Текст книги "Поединок"
Автор книги: Майкл Нортвуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
В выдранных листах имелись еще какие-то менее значительные пометки с цифрами и совершенно незнакомыми Деггубэрту значками, и зарисовки – судя по всему, того самого Ножа. Оружие представляло собой, судя по неумелым чернильным каракулям, короткую узкую палку, закругляющуюся тонком конце, из которого на рисунках выходила линия – как понял Деггубэрт, загадочной Силы.
«Террорист… – задумался смотритель. – Красивое и страшное слово… Интересно, что оно означает?»
Впрочем, смысла и многих других слов в записках, Деггубэрт не понимал, однако суть происшедшего здесь, в «складе», в древние времена стала ему совершенно ясна. Смотритель снова снял с гвоздика «журнал» и принялся медленно листать страницы, внимательно изучая, что случилось на «складе» потом. И наконец нашел нужную запись: «24 сентября 2311 года. Дежурство сдал сержант Уэндер. Дежурство принял сержант Коси. Происшествий не зафиксировано. Что сделано по операции «Фойлт»: прибор «ЛРУ-1000Кв» не найден. За банками консервов обнаружены несколько листов предсмертного дневника Фойлта. Прочитаны командованию базы вслух по телефону и оставлены на месте находки вплоть до следующего распоряжения.
25 сентября 2311 года. Дежурство сдал сержант Коси. Дежурство принял сержант Линдер. Происшествий не зафиксировано. Информация для сведения: приказом командования базы официально объявлено об успешном завершении операции «Фойлт». Прибор «ЛРУ-1000Кв» признан утерянным, расходы по его приобретению и амортизации списаны. Решено считать, что рядовой Фойлт в период с 6 по 24 августа 2311 года вследствие психической болезни, вызвавшей преступный замысел, уничтожил прибор и разбросал по пустыне его составляющие.
26 сентября 2311 года. Дежурство сдал сержант Линдер. Дежурство принял сержант Уэндер. Происшествий не зафиксировано. Информация для сведения: в окружающих склад песках деталей прибора «ЛРУ-1000Кв» мы не обнаружили. Уважаемые г-да сержанты и рядовые! Согласно устному распоряжению начальника складов базы, если случайно найдете какую-то часть прибора – будьте любезны своевременно: а) доложить начальству; б) сдать дежурному офицеру базы».
– Вот оно! – вслух сказал Деггубэрт, удовлетворенно крякнув. – Значит, Магический Нож и «прибор» какой-то там – это одно и то же. Чудовищной разрушающей силы Нож. Настоящее чудо, которое так необходимо поселенцам!
Он еще полистал «журнал» и убедился, что даже в нем действительно больше не упоминалось о разыгравшейся здесь драме и дальнейшей судьбе Фойлта и Келтона. Впрочем, смотрителя мало интересовало, чем занимались четыре с лишним тысячи времен тому назад эти неизвестные ему люди. Гораздо важнее была судьба Магического Ножа.
«Он где-то здесь, – вдруг подумал Деггубэрт. – Нож, «прибор», или как там его еще? Эти «сержанты и рядовые» искали его и не нашли. Наверное, Фойлта убили или схватили, чтобы отвезти в Страшные Дома. Магический Нож все время был при нем. Значит, и спрятал грозное оружие Фойлт тоже здесь…»
Затем смотритель долго переворачивал металлические штуковины с дурацкими надписями, пока не переворошил все на полках, но ничего похожего на Нож за ними не обнаружил. Он обошел все помещение, заглядывая в углы и под шкафы, ощупал стены и не обнаружил в них никаких потайных ниш, а только спугнул с насиженных мест еще несколько удивительно маленьких мокриц. Ножа нигде не было, как не нашлось и такой укромной щели, куда оружие можно было бы надежно спрятать. Пальцы смотрителя нащупывали в щелях только пыль, шелуху яиц мокриц и округлые песчинки.
«Остается только одна щель, – подумал Деггубэрт, повернувшись к входной двери. – Между порожком и полом… да разве же туда что-нибудь спрячешь?»
Но все же он с большим трудом просунул мизинец и туда – настолько узким оказалось отверстие. Однако неожиданно щель немного расширилась, и чем больше смотритель давил, тем она расширялась сильнее. Затем тонкая трещина протянулась от дырки к краю порожка и тоже стала расходиться, как края резаной раны.
Смотритель вытащил палец и поддел порожек своим ножом, засунув острие в щель. Порожек чуть-чуть сдвинулся вправо, и тогда Деггубэрт взял его обеими руками и поднял.
Под порожком, в грязи и песке, среди высохших остатков мокриц и их помета лежал завернутый в промасленную бумагу…
Магический Нож!
* * *
То, что много времен назад Фойлт писал на вырванных из журнала листах, Деггубэрт тоже взял с собой. Взял и несколько десятков банок консервов – сколько поместилось в дорожную сумку. Консервами называлась особенным образом приготовленная и сохраненная пища, – об этом смотритель узнал из другой, совсем тоненькой книжки, которую нашел на полке под банками. Там говорилось, как быстро открывать банки и принимать пищу в разных случаях, и о том, кто должен кормить воинов, начиная от скучных будней и заканчивая возможным нападением врагов.
Книга называлась «Инструкция о порядке использования консервов длительного хранения», но тщательно вчитываться в нее Деггубэрт не стал, – пора было идти дальше.
Перед тем, как покинуть «склад» навсегда, смотритель утолил голод. Консервы оказались вкусными – но вкус этот не имел ничего общего со знакомой с детства пищей. «Говядина тушеная с бобами в томатном соусе» – значилось на пестрой бумажке, обернутой вокруг банки. Вот этой «говядины» он и набрал с собой.
Деггубэрт зашагал в прежнем направлении, и вскоре холм со «складом» скрылся из виду. Почти в это же время линия горизонта затемнилась, словно мокрицы сложили в той точке кучу своих мелких яиц. Смотритель спрятался за ближайший холм и осторожно выглянул, ожидая, когда точки превратятся в нечто различимое глазом. Это оказалась еще одна стая гигантских стрекоз. На сей раз твари, стремительно увеличиваясь в размерах, летели прямо на Деггубэрта – и ожидать от громадных насекомых можно было чего угодно. Они так резво взмахивали своими прозрачно-сетчатыми крыльями, что казалось, будто в небе воссияло еще несколько маленьких солнц.
Ближняя к Деггубэрту летающая шестилапая махина, без устали озирая пески своими непропорционально большими, вращающимися фасеточными глазами, на несколько мгновений скрылась за холмом, а затем внезапно вынырнула из-за вершины, но опытный воин уже поджидал ее, выставив вперед Магический Нож и повторяя про себя заученные слова с бумажек Фойлта.
Гигантской стрекозе, уже раззявившей пасть в предвкушении добычи, оставалось пролететь всего пару десятков метров, когда Деггубэрт сжал рукоять Ножа всеми пятью пальцами.
Поддерживая левой рукой правую, державшую Нож, смотритель провел незримую линию поперек тела огромной стрекозы, – и тотчас голова чудовища отвалилась, не дав твари завершить полет. Задняя часть разрезанной надвое стрекозы упала, корчась на песке, а передняя рухнула под ноги Деггубэрту, забрызгав доспехи и кайды мелкими капельками зеленовато-коричневой крови.
А потом Деггубэрт резал и резал гигантских исчадий пустыни, вконец обезумевших и кидающихся не только на смотрителя, но и на трупы уже убитых сородичей. Только одной стрекозе, пока Деггубэрт расправлялся с ее товарками, удалось, залетев сзади, царапнуть доспехи на спине. Однако металл лишь погнулся, но не поддался, а смотритель обернулся и направил Силу на хищную тварь…
Вскоре песок вокруг повлажнел от крови и студенистого мяса громадных стрекоз; куски мертвых тел устилали небольшую площадку между холмами. Неподалеку Дерт заметил какую-то былинку, подошел к ней, чтобы сорвать и пожевать, утолив жажду глотком пряного сока, но тут же отшатнулся, – на верхушку травинки накололся и там завис маленький кусочек фасеточного глаза…
«Вот проклятье!» – невольно вырвалось у Деггубэрта.
Он оглядел поле боя и небо окрест, дабы убедиться, что в живых не осталось ни одной твари, способной причинить ему хоть какой-то вред, и зашагал дальше.
* * *
Ближе к вечеру смотритель набрел на оазис с остатками былого поселения. Первый же беглый взгляд на обстановку дал точное и полное понимание того, как лишились жизни его обитатели, и как храбро и мужественно боролись с врагами обитатели кампуса. Скелеты поселенцев в полуистлевшей одежде валялись посреди селения, рядом с заржавевшими ножами, мечами, копьями, топорами, стрелами и зудящими под порывами ветра пустотелыми неровными трубами и пластинами гладкого хитина – все, что осталось от многоногих, напавших на людей.
Деггубэрт походил по кампусу и, изучив сильно присыпанные песком следы, восстановил в уме последовательность событий, ярко представляя себе, как случилась эта давняя трагедия.
… Вот многоногие с нескольких сторон подступили к песчаным холмам, окружающим оазис, и приготовились к атаке.
Поселенцы, занимавшиеся привычными делами, сновали туда-сюда по кампусу; какая-то женщина – клочки одежды на этом остове хоть и сильно выцвели, но когда-то играли в свете дня яркими красками и узорами – набирала воду из глубокого колодца, прикрытого от жары деревянной крышей; вокруг играли детишки. Несколько мужчин что-то пили из глиняных кружек на крыльце большого дома, – сейчас от них остались лишь скелеты среди разбросанных черепков; а, неподалеку гулял осел, так никем и не распряженный до самой гибели.
И внезапно с холмов посыпались вниз, на оазис, кровожадные хищники. Десятки, сотни огромных тварей, не знающих милосердия, разгоряченных видом поселенцев и предвкушением близкой крови. Люди пытались убегать от громадных безжалостных тварей, но те легко догоняли их и убивали, высасывая кровь или же разрывая на части и поглощая плоть большими кусками.
В какой-то момент атака гигантских пауков, казалось бы, захлебнулась: несколько десятков поселенцев не запаниковали, успели добраться до кузницы и оказали отпор чудовищам. Оружия хватает в любой кузнице, и эти люди взяли все, вышли и стали сражаться с тварями, ухитрившись уничтожить гораздо больше врагов, чем было их самих. Но силы оказались не равны – и вот уже поселенцы начали отступать обратно в кузницу, одного за другим теряя своих соседей и родственников, друзей и приятелей. Потом у них закончились стрелы, а клинки затупилось о твердый хитин огромных тварей. Восьмилапые, напирая на стены кузницы, в конце концов снесли ее до основания и принялись убивать и пожирать людей…
«А здесь схватка была особенно ожесточенной… – Деггубэрт ходил по кампусу, тщательно вглядываясь в каждую примету страшной трагедии. – Вон сколько скелетов! Один на другом…»
Неподалеку от разрушенного пауками здания обнаружилась целая гора смешавшихся между собой костей и кусков хитина, заржавленного оружия и клочков ткани. Смотритель невольно сжал кулаки.
За руинами кузницы, примерно в ста шагах, Деггубэрт заметил строение, которое, в отличие от всех остальных зданий кампуса, почему-то неплохо сохранилось. Может, потому что оно стояло несколько поодаль от всех других. А может, кому-то из поселенцев чудом удалось выжить, и они восстановили дом. Или же потом сюда пришли другие люди… Как бы то ни было, ненадежной выглядела лишь часть крыши, да одна из стен пошла трещинами.
Деггубэрт и не заметил, что солнце уже начало скатываться к линии горизонта, и спохватился, когда тени сильно удлинились, а небо стало темнеть.
«Там я и переночую, – подумал смотритель, направляясь к зданию. – Все же хоть какое-то, а жилье…»
Но здание жилым домом не являлось, и Деггубэрт это понял, рванув на себя плотно закрытую дверь.
* * *
Небольшая, по колено высотой, тля стояла у дальней стены и жевала траву, проросшую сквозь трещины в полу. Через пролом в стене виднелись густые заросли кустарника, простиравшиеся до ближайшего холма. Когда дверь стукнула об косяк, закрываясь вслед за вошедшим смотрителем, тля лениво повернула к нему каплеобразную прозрачную тушу на коротких нелепых лапках, и продолжила жевать. Она тупо смотрела на Деггубэрта крошечными коричневыми глазками и размеренно перебирала жвалами: вверх – вниз – по кругу. И снова: вверх – вниз – по кругу. И опять, и опять.
«Скотина и есть скотина, будь то осел или тля, – пришла в голову воина досадливая мысль. Он почему-то не удивился присутствию тли в этом заброшенном кампусе. – А чего скотине больше всего надо? Жрать. Ну, жри, жри, дура».
Внутри все носило следы запустения, однако обстановка до сих пор относительно сохранилась.
Посередине помещения имелся свободный проход, а слева и справа находились огороженные стойла, каждое размером чуть больше той тли, что стояла и жевала траву. Деревянные дверцы для прохода в стойла заплесневели и постепенно осыпались трухой, но вид по-прежнему имели аккуратный: гладкие, ровные, чтобы не поцарапать и не занозить руки… несколько из них болтались на петлях и тихонько поскрипывали давно не смазанным металлом.
Деггубэрт неспешно прошелся по центральному проходу и осмотрел стойла. Ни в одном из них, устланном сеном и тщательно вычищенном, тлей не было – оставалась только та, что тупо жевала траву.
«Молоко, – подумал Смотритель. – У тлей вкусное и сытное молоко. Сладкое, говорят…»
Он направился к скотине и, не зная толком, как к ней следует обращаться, произнес первое, что пришло в голову: «Цып-цып-цып!». Так когда-то давно, когда Деггубэрт был еще совсем маленьким, мама приманивала птиц – редкостных, прекрасных созданий, раз в четыре времени опускавшихся небольшой стайкой близ их кампуса. Удивительно, но ей часто удавалось дождаться, пока птицы пройдут по полоске проса путь длиной в пару десятков шагов, после чего приманка срабатывала: птицы попадали в силок, и вечером семья лакомилась вкуснейшей похлебкой.
Тля же на «цып-цып-цып» отреагировала совсем не так, как того ожидал Деггубэрт. Тупая скотина продолжала жевать траву, поглядывая на человека ничего не выражающими глазками. Точно так же в родном кампусе тупо зыркал Клаус Недоумок, большой любитель огненной воды, после пары кружек опьяняющего напитка.
Смотритель подошел к тле ближе, и движение жвал резко прекратилось. Теперь скотина переминалась с одной пары лап на другую, словно ждала, что же двуногий предпримет дальше. Смотритель хотел было подойти к тле вплотную, чтобы связать ее и подоить, но скотина неожиданно резво метнулась в сторону, оставив на полу кучку желудочных выделений, в которую и угодил кайдами Деггубэрт.
Он поскользнулся и, не успев остановиться, пребольно стукнулся шлемом об угловую балку. Из глаз брызнули искры, он выругался и снова кинулся к тле, стоявшей теперь посреди прохода и все так же тупо взиравшей на человека.
«Совсем одичала скотина», – покачал головой Деггубэрт и, стараясь точно рассчитать движения, бросился вперед. Однако шестилапой снова удалось увильнуть и сделать резкий скачок в сторону, к противоположному стойлу. Деггубэрту показалось, что она при этом насмешливо хрюкнула. Впрочем, он не был в этом до конца уверен, поскольку из глаз вторично сыпанули искры: на этот раз Деггубэрт приложился головой об деревянную стену у двери в стойло.
Тогда смотритель, не сводя взгляда с тли, достал из походной сумки моток прочной веревки и завязал ее конец в петлю. Когда-то он видел, как ловят взбесившегося осла… Лишенные всякого глаза тли тоже смотрели прямо на Деггубэрта, и он снова опростоволосился: вместо того, чтобы упасть сверху на голову тли и затянуться вокруг шеи, веревка угодила на пол, а тварь опрометью бросилась прочь. Смотритель взревел от ярости и, отшвырнув от себя второй конец веревки, побежал к тле, крича что-то нечленораздельное, но весьма грозное.
Тля ополоумела скорее от этого полузвериного крика, чем от напора Деггубэрта. Она заметалась по проходу, теперь уже явственно то похрюкивая, то повизгивая, забегая за спину двуногого, и никак не хотела даваться в руки.
Но когда смотритель подогнал-таки подлую тварь к входной двери, ее участь решилась в одно мгновение: тля попыталась в который раз уклониться, вильнув между дверью и ногами охотника, но смотритель приоткрыл дверь. Тля, заметив свободное пространство, метнулась в щель, и Деггубэрт тут же с силой захлопнул дверь, оглушив скотину. Тля замерла на месте, глаза ее закатились, и она рухнула на спину…
Молока скотина дала мало: Деггубэрт не наполнил и половины фляги. Зато эта жидкость оказалась действительно необыкновенно вкусной. Отпив немного из фляги, смотритель глянул на тлю: та до сих пор валялась оглушенной, не двигаясь и не дыша.
За узкими окнами фермы совсем стемнело. Смотритель сходил к кузнице, плотно закрыв за собой дверь. На руинах он насобирал обугленных досок, сложил из камней простенький очаг и поднялся на ближайший холм.
Никакого движения вокруг не ощущалось, поднявшийся легкий ночной ветерок не нес с собой никаких запахов. Деггубэрт вернулся на ферму – тля по-прежнему лежала без движения. Он взял в руки топор, но почему-то не смог заставить себя таким грубым способом лишить жизни беззащитное создание. Магический Нож решил проблему в два счета: тля открыла глаза и дернулась, когда Сила отсекла ее голову от туловища, но, кажется, даже не успела толком ничего понять и почувствовать.
Мясо, прожаренное на углях, сочащееся ароматным соком, вызвало у Деггубэрта вполне здоровое желание отдохнуть до утра.
«Хотя бы разок спокойно выспаться, – подумал смотритель, зевая. – А то сил уж никаких нет…»
Он пропек оставшееся мясо, обернул листами лопуха аппетитно пахнущие куски с золотистой корочкой и уложил в походную сумку. Ночевать решил на ферме: там меньше чувствовался ветер с холмов, да и сено имелось в избытке. На развалинах одного из домов смотритель отыскал чудом уцелевшее одеяло из собачьей шерсти и решил укрыться им, а потом, покидая бывший оазис, забрать с собой.
Сквозь дырявую крышу фермы Деггубэрт, изредка поднимая тяжелеющие веки, видел постепенно разгоравшиеся мириады звезд, – и это было последнее, что он увидел, оставаясь свободным человеком…
* * *
– Взять двуногого живым!
– Повиновение и завоевание! Но, о Побеждающий, других мы убивали, почему же не этого?
– Не всех убивали, братья и сестры, не всех. Этого двуногого тоже оставьте живым.
– Повиновение и завоевание!.. Деггубэрту снилось Озеро Сына Уилкинса.
Будто бы он стоит на берегу, под густыми зелеными кронами деревьев, почему-то выросших здесь вместо тростника, и готовится войти в воду, чтобы искупаться, а рядом на песке лежит прелестная женщина с милым личиком и точеной фигуркой, совсем нагая и ждущая мужской ласки. Но он заходит в воду и слышит вдруг какие-то странные, как бы неживые, без всякой интонации, голоса. И твердят они такие угрожающие слова, что…
Смотритель вскочил с соломенной подстилки и замер. Крыши и стен видно не было, над головой что-то темное и круглое заслоняло звезды, а прямо перед ним обнаружилась громадная мохнатая лапа с острым длинным когтем. От страха Деггубэрт почувствовал, как шевелится каждый волосок бороды, успевшей отрасти за дни странствия, и ощутил ручеек холодного пота, текущий вдоль позвоночника. И снова он слышал все те же голоса!
– О Побеждающий, Двуногий уже не спит!
– Почему вы медлите? Хватайте его! Повиновение и завоевание!
– У него есть при себе какие-то предметы, Побеждающий!
– Возьмите все: посмотрим, что это такое. Повиновение и завоевание!
Магический Нож Деггубэрт не успел вытащить из походной сумки: его поклажу вырвали из-под головы, и смотритель успел заметить только, как сумка повисла на мохнатой паучьей лапе и поплыла по воздуху. Он протянул руку, намереваясь вернуть свои пожитки, но другая громадная лапа больно ударила по руке, принудив человека взвыть от боли. И тогда в сердце воина родилась ярость. Он безоглядно кинулся на этот частокол лап, подняв с пола меч, но толком ничего сделать: резкий толчок в спину заставил смотрителя рухнуть ничком и выронить оружие. А затем кто-то грубо перевернул Деггубэрта набок, и голоса закричали:
– Двуногий пытался напасть на нас, о Побеждающий!
– Проучите двуногого, однако оставьте ему жизнь!
– Повиновение и завоевание! Удар посыпался за ударом.
«Кажется, сломали ребро, – успел подумать Деггубэрт. – Или два…»
Но потом он уже не мог ни о чем думать и лишь слышал голоса, потому что удары теперь приходились на голову и спину, лишенные шлема и доспехов. Смотритель заслонялся руками как мог, но оказался неспособен уберечься от чудовищных тварей, которые – и это было последнее, что понял Деггубэрт, теряя сознание – не так давно заживо сожрали его друзей Ларса и Мирейна…
* * *
Спине не было ни жестко, ни мягко. Что-то среднее. Во рту чувствовался привкус крови. В голове гудело и звенело. Дышать было трудно. Никакие звуки в уши не проникали. Глаза оставались открыты, но разглядеть ничего не удавалось – плавали какие-то цветные пятна, и все. Когда к нему вернулось зрение, первыми Дерт увидел глаза. Какой-то мужчина, не мигая, совершенно бесстрастно смотрел в лицо раненому; его лицо не выражало ровным счетом ничего, и лишь странная полуулыбка играла на строго сжатых губах. Затем мужчина едва слышно произнес: «Ешь». Он подвинул ближе к смотрителю глиняную миску и добавил: «А то остынет. Они же специально для тебя еду принесли. Нельзя отказываться».
Мужчина наклонил миску к губам смотрителя, но Деггубэрт не шелохнулся – ему хотелось задать глупый вопрос «Кто такие они?», хотя он уже прекрасно понял, о ком идет речь. Тогда незнакомец взял свою миску, стоявшую где-то в стороне, и продемонстрировал, как можно есть из нее лежа, и без помощи ложки.
Однако Деггубэрт не мог пошевелиться и лишь слегка покачал головой, показывая, что пока не способен есть самостоятельно.
«Ясно», – кивнул мужчина, но помогать больше не стал, а повернулся на другой бок, оставив полную миску перед смотрителем. Деггубэрт снова провалился в беспамятство…
ГЛАВА 6
ПЛЕННЫЙ РАЗУМ
Сначала Деггубэрт считал дни, проведенные в плену у огромных пауков, а потом перестал. Зачем? Текли они однообразно и так нудно, что невольно собьешься со счета.
Когда он очнулся, доспехи, оружие и походная сумка отсутствовали. Оставалась лишь рубашка, штаны и обувь. Причем от ремешка с небольшой металлической пряжкой, который стягивает обувь, чтобы та не спадала с ног, уцелела лишь полоска кожи. А на поверхности кайд появилась свежая царапина.
Уже через неделю смотрителю показалось, что он начал потихоньку сходить с ума. Потому что в голове постоянно звучали голоса. Много и разных. Чужих: не человеческих, а совсем чужих. Прорывающихся, как через толстый войлок – глухо и понятно лишь в отдельных деталях. Чаще всего говорили о каких-то побеждающих, о повиновении и завоевании. Изредка – о еде и двуногих.
Вопросами, что все это значит, Деггубэрт не задавался. Сначала несколько дней после избиения приходил в себя, а потом голову целиком заняли голоса, и соображать он стал с большим трудом.
Кормили здесь скверно и мало, лишь настолько, чтобы пленники не умерли с голода. На вышке у Деггубэрта еда была несказанно лучше – вкуснее и сытнее, хотя простых воинов армия разносолами отнюдь не баловала. Кормежку трижды в день приносил в корыте самый, пожалуй, маленький паук из этих громадных многоногих. Долго и с трудом тварь протискивалась в дверь, выдвигала на середину корыто с похлебкой или кашей, а потом наблюдала за поселенцами, пока те не доедят все без остатка. Есть приходилось руками или отхлебывать прямо из мисок, но пленные привыкли к этому быстро, – голод не тетка. Поили их простой водой, но какой-то странной: она не имела совершенно никакого вкуса и запаха. Давали очень мало, иногда по две кружки на весь день. Правда, несколько раз двуногим достался какой-то теплый напиток, по вкусу напомнивший смотрителю компот из необычных фруктов, что привозили обитатели Островов; не слишком густой, зато пахнущий, как отвар целебных трав. После этого питья спать хотелось гораздо сильнее. А поскольку жажда пленных мучила постоянно, то отказаться от напитка было почти невозможно.
Всего в плену у гигантских пауков оказались почти три десятка поселенцев, причем, как довольно быстро понял Деггубэрт, они делились на две группы. Первая состояла из одиннадцати мужчин благородного вида, с военной выправкой, из которых выделялся один, явно бывший среди них командиром. Вторую группу составляли человек двадцать простых поселенцев, мужчин и женщина, ночевавших у противоположной стены.
Вторая группа держалась тихо, почти не разговаривая между собой. Эти пленники казались Деггубэрту будто неживыми – они так двигались и смотрели, словно спали с открытыми глазами. Первые же часто переговаривались между собой приглушенными голосами, так, чтобы не было слышно остальным. О чем – смотрителю было неведомо.
Пока Деггубэрт пребывал в состоянии, близком к беспамятству, никто не пытался его расспросить или разговорить. Но когда однажды поутру он понял, что сознание вернулось к нему полностью, первое знакомство состоялось.
– Нильс, – представился мужчина из первой группы, в котором Дерт угадал главного. – По прозвищу Храбрый, – добавил он, в ожидании, когда свое имя-прозвище назовет Смотритель. В голове Деггубэрта внезапно зазвучал голос: «Заговори с ним», – и смотритель поморщился, словно заболел зуб.
От Нильса не скрылось это мимолетное движение, и он спросил:
– Тебе еще больно? Отчего так скривился?
– Нет, боль тут ни при чем, – покачал головой Деггубэрт. – Просто мне только что велели поговорить с тобой, Нильс.
– Кто велел? – в светло-зеленых, отсвечивающих металлом глазах Храброго возникло искреннее удивление. – В голове у тебя, видно, еще гудит.
– Я уже чувствую себя гораздо лучше, и башка не болит, – возразил тот. – А имя мое Деггубэрт. Просто Деггубэрт, старший смотритель сторожевой вышки.
Он попытался объяснить Нильсу, какие странные голоса навещают голову. Тот слушал внимательно, не отрывая взгляда, и еле заметно кивал головой, как бы поощряя: «Да-да, говори…». Во время этого объяснения Деггубэрт краем глаза заметил, что остальные спутники Нильса подвинулись ближе и слушают его рассказ, не пропуская ни слова.
– Интересные вещи ты говоришь, Деггубэрт, – помолчав, вымолвил Нильс, когда смотритель закончил объяснение. – В моем родном кампусе их назвали бы пустыми бреднями. Но у нас здесь положение таково, что приходится верить всему.
Поэтому я поверю тебе. Хотя и не понимаю, как такое возможно.
– Я и сам не понимаю, – пожал плечами Деггубэрт и спросил: – Давно я здесь?
– Пятый день пошел. Когда принесли тебя, ты был совсем плох, и мы думали, что окочуришься. Но жив остался, и за это благодари богов.
Потом Храбрый стал расспрашивать о родном кампусе Деггубэрта и о жизни на вышке, но сам о себе ничего не рассказывал. Смотритель махнул на это рукой и расспрашивать не стал: мало ли у кого какие причины скрытничать?
– Кто он такой? – спросил смотритель у одного из спутников Нильса, когда тот перестал задавать ему вопросы и отошел к стене.
– Ты не знаешь, кто такой Нильс Храбрый? – ухмыльнулся мужчина. Он прищурил глаза и пояснил с торжественным видом, нарочито четко выговаривая слова: – Командир Особого Отряда Его Величества Монарха Новой Южной Страны Кеннета Первого!
* * *
Помещение изнутри чем-то напоминало то загадочное сооружение, что увидел Деггубэрт на краю искусственной огромной равнины, в центре которой стояли боги Средних Мест. Во всяком случае, его предназначения он не мог понять, как ни старался. Эти массивные стены и поперечные балки со свисающими на черных веревках мисками, с осколками каких-то стекляшек посередине… Чувство неуютности, исходившее от этих стен, смешивалось с ощущениями какой-то недостроенности, недоделанности, уныния и беспросветной тоски. От этой тоски в голову лезли тяжелые, мучительные мысли.
«Почему пауки меня не убили? – думал Деггубэрт. – Это не в их правилах, и вообще, не в правилах всех многоногих. Для чего эти огромные твари схватили меня и избили? И почему всего лишь избили, а не убили? Хотя это понятно: чтобы не бунтовал и смирился… А вот что будет теперь? Ведь если меня оставили в живых, значит, для чего-то паукам это потребовалось. Неужели из-за того, что я умею слышать? Но почему-то здесь слышны лишь такие же голоса, как и в том месте, где погибли Мирейн и Недотепа. Может, это и есть голоса чужих пауков?»
Догадка смотрителя очень быстро подтвердилась. В один из дней в зале вновь появился огромный паук, что приносил пленным пищу. Однако на сей раз пришел он явно не вовремя и без привычного корыта. Тварь, остановившись, повернула голову влево, потом вправо, отыскала Деггубэрта и пристально уставилась на него – пронзительно, но без особой злобы. Впрочем, и не по-доброму, конечно. Словно перед нею был не живой человек, а неодушевленный предмет. Смотритель уловил этот взгляд всей кожей, обернулся и замер в нехорошем предчувствии: ему уже рассказали о печальной участи мужчины и двух женщин из числа поселенцев…
Однако тварь не двигалась: просто взирала на Деггубэрта миг, другой, третий… А потом в голове смотрителя возник голос: «Идти ко мне». И ноги Деггубэрта против воли сделали несколько шагов.
Воин не пытался сопротивляться и подошел к громадине.
Тварь склонила голову, продолжая смотреть на Деггубэрта. Голос несколько раз повторил: «Идти ко мне». Смотритель оглянулся. Мужчины из группы Нильма пристально наблюдали за происходящим, приподнявшись с травяных подстилок.
Теперь последовала новая команда: «Идти к двери». Громадная тварь, перебирая по полу мохнатыми лапами, слегка посторонилась: чудовище явно уступало Деггубэрту дорогу. Смотритель мгновение поколебался, но все же решился – направился к двери.
«Стоять! – вдруг раздался в голове голос, и Деггубэрт застыл. – Вернуться на место. Пропустить меня».
Он повернулся: гигантская тварь очень медленно, продолжая пялиться ему в глаза, сделала коротенький шажок прямо на человека. Смотритель понял, что его догадка верна: голос исходил именно от этого паука. Деггубэрт попятился к своей соломенной подстилке, стараясь избежать взгляда этих черных, ничего не выражающих глаз. Голос замолчал.
Убедившись, что двуногий вернулся на место и сел, скрестив ноги, тварь протиснулась через дверь наружу.
– Что это было? – спросил у смотрителя высокий светловолосый мужчина, шаги чудовища стихли за стеной. Он непонимающе потирал мизинцем переносицу. Его давно немытые волосы свалялись, словно войлок.
– Как будто голос, но звучит не в ушах, а в самой голове, внутри… – Деггубэрт поморщился: после происшедшего затылок опять разболелся. Он прижал пальцы к вискам, показывая, где именно слышит Голос: – Вот здесь и здесь, но только глубже…
– В одной из древних книг… – мужчина с каким-то удивительным уважением выговорил это слово и задумался. Его глаза потускнели и слегка затуманились. – Да-да, именно там я узнал вот что. Около четырех тысяч времен назад люди изучали возможность передавать мысли на расстоянии. Ничего не говорить, не показывать и не писать, а сразу как бы думать вдаль. Например, я думаю что-то и обращаюсь прямо к тебе, – пояснил он и еле заметно усмехнулся, заметив, что смотритель открыл рот от удивления. – А ты мою мысль ловишь точно такой, как я ее подумал. Понимаешь?
