Текст книги "Разоблачение"

Автор книги: Майкл Крайтон

Пока она разговаривала, Сандерс повернулся к монитору: на экране моргала пиктограмма электронной почты. Он нажал клавишу.

НА ВАШЕ ИМЯ ПОСТУПИЛО 17 СООБЩЕНИЙ.

Ого, ничего себе! Можно представить, что там… Он нажал клавишу еще раз: сообщения начали поступать на экран в порядке времени их прихода:

ОТ: ДОНА ЧЕРРИ, КОМАНДА ПРОГРАММИРОВАНИЯ «КОРИДОР»

КОМУ: ВСЕМ. ВСЕМ. ВСЕМ. МЫ ДОСТАВИЛИ ПРИБОР ВИС ЛЮДЯМ ИЗ «КОНЛИ-УАЙТ».

ПОСЛЕ ТОГО КАК НАМ БЫЛИ ПЕРЕДАНЫ ВСЕ КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА, ПРИБОР ИСПРАВНО РАБОТАЕТ С ИХ БАЗОЙ ДАННЫХ. ДЖОН КОНЛИ СПРАШИВАЕТ, НЕЛЬЗЯ ЛИ ПЕРЕВЕЗТИ ПРИБОР В ОТЕЛЬ «ЧЕТЫРЕ ВРЕМЕНИ ГОДА», ПОТОМУ ЧТО ЗАВТРА УТРОМ ТУДА ПРИЕЗЖАЕТ ИХ БОСС И, НАВЕРНОЕ, ЗАХОЧЕТ ЕГО ПОСМОТРЕТЬ. НАЛИЦО ЕЩЕ ОДИН ТРИУМФ, ПОДАННЫЙ ВАМ НА БЛЮДЕЧКЕ КОМАНДОЙ ТРУЖЕНИКОВ.

ДОН ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ

Сандерс переключил компьютер на следующее сообщение.

ОТ: ГРУППЫ ДИАГНОСТИКОВ

КОМУ: ГРУППЕ НОВОЙ ПРОДУКЦИИ.

АНАЛИЗ ДИСКОВОДОВ МЕРЦАЛКА. ЧИП НИ ПРИЧЕМ ПРИ ЗАПАЗДЫВАНИИ СИГНАЛА НА КОНТРОЛЛЕРЕ. МЫ ПРОВЕРИЛИ МИКРООТКЛОНЕНИЯ В БЛОКЕ ПИТАНИЯ, КОТОРЫЕ МОГЛИ БЫ БЫТЬ СЛЕДСТВИЕМ НЕ СООТВЕТСТВУЮЩИХ СТАНДАРТУ ИЛИ НЕПОДХОДЯЩИХ СОПРОТИВЛЕНИЙ НА КОНСОЛНИ, НО ОНИ МИНИМАЛЬНЫ И НЕ МОГУТ ОБЪЯСНИТЬ НЕСООТВЕТСТВИЯ ПРОДУКЦИИ ОБРАЗЦАМ. АНАЛИЗ ПРОДОЛЖАЕТСЯ.

Сандерс прочитал сообщение равнодушно: оно ничем нового ему не давало. Практически все можно было сказать в двух словах, не напуская туману: они по-прежнему не знают, в чем дело. В другое время он бы уже летел со всех ног к диагностикам вытряхнуть из них душу, чтобы заставить их добраться до сути, но сейчас… Он пожал плечами и вывел на экран следующее сообщение:

ОТ: БЕЙСБОЛЬНОЙ ЦЕНТРАЛЬНОЙ

КОМУ: ВСЕМ ИГРОКАМ

ПО ПОВОДУ: НОВОГО ЛЕТНЕГО РАСПИСАНИЯ ИГР В СОФТБОЛ.

СМОТРИТЕ В ФАЙЛЕ ББ-72 НОВОЕ ПЕРЕСМОТРЕННОЕ ЛЕТНЕЕ РАСПИСАНИЕ. УВИДИМСЯ НА ПОЛЕ!

Сандерс слышал, как Фернандес говорит по телефону:

– Гарри, мы должны их как-то сломать. В каком часу они закрывают офис в Саннивейле?

БОЛЬШЕ ДЕЛОВЫХ СООБЩЕНИЙ НЕ ПОСТУПАЛО. БУДЕТЕ ЧИТАТЬ СООБЩЕНИЯ, АДРЕСОВАННЫЕ ЛИЧНО ВАМ?

Он щелкнул клавишей.

ПОЧЕМУ БЫ ТЕБЕ НЕ РАЗОЧАРОВАТЬ ИХ, ЗАЯВИВ, ЧТО ТЫ ПЕДИК?

Он не стал возиться, чтобы узнать, кто прислал такую чушь: наверняка ее ввели вручную от имени Гарвина или еще кого-нибудь в этом духе. Можно было бы проверить по адресам внутри системы, но с его нынешним допуском это было невозможно, поэтому он перешел к следующему сообщению.

А ОНА ВЫГЛЯДИТ ПОЛУЧШЕ, ЧЕМ ТВОЯ СЕКРЕТАРША, А ТУ ТЫ ТРАХАЛ БЕЗО ВСЯКИХ.

Щелк.

ТЫ, ХОРЕК ВОНЮЧИЙ, УБИРАЙСЯ ИЗ НАШЕЙ КОМПАНИИ.

ТВОЙ ЛУЧШИЙ СОВЕТЧИК

«О Боже», – подумал он.

Щелк.

У МАЛЕНЬКОГО ТОММИ ВЫРОСЛА ПИПИСКА.

ОН ИГРАЛ ОХОТНО С НЕЙ,

НО ТОЛЬКО БАБА ПОДХОДИЛА БЛИЗКО,

БАБУ ТОММИ ГНАЛ ВЗАШЕЙ.

Дальше на всю площадь экрана шли подобные вирши, но Сандерс не стал читать дальше, еще раз нажав клавишу.

ЕСЛИ ТЫ ЕЩЕ И НЕ ДРЮЧИЛ СОБСТВЕННУЮ ДОЧЬ, ТО ЭТО НЕ ЗНАЧИТ, ЧТО ТАКОГО НЕ СЛУЧИТСЯ.

Сандерс перелистывал сообщения все быстрее и быстрее, удостаивая их только беглого взгляда.

ГАДЫ ВРОДЕ ТЕБЯ ПОЗОРЯТ ИМЯ МУЖЧИНЫ.

БОРИС

Щелк.

ТЫ ЛЖИВЫЙ ГРЯЗНЫЙ БОРОВ…

Щелк.

НАКОНЕЦ-ТО ХОТЬ КТО-ТО ВСТАВИЛ ЭТИМ СУКАМ ФИТИЛЯ. МНЕ УЖЕ ОСТОЧЕРТЕЛО ВИДЕТЬ, КАК ВО ВСЕХ СВОИХ НЕПРИЯТНОСТЯХ ОНИ ВИНЯТ КОГО УГОДНО, НО ТОЛЬКО НЕ СЕБЯ. СИСЬКИ И СКАНДАЛЫ – СЕКСУАЛЬНО СВЯЗАННЫЕ ВЕЩИ, ОБЕ ОСНОВАННЫЕ НА Х-ХРОМОСОМЕ. ТАК ДЕРЖАТЬ!

Сандерс двинулся дальше, даже не читая, так что чуть не пропустил одно из последних сообщений:

ТОЛЬКО ЧТО ПОЛУЧИЛ ИЗВЕСТИЕ, ЧТО МОХАММЕД ДЖАФАР УМИРАЕТ. ОН ПО-ПРЕЖНЕМУ ЛЕЖИТ В БОЛЬНИЦЕ, И ВРАЧИ НЕ НАДЕЮТСЯ, ЧТО ОН ДОТЯНЕТ ДО УТРА. Я УЖЕ НАЧИНАЮ ВЕРИТЬ, ЧТО ВО ВСЕХ ЭТИХ СГЛАЗАХ ЧТО-ТО ЕСТЬ.

АРТУР КАН

Сандерс оторопело посмотрел на экран. Человек, умирающий от сглаза? Он не мог поверить, что такое возможно. Сама идея этого принадлежала какому-то другому миру, не нашему. Слыша краем уха, как Фернандес говорит по телефону: «Меня это мало заботит, Гарри, но в „Конраде“ есть нужная нам информация, и ты должен найти способ их раскрутить…» – он нажал клавишу, чтобы прочесть последнее сообщение:

ВЫ ПРОВЕРЯЕТЕ НЕ ТУ КОМПАНИЮ.

ЭФРЕНД

Сандерс развернул монитор, чтобы сообщение могла прочитать Фернандес. Та нахмурилась и, сказав: «Гарри, мне нужно идти. Делай все возможное», положила трубку.

– Как это понять – мы проверяем не ту компанию? Откуда вообще этот «друг» знает, чем мы занимаемся? Во сколько поступило сообщение?

Сандерс посмотрел на данные:

– В тринадцать двадцать.

Фернандес сделала пометку в своем блокноте.

– Как раз в это время Алан вел переговоры с «Конрадом». И, помните, оттуда позвонили в «ДиджиКом»? Так что это сообщение поступило от кого-то из «ДиджиКом».

– Но оно прислано по Интернету!

– Откуда бы оно ни пришло, факт, что вам пытается помочь кто-то из вашей компании.

Первым, о ком подумал Сандерс, был Макс. Но смысла в этом было маловато: Дорфман, конечно, любил шуточки, но не до такой степени. К тому же он не мог быть осведомлен с точностью до минуты обо всем, происходящем в компании.

Нет, это был кто-то другой, желающий помочь Сандерсу, но не желающий при этом, чтобы о его помощи стало кому-либо известно.

– «Вы проверяете не ту компанию», – повторил он вслух.

Может быть, кто-то из «Конли-Уайт»? Черт возьми, подумал он, это мог быть кто угодно.

– Что же это значит: «Вы проверяете не ту компанию»? – спросил он вслух. – Мы проверили всех ее прежних работодателей, и нам стоило немалого труда…

Он остановился.

Вы проверяете не ту компанию!

– Я полный идиот, – выругался он и повернулся к клавиатуре компьютера.

– Что такое? – поинтересовалась Фернандес.

– Они закрыли для меня доступ, но, думаю, что до этого мне удастся добраться, – сказал он, торопливо нажимая клавиши.

– До чего добраться? – озадаченно спросила адвокат.

– Вы сказали, что ей не впервой заниматься сексуальными преследованиями, так?

– Ну…

– Это должно повторяться снова и снова?

– Ну.

– И вы проверяли все ее прежние места работы, чтобы выявить такие случаи?

– Да. И у нас ничего не получилось.

– Ну да. Но дело в том, – объяснил Сандерс, – что она работает у нас уже четыре года! Луиза, мы проверяли не ту компанию!

На экране компьютера высветилось:

ПОИСК ДАННЫХ.

Минутой позже торжествующий Сандерс повернул монитор к Фернандес:

Диджитал Комьюникейшнз, согласно запросу.

База данных 4: кадры (подуровень 5 / записи о найме и увольнении)

Критерии поиска:

1. Настоящее положение: Уволен / Переведен / Ушел по собственному желанию

2. Непосредственный начальник: Джонсон Мередит

3. Иные критерии: только мужчины

Сводка результатов поиска:

 

Майкл Тэйт

5/9/89
Уволен
Употребление наркотиков
Эйч-Эр РефМед
 
 

Эдвин Шин

7/5/89
Ушел по собственному желанию
Перемена места работы
Д-Силикон
 
 

Уильям Роджин

11/9/89
Переведен
По личной просьбе
Остин
 
 

Фредерик Коген

4/2/90
Ушел по собственному желанию
Перемена места работы
Скуайр Эс-Эхс
 
 

Майкл Бейкс

8/1/91
Переведен
По личной просьбе
Малайзия
 
 

Питер Сальц

10/4/91
Уволен по собственному желанию
Перемена места работы
Новелл
 
 

Роберт Элай

12/1/91
Переведен
По личной просьбе
Сиэтл
 
 

Росс Уолд

2/5/92
Переведен
По личной просьбе
Корк
 
 

Ричард Джонсон

5/14/92
Уволен по собственному желанию
Перемена места работы
Алдус
 
 

Джеймс Френч

9/2/92
Переведен
По личной просьбе
Остин
 

Фернандес пробежала список взглядом.

– Похоже, что работать с Мередит Джонсон довольно опасно. Смотрите, все по классическому образцу: человек отрабатывает несколько месяцев, а потом подает заявление по собственному желанию или просит перевести его куда-нибудь подальше. Все добровольно! Никто никого не выгоняет, поскольку это может повлечь за собой скандал. Классика. Вы кого-нибудь из этих людей знаете?

– Нет, – отрицательно покачал головой Сандерс. – Но трое из них находятся в Сиэтле, – добавил он.

– Я пока вижу только одного.

– Нет, «Алдус» тоже здесь, а «Скуайр Системз» в Белльвью, так что Ричард Джексон и Фредерик Коген в Сиэтле!

– А не могли бы вы узнать сейчас какие-нибудь детали их увольнения, например, не платили ли им отступного? – спросила Фернандес. – Это могло бы оказаться полезным, потому что если бы фирма заплатила кому-нибудь при уходе, мы сразу получили бы случай «де факто».

– Нет, – покачал головой Сандерс. – Финансовые отчеты требуют более строгого допуска.

– И все же попробуйте!

– А какой смысл? Я даже в систему не смогу войти…

– Давайте, давайте, – приказала Фернандес.

– Вы полагаете, они следят за моими запросами? – догадался Сандерс.

– Я вам это гарантирую.

– Тогда ладно. – Он быстро набрал параметры запроса и нажал клавишу ввода. Ответ пришел сразу же:

ФИНАНСОВЫЕ ДАННЫЕ ЗАКРЫТЫ ДЛЯ ОБЛАДАТЕЛЕЙ НУЛЕВОГО ДОПУСКА.

– Как я и думал, – пожал плечами Сандерс. – Конфетки не досталось.

– Ничего, главное, мы задали вопрос, – успокоила его Фернандес, – а это заставит их посуетиться.

* * *

Сандерс направлялся к лифту, когда увидел Мередит и трех чиновников из «Конли-Уайт», идущих в его сторону. Поспешно свернув, он дошел до лестницы, решив спуститься пешком. Лестница была пуста.

Этажом ниже открылась дверь, и на лестницу вышла Стефани Каплан, явно с намерением подняться наверх. Сандерсу совсем не хотелось с ней разговаривать; в конце концов, Каплан была финансовым директором, то есть человеком, близким к Гарвину и Блэкберну. Расходясь с ней, он небрежно поинтересовался:

– Как дела, Стефани?

– Привет, Том, – прохладно ответила она. Сандерс прошел уже на несколько ступенек, когда услышал, как она сказала ему в спину:

– Мне очень жаль, что тебе так достается, Том…

Сандерс остановился: Каплан стояла пролетом выше, глядя вниз. Больше на лестнице никого не было.

– Ничего, я справлюсь, – ответил он наконец.

– Я знаю, но это, должно быть, трудно. Так много всего навалилось, а информации никто не дает. Сложно конечно, находить все самому.

Информации никто не дает!

– Да-а, – озадаченно произнес он, – до всего самому доходить сложно, Стефани.

Она кивнула.

– Помню, когда я только начинала пробовать себя бизнесе, у меня была подруга, получившая высокую должность в фирме, которая никогда не брала женщин административную работу. На новом месте у нее была куча проблем, различных осложнений, но ей льстило, как ловко она с ними управляется. А потом выяснилось, что в фирме назревал большой финансовый скандал, и что ее взяли на работу специально для того, чтобы подставить. Она никогда не была тем, кем рассчитывала быть, – она была просто куклой, подставным лицом. Но она так и ни поняла, почему ее уволили…

Сандерс смотрел на нее, стараясь понять, к чему она клонит.

– Интересная история, – сказал он наконец.

– И я никак не могу забыть ее, – сказала Каплан, кивнув.

Этажом выше хлопнула дверь, кто-то начал спускаться по лестнице. Не говоря больше ни слова, Каплан повернулась и пошла наверх. Помотав головой, Сандерс пошел своей дорогой.

* * *

Сидя в комнате редакции газеты «Пост-Интеллидженсер», Конни Уэлш подняла глаза от монитора компьютега и спросила: – Вы шутите?

– И не думаю, – ответила Элеонора Врайз, стоящая рядом. – Я запрещаю передавать эту статью в печать. – И она бросила распечатку обратно на стол Уэлш.

– Но вы же знаете, кто мой информатор! – повысила голос Уэлш. – И вы знаете, что при разговоре присутствовал Джейк! У нас очень хорошие данные, Элеонор. Очень полные данные!

– Я знаю.

– Ну, и как компания, сама дав информацию, будет после этого с нами судиться? – спросила Уэлш. – Слушайте, Элеонор, у меня зубодробительный материал!

– Какой там материал… Кстати, вы поставили нас перед возможностью получить судебный иск за публикацию недостоверной информации.

– Уже? Где?

– В заметке о «мистере Свинтусе».

– Ой, ради Бога… Там же не упоминалось ничьих имен.

Врайз достала ксерокопию статьи и зачитала отмеченные желтым фломастером места:

– Значит, так: «Компания X специализируется на высокоточных технологиях… Назначили женщину на высокий административный пост… Мистер Свинтус стал ее подчиненным… Он заявил, что подвергся сексуальному преследованию… Жена-адвокат и маленькие дети…» И после этого вы еще заявили, что жалоба мистера Свинтуса необоснованна, что он пьяница и бабник. Думаю, что Сандерс может спокойно подавать в суд за диффамацию и клевету.

– Но это же редакционная колонка – так, обмен мнениями…

– Заметка искажает факты и подает их в саркастической и гиперболизованной форме.

– У нас любой человек имеет право на собственное мнение…

– И кроме того, я не уверена, что это такой ясный случай. Как это меня угораздило разрешить напечатать эту заметку!.. Но, так или иначе, мы уже не сможем отрицать наличие злостных намерений, если мы допустим публикацию еще одной подобной статьи.

– У вас нет сердца, – заныла Уэлш.

– Зато вы очень вольно обращаетесь с сердцами других людей, – отрезала Врайз. – Статья к печати не допускается, и говорить больше не о чем. Я передаю вам мое заключение в письменной форме с передачей копий его Мардж и Тому Донадио.

– Вот чертовы законники!.. В каком мире мы живем! Эта история должна стать достоянием гласности.

– Не надо психовать, Конни. Я сказала: нет – и все. – И она пошла прочь.

Уэлш провела пальцами по напечатанным страничкам: всю вторую половину дня она мучилась, шлифуя каждое слово. Отличная статья! И вот теперь она, оказывается, не может быть напечатана. У Конни уже не хватает терпения на этих законников! Сама идея защиты чьих-то прав – не больше чем фикция. Мыслить в рамках закона – это значит быть узколобым мелким перестраховщиком. А это именно то, что нужно властям предержащим. Страх перед законом, в конечном счете, служит тем, чьих руках сосредоточена власть. И если Конни Уэлш и может что-то сказать с уверенностью, так это, что она никого не боится.

После долгого раздумья она подняла трубку телефона и набрала номер.

– Телевизионная компания «Кей-эс-и-эй» слушает вас, добрый день, – ответили ей.

– Мисс Хенли, будьте добры.

Джин Хенли была молодой талантливой тележурналисткой, работавшей на самую новую независимую компанию Сиэтла. Сама Уэлш провела немало вечеров, болтая с ней о трудностях работы в средствах массовой информации в условиях засилия мужчин. Кто-кто, а Хенли знала цену жареным фактам и как такой материал может быть важен для карьеры журналиста.

Уэлш дала самой себе слово, что эта история так или иначе, но станет известна широким массам. Так или иначе.

* * *

Роберт Элай напряженно посмотрел на Сандерса.

– Чего вы от меня хотите? – спросил он.

Элай был молодым – не старше двадцати шести лет – нервным мужчиной со светлыми усами. На нем была рубашка с короткими рукавами и галстук. Его рабочее место располагалось в одной из крошечных клетушек, отделенной от десятка таких же невысокими перегородками, в дальней части бухгалтерского отдела «ДиджиКома».

– Я бы хотел поговорить с вами о Мередит, – сказал Сандерс. Элай был одним из трех жителей Сиэтла, чья фамилия упоминалась в списке.

– О Господи! – застонал Элай, нервно озираясь вокруг, его кадык подпрыгнул вверх-вниз. – Я не… Мне нечего вам сказать.

– Я хочу просто поговорить, – успокоил его Сандерс.

– Не здесь, – предупредил Элай.

– Тогда давайте пройдем в конференц-зал, – предложил Сандерс.

Они дошли до маленького конференц-зала, но оказалось, что там проходит какое-то совещание. Сандерс предложил было уединиться в маленьком кафетерии за углом здания, но Элай испуганно возразил, что там недостаточно уединенное место. Он все больше и больше нервничал.

– Ну, мне и в самом деле нечего вам рассказать, – постоянно твердил он. – Не знаю я ничего…

Сандерс понял, что он поскорее должен найти укромное местечко для разговора, пока Элай не бросился от него во все лопатки. Такое местечко нашлось в мужском туалете, на фоне безукоризненно чистой белой кафельном плитки. Элай облокотился на раковину.

– Я не знаю, чего ради вы решили поговорить era мной. Я ничего вам сказать не могу.

– В Купертино вы работали под началом Мередит.

– Да.

– И уволились оттуда два года назад?

– Да.

– Почему вы уволились?

– А как вы думаете, почему? – вдруг взорвался Элай. Его голос эхом отразился от белых стен. – Вы и сами отлично все знаете. Ради Бога – все знают! Она превратим мою жизнь в ад.

– А как? – поинтересовался Сандерс.

– Как? – Элай покрутил головой, подыскивая слова. – Каждый день, каждый божий день одно и то же: «Роберт, не задержитесь ли вы сегодня вечером попозже, нам с вами нужно проработать кое-какие вопросы». Я пытался увиливать, но тогда она начала говорить по-другому: «Роберт, мне кажется, что вы недостаточно добросовестно относитесь к своим служебным обязанностям». И стала на собраниях делать мне небольшие замечания – совсем пустячные, даже пожаловаться не на что, – зато постоянно: «Роберт, я полагаю, что вам здесь не обойтись без моей помощи: загляните ко мне после работы». Или «Роберт, почему бы вам не заехать ко мне домой: я полагаю, что то-то и то-то нам нужно обсудить вместе». Это было… это было просто ужасно! Мой… ну, в общем, друг, с которым мы жили вместе… Ну, вы сами должны понимать, в какой переплет я попал.

– Но почему вы на нее не пожаловались?

Элай захохотал.

– Шутить изволите? Да она практически член семьи Гарвина!

– И вы решили просто…

Элай пожал плечами.

– В конце концов друг, с которым мы живем, получил здесь работу, и я просто переехал сюда вместе с ним.

– Не хотите ли вы написать сейчас заявление с жалобой на Мередит?

– Даже говорить об этом нечего.

– Понимаете, – сказал Сандерс, – единственная причина, почему она имеет возможность отравлять людям жизнь, в том, что на нее никто не жалуется.

Элай оттолкнулся от раковины.

– У меня в жизни и без того хватает проблем. – Он пошел было к выходу, но на полпути остановился и, повернувшись к Сандерсу, сказал: – Да, и хочу сказать напоследок: мне нечего сказать о Мередит Джонсон. Если меня будут спрашивать, я отвечу, что наши рабочие отношения складывались безукоризненно. А вас я никогда в жизни не видел.

* * *

– Мередит Джонсон? Ну, конечно, я ее помню! – воскликнул Ричард Джексон. – Я с ней больше года работал.

Сандерс сидел в рабочем кабинете Джексона на втором этаже здания фирмы «Алдус», расположенного на южной стороне Пайонир-сквер. Джексон – симпатичный тридцатилетний мужчина с добродушными манерами бывшего спортсмена – работал менеджером по сбыту. Его кабинет был уютным, хотя и был весь заставлен коробками с дискетами программных разработок фирмы: Интел-лидроу, Фрихэнд, Супер Пэйнт и Пейджмейкер.

– Прелестная, очаровательная женщина, – продолжал хозяин кабинета. – Умница. Работа с ней была сплошным праздником.

– Интересно, а почему же вы тогда ушли? – спросил Сандерс.

– А потому, что мне предложили эту работу. И я никогда об этом не жалел: прекрасная работа, прекрасная компания. Я здесь набрался порядком опыта…

– И это единственная причина вашего ухода?

Джексон засмеялся.

– А, вы интересуетесь, не липла ли ко мне Мередит? – спросил он. – Ха, что за вопрос? Католик ли папа римский? Богат ли Билл Гейтс? Конечно, она ко мне липла. Я нее даже прозвище было – Пожирательница Мужиков!

– Имеет ли это отношение к вашему увольнению?

– Нет-нет, – сказал Джексон. – Мередит никому прохода не давала. В этом отношении она сторонник равноправия. Она за всеми приударяла. Когда я только появился в Купертино, она как раз давала шороху этом маленькому педику, как его там… Совсем бедняжку затерроризировала. Он уже не знал, куда от нее деваться. Верите, при ее виде он начинал дрожать, как осиновый лист!

– А как вы?

– Я тогда был холост, только начинал работать, – пожал плечами Джексон. – А она была такая клевая… Нет, у меня все было нормально.

– И никогда никаких осложнений?

– Никогда. Мередит была просто роскошной женщиной. Шлюха, конечно, но нельзя же требовать сразу всего! А она очень интеллектуальная, очень красивая баба. Всегда одевалась так, что закачаешься. А поскольку я ей пришелся по вкусу, она привлекла меня к интересной работе: я встречался с людьми, заводил нужные знакомства. Это было просто здорово.

– И вы не видели ничего ненормального в ваших отношениях?

– Ничегошеньки, – подтвердил Джексон. – Ну, она, конечно, любила покомандовать, покорчить из себя большого начальника. Я в ту пору встречался еще с парой телок, но всегда должен был все бросать и являться по первому ее зову – в любое время. Иногда это, конечно, раздражало, поневоле приходилось думать, а хозяин ли ты своей собственной жизни. Ну и характерец у нее иногда прорывался, тот еще. Ну и что? Зато теперь, в тридцать лет, я уже менеджер. Живу классно, фирма классная, город клевый, перспективы – блеск! И всем этим я обязан ей. Нет, она – клевая баба!

– Вы были ее подчиненным в то время, о котором сейчас говорите?

– Ну да, конечно.

– Но ведь правила деловой этики требуют докладывать о случаях отношений неслужебного характера. Она докладывала кому-нибудь о ваших с ней отношениях?

– Нет, конечно, – ответил Джексон, навалившись грудью на край стола. – Хочу вам сказать как мужчина мужчине одну вещь: я думаю, что Мередит потрясающая женщина; если у вас с нею возникли осложнения, то это ваше дело. Меня это не касается. Вы же с ней жили – что же нового вы в ней открыли? Мередит любит сама трахать парней. Она любит говорить, что им надо делать, а чего не надо. Она любит приказывать – такая уж у нее натура. И ничего страшного я лично в этом не вижу.

– А не предполагаете ли вы?.. – начал Сандерс.

– Сделать заявление? – перебил его Джексон. – Ай, бросьте. Я уже достаточно этой ерунды наслушался: «Не спи, где работаешь», и так далее. Боже, да если бы я прислушивался к этой ерунде, я бы до сих пор целкой ходил, с кем же еще спать, как не с сотрудницами? Я больше ни с кем и не встречаюсь. Ну, иногда случается, что среди них попадается начальница – ну и что? Женщины трахаются с мужиками и лезут вверх; мужики трахаются с женщинами и тоже лезут вверх. Все, кто только может, трахаются с теми, до кого могут дотянуться, потому что им этого хочется. А бабы такие же люди, как и мужики: и им хочется так же, как и нам. Это жизнь! Можно, конечно, найти кого-нибудь, кто распустит сопли и начнет ныть: «Ах, нет, не надо так со мной обходиться!» Но эти – полное дерьмо, так же как и те семинары, на которых нас воспитывали, что нужно говорить и как нужно здороваться с коллегами. Все сидели на этих семинарах, вытянув руки по швам, как красногвардейцы на митинге, а после бежали трахали тех, кого хотели. Подгребает секретуточка: «Ах, мистер Джексон, какие у вас бицепсы… Вы, наверное, очень сильный», а сама глазками так и стреляет… Ну что, по-вашему, я должен делать? Никакие правила и инструкции здесь не помогут – когда людям хочется есть, они едят, и неважно, что там им читают на семинарах. Все это для дураков, и только последний козел на это купится.

– Думаю, что вы ответили на мой вопрос, – сказав Сандерс и встал, готовясь уходить. Джексон явно не мог быть полезным ему.

– Я сочувствую вам, – сказал Джексон на прощанье. – Но что-то нынче все очень чувствительными стали. Я часто встречаю молодых ребят – ну только-только из колледжа. Так вот, они полагают, что в жизни все должно быть ровно и гладко. Никто не смеет говорить им то, что им не нравится – ну там пошутить или выругатся. Но ведь никто не может скроить мир так, как нравится только ему, и в нашем мире всегда может случиться что-нибудь, что тебе не понравится. Так имеет ли смысл лезть бутылку? Такова жизнь! Да я каждый день слышу, как бабы отпускают по адресу мужчин такие грязные шуточки, что уши вянут, однако не выхожу из себя. Жизнь прекрасна! У кого есть время, чтобы обращать внимание такие пустяки? Во всяком случае, не у меня…

* * *

Сандерс вышел из «Алдуса» в пять вечера. Усталый и разочарованный, потащился он к «Хаззард-билдинг». Улицы были залиты водой, хотя дождь уже прекратился и вечернее солнце пыталось прорваться сквозь тучи.

Десять минут спустя он сидел в своем кабинете. Синди на месте не было, Фернандес тоже ушла. Чувствуя себя одиноким и покинутым, Сандерс потянулся к телефону и набрал последний номер из своего списка.

– Скуайр Электроник Дейта Системз, добрый вечер, – ответили ему.

– Фредерика Когена, пожалуйста, – попросил Сандерс.

– Сожалею, но мистера Когена сегодня уже не будет.

– А не могли бы вы подсказать, где я могу его найти?

– Боюсь, что нет. Может быть, вы хотите записать для него устное сообщение?

Вот зараза, подумал Сандерс, какой смысл оставлять сообщение? Но сам уже говорил:

– Да, пожалуйста.

В трубке раздался щелчок, затем послышался голос: «Привет, это Фред Коген, оставьте свое сообщение после сигнала. Если вы позвонили после рабочего дня, попробуйте поймать меня по автомобильному телефону 502-88-04 или по домашнему телефону 505-99-43».

Сандерс быстро записал номера и сразу же набрал номер автомобиля. Сначала послышался треск статических разрядов, затем:

– Знаю-знаю, дорогая, я ужасно опаздываю, но уже еду. Сейчас буду.

– Мистер Коген?

– Ой… – Пауза. – Да, это Фред Коген.

– Меня зовут Том Сандерс. Я работаю в «ДиджиКом» и…

– Я знаю, кто вы. – Голос в трубке стал напряженным.

– Насколько я знаю, вам приходилось работать с Мередит Джонсон?

– Да, приходилось.

– Не мог бы я встретиться с вами и поговорить?

– О чем?

– О вашем опыте работы с ней.

Опять долгая пауза. Затем Коген осторожно спросил:

– Об опыте какого рода вы хотели поговорить?

– Ну, у нас с Мередит возникло что-то вроде спора…

– Я знаю.

– Да, и я хотел бы…

– Послушайте, Том, я уволился из «ДиджиКом» два года назад, и все происходившее тогда сейчас стало уже древней историей.

– Вообще-то, – возразил Сандерс, – это не так, потому что я пытаюсь воссоздать образ действий…

– Я знаю, что вы пытаетесь, но дело это очень тонкое и мне бы не хотелось в него вмешиваться, Том.

– Но поговорить-то мы могли бы, – предложил Сандерс. – Всего каких-то несколько минут.

– Том, – спокойным голосом сказал Коген. – Том, сейчас я женатый человек, моя жена беременна. Мне нечего сказать о Мередит Джонсон, абсолютно нечего.

– Но…

– Мне очень жаль, но я должен торопиться.

Щелк!..

Когда Сандерс вешал трубку, вошла Синди и поставила перед ним чашечку кофе.

– Все нормально? – спросила она.

– Нет, – ответил Сандерс. – Все ужасно.

Ему очень не хотелось даже перед самим собой признаться, что больше ничего предпринять он не мог. Он попытался поговорить с тремя мужчинами, и все они по разным причинам отказались помочь ему. Не было оснований полагать, что кто-либо другой из его списка поступит по-иному. На память невольно пришли слова, сказанные ему Сюзен, его женой, двумя днями раньше: «Ты ни чего не сможешь сделать». И вот теперь, после стольких усилий, было похоже, что она была права. С ним было покончено.

– А где Фернандес?

– Разговаривает с Блэкберном.

– Что-о?

– В малом конференц-зале, – подтвердила Синди. Они ушли туда минут пятнадцать назад.

– О Боже…

Сандерс вскочил из-за стола и заторопился по коридору; Фернандес и Блэкберна он увидел в конференц-зале. Фернандес что-то записывала в блокноте, уважительно склонив голову. Блэкберн, говоря, поглаживал ладонями лацканы пиджака и возводил глаза к потолку – было похоже, что он что-то диктовал.

Увидев Сандерса сквозь стеклянную стену, Блэкберн помахал ему рукой, приглашая войти. Сандерс вошел в конференц-зал.

– Том, – с улыбкой сказал Блэкберн, – я как раз хотел идти тебя искать. У меня хорошие новости. Думаю, что теперь мы в состоянии разрешить проблему раз и навсегда.

– Как же, как же, – сказал Сандерс, не веря ни одному его слову, и повернулся к Фернандес.

Фернандес неторопливо подняла глаза от своего блокнота. Вид у нее был обалдевший.

– Похоже, так оно и есть, Том.

Блэкберн встал и торжественно повернулся к Сандерсу.

– Не могу тебе передать, как я рад, Том. Я работал с Бобом весь остаток дня, и он наконец взглянул в лицо фактам. И самый красноречивый факт, Том, это то, что у компании и в самом деле возникли некоторые проблемы. Все мы являемся твоими должниками, потому что ты открыл нам глаза как раз вовремя. Так не могло продолжаться дольше, и Боб сказал, что примет меры. И он их примет!

Сандерс стоял и таращил глаза, не веря своим ушам. Но сияющая Фернандес сидела здесь же и согласно кивала.

– Как в свое время сказал Френк Ллойд Райт: «Бог в мелочах». – Блэкберн разгладил галстук. – Видишь ли, Том, сейчас у нас есть небольшая проблема скорее политического характера, касающаяся слияния. Нам очень понадобится твоя помощь на завтрашнем брифинге, проводимом для Мердена, директора «Конли». Ну, а после этого… Тебя тяжко оскорбили, Том, вся компания приняла в этом участие. Но сейчас мы поняли, что наш долг – как-нибудь возместить тебе тот ущерб, который мы вольно или невольно тебе причинили.

По-прежнему не веря Филу, Сандерс грубовато спросил:

– А не мог бы ты поточнее сказать, о чем идет речь?

– Ну, Том, в принципе это все на твое усмотрение, – успокаивающе сказал Блэкберн. – Я продиктовал Луизе параметры потенциальной компенсации и размеры всех выплат, на которые мы готовы пойти. Вы вдвоем их обговорите и дадите мне знать. Разумеется, мы подпишем любые промежуточные обязательства, которые вы запросите. Все, что мы просим от тебя, – это твое присутствие и твоя помощь на завтрашнем совещании, посвященном слиянию. Согласен? – И Блэкберн протянул Сандерсу руку.

Сандерс оторопело смотрел на него.

– От всей души говорю тебе, Том, я искренне сожалею обо всем случившемся.

Сандерс пожал его руку.

– Спасибо, Том, – с чувством сказал Блэкберн. – Благодарю тебя за твое терпение от имени всей компании. А теперь садись и поговори с Луизой, и попозже дайте нам знать, что вы решили.

Сказав это, Блэкберн вышел из зала, тихо прикрыв собой дверь.

Сандерс повернулся к Фернандес.

– Что, к чертовой матери, здесь происходит?

Фернандес глубоко вздохнула.

– Это называется капитуляция, – сказала она. – Полная и безоговорочная капитуляция. «ДиджиКом» скисла.

* * *

Сандерс смотрел, как Блэкберн, удаляясь, идет по коридору. Он был переполнен смешанными чувствами: вот так, ни с того ни с сего ему сказали, что все окончено, окончено без боя. Без кровопролития.

Глядя в спину Блэкберна, он внезапно вспомнил, откуда в его памяти иногда появляется образ окровавленной раковины в ванной его старой квартиры. Еще одно событие встало на свое место.

…Во время бракоразводного процесса Блэкберн жил в его, Сандерса, квартире. Он был уже на грани и слишком много пил. Однажды, бреясь, он порезался так сильно, что вся раковина была забрызгана кровью. Позднее Мередит увидела кровь на фаянсе и на полотенцах и спросила: «Что, один из твоих приятелей трахал свою девочку во время месячных?» Она всегда была излишне груба в таких делах, ей нравилось отпугивать людей, шокировать их.

А еще позднее, как-то в субботу вечером, она начала ходить по всей квартире в одних белых чулках, поясе и бюстгальтере, не обращая внимания на Фила, смотрящего телевизор.