355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Майкл (Микаэль) Бар-Зохар » Третья правда » Текст книги (страница 9)
Третья правда
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 19:37

Текст книги "Третья правда"


Автор книги: Майкл (Микаэль) Бар-Зохар



сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– Как я его узнаю?

– Об этом не беспокойтесь. Он сам вас узнает.

– Вы получили официальное согласие от ДСТ?

– Никакого согласия у нас нет! – весело рассмеялся Лапорт. – Просто у нас свои методы. Одну секунду… – Он попал шаром прямо в клоуна с идиотским лицом, который тут же пустился в дикую пляску. – Я выиграл! – испустил победный клич француз. – Спасибо, месье. Может, в следующий раз вам повезет больше.

Саундерс положил на стойку десятифранковую купюру, допил коктейль и вышел из кафе.

Элегантный и безобразный, как жаба, «ситроен», который ему взяли напрокат в Париже, стоял на улице Галилея. Джефф поехал по пустынным улицам к Южной автостраде. Выходя из кафе, он посмотрел на часы. Четверть двенадцатого. Если поторопиться, то можно и успеть на ночной рейс в Тель-Авив. Через двадцать минут он будет в «Орли Хилтоне», заберет багаж и еще через десять минут приедет в аэропорт.

Джефф Саундерс нажал на педаль газа, едва успел проскочить на зеленый свет светофора, когда тот уже начал меняться на желтый, и выскочил на автостраду. Он был уверен, что на этот раз Жан-Марк Люко от него не уйдет.

Саундерс достал легкую панателлу и заметил приближающийся на огромной скорости белый «астон-мартин». Машина обогнала его, потом выскочила в его ряд и неожиданно резко затормозила, завизжав шинами. Джефф знал, что столкновение неминуемо, и весь напрягся. В последней отчаянной попытке избежать аварии он резко повернул руль вправо. «Ситроен» вышел из-под контроля и врезался в дорожное ограждение. Сильный удар, и он потерял сознание.

* * *

Джефф не хотел просыпаться. Нежные руки осторожно гладили его тело, голову, руки.

– С ним все в порядке, – ласково произнес приятный женский голос. – Ничего не сломано. Помогите перенести его в мою машину.

Его подняли чьи-то сильные руки, куда-то понесли и осторожно опустили на мягкое заднее сиденье машины. Он несколько раз услышал слово «куда?», прежде чем до него не дошло, что это обращаются к нему. Джефф с трудом пошевелил губами.

– «Орли Хилтон»… «Орли Хилтон»…

Через какое-то время машина остановилась, и он услышал тот же женский голос:

– Помогите мне, пожалуйста, отнести этого месье в его номер… Нет, ничего серьезного. Легкая авария. Обычный шок и несколько ушибов.

Саундерсу помогли выбраться из машины, под руки провели через вестибюль и ввели в лифт. Мужчина продолжал задавать вопросы, а девушка твердила:

– Все будет в порядке… Все будет в порядке…

Джеффа очень осторожно уложили на кровать. Потом приятный голос произнес:

– Большое спасибо. Теперь я справлюсь сама. Я пригляжу за ним.

– Звоните, если что-нибудь понадобится, – сказал мужчина. – Спокойной ночи, мадемуазель.

Саундерс опять потерял сознание и очнулся, как ему показалось, через много часов. В чувство его привел холод на лбу. Он медленно открыл глаза.

Джефф Саундерс лежал на кровати в своем номере. В комнате было темно, только луна заглядывала через открытые шторы. Он с удовольствием полной грудью вдохнул свежий ночной воздух и неожиданно понял, что обнажен выше талии. Услышав негромкий звук, повернул голову направо.

На соседней кровати сидела девушка и прижимала к его лбу влажное полотенце. Лунный свет посеребрил белокурые волосы и обрисовал на фоне открытого окна стройную фигуру. Девушка увидела, что он пришел в себя, но не сказала ни слова. Вместо этого она осторожно погладила его лицо, щеки, лоб. Когда Джефф застонал, она нагнулась над ним.

– На вашем лице синяки, – ласково проговорила девушка, – но через несколько дней они пройдут.

– Кто вы? – с большим трудом сказал американец.

– Американские друзья называют меня Крис.

– Откуда вы знаете, что я американец? – спросил он, приподнимаясь на локтях.

Крис рассмеялась.

– Я привезла вас в гостиницу и раздела. Я видела ваши документы. Вас зовут Джефф Саундерс.

– К чему такие хлопоты? Почему вы привезли меня в «Орли Хилтон»?

– Вы мне не поверите, – не сразу ответила Крис.

– А вы попробуйте. Вдруг поверю.

Девушка встряхнула длинными волосами и пожала плечами.

– Как-нибудь, может и попробую. А пока вам придется удовольствоваться тем, что я встревожилась, подбежав к вашей машине, и увидела вас без сознания.

Силы начали медленно возвращаться к Джеффу Саундерсу. Он показал на небольшой бар, стоящий у окна.

– Не выпьете со мной?

– Я вам что-нибудь принесу.

Виски обжигающим потоком промчалось по венам, и в голове начало проясняться. Он неожиданно сел и воскликнул:

– Господи, который час? Когда вы меня сюда привезли?

Кристина посмотрела на часы и ответила:

– Четверть второго.

Джефф тихо выругался, и она рассмеялась.

– Раз начали ругаться, значит, все в порядке.

– Это вы сидели за рулем «астон-мартина»? Почему… – Саундерс неожиданно замолчал.

Девушка быстро встала и двинулась к двери.

– Пожалуй, мне пора… – Она оглянулась и озабоченно поинтересовалась: – Вы уверены, что все в порядке? Я вам больше не нужна?

– Нужны, Крис, – жалобно ответил Джефф Саундерс.

Кристина вернулась и села на край кровати. Потом положила руку на простыни и спросила:

– Что вы хотите?

– Я хочу, чтобы вы остались, – ответил он, как влюбленный юноша.

Кристина молча посмотрела ему в глаза, и неожиданно все стало просто, как в сказке.

* * *

В шесть часов утра он выскользнул из-под одеяла и быстро оделся. Потом поцеловал густую копну белокурых волос, рассыпавшихся по подушке, нежно дотронулся до голого плеча, которое выглядывало из-под одеяла, и на цыпочках двинулся к двери, унося с собой воспоминания о волшебной ночи. В такси по дороге в «Орли» он сидел с закрытыми глазами и видел перед собой лицо Крис. Это классическое лицо в первый раз он увидел на фотографии в черной кожаной рамке на комоде в квартире Жана-Марка Люко.

9

В Тель-Авив Джефф Саундерс полетел в первом классе «Эль Аля». В соседнее кресло села высокая голубоглазая девушка с длинными каштановыми волосами. Ее можно было бы назвать хорошенькой, если бы не кислое выражение лица и невзрачное платье. Когда она надела очки и сурово посмотрела на него, как строгая учительница на нерадивого ученика, ему стало совсем тоскливо. С другой стороны, он испытал чувство, похожее на облегчение. Давно ему не приходилось сидеть с женщиной, которую ему не нужно было очаровывать. Поэтому он ответил невинной улыбкой, когда она спросила:

– Где вы были ночью? Я до последнего ждала в «Орли». Из-за вас мне пришлось провести ночь в гостинице аэропорта.

– Мне ужасно жаль. – И показав на свое распухшее лицо, Джефф добавил: – У меня была потрясающая ночь любви.

– Очень смешно.

– Я так и знал, что вы мне не поверите, – пожал плечами американец и с аппетитом набросился на завтрак. Он огляделся по сторонам и облегченно вздохнул, когда увидел, что, кроме них, в салоне первого класса, было только два пассажира да и те сидят в трех рядах впереди. – Вы все время работаете на ДСТ? – скептически поинтересовался он, проглотив поломлета.

– Не ваше дело. Вы должны спрашивать только об интересующем вас человеке. Я долечу до Тель-Авива и передам вам информацию, которая у нас есть на него. Больше ни на какие вопросы я отвечать не намерена.

– Но скажите, пожалуйста, – не удержался Саундерс от того, чтобы не подразнить ее, – не будет ли это выглядеть немного странным, если вы полетите со мной в Тель-Авив и потом вернетесь на том же самом самолете в Париж? Или вы в своей лавочке не задумываетесь над такими мелочами?

Француженка впервые улыбнулась.

– Не беспокойтесь, – гордо ответила она. – Мы задумываемся и не над такими мелочами. В Тель-Авиве я пересяду на другой самолет и полечу на Дальний Восток с остановками в Тегеране и Дели. В Тегеране меня будет ждать телеграмма из Парижа. Директор потребует, чтобы я немедленно возвращалась обратно. Так что я вернусь в Париж завтра на рассвете, и никому и в голову не придет связать меня с вами.

– Ну ладно… Давайте перейдем к делу. С кем я имею удовольствие говорить?

– Мадемуазель Лерой, – ответила девушка, подчеркнув слово «мадемуазель».

Из огромной самолетной сумки, стоящей на полу у ее ног, мадемуазель Лерой достала два коричневых конверта, помеченных в углу черными чернилами – «1» и «2», и вытащила из первого пачку фотокопий документов. Судя по всему друзья Джима Салливана из ДСТ были осмотрительными людьми. Сразу после того, как Саундерс ознакомится с досье, мадемуазель Лерой уничтожит копии, и никто не сумеет доказать, что досье на Ж.-М. Люко когда-либо покидало архивы ДСТ.

Девушка начала негромко читать:

«Жан-Марк Люко родился в Париже 11 марта 1940 года. Отец, Роберт Люко, физик. Мать, Анна-Мария, девичья фамилия Монтзель, родилась в Нанси. Отец был арестован гестапо в августе 1940 года. Сначала Роберт Люко сидел во французских тюрьмах, потом его перевезли в Германию. Он сидел в Бухенвальде, Нонгамме и Маультхаузене. В Маультхаузене следы Роберта Люко обрываются. После войны Красный Крест выяснил, что он умер при переезде, но место смерти: Маультхаузен или какой-то другой концентрационный лагерь, неизвестно. Мать, Анна-Мария, умерла во время допроса 15 февраля 1942 года. Ее пытали в парижских подвалах Сюрте, где в годы оккупации размещалось гестапо.

Жана-Марка взял брат матери, Карл Монтзель, отец большой семьи. С раннего детства Люко был неуравновешенным ребенком, что явилось, скорее всего, результатом отсутствия материнской ласки. Ему часто снились кошмары. Он дрался с другими детьми и почти все время проводил один. Дважды Жан-Марк убегал от дяди. Когда мальчик подрос и достиг возраста для поступления в лицей, Карл Монтзель рассказал племяннику, что случилось с его родителями. Жан-Марк перенес ужасное потрясение и исчез на несколько недель. Полиция нашла его в лесу рядом с Монт-Валарьеном, где находится мемориал в честь французов, погибших от рук нацистов. Доктора тщательно осмотрели мальчика, но не нашли никаких серьезных отклонений. Они только посоветовали проконсультироваться у психиатра, но у дяди Жана-Марка не было для этого денег.

Как бы то ни было, Жану-Марку Люко удалось справиться со многими проблемами. Он быстро возмужал и поступил в Сорбонну, где изучал историю, философию и французскую культуру. Во время учебы в Сорбонне заразился левацкими настроениями и вступил в коммунистическую партию. Был активным коммунистом, но больше всего Люко интересовала антигерманская пропаганда и деятельность. В июне 1958 года, в феврале и апреле 59-го, в январе, марте, апреле и сентябре 60-го его арестовывала полиция по обвинению в организации студенческих манифестаций против Западной Германии и визитов канцлера Аденауэра во Францию. Жан-Марк Люко быстро стал большим авторитетом в истории нацизма и гитлеровской политики геноцида. Он организовывал встречи и семинары для членов партии, возглавлял партийную делегацию во время поездки по концентрационным лагерям в Германии и Польше. Вернувшись домой, перенес серьезный психический срыв и три месяца лечился сном в психиатрической лечебнице в районе Луары.

В досье имеется медицинское заключение, сделанное перед выпиской из лечебницы доктором Савиджем, его лечащим врачом. Доктор обращал особое внимание на неуравновешенность пациента. Временами он производил впечатление абсолютно нормального человека, но скорее всего, предсказывал Савидж, Люко будет страдать от приступов депрессии и паранойи или даже лелеять мысли, которые могут привести к насилию.

В 1960 году Жана-Марка Люко призвали на воинскую службу. Здесь есть письмо, которое он написал любимой девушке… ее зовут Сильвия Дюрок. В письме Жан-Марк угрожает совершить самоубийство. Среди прочих вещей он написал: „Призраки моих родителей ни на минуту не оставляют меня в покое, преследуя и днем, и ночью. Не могу прогнать из памяти воспоминания об отце и матери, не могу жить с постоянными мыслями об их ужасной судьбе“. Нам неизвестно, пытался ли он на самом деле совершить самоубийство или только хотел запугать девушку, но из другого письма мы узнаем, что Жан-Марк решил вступить в Иностранный Легион. Там он надеялся добиться того же самого, бросаясь в самое пекло.

Люко послали в Алжир, где он отличился храбростью. Все офицеры очень высоко отзывались о нем. Майор де Валери, например, написал 18 января 1961 года: „Люко дисциплинированный солдат, хотя и не очень общительный. В бою никто не может сравниться с ним в храбрости. Он поднимает в товарищах боевой дух. Люко самый меткий стрелок Первого парашютного полка Легиона“. Для информации: Жан-Марк Люко выиграл все чемпионаты во французской армии с 1960-го по 1964-й годы. В 1961 году его послали в офицерскую школу, и по возвращении в Алжир он продолжал показывать чудеса героизма. Некоторые источники утверждают, что Люко отличался необыкновенной жестокостью по отношению к гражданскому населению. Позже психиатры увидели в этом новые подтверждения его неустойчивости психики и поставили диагноз: скрытая форма шизофрении. Наполовину Жан-Марк был коммунистом, которого преследовали воспоминания о нацистских зверствах, а на вторую половину – безжалостным офицером из Иностранного Легиона.

В конце 1964 года после краткого периода службы офицером Люко демобилизуется и возвращается во Францию. После возвращения следует длинная цепь неудач и психических срывов. Он пытается писать, работает во многих левацких газетах и журналах. Несколько его статей опубликовано. Люко написал плохую повесть о лагерях смерти и повсюду встретил отказ. Какое-то время зарабатывал на хлеб преподаванием в лицее. В конце 66-го года Жан-Марк попытался покончить с жизнью и перерезал себе вены. Врачи с большим трудом спасли его. В 67-м году снова провел несколько месяцев в психиатрической клинике. В 68-м после советского вторжения в Чехословакию выходит из коммунистической партии. Его арестовывают в Париже и сажают в тюрьму за участие в майских беспорядках 68 и 69-го годов. В 71-м очередная попытка самоубийства, на этот раз при помощи снотворного, но доза оказалась слишком мала. С 1967 года Жан-Марк работает неполный рабочий день рецензентом в издательстве „Фонтеной“. Он специализируется на нацистской Германии, уничтожении коммунистов, участников Сопротивления и евреев. Как рецензент „Фонтеноя“ совершил несколько поездок в Германию и Австрию, где активно работал в архивах.

Тем временем два брата его отца, которые жили в Нице, умерли и оставили небольшое наследство, достаточное для скромного существования. Люко опубликовал несколько статей в „Новом наблюдателе“ и одно время даже поддерживал шапочное знакомство с Жаном-Полем Сартром. Помогал французскому телевидению снимать фильм в ознаменование десятой годовщины ареста Адольфа Эйхмана.

Эти годы Жан-Марк прожил один, практически без друзей. Его никогда не видели с девушками. И вдруг, совсем недавно, в марте этого года, Люко стал появляться с очень красивой девушкой по имени Кристина де ля Малейн.»

– Крис для американских друзей, – прошептал Джефф.

– Что вы сказали? – резко спросила мадемуазель Лерой.

– Ничего. Совсем ничего. Пожалуйста, продолжайте.

– Кристина де ля Малейн из старинной аристократической семьи. Де ля Малейны владеют знаменитым шато де Бельвуар на Луаре. Они до сих пор живут в одном крыле замка. Кристина имеет прекрасное образование: степени по литературе и философии в Сорбонне, много путешествовала по Германии, Соединенным Штатам и Дальнему Востоку.

Мы не знаем, как и где они познакомились, но знаем, что роман начался в марте этого года. С тех пор Кристина и Жан-Марк неразлучны. Они всюду ходили вместе, и, по словам консьержки Люко, мадемуазель де ля Малейн часто ночевала у него на квартире. Роман вызвал значительное удивление у всех, кто знал их. Кристину, красавицу из высшего света, постоянно окружали толпы красивых и богатых молодых кавалеров. Она неожиданно влюбляется в человека, которого при всем желании нельзя назвать ни красивым, ни богатым.

– Чужое сердце потемки… – прошептал Джефф.

Мадемуазель Лерой подарила ему очередной неодобрительный взгляд.

– С мая этого года Жан-Марк Люко много путешествует. Хотите знать, куда и когда он ездил?

Джефф Саундерс кивнул.

– С 5 по 10 мая Люко был в Вене, летал на «Эйр Франс» туда и обратно. 12 мая летит в Штутгарт на «Эйр Франс» и возвращается на следующий день на «Люфтганзе». 6 и 7 июня вторая поездка в Штутгарт. 15 июня – Южная Африка на «Южноафриканских Эйруэйз», в Париж вернулся 29 июня. 22 июля летит в Канаду и Соединенные Штаты на «ТУЭ», 26 августа возвращается во Францию. 29 августа – Израиль, покупает билет на «Эйр Франс» в оба конца.

Даты путешествий в точности совпадали с датами убийств.

– Кристина де ля Малейн ездила с ним? – поинтересовался Саундерс.

Мадемуазель Лерой заглянула во второй конверт.

– Этого мы не знаем. Если бы она ездила с ним, то это было бы в досье. Так как здесь ничего нет, то остается предположить, что Люко путешествовал один. Или по крайней мере один летал на самолетах. Конечно, они могли добираться отдельно и встречаться уже за границей. Подождите минуту… может, это вам пригодится. Консьержка рассказала, что у Кристины есть ключ от квартиры Люко и что она иногда приходила туда, когда его не было в Париже. Но во время поездок Люко в Америку и Южную Африку она ни разу не видела мадемуазель де ля Малейн. Не знаю, важно это или нет…

Француженка продолжила листать документы.

– Здесь заключения психиатров, донесения о его передвижениях, копия водительского удостоверения и удостоверения личости, паспорта, записи разговоров с консьержкой, разрешения на огнестрельное оружие, его статьи… Хотите взглянуть?

– Да, пожалуйста.

Саундерс внимательно просмотрел фотокопии документов. Большую часть оружия Жан-Марк купил в мае и июне, перед первым убийством.

– У вас случайно нет его фотографии?

Мадемуазель Лерой протянула два снимка. На первом Джефф увидел молодого человека с пронзительными черными глазами. У него был широкий лоб, растрепанные волосы, тонкие нервные губы и небольшой подбородок. Даже на черно-белой фотографии в глаза бросалась бледность Люко. С юного, довольно приятного лица смотрели черные глаза, горящие яростным огнем.

Вторая фотография, похоже, была сделана совсем недавно. Скорее всего Жан-Марк и Кристина не знали, что их снимают. Их сфотографировали, когда они выходили из дома Люко. У Жана-Марка был усталый вид. Он обнимал девушку за талию. Она казалась выше его, хотя это и могло быть оптическим обманом. На худом Люко была рубашка с отложным воротником и плащ. Он отпустил неровную бородку, наверное, для того, чтобы спрятать слабый подбородок. Жан-Марк являл собой олицетворение горя и боли.

Шорох бумаг напомнил Джеффу о присутствии мадемуазель Лерой.

– Думаю, это тоже может вас заинтересовать. – Девушка протянула фотокопию квитанции из парижского отделения банка «Лионский кредит». Из нее следовало, что Жан-Марк Люко 20 мая открыл счет (К/459768) и положил на него сто тысяч франков.

– Почти двадцать тысяч долларов, – удивленно покачал головой Джефф Саундерс.

– Обратите внимание, что деньги были внесены наличными, – добавила мадемуазель Лерой.

* * *

Международный аэропорт Земли Обетованной встретил их раскаленным воздухом, наверное, прямо из Гехенна. Эта долина близ Иерусалима олицетворяла для древних иудеев ад.

Выйдя из самолета, Джефф Саундерс немедленно снял пиджак, но рубашка тут же намокла от пота и неприятно прилипла к телу. Не без зависти он посмотрел вслед неприступной мадемуазель Лерой, которая двинулась к прохладному залу ожидания для транзитных пассажиров. Его уже ждали у справочного бюро. Равнодушным монотонным голосом девушка приветствовала Джеффа Саундерса по-английски:

– Добро пожаловать в Израиль, мистер Саундерс! Парижское отделение «Америкэн Экспресс» попросило забронировать вам номер в «Тель-Авив Хилтоне». «Мустанг» с кондиционером ждет на парковочной стоянке аэропорта, номер 283786. Распишитесь, пожалуйста, здесь и здесь. – Она сунула ему пачку туристских проспектов, на которых увешанные фотоаппаратами американцы с толстыми сигарами во рту и с довольными улыбками хлопали по спинам жителей кибутцев. Израильтяне были в шортах и национальных шапочках, которые назывались «тембел», что означает «идиот» на иврите, наверное, потому что придавали своим владельцам совершенно глупый вид.

– Чаще всего мы просим сообщить об обратном полете не позднее семидесяти двух часов до вылета, но по соглашению, подписанному «Америкэн Экспресс» и «Эль Аль», этот срок сокращен до трех часов. Будем надеяться, что самолет не будет переполнен… Я уверена, что вам понравится в Израиле, мистер Саундерс. Шалом.

Джефф механически улыбнулся в ответ, взял чемодан и вышел на залитую испепеляющим полуденным солнцем площадь.

Серебристо-зеленый «мустанг» стоял в той части парковочной стоянки, где находились взятые напрокат машины. На переднем сиденье лежала карта дорог Израиля, которую Саундерс внимательно изучил. Это было его первое посещение Израиля. Он боялся, что Аскелон, городок, в котором жил Лев Журбин, находится далеко от Тель-Авива. Джефф приятно удивился, когда узнал, что этот старинный город, основанный много лет назад филистимлянами и отстроенный израильскими эмигрантами, расположен в каких-то сорока милях от аэропорта. Вместо того, чтобы тратить драгоценные минуты на поездку в отель, можно поехать из Лода прямо в Аскелон и наверстать хотя бы часть того времени, которое он потерял ночью с Кристиной. Саундерс включил на полную мощность кондиционер, снял ручной тормоз и с привычным визгом шин рванул с места.

Дорога дрожала от марева, над опаленными полями повисла густая дымка. В два часа Джефф свернул направо, проехал мимо величественных развалин старого города и попал в новый город. Улицы словно вымерли. Все горожане прятались от жары за опущенными шторами в больших белых многоквартирных домах, и только считанные люди сидели под серыми зонтиками уличных кафе.

Саундерс без особого труда нашел улицу Бьялик. Тихая узкая улочка, с обеих сторон обсаженная высокими деревьями, спускалась к морю. В нескольких сотнях ярдов виднелись золотой песок и белые барашки волн, лениво набегающих на берег. Дом 18, маленький коттедж, сверкал на солнце. Перед домом раскинулась аккуратно подстриженная лужайка. Саундерс оставил «мустанг» у тротуара и по петляющей тропинке, выложенной красноватыми камнями, пошел к дому.

Американец уже поднес руку к звонку, когда заметил, что дверь приоткрыта. Он дважды постучал и, не дождавшись ответа, вошел в дом.

Прихожей не было, и Джефф Саундерс сразу очутился в просторной гостиной. Он остановился и удивленно огляделся по сторонам. Гостиная была наполнена людьми. Большинство присутствующих были в черном. Три женщины, одна молодая и две довольно пожилые, сидели на диване напротив входной двери. Какой-то старик утешал одну из пожилых женщин. Он держал ее за руку и похлопывал по плечу.

Очень молодой офицер в рубашке цвета хаки с открытым воротником сидел на низенькой скамеечке чуть в стороне от остальных. Группа тихо переговаривающихся пожилых мужчин и женщин расположилась полукругом. Когда на пороге появился Джефф Саундерс, все разговоры смолкли.

В углу комнаты, на маленьком столике, горела одинокая свеча. Все зеркала и картины на стенах были закрыты черной тканью.

Молодой офицер встал и тихо подошел к Саундерсу.

– Шалом, – негромко поздоровался он.

– Вы говорите по-английски? – так же тихо спросил Джефф Саундерс.

– Да.

– Меня зовут Джефф Саундерс. Я прилетел из Парижа, чтобы поговорить со Львом Журбиным.

Юноша тяжело вздохнул и опустил глаза.

– Я его сын. Извините, мистер Саундерс, но вы опоздали. Позавчера Лев Журбин умер. Сейчас у нас семидневный траур.

* * *

В очередной раз Джеффу Саундерсу пришлось почувствовать горькое унижение поражения.

– Вы не могли бы выйти со мной на минутку? – спросил он у Журбина-младшего.

Офицер вышел вслед за ним на жаркую улицу. Не обращая внимания на жару, американец двинулся к морю. Журбин догнал его и пошел рядом.

– Я думал… я надеялся спасти жизнь вашего отца, но опоздал.

По лицу молодого Журбина пробежало удивление.

– Спасти жизнь отца?

Теперь настала очередь Саундерса удивляться. Он хотел спросить, удалось ли задержать убийцу, но решил не задавать прямых вопросов.

– Как… как умер ваш отец?

Они дошли до конца улицы и сейчас стояли перед безбрежной синей гладью.

Израильтянин показал вперед.

– Отец утонул позавчера в море. После обеда он обычно ходил купаться. Как видите, в это время на берегу никого нет. Мы все время предупреждали его, что он заплывает слишком далеко, но он не обращал на нас внимания. Отец забывал, что ему далеко за шестьдесят и силы уже не те, что раньше.

Джефф Саундерс попытался скрыть изумление.

– Лев Журбин купался позавчера один в море и утонул?

– Да, с ним никого не было. Только на этот раз он не стал заплывать далеко. Утонул прямо у берега. Его тело нашли, примерно, через час.

У Саундерса неожиданно появилось ощущение, что нить, за которой он шел так долго и с таким трудом, вот-вот порвется и исчезнет.

– Ваш отец случайно не встречался несколько дней назад с одним молодым французом?

– Вы имеете в виду Люко? Жана-Марка Люко? Конечно, он приезжал к нам. Жан-Марк приехал вечером накануне смерти отца. Он собирался погостить несколько дней, но на следующее утро неожиданно сказал, что ему нужно срочно возвращаться в Париж. Перед обедом отец отвез его в аэропорт. Мать сказала, что из аэропорта отец вернулся сам не свой, очень расстроенный и усталый. Как мы ни уговаривали его отменить послеобеденное купание, он отказался. Это его и убило. – Молодой Журбин на мгновение замолчал и посмотрел на американца. – Но откуда вы знаете о Люко? И кто вы такой, позвольте вас спросить?

Саундерс решил, что сейчас не время играть в кошки-мышки.

– Я сотрудник Интерпола. Мы получили информацию, что молодой француз по имени Жан-Марк Люко собирается убить вашего отца, и я срочно вылетел в Израиль, чтобы спасти его.

Глаза молодого офицера широко раскрылись.

– Жан-Марк собирался убить моего отца? – ошеломленно переспросил он. – Никогда не слышал ничего более глупого. С какой стати Жану-Марку убивать своего благодетеля и самого лучшего друга?

– Ваш отец и Люко были друзьями? – Теория Саундерса затрещала по всем швам.

– Конечно, они были друзьями! Мой отец много лет делал для Люко все, что мог. Регулярно посылал деньги и подарки. Он хотел, чтобы Жан-Марк ни в чем не нуждался. Отец даже дважды ездил во Францию, чтобы встретиться с ним. Примерно, раз в месяц они писали друг другу письма. Жан-Марк был для моего отца словно приемный сын. Люко никогда не приезжал в Израиль, и поэтому я познакомился с ним только два дня назад. К сожалению, мы практически не разговаривали. Они с отцом заперлись в кабинете и проговорили всю ночь. Им о многом нужно было поговорить. Отец плакал, как ребенок. Я вам уже сказал, что он вернулся из аэропорта страшно расстроенный. И после всего этого вы мне говорите, что Жан-Марк хотел убить отца. Не смешите меня!

Джефф Саундерс изумленно уставился на молодого израильтянина.

– Почему Люко и ваш отец были так близки?

По лицу молодого человека пробежала тень, как будто вопрос навеял неприятные воспоминания.

– Во время войны отец служил в Красной армии и попал в плен к немцам. Его отправили в концентрационный лагерь, где он подружился с отцом Жана-Марка, Робертом Люко. Они были друзьями до самой смерти Роберта. Каким-то чудом отцу удалось выжить, а Роберт Люко умер. Он умер на руках у моего отца.

Значит, вот какая трагедия произошла много лет назад в 13-м бараке в Дахау.

* * *

Джим Салливан встречал Саундерса в аэропорту «Орли». Джефф хотел упрекнуть начальника оперативного отдела ЦРУ в пренебрежении правилами конспирации, но промолчал. Сейчас было не время для шуток. Всю дорогу в Париж Саундерс задавал себе вопросы, на которые не мог ответить.

– Джим, я ничего не понимаю, – в отчаянии воскликнул он.

Салливан молча ждал продолжения.

– Все страшно запуталось. В Израиль я помчался по горячим следам Люко. По дороге в аэропорт попал в аварию, которую подстроила его подружка, и опоздал на ночной рейс. До сих пор не пойму, откуда она узнала, кто я такой и что преследую ее Ромео. Тогда мне казалось, будто авария лишний раз доказывает, что я на правильном пути, что Люко у меня почти в руках. Я думал, что на этот раз не опоздаю. Но прилетел в Израиль и узнал совсем невероятные вещи. Оказывается, Люко улетел из Тель-Авива домой еще сорок восемь часов назад, то есть, когда я еще находился в Париже. Но это означает, что Кристина де ля Малейн напрасно подстраивала аварию и задерживала меня. И в довершение ко всему выяснилось, что Люко не убивал Льва Журбина. Вы не поверите, но Журбин любил его, как сына. Я все проверил. То, что Люко покинул Израиль, когда Журбин был еще жив, несомненно. Он не оставался, чтобы убить Журбина и представить все, как будто тот просто утонул, не рассчитав сил. А в разговоре с сыном Льва Журбина я узнал и вовсе невероятную новость. Оказывается, отец Люко тоже сидел в 13 бараке в Дахау.

Вы мне можете объяснить, что все это значит? Все это время Жан-Марк потихоньку убивал направо и налево, верша свой суд, и внезапно все закончилось. Я уже не говорю о том, что сам Люко исчез. Испарился! Где, черт побери, этот месье Люко, Джим? Он вернулся во Францию?

Начальник оперативного отдела ЦРУ покачал головой.

– Мы тоже в полном тумане. Нам известно, что Люко сел на самолет в Тель-Авиве, который летел в Париж. Самолет сделал три посадки: в Вене, в Мюнхене и в Женеве. Скорее всего, он сошел в одном из этих городов, поскольку в Париж он не прилетел.

– Но он мог пересечь границу на поезде или машине.

– Вполне возможно, – безнадежно махнул рукой Джим Салливан. – Сам знаешь, как поверхностно проверяют документы на поездах и дорогах.

Саундерс повел Салливана в маленький бар, который находился в подвале аэропорта, и выпил два стаканчика виски один за другим. Потом долго сидел, закрыв лицо ладонями.

– Что ты сейчас собираешься делать? – осторожно поинтересовался Джим.

– А что тут остается? Только одно – проверить восьмого человека из списка, поляка из Лодзи. Через полтора часа есть рейс в Варшаву. Я решил лететь на нем. Поляк – моя последняя надежда. Люко должен быть там. На поляке список заканчивается.

– Может, Люко сошел в Вене и полетел в Варшаву?

– Возможно… – Джефф Саундерс замолчал и внезапно ударил кулаком по стулу. – Господи, Джим, я думал, что все уже ясно, а теперь, похоже, все придется начинать сначала.

– Не расстраивайся, Джефф. – Джим Салливан подбадривающе улыбнулся. – Поезжай в Варшаву. У нас там есть люди, они тебе помогут. Я уверен, что ты докопаешься до правды.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю