Текст книги "Третья правда"

Автор книги: Майкл (Микаэль) Бар-Зохар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Саундерс открыл папку и увидел формуляр запроса.

«Людвигсбург, 12 мая.

Имя: Жан-Марк Люко.

Профессия: рецензент издательства „Фонтеной“, улица Принца, 75, Париж.

Характер запроса: поиски адресов бывших узников Дахау, упомянутых в рукописи под названием „Письма, написанные кровью“, автор – Жорж Бриссе. Рукопись найдена в тайнике на территории концентрационного лагеря в Дахау и будет издана осенью этого года издательством „Фонтеной“.

Требуемые материалы: адреса следующих заключенных 13 барака, оставшихся в живых:

1. Мишель Талбот (француз).

2. Марк Брадзинский (поляк).

3. Аркадий Слободин (русский).

4. Лев Журбин (русский еврей).

5. Степан Драгунский (русский).

6. Йохан Сиранкевич (поляк).

7. Хендрик ван Вельден (голландец).

8. Роберт Мишо (бельгиец).

Мне также хотелось бы узнать адрес военного преступника, бывшего штурмфюрера СС, Иоакима Мюллера, отвечавшего за 13 барак.

Подпись:

Жан-Марк Люко

Получено:

Инга Кнутте».

Саундерс очень внимательно прочитал список, потом достал документы, «позаимствованные» из шнейдеровского архива в подвале Ратхауса и сравнил списки. Все правильно, Люко просил найти адреса восьми человек, против которых поставил в списке Ратхауса красные крестики.

Отложив в сторону формуляр, Саундерс принялся листать бумаги в папке: копии писем в Международный Красный Крест и различные организации бывших узников в Вену, Брюссель, Варшаву, Берн и Париж. Он увидел и письмо в «Иац Вахем», в Иерусалим, и просьбу сотрудникам «Централштелле» при текущей работе обращать внимание на документы, в которых упоминаются вышеперечисленные имена. Джефф нетерпеливо листал письма и запросы и остановился, только когда дошел до ответов.

На листе красной бумаги с шапкой «Централштелле» вверху кто-то написал от руки: «Только для внутреннего пользования. Никакой информации по Иоакиму Мюллеру. Разыскивается за военные преступления: многочисленные казни заключенных, пытки, несет прямую ответственность за смерть около восьмисот узников Дахау. Предполагается, что Мюллер до сих пор жив, но местонахождение неизвестно».

В письме Международной Федерации Бывших Узников Концентрационных Лагерей, штаб-квартира которой располагается в Брюсселе, было написано: «Хендрик ван Вельден, живший в доме 127 по улице Херренграхт в Амстердаме, умер 12 марта 1968 года.

Роберт Мишо, живший в доме 17 по улице де ля Лой в Льеже, умер в муниципальной больнице 12 июля 1961 года».

Джефф торопливо просмотрел письма от других организаций, занимающихся поисками узников лагерей, и наконец добрался до ответа «Централштелле» Жану-Марку Люко.

«Людвигсбург, 7 июня.

Дорогой господин Люко!

В ответ на вашу просьбу от 12 мая мы связались с многочисленными международными организациями, занимающимися поисками оставшихся в живых узников концентрационных лагерей. На основании их ответов мы можем сообщить вам следующую информацию:

1. Мишель Талбот живет во Франции. Работает корреспондентом в газете „Лионский курьер“, ведет отдел аэронавтики. Адрес: авеню генерала де Голля, 145, Вильфранш, Франция.

2. Марк Брадзинский в 1951 году покинул Краков и переехал в Южную Африку. Адрес: авеню лорда Китченера, 72, Кейптаун, Южная Африка.

3. Лев Журбин эмигрировал в Израиль. Адрес: улица Бьялик, 18, Аскелон, Израиль.

4. Йохан Сиранкевич живет в Польше. Адрес: улица Францисканцев, 122, Лодзь, Польша.

5. Хендрик ван Вельден умер в 1968 году в Амстердаме.

6. Роберт Мишо умер в 1961 году в Льеже.

7. Мы не смогли найти адрес Степана Драгунского. Организации, к которым мы обращались с просьбой найти Драгунского, давно потеряли его следы. Скорее всего Драгунский эмигрировал в Соединенные Штаты и живет в Майами, штат Флорида. Он порвал все связи с организациями бывших узников и изменил имя и фамилию на Стивена Драгнера. Предлагаем Вам обратиться к флоридским властям или просто заглянуть в телефонный справочник Майами.

8. Мы не нашли никакой информации по Аркадию Слободину.

9. У нас нет никакой информации по Иоакиму Мюллеру, бывшему штурмфюреру СС, хотя мы считаем, что он до сих пор жив. В ходе поисков нам повезло. Мы нашли фотографию, сделанную в январе 1945 года, и надеемся, что она Вам поможет. На ней Иоаким Мюллер с группой заключенных 13-го барака в Дахау. Вероятно, это и есть те самые заключенные, адреса которых вы ищете. К несчастью, мы не смогли опознать их, поскольку у нас нет фотографий отдельных заключенных.

Вкладываю в конверт копию фотографии.

Искренне ваша, Инга Кнутте.

Директор архива: Руди Штофф».

Джефф Саундерс внимательно посмотрел на фотографию, прикрепленную к письму. Оригинал должен находиться в архивах Дахау, подумал он. Наверное, сделали две копии: одну для Люко, вторую – для папки с результатами поисков. На фотографии стоял надменный Иоаким Мюллер в тщательно отглаженном черном мундире и пятнадцать заключенных. Испуганные глаза несчастных узников смотрели прямо в объектив.

Саундерс сразу обратил внимание на высокого худого мужчину с плоским носом и торчащими ушами. Это должен был быть Степан Драгунский. Хотя с того дня, когда был сделан этот снимок, прошло более четверти века, Джефф быстро узнал его по фотографии, которую видел в полицейском архиве в Майами.

Потом Саундерс удивленно посмотрел на Слободина. Лицо Аркадия Слободина практически не изменилось за четверть века. Джефф отлично помнил фотографию из паспорта русского. На ней остались те же спокойствие и уверенность, которые не смогли сломить палачи из Дахау. «Настоящий русский мужик, – мысленно произнес Джефф Саундерс. – Из таких людей можно гнуть гвозди. Наверное, из-за таких, как он, Наполеон потерпел поражение полтора века назад…»

Саундерс аккуратно сложил документы, стараясь не помять фотографию, и сунул в карман куртки. Хотел положить папку на место, но неожиданно в голову ему пришла идея. Джефф взял с соседнего столика чистый лист бумаги и написал: «Дорогая Инга! К сожалению, вынужден уехать раньше, чем рассчитывал. Но я обязательно вернусь, и мы поужинаем. Ваш Джефф Саундерс».

Он положил записку в папку, сунул досье на место и, довольный проделанной работой, быстро двинулся к двери.

Джефф взялся за ручку и неожиданно услышал негромкие шаги. Он замер, как вкопанный. Кто-то поднялся по лестнице и сейчас медленно пошел по коридору. Саундерс выключил фонарик и спрятался за огромный металлический шкаф. Шаги приближались к архиву. Затаив дыхание, Джефф ждал в темноте с бешено стучащим сердцем. Он был уверен, что это сторож, решивший обойти здание.

Шаги остановились около двери в архив, которая находилась менее чем в шести футах от Саундерса. Неужели сторож что-то заподозрил? Неожиданно послышался приглушенный вскрик, и что-то тяжелое упало на пол рядом с дверью. После этого вновь наступила тишина.

Подождав несколько минут, Джефф Саундерс медленно двинулся к двери. Он остановился и еще раз прислушался. Сейчас в огромном здании царила полная тишина. Еще два шага, и он у двери. Джефф опять остановился. Ничего не услышав, осторожно повернул ручку, открыл дверь и выглянул в коридор. Его глазам открылась удивительная картина.

В нескольких футах от двери, прислонясь к стене, на полу сидел пожилой толстый сторож в измятой синей форме, наверное, ветеран войны. Рядом на полу лежал огромный фонарик и переносная рация.

Полная тишина и сторож, застывший на полу. Джефф Саундерс решил рискнуть. Он вышел на цыпочках в коридор и нагнулся над немцем. Сторож хрипло дышал, как во сне. Джефф очень осторожно дотронулся до его затылка и нащупал большую шишку.

Человек, вырубивший немца одним ударом, несомненно, был мастером в таких делах.

7

Большинство пассажиров первого класса рейса 462 «Люфтганзы» из Штутгарта в Париж были очень крепкие розовощекие бизнесмены немцы. Из аккуратных причесок не выбивался ни один волосок. От них веяло страшной скукой. Джефф Саундерс невесело оглядел салон и с глубоким вздохом перевел кресло в горизонтальное положение. Он сильно устал, был бледен, под налитыми кровью глазами темнели круги. Больше всего на свете сейчас ему был нужен сон. После возвращения на рассвете в гостиницу и сумасшедшей поездки в аэропорт Штутгарта Джефф не сомкнул глаз. Как и обещал Джереми Лансинг, в справочном бюро главного зала аэропорта его ждал билет. Никаких проблем с таможней не возникло. Ночные события в «Централштелле» еще не попали в газеты, но Саундерса удивило то, что он ничего не услышал и по радио. До половины десятого, когда он приехал в аэропорт и отдал ключи от «спайдера», ни одна радиостанция не сообщила о нападении на сторожа.

Джефф Саундерс погрузился в мягкую дрему. Его разбудил осторожный кашель стюардессы. Она наклонилась над креслом с подносом, на котором стоял завтрак. В меню пассажиров первого класса входила даже «немецкая икра», дешевая подделка на настоящую черную икру из Каспийского моря.

– Не хотите немного водки, сэр?

Саундерс покачал головой и сказал:

– Пожалуйста, шампанского.

Временами в нем начинала играть французская кровь матери. Джефф с удовольствием смотрел, как шипучий напиток течет в бокал. Но все удовольствие сразу исчезло, когда он увидел заголовки «Нью-Йорк Таймс», которую взял с проезжающей мимо тележки с газетами и журналами.

«КРАСНАЯ АРМИЯ ПРИВЕДЕНА В СОСТОЯНИЕ ПОВЫШЕННОЙ БОЕВОЙ ГОТОВНОСТИ». Под заголовком, набранным огромными буквами, был заголовок помельче: «Крупные передвижения танков и артиллерии стран-участниц Варшавского договора к границе с Германией. Президент Соединенных Штатов Америки во второй раз за последние двадцать четыре часа созывает экстренное заседание Совета Национальной Безопасности. С каждым днем, прошедшим после убийства министра Пономарева, советские ястребы набирают силу».

Сама статья оказалась еще тревожнее, а каждый новый абзац – напряженнее предыдущего:

«Надежные источники в Москве сообщили сегодня о растущем нетерпении среди генералов Красной армии, недовольными вялым расследованием убийства министра иностранных дел СССР Льва Пономарева. Военные ястребы считают, что медлительность расследования подтверждает их уверенность в том, что убийство было организовано на высшем уровне американского руководства и имело цель убрать с дороги Пономарева, который активно препятствовал американской политике. Руководство Красной армии, возглавляемое генералами Столыпиным и Новиковым, придерживается мнения, что у американского правительства возникли серьезные трудности в изобретении правдоподобного объяснения преступления и что американцы не торопятся, желая выиграть время.

Под сильным давлением генералов советские лидеры приняли ряд военных мер предупредительного характера. Армия приведена в состояние повышенной боевой готовности, самолеты готовы в любую минуту подняться в воздух с военных аэродромов, ракеты в шахтах готовы к запуску. Станции электронного слежения ЦРУ, расположенные вдоль советской границы, засекли большое количество странных переговоров, свидетельствующих о том, что в непрерывно идущих военных маневрах принимает участие все больше и больше истребителей и бомбардировщиков. ЦРУ также удалось перехватить и расшифровать команды, посланные советским спутникам. Спутники в любое мгновение могут изменить орбиту вращения вокруг Земли и пролететь над военными объектами на американской территории, чтобы делать фотографии.

Пехотные дивизии, танковые части и артиллерия недавно пересекли границу с Польшей и передвигаются к границе с Германией. Танковые части стран-участниц Варшавского договора окружили Берлин, и с полуночи сегодняшнего дня всякая связь с Западным Берлином прервана. Несмотря на горячие протесты западных держав советское руководство и власти Восточной Германии отказались объяснить окружение Берлина и не ответили на вопрос, когда будет снята блокада.

Серьезные приготовления замечены также на советских военных базах на территории Кубы, Египта, Алжира и в Индийском океане. Двенадцать русских военных кораблей, шесть подводных лодок и два транспортных судна прошли через Босфор и на рассвете вышли в Средиземное море».

Вашингтонский корреспондент «Таймс» описал напряженные попытки Белого Дома сохранить мир.

«Официальные источники в правительстве и Белом Доме подчеркивают тот факт, что президент решил на какое-то время воздержаться от контрмер военного характера, чтобы еще раз показать свое желание решить кризис в отношениях между Москвой и Вашингтоном мирным путем. В Белом Доме царит серьезная озабоченность, но правительство полно решимости не довести дело до войны. Что же касается убийства Льва Пономарева, то федеральные власти и нью-йоркская полиция продолжают хранить молчание о ходе расследования. Однако существуют определенные признаки, указывающие на то, что расследование приняло в последние два дня совершенно неожиданный поворот и что в самом ближайшем будущем ожидаются значительные результаты».

Саундерс быстро просматривал внутренние страницы, пока не достиг редакторских колонок. В статье под заголовком «Сюрприз в Москве» хорошо известный журналист Рой Джеймисон писал:

«Было бы наивно думать, что убийство министра иностранных дел Пономарева является истинной причиной нынешнего кризиса. Как и большинство других политических преступлений, оно послужило лишь искрой, которая разожгла костер, давно тлеющий в Советском Союзе. Для Запада не секрет, что в последнее время в СССР идет напряженная борьба между придерживающимися жесткой линии по отношению к Западу генералами Красной армии и более умеренными элементами из гражданского правительства. Все знают, что армия не желает сближения с Америкой и изо всех сил сопротивляется любой конференции по разоружению. Очевидно, лидеры и наблюдатели на Западе и в СССР недооценили силу ястребов. Гражданское руководство в Кремле ошеломлено силой и глубиной влияния военных в стране и вынуждено пойти на несколько очень важных уступок. Несомненно, что состояние повышенной боевой готовности и последующая мобилизация были предприняты с согласия гражданских, но также несомненно и то, что это согласие было вырвано под сильным нажимом, а не получено добровольно. Эти меры угрожают перечеркнуть шаги Кремля к сближению с Западом. Похоже партийные и правительственные лидеры в Москве согласились уступить давлению военных, чтобы не доводить дело до внутреннего кризиса, который может иметь непредсказуемые последствия для СССР и всего мира. Гражданские лидеры могут остаться у власти, если убийство Пономарева будет раскрыто в течение нескольких ближайших дней и если это не политическое преступление, как нам твердят. Тогда Кремль может выйти из этого кризиса еще более сильным и диктовать свою волю военным. Если же расследование будет топтаться на месте, как сейчас, ястребы, которые, судя по всему сами удивились силе своего влияния в стране, могут почувствовать соблазн прибегнуть к сильнодействующим мерам и попытаться захватить власть в стране».

Внимание Саундерса привлек последний абзац в статье. «Результатом серии последних трагических событий явился очень острый кризис в отношениях между Востоком и Западом. Сейчас мир во всем мире зависит от того, как быстро будет раскрыто убийство мистера Пономарева. Каждый проходящий час может оказаться фатальным для судеб человечества».

В аэропорту «Орли» Саундерса ждала служащая.

– Месье Саундерс? Меня попросили проводить вас к стойке «ТУЭ», чтобы вы могли ознакомиться с подробностями вашего дальнейшего полета. Следуйте, пожалуйста, за мной. Спасибо.

Джефф уже не один год был в разведке, чтобы показать свое удивление насчет подробностей своего «дальнейшего» полета. Не моргнув и глазом, он покорно последовал за стюардессой, которая через множество комнат провела его к стойке «ТУЭ».

– Месье Саундерс из Вашингтона, – сообщила она с улыбкой служащей «ТУЭ» и ушла.

– Ваш паспорт, пожалуйста, мистер Саундерс.

Джефф достал из внутреннего кармана пиджака паспорт. Девушка посмотрела на фотографию в паспорте, потом с притворным безразличием – на оригинал и вернула документ. Она открыла ящик и достала маленький конверт, на котором была написана его фамилия.

– Здесь ваш билет и все детали относительно вашего дальнейшего полета. К несчастью, самолет в Гонконг вылетает через два часа.

Саундерс взял конверт и нашел в зале ожидания укромный уголок. В конверте на самом деле лежал авиабилет, но в нем не был указан пункт назначения, номер рейса и даже его фамилия. К билету была прикреплена скрепкой маленькая записка, напечатанная на пишущей машинке. «Немедленно позвоните по номеру 425-71-20, система Ф». Что за фокусы? С каких это пор такие меры осторожности стали необходимы в столице дружественной страны? Как только девушка из «ТУЭ» упомянула Гонконг, Джефф догадался, что вся эта детская игра придумана руководством, чтобы не встречать его в аэропорту. Но почему? Зачем в Париже конспирация?

Джефф купил в сигаретном киоске несколько телефонных жетонов и закрылся в телефонной будке. «Система Ф» была довольно проста. Она требовала только изменить порядок цифр в номере. Нужно было переставить местами вторые цифры справа, после чего полностью перевернуть номер. После несложных манипуляций у Саундерса получилось – 207-12-54.

Он услышал длинный гудок на другом конце провода. Трубку сняли, и монотонный голос спросил:

– Вы говорите по чистой линии?

– Да.

– Система Ф. Ваш номер?

У него ушла почти минута, чтобы поменять цифры в номере телефона будки и продиктовать анонимному собеседнику.

– Система Ф. Ваш личный номер?

Свой личный номер Джефф знал наизусть.

– Повесьте трубку. Мы позвоним вам.

Саундерс сердито повесил трубку. Эти глупости с конспирацией начали действовать ему на нервы. Огромный потный мужчина подошел к будке и стал бросать на него красноречивые нетерпеливые взгляды, вытирая платком лоб.

Наконец зазвонил телефон.

– Да.

– Система Ф. Ваш номер?

Он повторил свой зашифрованный номер.

– Линия чиста. Мы можем безопасно разговаривать две минуты двадцать секунд. Меня попросили передать вам следующие инструкции. Помните, где останавливались в последний раз, когда были в Париже?

– Да.

– Вас ждут там. Воспользуйтесь обычными средствами передвижения. Дальнейшие инструкции и машина будут ждать на месте.

– Хорошо.

– Меня также попросили сказать вам… – на какую-то долю секунды в голосе послышались человеческие нотки, – …что в Париже не удалось найти «мерседес спайдер». Надеюсь, вы знаете, что это означает. Лично для меня это галиматья.

Джефф Саундерс повесил трубку и вышел. В такси, направляющемся в «Орли Хилтон», он успокоился и вспомнил недоумение агента, когда тот рассказывал про «мерседес спайдер».

В «Орли Хилтоне» Саундерса ждала теплая встреча.

– Да, месье Саундерс, мы получили вашу телеграмму. Мы оставили для вас комнату 712.

Комната 712 оказалась не комнатой, а апартаментами. Носильщик поставил его чемоданы в прихожей и исчез, прежде чем Саундерс успел сунуть ему чаевые. Джефф открыл дверь во вторую комнату и изумленно остановился.

Около маленького бара у окна стоял Хал Ричардс и разливал виски. Не отрываясь от своего занятия, Ричардс поинтересовался:

– Сколько тебе льда, Джефф?

Джефф Саундерс глубоко вздохнул, достал из кармана металлическую табакерку, вытащил из нее одну из своих бесконечных панателл и закурил. Ему очень хотелось вести себя так же спокойно, как босс.

– Два кубика, пожалуйста, – невозмутимо ответил он.

Джефф взял у Ричардса стакан и погрузился в безобразное современное кресло.

– Что я натворил, чтобы заслужить личное внимание самого большого босса?

Ричардс пропустил иронию мимо ушей и улыбнулся.

– Да вот проезжал мимо. Дай, думаю, заеду к Джеффу Саундерсу. Выпьем по стаканчику виски…

– Все эти детские фокусы в аэропорту понадобились только для того, чтобы выпить по стаканчику виски?

– Честно говоря, не совсем.

Ричардс подошел к окну, раздвинул шторы и рассеянно посмотрел на поток машин, мчащихся по Южной автостраде в аэропорт «Орли» и исчезающих в тоннеле.

– Я так и думал, что тебе все это покажется глупым и детским. В конце концов мы ведь в Париже, наверное, думаешь ты. Все правильно, Джефф, мы в Париже. Но ни в одном другом городе мира нет столько китайских агентов, как в столице дружественной Франции. Стоит только взглянуть на колоссальное здание китайского посольства на авеню Монтень и сразу становится ясно, что оно предназначено не только для укрепления культурных связей с загнивающим Западом. Китайцы больше всех на свете заинтересованы в том, чтобы убийство Пономарева осталось нераскрытым. Кроме маоистов, в Париже в последнее время значительно активизировала свою деятельность и русская военная разведка. У меня есть сведения, правда, еще не подтвержденные, что ГРУ тоже пытается совать нос в это дело. КГБ и другие русские секретные службы могут поверить нам, но ГРУ всегда следует своей дорогой. Поэтому я и не хотел, чтобы кто-то увидел нас вместе и начал за тобой следить. Хочу, чтобы у них исчезли малейшие подозрения относительно твоего участия в расследовании убийства Пономарева.

– И вы рассказываете мне все это в номере отеля?

Ричардс спокойно огляделся по сторонам.

– Здесь можно говорить безопасно. Отель чист.

– Что вы хотите знать, сэр?

– Что ты думаешь о деле. – Хал Ричардс посмотрел на часы. – Мой самолет улетает через полтора часа. Так что у нас много времени.

Саундерс рассказал директору ЦРУ о своих действиях, начиная с вылета из Майами Бич и кончая ночным походом в «Централштелле». Его немного тревожило происшествие в архиве. Он внимательно наблюдал за начальником, когда рассказывал о стороже, надеясь заметить хоть какую-то реакцию, но никакой реакции не нашел. Напряженное бледное лицо директора оставалось таким же спокойным, как всегда. Одного не мог понять Саундер, что для Ричардса эта маска являлась достаточным ответом.

Когда Джефф закончил свой рассказ, Ричардс спросил напрямик:

– И к каким выводам ты пришел?

– Около тридцати лет назад что-то произошло в 13-м бараке концентрационного лагеря Дахау. Думаю, восемь заключенных, напротив которых в списке стоят красные крестики, и немец Иоаким Мюллер приняли в нем участие. Из этих восьми двое относительно недавно умерли, еще двое: Аркадий Слободин и Степан Драгунский, были убиты в этом месяце. Значит, у нас остаются четыре человека, адреса которых нам известны. Эти люди должны знать ответ. Может, кто-то из них заговорит. Параллельно мы должны попытаться найти Жана-Марка Люко и узнать, почему его так интересуют эти люди. Действует ли он по приказу директора издательства «Фонтеной» или по собственной инициативе? И какую роль во всем этом играет рукопись под названием «Письма, написанные кровью»?

Я приехал в Париж найти Люко, рукопись и встретиться с директором издательства «Фонтеной». Мне бы хотелось, чтобы наши агенты нашли четырех оставшихся в живых людей из списка и допросили их. Думаю, все это можно сделать в следующие двадцать четыре часа.

Хал Ричардс помолчал несколько секунд, потом кивнул.

– По-моему, логично. Я могу дать тебе еще два-три дня от силы, но не больше. Похоже, русские настроены решительно. Если мы не узнаем правду в ближайшие дни, события в Москве, боюсь, могут выйти из-под контроля.

Директор ЦРУ поставил стакан на столик.

– А сейчас перейдем к текущим делам. Штаб этой операции будет находиться здесь, в нашем посольстве. Во главе я поставил Джима Салливана. – Он весело рассмеялся. – Думаю, ты не откажешься пару дней покомандовать Джимом. Он выбрал несколько самых лучших людей. Они будут заниматься связью, телеграммами, выполнять твои задания. Запомни, ты не должен и на пушечный выстрел приближаться к посольству. Если появятся какие-нибудь новости, они найдут тебя здесь.

Ричардс вновь посмотрел на часы.

– Джефф, ты прекрасно поработал. Не снижай темпов, продолжай в том же духе!

С этими словами директор ЦРУ взял портфель, направился к двери, но неожиданно остановился и оглянулся.

– Джефф, надеюсь, ты не возражаешь, что мы записали этот разговор и передадим его русским. Только так мы можем попытаться убедить их в нашей доброй воле. Я даже не исключаю возможности того, что тебе может придется докладывать о результатах расследования объединенной комиссии, в состав которой будут входить и русские… О, Господи! Кто бы мог подумать, что наступит день, когда ЦРУ придется сотрудничать с КГБ? Не иначе, как приближается день Страшного Суда!

Джефф широко улыбнулся.

– Кстати, Хал, меня удивило, что ни в газетах, ни по радио ни словом не упоминается ночное происшествие в «Централштелле».

Хал Ричардс загадочно улыбнулся в ответ.

– Будь спокоен, и не упомянут.

– Я это и имею в виду! – неожиданно взорвался Саундерс. – За кого вы меня принимаете? За слепого? За идиота? Мы договорились, что я буду действовать один, а за мной по всей Европе таскается целая толпа нянек, которые смотрят, чтобы со мной ничего не случилось. Думаете, я не заметил машину, которая следовала за мной по автобану, когда я ехал в Людвигсбург, или ангела-хранителя, который вырубил сторожа в «Централштелле»? Чего вы боялись? Что я споткнусь на ровном месте и разобью себе нос или что не замечу сигнализацию на двери в архив?

Улыбка на лице Ричардса не дрогнула.

– Ты смышленый парень, Джефф. Я всегда говорил, что у тебя полно мозгов. Но ты должен понять, что это чрезвычайно важное задание и что я должен быть абсолютно уверен, что с тобой ничего не случится. Поэтому мы и попросили несколько ребят следовать за тобой и помогать, если тебе вдруг понадобится помощь.

В дверь негромко постучали.

– Это за мной, – сказал Хал Ричардс и протянул руку. – До свидания, Джефф. Удачи тебе!

– Хал! – Саундерс вскочил на ноги и успел остановить директора ЦРУ, прежде чем тот открыл дверь. – Хал, сорок восемь часов назад мы достигли взаимопонимания, правильно? Вы поручили мне задание и согласились, что я буду работать один. Поэтому я требую, чтобы вы немедленно отозвали своих нянек, черт побери! Если вы мне не доверяете, я сажусь на первый же самолет и возвращаюсь домой. Но если вы хотите, чтобы я продолжал, то я вам обещаю: если я увижу хотя бы еще одного непрошеного помощника, то можете катиться ко всем чертям со своим Пономаревым!

Хал Ричардс тепло улыбнулся.

– Как хочешь, Джефф. Значит, с этой минуты ты будешь действовать один.

С этими словами он повернулся и вышел из комнаты.

* * *

– Месье… Саундерс… вас зовут Саундерсом, правда?.. Ничего, ничего. – Седой Серж Фонтеной, директор парижского издательства «Фонтеной», посмотрел на гостя умными проницательными глазами. Потом ткнул в него пальцем и добавил: – Можете говорить, что хотите, но я все равно знаю, кто вы. Вы американский агент!

Джефф Саундерс не выдержал такого напора и рассмеялся. На него произвело сильное впечатление то, с какой легкостью Фонтеной докопался до правды. Команда Салливана больше двух часов вдалбливала ему легенду, не упуская самых мельчайших подробностей. Он принес с собой кучу рекомендательных писем и считал, что легко обведет вокруг пальца Фонтеноя. А этому умному старику хватило пары секунд, чтобы вывести его на чистую воду!

Джефф Саундерс решил, что осмотрительнее всего сейчас молчать.

Старик вновь прочитал его мысли.

– Хорошо, хорошо. Ничего не говорите. Что вам еще остается делать в конце концов? Перед войной я знал таких, как вы, парней. Вы, конечно, думаете, что можете провести кого угодно, так ведь? Что за ерунда! Я могу учуять американского агента за десять километров, и я много раз говорил об этом моим старым друзьям из УСС. [8]8
  Управление стратегических служб, американская разведка в годы Второй мировой войны.


[Закрыть]Вас это удивляет? Мой дорогой юный друг, я сотрудничал с американскими секретными службами тогда, когда вы еще сосали молоко из бутылочки… Откуда вы? Из Миннесоты? Или из Айдахо?

– Из Северной Каролины, – улыбнулся Джефф.

– Конечно, из Северной Каролины, как же я сразу не догадался! Как я уже вам говорил, мне приходилось работать с вашими людьми. Во время войны я воевал в маки. [9]9
  Французские партизаны в годы Второй мировой войны.


[Закрыть]Поспрашивайте своих старичков, и они вам все расскажут. Вот это была работа, настоящая работа, я вам доложу! Знаете, нас было совсем мало, жалкая горстка людей. Конечно, сегодня все французы утверждают, что они были с нами. Спросите любого француза и получите ответ, что он был в маки или хотя бы в каком-нибудь отряде Сопротивления. Мошенники! А где они были, позвольте вас спросить, когда пришли боши? [10]10
  Презрительное прозвище немцев во Франции.


[Закрыть]Я вам отвечу: попрятались, как крысы. Зато сегодня эти трусы гордо носят ордена «Почетного легиона» и пишут эпические воспоминания о своих подвигах в борьбе с немцами. И знаете, кому приходится их издавать? Вашему покорному слуге! Я издаю военные мемуары, и их расхватывают, как горячие пирожки! Но уверяю вас, когда я был молодым, все было по-другому.

– Сэр, я… – попытался вставить словечко Саундерс.

– Только не рассказывайте мне, что вы приехали представлять какое-нибудь американское издательство и что вы специалист по истории нацистских зверств. Вы слишком молоды и принадлежите к другому поколению. В ту самую минуту, как вы начали рассказывать мне о своей так называемой «литературной деятельности», я сказал себе: или этот парень принимает меня за круглого дурака или он американский агент!

– Почему вас так беспокоит мой возраст? – спросил Саундерс. – Ведь тот парень, который работает у вас… Люко… еще моложе, и тем не менее…

Услышав о Люко, Серж Фонтеной сразу посерьезнел.

– Мой дорогой друг, война отняла у Жана-Марка Люко мать и отца. Гестапо. И он вырос с этими невеселыми воспоминаниями. Жан-Марк все прекрасно понимает. Можете мне поверить, он все понимает… и даже слишком хорошо. Иногда меня беспокоит то, что он является пленником своих горьких воспоминаний, что ему никогда от них не избавиться. Какая жалость, что эта страшная трагедия случилась с парнем, подающим такие большие надежды…

Старик замолчал и погрузился в размышления. Потом потряс головой, и его пронзительные глазки снова засверкали.

– Где вы научились так хорошо говорить по-французски? Подружка француженка?

Какой замечательный старик, подумал Саундерс, он не может не нравиться.

– Нет, у меня мать была француженка.

– Ясно… Но вернемся к вашему делу. Только сначала заберите все эти бумажки. – И Фонтеной небрежно подвинул к Саундерсу пачку рекомендательных писем.

– Я готов помочь вам. И передайте своим глупым начальникам, что к старому Сержу Фонтеною можно приходить безо всяких глупых штучек. Они могут одурачить ваших людей, но никогда не одурачат меня!.. Я помогу вам, но при одном условии. Вы должны дать мне слово, что информация, которая вам нужна, не нанесет моей стране вреда. Вы можете дать такое слово?

– Конечно, могу, – облегченно вздохнул Джефф Саундерс. – Я могу гарантировать вам даже гораздо больше этого. Моя работа принесет пользу нашим обеим странам. Я также готов…