Текст книги "Эффект Эволюции"

Автор книги: Майкл Мил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Андрей чувствовал, как она улыбается, произнося это. Ему очень нравилась ее улыбка – всегда искренняя и какая-то настолько задорная, что когда он видел эту улыбку, всегда невольно начинал улыбаться сам. А еще, когда она улыбалась, на левой щеке у нее появлялась маленькая еле заметная и от того еще более притягательная ямочка.

– Ну, так что насчет встречи? У меня для тебя есть сюрприз, – вырвалось у него.

– Ну… если сюрприз, то согласна, – звонко пропела девушка.

– Отлично! Тогда давай завтра, часов в семь, – предложил Андрей.

– Ладно, тогда я буду ждать твоего звонка, – согласилась она.

– Хорошо… а ты будешь в лаборатории? – на всякий случай уточнил он.

– Да завтра я там весь день…

– Все, тогда готовься и жди звонка, – в шутку зловещим тоном произнес Андрей.

– Лааадно, пока, – хихикнула она.

– Пока, до встречи…

«Как же так вырвалось про сюрприз?! Теперь до завтра обязательно нужно придумать что-то хорошее. Нет, что-то особенное. А времени совсем мало…» – немного растеряно подумал Андрей.

3 июля

Горяев дремал, лишь изредка не надолго проваливаясь в сон. В голове бесконечным круговоротом сливались потоки мыслей. Насыщенный день, множество событий, волнующие вещи предстоят завтра. И у него не получалось переключить свое сознание на что-то нейтральное, расслабиться, постаравшись ни о чем не думать, и просто отдохнуть.

С ним такое бывало часто. В итоге он, конечно же, не высыпался и следующий день, как правило, чувствовал себя плохо. Так было и на этот раз.

Андрей приоткрыл глаза и взглянул на будильник. «Уже полчетвертого, скоро вставать», – раздражаясь сам на себя, подумал он.

Он полежал еще немного. Уснуть так и не получилось. На часах было без двадцати пяти шесть.

– Ладно, буду вставать, – с досадой произнес он вслух, словно обращаясь, к кому-то в пустоте комнаты, кто помешал ему отдохнуть. Затем Горяев поднялся, все еще сидя на кровати, оглядел пространство комнаты и, остановив взгляд на лучах солнца, пробивавшихся сквозь щелки в жалюзи, снова вслух подбодрил себя:

– С другой стороны, будет время придумать обещанный для Миры сюрприз…

Около семи, когда Андрей гулял неподалеку от ближайшего к базе склона одной из окружавших долину гор, проходя между огромными беспорядочно разбросанными валунами, принесенными и оставленными здесь некогда существовавшим, но теперь покинувшим эту долину ледником, ему в голову пришла интересная мысль. «А что если, организовать свидание в какой-нибудь пещере?» – подумал он. «Ну не в пещере в прямом смысле, конечно, а таком, скорее углублении, что ли. Чем не сюрприз! Да, точно, вполне неплохая идея», – заключил Горяев, порадовавшись собственному решению.

Андрей отправился ближе к склону, чтобы найти подходящую форму. Склон горы был буквально испещрен тянущимися от вершины, похожими на русла высохших рек гигантскими царапинами. Это все была работа ледника некогда спускавшегося с горной вершины множеством медленных холодных ручьев, чтобы занять долину. Некоторые такие формы были и сейчас заполнены тяжелым спрессованным снегом, больно слепившим глаза, отражая солнечный свет.

«Так. Вот! Кажется, нашел», – радостно вспыхнуло в голове Андрея. Метрах в тридцати от себя, у самого подножья он увидел небольшую выщерблину. Горяев подошел ближе. «Да… точно… это то, что нужно», – подумал он. Действие температур и воды разрушили более мягкую породу, образовав в окружавшем, сложенном более твердыми минералами, склоне выемку, по форме напоминавшую маленькую комнатку, что-то типа монашеской кельи. Глубина, наверное, чуть больше полутора метров, по высоте и ширине примерно метра два на три.

«Идеально для моих целей», – решил Горяев, носком ботинка ковырнув остатки мягкой породы, лежавшей теперь у входа в эту природную «комнатку» мелким щебнем. Часть щебня, тонкой струйкой шурша, осыпалась еще чуть ниже.

Теперь этот подарок еще нужно было «облагородить», а это не так уж и просто.

– Так, а что нам понадобится? – начал он размышлять вслух. – Огонь, шкуры… должна быть… такая первобытная романтика. Жарящееся на вертеле мясо дикого зверя… – улыбнулся Горяев.

«Ну хорошо, нужны будут свечи. Их я в кафе возьму без проблем. А, кстати, можно еще нарисовать что-то типа наскальной живописи на стенках внутри…»

Продолжая размышлять, как все устроить, Андрей возвращался к базе. «Вот со шкурами дело сложнее обстоит. Надо одолжить медвежью из кабинета Кестнера, но, боюсь, он не согласиться», – хмыкнул Горяев. «Ну, ладно, вместо шкур можно взять какие-нибудь ковры или покрытия. Надо подумать…. Да к черту! Спальные мешки разложу. Возьму несколько спальников и разложу. Будет прикольно. Да, точно!»

«Нужно еще что-то из еды. Мясо обязательно. Или там пожарить, или лучше уже готовое с собой взять? Наверное, лучше готовое, чтобы никаких проблем потом не было, а там просто разогрею его на огне. Так, все решено. Свечи, спальники, мангал, краска… баллончик с краской наверняка найду… Нет, мясо все-таки лучше там приготовить», – наконец определился он.

На то, чтобы собрать необходимое, перенести в «пещерку» и там все обустроить, полностью ушло не только все утро, а почти вся первая половина дня. Так что когда Горяев запыхавшись забежал к себе в комнату, чтобы принять душ, он уже больше чем на полчаса опаздывал к назначенному времени начала сегодняшних работ в медицинском корпусе.

– Вот черт! – выругался Андрей, взглянув на часы, пробегая в ванну и на ходу скидывая верхнюю одежду.

Когда он, наконец, появился в помещении лаборатории, работы шли уже около часа. Эймер был явно раздражен опозданием Андрея, хотя и всячески старался этого не показывать.

– Ларс, ради Бога, извините. У меня со временем сегодня совсем беда, – постаравшись придать голосу как можно большую искренность, произнес Горяев. Вслед за этим, посчитав, что сожалений по поводу своего позднего прихода уже вполне достаточно, он нетерпеливо хлопнул в ладоши: – Ну, так что у нас тут?

– На ультраструктурном уровне вполне четко прослеживаются морфологические признаки тех процессов, что мы вчера и предполагали, – витиевато, видимо все еще обижаясь, ответил Эймер.

– Взгляни, – вслед за этим холодно произнес он, сделав указывающий жест в сторону огромной плазмы, встроенной в белую поверхность стены лабораторного модуля. На ее экран сейчас выводились изображения с нескольких десятков электронных микроскопов.

– Да, вижу. Характерное сжатие клеток в размерах, цитоплазма уплотнена. Органеллы расположены более компактно, – сосредоточенно разглядывая изображения, медленно и тихо проговорил Андрей. Затем, оторвавшись от экрана и повернувшись к Эмеру, он как будто слегка разочарованно сказал:

– Ну, это все мы вчера уже, по сути, отслеживали…

– Эрик, выделите третий и четвертый фрагменты, пожалуйста, – в ответ на реплику Горяева попросил одного из ассистентов Ларс.

– Ну вот, конденсация хроматина уже что-то, – отреагировал Андрей на увиденное. – Отлично. Четко конденсируется по периферии ядра. – Горяев взглянул на Ларса, стоящего справа от него: – Давайте другие срезы посмотрим…

– Сами видите, везде одна и та же картина. Плотные массы четко по периферии, под самой мембраной, – прокомментировал череду изображений следующих друг за другом срезов руководитель медицинской службы. По тону было понятно, что он наконец «оттаял».

– Тааак, а это у нас ткааани сердечной мыыышцы, – на распев растягивая слова, произнес Андрей.

– Везде ядра разорваны. Смотри, здесь даже на четыре фрагмента, – в ответ прокомментировал Эймер. – Знаю, что тебе не по душе эти темы. Но все-таки интересно, что же он чувствовал. – Имею ввиду мальчика, – добавил Ларс. – В организме отказывает все. Страшно представить…

– Ларс, – саркастически хмыкнул, качнув головой, Горяев. – А то, что у него внутри еще кто-то жил – это, по-твоему, он нормально переносил? – В следующее мгновение после того как Андрей сказал это, его лицо резко стало серьезным. Такое часто бывает, когда человеку в голову приходит неожиданная мыль.

– А он ведь ничего и не чувствовал, – произнес после этой паузы Андрей тоном, когда говорят об очевидном, долго по какой-то нелепости остававшемся в тени.

– В смысле? – недоуменно переспросил коллега.

– Да в прямом, Ларс. Он же до последнего вел себя, как нормальный здоровый подросток своего возраста. С такими изменениями, если бы он что-то чувствовал, он бы просто…ну я не знаю… – Андрей развел руки и, пожав плечами, покачал головой. – Скорее всего, он ничего и не чувствовал, никаких проблем…

Эймер смотрел на своего коллегу с выражением удивления на лице.

– Ну, это же нормальный процесс, – продолжал Горяев. – Если мы говорим об апоптозе, то парень, по идее, ничего и не должен был чувствовать. Ты ведь не чувствуешь, как твой организм удаляет, например, избыточные клетки органов. А потом мальчик просто уснул, перестал существовать в том виде, в котором существовал – в виде жизнерадостного двенадцатилетнего подроста, не знаю его имени, допустим, Джеймса. И не было никаких трех месяцев мучений. Он даже не догадывался об этом…

– Френсис, – произнес Ларс.

– Что Френсис, – переспросил захваченный своими мыслями Андрей.

– Френсис, – повторил Ларс, – мальчика звали Френсис.

– Жизнерадостного двенадцатилетнего подростка Френсиса, – печальным тоном закончил свой монолог Горяев.

– Тут, я, пожалуй, склонен с тобой согласиться, – ответил Эймер. – Интересно, какое время действительно развивался в его теле этот организм?

– Ну, все-таки не за день же это в нем выросло… Как ты говорил, за три месяца до этого он диспансеризацию проходил? Ну вот. Если, конечно, плановое обследование способно выявить что-то подобное на ранней стадии, то, соответственно, не старше трех месяцев. – Сказав это, Андрей печально улыбнулся. – Хотя я бы на эти данные не полагался.

Горяев прошел к противоположной стене модуля и опустился на круглый, крутящийся стул.

– А вообще, ответ на эти вопросы нам даст, пожалуй, только ДНК. По крайней мере, я искренне на это надеюсь, – с оптимистичной интонацией констатировал он, прокрутившись на вращающемся стуле на 360 градусов.

– Давай прервемся ненадолго, – предложил Эймер. – Сходим пообедаем…

– Я не против, давай, – согласился Горяев и с улыбкой добавил, – Тем более, что время близится уже скорее к ужину.

В столовой они встретили Штайнмайера и еще нескольких коллег из лаборатории Андрея и подсели к ним, сдвинув два стола.

Аппетитный стейк из семги, нежно-зеленые листья салата, тонкая стружка солнечно-оранжевой моркови, сочные помидоры и стакан апельсинового сока – хорошая еда действительно способна взбодрить любого.

– Как у вас работа идет? – спросил Андрей, отправляя в рот очередной кусочек еще дымящейся, таящей во рту семги. – К седьмому числу успеете?

– Думаю, да – уверено ответил Йозеф, – с нашей стороны, по крайней мере, никаких серьезных проблем нет. Надо, чтобы технические службы нормально сработали.

– Я не сомневаюсь, что Робертс с задачей справится, – ответил Андрей, – я в нем уверен, он хороший специалист.

Допив сок, и пожелав приятного аппетита коллегам, которые еще оставались в столовой, Горяев вышел с Эймером на улицу, после чего они, беседуя, неторопливым шагом направились обратно в медицинскую лабораторию.

По дороге их, как всегда, сопровождало не спящее полярное солнце.

– Нет, коллега, я повторюсь, но я все же склоняюсь к мысли, что он ничего не чувствовал, – договорив, Андрей остановился и прицельно пнул маленький камешек, лежавший на дорожке. Камешек, пролетев метров пятнадцать над самой землей, неслышно упал на мох.

– Нууу, я думаю да, – повторив взглядом траекторию полета это маленького осколка окружающих их гор, со слегка сомневающейся интонацией ответил Ларс. После секундной остановки коллеги двинулись дальше, и Эймер продолжил свою мысль: – Если придерживаться этой точки зрения, то в последний период симптоматика для него самого, я думаю, могла быть похожа на проявления атрофии. В принципе, в практике случай не редкий, когда у некоторых пациентов при увеличенном апоптозе наблюдается прогрессивное уменьшение количества клеток в ткани…

– Я это и имею ввиду, – поддержал Андрей. – Слабость он, скорее всего, на последних этапах ощущал, возможно, даже некоторый дискомфорт.

– Дааа, – растянув последний звук, задумчиво произнес Эймер, – а если бы там все пошло нормально, вообще был бы интереснейший случай…

– Да и так не скучный, – печально вздохнув, ответил Андрей.

Модуль заполнял тихий, равномерный, не раздражающий, а скорее даже убаюкивающий гул. Гул представлял собой производное разговоров исследователей между собой, смешанных с низким, еле слышным жужжанием оборудования, шагами лаборантов, время от времени приносящих контейнеры с биологическим материалом, и редким шипением открывающихся и закрывающихся за ними автоматических дверей.

Параллельно с персоналом, занятым анализом структурных изменений в тканях подростка, часть специалистов занималась подготовкой биоматериала для исследований ДНК, запланированных на завтра.

Выделение молекул проводили из образцов всех тканей мальчика. В соседнем модуле крутились ряды почти бесшумных центрифуг, в которых образцы освобождались от фрагментов клеточных органелл и мембран. Металлом блестели прочные контейнеры, скрывавшие размещенные в них маленькие герметичные емкости с химическими растворами для последующей очистки ДНК.

Все здесь больше напоминало не лабораторию в представлении среднестатистического обывателя, а скорее какое-то небольшое современное производство. В модуле, как и на производстве, одновременно шло сразу несколько последовательных этапов подготовки материала. Выделенные и затем очищенные ДНК «разрезали» на фрагменты с помощью специально подготовленных для этих целей бактериальных ферментов. Таким образом, проходя ряд фаз, постепенно подготавливались образцы непосредственно для генетического анализа.

Андрей уже в который раз взглянул на часы. Часы показывали сорок пять минут седьмого.

– Ларс… – Горяев слегка замялся. – К сожалению, я должен идти…

Коллега, как показалось Андрею, посмотрел на него с недоумением.

– Мне нужно еще забежать к себе в лабораторию, – неубедительно, как будто оправдываясь, соврал Андрей. Вслед за этим он сделал еще и неудачную попытку пошутить:

– Последнее время что-то уж слишком много работы. – Сказав это, Горяев улыбнулся и состроил лицо раздосадованного, но при этом неунывающего человека.

Когда Андрей уже выскочил из медицинского корпуса и, боясь опоздать, буквально побежал к месту, где они договорились встретится с Мирой, в голове появилась неприятная мысль, что Ларс был удивлен наверное не столько его ранним уходом, сколько его «плохой игрой» и сквозящей неискренностью. «Хотя, с другой стороны, какая разница, пусть думает что хочет. Возможно, он даже догадывается, куда я на самом деле пошел. Станция, в общем-то, не такая уж и большая, и наверняка нас с Мирой уже не раз кто-нибудь видел вместе. Да и наплевать! Главное, что сейчас я ее увижу, и вместе нам будет хорошо», – решил Горяев.

Желание встретиться с ней, сидевшее в нем сейчас, было сильнее профессионального долга, сильнее чутья исследователя, которое всегда было присуще ему. Свидание с ней он предпочел работе в лаборатории! Что уж говорить, о каком-то там мнении окружающих.

Андрей пришел чуть раньше, девушка же немного задержалась. В итоге он прождал минут, наверное, пятнадцать. Эти пятнадцать минут показались ему вечностью. Наконец Мира появилась. Она была в ярко-синем комбинезоне, армейских ботинках на толстой подошве.

– Ну что, погода вроде ничего, – кокетливо улыбнулась она. – Привет. Ты давно здесь? Извини, я чуть-чуть задержалась. Одна из коллег руку поцарапала, пришлось оказать медицинскую помощь, а то все остальные, оказывается, бояться крови. Представляешь?

– Бывает, – с улыбкой ответил Андрей, – Ну что, ты готова?

– Да, кстати, где же обещанный сюрприз? – сразу же с интересом спросила девушка.

– Ты удачно оделась. Как раз для моего сюрприза, – отметил Горяев, чуть наклонив голову и хитро прищурив глаз.

Мира сделала удивленное лицо.

– Да, мы пойдем сейчас вон туда, – Горяев показал рукой в направлении гор, – к тому склону. Поэтому я и говорю, что ты оделась как нельзя лучше.

– А не маньяк ли ты? – засмеялась она, – Заманиваешь девушек в горы, а потом…. ух! – Сказав это Мира смешно по детски нахмурилась.

– Что ты, разве я похож на маньяка? Цели у меня самые благородные, можешь не сомневаться, – через смех начал оправдываться Горяев.

– Ну так что? Пойдем?! – Андрей взял ее за руку, и они двинулись в сторону ближайшего склона гор.

– Все же интересно, что меня там ждет, – не унималась девушка.

– Потерпи, скоро все сама увидишь. В конце концов, это же сюрприз, – отвечал он.

– Ах, если бы мы, девушки, не были бы столь беспечны и наивны, то многих горьких ошибок могли бы избежать, – кокетливо улыбаясь, и, с хитрецой глядя на него, произнесла она.

Они подходили все ближе к найденной и оборудованной им этим утром маленькой пещере. В воздухе пахло цветами и травой. Время от времени рядом с ними, деловито жужжа крыльями, пролетали в поисках сладкого нектара смешные круглые шмели.

Солнце провожало эту, идущую вдоль по склону, пару, грея лучами бока раскиданных у подножья, поросших мхом камней, которые отбрасывали на окружающее пространство причудливые тени.

– А ты знаешь, что шмель это насекомое с постоянной температурой тела? – спросил Андрей, наблюдая полет одного из них. Насекомое почему-то напомнило Горяеву сказку о Карлсоне. – За счет работы грудных мышц они нагреваются до 40 градусов. Вот когда они так гудят – они разогревают свои мышцы, – улыбнулся он, указав на шмеля. – Благодаря этому они хорошо приспособлены к жизни в этих суровых северных условиях, где другие опылителя практически не выживают.

– Да, а еще у них есть своеобразная система охлаждения, – продолжал Андрей. – Когда шмель сильно нагревается, он выпускает капельку жидкости, которая, испаряясь, понижает температуру его тела.

– Ооо, я вижу ты большой знаток насекомых. Настоящий биолог, – засмеялась девушка в ответ.

– Ты только спроси, я много чего могу рассказать. Вот, например, об особенностях пищеварения пауков… – с серьезным видом начал Горяев.

– Ой, не надо! – испуганно наморщила лицо его спутница.

– Да я шучу, – засмеялся он.

В ответ на это Мира состроила смешное злое лицо.

– Ну вот, мы почти пришли, – гордо объявил Горяев. Он распахнул руки в сторону входа в пещеру, который был от них в пяти метрах и чуть выше по склону: – Все это для тебя!

– Представляешь, гуляя утром по окрестностям, я наткнулся на настоящую стоянку древнего человека. И вспомнил о тебе.

Она с недоумением посмотрела на него.

– В том смысле, что тебе, как геологу, должно нравиться все древнее, – поправившись, пошутил он.

– Да ты что? – подыграв ему, широко раскрыв глаза, прошептала девушка.

– Да, и более того, там отлично сохранились предметы быта. Все так, как будто они были здесь еще вчера.

– Неужели?! – улыбнулась Мира.

Андрей кивнул головой:

– Причем реально, как будто древние люди были здесь вчера. Все вещи новые, материалы современные…

Вход в пещеру закрывала штора из светло-зеленого прорезиненного материала, похожая на накидку от палатки (собственно говоря, это она и была).

Горяев подвел свою удивленную спутницу ближе, одной рукой нежно обнимая ее за талию, а другой отодвинул штору, открывая «вход» в пещеру.

– Вау! Что это? – восхищенно прошептала девушка.

Перед ее глазами открылось маленькое уютное убежище, пол которого был устлан теплыми спальными мешками, а неровные каменные своды покрывали смешные рисунки зверей и людей.

– Это еще не все, – похвалился Горяев и попросил: – Отвернись на секунду, или закрой глаза. И с улыбкой добавил: – А лучше и то и другое.

Мира зажмурилась.

– Все, можешь открывать, – услышала она вскоре.

Открыв глаза, она увидела множество свечей, стоявших в трещинах и неровностях, покрывавших стенки. Десятки маленьких пляшущих огоньков освещали убежище. Свет свечей облизывал своды пещеры, играя с изображениями, и, казалось, нарисованные человечки и звери оживали в этом мерцании. Смешные олени и похожие на медведей существа разбегались в разные стороны, а за ними на лыжах бежали маленькие неуклюжие человеческие фигурки.

Было действительно что-то первобытное в этом трогательном островке нежности в каменной толще древней горы сурового края северных широт.

Между тем, появившиеся на небе облака все чаще закрывали солнце. С гор начал спускаться густой молочный туман. Как часто бывает в этих широтах – в одно мгновение погода изменилась. Стало значительно холоднее.

– Садись, – предложил Андрей.

Мира послушно уселась на мягкий спальный мешок, по-детски прижав к груди колени, и, обхватив их руками.

Горяев пролез в дальний угол и достал небольшой рюкзак, покопавшись в котором, извлек друг за другом маленький набор для барбекю, фольгированный пакет с мясом в вакуумной упаковке, брикет угля.

Он развел огонь, и, когда угли немного прогорели, вскрыл вакуумную упаковку и достал два больших куска сочного мяса.

– Мы, как древние люди, сейчас будем жарить тушу убитого мамонта и затем пировать, празднуя удачную охоту, – произнес Андрей, кинув оба куска на раскаленную решетку. Мясо тут же зашипело, выделяя сок.

В долине стало совсем пасмурно.

Андрей сел рядом и нежно обнял Миру. Она положила свою голову ему на плечо. Они сидели и смотрели на танец языков пламени.

Горяев пару раз вставал и переворачивал подрумянившиеся куски.

Через некоторое время от огня вокруг пещеры стал распространяться аппетитный запах готового сочного жареного мяса.

– Ммм, как пахнет, – произнесла Мира в предвкушении трапезы.

– Да, похоже, наш мамонт готов, – улыбаясь, отреагировал Андрей на реплику своей очаровательной спутницы.

– Ну что, охотник, неси же его сюда, – ответила она.

Вскоре они уже наслаждались ни с чем несравнимым вкусом жареного на огне мяса.

– Огонь, соль, может быть, еще перец, больше ничего не нужно, – отрывая зубами очередной кусок, чтобы сильнее походить на жестокого древнего охотника, констатировал Горяев. – Все остальное лишь искажает идеальный природный вкус…

Андрей разлил по бокалам красное вино, бутылку которого он утром взял в кафе.

– Марсанэ? – удивленно произнесла девушка.

– Да, французское бургундское, регион Кот-де-Нюи, – с шутливо-гордой интонацией произнес Андрей. Дальше, приняв выражение лектора-зануды, продолжил:

– Виноградник располагается на склоне холма, на глинистых почвах с большими включениями известняка. В аромате присутствуют ярко выраженные ягоды и солодка.

Глядя на комическое выражение лица, которое он состроил при этом, Мира не выдержала и рассмеялась.

– Где же ты его здесь взял, – сквозь смех произнесла она.

– Как выяснилось, у нас тут и не такое есть… – ответил Горяев, – в кафе, представляешь?!

Андрей подсел к ней ближе и поднял бокал.

– За этот холодный край, который стал для меня теплей, отразившись в твоих глазах, – глядя на нее с нежной улыбкой, и при этом очень серьезно произнес он.

Мира кокетливо опустила глаза:

– Спасибо.

С этими словами они соединили свои бокалы и сделали по глотку.

Тонкий и терпкий вкус пьянящего напитка коснулся неба Миры, приятным ощущением разлился во рту.

– Хорошее вино, – произнесла она, сделав еще пару глотков.

Вскоре волна тепла и сладкой неги заполнила грудь и разошлась по ее телу до кончиков пальцев ног.

– Я, кажется, пьяная, – весело призналась она, аккуратно поставив бокал на небольшой почти квадратный каменный выступ сбоку от себя.

– У тебя там есть удобный столик, – заметил Андрей.

– Да, я тут хорошо устроилась, – улыбнулась она в ответ.

– Главное… – шутливым тоном произнес он, – что ты честная.

– В смысле? – чуть недоуменно наморщив лоб и смешно поджав губки, отозвалась она.

– Сразу ставишь в известность, «я пьяная», – заметил Горяев.

– Да… а что скрывать, – искренне засмеялась она в ответ, – я девушка открытая! Зато сразу знаешь, чего от меня ожидать!

Плотные облака окончательно застлали небо. Погода словно помогала этим двоим, сидящим обнявшись у входа в маленькую пещеру, остаться наедине, укрывая их от подглядывания вездесущего солнца.

На долину опустились сумерки.

Причудливая пляска огня. Вкус зажаренной на нем добычи. Волшебное тепло вина. Древние горы на краю света…

Они были словно один на один с огромным миром. В этом было что-то первобытное, изначальное.

Мира, откликнувшись на инстинктивный импульс – на зов веков из глубины сознания, придвинулась еще ближе и прижалась к нему.

Непреодолимое желание охватило их, губы соприкоснулись. Андрей с силой обнял ее, и они опустились на устланный спальными мешками пол пещеры.

Их закрутила буря страсти, круговорот эмоций, прикосновений, шепота, отблесков огня на сводах маленького мира, сжавшегося до размеров этой пещеры, их тел, их губ и рук…

Последнее, что она помнила перед тем как провалиться в бездну теплой невесомой бесконечности, это его руки, сжимающие ее запястья, и маленькую капельку пота упавшую с его лба.

– Я тебя люблю, – успела прошептать она.

Горяев проснулся от холода. Боковая молния на большом спальном мешке, в котором они уснули с Мирой, была расстегнута, и мешок был на половину открыт.

Девушки рядом не было. Андрей позвал ее, но никто не откликнулся. Он вылез из спальника, отодвинул «штору», закрывавшую вход, и выглянул наружу.

Вокруг никого не было. Шел мелкий дождь. Долина была окутана похожим на молоко туманом, скрывавшим постройки лагеря, за исключением нескольких вышек связи.

Он еще раз позвал Миру, но и на этот раз никто не откликнулся.

Андрей залез обратно и еще некоторое время пролежал в спальном мешке. Его не покидало чувство обиды.

«Почему нельзя было хотя бы сказать, что уходишь?!» – в раздражении думал он. «Как же это все бесит. С другой стороны, вдруг что-то случилось? Да ну, бред какой-то!»

Когда, собрав все вещи, которые перенес ранее в пещеру, он с огромным рюкзаком, уставший и в плохом настроении, наконец, переступил порог своей комнаты, на часах было без двадцати девять утра.

Опять все пошло не так, как он себе это изначально представлял. Горяев был откровенно зол. Ощущение блаженства, в котором он пребывал вчера вечером, ушло без следа. Или, вернее, не так. Оно ушло, оставив горькую бездну разочарования, сопоставимую лишь с бесконечной высотой блаженства, на которую он вознесся вчера.

К счастью, времени киснуть и продолжать терзать себя раздумьями не было – его ждали Эймер и плотная программа генетических исследований.

Андрей умылся, переоделся и, взяв себя в руки, ровно в десять с приветственной улыбкой зашел в уже хорошо знакомую ему лабораторию в здании медицинской службы.

– Доброе утро, коллеги! – с бодрым призывом произнес Горяев, – Поработаем сегодня!

– Еще как! – в той же манере ответил Ларс. Он тут же обратился к своим сотрудникам: – Правда ведь, ребята?!

Те дружно ответили подтверждающими возгласами, после чего лаборатория опять погрузилась в рабочую тишину.

– Ну что, пойдем и мы займемся работой, – произнес Эймер, обращаясь к Андрею.

Коллеги медленно зашагали вглубь модуля.

– Андрей, твоя теория мне казалась абсолютно не жизнеспособной. Скажу даже более, она казалась мне безумной, – с улыбкой продолжал Ларс. – Пока я основательно не покопался в твоих работах.

– Ты знаешь, – усмехнувшись, ответил Андрей, – у меня было такое же чувство сначала. Но, как видишь, текущие результаты подтверждают мои догадки. Конечно, делать окончательные выводы в любом случае рано. – Горяев пожал плечами: – Ну, возможно, я просто боюсь спугнуть удачу, знаешь, в такие моменты становишься суеверным.

Ларс все это время не проронил ни слова и внимательно слушал Горяева.

– Ну, так или иначе, скоро будет понятно, был ли толк в том, чем я занимался более трех последних лет, – продолжал Горяев с некоторым сарказмом.

Через секунду он на мгновение остановился и задумчиво начал:

– Хотя, ты знаешь, чем ближе я… – но затем он вдруг осекся и, оборвав фразу на полуслове, пошел дальше.

– Что? – переспросил Ларс.

– Да нет, ничего, – отмахнулся Андрей, и тут же, переводя тему разговора, спросил: – А что, у тебя что-то интересное уже есть, я так понимаю?

– Ну, как сказать, – слегка загадочно ответил Эймер. – Отсутствие прямого результата в некоторой степени тоже ведь результат…

Андрей взглянул на него с выражением вопроса на лице.

– В образцах ДНК, которые мы подготовили, пока не выявили никаких патологических изменений структуры. ДНК обычного здорового человека, – пояснил врач в ответ на немой вопрос своего коллеги.

– Мы, конечно, не закончили работу, – тут же словно поправился Ларс, – но тем не менее…

– Я тебя прекрасно понял, – улыбнувшись, кивнул Андрей, увидев, как Ларс пытается подобрать точную формулировку, чтобы точнее выразить то, что имел в виду.

– То, что геном организма донора, назовем его так, не претерпел изменений, вполне объяснимо. Тем более, что вы пока отсмотрели образцы ДНК не всех тканей…

– Порядка десяти процентов, – подтвердил Ларс, понимающе кивнув головой.

– А в данном случае это принципиально важно, – развивал идею Горяев. – То есть у нас, по всей видимости, следующий вариант – та группа клеток или клетка, которая в наибольшей степени подверглась воздействию мутагенных факторов….

На этих словах Горяев оборвал фразу и, потирая рукой подбородок, задумчиво вставил:

– Какое-то локальное воздействие, что ли? Ну да ладно…

После чего он вернулся к предыдущей мысли:

– …мутировавшие клетки развились в ткани, сформировавшие этот организм. Что-то типа того, как при определенных условиях возникает и развивается злокачественная опухоль в нашем теле. Трансформация нормальных клеток, вызванная одной или несколькими мутациями, в результате клетки начинают бесконтрольно размножаться, теряя способность к апоптозу…

– Андрей, я в курсе механизма развития новообразований, – вежливо прервал его коллега, – мысль твою я понял…

Горяев улыбнулся в ответ:

– Да-да, извини… Разница лишь в том, что мы здесь имеем дело не с простым злокачественным новообразованием, а с гораздо более сложно организованной структурой…

Андрей снова задумался и замолчал.

В этот момент мимо них, неся очередной металлический контейнер с образцами биоматериала, быстрым шагом прошел лаборант. Спешивший парень слегка задел Горяева локтем, остановился и, смущенно извинившись, проследовал дальше.

По привычке облокотившись на лабораторный стол, Андрей просматривал текущие результаты исследований, которые представлял и комментировал Ларс. Окружавшее их пространство лаборатории было похоже на большой часовой механизм, где каждый его элемент с потрясающей точностью и выверенной размеренностью выполнял свои функции.