Текст книги "Князья Хаоса Кровавый Восход Сатанинского Андэграунда (ЛП)"

Автор книги: Майкл Мойнихам

Соавторы: Дидрик Содерлинд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)

уничтожении всего, что было прекрасного в истинной норвежской культуре,

естественно, относящегося к языческой эпохе. Он рассматривает волну

поджогов как органичное, инстинктивное революционное восстание против

инородного христианства и полагает, что его музыкальный проект Burzum

является ни больше ни меньше оружием в этой борьбе. Интересно отметить,

что сам же он называет Burzum "мечтой, не имеющей ничего общего с

действительностью. Он призван пробуждать фантазию смертных, чтобы они

начали мечтать". В свете подобных высказываний Викернеса особенно

интересно выглядит следующее наблюдение Штекеля:

 Мы также должны не упускать из виду, что пироманьяки, как правило...

придают большое значение своим мечтаниям и, не задумываясь, дают выход

эмоциям самого различного происхождения через поджог. Они слышат голос

своей собственной крови, который превращается в голос внутренний.

 Штекель связывает свои выводы о пиромании с садизмом и жестокостью. В

то время как Викернес и другие осуждённые по поджогам называли самые

различные причины своих деяний, никто из них не выказал ни малейшего

сожаления и сочувствия к страданиям священников, прихожан и просто местных

жителей. Во время своего первого ареста по подозрению в поджогах Викернес

сделал целый ряд злорадных и садистских комментариев в газетах и журналах

в полном соответствии с ранней идеологией блэка – распространение "зла" и

боли. Обсуждая открытия психолога Айвена Блоха, Штекель обобщает их:

 В своих попытках объяснить склонность к пиромании. Блох предполагает,

что за ней лежат садистские побуждения и сексуально оттенённая тенденция к

разрушению. Он указывает, что красный цвет играет огромную роль в

сексуальной жизни. Мысль о тёмно-красном пламени пробуждает те же чувства,

что и вид краснеющего тела при флагелляции или пролитии крови с

садистскими намерениями.

 Даже признавая, что сексуальные и насильственные побуждения могут

быть важными факторами при рассмотрении пиромании, психолог Штекель

подходит к проблеме собственно преступления с иных позиций, нежели

полицейский или пожарный. Его отношение к поджигателям сильно отличается

от мнений, бытовавших во времена, когда им отсекали руки или изгоняли из

общины. Штекель так говорит о пироманьяке:

 Является ли он преступником? Является ли его поджог преступлением,

требующим наказания? Мой ответ в обоих случаях безусловно отрицательный.

Все, кто прочёл моё исследование полностью, должны осознать, что за

поджогом не стоит криминальный мотив. Желательно, чтобы в этих случаях

проводилось тщательное медицинское расследование. В этом случае будет

наглядно показано, что многие из этих преступлений являются лишь побочными

эффектами неправильного воспитания или зловещего окружения.

 Молодёжь, вовлечённая в норвежскую блэк-метал среду, безо всякого

сомнения не испытывала недостатка в зловещем окружении. Не существует

свидетельств, что Викернес и иже с ним испытывали какие-либо "сексуально

возбуждающие" чувства, сжигая церкви или оскверняя могилы, но достаточно

очевидно, что в их действиях присутствуют определённые садистские

наклонности. Их первоначальная мотивация была без сомнения символична и

они не высказывают никакого сожаления по поводу того, что они

рассматривают свои действия как праведную месть христианству, восхваляющее

и плодящее слабость.

 Ценность сожжённых в Норвегии церквей трудно определить. Потеря

культурной и исторической значимости для членов общины (которые

крестились, женились и хоронили своих близких здесь) не может быть

восполнена. Даже поджигая церкви в своих городах, где последствий трудно

не заметить, блэкушники не испытывали жалости.

 Самыми знаменитыми примерами недавних церковных поджогов являются

Фантофт и Хольменколлен, хотя ни в той, ни в другой не было прихода. Они

были подобны музейным экспонатам. Наоборот, церковь Хаукето возле Осло

имела действующий приход. В ночь на 3– е октября 1992-го года пасторская

церковь была сожжена дотла. Пер Андерс Норденген был пастором в приходах

Хаукето и Принсдаль.

Пер Андерс Норденген

Что произошло в Хаукето?

 Полпятого утра меня разбудила дочь – мне звонили. Мне сообщили, что

горит церковь. Не думаю, что когда-либо ещё в своей жизни я одевался так

быстро. Я поехал в церковь, которая находилась всего в километре от моего

дома, надеясь, что это небольшой пожар. Но когда я увидел взметнувшееся в

небо пламя, то испытал самый настоящий шок.

 Следующий день был весьма необычен. В Хаукето и Принсдале был траур и

не только для тех. кто ходил в церковь. Я внезапно понял, что церковь

означала для всех жителей. Церковь была символом безопасности. Всех здесь

крестили, причащали или женили. Многие люди, которые не ходили в церковь,

плакали и называли её "наша церковь". Позже нам помогли очень многие люди,

которые сделали пожертвования. Мы продолжали служить богу во временных

помещениях, мы не отменили ни одной службы, ни одной репетиции хора, ни

одного мероприятия. Но это было тяжело и изматывало меня. Это одна из

причин, по которой я сложил с себя сан священнослужителя.

Когда появились подозрения, что это был поджог?

 В начале расследования полиция не верила, что к этому могут иметь

отношение Сатанисты. Они никогда не говорили о Сатанизме и подозрения о

поджоге были отметены. Это шокировало меня, поскольку это случилось сразу

после поджога в Хольменколлене. Главный следователь строил всякие теории

насчёт того, что кто-то из конгрегации оставил включенным электроутюг или

кофеварку. Он даже сказал об этом по телевидению на следующий день. Для

многих это было тяжелым ударом.

 В ходе расследования были найдены следы, ведущие к одному из окон,

которое было разбито. Позднее я занялся поисками серебряного креста,

лежавшего на алтаре. Я надеялся, что он не уничтожен и не расплавился от

жары, но никак не мог найти его. Потом мы нашли его у выхода. Только тогда

полиция согласилась, что в церкви кто-то был и дело здесь нечисто.

Почерневшее распятие занимает почётное место в новой церкви.

 Оказалось, что это всё дело рук 19-летнего паренька из пригорода

неподалёку от Хаукето. Он купил две канистры бензина на ближайшей

бензоколонке, проник в церковь и поджёг ее. С собой он прихватил требники,

которые полиция обнаружила у него дома.

Что вы испытываете к поджигателю?

 Люди с ТВ и радио просили меня встретиться с ним и поначалу я было

согласился. Но когда я услышал, что он не сожалеет о содеянном, решил что

эта затея бессмысленна.

 Я не думаю, что это имело под собой какое-либо идеологическое

обоснование. Я думаю, что он оказался в этой ситуации только из желания

быть признанным. Я также слышал, что у него было трудное детство. Я всё же

склонен жалеть его и считаю, что его наказание слишком сурово. Тюремное

заключение было недолгим – год или что– то около, но суд взыскал с него за

ущерб 5 миллионов крон. Это разрушит будущее мальчика, я полагаю, что

приговор должен быть таким, чтобы человек мог все же продолжать нормальную

жизнь.

 Время сожжений

 Всё, что может быть сделано для сгоревших церквей – возведение нового

здания, которое каким-либо образом исполнит назначение старой церкви.

Норвежское Управление Культурного Наследия оценивает стоимость каждой

полной реконструкции между 15 и 30 миллионами крон (от 2 до 4 миллионов

долларов). Поэтому расходы на восстановление могут достигнуть суммы 300

миллионов крон (40 миллионов долларов). Сюда следует прибавить стоимость

ремонта частично повреждённых церквей. Кроме того, эти цифры принимают в

расчёт только строительные работы без учёта оплаты труда по

художественному оформлению.

 Город Осло через суд потребовал от Викернеса возмещения стоимости

сожжённой хольменколленской часовни. Страховая компанию Гьенсидиге подала

такие же иски в отношении церквей в Скьольде и Асане. Первоначальный иск

требовал полного покрытия расходов на отстройку церквей заново в размере

40 миллионов крон (5 миллионов долларов). Позднее, хотя сумма была снижена

до 37 миллионов крон, неудивительно, что Викернес отказался платить.

Теперь ему предстояло пройти через суд снова.

 В суде Викернес снова исполнил роль Врага Народа Номер Один,

облачённого в зелёный камуфляж и злобно ухмыляющегося. Особый настрой

этому разбирательству придал тот факт, что все пришедшие на него

обыскивались с помощью металлодетектора (что для Норвегии не совсем

обычная практика). Во время процесса адвокат Викернеса заявил, что

подзащитный несправедливо осуждён за поджоги церквей, у обвинений истек

срок давности, и что у его клиента нет денег, чтобы возместить ущерб. Он

потребовал снятия обвинений по всем пунктам.

 Протесты были отклонены судом и в декабре 1997-го года ему присудили

выплатить 8 миллионов крон (1 миллион долларов) в качестве возмещения

ущерба. Кроме того ему присуждено ежегодно выплачивать 12% от денег,

которые он должен, считая от лета 1996– го года. Ко времени суда одних

процентов набежало почти на миллион крон.

 Церковь Фантофт стала по многим показателям главным символом

церквосожжений в Норвегии. Это был церковный музей, привлекавший

множество туристов, посещавших Берген. В качестве церкви она

использовалась только в особо торжественных случаях. Фантофт находилась в

частной собственности и изо всех церквей её реконструкция обойдётся дороже

всего. Историк деревянных церквей Давид Вальстен отметил в 1994-м году:

"Подобно легендарной птице Феникс новая бревенчатая Фантофт поднимется из

пепла старой вскоре после трагического пожара. В намерениях владельца -

создание достоверной копии оригинала". Семья, владеющая Фантофт, не желает

обнародовать стоимость столь значительной реконструкции.

Варг Викернес

Насколько в действительности вы представляли из себя организацию? Были ли

вы кем-то вроде лидера?

 Ничего такого не было, вообще ничего. Не было никакой организации. Я

был тем... я не собираюсь говорить, что я жёг церкви, но давайте назовём

это так: был один человек, который всё начал. Меня не признали виновным в

сожжении церкви Фантофт в Бергене, но именно этот пожар положил начало

всему этому делу. Это было 6 июня и все немедленно усмотрели в этом

Сатанизм, поскольку это был шестой день шестого месяца и шестой день

недели.

 Что другие просмотрели, так это тот факт, что 6-го июня 793-го года в

Линдсфарне, что в Британии, произошёл первый известный в истории набег

викингов, викингов из моей страны. Никто не связал этих двух событий -

никто.

 Эта Церковь построена на священной земле, на естественном круге,

каменном хорге (языческом алтаре). Они водрузили на круге крест и

построили церковь в самом центре священного места.

 Вот где всё и началось, это была первая церковь. Дальше всё только

продолжалось. После была сожжена церковь в Ставангере, к югу от Бергена. С

этими людьми у нас не было никаких связей. Там просто была ещё одна

группа, которая увидела это в газетах и они подумали: Ух ты, это круто и

мы сделаем то же самое. Они сожгли церковь и подпалили маленькую часовню.

Затем была церковь Хольменколлен в Осло – она была сожжена дотла. На самом

деле, немного пораньше, ещё до августа была попытка поджога в Бергене,

но пламя здесь на разгорелось и поэтому в газетах ничего не было, чтобы не

создавать ажиотаж. А меня в этом обвинили. Меня обвинили в трёх успешных и

одном неудачном поджогах.

В каких трёх ты был обвинён?

 Хольменколлен, церковь Скьольд на юге Хордаланд и Асане. Когда я

сидел в тюрьме в Бергене, в километре от этой церкви, ко мне пришёл

помощник надзирателя и уставился на меня, хотя в глаза и не смотрел, а

потом сказал: "Каждый день я еду на работу мимо развалин Асане и каждый

раз думаю о тебе". Это было первое, что он мне сказал. До этого год я был

в изоляции. Для него это была плохая поездка на работу – он женился и

крестился в этой церкви.

С чем ты связываешь церквосожжения – с Одинизмом или с Асатру?

 Всё это связано с одним человеком. Всё замыкалось на него и это был

явно не Ойстейн, как можно догадаться. Все поджоги кроме Ставангера,

потому что там действовала другая группа (которые, кстати, тоже

превратились в языческих националистов).

Можешь ли ты рассказать отвлечённо, не называя имён, как всё это

происходило?

 Точно так, как я рассказал журналистам. Может, я и знаю, что

произошло. Если это окажется правдой, то это будет удачная догадка! Первая

церковь была сожжена 6 июня и тем самым мы хотели раздуть пламя, бросив

траву и хворост на угли, чтобы возгорелся большой костёр. Психологический

аспект этого действия – почти потухшее пламя, символ нашего языческого

сознания. Целью было подбросить сухих веток, чтобы пламя взвилось снова и

достигло неба, набирая силу. Такова была цель и она была выполнена.

Когда ты написал стихотворение Aske?

 Теперь уже и не вспомнить. Иногда я не помню названия собственных

песен. Я их просто написал, записал, никогда не репетировал и ничего

такого.

Меня интересует что же всё-таки преследовали поджоги церквей?

 Во всех других случаях это были детские шалости. Этот греческий пацан

(Викернес имеет в виду человека, признанного виновным в поджоге Хаукето)

впечатлился от наших акций; он пытался стать нашим другом. Я бывал в Осло

пару раз, всякий раз по чистой случайности когда там сгорала церковь. Что

касается группы из Ставангера, они делали это по собственной воле, из

личных интересов и ненависти к церкви. Я думаю, что этот грек был

единственным, кто сделал это, чтобы произвести на нас впечатление. Люди в

Ставангере подожгли церковь без нашего влияния. Это было в 92-м году. Их

тут же поймали. Они были 16-17– тилетними пацанами, которые злоупотребляли

наркотиками и Антоном ЛаВеем.

Ты утверждаешь, что здесь существует связь с национализмом.

 Так и было всегда, в большей или меньшей степени. Это не Сатанизм,

это языческий национализм. Это не бунт против моих родителей, это

серьёзнее. Моя мать целиком и полностью меня поддерживает. Ей безразлично,

если кто-нибудь спалит церковь. Она достаточно сильно ненавидит церковь.

То же и насчёт убийства (Ойстейна Аарсета) – она думает, что он заслужил

это, он сам нарывался. Поэтому она считает, что меня за это не стоит

наказывать. Между нами по этим вопросам не существует разногласий.

Единственное, что ей не нравилось, это то, что я любил оружие и хотел его

покупать – один раз ей принесли ящик касок, которые я заказал! Бронежилеты

и всё такое прочее...

 Лазутчица графа

 Церкви были не единственными, что было потревожено в середине 1992-го

года. 26-го июля 18-тилетняя Сууви Мариотта Пуурунен по кличке "Мария"

пробралась в неприметный дом недалеко от Стокгольма, принадлежащий

Кристоферу Джонссону. Она попыталась поджечь дом и прибила ножом к двери

записку, в которой говорилось: "Здесь был Граф и он ещё вернётся". Кто-то

в доме проснулся, почуяв дым, и огонь был быстро потушен, не успев

причинить серьёзного ущерба. Джонссон является лидером дэт-метал группы

Therion. Он был не в ладах с Викернесом. Вскоре после попытки поджога он

получил письмо из Норвегии:

 Привет, жертва! Это Граф Гришнак из Burzum. Я только что приехал

домой поездки в Швецию (северо-запад от Стокгольма) и сдаётся мне, что

потерял там спичку и подписанную пластинку Burzum, xa-xa! Возможно, я

вскоре вернусь и может в этот раз ты не будешь разбужен посреди ночи. Я

преподам тебе урок страха. У нас и вправду не всё в порядке с головами,

наши методы – смерть и пытки, наши жертвы умрут медленно, потому что они

должны умереть именно так.

 Истинная исполнительница нападения, Мария, была впоследствии

арестована и шведские власти нашли её дневник. Она так описывала свои

действия: "Я сделала это по приказу нашего вождя. Графа. Я люблю Графа.

Его фантазии самые лучшие. Мне нужен нож, прекрасный нож, острый и

безжалостный... хе-хе". Позднее за участие в делах Чёрного Круга её

приговорили к годичному наблюдению в психиатрической клинике.

 Блэк-метал встречается с прессой

 В январе 1993 года, после того, как в Норвегии были сожжены семь

далеко не второстепенных церквей, Викернес дал интервью репортёру

ежедневной газеты "Бергенс Тиденде". Если верить Викернесу, его интервью

было абсурдным и не раскрывало ничего, что могло доказать его участие в

каких-либо преступлениях.

 Однако именно безумное содержание этой статьи и привело к

расследованию дел, творящихся в блэк-металлической среде, которая к тому

времени была известна лишь подполью молодёжной культуры. Именно эта статья

позволила связать блэк и доселе необъяснимые поджоги церквей. Викернес

также навёл полицию на след нераскрытого убийства гомосексуалиста,

совершённого в Олимпийском парке Лиллехаммера в августе предыдущего года,

которое к тому времени было закрыто в виду полного отсутствия каких-либо

версий.

Варг Викернес

Что послужило причиной твоего ареста?

 Это было в январе 1993-го. Я просто дал интервью, в котором сказал:

"Я знаю, кто сжёг церкви". Я использовал простую психологию: яви Одина

людям и Один зажжёт их души. Как раз это и происходит в Норвегии сегодня -

появляется большой интерес к нордической мифологии и ко всем подобным

вещам. И я осмелюсь заявить, что это произошло благодаря моему делу.

Что ты сказал в этом интервью?

 Я сказал журналисту: «Я знаю, кто сжёг церкви». Мы вообще-то изрядно

над ним повеселились, особенно когда сказали в телефонном разговоре, что у

нас есть оружие и если он попытается привести кого-либо ещё, мы его

пристрелим. Встреча была назначена на полночь и обставлена всякими

театральными эффектами. Он был христианином и я досыта накормил его всякой

забавной информацией. Весьма забавной! Конечно же, как всегда он переврал

все слова. После того, как он ушёл, мы попадали на пол со смеху.

 Мы думали, что будет небольшая заметка, но это стало огромной статьёй

на первой полосе. В тот же день, примерно через час после того, как мы

поговорили по телефону, приехала полиция и арестовала меня. Вот почему я

был арестован. Я не рассказал им ничего. В тот раз я говорил полицейским;

"Я знаю, кто сжёг церкви, ну и что?" Они пытались взять меня на испуг,

сказав, что меня видели на месте пожара и всё такое прочее, но я ответил

им, что видеть меня там никто не мог.

 Они замурыжили моих друзей, особенно ребят из Immortal, одного из

которых даже бросили за решетку. Они их долго песочили, но те справились с

этим достойно. Что же касается убийства, которое совершил Бард Фауст, меня

допрашивали и по этому поводу, и они думали, что его совершил я. Затем они

стали подозревать его, но я так ловко заболтал их, что когда он сказал,

что хочет дать показания, они даже не стали его слушать. Они спросили его:

"А ты кто такой? Мы тебя слушать не желаем" и он уже был почти что на

свободе. Конечно же, через некоторое время его должны были выпустить,

потому что против него у них ничего не было. Но через двадцать минут после

того, как он очутился в камере, он уже плакался в галстук своему адвокату

и сознался во всём. Вот тебе и солидарность.

 *****

 Блэк-металлическая среда впервые попала в поле зрения не привыкшего к

подобным потрясениям населения средней части Норвегии после большой статьи

на первой полосе ежедневной газеты "Бергенс Тиденде" за 20-е января

1993-го года. Фотографию задумавшегося Викернеса украшал заголовок статьи:

"МЫ ЗАЖГЛИ КОСТРЫ" (текст этой статьи воспроизведён в Приложении I.)

 В этой статье Варг Викернес задал тон как стилю общения блэк-

металлической сцены с прессой, так и манере освещения прессой этого

движения. В напыщенных фразах он поведал не только историю великого

заговора с целью свержения сил добра в Норвегии, но и о резне невинных

кроликов. Цитаты вроде "Наша цель – распространение страха и зла" не

оставили сомнений в его отношении к обществу. Эта статья дает уникальную

возможность понять, как в те времена развивалось блэк-движение и как

Викернес пытался создать себе определённый имидж в средствах массовой

информации.

 С журналистом Финном Бьорном Тендером связались два молодых человека,

выросшие вместе с Викернесом. В то время готовился выпуск нового альбома

Burzum и они взяли у Викернеса интервью в надежде, что "Бергенс Тиденде"

напечатает его. Статья завершалась упоминанием о том, что Викернес сжёг

восемь церквей и убил гомосексуалиста в Лиллехаммере – преступление, за

которое позднее был посажен Бард Эйтун.

 Неудивительно, что "Бергенс Тиденде" не купило эту статью. Однако

Тондер почуял здесь неплохой материал и через этих парней договорился о

встрече с Викернесом. Их соглашение подразумевало, что Викернес должен

прочесть и одобрить статью, прежде чем она попадёт на страницы газеты.

После того, как всё было обговорено, последовала безумная ночь в квартире

Викернеса. Гондер позвонил Викернесу ранним вечером следующего дня и

прочитал ему часть неоконченной статьи по телефону. Викернес сказал, что

это полностью соответствует тому духу, который он хотел вложить в неё, но

выразил опасения, что изложенные факты могут навести на его след полицию,

Он сказал Тендеру, что если никто не ответит на звонок, который должен был

сделать журналист позднее, чтобы зачитать ему статью полностью, то это

будет означать, что он сбежал в Польшу к неким друзьям. Когда Тондер

позвонил, Викернес не ответил на звонок, но он не скрылся за границей. В

это время он уже был препровождён в центр города, где давал показания

полиции, которая смогла найти его по своим каналам.

 Расследуя одно из напрямую не связанных с этим дел, полиция

наткнулась на флаера Biirzum'овского мини-альбома "Aske". На флаерах, как

и на обложке альбома, гордо красовались руины церкви Фантофт. Это

привлекло внимание и вызвало интерес у полиции, которые попросту явились

по указанному во флаере адресу, где и обнаружили Викернеса.

 К тому времени, когда была напечатана статья, бергенская полиция уже

располагала сидящим в камере Викернесом и ей не составило особого труда

догадаться, что это и есть тот самый молодой человек, давший интервью

Тендеру. На последующих допросах Викернес заявил, что не давал интервью

"Бергенс Тиденде" и что статья является неправдой. Но у газеты было

четверо свидетелей, при которых происходило интервью, поэтому достаточное

их число убедило полицию в точности статьи.

 Помимо того, что в интервью Викернес гордо представлялся как главный

подозреваемый по делу о поджогах церквей, его высказывания имели далеко

идущие последствия. Так, в статье Викернес называет поджигателя церкви

Асан "недалёким человеком", который был использован Чёрным Кругом. Стоит

отметить с некоторой долей иронии, что человек, которого имел в виду

Викернес, Йорн Инге Тунсберг, из бергенской блэк-металлической команды

Hades, позднее дал показания полиции частично из обиды, нанесённой ему

нелестным описанием собственной персоны, сделанным Викернесом.

 Позднее Викернес также говорил, что во время допроса при первом

аресте он подозревался в нераскрытом убийстве, совершённом в конце 1992-го

года. Тогда в полиции появилось заявление о пропаже несколькими месяцами

ранее чернокожего студента, приехавшего в Берген по обмену. В различных

интервью для фэнзинов Викернес упоминал об этом событии как об убийстве,

намекая, что он мог быть к нему причастен. На самом деле это дело

оказалось шито белыми нитками. Полиции стало известно, что "погибший"

снимал деньги со своего банковского счёта после своей "смерти". У него

была семья и полиция в конце концов решила, что он просто сбежал от

семейных обязательств.

 Викернес настаивал на своей невиновности по всем пунктам обвинения и

в конце концов был отпущен в марте из-за недостаточности улик. Хотя он

часто вспоминает о поджоге Фантофта, его участие в этом преступление,

остающимся одним из самых серьёзных и разрушительных, так и не было

доказано.

 После допроса Варга различные люди из блэк-тусовки также подверглись

арестам и допросам касательно поджогов и убийства гомосексуалиста в

Лиллехаммере – среди них Самот и Бард Эйтун из Emperor; последний и был

виновным. Однако, улик было мало и все были отпущены после дачи показаний.

Бард Эйтун

Убийство, которое ты совершил в Лиллехаммере, освещалось в новостях?

 Его нашла два дня спустя школьница, которая занималась там бегом. До

этих пор в новостях ничего не было. Я рассказывал об этом Ойстейну и

Викернесу – когда тот услышал об этом, он изменил планы насчёт поджогов в

церкви. Когда я приехал в Осло следующим вечером, мы должны были с ним и

Ойстейном сжечь Церковь. Что мы и сделали.

Ты участвовал в поджоге Хольменколеннской часовни?

 По крайней мере в этом поджоге я участвовал. Здесь не было ничего

особенного. Они разговаривали об этом в магазине в Осло. Они спросили меня

не хочу ли я пойти с ними, и, конечно же, я согласился, поскольку уже убил

человека и в Том, что поучаствую и в этом деле, я не видел ничего

особенного. Мы пришли в Церковь и у нас были бомбы, но они не сработали,

поэтому нам пришлось вернуться. Бомбы он (здесь Эйтун очевидно имеет в

виду Викернеса) сделал дома. Простые бомбы, устроенные так, что при

взрыве из них выливался и загорался бензин. Мы проникли в церковь и

установили бомбу на алтаре, обложив её бумагой и ёмкостями с бензином.

Бомба взорвалась, но улетела в другую комнату в глубине церкви. Бензин не

загорелся. Нам пришлось опять идти в церковь и поджигать всё это

зажигалкой. Мы навалили много книг, записных книжек и всякой дряни у стены

и подожгли их. Только тогда всё увенчалось успехом.

Церковь сгорела дотла?

 Да, он сгорела полностью. Позже мы смотрели новости. Первым было

сообщение об убийстве, которое совершил я, вторым – о поджоге, так что тем

вечером я попал в две главные новости. Я сильно нервничал, но у полиции не

было следов и доказательств.

 Нелицеприятные откровения, кричащие заголовки

 Как только антихристианские преступления стали становиться модными в

блэк-металлическои среде, внимание к ней средств массовой информации

начало стремительно нарастать к вящей радости двух людей, продвигавших

блэк-сцену – Викернеса и Аарсета. Самая известная статья, опубликованная в

то время, появилась в заглавной статье 436-го номера британского

металлического журнала "Керранг!", появившегося на прилавках 27 марта 1993

года.

 Большую часть обложки занимало эффектное фото Викеренса, глядящего

из-под своих выкрашенных в чёрный цвет волос и держащего в скрещённых на

груди руках дна огромных ножа. На обложке также было помещено изображение

горящей церкви и небольшая фотография Emperor в трупном гриме и со

средневековым оружием. Заголовок в духе жёлтой прессы обещал:

"ПОДЖОГ...СМЕРТЬ...САТАНИНСКИЙ РИТУАЛ...Ужасная правда о блэк– метале".

Внутри пятистраничная статья трагически представляла норвежский блэк

остальному миру. Её автор, Джейсон Арнопп, описывал своих героев с налётом

сенсационности, но большая часть статьи основывалась на заявлениях,

сделанных Викернесом и Аарсетом.

 Под гигантским заголовком на две страницы – "Мы всего лишь рабы

Рогатого..." статья повествовала об участившихся поджогах церквей,

изобилуя комментариями типа "Блэк-метал в Норвегии превратился в угрозу

нации". Помимо подробностей о Burzum и Mayhem в качестве провозвестников

нового и опасного течения назывались американские группы Deicide и VON.

VON была малоизвестной группой, которая всего-то и сделала, что выпустила

одну жёстко звучащую демо-запись "Сатанинская кровь", которая стала

легендарной в норвежской блэк-металлической среде. Викернес утверждал, что

VON означает Victory-Orgasm-Nazis, хотя это представляется его собственным

измышлением.

 В целом вся статья напоминает материал о Викернесе из "Бергенс

Тиденде". В ней как Аарсет, так и Ойстейн упоминают об организации,

стоящей за волной прокатившихся по Норвегии преступлений. – "Сатанинские

террористы", в которой они оба и состоят. Арнопп замечает, что по

утверждению Аарсета, он и Викернес занимают в группе равное положение.

Аарсет также гордо рассказывает о десяти членах "внутреннего круга",

которые в свою очередь направляют и манипулируют большим количеством блэк-

металлических "рабов", и о том, что магазин Хельвет служит экономическим

базисом для терроризма. Он говорит, что сам не принимает участия в

преступлениях, поскольку если он будет арестован, движение без сомнения

распадется. Это подтверждает последующие утверждения Викернеса, что Аарсет

на самом деле боялся участвовать в рискованных мероприятиях.

 Арнопп цитирует Викернеса, который, рассказывая о себе, утверждает:

"Меня обвиняют в растлении малолетних, поджоге церквей, незаконном

хранении оружия... и многом другом", но отказывается признаваться в своей

причастности к каким-либо преступлениям. Он описывает мини-альбом Aske как

"гимн поджогам церквей... Он говорит: "Сделай это. Ты тоже сможешь сделать

это". Своей музыкой мы обращаем души молодёжи..." Он признаётся в том, что

больше всего он боится быть помещённым в психиатрическую больницу.

 Говоря о мотивах поджогов, Викернес делает следующее утверждение: "Мы

поддерживаем христианство, потому что оно угнетает людей и мы поджигаем

церкви, чтобы оно стало сильнее. Тогда мы сможем начать войну против

него". Эта забавная цитата по крайней мере откровенна; она и подобные ей

высказывания стали частью блэк-металлической идеологии. На Церковь следует

ополчиться не за её космологию как таковую, а за её современную слабость и

её отрицание собственного драконовского прошлого (как например

Инквизиции). Викернес и Аарсет сообщили репортеру "Керранг!", что оба были

воспитаны как агностики или атеисты.

 Интригующая часть статьи посвящена развитию интересов Сатанинских

террористов. Арнопп утверждает, что Викернес и Аарсет упоминали Venom и

Bathory в качестве своих ранних увлечений, когда же журналист отметил, что

Venom использовал Сатанизм как рекламный трюк, Аарсет возразил, что

норвежцы "решили, что это далеко не так". Аарсет заявляет, что ему

известно по меньшей мере о десяти убийствах, вдохновлённых музыкой Venom.

"Надеюсь, что в Venom об этом узнают и подумают, что это ужасно. Это их

наследие".

 Статья в "Керранге!" знаменита ещё и тем, что она является первым в

средствах массовой информации упоминанием о блэке, как о "неофашистском"

движении. Арнопп цитирует членов Venom и английской Paradise Lost (которые

по их словам подверглись нападению со стороны молодых блэкушников во время

гастролей в Норвегии), которые называют Сатанинских Террористов не иначе

как Гитлеровскими Нацистами. Викернес лишь однажды делает замечание,

косвенно подтверждающее это мнение: "Я поддерживаю любые диктатуры, будь

то Сталина, Гитлера или Чаушеску... сам же я стану диктатором