Текст книги "Спрятанная (СИ)"

Автор книги: Майя Давыдова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Глава 3. Мэлис

Мэлис сидела у зеркала – свадебный, и пока единственный, подарок мужа – и пыталась спрятать под лентами и кружевом лиловый синяк. Сплетни о том, что муж ее поколачивает, давно уже перетирались едва ли не на каждом углу. Ни к чему давать им новую пищу. Коннора это взбесит еще сильнее.

В понедельник он отправился на охоту и отсутствовал третий день. Наверняка, кутил в охотничьем домике с друзьями-лизоблюдами. Женщины там тоже были, конечно же. Это обстоятельство Мэлис ничуть не расстраивало: возможно, утолив свою похоть с другими, он забудет о ней.

Порой так и происходило… слишком редко. Наведывался в спальню жены барон регулярно, каждый раз, не забывая указать и показать, как ее презирает. Никчемная. Пустышка. За два прошедших года, так и не смогла подарить ему наследника.

Его грубые ласки оставляли на нежной коже отметины. И Мэлис терпела ночь за ночью, боясь проронить даже звук – так Коннор быстрее охладевал и уходил. Мать учила ее, что нужно быть страстной, открытой. Ее долг дарить мужу наслаждение.

И она честно пыталась… Первая брачная ночь принесла лишь боль. И вторая… и последующие.

Любовь мужа не приносила ничего, кроме боли. Да и не было ее, той любви.

А еще Коннор был ревнив. Чем больше сам развлекался с другими женщинами, тем сильнее подозревал жену. Дошло до того, что Мэлис боялась вовсе оторвать взгляд от пола. И охрана, приставленная якобы защищать ее, докладывала о каждом ее вздохе. При этом ни капли не считаясь с ней самой.

Мэлис была пустым местом в доме мужа. Под отчей крышей было так же. Она всегда ощущала себя чужой – мать была учтива, вежлива и холодна с ней. Она любила говорить о долге, о том, чем каждый из них должен жертвовать.

Однажды выяснилось, что Мэлис должна выйти замуж – это была ее обязанность перед родом.

Почему за этого страшного человека, намного старше нее? Да, он богат, но… Есть сын лавочника, и они совсем не бедствуют и скоро войдут в гильдию. Он готов посвататься к Мэлис, если только мать позволит. Нет? Но он заплатит хороший выкуп, если так важны деньги…

…Мать тогда впервые ее ударила. «Дело не в деньгах, – сказала она. – Но откуда тебе знать, что такое наследие, неблагодарная девчонка? Мои родители были из знатного рода, мой первый муж был… он обладал большой властью. И мой ребенок, никогда не выйдет за сына лавочника!».

Так Мэлис стала баронессой. Нет, сдалась она не сразу. Были и слезы, и уговоры… и бессонные ночи, и молитвы в храме. Боги не помогли.

Как не помогали и сейчас. Они будто не замечали Мэлис. Может они не заметят, и то, что она собиралась сделать сейчас. Алья, дальняя родственница Коннора, была единственной, с кем позволялось общаться Мэлис. Подругами они не были, но все же та всегда была рада выслушать и поддержать.

Алья сама предложила привести гадалку, которая предсказывала будущее по куриным костям и цветным ниткам, по линиям на ладони и пламени свечей. Алья сказала, что это будет забавно, а Коннор ничего не узнает, она об этом позаботится.

Мэлис надо было отказаться, но… Не могла же ее жизнь быть настолько беспросветной, что и впереди не ждало ничего хорошего?! Возможно, знай она, ради чего терпит это все, ей станет немножечко легче…

Гадалка оказалась – вопреки представлениям Мэлис – еще не старой женщиной. Смуглая и черноволосая, с крючковатым носом и широким ртом, в цветастом платке, накинутом на плечи. Запястья увиты плетеными браслетами, в ушах серьги-кольца.

Пришла она босой.

– Так я ближе к духам, – пояснила на удивленный взгляд Мэлис.

Сидели они в гостевой комнате, где обычно останавливалась Алья, когда оставалась ночевать. Стол Кессандра – так звали гадалку – застелила алой скатертью, разложила на ней мешочки. И велела снять с тела все обереги, все пояса и ленты.

– Что бы ты хотела узнать? – Мэлис была уверена, что злосчастный синяк не скрылся от проницательного взгляда женщины. – Я не владею магией, как колдуны, но через меня говорят духи. Спроси и они ответят.

– Хочу знать, что меня ждет.

– Будущее? – кривая усмешка. – Оно обманчиво и искажается, как рябь на воде, всего ли от нашего дыхания. Но если хочешь, я спрошу у духов. Они могут заглянуть, но совсем недалеко.

Мэлис кивнула.

Гадалка высыпала из холщового мешочка гладенькие косточки и швырнула их на стол. Стало тихо-тихо, казалось, можно услышать, как скользят по стенам тени. Ноги лизнуло холодом, и Мэлис почувствовала, как поднимаются дыбом волосы.

Кессандра хмурилась, жевала губы… молчала.

– Ты встретишь мужчину, отмеченного колдовским знаком. Он будет соблазнять тебя лживыми речами… не верь ему, иначе он принесет тебе несчастье.

Гадалка не отрывала взгляда от костей – белых на алом. А Мэлис чувствовала, как покрывается испариной лоб, и холодеют пальцы. Попыталась улыбнуться – не получилось.

– Мужчина?

Кессандра повела плечом:

– Он уже рядом и ищет кого-то.

– Меня? – слипшимися губами прошептала Мэлис.

Кессандра лишь пожала плечами, тронула длинным ногтем косточку, прищурилась:

– Возможно, он спасет тебе жизнь, которую ты будешь готова отдать за другого.

– За Коннора?

– За того, которого любишь, – и рассмеялась хриплым, лающим смехом.

Глава 4. Мэлис

Родимое пятно на шее зудело. Мэлис смазывала его снадобьем, но то, помогало все меньше и меньше. Его изготавливали по особому рецепту – колдовское зелье.

– Этот знак приносит несчастья, – сказала однажды мать. Взгляд холодных, как зимнее небо, глаз блуждал где-то далеко. Был пасмурный вечер, скулил побитым псом за окном ветер. Она вышивала на белоснежном холсте синими нитками.

Это случилось вскоре после того, как Мэлис заболела. Ей было десять, а может и меньше Холодная вода из родника и горячка, в которой она пролежала много дней. Воспоминания те были расплывчаты и где явь, а где бред девушка не всегда могла понять даже теперь.

К ним часто приходил человек. Темная одежда и косички, перетянутые лентами цвета свежей крови. У него были пронзительные глаза и холодные пальцы. Иногда с ним приползали змеи… хотя нет, змей, конечно же, не было. Он давал Мэлис пресладкие снадобья с привкусом полыни и водил над ней руками. Шептал что-то. И тогда тени плясали на стенах, взявшись за руки. У них были рога и хвосты…. Горячечный бред.

У нее болело горло, так сильно, что невозможно было есть. Казалось, что оно распухло и горит. Колдун, чертил на нем какие-то символы. Потом боль начала униматься.

Он сказал, что это очень сильное проклятье. Кто-то из завистников или врагов отца… выяснить не удалось. Чудом было уже то, что Мэлис выжила. Но такие проклятья, не проходят бесследно. Всегда что-то остается.

Первый раз увидев себя в зеркало после выздоровления, Мэлис испугалась. Она плакала весь день. Потом пыталась стереть появившуюся на шее россыпь из пятнышек, что складывались в непонятный ей узор. Не получилось. Иногда оно зудело. Точнее почти всегда, только она так привыкла к этому ощущению, что переставала замечать, пока не становилось невмоготу. На такие случаи была особая мазь.

… – Этот знак приносит несчастья. Никогда никому не рассказывай, как он появился, если люди узнают, что на тебе лежало проклятье… – Дрожь пальцев и путается нитка. – Они тебе этого никогда не простят. Изгонят в леса, забьют камнями. Народ дик и глуп.

Холодная мазь ложилась на кожу, притупляя сводящий с ума зуд. Может права матушка и это метка, которая притягивает несчастья? Может из-за нее Мэлис ненавидит муж? Из-за нее не любила мать? Из-за нее все в жизни идет неправильно.

Даже с этим гаданием…Мэлис спросила про то, что ждет ее в скором времени. Глупый вопрос! Конечно же, гадалка говорила про Коннора. Он на охоте, в поисках добычи, но скоро уже вернется. А с собой для Мэлис он всегда приносит только горе… А вторая часть про спасение жизни… полнейшая глупость.

Снаружи донеслись собачий лай, смех и пьяные выкрики. Мэлис тяжело вздохнула и стиснула в кулаки ладони – Коннор вернулся с охоты.

В такие дни он бывал весел, сидел до ночи в трапезном зале, продолжая травить байки с гостями, что не раньше следующего полудня разъедутся по домам, и про жену не вспоминал. В этот раз все вышло иначе…

Он пришел к ней в задубевшей от пота одежде, даже не умывшись с дороги. От него несло кислыми винными парами, лицо раскраснелось. Пальцы мелко дрожали, и Коннор стискивал их в кулаки. Что он едва сдерживает гнев, Мэлис поняла сразу, сжалось в дурном предчувствии сердце.

– Ждала? – Коннор привалился к двери, перегораживая проход. – Вижу, что нет. Муж домой вернулся, а у тебя рожа, как на похоронах. За что ж ты, Мэлис, меня так не любишь?

– Люблю, – она попыталась изобразить улыбку дрожащими губами.

– И врать-то ты не умеешь, – он усмехнулся в густую бороду. – Ну, иди, поцелуй мужа. Я по тебе соскучился, хоть ты и тварь неблагодарная….

– Ты пьян…

– Что с того?

Он улыбался хищно, в предвкушении, будто перед ним лань, в бок которой вот-вот будет пущена стрела.

– Ну, что даже оправдываться не будешь?

Воздух стал колючим, как на морозе, и царапал горло.

– О чем ты?

– О том, что ты, поганая шлюха, пока меня нет, с другим трахаешься! – слюна брызнула из его рта, щеки побагровели. – Думала, я не узнаю!?

Мэлис застыла, не в силах шелохнуться, кровь отхлынула от лица. Она никогда, даже в мыслях не изменяла ему. Чтобы пожелать добровольно лечь в постель с мужчиной?

Нет. Нет. Нет.

– Качаешь головой? Да об этом на каждом углу шепчутся, за моей спиной смеются! А я думал, что ты другая… – он наступал, склонив голову, как бык. – Ты была такая скромная… такая… чистая. Лживая шлюха!

– Это неправда… – сердце колотилось так сильно, что она не слышала собственного голоса.

– Неправда? – Коннор ринулся вперед, стиснул ее плечи и тряхнул так, что клацнули зубы. – Неправда, говоришь!? Значит, я лгу?!

От ужаса плыло перед глазами. Коннор пьян и не понимает, что творит… А может, слишком хорошо понимает, он убьет ее в приступе ревности, как предыдущую жену, а потом найдет другую. Он обманутый муж, а они – изменщицы, которые никому ничего уже не смогут рассказать.

– С кем?

– Что?

– С кем, спрашиваю, ты мне изменяла?

– У меня никогда не было другого мужчины! – она закричала прямо ему в лицо, Челюсти сводило от сдерживаемых рыданий. – Я требую суда! Слышишь, я имею право на суд!

– Имеешь право? – его бешенные глаза блестели. – Сейчас я покажу тебе, на что ты имеешь право!

И сжав точно тисками руку, поволок ее вон из спальни.

Глава 5. Мэлис

Ужас был липким, как комья влажной земли. В глазах потемнело и сдавило грудь – не вздохнуть. Не будет Мэлис никакого суда, Коннор убьёт ее, закопает заживо на заднем дворе – вот и вся справедливость. И никто за нее не заступится, никто не отомстит потом. Мэлис одна и всегда была одна.

Он выволок ее во двор, утопленный в ранних сумерках, как была в одной ночной сорочке, простоволосую. Разжал руку, и Мэлис упала – ноги не держали. Коннор свистнул, созывая своих людей:

– Слушайте все! – обвел взглядом вышедших на зов охранников-головорезов и пошатывающихся от излишних возлияний гостей. – Эта шлюха, которую я звал своей женой, требует справедливого суда.

На нее смотрели, пожирали глазами. Насмешка, ожидание новой забавы, холодное безразличие – все было в этих взглядах.

– Шлюха, что за спиной мужа водила на супружеское ложе мужчин! Развратница с лицом монашки… – барон сплюнул под ноги. – Я мог бы зарубить ее на месте, но я справедлив. И призываю вас всех в свидетели – я устрою этой женщине суд, как делали в старину наши деды. – Покрасневшие глаза устремились на Мэлис, и она сжалась, ожидая удара. – Беги! Я даю тебе шанс доказать свою правоту. Если слухи ложны, если ты была верной женой, то духи или божественная пара, в кого там ты веришь, спасут тебя. Высшая справедливость, Мэлис.

Она ошарашенно смотрела на мужа, на собравшихся вокруг мужчин, смазавшихся в единое масляное пятно, и никак не могла понять смысла его слов.

– Мы устроим охоту, – Коннор раскинул руки. – Еще одну охоту. Спустим собак и загоним дичь. Если, конечно, духи позволят нам, – злая усмешка изломала губы.

– Коннор, это… неправильно.

Кто это сказал? Голос отдалено знакомый. Один из знакомцев мужа.

– Она. Трахалась. С. Другим. За. Моей. Спиной. Она опозорила мое имя.

– А если это навет?

– Думаешь, я слепец и не видел, как она смотрит на мужчин, пожирает их своими бессовестными глазами!? Как только и ждет, когда меня не будет дома? Или ты купился на ее личико, Кольм? Невинна, да? О, я тоже долго не хотел верить.

– И все же…

– Не хочешь – не участвуй! – по-звериному прорычал ее муж. – А ты! – он склонился над Мэлис. – Беги! Твое время истекает. Беги!!!

И она бросилась прочь, путаясь в длинной сорочке. В спину летели смех и улюлюканье. Мужниным головорезам будет веселье. Новое издевательство, теперь уже последнее. Никакие духи не спасут ее! Но все-таки Мэлис бежала, животный ужас, охвативший ее, гнал вперед. Дорога к городу вела через лес – в нем она и сгинет.

Мэлис не знала, сколько времени прошло, когда вдали ей померещился собачий лай. Сердце ухнуло в пятки. За колючими кустами по правую руку полузаросшая тропинка. Мэлис свернула на нее, будто что-то толкнуло в спину.

Ветки хлещут по телу, оставляя на коже ссадины, цепляют тонкую ткань сороки, та трещит и рвется – кремовые лохмотья, бывшие шелком и кружевом. Босые ноги сбиты в кровь, а в груди жжет – не вздохнуть.

Сколько она пробежала? И где сейчас?

Вокруг незнакомый лес. Деревья так кучны, что не видно неба. Тропинка тонет в буреломе, теряясь. Голоса птиц заполошны и снова чудится лай. Уже ближе.

Мэлис накрутила на руку подол, чтобы не мешался, и ринулась в заросли, куда вела тропинка. Снова бег.

Вперед. Вперед. Вперед.

… Она в изнеможении упала на землю. Сиплыми хрипами вырывалось из горла дыхание. Шумит в кронах ветер, протяжно скрипит сухой сук. Неужели убежала?!

– Далеко же ты забралась, красавица.

Она медленно, через силу подняла взгляд. Добротные сапоги на толстой подошве, кожаные штаны, рубаха на выпуск, хищно щурятся металлические бляхи на куртке. Кожаные ремни крест-накрест, пересекают широкую грудь. Тронутый темной щетиной подбородок, насмешливая ухмылка, острый взгляд, в котором нет и капли веселья.

Мужчина был ей смутно знаком – один из людей мужа, он появился у них не так давно. Мэлис помнила долгие взгляды, что он бросал на нее, не заботясь даже, замечает она это или нет. Рассматривал, будто взвешивая на пригодность, как товар в лавке у мясника. Вот и сейчас, смотрит из-под смеженных ресниц, перебирает каждую оборочку, каждый лоскуток обнаженной кожи. А обнажено слишком много – сорочка превратилась в лохмотья.

Мэлис красивая, так говорила мать. Ее тело нравилась Коннору.

Нет, она не вернется к нему! И не умрет. Во всяком случае, такой постыдной смертью.

Она откинула с лица растрепанные волосы, облизала пересохшие губы, собираясь со смелостью:

– Не отдавай меня ему…

В ответ тишина. И где-то на границе слуха лай.

– Тебя ведь зовут Ворон, да? Пожалуйста, помоги мне… И я не останусь в долгу.

Мужчина заломил бровь:

– Торгуешься? И что ты мне можешь предложить, женщина?

– Себя…

Глава 6. Ворон

Пришлось оставить лошадь на дороге и пробираться сквозь заросли пешком. Запах сырости забивался в нос – терпкий, назойливый. Пищали вездесущие комары. Да будет ли хоть один мир, где таких не наблюдается!?

Поисковик показывал движение на востоке – это должна быть Мэлис. Если конечно чертова аппаратура опять не сбоила, что было бы очень и очень не вовремя. Собак Ворон попытался сбить со следа ультразвуком. Надолго это не поможет, но даст фору.

Баронесса нашлась на куче бурелома. Она дышала судорожно, хрипло, вызвав в Вороне совсем иные ассоциации. Легкая сорочка открывала взгляду стройные длинные ноги, упругие ягодицы, округлость бедра… Ворон тяжело сглотнул и перевел взгляд выше. По хрупкой шее рассыпались выбившиеся из косы пряди – золотое на бежевом. Жаль только родимое пятно не рассмотреть.

– Далеко же ты забралась, красавица.

Она будто нарочито медленно подняла на него взгляд. В больших голубых глазах застыли отчаянье… и решимость. Приоткрытые губы раскраснелись и дрожат, точно в ожидании. Яркий румянец на щеках.

Девушка вскинула голову, не отрывая от него взгляда, расправила плечи. Тонкий шелк очертил пышную грудь с острыми горошинами сосков. И тело Ворона отозвалось на это совершенно естественным образом… вот этого еще не хватало – западать на смазливую аборигенку, которая с большой долей вероятности является объектом поисков.

– Не отдавай меня ему, – и отточенным движением опытной соблазнительницы провела по губам язычком.

А может не так и не прав был барон, и за невинной внешностью те еще черти скрываются.

– Тебя ведь зовут Ворон, да? Пожалуйста, помоги мне… И я не останусь в долгу.

– Торгуешься? – удивления он и не пытался скрыть. Забавно это все выходило. – И что ты мне можешь предложить, женщина?

– Себя…

Ворон прикрыл глаза, глубоко вздохнул. Погоня уже близко, нужно сконцентрироваться, а намечающийся стояк в штанах этому точно не способствует.

– Поднимайся и пошли. Я оставил коня неподалеку.

– Я не вернусь к Конору, – девушка отшатнулась, когда он двинулся к ней.

– Мы не пойдем к нему. Надо оторваться от погони, а потом… поговорим о твоем предложении.

Мэлис смотрела на него несколько мгновений, будто решая верить или нет. Наивная, словно у нее был выбор. Не пойдет сама, перекинет через плечо и отнесет куда нужно. Хотя лучше уж если через эти заросли каждый пойдет своим ходом. К тому же, если она все-таки та самая, то идти им придется, мать его, не близко.

Наконец, Мэлис кивнула и поднялась, проигнорировав протянутую руку. Поначалу Ворон постоянно оборачивался, проверяя, следует ли она за ним или все-таки не поверила и решила дать деру. Но то ли бежать у нее уже не осталось сил, то ли она все-таки решила довериться ему. А может благоразумно осознала, что выбора-то у нее нет.

Он спешил. Пользоваться при девушке поисковиком Ворон не решился, и где находятся другие «охотники» не знал. Собак вроде бы не слышно, но…

На коня он запрыгнул первым, снова протянул руку Мэлис. На него она не смотрела, стояла, переминаясь с ноги на ногу, и обнимала себя за дрожащие плечи.

– Передумала?

Она дернула плечом. Понятно, в последний момент испугалась. Перекинуть через седло действенно, но если придется убегать, то девушку живой до убежища он может и не довезти. Да и как потом строить с ней диалог? Ведь не собирает же Ворон все дорогу до острова тащить ее связанной с кляпом во рту?

Тонкая ладонь утонула в его потертой кожаной перчатке.

Отлично.

Он подсадил Мэлис, прижав к себе, – так будет удобнее. Пахло от нее медом и дикими травами. И, не удержавшись, Ворон ткнулся носом в золотистые волосы. Ну кто бы мог подумать, что погоня через сырой, мрачный лес так его возбудит?

Он будто случайно поднял руку чуть выше, подхватив баронессу под пышной грудью. При каждом шаге лошади, та подрагивала, заставляя желание тугим клубком сворачиваться в узких штанах. Мэлис сидела так близко, что без сомнения могла чувствовать его возбуждение. Несколько раз она пыталась отодвинуться, елозила задом – бессмысленно, деться тут было некуда. Хотя против того, чтобы она еще подвигала попой Ворон не имел ничего против.

Лошадь вышла к ручью. Значит уже недалеко. По воде они двигались медленнее, но теперь собаки не нападут на след.

Ворон переложил поводья в другую руку и откинул волосы Мэлис, открывая шею. Стянул зубами перчатку и дотронулся кончиками влажных пальцев до родимого пятна. В темноте не рассмотреть как следует, но похоже, очень похоже.

От его прикосновений попутчица вздрогнула, по коже пробежали мурашки. И Ворон едва удержался, чтобы не коснуться ее губами.

– Куда мы направляемся? – Мэлис отклонилась, будто почувствовав его желание.

– Чуть дальше есть заброшенный охотничий домок, – во всяком случае, так показывал навигатор, когда Ворон изучал местность. – Переждем какое-то время там.

Она ничего не ответила. Молчаливая женщина – это хорошо, болтушек Ворон не любил.

Когда ручей начал забирать левее, они свернули и снова пошли через лес Ворон прислушивался, но погони слышно не было.

К домику они вышли, когда совсем стемнело. Ворону все-таки пришлось воспользоваться поисковиком – без карты найти хоть что-то не представлялось возможным. Сидящая спиной Мэлис не могла видеть, чем он занят.

Выглядела сторожка нежилой, но еще достаточно крепкой. Дверь не заперта, внутри влажно, паутина, воздух спертый. Но крыша и стены целы, широкая лавка для ночлега и даже печурка имеется. Разводить ее не стоит, чтобы не привлечь лишнего внимания. Ничего, переночует и так.

Мэлис стискивала себя руками и стояла снаружи. Бледная тень в густой темноте. Пока она не видела, он разжёг от электрической зажигалки факел, что лежал в седельной сумке. Небольшой, компактный. А то в домишке глаз выколи.

– Заходи, – приглашающе кивнул Ворон. В свете огня глаза Мэлис маняще блестели. – Обсудим условия твоего спасения. Ты мне, кажется, кое-что обещала.