Текст книги "Смертельный просчет"

Автор книги: Майкл Ридпат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Заговорили о Гае.

– Ты виделся с ним после встречи выпускников?

– Да. Мы общаемся регулярно. Ходим в пабы.

– А с Мел он тоже встречается?

– Иногда.

– Это плохо.

– Для Мел плохо, но для Гая прекрасно.

– Эгоистичная свинья. – Заметив моё удивление, Ингрид добавила: – Разве он не такой?

– Ты права, – согласился я.

– А ведь она его любит. Ещё с тех пор. И очень переживает из-за… ну, сам понимаешь из-за чего.

– Что такого в нём находят девушки? – удивился я.

– Очень многое, – произнесла Ингрид, блеснув глазами.

– Неужели и ты тоже?

– Ни за что на свете я не хотела бы стать его подружкой. И Мел вовсе не завидую. Но это не значит, что Гай непривлекательный.

Я принялся выуживать из горшочка кусочек рыбы, приправленной соусом карри. С помощью палочек получалось плохо. А вот Ингрид действовала ими профессионально.

– Где ты научилась?

– В детстве, в Сан-Паулу. Там большая японская община, много ресторанов. Родители часто меня туда водили. Затем мы переехали в Гонконг, и у меня была возможность попрактиковаться.

– А вот у меня, к сожалению, не было, – промолвил я, наконец достав рыбу.

– Мел очень трудно, а тут ещё Гай.

Я кивнул:

– Да, он не делает её счастливее.

– У Мел было тяжёлое детство. Родители вели непрерывную войну друг с другом и использовали её как оружие. Особенно отец.

– А потом ещё история с Тони Джорданом, – добавил я.

– Вот именно. Я навещала её в Манчестере, когда она училась в университете. Мне показалось, Мел дала обет целомудрия. Воплощённая скромность. Так продолжалось до недавнего времени.

– Пока она снова не встретила Гая?

– Да. – Ингрид положила себе ещё риса. – А как ты?

– Что я?

– Ну, были у тебя какие-нибудь серьёзные отношения?

Я вздохнул:

– Нет, серьёзных не было. А у тебя?

– А мне постоянно попадаются не те мужчины. – Ингрид покраснела. – Пора что-то в корне менять.

Мы встретились через неделю. Хорошо провели вечер, но всё же Ингрид меня огорчила. Журнал «Мир патио» прекратил существование, но её, уже от другой фирмы, командировали на несколько недель в Париж ознакомиться с успешными журналами на предмет издания в Англии. Ингрид была в восторге. Она знала французский язык, любила Париж. Я шумно радовался за неё, хотя на самом деле был недоволен, зная, что с нетерпением стану ждать её возвращения.

19

В то лето мы встречались с Гаем почти каждый день. Однажды я пришёл в наш паб, а там он с Оуэном. Гай пил пиво и болтал без умолку, не обращая внимания на брата. Однако игнорировать его присутствие было сложно. Оуэн возмужал. Ему теперь было около двадцати лет, и подросток-акселерат превратился в мускулистого взрослого мужчину. Несмотря на уговоры Гая, к пиву он не притронулся.

Я попытался завести разговор:

– Чем занимаешься, Оуэн?

– Учусь в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. Специальность – «компьютерные технологии».

– Нравится?

– Народ на курсе противный, но само преподавание на уровне.

– Я знаю, как проводят время калифорнийские студенты. По фильмам. Пляжи, девочки, вечеринки.

Оуэн мою шутку не принял и произнёс, насупившись:

– Я подобным не занимаюсь.

– Конечно, конечно. – Я глотнул пива и спросил с надеждой: – А здесь ты надолго?

– На четыре дня. Заехал из Франции после встречи с отцом.

– Как он?

Оуэну, видимо, надоело болтать со мной. Не ответив на вопрос, он повернулся к брату.

– Абдулатифа наконец нашли. Мёртвого.

– Садовника Абдулатифа? Где?

– На какой-то помойке в Марселе. Личность определили только через неделю по отпечаткам пальцев.

– Его убили?

– Разумеется. Он ведь занимался проституцией. Местные полицейские сообщили, что таких там убивают постоянно.

Гай допил пиво.

– Не могу сказать, что эта весть меня опечалила.

– И меня тоже. – Оуэн посмотрел на меня с насмешливой улыбкой. – Гай говорил тебе, что я видел, как он употреблял Доминик?

– Нет, – произнёс я, начиная холодеть.

– Это случилось за день до вашего приезда. Папа куда-то отлучился, а она, очевидно, решила, что я сижу за компьютером. И ошиблась. Мне удалось подсмотреть, как они развлекались. – Он поймал мой взгляд и усмехнулся. – Естественно, я рассказал об этом полиции. Вот почему детективы решили, что он её убил.

Гай заметил моё смущение и попытался сменить тему:

– Как это воспринял папа?

– С восторгом. Кстати, на следующей неделе он собирается сюда приехать. Повидаться с тобой.

– Здорово, – промолвил Гай без энтузиазма. – Но ты к тому времени уже отправишься в Штаты?

– Да. Но ему это безразлично. Думаешь, он обрадовался, когда я туда прибыл?

– Зато я обрадовался.

Больше в тот вечер мы Францию не вспоминали.

* * *

С Гаем я встретился после отъезда Оуэна в Калифорнию. Мы пошли на стадион «Уэмбли» на товарищеский международный матч. Англия играла с Бразилией. Нашей команде удалось сыграть вничью, один – один. После игры мы двинулись на автостоянку, сели в «порше» Гая цвета электрик и стали ждать, когда стоянку покинут несколько тысяч автомобилей. Гай включил проигрыватель.

– Интересную новость привёз твой брат из Франции, – проговорил я.

– Да, – буркнул Гай.

– Доминик действительно убил садовник?

– Не знаю. Но полицейские были в этом совершенно уверены.

Я послушал ансамбль «Ю-ТУ» примерно с минуту, набираясь храбрости для следующего вопроса:

– Гай!

– Да?

– Как твои следы оказались под окном спальни Доминик?

Стоящий впереди автомобиль продвинулся на два метра, и Гай следом за ним.

– Я ходил отлить перед сном.

– Но этого не было.

– Как не было? – удивился он, преувеличенно сосредоточив внимание на автомобиле впереди.

– Мы вместе пришли в коттедж. Нигде не останавливались.

– Ты просто забыл, ведь миновало пять лет. Не мудрено перепутать. В тот вечер я заходил в кусты отлить. Полиция это проверяла.

Я собирался возразить, но передумал. Бесполезно. Но почему он не хочет сказать правду?

– Пойдёшь со мной поужинать с папой? – спросил Гай.

– Нет, спасибо.

– Да что ты, пошли, повеселимся. Потом завалимся в какой-нибудь клуб. Отец за все заплатит.

– Я бы предпочёл с ним не встречаться. А он со мной тем более.

– После Франции?

– Да, после Франции.

Машины начали движение. Гай почти вплотную прижался к автомобилю, чтобы никто не сумел влезть.

– Я тоже не могу забыть Францию, как ни пытаюсь. До сих пор не могу простить отцу Мел.

– Но продолжаешь с ним встречаться.

– Приходится. Он ведь игрок, понимаешь?

– Не совсем.

– Умеет жить, весело проводить время. Не относится к себе слишком серьёзно и к другим тоже. Ну обидел кого-то, сделал больно, как, например, мне или Мел, и забыл.

– Нельзя же всю жизнь думать лишь о себе.

– Почему? – удивился Гай. – На самом деле, это не так плохо. Тем более, что отец старается никому дорогу не переходить. Его девиз: живи и давай жить другим.

– А Оуэн о нём того же мнения?

– Он его ненавидит. Общается только из-за меня. Чтобы я не переживал.

– Мне всегда казалось странным, что вы такие разные и настолько близки.

– Да, мы помогаем друг другу с детства. Ко мне мама с папой ещё проявляли интерес, а к Оуэну никогда. Он для них словно не существовал. Я был единственным, который думал о нём. А он думал обо мне. – Гай рассмеялся. – Помню, когда мне было восемь лет, мы жили тогда в Лос-Анджелесе, родители ещё были вместе, я провинился, полез в бассейн с кусочком стекла. Папа разозлился и стал снимать с меня стружку. Он всё время ходил злой, видимо, потому, что ссорился с мамой. Всё продолжалось минут десять. Оуэну было только пять лет, но мальчик был крупный, можешь вообразить, так вот он понаблюдал за нами, а потом вдруг издал истошный вопль и ринулся на отца. Оба полетели в бассейн. Папа в костюме. Представляешь его состояние? После этого Оуэна целую неделю укладывали в постель сразу после ужина. Никаких развлечений. А ему это было безразлично, ведь он защитил меня. Хорошо иметь такого брата.

– Да, – кивнул я, радуясь, что у меня нормальная сестра, а не чокнутый брат вроде Оуэна.

* * *

Через пару дней мы встретились в пабе после работы. Точнее, после моей работы, потому что Гай скорее всего провёл день у телевизора.

– Как повеселился с отцом?

Гай вздохнул:

– Кошмар.

– Сильно загуляли?

– Нет, кошмар совсем другого типа. Настоящий. Отец требует, чтобы я нашёл работу.

– Возмутительно.

– Это не шутки. Я заявил, что моя работа – играть на сцене. Кстати, чертовски трудная работа. А он говорит, что это чепуха и я бездельничаю. Сообщил, что собирается урезать мой бюджет.

– Сурово.

– На моё имя открыто два счёта в банке, которыми заведует Патрик Хойл. Я сказал отцу, что он не имеет права распоряжаться моими деньгами. А он заверил меня, что имеет. Наверняка так и будет. Хойл сделает для него что угодно. Отыщет способ перекрыть мне доступ к своим деньгам.

– Но всем остальным приходится работать, – заметил я.

– Дэвид, не надо меня стыдить. Я знаю, что большинству людей приходится трудиться. А вот мой папаша почему-то не работает, зато лицемерно рекомендует это мне. Ему, значит, можно проводить жизнь у бассейнов на Французской Ривьере или на швейцарских горнолыжных курортах, а мне нельзя даже иногда сходить в паб?

– Но твой отец живёт на свои деньги, – возразил я.

– Так он и выразился, – раздражённо проворчал Гай. – Намерен продать мой самолёт.

– Скверно…

– Да. – Гай допил пиво и встал. – Но я не собираюсь сдаваться. Через пару лет добьюсь успеха на сцене. Посмотрим, что он тогда скажет.

Он вернулся с бутылкой пива для себя и пинтой горького мне.

– Ну а ты как?

– Хорошо, – ответил я. – На следующей неделе приезжает Ингрид.

– И ты собираешься сделать ход?

Этот вопрос после её отъезда я задавал себе постоянно. Ингрид мне нравилась, а вот я ей? Возникали сомнения. В общем, я боялся испортить нашу зарождающуюся дружбу.

– Не знаю.

– Нужно действовать смелее, – заявил Гай тоном мастера-наставника. – Можно попросить Мел, чтобы она с ней поговорила.

– Нет.

– Слушай! У меня идея. Давай поедем куда-нибудь на уик-энд. Вернее, полетим. Ты, я, Мел и Ингрид. Например, во Францию или лучше в Шотландию. Я всегда мечтал покружить над Гебридскими островами. Если отец не шутил насчёт продажи самолёта, то следует использовать его на всю катушку. Что скажешь?

– Звучит заманчиво.

– Появится возможность узнать её получше. А если повезёт, то и…

– Мне кажется, ты торопишь события.

– Нет. Надо брать быка за рога.

Меня смущали попытки Гая устроить мою личную жизнь. К тому же я ещё не разобрался в своих планах насчёт Ингрид. И вообще пока никаких планов не существовало. На следующей неделе предстояло сдать серьёзные бухгалтерские расчёты. Работа в основном выполнена, но надо все оформить. А слетать в Шотландию было бы здорово… Потом приеду, напрягусь.

– Согласен, – промолвил я. – Отличная идея.

20

В пятницу в семь тридцать утра мы с Гаем уже были на аэродроме Элстри. Сняли чехол с самолёта, обошли вокруг, все внимательно осмотрели. Вскоре появились девушки.

Ингрид посмотрела на небо, затянутое низкими серыми облаками.

– Ты уверен, что в такую погоду можно лететь?

Гай улыбнулся:

– Не беспокойся, я имею право летать в любую погоду. Как-нибудь доберёмся до Шотландии, а там солнечно. Сам слышал по радио.

Девушки устроились на задних сиденьях, а я сел рядом с Гаем. «Сессна-182» – прекрасный самолёт. Лучше одномоторных, которые могут поднять четверых человек, и топливный бак у него достаточно вместительный, чтобы покрыть большое расстояние. Мы взлетели и через несколько секунд оказались в облаках, а спустя минуту уже над ними.

Дальше пошли на автопилоте в метрах семидесяти над облаками, переходя от одного авиадиспетчера британских ВВС к другому. Впрочем, работы у них было немного – наш самолёт был пока единственным в небе. Я восхищённо наблюдал за действиями Гая. У меня налёт чуть более десяти часов, а одному подниматься в воздух вообще ни разу не доводилось.

Когда мы пролетали над рекой Клайд, в облаках наметился просвет. Гай пошёл на снижение, осторожно двигаясь в серой мгле вдоль залива Ферт-оф-Клайд. Самолёт прошёл над атомной подводной лодкой с вертолётом и нырнул в щель между невысокими горами. На той стороне оказалась дивная солнечная погода. Под нами раскинулось море, уже не пасмурно-серое, а ярко-голубое, местами бирюзовое. На волнах покачивались два экскурсионных судна. Справа скалы, фьорды, дальше горы. Красота необыкновенная. Девушки сзади перестали болтать.

Мы двинулись вдоль южного берега острова Малл, пролетели над старинным Айонским аббатством. Затем Гай снизил самолёт до тридцати пяти метров и пронёсся над знаменитой базальтовой пещерой Фингала на острове Стаффа. На такой высоте можно было заглянуть прямо в пещеру и увидеть чёрные базальтовые столбы. Мы даже вспугнули стаю птиц. И вот уже северный берег Малла, романтический средневековый замок. Здесь Гай набрал высоту. Мы приближались к небольшому портовому курортному городку Оубан, где намеревались заправить самолёт и поесть. Посадочную полосу заслоняла гора. Гай её обогнул и мастерски посадил «сессну». Колёса коснулись земли и зашуршали.

Мы пообедали в отеле недалеко от лётного поля. Вышли на солнышко, уселись на лавочке в небольшом саду. С моря дул приятный ветерок. Всё было замечательно. Девушки поначалу откровенно скучали, но теперь оживились. Мы были рады, что выбрались из мрачного Лондона. В полдень Гай собирался сделать перелёт к острову Скай. Там мы проведём следующий день, а потом двинемся к острову Барра. Ещё через день полетим домой.

За обедом Гай нарушил правила, выпил пинту пива. Он опытный пилот, знает, что делает. Но я ограничился кока-колой, хотя и не собирался управлять самолётом.

Мы вернулись на лётное поле, заправили «сессну». Я зашёл в фургон, где размещался контрольно-диспетчерский пункт, узнать прогноз погоды. Позвал Гая и показал факс.

– Смотри.

Рядом с городом Инвернесс[23]23
  Инвернесс – популярный центр туризма в Северном нагорье.


[Закрыть] было написано: «ВЕР 30 ВРЕМЁН ГРЗ BKN0010CB».

– Ну и что? – сказал Гай.

– Разве это не означает, что будет гроза?

– Нет, это означает, что над городом Инвернесс возможна кратковременная гроза. Вероятность события – тридцать процентов. К тому же Инвернесс на восточном берегу, а мы на западном.

– Но это же где-то недалеко от острова Скай.

Гай кивнул.

– Посмотри на небо. Где ты видишь облака? И вообще, летом чуть ли не каждый день предсказывают грозу. Просто метеослужба пытается прикрыть свою задницу. Мы грозу обойдём, даже если натолкнёмся. Понял?

– Да, – ответил я, подумав, что лучше мне ничего не знать о лётном деле. Так спокойнее.

Мы взлетели в ясное небо и двинулись вдоль береговой линии на север. Под нами мелькали утёсы, маяки, узкие морские заливы, стаи птиц, небольшие фермы, замки. Пролетели над проливом Слит, городком Моллейг и вышли к узкому проливу Кайл-оф-Лохалш. Слева тёмные горы острова Скай, справа Северное нагорье. Я обернулся полюбоваться горой Бен-Невис, которая осталась примерно в тридцати метрах позади. Неожиданно перед самолётом возникла огромная чёрная туча. Мне было ясно, что Гай вряд ли повернёт. Он опытный пилот. Ему нужно доверять.

Началась тряска, самолёт накренился. Мел заохала. Ничего, с таким неудобством можно примириться. Может, всё обойдётся…

Не обошлось.

Самолёт вдруг швырнуло вниз, словно сверху прихлопнуло гигантской рукой. Вот уже совсем близко вода. Гай выругался, включил полную скорость, пытаясь набрать высоту. Вода была всего в нескольких метрах под нами, неспокойная, тёмная. Как Гай ни старался, набрать высоту не удалось. Ещё один такой нисходящий воздушный поток, и мы будем очень мокрыми, если повезёт. Потому что самолёт разлетится на куски. Неожиданно та же гигантская рука потащила нас наверх. Вода исчезла далеко внизу, а через несколько мгновений самолёт окутали облака. Стало темно.

Гай с трудом справлялся с рулём, чертыхался. Я не знал, что он пытается сделать. Похоже, ничего сделать нельзя. Самолёт не слушался команд. Я посмотрел на высотомер. Только что было семьсот метров, теперь уже триста. По кабине летала карта, дощечка для письма, руководство по полётам. Меня швырнуло в сторону. Сзади сумка Ингрид ударилась в потолок. Где мы, куда летим – неизвестно. Со всех сторон вода.

Мел громко заплакала. Я оглянулся. Она была в ужасе.

– Скажи ей, чтоб заткнулась! – крикнул Гай.

Я не знал, чем её утешить, поэтому просто выключил связь с задним отсеком.

Внезапно все озарилось ослепительным белым светом, а следом раздался взрыв. Я посмотрел на крылья. Невероятно, но они были на месте.

– Ты помнишь, что тут везде горы? Как бы не врезаться.

– Я знаю, – ответил Гай. – Но они невысокие. Мы их вряд ли заденем.

В этот момент стрелка высотомера стала поворачиваться в другую сторону. Мы теряли высоту. Только что был почти километр, и вот уже семьсот метров, триста… А вокруг полно холмов примерно такой высоты. Я вгляделся в темноту. Холм мог быть прямо перед нами.

Вдруг чернота разорвалась в клочья, и мы увидели, что летим над заливом, прямо по курсу горный склон. Залив разветвился на два рукава. Для принятия решения у Гая было всего несколько мгновений. Он взял вправо.

– Слава Богу, – пробормотал я.

– Где карта? – спросил Гай.

Я нашёл карту, протянул ему. Мы летели над узкой горной долиной, не шире двух километров. Впереди что-то маячило, похожее на горную седловину. Гроза осталась позади.

– Это Скай. Лётное поле как раз за этой седловиной. – Гай перевёл двигатель на форсированный режим и начал набирать высоту. У «Сессны-182» двигатель мощный, рассчитанный на подъём триста метров в минуту, но сейчас эта норма не выполнялась, потому что мы шли против ветра.

Мел затихла. Я посмотрел вниз. Мы пролетали над узким фьордом в форме полумесяца. Схватил карту. Гай считал, что мы находимся в южной части острова Скай. Но там не было никакого серповидного фьорда. Он оказался совсем в другом месте. На большой земле, где долина упиралась в гору километровой высоты.

– Гай, мы летим не над Скаем!

– А где же?

– Над большой землёй, если судить по этому заливу. Нужно поворачивать, иначе врежемся в гору.

Я пытался показать ему на карте, но он отмахнулся.

– Ты с ума сошёл? Поворачивать в грозу. Когда всего в нескольких километрах лётное поле.

– Его там нет. Посмотри на компас. Мы летим не на северо-восток, а на север.

– Показания компаса искажены грозой. И вообще, командир корабля я. Так что заткнись к чёртовой матери!

Я заткнулся. Но за седловиной всё скрыто облаками. А если там дальше гора? Долина сужалась. Скоро развернуться будет невозможно – справа и слева холмы. Мы набрали достаточную высоту, чтобы преодолеть седловину. Но если я прав и там не лётное поле, а гора, то гибель неизбежна.

Я посмотрел вниз. Ещё один небольшой фьорд, окаймлённый лесом. Сверился с картой. Действительно, этот фьорд обозначен, в двух километрах от серповидного.

– Гай, разворачивайся! Я на сто процентов уверен, что впереди гора.

– Лучше помолчи!

Он настолько верил в лётное поле за седловиной, что ничего не хотел слушать. Седловина теперь была совсем близко. Мы ещё можем повернуть, но через десять секунд будет поздно.

И я сделал то, что должен был сделать. Схватил запасной руль и повернул направо. Гай пытался восстановить курс, но я оказался сильнее. Самолёт резко взмыл вверх и развернулся в сторону другой горы.

– Не мешай мне, Гай, иначе мы в неё врежемся! – крикнул я.

Он бросил руль. Я увидел поросший папоротником склон, деревья, водопад. Все это приближалось. До склона оставалось несколько метров. Несмотря на крутой вираж, самолёт разворачивался очень медленно. Ну давай же! И вот наконец мы повернули туда, откуда прилетели. Я стал набирать высоту.

– Что ты делаешь, сумасшедший! – воскликнул Гай. – Ты чуть нас не убил!

– Посмотри назад!

В облаках над седловиной образовался просвет, в который была отчётливо видна гора. Та самая.

Если бы я не развернул самолёт, мы бы врезались прямо в неё. Гай охнул. Побледнел, губы задрожали.

– Боже мой…

Набрав достаточную высоту, я направил самолёт туда, где между грозовыми тучами виднелось ясное небо. Остров Скай едва просвечивал между облаками, но этого было достаточно, чтобы двигаться вдоль береговой линии в сторону Моллейга.

– Извини, Дэвид, – произнёс Гай. – До сих пор не могу поверить.

Я глянул на него. Он был в шоке. Значит, самолёт придётся вести мне, налетавшему всего двенадцать часов и не на таком мощном самолёте, как «сессна». Правда, органы управления здесь такие же, как и в моём «АА-5». Можно, конечно, запросить помощь в Шотландском авиационном центре, но я не имел опыта работы на радиотелефоне, поэтому решил лететь к Оубану, а там самолёт посадит Гай.

Включил связь с задним отсеком. Услышат всхлипывания Мел.

– Как дела? – спросила Ингрид.

– В порядке.

Но до порядка было ещё далеко. Я довёл самолёт до маяка Арднамарчан, потом повернул в направлении залива Малл, где, по моим предположениям, должен находиться Оубан. Но там все небо застилала очередная грозовая туча. Пришлось развернуться. Я вспомнил, что, когда мы шли вдоль северного берега Малла, там где-то было травяное лётное поле. И скоро нашёл его в двух километрах впереди.

Я повернулся к Гаю. Он сидел сгорбившись, смотрел в окно.

– Гай, ты должен посадить самолёт.

– Сажай ты!

– Но я никогда не сажал самолёт, там более на траву. Так что придётся тебе.

– Ладно, – нетвёрдо произнёс Гай. Взял руль, начал манипулировать с дросселем и органами регулировки пропеллера. Затем все бросил и откинулся на спинку сиденья. – Нет. Я не могу. Сажай ты.

– Гай!

Он отвернулся к окну. Я направил самолёт к узкой травяной полоске вдоль моря. Конечно, мне приходилось сажать самолёт. Получалось неплохо, несколько раз даже без подпрыгивания. Но внизу была знакомая бетонная полоса, а рядом сидел инструктор, готовый в любой момент взять управление на себя, если я что-нибудь напутаю.

Сегодня, если напутаю, исправлять будет некому.

Я потянул дроссель на себя и отпустил закрылки на две градации. Самолёт начал терять скорость и высоту. Но этого было недостаточно. Пришлось вытянуть дроссель до отказа, отпустить закрылки до последней градации и направить нос самолёта вниз. И всё равно мы были слишком высоко и двигались очень быстро. Посадочная полоса надвигалась на меня с бешеной скоростью. Я едва успел выправить самолёт, как он сильно ударился о землю и снова взлетел, совершив огромный прыжок. Я продолжал манипулировать с управлением, и через два прыжка мы уже катили по твёрдой земле в сторону изгороди в дальнем конце посадочной полосы. Я затормозил, самолёт выскочил с посадочной полосы в высокую траву, которая замедлила движение эффективнее, чем моё торможение. Мы остановились в двух метрах от изгороди.

Я выключил двигатель. Потом мы долго сидели молча, не веря, что уже на земле.