Текст книги "Next"

Автор книги: Майкл Крайтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 29 страниц)

ГЛАВА 006

Титановый куб штаб-квартиры «Биоген рисерч» разместился в технопарке в окрестностях Вествью-Виллидж в Южной Калифорнии. Величественно возвышающийся над оживленным 101-м шоссе куб был идеей президента «Биогена» Рика Дила, который упрямо называл его гексаэдром. Здание имело внушительный и высокотехнологичный вид, однако ни по каким внешним признакам было совершенно невозможно определить, что делается внутри него. Именно к этому и стремился Дил.

В дополнение к зданию штаб-квартиры «Биоген» владел сорока тысячами квадратных футов ничем не примечательной с виду территории, вытянувшейся длинной полосой вдоль технопарка в двух милях от гексаэдра. Там были расположены помещения, в которых содержались подопытные животные, а также лаборатории, в которых проводились наиболее опасные работы.

Джош Винклер, молодой и перспективный ученый, снял с полки, укрепленной у двери, ведущей к вольерам с животными, резиновые перчатки и хирургическую

маску. Его помощник, Том Веллер, читал газетную вырезку, прикрепленную к стене липкой лентой.

– Пойдем, Том, – сказал Джош.

– Дил, должно быть, навалил от страха полные штаны, – проговорил Веллер и, указав на газетную вырезку, спросил: – Ты это читал?

Джош повернулся к стене и посмотрел на вырезку. Это была заметка из «Уолл-стрит джорнэл».

УЧЕНЫЕ ВЫДЕЛИЛИ «ГЕН ХОЗЯИНА»

Что это: генетический фундамент контроля других людей?

ТУЛУЗА (Франция). Группа французских биологов выделила ген, который заставляет его носителей предпринимать попытки контролировать других людей. Ученые назвали его «мастер-ген». Это не то, что мы привыкли понимать под термином «главный ген» или «олигоген». Данный термин происходит от английского «master», то есть «хозяин». Тут – совсем иное!

Сегодня об этом открытии сообщила на пресс-конференции группа генетиков Биохимического института Университета Тулузы во главе с доктором Мишелем Нарсежаком-Буало. «Этот ген, – заявил доктор Нарсежак-Буало, – связан с потребностью в социальном доминировании и установлении жесткого контроля над другими людьми. А проще говоря, он пробуждает в человеке непреодолимую склонность командовать – всем и всеми. Мы обнаружили его у спортивных лидеров, у руководителей крупных компаний, у высокопоставленных чиновников. Мы уверены, что этот ген присутствовал у всех известных истории диктаторов».

Доктор Нарсежак-Буало пояснил, что в агрессивной форме обнаруженный ген производит на свет диктаторов, а в более мягкой, гетерозиготной, обусловливает наличие у своего носителя умеренных квазитоталитарных наклонностей. То есть такой человек – чаще всего из самых лучших побуждений – будет постоянно поучать людей, указывая им, как жить.

«В ходе психологических тестов, —рассказал доктор Нарсежак-Буало, – люди с гетерозиготной формой «гена хозяина» демонстрировали убежденность в том, что все остальные нуждаются в их «мудрости и проницательности» и неспособны устроить собственную жизнь без руководства с их стороны. Такая форма гена присуща, в основном, политическим и общественным деятелям, религиозным фундаменталистам и знаменитостям. Подобный психологический комплекс сопровождается уверенностью в собственной правоте, непогрешимости и праве быть лидером, наставником, а то и гуру, а также стойкой неприязнью по отношению к тем, кто не желает их слушать и почитать».

Одновременно доктор из Тулузы призвал предельно осторожно интерпретировать результаты исследований. «Многие люди, помешанные на том, чтобы контролировать других, —говорит он, – просто хотят, чтобы все были похожи на них. Они не переносят тех, кто от них отличается».

Видимо, этой же биологической закономерностью объясняется еще одно парадоксальное открытие, сделанное учеными из исследовательской группы доктора Нарсежака-Буало. Они утверждают, что люди, обладающие «геном хозяина», весьма уютно чувствуют себя в авторитарной среде, в которой существуют жесткие, чреватые насилием социальные правила. «Наши исследования показывают, что данный ген способствует формированию не только «хозяина», но и «раба», который хочет, чтобы им командовали. Все эти люди так или иначе тяготеют к тоталитарным государствам».

Французский ученый отметил, что люди этого сорта особенно чутко реагируют на веяния моды и подавляют любые мнения и предпочтения, не совпадающие с теми, которые культивируются в представляемой ими группе.

– «Особенно чутко реагируют на веяния моды?» – повторил Джош. – Что за бред?

– Нет, тут все серьезно, – сказал Том Веллер. – Это – маркетинг. Сегодня, куда ни плюнь – попадешь в маркетинг. Дочитай до конца.

Джош принялся читать последний абзац.

Хотя французские ученые и остановились в шаге от того, чтобы назвать «ген хозяина» формой генетического заболевания, они не убедили общественность и в том, что их открытие не сулит современному обществу дальнейших раздоров и потрясений.

– Глазам своим не верю! – покачал головой Джош. – Эти ребята выделяют «ген хозяина» и трубят об этом на весь мир! Они случайно не успели тиснуть статью об этом в научном журнале?

– Нет, ограничились пресс-конференцией. Никаких публикаций, даже намеков на них.

– А что будет дальше – «ген раба»? Нет, мне кажется, все это – полная ахинея! – проговорил Джош и взглянул на часы.

– Ты хочешь сказать «мы хотим думать, что это – ахинея»?

– Да, именно это я и хочу сказать. Мы надеемся, что это – вранье. Поскольку это противоречит тому, о чем собирается заявить «Биоген». Вот это я знаю точно!

– Ты полагаешь, Дил теперь отложит официальное сообщение? – спросил Том Веллер.

– Возможно. Но Дил и раньше терпеть не мог задержек, а теперь, после возвращения из Вегаса, он и вовсе превратился в психа!

Джош натянул тонкие резиновые перчатки, надел на глаза защитные очки и бумажную хирургическую маску. Затем он взял шестидюймовый баллон со сжатым воздухом и прикрутил к нему колбу с ретровирусом. Вся эта конструкция была размером с металлический цилиндр для большой сигары. В следующий момент он повернул большим пальцем пластиковый вентиль на верхушке баллона и велел Тому:

– Возьми свой карманный компьютер.

Сразу же после этого они прошли сквозь двери-распашонки в зону содержания животных. Мужчин нисколько не шокировал знакомый – сладковатый, шибающий в нос – запах крыс. Их здесь жило пять или шесть сотен – в двух возвышающихся на пять ярдов в высоту рядах клеток, вытянувшихся по обе стороны центрального прохода. К каждой клетке была прикреплена табличка с номером.

– Ну, и чем мы будем развлекаться сегодня? – осведомился Том Веллер.

Джош поглядел на монитор карманного компьютера со столбцом цифр на нем. Затем они пошли по проходу, пока не достигли тех клеток, к которым были прикреплены таблички с сегодняшним числом. Пять клеток – пять крыс. Животные были белыми, упитанными и довольно резвыми.

– Они выглядят вполне здоровыми. Это у них уже вторая доза?

– Ага.

– Ну ладно, мальчики и девочки, – заговорил Джош, обращаясь к животным, – вы уж сегодня не расстраивайте папочку, ладно?

Затем он открыл дверцу первой клетки, молниеносно просунул руку внутрь и схватил большим и указательным пальцами за шкирку находившуюся там крысу. Остальные его пальцы прихватили тельце грызуна, зажав его шею, чтобы тот не мог дергаться. Затем Джош ловко прижал к мордочке зверька прозрачный пластиковый конус колбы с ретровирусом. Дыхание животного тут же затуманило изнутри прозрачную поверхность. Короткое тихое шипение, и – вирус выпущен из баллона. Джош удерживал маску на мордочке крысы, пока та вдыхала, а затем снова сунул ее обратно в клетку.

– Ну вот, с одной закончили! – проговорил он. Том Веллер сделал пометку стилусом на экране своего карманного компьютера, и они двинулись дальше.

* * *

Биоинженерами был сконструирован ретровирус, несущий ген ACMPD3N7 – один из членов семейства генов, контролирующих аминокарбоксимуконатсемиальдегиддекарбоксилазу. В «Биогене» это называли «геном зрелости». Будучи активирован, ACMPD3N7, похоже, изменял реакции некоторых элементов головного мозга – миндалевидного тела и мозговых извилин. Результатом становилось ускорение процесса развития и формирования организма. По крайней мере у крыс. Крысята-самки, например, начинали демонстрировать признаки материнского поведения и принимались раньше положенного природой срока сооружать в клетках гнезда, словно уже собрались рожать детенышей.

Свидетельства о том, что «ген зрелости» действительно работает, были получены и в результате экспериментов, проводившихся «Биогеном» над макаками-резус.

Интерес к этому гену был вызван также тем, что с ним, возможно, был связан целый ряд нервнодегенеративных заболеваний. Одна из научных школ утверждала, что нервнодегенеративные заболевания являются результатом нарушений в головном мозгу обычного течения процессов созревания организма.

Если ACMPD3N7 действительно имел какое-то отношение к болезни Альцгеймера или другим психическим заболеваниям, коммерческая стоимость этого гена стала бы поистине баснословной!

Джош перешел к следующей клетке и только успел надеть конус колбы с ретровирусом на мордочку новой крысы, как вдруг зазвонил его сотовый телефон. Он жестом велел Тому вынуть мобильник из его нагрудного кармана. Том посмотрел на экран и сообщил:

– Это твоя мама.

– О, черт! – выругался Джош и, скроив жалобное лицо, взмолился: – Займи ее хотя бы на пару минут, ладно?

* * *

– Джошуа, чем ты занимаешься?

– Я работаю, мам.

– Ты можешь прерваться?

– Нет, мам.

– Но у нас тут ЧП! Джош тяжело вздохнул:

– Что он натворил на сей раз?

– Не знаю, – ответила мать, – но он – в городской тюрьме!

– Ну пусть Чарльз вытащит его оттуда.

Чарльз Сильверберг был их семейным адвокатом.

– Чарльз сейчас как раз этим и занимается! – возбужденно проговорила мать. – Но завтра Адам обязан предстать перед судом, и после слушаний кто-нибудь должен привезти его домой!

– Я не могу. Я работаю. – Но ведь он твой брат, Джош!

– Ему, как и мне, тридцать с лишним лет! – возразил Джош. Все это продолжалось годами! Поначалу его брат Адам работал менеджером по инвестициям в филиале одного из крупнейших германских банков, но постоянно попадал в какие-то переделки и в результате был уволен. – Что он, такси взять не сумеет?

– Не думаю, что в сложившихся обстоятельствах это будет правильным решением.

Джош снова вздохнул.

– Что он сделал, мам?

– Похоже, купил кокаин у подставной девицы из Агентства по борьбе с наркотиками.

– Опять?

– Джошуа, так ты поедешь в город, чтобы забрать его?

Последовал новый тяжкий вздох.

– Да, мам, поеду.

Он закрыл сотовый телефон и повернулся к Веллеру:

– Как ты отнесешься к тому, что я покину тебя на пару часов?

– Нормально, – ответил Том. – У меня все равно осталась в офисе кое-какая бумажная работа, которую нужно доделать.

Джошуа развернулся и, снимая на ходу перчатки, вышел из помещения. Он сунул перчатки, защитные очки, маску и цилиндр в карман лабораторного халата, отцепил от лацкана именной бейджик и поспешил к своей машине.

* * *

Ведя автомобиль по направлению к центру города, он бросил взгляд на цилиндр, очертания которого угадывались сквозь ткань халата, небрежно брошенного на пассажирское сиденье. Чтобы не нарушать расписание эксперимента, Джош должен был вернуться в лабораторию и закончить обработку оставшихся крыс до пяти часов вечера. Жизнь по расписанию и жесткая необходимость строго соблюдать его символизировали собой все, что отличало Джошуа от его старшего брата.

Когда-то у Адама было все: великолепная внешность, популярность, спортивная удаль. Во время учебы в элитарной Вестфилдской школе он шел от победы к победе: редактор школьной газеты, капитан футбольной команды, президент дискуссионного клуба, победитель школьных олимпиад…

Джош, наоборот, считался неудачником. Он был низеньким, толстым и неуклюжим. Он ходил вперевалку-и ничего не мог с этим поделать. Не помогли даже ортопедические ботинки, которые заставляла его носить мать. Девчонки брезговали им и хихикали за его спиной, когда он проходил мимо них по школьным коридорам. Школа для Джоша была сущим мучением, поэтому он и учился с грехом пополам. После школы Адам поступил в Йельский университет, а Джош с огромным трудом попал во второразрядный колледж Эмерсона.

Теперь все изменилось.

Год назад Адама вышвырнули из «Дойче Банка», где он работал, постоянно связываясь с наркотиками. Джош тем временем устроился в «Биоген» на скромную должность младшего ассистента, но стал быстро продвигаться по служебной лестнице. В компании по достоинству оценили его трудолюбие и творческий подход к работе. Джош остался в компании надолго, и, если какой-нибудь из нынешних проектов, включая «ген зрелости», увенчается успехом, он надеялся стать богатым человеком.

А вот Адам…

Джош затормозил перед зданием суда. Адам сидел на ступенях, уставившись в землю. Его мятый костюм был испещрен грязными пятнами, щеки – покрыты щетиной. Рядом стоял Чарльз Сильверберг и говорил по сотовому телефону.

Джош посигналил. Чарльз приветственно махнул ему рукой и ушел. Адам поплелся к машине и сел в нее.

– Спасибо, брат. – Он захлопнул дверцу. – Весьма благодарен.

– Не за что.

Джош отъехал от тротуара и посмотрел на часы. У него еще оставалось время, чтобы довезти Адама до дома матери и вернуться в лабораторию к пяти.

– Я тебя оторвал от каких-то дел? – спросил Адам.

Вот еще одна черта Адама, которая бесила Джоша, – его брат портил не только собственную жизнь, но и жизнь других людей. Похоже, это доставляло ему удовольствие.

– Да, ты оторвал меня от важных дел.

– Мне очень жаль.

– Тебе жаль? Если бы тебе было жаль, ты прекратил бы то и дело вляпываться в дерьмо!

– Эй, полегче! – огрызнулся Адам. – Откуда, к черту, мне было знать, что это подстава? Меня заманили в западню, даже Чарльз так сказал! Эта сука подловила меня! Чарли говорит, что отмажет меня в два счета.

– Тебя никто никуда не заманил бы, если бы ты не пристрастился к наркотикам, – парировал Джош.

– Да пошел ты! Нечего читать мне нотации! Джош ничего не ответил. После всех этих лет он знал,

что его слова, что бы он ни говорил, ничего не изменят. Они долго ехали в молчании. Наконец Адам снова заговорил:

– Я действительно очень сожалею.

– Ни хрена ты не сожалеешь!

– Да, ты прав, – проговорил Адам. – Ты целиком и полностью прав. – Адам повесил голову на грудь и театрально вздохнул. – Я снова вляпался в дерьмо.

Кающийся Адам!

Джош наблюдал все это уже десятки раз. Адам воинственный, Адам кающийся, Адам рассудительный, Адам защищающийся. Но при этом он неизменно доказывал свою правоту. Каждый раз!

На приборной панели вспыхнул оранжевый огонек. Бензин в машине был на исходе. Впереди очень кстати замаячила бензоколонка.

– Мне нужно заправиться.

– Отлично! А мне как раз нужно отлить!

– Ты останешься в машине.

– Но мне и вправду нужно в сортир!

– Сиди, где сидишь, черт побери! – Джош остановился у колонки и вышел из машины, а затем наклонился к окну и сказал: – Никуда не выходи! Сиди так, чтобы я тебе все время видел!

– А вдруг я обоссусь в твоей машине?

– Не советую!

– Но…

– Заткнись, Адам!

Джош сунул кредитную карточку в прорезь колонки и стал заливать топливо в бензобак. Он посмотрел на брата сквозь заднее стекло, а потом снова перевел взгляд на быстро меняющиеся цифры – галлоны и доллары. Как дорог нынче стал бензин! Надо было покупать более экономичный автомобиль.

Закончив заправляться, он сел в машину и взглянул на Адама. У его брата было какое-то странное выражение лица, а в машине ощущался необычный запах.

– Адам!

– Ну?

– Что ты сделал?

– Ничего.

Джош завел двигатель и снова принюхался. Запах казался ему знакомым. И тут его внимание привлек какой-то тусклый блеск. Он опустил глаза и увидел серебристый цилиндр, лежащий на полу между ног его брата. Джош протянул руку, поднял цилиндр, и тот показался ему непривычно легким.

– Адам…

– Я ничего не делал!

Джош встряхнул цилиндр. Тот был пуст.

– Я думал, это освежитель дыхания или что-то в этом роде! – принялся оправдываться брат.

– Ты кретин, Адам!

– Почему? Я же ничего…

– Это препарат для крыс, Адам. Ты только что вдохнул вирус, предназначенный для крыс.

Адам дернулся, словно укушенный, и обмяк на сиденье машины.

– Что же теперь будет?

– Ничего хорошего.

* * *

К тому времени, когда они доехали до дома матери в Беверли-Хиллз, Джош успел обдумать случившееся и пришел к выводу, что Адаму ничего не угрожает. Хотя этот ретровирус мог заразить не только грызуна, но и человека, доза была рассчитана на существо весом в восемьсот граммов, а его брат весил раз в сто больше. Поэтому риск воздействия препарата на его генетическую систему был ничтожный.

– Так со мной ничего не случится? – спросил Адам. – Нет.

– Ты уверен?

– Да.

– Извини меня за это, – сказал Адам. – И еще раз спасибо за то, что забрал меня. До свидания.

– Я подожду, пока ты войдешь в дом, – ответил Джош.

Он смотрел, как брат прошел по подъездной дорожке и постучал в дверь. Открыла мать. Адам вошел внутрь, и мать закрыла дверь. На Джоша она даже не взглянула.

Он завел двигатель и уехал.

ГЛАВА 007

В полдень Алекс Барнет вышла из своего кабинета в юридической фирме «Сенчури сити» и отправилась домой. Идти ей было недалеко, – она и ее восьмилетний сын Джем и занимали квартиру в доме на Роксбери-парк. Джеми простудился и не пошел в школу, и по просьбе Алекс за ним сейчас присматривал ее отец.

Отца она нашла на кухне, где он готовил макароны с сыром. Когда Джеми болел, это было единственное блюдо, которое мальчик ел.

– Как он? – спросила Алекс.

– Температура спала, но сопли все еще текут и кашель не проходит.

– Он проголодался?

– Только что. Сказал, что хочет макароны.

– Это хороший знак, – сказала она. – Помочь тебе?

– Да нет, – помотал головой отец, – я уже почти закончил. Тебе не следовало возвращаться домой.

– Я знаю. Папа, судья объявил свое решение.

– Когда?

– Сегодня утром.

– И что?

– Мы проиграли.

Отец продолжал мешать макароны.

– Мы проиграли вчистую?

– Да, – ответила она, – мы проиграли дело по всем пунктам. Тебе отказано в праве на твои собственные ткани. Они признаны «биологическими отходами», которыми университет с твоего согласия мог распоряжаться по собственному усмотрению. Суд заявил, что с того момента, как эти ткани покинули твое тело, ты утратил на них все права, и университет мог делать с ними что угодно.

– Но они снова вызвали меня…

– По словам судьи, разумный человек сразу понял бы, что ткани отбираются для коммерческого использования. Поэтому, дескать, твое молчание было истолковано как согласие.

– Но ведь они сказали мне, что я болен!

– Все наши аргументы были отвергнуты, папа.

– Они лгали мне!

– Я знаю, но, по мнению судьи, поощрение медицинских исследований является составной частью прогрессивной социальной политики. Если признать сейчас твои права, это якобы окажет парализующий эффект на прогресс медицинской науки. Судья объясняет свое решение заботой об общественном благе.

– Да при чем тут общественное благо! – вспылил отец. – Я был на волосок от того, чтобы стать богачом. Подумать только, три миллиарда долларов!

– Университетам нужны деньги, папа, а судья, в сущности, поступил так же, как поступали все судьи Калифорнии на протяжении последней четверти века, с тех пор, как в 1987 году было принято решение по делу Мура. Я тебе рассказывала: тогда, как и в твоем случае, суд постановил, что его ткани являлись «биологическими отходами», на которые он не имел никаких прав. И это решение рассматривалось в качестве прецедента на протяжении более чем двух последних десятилетий.

– Что же будет теперь? – спросил отец.

– Мы подадим апелляцию, – ответила Алекс. – Дело совершенно безнадежное, но без этого мы не сможем обратиться в Верховный суд штата Калифорния.

– А когда мы туда обратимся?

– Через год.

– У нас есть шансы выиграть? – спросил отец.

* * *

– Никаких, – проговорил Альберт Родригес, повернувшись в крутящемся кресле к ее отцу. Он в сопровождении еще нескольких адвокатов Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе заявился в офис Алекс на следующий день после того, как суд вынес решение по делу ее отца. – У вас нет никаких шансов выиграть дело, мистер Барнет.

– Я удивлена тем, с какой уверенностью вы предвосхищаете возможное решение Верховного суда Калифорнии, – сказала Алекс.

– О, я понятия не имею, каким будет его решение, – ответил Родригес. – Я просто сообщаю вам, что вы проиграете в любом случае, какое бы решение ни принял суд…

– То есть как? – вздернула брови Алекс.

– Университет – государственное учреждение. Совет управляющих готов от имени штата Калифорния забирать клетки вашего отца в порядке принудительного отчуждения, то есть без его согласия.

– Что-о? – изумленно моргнула Алекс.

– Объясняю: даже если суд примет решение о том, что клетки вашего отца действительно являются его собственностью, что, на мой взгляд, маловероятно, штат все равно получит их, воспользовавшись предусмотренным законодательством правом государства на принудительное отчуждение частной собственности.

– Но принцип принудительного отчуждения собственности введен в законодательство для тех случаев, когда возникает необходимость в строительстве, школ, дорог…

– Главный смысл этого принципа заключается в обеспечении общественного блага, так что в данном случае его применение будет вполне обоснованным и логичным. Штат может это сделать и сделает, – отрезал Родригес.

Ее отец смотрел на него, как громом пораженный.

– Вы шутите? – спросил он.

– Нисколько, мистер Барнет. Это вполне законная форма отчуждения собственности, и штат воспользуется ею.

– Вы пришли сюда для того, чтобы сообщить мне именно это? – осведомилась Алекс.

Родригес пожал плечами:

– Мы решили, что будет правильно прояснить вам ситуацию, – на тот случай, если вы решите судиться дальше.

– А вы предлагаете нам отказаться от претензий?

– Будь я на вашем месте, то поступил бы именно так, – ответил Родригес.

– Прекращение процесса сэкономило бы государству значительные суммы, – вставил один из его свиты.

– Оно бы всем много чего сэкономило, – добавил Родригес.

– И что вы готовы предложить нам взамен на отказ от претензий в суде?

– Ничего, мисс Барнет. Боюсь, вы меня не совсем правильно поняли. Мы не торгуемся с вами и не предлагаем вам сделку. Мы просто информируем вас о существующем положении вещей, чтобы вы могли принять осознанное и наиболее разумное решение.

Фрэнк Барнет громко откашлялся:

– То есть вы хотите сказать, что, невзирая ни на что, забрали клетки моего организма, невзирая ни на что, продали их за три миллиарда долларов и, невзирая ни на что, намерены оставить себе все деньги?

– Сформулировано без обиняков, но вполне точно, – сказал Родригес.

На этом встреча закончилась. Родригес и его свита откланялись, поблагодарив Алекс за то, что она уделила им время, и ушли. Алекс кивнула отцу, молча извинившись, и вышла следом за адвокатами. Сквозь стеклянную перегородку Фрэнк Барнет видел, как разговор между ними возобновился в коридоре.

– Вот ведь ублюдки! – не сдержался он. – Господи, в каком мире мы живем!

* * *

– Вот и я часто задаю себе тот же самый вопрос, – послышался голос за его спиной. Барнет обернулся.

В дальнем углу переговорной комнаты сидел молодой человек в очках с толстой роговой оправой. Барнет вспомнил его: во время разговора с Родригесом и его сворой он принес поднос с кофе и прохладительными напитками и поставил его на боковой столик. А потом сел в уголке и оставался там до конца встречи. Барнет решил, что это какой-нибудь младший клерк юридической фирмы, но сейчас молодой человек говорил с уверенностью, несвойственной мелкой сошке.

– Давайте посмотрим в глаза правде, мистер Барнет, – продолжал он. – Вас поимели. Оказывается, ваши клетки весьма редки и дороги. Они представляют собой эффективный производитель цитокинов – химических соединений, которые борются с раком. Именно это является подлинной причиной того, что вы выжили и побороли болезнь. На самом деле ваши клетки вырабатывают цитокины гораздо эффективнее, нежели любая искусственная технология, именно поэтому их стоимость так велика. Врачи университета ничего не изобрели и не создали своими руками. Они ничто не модифицировали генетическим путем. Они просто взяли ваши клетки, вырастили их в чашке Петри и продали «Биогену». А вас, мой дорогой друг, как я уже сказал, поимели.

– Кто вы? – спросил Петри.

– На правосудие вам уповать не приходится, – продолжал молодой человек, пропустив его вопрос мимо ушей, – поскольку суды абсолютно некомпетентны. Они не осознают, как быстро меняется все вокруг, не понимают, что мы сегодня живем в совершенно другом мире. Они не воспринимают ничего нового. И в связи со своей полной технической безграмотностью они не

знают, как делаются – . или, в вашем случае, не делаются – дела. Ваши клетки украли и продали. Все очень просто и ясно. А суд решил, что это – в порядке вещей. Барнет печально вздохнул.

– Однако, – продолжал незнакомец, – воров все же можно покарать по заслугам.

– Каким образом?

– Поскольку Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе никак не изменил ваши клетки, другая компания может также взять их, внести минимальные генетические изменения и продать в качестве нового продукта.

– Но «Биоген» уже купил мои клетки.

– Верно. Но клеточные линии – хрупки, с ними может произойти что угодно.

– Что вы имеете в виду?

– Биологические культуры беззащитны перед грибком, бактериальными инфекциями, подвержены контаминациям, мутациям. С ними может произойти любая беда.

– «Биоген» наверняка предпринял меры предосторожности.

– Безусловно. Но иногда даже самые серьезные меры оказываются недостаточны.

– Кто вы? – вновь спросил Барнет. Глядя сквозь прозрачную перегородку, он видел людей, снующих по коридору, и ломал голову над тем, куда запропастилась его дочь.

– Я никто, – ответил незнакомец. – Вы со мной никогда не встречались.

– У вас есть визитная карточка? Мужчина покачал головой.

– Меня здесь и самого нет, мистер Барнет. Барнет наморщил лоб:

– А моя дочь…

– Она ни о чем не знает. Все это – строго между вами и мной.

– Вы говорите о чем-то незаконном?

– Я вообще ни о чем не говорю, поскольку мы с вами никогда не встречались, – многозначительно произнес молодой человек. – Но давайте попытаемся представить себе, как это могло бы быть.

– Ну ладно…

– С этого момента вы не можете продавать свои клетки на законных основаниях, поскольку суд решил, что они больше вам не принадлежат, а являются собственностью «Биогена». Но ваши клетки могут быть приобретены в каких-нибудь других местах. В течение всей своей жизни вы сдавали кровь много раз и во многих медицинских учреждениях. Сорок лет назад вы воевали во Вьетнаме, значит, сдавали кровь армейским медикам. Двадцать лет назад в Сан-Диего вам делали операцию на коленном Суставе. Больница, в которой это происходило, также брала вашу кровь на анализ и, кроме того, там же остался ваш коленный хрящ. На протяжении многих лет вы консультировались со многими врачами, и они направляли вас на анализ крови. Эта кровь остается в клиниках, так что отыскать ее не составит труда – даже с помощью открытых для общего доступа баз данных. На тот случай, если, например, другая компания захочет использовать ваши клетки.

– А как же «Биоген»?

Молодой человек передернул плечами:

– Биотехнология – сложный бизнес. Порча биологического материала случается постоянно. Если в их лабораториях что-то пойдет не так, это будет не вашей проблемой, верно ведь?

– Но что там может случиться?

– Понятия не имею. Все, что угодно.

Повисло недолгое молчание, которое нарушил Барнет.

– А ради чего я стану это делать? – спросил он.

– Ради ста миллионов долларов, которые вы получите.

– За что?

– За согласие сделать биопсию шести жизненно важных органов вашего организма.

– Но вы же сами говорите, что можете достать образцы моей крови в других местах?

– Теоретически – да, и, если дело дойдет до суда, именно так и будет заявлено. Но на самом деле любой

компании нужны свежие клетки, а не образцы сорокалетней давности.

– Не знаю, что и сказать…

– Не торопитесь, мистер Барнет. Обдумайте все как следует. – Молодой человек поднялся на ноги. – Вас, может, и поимели, но это не означает, что вы должны с этим смириться.

Из газеты колледжа Бомон «Студенческий вестник»

СТРАСТИ ПО СТВОЛОВЫМ КЛЕТКАМ РАЗГОРАЮТСЯ

Шокирующее утверждение профессора Маккьюна:

«Эффективное средство лечения появится только через десятилетия!»

Выступая в забитом до отказе Бомон-Холле, знаменитый профессор биологии Кевин Маккьюн потряс слушателей заявлением о том, что исследования в области стволовых клеток являются грандиозной мистификацией.

«Все, что вам рассказывали об этом, – заявил он, – не более чем миф, цель которого – обеспечить финансирование научно-исследовательских заведений, эксплуатируя несбыточные надежды смертельно больных. Так давайте выясним, в чем же заключается истина».

Стволовыми называются те клетки, пояснил оратор, которые обладают способностью развиваться, превращаясь в различные другие. Существуют две разновидности стволовых клеток. Взрослые стволовые клетки можно обнаружить повсюду в организме: в мышечной ткани, в мозгу, в печени и так далее. Они способны производить новые клетки, но – только той ткани, в которой они существуют. Они крайне важны, поскольку каждые семь лет происходит полное обновление всех клеток человеческого организма.

В этой части научное знание о стволовых клетках не вызывает сомнений. Но существует и другой вид стволовых клеток – эмбриональные, и здесь все гораздо сложнее. Они, например, обнаружены в кроветворной ткани пуповины, а также извлекаются из эмбрионов. Эмбриональные стволовые клетки – полипотентны, то есть обладают способностью превращаться в любую ткань. Однако исследования с их использованием представляют собой весьма зыбкую почву, поскольку предполагают работу с человеческими эмбрионами, а это создает множество морально-этических и религиозных проблем. В обществе широко распространено мнение, что эмбрионы обладают всеми правами, присущими человеческому существу. Это – старый спор, и конца-краю ему не видно.

УЧЕНЫЕ ГОВОРЯТ О ЗАПРЕТЕ НА ИССЛЕДОВАНИЯ

Нынешняя администрация США уже постановила, что эмбриональные стволовые клетки могут отбираться из уже существующих клеточных линий, но никак не из новых эмбрионов. Ученые, однако, считают, что существующие клеточные линии не годятся, и в связи с этим рассматривают постановление правительства в качестве фактического запрета на исследования в данной области. Поэтому многие из них, не рассчитывая на государственные гранты, но желая продолжать свою работу, переходят в частные научно-исследовательские центры.

Но основная проблема заключается даже не в недостатке стволовых клеток. Для выздоровления каждый пациент должен иметь собственные полипотентные стволовые клетки. Это необходимо для того, чтобы заново вырастить орган, восстановить ткань при гибели части клеток или излечить паралич. Великая, но пока недостижимая мечта. Сегодня никто не способен добиться подобного лечебного эффекта и никто даже не имеет понятия, как это сделать.

Когда на свет появляется новорожденный, у него можно взять кровь из пуповины и заморозить ее на тот случай, если она понадобится в будущем. Многие именно так и поступают. А как быть со взрослыми? Откуда нам с вами взять полипотентные стволовые клетки?

Это – вопрос вопросов.

НА ПУТИ К МЕЧТЕ О ВСЕОБЩЕМ ЗДОРОВЬЕ

У нас с вами остались только взрослые стволовые клетки, способные развиваться лишь в один вид ткани. Например, стволовые клетки печени способны создавать только ткани печени и так далее. Но что, если найти способ снова превращать взрослые стволовые клетки в эмбриональные? Это позволило бы каждому взрослому человеку иметь запас собственных эмбриональных стволовых клеток, и таким образом заветная мечта медицины стала бы явью.

Оказывается, такой способ существует и заключается в том, чтобы поместить взрослую стволовую клетку в яйцеклетку (она же яйцо, она же яйцеклетка) человека. Что-то в яйце заставляет взрослую стволовую клетку возвращаться в исходное – эмбриональное – состояние и делает ее полипотентной. Хорошая новость, но в медицинской практике данная технология практически неприменима, поскольку для ее реализации потребовалось бы неимоверное количество яйцеклеток. Опять тупик.

Вот почему ученые всего мира, не покладая рук, ищут доступный способ превращения взрослой стволовой клетки в полипотентную. Один эскулап из Шанхая – под неодобрительное цоканье языком со стороны коллег – помещал человеческие стволовые клетки в обычные куриные яйца, но результаты были весьма противоречивыми, и до сих пор непонятно, получится ли толк из такой методы.

В равной степени представляется сомнительным осуществление еще одной заветной мечты всемирной медицины, связанной со стволовыми клетками. Имеется в виду возможность пересадки органов без их отторжения, лечение серьезных травм позвоночника и тому подобное. На протяжении многих лет пропагандисты этой идеи лгали, заявляя, что до ее реализации – рукой подать, а средства массовой информации публиковали самые фантастические измышления, вселяя в души несчастных, страдающих серьезными заболеваниями, призрачную надежду на то, что спасение рядом. К сожалению, это не так. От того дня, когда подобные технологии смогут дарить людям исцеление, нас отделяют еще долгие годы, а то и десятилетия. Многие здравомыслящие ученые в частных беседах высказывают мнение, что это произойдет не ранее 2050 года. Они указывают на то, что с момента, когда Уотсон и Крик расшифровали генетический код человека, до того времени, когда генетика стала применяться в прикладной медицине, прошло сорок лет.

СКАНДАЛ, ПОТРЯСШИЙ МИР

Именно на волне лихорадочных людских надежд и газетной истерии в фокусе внимания мировой общественности оказался южнокорейский биохимик Хван Ву Сук, объявивший в 2004 году о том, что он успешно добился превращения взрослой стволовой клетки в эмбриональную путем перенесения ее в человеческое яйцо. Хван слыл трудоголиком: просиживал в лаборатории по восемнадцать часов в день семьдней в неделю. В марте 2005-го сенсационный рассказ Хвана о его «достижениях» был напечатан в журнале «Сайенс», после чего в Корею начали стекаться ученые со всего мира. Веем вдруг показалось, что лечение с помощью стволовых клеток вот-вот станет возможным. Хван превратился в национального героя Кореи и был назначен руководителем вновь созданного Всемирного центра стволовых клеток, финансирование которого взяло на себя правительство Республики Корея.

Ио в ноябре 2005 года помогавший Хвану американский ученый из Питсбурга объявил о том, что прекращает совместную работу с корейцем. А затем один из сотрудников Хвана признался в том, что тот брал яйцеклетки у сотрудниц своей лаборатории, что считается серьезным этическим нарушением.

В декабре 2005 года Национальный университет Сеула сообщил, что клеточные линии, якобы созданные Хваном, оказались фальсификацией, а статья в журнале «Сайенс» полна неточностей, противоречий и откровенных подтасовок. Журнал, дезавуировал свою публикацию, а Хвану были предъявлены уголовные обвинения.

Вот как обстоят дела на сегодняшний день.

ОПАСНОСТИ МЕДИАНАДУВАТЕЛЬСТВА

«Какие уроки можем мы извлечь из всего этого? —спрашивает профессор Маккьюн и отвечает: – Во-первых, в мире, где правят массмедиа, постоянно публикуемые слухи падают на благодатную почву человеческого легковерия и доверчивости, порождая несбыточные надежды. Годами средства массовой информации расписывали исследования в области стволовых клеток как приближающееся чудо, и поэтому каждый раз, когда кто-нибудь заявлял, что чудо свершилось; этому безоговорочно верили. Означает ли это, что в легковесности или злонамеренном надувательстве со стороны массмедиа кроется опасность? Разумеется, да еще какая! Поскольку такие вещи не только порождают тщетные надежды в душах тяжело больных людей, но влияютина самих ученых. Те тоже начинают верить в то, что до чуда – рукой подать, хотя, казалось бы, кому как не им знать, что это далеко не так.

Что мы можем поделать с медианадувательством? Оно прекратилось бы практически немедленно, если бы того за-

хотели научные учреждения, но они этого не хотят. Оно их устраивает, поскольку приносит им гранты. Поэтому ничто не изменится. Университеты Йеля, Стэнфорда и Джона Гопкинса провоцируют слухи и медианадувательство ничуть не в меньшей степени, нежели такие корпорации, как «Эксон» или «Форд». Точно так же ведут себя отдельные ученые, работающие в этих уважаемых учреждениях. Все это происходит потому, что постоянно возрастает их коммерческая заинтересованность. Если вы слышите заявление того или иного ученого о том, что какое-нибудь его заявление было преувеличено или искажено тем или иным изданием, спросите его, направил ли он опровержение редактору этого издания. В девяносто девяти случаях из ста ответ будет отрицательным.

Еще один урок. «Консультации со специалистами». Вся писанина Хвана, опубликованная в журнале «Сайенс», была предварительно показана специалистам и получила их одобрение. Если нам нужно доказательство того, что «консультации со специалистами» – пустой и ничего не значащий ритуал, то история с Хваном лучшее тому свидетельство. Он сделал сенсационное заявление, но не предоставил столь же сенсационных доказательств. Многие случаи показывают, что «консультации специалистов» не повышают качество научной периодики. Ученые и сами знают об этом, но читатели продолжают считать этот фактор залогом качества и говорят: «Эта газета прибегает к консультациям специалистов, а эта – нет». Как будто подобное что-то значит. Ровным счетом ничего!

Наконец – сами журналы. Где была «железная рука» главного редактора журнала «Сайенс»? Не забывайте, «Сайенс» – солидное издание, в его штате работают 115 человек. И все оке они не распознали грандиозную мистификацию, подкрепленную иллюстрациями, обработанными с помощью компьютерной программы «Адобе фотошоп». А ведь именно «Фотошоп» чаще всего используется теми, кто задумал сфабриковать ту или иную научную фальшивку.

И «Сайенс» – далеко не единственный журнал, обманутый мошенниками от науки. Жульнические публикации о якобы сенсационных научных «достижениях» печатались во многих других изданиях. Вспомнить хотя бы публикацию в «Медицинском журнале Новой Англии» о том, что обезболивающий препарат виокс удваивает риск развития инфаркта миокардам инсульта, целиком и полностью сфабрикованную статью в «Ланцете», посвященную мифической связи между приемом определенных лекарств и возникновением рака гортани, 250 пациентов в базе данных, на которую ссылался журнал, имели одинаковую дату рождения! Одно это должно было насторожить журналистов, но – не насторожило.

Каждая медицинская фальсификация – не просто скандал. Это – угроза общественному здоровью. И все же надувательство продолжается.

ЦЕНА ОБМАНА

Цена обмана непомерно высока. В денежном выражении она, по мнению Маккьюна, составляет тридцать миллиардов долларов ежегодно. Фальсификация в мире науки – не редкость, и в ее сети попадается не только вненаучная общественность, но и сами ученые. Даже Фрэнсис Коллинз, глава проекта «Человеческий геном» Национального института здоровья, пять раз становился соавтором научных публикаций, признанных впоследствии фальшивками и дезавуированных.

Последний урок не содержит в себе никаких неожиданностей. По крайней мере уже не содержит. Возможно, это было иначе в те времена, когда Эйнштейн беседовал с Нильсом Бором и в каждой отрасли науки насчитывалось от силы несколько десятков серьезных специалистов. Но сегодня ученых в Америке три миллиона, это уже не призвание, а карьера. Наука коррумпирована не менее, чем любая другая сфера человеческой деятельности, и ученые давно перестали быть бессребрениками и подвижниками. Времена Джордано Бруно давно прошли, современные ученые – обычные люди, и ничто человеческое им не чуждо. Они лгут, жульничают, обкрадывают друг друга, судятся, утаивают информацию, фальсифицируют данные, преувеличивают собственную значимость и незаслуженно порочат чужие достижения. Такова человеческая природа, и ее не изменить.

Макс ТЭЛЕР