Текст книги "Мне нужен папа (СИ)"

Автор книги: Майя Чи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Выругавшись на дождь, на брата свей девушки и вообще на весь чёртов день, Степан сел за руль своей машины и поехал следом. Правда, уже подъезжая по адресу Натальи, опомнился. Кто он такой, чтобы вмешиваться в их отношения? Что он скажет? Набьёт морду Дени? Мужчина нервно усмехнулся, убавил скорость и остановил машину у другого подъезда. Хоть детские качели во дворе многое загораживали, Степан прекрасно видел, как Дени целует её. И чем дольше смотрел, тем сильнее злился.

Боясь наломать дров, мужчина завёл мотор и поехал домой, видя перед собой этот злосчастный поцелуй и проклиная себя за тугодумство.

В доме брата тем временем царила идиллия. Когда Степан вошёл и увидел улыбающуюся Ани, то его передёрнуло. Но выносить на общее обозрение их истинные отношения не захотел, поэтому присоединился к столу, только попробовав пирога и попросив чаю. Правда, желудок так заныл, что пришлось ещё и перекусить нормальной едой.

Ани никак не могла отстать от него. Вначале спрашивала о том, как прошёл день, затем стала подавать ему салфетки и прочую ерунду, будто у него самого не имелось рук. Потом девушка взъелась на Лизу и по какой-то причине начала приставать к его брату, поднимая всё большую бурю негодования в Степане. И это была не ревность, на которую видимо и рассчитывала Ани. Мужчине стало за неё стыдно. И всё бы ничего, но Женя был совершенно не против, наоборот, словно кот, объевшийся сметаной, заглядывал в глаза девушке, совершенно не замечая растерянную Лизу. Когда женщина попыталась воззвать к их совести, случилось и вовсе странное.

– Лиза, хватит! – не скрывая злости, закричал Евгений. – Не позорь меня перед гостями!

Она не ожидала такого, но стоило отдать должное её чувству самообладания. Другая бы устроила скандал или же ударилась в слёзы. Однако Степан молчать не намеривался.

– Не смей кричать на беременную женщину! Единственный, кто тут позорит семью, это ты, малой! Увидел одну девку и уже не можешь уследить за своим дружком?

– Ты находишься в моём доме. Не забывайся.

– Я его послезавтра покину, как и Ани. А тебе ещё дитя растить. И не одно! Прочисти уши, остолоп! Лиза беременна!

Видя, что до брата наконец-то дошло, Степан схватил за ладонь свою девушку и мягко потянул за собой. У него вообще никогда не было привычки грубого обращения с женщинами, кем бы они не являлись.

– Что происходит, Ани? – едва закрыл за собой дверь, спросил он её.

– Это я у тебя должна спросить. Что происходит, Стёпа? – девушка скрестила руки на груди, тряхнула головой так, что убранные назад волосы небрежно легли на плечи и принялась ждать ответа.

– Прости, но я не намерен сейчас паясничать.

– А что ты намерен делать? Предложить мне расстаться? И это после четырёх лет отношений?

– Отношений? – слегка удивился Степан. – Ани, очнись, все эти четыре года нас связывал только секс, и, помнится, я тебе большее ни разу не обещал. Да и ты не особо горела желанием что-либо менять.

Девушка выдохнула пару раз, то прикрывая глаза, то вновь открывая их, словно отходила от шока.

– То есть ты хочешь сказать, что любая нормальная женщина согласится на такое? Думаешь, если бы я не ждала от тебя большего, то стала бы жить рядом с тобой? Ухаживать, стирать твои носки и прочее?

– Извини, конечно, – лицо Степана слегка исказилось от злости и негодования, – но ты ни разу не стирала мне ни носки, ни трусы и прочее! Стиральная машина прекрасно со всем справлялась сама. И не надо так на меня смотреть. Ужин из ресторана, квартиру убирала горничная, продукты я всегда закупал сам, а мои рубашки гладились в химчистке, либо за отдельную плату той же Ингрид. Так что нас связывал всегда только секс! А я подобные отношения перерос. Поэтому, да! Мы расстаёмся.

Ани вновь несколько раз выдохнула м часто заморгала. Однако, слёзы удержала, лишь шмыгнув носом, показала, насколько ей тяжело.

– Эти всё из-за неё, да? – её взгляд неожиданно стал пустым, а из-за стиснутых зубов заострились черты изящного лица.

– Из-за кого?

– Этой Натали! Из-за подруги Лиз, которая нагуляла дитя от какого-то левого мужика?

– Она никого не нагуляла. И перестань приплетать к нам третьи лица. Я просто не испытываю к тебе никаких чувств. Вот и всё!

– Никаких чувств? А к этой швабре значит чувства есть? Что-то до приезда в Россию ты вёл себя иначе.

– Не кричи! – прошипел мужчина, так как Ани разогналась не на шутку.

– Буду! И мне плевать, что нас услышат. Ты связался с этой профессионалкой, и она теперь дурит тебе мозги! – не сбавляя обороты продолжала она.

Но тут открылась дверь, и в комнату влетел Дени, при виде которого Степана передёрнуло. Он сжал кулаки, стараясь не смотреть на него.

– Вы чего кричите? Там Машка плачет. Ани, что случилось? – он подбежал к сестре и проверил на наличие повреждение, будто бы кое кто в этой комнате мог её ударить.

– Ничего, Дени. Мы расстаёмся просто. Он променял меня на эту Натали. Стоило мне оставить его одного на пару недель, как любовь остыла. Правду говорят, в России воспитывают одних…

Брат резко прикрыл ей рот, так что ругательство она уже промычала.

– Наташа не такая, поняла?! И успокойся уже!

Крупные капли слёз потекли по её щекам. Дени никогда не мог спокойно реагировать на них, потому приобнял её и спрятал маленькое личико у себя на груди. Степану же указал взглядом на дверь, на что мужчина лишь хмыкнул и пошёл прочь. У дверей он столкнулся с Женей, но лишь молча прошёл мимо растерянного мужчины.

Уже через пару минут автомобиль Степана выехал на трассу и покатил в сторону города. В салоне играло радио, на дороге было пусто, потому Степан впервые за несколько месяцев закурил. Он купил пачку сигарет ещё позавчера, после встречи с Ильёй, когда нервы уже конкретно сдавали. Однако так и не решился закурить, боясь вновь поддаться вредной привычке. Не зная куда податься, он приехал по знакомому адресу и проторчал там пару часов, просто прокуривая одну сигарету за другой, пока от злости не швырнул пачку в окно.

Эту ночь Степан провёл в отеле. Снял комнату, выпил бутылку пива, искупался и лёг спать, впервые за долгое время уснув сразу. А на утро его разбудил звонок Джеймса. Тот уже был в Москве. Часы показывали начало одиннадцатого, из-за чего Степан выругался и бросился сразу в душ.

Ещё один долгий день закончился тем, что он попрощался пораньше с помощником и поехал к Наталье. Завтра он улетал, поэтому хотел хоть как-то помириться. Даже если у них в будущем ничего не выйдет, ему просто было необходимо напоследок увидеть её.

Глава 19

Наталья.

Степан стоял, опираясь сбоку на капот автомобиля и копался в телефоне. Пройти мимо него мне вряд ли удалось бы, поэтому, выдохнув я пошла дальше. Правда внезапно сильно заколотилось сердце и задрожали руки. А стоило ему меня заметить, как я и вовсе стала как вкопанная, смотря на его удивлённое лицо. Он отстранился от машины, но не сделал попыток подойди ближе, всё так же находясь в пяти шагах и не сводя с меня взгляда. Свет от фонаря был тускловатым, поэтому мне мало что удалось рассмотреть в его взгляде.

И вот, не решаясь уйти, я начала разговор первой. Ведь не ради гляделок он сюда явился.

– Звонила Лиза. Вас ищут. Видимо, переживают.

– Вас? – Степан то ли улыбнулся, то ли усмехнулся, но явно не обрадовался такой субординации. – Мы вроде как на «ты» были.

– Кое-что изменилось, – мой голос надломился.

– Ах, да… я провинился.

– Вам виднее. Вы что-то хотели?

– Да, – лёгкая задумчивость сменилась напряжением, – поговорить хотел, но не здесь.

– В дом не пущу – там папа. Он настолько на вас зол, что готов тут же открутить голову или нарисовать фингал под глазом. К тому же Артёму вас видеть не стоит. Не сейчас, точно.

– Как он?

– Переживает, но он мальчик сильный. Справится.

– Верю, – криво улыбнулся он. – Может всё-таки поговорим?

Я подумала и ответила.

– Только, если вы расскажете мне об условиях, которые выдвинул Илья.

– Откуда ты узнала? Лугинин?

– Нет, Тимофей здесь ни причём. Он вообще назвал это не своим делом.

– Может посидим где-нибудь? – Степан сделал шаг вперёд, но я отступила назад, тем самым вынуждая мужчину остановиться. Хотелось показать, что его общество мне не желанно, хотя в данной ситуации я врала и ему, и себе.

– У меня нет времени на посиделки в кафе. Артём ждёт конфеты. Если есть, что сказать, то можем посидеть на лавочке.

– Прямо здесь?

– Тебя что-то смущает?

– Давай хоть в машине посидим. Наташ, мы же взрослые люди Я правда пришёл с миром. Не пугайся так, прошу… И ты сама хочешь поговорить, я же вижу. Даже про официальный тон позабыла.

Теперь он позволил себе полную довольства усмешку. Наверняка гордился маленькой победой. Я мысленно чертыхнулась. А ведь думала, что получится держать его на расстоянии, только, когда он так близко – это трудновыполнимая задача.

– Ладно. Только недолго, – согласилась и сама подошла к машине. Степан отошёл в сторону, давая возможность сесть, и закрыл за мной дверь. Я заметила, как быстро он обогнул автомобиль. Словно и правда горел желанием объясниться. Однако, был ли смысл вообще в разговоре, как таковом? Что бы дала правда? И собирался ли он вообще сообщать мне именно правду? Возможно, сейчас тот самый момент, чтобы узнать о сестрёнке, которую упомянул Илья? С одной стороны, мне должно было быть до этого дела, но с другой – любопытство разъедало уже изнутри.

– Наташ, – он включил свет в салоне, спрятал улыбку и стал серьёзным, – сперва хотел извиниться. Честно говоря, я и сам не до конца понял, зачем всё это затеял, но теперь одобряю своё решение. Хоть оно и принесло тебе немало переживаний. Прости за это.

– Вообще-то, мы уже говорили на эту тему, Стёп. И я кажется говорила…

– Ты говорила одно, – перебил он неожиданно, – но в твоих глазах я увидел совсем другое.

От отвёл взгляд в сторону и уставился на руль.

– Ты не против, если я тебе кое-что расскажу?

– Слушаю, – отчего-то мне стало не по себе, и вскоре стало понятно, почему.

– Мне было пять лет, когда мама вышла замуж за отчима. К тому моменту она уже носила Женю, и вообще у них всегда были романтические и тёплые отношения. Так что счастливее ребёнка, видящего любовь в глазах родителей, не нашлось бы. Когда брат родился, радости было море, – Степан улыбнулся своим воспоминаниям. – А в девяносто седьмом, они сообщили о пополнение в семье. Мы ждали сестрёнку. Тогда везде и во всём был дефицит, даже конфеты в доме появлялись нечасто, хотя мы совсем не бедствовали, но мама умудрилась достать пелёнки розового цвета и шапочки всякие с цветочками. Ещё по ночам вязала Каролине носки. Она ещё не родилась, а имя уже было дано. Почему-то именно эти моменты запомнились. Затем у неё начались схватки. Нас с Женей оставили дома. Меня за старшего. Следил, чтобы этот шалопай делов не натворил. Мы украсили комнату родителей шарами. Помню, как сидели и вырезали из бумаги гирлянды, пока папа убирался в доме. Однако он так их и не привёз. Мы с Женей прождали весь день, а вечером пришёл дядя Жора, помощник отца и сообщил, что те в больнице. Мол, не беспокойтесь и так далее. Через три дня мы хоронили Каролину.

Степан умолк, застыв на некоторое время. Даже взгляд словно стал стеклянным, правда заигравшие в уголках слёзы говорили о том, как сильно он переживает утрату.

– Оказалось, папа перешёл дорогу своему брату, Николаю Верухину. Заключил договор с зарубежным поставщиком, который мог неплохо поднять их дело. Это сейчас они в костюмчиках и белых рубашках сидят в офисе. А тогда катались на понтовых вишнёвых девятках и устраивали зачистки в компаниях, гнали машины из-за рубежа, собирали откаты за то, что будут крышевать. Так вот Верухин решил проучить отца, устроив аварию. Мама тогда повредила правые руку и ногу, месяцами ходила в гипсе, но Каролина не выжила. Удар пришёлся на заднюю дверь.

Мне вспомнились слова Ильи о сестрёнке Степана и глаза вмиг заволокло пелёной слёз. Как он мог такое сказать? Ведь это было невинное дитя…

– Получается, ты решил проучить их, добившись у Ильи отказа от отцовства? Я не понимаю, Стёп, причём тут мы с Артёмом?

– На годовщине свадьбы Лизы и Жени этот ублюдок напился, как свинья. Он сначала нелестно отозвался о тебе, а когда я встал на защиту, кое-что сказал о моей маме и Каролине. Из-за этого и завязалась драка. А потом я настолько разозлился, что ухватился за вас, как за соломинку, чтобы отомстить. В итоге нарыл столько всего! Ты даже не представляешь, сколько у твоег обывшего проколов! Так что лишение отцовства – это лишь цветочки для Ильи.

Я отвернулась от него и посмотрела в окно. Мне до боли было жаль его сестру, и вообще эта невосполнимая потеря для любой матери. Однако, помимо этого, обида стала грызть и извиваться в груди. Наша семья всего лишь средство отомстить. Я не ждала от него пылких признаний, учитывая, что он не одинок. Подвинуть Ани мне в жизни бы не удалось! Это как воевать на жигули против танка.

– Я соболезную вашей утрате, – только это и смогла вымолвить.

Мы помолчали наверное с минуту, а может и больше. Время вообще тянулось медленно, хотя в душе я понимала, что оно бежит с невероятной скоростью. Просто нам друг с другом вдруг стало слишком тяжело.

Степан шмыгнул носом и деловым тоном продолжил. Удивительно, как мужчинам удаётся скрыть свою боль и казаться сильными.

– Мы с Тимофеем разобрали все бумаги. Завтра судья вынесет вердикт. Были, конечно, проблемы с Ильёй, но всё решено. Так что послезавтра официально ты станешь единственным опекуном. Мы немного дали на лапу кое-кому, Артём не лишится права наследования. Если ему в будущем захочется получить долю, закон будет на его стороне.

– Что? Зачем? Ничего не нужно!

– Это тебе ничего не нужно. А жизнь, она такая… Никогда не знаешь, к чему сердце потянется. Или к кому.

– Спасибо за помощь.

Он лишь криво усмехнулся и взгляну на меня с надежой. Честно говоря, я ни разу не видела его таким, и это пугало.

– Наташ, – попытался он взять меня за руку, но я одёрнула её. Из-за обиды и банального упрямства.

– Стёп, ты уже всё сказал. Мне пора. Ночь на дворе, – тут же заторопилась выйти.

– Да, постой же! – он всё-таки зацепился за мой локоть. – Скажи, между нами могло бы быть что-то?

Кажется, у меня коврик под ногами поехал. Неужели? Хотя, наверняка это какая-то уловка.

– Не говори ерунды, Стёпа. Отпусти мою руку.

– Извини.

Я пулей выпрыгнула из машины, пытаясь унять и колотящееся сердце в груди и жар, из-за которого горели щёки. Шурша пакетом и попутно доставая из кармана ключи, направилась к двери. В мыслях сразу же возник образ поцелуя с Дени, и жгучее желание хотя бы раз забыться в объятьях Степана. Оно превратилось в горький ком, который никак не получалось сглотнуть. Даже слёзы не шли, как я ни пыталась их вызвать в надежде получить облегчение.

Стоило мне приложить магнитный ключ к домофону и открыть дверь, как кто-то резко закрыл её обратно. Я испугалась, но когда обернулась, страх сменился удивлением. Степан положил руки по обе стороны от меня, оттеснив ближе к стене. Его глаза горели желанием. Таким же, которое я испытывала всего минуту назад. А грудь тяжело вздымалась, отчего было слышно шумное дыхание.

– Стёп, ты чего? – вымолвила, не узнавая свой голос и чувствуя, как всё моё тело превращается в тугую натянутую струну. Нечто среднее между предвкушением и томительным ожиданием вызывало дрожь в ногах. Казалось, ещё чуть-чуть, и я упаду.

– Наташа, – он снова произнёс моё имя, но голос был щедро приправлен горечью. После припал к губам, сначала шокируя, а затем напрочь лишая рассудка. Напористо и с каким-то отчаяньем он продолжал меня целовать, едва давая возможность вздохнуть. Пакет упал куда-то под ноги, а мои руки, получив свободу, обвили его шею. Вскоре Степан оторвался от губ, но лишь для того, чтобы набрать воздуха. Его руки, лежащие до сих пор на моей талии, спустились ниже, но моё возмущение потонуло в поцелуе. Впрочем, стоило ему меня приподнять, придерживая за самые желанные изгибы женского тела, как я обвила его ногами за бёдра и полностью отдалась ощущениями. А они были подобны воздушному шару, до отказа заполненному гелием. В животе всё сжалось от желания. Ещё чуть-чуть, и в голове взрывались бы фейерверки. Казалось, прошло сто лет с тех пор, как я испытывала нечто подобное. Хотя сейчас можно было с уверенностью сказать, такой остроты с Ильёй испытать мне не удалось. И думая о том, что возможно это первый и последний поцелуй со Степаном, я стала отвечать с той же силой и страстью. Чтобы потом не жалеть. Никогда не пожалеть об упущенной возможности…

Тут пиликнул домофон, и неожиданно открылась дверь.

– Наташа? – удивлённый голос папы отрезвил меня во мгновение ока.

Я испуганно спрыгнула со Степана, который не успел ещё прийти в себя и, схватив папу за руку, потянула его обратно в помещение. Дверь закрылась, и произнесённое Степаном моё имя ударилось о металлическую преграду. Грудь всё ещё горела от недостатка воздуха, а может потому что мне наконец удалось вдохнуть. Я на мгновение схватилась за голову, но тело словно ослабело от поцелуя, похожего скорее на безумие, чем на что-то напоминающее любовь. Руки безвольно опустились, и глаза заволокло пеленой слёз. Минуту назад я не отдавала себе отчёта в действиях. Но сейчас мне стало стыдно и ужасающе горько, потому что это действительно в последний раз.

– Дочка, – папа погладил шершавой ладонью меня по щеке, затем утёр катящиеся слёзы.

– Прости, ты не должен был это видеть, – извинилась, а у самой внутри словно что-то перевернулось.

– Предлагаешь мне отложить разборки?

Я кивнула, а он вздохнул, явно недовольный моей просьбой. А за спиной, там, на улице послышался рёв мотора, что стих уже спустя несколько секунд. Уехал.

– Ладно, не буду требовать у тебя объяснений. Иди к сыну. Я сегодня ночую у Михалыча. Его жена бросила. Надо обмыть такой праздник.

– Угу… – продолжила смотреть в одну точку, ощущая странную пустоту. Как я могла поступить так? Почему нельзя было его оттолкнуть? Зачем он вообще полез целоваться?

Папа, не сказав больше ни слова, похлопал меня по руке и вышел. Правда, едва я начала подниматься наверх, как дверь за спиной открылась и зашуршал пакет.

– Я понимаю, что у вас любовь-морковь, но конфеты-то чего разбрасывать? – недовольно проворчал отец, отдав мне покупку и вызывая улыбку на лице. Она угасла сразу после того, как я осталась одна на лестничной площадке. Дорогу в квартиру можно было назвать одной из самых длинных в моей жизни. Я останавливалась на каждой второй ступени, раздумывая о случившемся, о рассказе Степана. Понимала, что он хотел донести до меня мотивы своего поступка, но всё равно вспоминала эту небольшую исповедь и злилась. Мне искренне стало жаль его и их семью, однако выглядело это больше как жалкое оправдание либо желание меня разжалобить. Я ведь повелась! Хотя, может дело вовсе не в его поступке, а совершенно в другом? Во взгляде, словах, намёках… Нет. Нельзя об этом думать! У меня тоже теперь вроде как есть парень. Даже на свидание ходила. Только вот вспоминать о Дени сейчас хотелось меньше всего.

Уже когда Артём заснул, и был выключен свет в квартире, я лежала, свернувшись калачиком и пыталась заснуть. Однако мысли о Степане не давали покоя. Стоило закрыть глаза, как возникал его образ, и ощущения, переполнявшие в момент поцелуя. Внизу живота вновь возник тугой комок, что промучил меня почти до утра, пока сознание окончательно не погрузилось в сон.

Пятница началась с суматохи. Артёмку нужно было отвести в сад. Сегодня у них последний день перед вынужденными каникулами. Ведь следующий месяц он должен был провести домой, как впрочем и другие дети. А в одиннадцатом часу мне следовало областной суд.

Едва я подъехала туда на такси, как зазвонил телефон.

– Здравствуйте, Тимофей, я уже на месте! – ответила ему, передавая деньги водителю.

– Поторопитесь, Наталья. Ждём вас в холле.

– Иду.

Я пулей вылетела из такси и пробежалась по ступенькам, чуть запыхавшись. Затем перевела дыхание и вошла в здание. Первым бросился в глаза Илья, который с кем-то бурно разговаривал по мобильному и чуть ли не матерился. Правда нецензурные фразы всё-таки сыпались, просто он их проговаривал только губами.

Ко мне подошёл Тимофей. Он был несколько взволнован предстоящим слушанием, но всячески пытался не показать этого.

– Что-то произошло? – спросила его, ожидая самого худшего.

– Без пяти одиннадцать. Вот это и произошло. Я думал ты уже не придёшь. Или хуже того – опоздаешь!

– Шутишь, что ли? Я летела, как могла. На такое дело опоздать. Напугал ведь, – перевела ещё раз дыхание и взглянула вновь на Илью, которые наконец заметил меня.

– А с ним что происходит? Марширует из угла в угол, как солдат.

Тимофей только усмехнулся и закатил глаза.

– Понаблюдай за ним немного, сама поймёшь. Меня б за это давно засадили. А кому-то море по колено. Кажется, теперь я понимаю, что было в тех фотографиях.

– В каких фотографиях?

– А? – кажется, Тимофей вновь проболтался. Однако устраивать очередной допрос я не стала. Нас позвали в зал.

Слушание прошло очень быстро. Судьёй у нас была женщина. Она быстро ознакомила нас с делом, затем выслушала стороны. Свидетелей, лиц органов опеки или кого-то ещё не было. В небольшом зале находилось только пять человек, и, честно говоря, такую безалаберность я видела впервые. Конечно, догадывалась, что всё куплено и мы сидим тут только ради соблюдения условностей, но всё же! Сколько денег выложил Илья за то, чтобы всё прошло настолько гладко и с целой пачкой нарушенных законов?

Пока адвокаты выступали, я исподтишка наблюдала за бывшим, который был необычайно бледен, постоянно дёргался и вообще выглядел не лучшим образом. Шальную мысль о наркотиках или каких-то антидепрессантах отмела сразу в сторону. Он ведь не мог так с собой поступить? Правда, чем больше на него смотрела, тем сильнее убеждалась – это не простое волнение. В какой-то момент мы встретились с ним взглядами, и вот тут уже стало совсем не по себе. Его взгляд был полон безумия. Я не знала, как иначе назвать увиденное. Просто перепугалась.

– Демидова, вам плохо? – спросила судья.

– Нет, ваша честь. Всё хорошо. Спасибо.

Под столом тем временем я почувствовала еле уловимое прикосновение. А затем Тимофей и вовсе сжал мою ладонь. Он улыбнулся мне и кивнул, тем самым поддерживая.

– Спасибо, – только и прошептала в ответ.

Вскоре был вынесен вердикт и судья объявила, что он окончательный. Илья лишался права быть опекуном ребёнка, однако мог отозвать своё заявление в течение полугода. Хоть, это было мне не совсем на руку, но я была довольна результатом. Тем более, что Артём потом мог претендовать на наследство биологического отца. Правда, судя по поведению Ильи, он попросту не слушал. Только встал в процессе слушанья, сказал, что-то про то, что отказывается от воспитания и дальнейшего участия в жизни ребёнка, и всё.

Когда мы вышли наконец из здания областного суда, я почувствовала небывалое облегчение. Словно огромная глыба камня, до сих пор тяготившая меня, скатилась с плеч и подарила долгожданную лёгкость. Это ощущалось как нечто удивительное. Наверное, не стоило вот так сразу радоваться, но иначе я не могла.

– Ну, и чего вы плачете?

– От радости, Тимофей. Всё позади.

– Ну, тут остались некоторые формальности, но не смотрите на меня с таким испугом! – он подошёл и по-дружески приобнял. – Поздравляю, Наташ.

– Спасибо вам.

– О-о-о, – протянул мужчина, умаляя свою роль в данном деле, – тут не меня стоит благодарить.

Мы не стали развивать данную тему, потому что и так всё было понятно. Слова благодарности должен получить Степан, только звонить ему я не собиралась. Боялась. Да, и не видела в этом надобности.

– Тимофей, – наконец решилась задать вопрос, который не давал покоя уже некоторое время, – не в моей привычке считать чужие деньги, но сколько примерно выложил Илья за такое… эм… не совсем корректное слушание?

– Вот, знаешь. Стёпа больше не мой клиент, поэтому кое-что я могу рассказать тебе. В пределах разумного, конечно. Илья ничего не заплатил. Ни одной копейки, хотя сумма тут далеко за пределами копеечных отношений. Все расходы взял на себя Стёпа. Начиная от листов А4 для составления договоров и заканчивая взятками и прочим. Не могу назвать всей суммы, потому что сам не в курсах, но догадываюсь, что на эти деньги можно было приобрести что-то очень ценное.

– То есть вы меня обманули?

– Все претензии к Степану, – отвёл он взгляд и спустился по ступенькам.

Пребывая в шоке, я последовала за адвокатом, который вызвался меня подвезти до университета. Летняя сессия в этом году проходила тяжко. Многие пары пришлось прогулять из-за неотложных дел, а теперь ещё и Артём месяц будет дома… Пока ехала в автобусе домой, стала подумывать найти о другом способе обучения. Например, онлайн…

Неожиданно завибрировал мобильный в кармане. Я достала телефон и увидела сообщение от Степана.

«Поздравляю с победой на суде».

Вновь сердце заколотилось, отчего я сильно зажмурилась и отправила нарастающее волнение куда подальше. Затем набралась смелости и ответила.

«Спасибо. За всё. Удачного полёта».

Отправив смс-ку, выдохнула. Честное слово, я вела себя словно малолетка. Следовало быть твёрже и мудрее! К чему все эти смущения?

Но стоило получить от него улыбающийся смайлик, тут же вспыхнула как маков цвет. Вот же ж!

Доехав до остановки, отправилась прямиком в детский сад. Артём уже ждал меня, сидя на стульчике в углу. Он из-за чего-то дулся, поэтому, поискав глазами воспитательницу, подозвала её к себе. После пятиминутного разговора выяснилось, что мой сын подрался с одним мальчиком. Мать второго ещё не явилась, поэтому скандала избежать удастся. Но Артём расцарапал тому лицо, а потому меня попросили провести с ыном воспитательную беседу. Я спросила у ребёнка, в чём дело, однако тот лишь молчал и отводил взгляд. По дороге домой также ничего не удалось выяснить. Только за ужином, Тёма признался.

– Селёза дёлгал за косичку Лилю. Она ласплакалась, и я заступился. Лиля холосая девочка. Она всегда делится иглушками. А Селёза глупый. Его мама всегда говолит ему плохие слова. Он стал злой.

– Малыш, ты молодец, что заступился за девочку, – погладила сына по щеке, но он лишь ещё больше надулся. – Я горжусь тобой. Только прошу, не надо никому царапать лицо. Проблему можно решить и без драки, родной. Хорошо? Ты ведь обещал меня больше не огорчать?

– Ты оголти – чи-ась? – не смог он выговорить с первого рада слово и растерялся, из-за чего я рассмеялась. Какой же всё-таки у меня забавный ребёнок!