Текст книги "Next"

Автор книги: Майкл Крайтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 29 страниц)

ГЛАВА 036

– Что ты несешь? – спросила Линн Кендалл, глядя на Дейва, мирно сидящего на кушетке в гостиной. – Эта обезьяна – твой сын?

– Ну не совсем…

– Не совсем?! – Линн металась по гостиной, словно

разъяренная тигрица. – Что, черт побери, это значит, Генри?

Был обычный субботний день. Их дочь-подросток Трейси находилась на заднем дворе, загорая, болтая по телефону и напрочь забыв о необходимости делать уроки. Ее брат Джеми плескался в бассейне. Линн, поскольку подошел крайний срок сдачи заказа, провела весь день дома, заканчивая работу. Она трудилась не покладая рук три последних дня и очень удивилась, когда распахнулась дверь и в дом вошел ее муж Генри, ведя за руку шимпанзе.

– Генри, так это твой сын или нет?

– В какой-то степени да.

– В какой-то степени… Понятно. Спасибо, что все объяснил. – Вдруг Линн резко развернулась и уставилась на мужа. В голову ей пришла ужасная мысль. – Подожди-ка минутку! Ты что, пытаешься сказать мне, что у тебя был секс с…

– Нет, нет! – воскликнул ее муж, прижав руки к груди. – Нет, дорогая! Как ты могла такое подумать? Это был всего лишь эксперимент.

– Всего лишь эксперимент? Эксперимент?! Господи Иисусе! Что еще за эксперимент, Генри?

Обезьяна сидела на диване, держа руками большие пальцы ног, и смотрела на двух взрослых.

– Постарайся не кричать, – попросил Генри. – Ты нервируешь его.

– Я его нервирую? Я его нервирую! Это всего лишь чертова обезьяна, Генри!

– Человекообразная.

– Человекообразная, не человекообразная… Что она здесь делает, Генри? Почему она находится в нашем доме?

– Ну… Как тебе сказать… В общем, он будет жить с нами.

– Он будет жить с нами! С какой это радости? У тебя есть сын-обезьяна, о котором ты раньше слыхом не слыхивал, и вот ты заявляешься вместе с ним! Прекрасно! Все понятно! Понятнее не бывает! Кто угодно поймет! Почему ты мне сразу не сказал, Генри? Ах, дорогая, не волнуйся, пусть это будет для тебя сюрпризом! Я еду, домой со своим сыном-обезьяной, но сообщу тебе об этом, только когда войду в дверь! Здорово, Генри! Я рада, что в свое время мы посещали сеансы по искусству общения и супружеских отношений!

– Мне очень жаль, Линн…

– Тебе всегда чего-то жаль, Генри! Что ты собираешься с ним делать? Отвести в зоопарк или что-то еще?

– Мне не нравится в зоопарке, – произнес Дейв, заговорив в первый раз.

– Тебя не спрашивают! – рявкнула на него Линн. – Сиди и помалкивай!

А потом она окаменела.

Она повернулась.

Она широко раскрыла глаза.

– Он говорит?

– Да, – ответил ей Дейв. – А ты – моя мама?

* * *

Линн Кендалл не потеряла сознание, но ее начала бить крупная дрожь, а потом ее колени подогнулись. Генри подхватил жену и усадил на ее любимое кресло – лицом к кофейному столику, стоявшему рядом с диваном. Дейв не пошевелился. Он просто смотрел на происходящее широко открытыми глазами. Генри пошел на кухню, налил стакан лимонада и принес его жене.

– На, – сказал он, – попей.

– Мне сейчас нужно мартини, черт возьми!

– Милая, те времена – в прошлом.

Линн когда-то была алкоголичкой, но затем вылечилась и теперь являлась членом Содружества анонимных алкоголиков.

– Я теперь сама не знаю, какие времена в прошлом, а какие нет, – сказала Линн, не сводя глаз с Дейва. – Он говорит! Обезьяна говорит!

– Человекообразная обезьяна.

– Извини, что я расстроил тебя, – произнес Дейв.

– Ага, спасибо…

– Его зовут Дейв, – сообщил Генри. – У него иногда бывают проблемы с согласованием времен.

– Иногда люди будут расстраиваемые мной, – заявил Дейв. – Тогда они чувствуют себя плохо.

– Дейв… – проговорила Линн. – Дело не в тебе, дорогой. Ты, по-моему, очень милый. Дело в нем. – Она указала большим пальцем на Генри. – В этом придурке.

– Что такое «при-ду-рок»?

– Он, должно быть, никогда не слышал ругани, – предположил Генри. – Тебе следует следить за словами.

– Как можно следить за словами? – сказал Дейв. – Это звуки. Нельзя следить за звуками.

– Я не знаю, как это объяснить, – призналась Линн и откинулась на спинку кресла.

– Это такое выражение, – пояснил Генри. – Фигура речи.

– А, понятно, – сказал Дейв.

Повисла тишина. Линн вздохнула, Генри похлопал ее но руке.

А потом Дейв спросил:

– У вас есть деревья? Я люблю лазать по деревьям.

* * *

В этот момент в дом вернулся Джеми.

– Эй, мам, мне нужно полотенце!

Он вошел в гостиную и уставился на шимпанзе.

– Привет! – сказал Дейв.

Джеми моргнул от удивления, но быстро пришел в себя.

– Привет! – вежливо ответил он. – Я Джеми.

– Меня зовут Дейв. У вас есть деревья, чтобы лазать?

– Конечно! Есть одно здоровенное дерево! Пойдем, покажу!

Джеми направился к двери, а Дейв вопрошающе посмотрел на Линн и Генри.

– Иди, – сказал тот. – Все в порядке.

Дейв спрыгнул с дивана и поскакал по направлению к двери следом за Джеми.

– А вдруг он убежит? – спросила Линн. – Вряд ли.

– Потому что он – твой сын?

Дверь громко хлопнула. Со двора послышался пронзительный визг их дочери и крик: «Что это такое?!» Они услышали голос Джеми:

– Шимпанзе, и мы собираемся залезть на дерево.

– Где ты его взял, Джеми?

– Это папин.

– Он кусается?

Они не расслышали ответ Джеми, но увидели в окно, как закачались ветви дерева. Снаружи слышался смех и радостное щебетание.

– Что ты намерен с ним делать? – спросила Линн.

– Не знаю, – ответил Генри.

– Но он не может оставаться здесь.

– Это я понимаю.

– Я не разрешила взять в дом собаку, и уж тем более я не соглашусь на шимпанзе.

– Знаю.

– Кроме того, здесь для него просто нет места.

– Знаю.

– Вот ведь загвоздка. Генри молча кивнул.

– Как это получилось, Генри?

– Это долгая история.

– Я слушаю.

* * *

Когда был расшифрован геном человека, объяснил Генри, ученые обнаружили, что геном шимпанзе почти идентичен человеческому.

– Разница между нашими видами, – сказал он, – составляет всего пятьсот генов.

Конечно, эта цифра обманчива, поскольку у человека и морского ежа также много общих генов. Более того, почти любое создание, живущее на этой планете, имеет десятки тысяч одинаковых генов с остальными. Иными словами, генетический фундамент, лежащий в основе каждой из форм жизни, во многом схож с другими.

Данное наблюдение пробудило огромный интерес к вопросу: чем определяются различия между разными видами. Казалось бы, пятьсот генов – это не очень много, но при этом шимпанзе и человека разделяет целая пропасть.

– Многие виды, – продолжал рассказывать Генри, – способны скрещиваться и производить на свет гибриды: львы и тигры, леопарды и ягуары, дельфины и киты, бизоны и домашние коровы, зебры и лошади, верблюды и ламы. Гризли и белые медведи иногда скрещиваются в дикой природе, производя на свет метисов, прозванных «гризбелы». Поэтому возник вопрос: способны ли человек и шимпанзе в результате скрещивания произвести на свет гибрид, который можно было бы назвать «человекозьяной». Похоже, ответ – отрицательный.

– Кто-нибудь пробовал это делать?

– Пробовали, и неоднократно, начиная еще с 20-х годов.

Но, пусть даже гибридизация оказалась невозможной, пояснил Генри, можно было пойти другим путем: ввести человеческие гены непосредственно в эмбрион шимпанзе, чтобы создать трансгенное животное. Четыре года назад, когда Генри в течение месяца занимался исследованиями на базе Национального института здоровья, изучая проблему аутизма, ему захотелось разобраться в том, какие гены определяют разницу в способах общения между людьми и человекообразными обезьянами.

– Потому что, – объяснил он, – шимпанзе общаются между собой. Они могут организовывать очень эффективные охотничьи партии, чтобы убивать мелких животных. Итак, общение есть, а языка нет. Как же они это делают? Так же, как аутисты. Это заинтересовало меня.

– И что ты предпринял? – спросила его жена.

В лаборатории, под микроскопом, он ввел в эмбрион шимпанзе гены человека. Свои собственные гены.

– Включая те, которые отвечают за речь? – уточнила Линн.

– Не только. Все.

– Ты ввел все свои гены?

– Видишь ли, – сказал он, – я не думал, что эксперимент закончится рождением детеныша. Я намеревался удалить плод на завершающей стадии.

– Плод, но не животное?

Если бы трансгенный плод оставался в чреве матери восемь или девять недель до самопроизвольного выкидыша, он развился бы в достаточной мере для того, чтобы его вскрытие позволило Генри продвинуться в понимании «речи» обезьян.

– Ты рассчитывал на то, что произойдет выкидыш и плод умрет?

– Да, я надеялся, что он продержится в чреве самки достаточно долго, чтобы…

– И потом ты собирался разрезать его?

– Произвести вскрытие. Да.

– Твои гены, фактически твое потомство… Ты делал это лишь для того, чтобы потом его разрезать? – Она смотрела на него, как на монстра.

– Линн, это был эксперимент. Мы поступаем так все время… – Генри осекся. – Впрочем, не стоит в это углубляться. Просто собственные гены были под рукой. Мне не нужно было получать у кого-то разрешение не то, чтобы использовать их. Это был эксперимент. Лично меня это не касалось.

– Теперь касается, – сказала она.

* * *

Вопрос, на который Генри пытался получить ответ, носил фундаментальный характер. Эволюционные пути произошедших от общего предка шимпанзе и людей разошлись шесть миллионов лет назад. Ученые уже давно заметили, что шимпанзе внешне очень напоминают людей на зародышевом уровне. В связи с этим они предположили, что человек отличается от шимпанзе отчасти благодаря различиям в том, как протекает внутриутробное развитие. На этой стадии развитие шимпанзе как бы приостанавливается, а человеческое продолжается. Некоторые ученые предполагали, что это связано с развитием человеческого мозга, объем которого удваивается в первый год после рождения. Но Генри интересовала

именно речь, а чтобы она стала возможной, голосовые связки должны были опуститься от зева к глотке, создав таким образом голосовую коробку. У человека это происходило, у шимпанзе – нет. Вся последовательность развития была неимоверно сложной.

Генри надеялся получить трансгенный плод и, исследовав его, выяснить, какие изменения в развитии человека делают возможной речь. По крайней мере, именно в этом состоял изначальный план его эксперимента.

– Почему ты не изъял плод, как собирался? – спросила Линн.

– Потому что в то лето несколько шимпанзе заболели вирусным энцефалитом, и здоровых животных пришлось поместить на карантин. Их развезли по различным лабораториям вдоль всего восточного побережья. С тех пор я потерял из виду самку, которой я имплантировал эмбрион. Я предполагал, что в какой-нибудь неизвестной мне лаборатории, куда ее увезли, у нее произошел самопроизвольный выкидыш и зародыш безвозвратно пропал. Я не мог наводить справки, чтобы не привлечь внимания.

– Поскольку твой эксперимент был незаконным.

– Ну, это слишком сильное слово. Я думал, что эксперимент провалился и на этом все закончилось.

– Видимо, не закончилось.

– Да, не закончилось.

Как выяснилось, самка родила вполне здорового детеныша, и их обоих со временем вернули в Бетесде. Маленький шимпанзе казался обычным во всех отношениях. Правда, его кожа была бледнее, чем у других, и особенно это было заметно вокруг рта, где нет шерсти, но пигментация шимпанзе может варьироваться, поэтому такая мелочь никого не удивила.

С возрастом он стал менее обычным. По мере роста его морда не начала выдаваться вперед, как это происходит у других сородичей, а оставалась плоской, как бывает у детенышей этого вида. Но и это никого не насторожило. До тех пор, пока плановый анализ крови не выявил отсутствие у маленького шимпанзе энзима сиаловой кислоты. Поскольку этот энзим присутствует у всех человекообразных, ученые решили, что в анализ вкралась ошибка, и повторили его, но результат оказался прежним. У детеныша не было этого энзима.

– Отсутствие данного энзима – признак человека, – пояснил Генри. – У людей сиаловой кислоты нет, зато она есть у всех человекообразных обезьян.

– А у детеныша не оказалось?

– В том-то и дело. Тогда ученые сделали полный генетический анализ и выяснили, что разница между геномом человека и этого детеныша на полтора процента меньше обычной. И они начали складывать картинку по кусочкам.

– То есть сравнили ДНК шимпанзе с ДНК всех, кто с ним работал?

– Да.

– И обнаружили наибольшее сходство с твоей ДНК.

– Да. Несколько недель назад из конторы Беллармино мне прислали образец. Я полагаю, для того чтобы запугать меня.

– И что ты предпринял?

– Отнес его другу, чтобы тот сделал анализ.

– К тому самому другу из Лонг-Бич?

– Да.

– А что Беллармино?

– Он просто не хочет нести ответственности, когда все всплывет. – Генри покачал головой. – Я возвращался домой и находился уже западнее Чикаго, когда мне позвонил Ровак, тот человек из обезьяньего комплекса. Позвонил и сказал: «Теперь, парень, можешь рассчитывать только на себя». Вот – их позиция: разбирайся сам, а мы тут ни при чем.

Линн наморщила лоб.

– Но разве это не является выдающимся открытием? Разве оно не прославит тебя на весь мир? Ты создал первую трансгенную человекообразную обезьяну!

– Беда в том, – сказал Генри, – что меня за это могут обвинить и даже посадить в тюрьму. Потому что

НИЗ запрещает проведение трансгенных экспериментов на любых животных, кроме крыс. Потому что всякие психи, протестующие против генной инженерии и «франкенфуда», встанут на дыбы и объявят НИЗ войну, а он этого не хочет и станет открещиваться всеми руками и ногами.

– Получается, ты никому не можешь рассказать, откуда взялся Дейв? Это скверно, Генри, ведь скрыть его от всего мира тебе не удастся.

– Я знаю, – проговорил он несчастным голосом.

– Трейси уже сейчас висит на телефоне, рассказывая всем своим друзьям о том, что у нее на заднем дворе – умный маленький шимпанзе.

– Да…

– Ее подружки набегут сюда через несколько минут. Как ты объяснишь им появление Дейва? А ведь вслед за подружками здесь появятся репортеры. – Линн взглянула на часы. – Через час, максимум два. Что ты им скажешь?

– Не знаю. Может быть, я скажу, что эта работа была проведена в другой стране – Китае или Южной Корее. А потом его прислали сюда.

– А что скажет Дейв, когда репортеры заговорят с ним?

– Я попрошу его не разговаривать с ними.

– Репортеры так просто не отвяжутся, Генри. Они разобьют лагерь вокруг нашего дома и будут смотреть на нас через подзорные трубы и телеобъективы, они будут кружить на вертолетах над нашими головами, они вылетят первым же рейсом в Китай и Южную Корею, чтобы взять интервью у человека, сделавшего Дейва, а когда они такого человека не найдут… Что тогда?

Линн выжидающе посмотрела на мужа, а потом подошла к двери и выглянула на задний двор, где играли Дейв и Джеми, крича и бегая между деревьями. Некоторое время она молчала, а потом сказала:

– Знаешь, а кожа у него действительно бледная.

– Я знаю.

– Лицо – плоское, почти человеческое. Интересно, как бы он выглядел без шерсти?

* * *

Так родился синдром Гандлера – Крюкхайма, редкая генетическая мутация, жертвы которой отличаются маленьким ростом, обильным волосяным покровом по всему телу, деформацией черт лица, придающей им сходство с обезьяной. Это явление встречается настолько редко, что в прошлом веке оно было зафиксировано всего четырежды. Первый раз в аристократической венгерской семье в Будапеште в 1932 году. Там с этим синдромом появились на свет двое детей. Этот случай был описан в медицинской литературе австрийским ученым, доктором Эмилем Крюкхаймом. Второй эпизод был зафиксирован в 1944 году, когда ребенок с аналогичной патологией родился в семье инуитов на севере Аляски. Третий ребенок, девочка, родился в Сан-Паулу в 1957 году, но уже через несколько недель умер от инфекции. Четвертая жертва синдрома появилась на свет в бельгийском городе Брюгге в 1988 году. Мальчика мельком видели журналисты, но впоследствии о нем больше никто ничего не слышал, и его нынешнее местонахождение неизвестно.

– А что, мне нравится! – сказала Линн, подняв голову от ноутбука, на котором она печатала все это. – Как будет называться этот синдром? Избыточная наследственная волосатость?

– Гипертрихоз, – поправил ее Генри.

– Правильно. – Она продолжила печатать. – Значит, так. Синдром Гандлера – Крюкхайма… связан… с гипертрихозом. Полностью это называется наследственный hypertrichosis langinosa, и за последние сто лет известно не более пятидесяти случаев этого явления.

– Ты это пишешь или читаешь?

– И то, и другое. – Линн откинулась назад. – Ладно, пока нам этого хватит. А ты лучше пойди и скажи Дейву.

– Что я должен ему сказать?

– Что он – человек. Хотя он, наверное, и без того считает себя им.

– Хорошо. – Генри направился к двери и по дороге спросил: – Ты думаешь, это сработает?

– Я не думаю, а знаю, что сработает, – сказала Линн. – В Калифорнии существует закон, запрещающий вмешиваться в частную жизнь детей с отклонениями. Многие из них имеют серьезные уродства. Они и без вмешательства назойливых журналистов испытывают огромные трудности в жизни – в общении со сверстниками и когда приходит пора идти в школу. На беспардонных репортеров накладывают крупные штрафы, поэтому они предпочитают не рисковать. Значит, и к нам не полезут.

– Возможно, – согласился Генри.

– Это – все, что мы пока можем сделать, – сказала Линн и вновь принялась печатать.

Возле двери Генри остановился и, повернувшись к жене, с улыбкой спросил:

– Если Дейв – человек, означает ли это, что мы не можем отдать его в цирк, как тебе поначалу хотелось?

– Об этом и речи быть не может! Дейв будет жить с нами. Теперь, благодаря тебе, он член нашей семьи. У нас нет иного выбора.

Генри вышел из дома. Трейси и ее подружки стояли под деревом, указывая на ветви.

– Смотрите на обезьяну! Смотрите на нее!

– Эй! – прикрикнул на них Генри. – Это не обезьяна! Не надо его обижать! У Дейва редкая болезнь…

И он рассказал им о «синдроме Гандлера – Крюкхайма». Девочки слушали его, открыв рты.

* * *

У Джеми была кровать на колесиках, которую использовали, когда в их доме оставались на ночь его друзья. Линн вытащила ее из кладовки, и Дейва уложили на нее, рядом с кроватью Джеми.

– Как мягко! – проговорил он и тут же заснул. Линн сидела рядом и гладила его нежную, шелковистую шерсть.

– Это так здорово, мам, что у меня теперь будет братик! – сказал Джеми. – Еще бы, милый, – прошептала Линн, а затем вышла, выключив свет и прикрыв дверь.

Когда часом позже она заглянула в детскую, чтобы проведать их, то увидела, что Дейв скрутил простыни кругом вокруг себя, соорудив нечто вроде гнезда посередине кровати.

* * *

– Нет! – говорила Трейси, стоя руки в боки на кухне. – Нет, он не может жить в нашем доме! Как ты мог так поступить со мной, папа?

– Как поступить?

– Ты знаешь, что будут говорить другие ребята. Он – обезьяна, похожая на человека. И он говорит точно так же, как ты, когда у тебя заложен нос. – Девочка была на грани слез. – Ведь он – твой родственник, у него твои гены.

– Но, Трейси…

– Я в шоке! – Она начала всхлипывать. – У меня был шанс возглавить группу поддержки новичков!

– Трейси, я уверен, что ты ее возглавишь.

– Меня должны были назначить, потому что по очередности это был мой год!

– Он и остается твоим.

– Только не в том случае, если у меня в доме живет обезьяна!

Она подошла к холодильнику, достала оттуда банку кока-колы и вернулась, продолжая всхлипывать. И тут вошла ее мать.

– Он не обезьяна, – твердо сказала Линн. – Это несчастный мальчик, страдающий серьезным заболеванием.

– Ага, рассказывай сказки! – горько фыркнула Трейси.

– Если не веришь, зайди в Интернет и посмотри сама. Хотя бы в Гугле.

– И посмотрю!

Все еще всхлипывая, Трейси подошла к компьютеру. Генри украдкой взглянул на Линн, а затем встал позади дочери и стал смотреть ей через плечо.

Отчет о разновидности гипертрихоза – 1923 (Венгрия) Синдром Гандлера – Крюкхайма Понедельник 01/Янв/

06@ 17:05

Несомненно, чрезмерная волосатость свидетельствует о том, что… Венгерский случай, зафиксированный в 1923… Dot.gks.org/9872767/9877676/490056 – 22К – Cached – Similar pages

Синдром Гандлера – Крюкхайма – Инуиты судятся (1944)

В ужасные дни Второй мировой войны лечением инуитского мальчика из городка Сандук в Северной Аляске, страдающего синдромом Гандлера – Крюкхайма, занялся

местный…

dot.gks.org/FAQ_G-K_S/7844908Inuit 41K – Cached – Similar pages

Проститутка в Пекине родила ребенка-обезьяну

Газета «Нью Чайна пост» рассказывает о похожем на шимпанзе ребенке – покрытом шерстью, с большими руками и ногами, – произведенном на свет монгольской проституткой, которая утверждает, что за деньги совокуплялась с русской обезьяной. Ученые предполагают, что новорожденный может страдать синдромом Гандлера – Крюкхайма, крайне редкой…

Dot.gks.org/4577878/9877676/490056 – 66К – Cached – Similar pages

Человек-обезьяна из Дели – Новый случай синдрома Гандлера – Крюкхайма?

Газета «Хиндустан таймс» пишет о человеке с внешностью и ловкостью обезьяны, который, прыгая с крыши на крышу, пугает местных жителей. 3 тысячи полицейских были вызваны для… Dot.gks.org/4577878/9877676/490056 – 66К – Cached – Similar pages

Синдром Гандлера – Крюкхайма – Из Бельгии

В бельгийской прессе, а также в газетах Парижа и Бонна широко печатались фотографии мальчика с внешностью обезьяны. После 1989 года ребенок, которого звали Жиль исчез из поля зрения общественности… (Переведено) Dot.gks.org/4577878/9877676/490056 – 52К – Cached – Similar pages

Syndrome Gandler-Kreukheim – De la Belgique

Ressemblant a un singe, l'image du jeune garcon est apparue partput dans la presse de Bruxelles

comme les publications dispersees a Paris et a Bonn. Apres 1989, l'enfant dont le nom etait

Gilles, est disparu de la vue publique…

Dot.gks.fr/4577878/77676/0056/9923.shmtl – 36K – Cached – Similar pages

– А я и не знала! – растерянно проговорила Трейси, глядя на экран компьютера. – За всю историю стало известно только о четырех или пяти случаях. Бедный мальчик!

– Он очень необычный, – сказал Генри. – Надеюсь, теперь ты будешь добрее к нему. – Положив руку на плечо Трейси, он обернулся к жене и еле слышно прошептал: – И все это – за пару часов?

– Я очень старалась, – также шепотом ответила она.