другой… Нет, не потерянный у него взгляд, не безумный, а ясный. Все, что Гидеон делает, делает он в трезвом уме. От того ещё более страшен и опасен этот человек. Нельзя ему доверять!»

Девор быстрым шагом направился к домам, за которыми скрылись магикорцы, и замер, едва заметил крытую железную повозку. Тщетно пытались магикорцы спрятать её в густой листве, Девор увидел достаточно. На такой повозке заразных больных возят в лечебницу.

– Так вот зачем вы здесь! – заскрипел зубами Девор и сжал кулаки. «Как знал!»

* * *

У самого края воды вдоль небольшого причала ютились опустевшие рыбацкие домики, которые Гиддеон хотел проверить и спустился к реке. Не касаясь ничего руками, он магическим дуновением открывал двери и внимательно осматривал комнаты. Ни души. Разбитые стекла скалились острейшими зубьями. На стенах кровавые отметины. Дольше минуты в одной комнате Гиддеон не находился – запрещено.

Деревня была небедная. Во многих домах Гиддеон видел кружевные скатерти и ещё не посеревшие перьевые подушки, но на крепких дубовых столах уже лежала пыль, из-за яркого солнечного света видимая и в воздухе. Давно уже высохли рыболовные снасти, которые никто никогда больше не использует и даже не заберёт отсюда.

Покинув очередное жилище, Гиддеон понуро опустил голову. Он надеялся, что найдет выживших. И боялся, что их раньше найдут солдаты из столицы и убьют, как им приказано. В любом случае, бросившись наперерез чумному отряду, Гиддеон рисковал своим положением, и, как оказалось, зря…

Неприязнь Девора тоже не скрылась от него. Гиддеон понимал, как видит его, магикорца, воин из столицы, привыкший к колдовству иной природы. Колдовству, которое спасало жизни, пока Верховный Совет медленно-медленно рассуждал, сколько и кого направить для борьбы с чумными мертвецами. «Сберечь Зеркало важнее, чем людей», – вспомнилась брошенная кем-то фраза. «Священные артефакты защищают наших соседей, а у нас – наоборот», – ответил Гиддеон тогда.

Дальше этой деревни болезнь не пошла, не подступила к Каталису. Магикорцы отстояли свои владения, а что до остальных земель… Всего несколько недель назад рыболовецкие суда бороздили реку, не давая покоя рыбе, а с берега доносился детский смех. Теперь воду не потревожат ещё долго, и человеческие голоса не нарушат тишину природы.

Вдруг Гиддеон услышал звук, похожий на стон. «Птица? Нет, на здешних не похоже». Тревога закралась в его сердце. Звук шёл со стороны причала, на который старые ивы сыпали листья. Спустившись к ивняку и раздвинув ветви-плети, Гиддеон оторопел, не веря своим глазам.

Среди полуутопленных корней лежала молодая женщина и обнимала деревянную люльку. Аккуратно Гиддеон подобрался ближе, не обращая внимания на то, что под дорогими сапогами хлюпает илистая грязь. Женщина была мертва. Гиддеон сразу это понял по обескровленному и нечеловечески спокойному лицу, а по голубым рукавам и кружевному вороту платья он узнал в ней жительницу верховий. У подножия гор лежали богатые деревни, не тронутые демонической чумой. Но почему женщина здесь? «Пусть столица расследует», – подумал Гиддеон отстраненно, ведь его взволновало другое.

В деревянной люльке с недовольным видом барахтался в куче пелёнок младенец. Следов чумы на его лице не было, как и на коже матери. Сердце Гиддеона бешено билось, будто готовилось разорвать грудную клетку. «Живой ребенок! Я нашел хотя бы одного живого! Нужно помочь ему и обязательно отвезти в лечебницу, такая кроха не протянет долго одна».

«А вдруг всё же чумной?» – мелькнуло в голове Гиддеона. «И что? – ответил он сам себе. – Я здесь для чего?»

Натянув толстые кожаные перчатки, Гиддеон вытащил люльку из объятий матери. Белые руки опустились, и, словно потеряв цель своего существования, женщина ушла на дно. Гиддеон проводил её взглядом и сосредоточился на младенце. Люлька была сделана из цельного куска дерева, дорогая и редкая вещь, потому не промокла. «Глядишь, ребёнок не заболеет, хотя неизвестно, сколько тут пролежал. Должно быть голоден и пить хочет».

Малыш открыл глазки и улыбнулся Гиддеону. Тот, к своему удивлению, отметил, что ребёнок на него удивительно похож, будто близкий родственник. Опомнившись, Гиддеон открыл фляжку и начал поить младенца, который жадно захлюпал, а затем скривился и заплакал. «Всё, надо идти! Нельзя оставлять отряд надолго, да и ребенку нужно что-то серьезнее воды из фляги». Гиддеон резво выбрался на причал, а потом и дальше наверх, направляясь к лекарской карете. Для себя он решил, что поедет в ней с ребёнком. Чувствовал, что должен ухаживать за ним и что никто другой не сможет. Не знал, почему так считает, но душа ликовала – его поход был не напрасным.

Лучше бы проскочить мимо отряда Девора, но Гиддеон знал, что не получится, и готовился встретиться с гневом капитана. Издалека он уже слышал гневные возгласы и ускорил шаг.

Его взгляду предстал Девор, который, обнажив меч, бросался то к одному магикорцу, то к другому. Остальные из его отряда тоже стояли с оружием наготове, но пока ничего не делали. Мальчик, прибывший с отрядом, спрятался за кем-то из воинов.

Совершенно спокойно Гиддеон прошёл мимо Девора и уже почти коснулся металлической дверцы кареты, как руку перехватили.

– Ты! – прохрипел капитан. – Не много ли о себе возомнил?!

Тут он заметил младенца в люльке и отскочил назад, словно от чумного. В глазах Девора сверкнули гнев и ужас.

– Ты где это взял?! Убить всех вздумал?!

Гиддеон, не обращая внимания на крик, дернул за ручку, но тщетно. Через секунду он понял, в чём дело. Дверцу приварили. «Видимо, сам Девор постарался со своими алхимиками». Гиддеон повернулся к нему.

– Ты хочешь драться со мной?

Хотя Гиддеон знал, что превосходит Девора в мастерстве, магикорцы были в меньшинстве, а он сам стоял с люлькой в руках и уловил во взглядах подчинённых, что никто не перехватит драгоценную ношу.

Девор хрипло дышал.

– Я не враг тебе лично, Гиддеон. У меня есть приказ на этот счёт, – капитан указал на младенца, – и, надеюсь, тебе не надо объяснять, что к чему. Оставь ребёнка, а сам езжай в железном гробу.

– Ребёнок поедет со мной. А вы делайте свою работу.

– Ты мешаешь моей работе! Раз не хочешь по-хорошему, будет по-плохому!

Девор махнул рукой, и его воины сделали шаг вперед. Магикорцы напряглись.

– Тогда убей меня вместе с ребёнком!

Казалось, что от голоса Гиддеона всколыхнулась трава и дрогнули деревянные дома. Сам он был недвижим перед ратью, которую не мог победить. Теперь Девор выглядел озадаченным.

– Зачем тебе это? Ты стал милосердным? Все знают, как ты по головам шёл ради своего поста!

Тень накрыла сердце Гиддеона. Страшное напоминание… но всё осталось в прошлом. Важно, что он изменился, и всеми силами искупает вину.

Внезапно перчатки Гиддеона накалились, и боль обожгла кисти. «Поганая алхимия!» Он выронил люльку и тут же получил удар в грудь. Девор бросился на противника, нанося руками тяжелые удары, не давая Гиддеону опомниться. Никто не спешил на помощь магикорцу. И всё же Гиддеон успел понять, что сейчас произойдет. Волной магической энергии он отбросил нападавшего на него капитана далеко в сторону, но слишком поздно. Огненная вспышка обожгла взор, а крик невыносимой боли на вспорол воздух.

Мир стал похож на тягучий кисель. Гиддеон сидел на коленях и с трудом осознавал, что крик был не младенческий, а ребёнка постарше. Что на люльке, накрыв её своим телом, лежал Ратибор, а над ним стоял алхимик с трясущимися руками и гримасой ужаса.

– Ратибор! Ратибор!

Капитан бросился к сыну, но запнулся, словно бы на ровном месте, и упал на полпути.

– Навредишь! – Гиддеон обошел Девора и склонился над мальчиком.

Кожа на спине Ратибора почернела, тлеющая одежда прилипла к ней. Мерзкий запах жженой ткани и плоти ударил в нос, но Гиддеон, задержав дыхание, колдовством смял приваренную алхимиками дверь повозки и магическим жестом притянул пузырь с зеленоватой жижей. Ещё жест – и с кожи пропали остатки горючей смеси, а лечебная жидкость разлилась по обожженной спине. Мальчик перестал стонать и обмяк. Последним пассом Гиддеон убрал горелые остатки одежды и аккуратно заглянул под тело мальчика.

Младенец не пострадал, но недовольно елозил под своим защитником, морща нос и готовясь захныкать

– Что ты сделал? – дрожащим голосом спросил Девор.

Гиддеон не стал к нему оборачиваться. Он чертил на песке колдовские руны, и те, сложившись в послание, исчезли. Только тогда он ответил:

– Это самое сильное обезболивающее, какое у меня есть. Времени у нас мало.

Девор чувствовал яростную дрожь, уничтожающим взглядом испепеляя неудачливого алхимика, который, казалось, желал умереть на месте.

– Сажай сына на лошадь и скачи со мной в Каталис. Я отправил сообщение Совету, чтобы выслали гонца нам навстречу. Он привезёт что нужно, – Гиддеон выглядел спокойным, но тяжёлое и, главное, поспешное решение жгло внутренности каленым железом.

Все магикорцы разом ахнули, а Девор больше ни о чём не спрашивал. Видимо понял, чего стоят слова Гиддеона. Тот же продолжил:

– Свой отряд отправь в верховья. Там что-то случилось, я видел мертвую женщину из тех краев.

– Останетесь без поддержки, капитан, – сказал один из воинов, но Девор бросил на него такой гневный взгляд, что, казалось, воздух накалился.

– Делайте, что он велел! А я за себя постою.

Привели лошадь Девора. Капитан взобрался на неё, затем ему подали сына, которого Девор аккуратно посадил перед собой. Гиддеон тоже оседлал своего белоснежного скакуна, положив впереди себя люльку.

– Езжайте следом, – приказал Гиддеон остальным магикорцам. – Я вернусь к вам, и поедем в лечебницу.

– Вы рискуете. Если ребёнок чумной…

Но он уже не слушал. Через секунду ветер свистел в его ушах.

Гиддеон и Девор быстро домчались до границы Каталиса, прежде чем завидели ожидающего гонца, покрывшегося испариной и едва державшегося на дрожащих ногах. Телепортация, да ещё и на такие расстояния, всегда истощала.

– Гиддеон! Ты с ума сошел?!

Гиддеон не обращал на вопли внимания. Взгляд его был прикован к небольшой шкатулке из красного дерева в руках гонца.

– Давай сюда!

Гонец передал шкатулку, но поток ядовитых речей не остановил:

– Ты слишком вольно пользуешься своим положением! Не забывай, пока есть те, кто выше тебя!

– Заткнись! – рявкнул Девор, и теперь тишину нарушали только стрекотание насекомых да возня малыша.

– Возьми мою флягу, – Гиддеон повернулся к капитану. – За холмом есть пастбище. Поймешь по защитной черте колдовских рун. Попроси местных дать козьего молока. Ребёнка надо покормить.

– Мне сына оставить?! Нет!

– Девор, ты ему сейчас не поможешь, но можешь помочь тому, ради кого он пострадал. А ещё так ты отблагодаришь меня. Я тоже пострадаю.

Гиддеон расстелил на земле лазурную мантию, после чего вместе с Девором уложил на дорогую ткань несчастного Ратибора. Гонец, топчась неподалеку, тихо ворчал что-то себе под нос.

Наконец Гиддеон открыл шкатулку. На бархатной подушечке лежал длинный, с ладонь, осколок зеркала. Девор застыл, забыв о поручении.

– Так, значит, это не слухи! Он существует!

«Осколок Прошлого. Дающий власть над временем, как и Зеркало», – мысленно продолжил Девор.

В этот момент Гиддеон коротко взглянул на капитана, и тот, схватив флягу, помчался за молоком. Гонец снова хмыкнул:

– Всех детей на свете решил спасти? Учти, Совет узнает, для чего ты велел извлечь Осколок!

– Пусть узнает, – равнодушно ответил Гиддеон. Таким же спокойным оставалось его отражение в странном зеркале, только глаза казались неестественно голубыми.

Тень гонца нависла над Ратибором.

– Слушай, хоть ты мне и неприятен, но всё же подумай, чем для тебя это обернется.

– Отойди до поворота, – и, взяв своего скакуна, Гиддеон отвёл его в противоположную сторону метров на двадцать. Чуть поодаль положил и люльку.

Гонец не спорил. Когда Гиддеон убедился, что его просьба выполнена, он поднял осколок над Ратибором и произнёс:

– Вихрь времён!

Белая вспышка поглотила всё, но, что странно, не ослепила. Когда мир стал снова различим, Гиддеон увидел, что спина Ратибора полностью здорова. Не успел он вздохнуть с облегчением, как от головокружения упал на колени. Руки мелко затряслись, вены на них вздулись. Со лба на осколок капал пот. Гиддеон знал, что так будет, но оттого было не менее больно. Его двойник с той стороны зеркала выглядел так, словно для него ничего не изменилось, лишь глаза перестали быть пронзительно голубыми.

– Доволен? И что теперь с тобой будет? – по тону подошедшего гонца угадывался испуг.

– Забирай, – Гиддеон положил осколок в шкатулку и, не оборачиваясь, протянул куда-то в сторону. – Отвези назад. Возьми моего коня. Я вернусь позже и заплачу тебе за всё.

Гонец ответил не сразу, будто что-то обдумывал. Затем, взяв-таки шкатулку, произнёс:

– Это хорошее дело, конечно, но, ты же понимаешь, я должен доложить Совету о том, для чего тебе на самом деле понадобился Осколок… может, доплатишь и за ложь?

– Уходи!

Гиддеон лишь мельком взглянул на спешно удаляющегося гонца, затем, обратил взор на Ратибора. Тот открыл глаза и закашлялся.

– Где я?

* * *

Девор бросился к сыну, едва завидел того издалека. Они долго не выпускали друг друга из объятий, а по щекам капитана катились слёзы. Ратибор о чём-то сбивчиво рассказывал, но Девор не мог разобрать смысл, лишь наслаждался звонким детским голосом, который едва не потерял навсегда. Наконец, совладав с чувствами, он закутал сына в свой плащ и отыскал взглядом Гиддеона. Тот как раз закончил пеленать младенца своей шелковой рубашкой и собирался его кормить.

– Ловко ты, – выдал Девор вместо благодарности, наблюдая, как Гиддеон управляется с малышом. Капитан понятия не имел, как ухаживать за маленькими детьми. Для него это было сложнее алхимии и магии погоды.

Его словно не услышали. Ветер подхватил брошенную в стороне мантию Гиддеона и собирался с ней поиграть, но Девор успел взять её за край.

– Ты бы надел назад. Не жарко ведь, – но и эта фраза осталась без ответа.

– Да приди уже в себя!

Гиддеон обернулся, и Девор оторопел. Он не узнал величественного магикорца, члена Верховного Совета, в этом замученном юноше с землистым лицом и глубокими тенями под глазами.

Гиддеон-таки оделся. Дорогая лазурная мантия висела на нём, как мешок. Младенец завозился, недовольный тем, что его не кормят.

– Ты не хвор? Не чума? – спросил Девор, а Гиддеон покачал головой и вернулся к заботе о малыше.

– Тогда в чём дело? Ты как состарился!

В ответ лишь молчание.

– Слушай, не хочешь говорить – не говори. Но знай, благодарность моя безмерна! Ты лучший из людей, из всех Живущих на Земле! Ты исцелил моего сына! Всё, что захочешь, для тебя сделаю…

Девор осекся, увидев, насколько пустым стал взгляд Гиддеона В душу закралась грызущая тревога.

– Я его не исцелял, – после этих слов тревога впилась в сердце капитана.

– Как это? Как не исцелял? А что это – иллюзия? – он указал пальцем на сына.

Гиддеон равнодушно оценил Ратибора взглядом, затем тихо произнёс:

– Не иллюзия. Ты же видел Осколок.

Девор чувствовал себя потерянным. Будь перед ним магикорская магия, он бы нашел для себя ответ. Но сейчас он стал свидетелем самого таинственной и при том безраздельно принадлежащей только человечеству мощи. Мощи Времени.

– Допустим… я не очень знаю, как это работает. Ты разве не ускорил время?

Гиддеон вновь покачал головой.

– Мне тебя, что, пытать, чтобы ты отвечал нормально?! – гнев и страх начали накатывать на Девора с новой силой, но он сдержался. Всё же перед ним спаситель сына.

Вдруг Девор понял, что вокруг всё изменилось. Стало темнее. Небо побагровело, а редкие облака вздулись, как мёртвая плоть. На дороге затанцевали неясные тени, невесть откуда появившиеся.

– Я обратил для его тела время вспять. Твой сын помнит всё произошедшее, но телесно будто это не переживал.

Голос Гиддеона дрожал. Магикорец, достав младенца из люльки, прижал его к себе, уже не заботясь ни о каких мерах осторожности. Малыш завозился, согретый теплом человеческого тела.

– Ну… ладно… главное, что спас, а в ваших хитростях я ничего не понимаю. Я сейчас тебе докучать не буду. Как найти меня, ты знаешь. Можешь просить о чём хочешь.

Девору было стыдно признаться, что он боялся перемен в Гиддеоне и предпочёл бы видеть перед собой уже знакомого напыщенного юнца. Ещё больше он боялся покрасневшего неба и колышущихся теней, и желал очутиться под сенью деревьев, желательно рядом со своим отрядом.

– Ты прав. Я шёл по головам. Я ужасный человек.

Капитан, уже было направившийся к лошади, развернулся на голос магикорца.

– В смысле? Это к чему сейчас?

Гиддеон поднялся. В багровом свете его фигура выглядела зловещей, а тень странно подрагивала, словно от боли.

– Время обернулось и для меня. Дальше, чем я думал. Я вновь оказался в том дне.

– Каком дне? – Девор не знал уже, что ему думать и куда деваться. Сын крепко сжал его руку, не скрывая страха.

– Дне, когда я понял, что натворил. Мне никогда этого не искупить, всей жизни будет недостаточно…

Младенец закрыл глазки, засыпая, и Гиддеон осторожно покачал его, убаюкивая. Девор же не мог найти слов.

Вдруг его посетила полубезумная мысль, которую он выдал, ни сколько не взвешивая:

– Так почему бы тебе не возвращать молодость Осколком? Тогда тебе хватит жизни.

Гиддеон осуждающе взглянул на Девора.

– Осколок не может преломить замысел Силинджиума. Люди должны стареть.

– Да, да… точно. А то вы бы от него не отцеплялись…

Вдруг ветер стих. Застыл нагретый воздух. Смолкли птицы и насекомые. Девор слышал только громкое дыхание сына и стук собственного сердца, и вдруг подумал, не из-за Осколка ли это всё началось? Как ещё объяснить алое небо, странные тени и остальное?

Дорога вдали начала пылить. Показались лазурные знамёна с золотыми звёздами. «Вот и остальные подтягиваются», – понял Девор. Значит, им точно делать здесь больше нечего.

Вдруг сын принялся теребить его за рукав и показывать пальцем в сторону. Девор поднял глаза и замер.

С кровавых небес, мерцая, медленно падала яркая искра, будто прорываясь сквозь толщу воздушных сфер. Длинный огненный хвост не таял, а продолжал лежать золотой нитью на алом полотне. Ратибор обнял отца, но Девор его не осудил.

Когда искра исчезла далеко на юге, за Пепельными горами, он повернулся к Гиддеону.

– Что это? Звездопад?

Гиддеон покачал головой.

– Боюсь предположить… что чума была лишь предвестником более страшных времён.

– С чего ты взял?! – Девор сорвался на крик, но в душе чувствовал, что магикорец прав.

Отсутствие ответа ещё сильнее разозлило его, и он схватил Гиддеона за рукав мантии.

– Я не знаю наверняка, – мантия обратилась в туман и протекла сквозь пальцы Девора. – Но, чувствую, что наш Аватар покинул этот мир навсегда… теперь мы сами по себе.