Текст книги "Разоблачение"

Автор книги: Майкл Крайтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

– Луиза, я сделал все, что мог, – признался Сандерс. – Я знаю, с чем мне предстоит столкнуться, и как-нибудь справлюсь…

– Значит, увидимся завтра?

– Ага, – подтвердил он. – Завтра.

* * *

На пароме, глядя на отражение огней удаляющегося города в черной воде пролива, Сандерс почувствовал, что уверенность покидает его. Фернандес была права: он должен был подобрать документацию. Узнай об этом Макс, вот бы ему, Сандерсу, досталось. Сандерс почти наяву услышал голос, старика: «Ах, так ты устал? Да, это хорошая причина, Томас».

Интересно, будет ли Макс присутствовать на завтрашнем совещании? Хотя сейчас Сандерсу мало что было по-настоящему интересно. Он слишком устал, чтобы сконцентрироваться на совещании. По громкоговорителям объявили, что до прибытия в Уинслоу осталось пять минут, и он потащился на нижнюю палубу к своему автомобилю. Отперев дверцу, он опустился на сиденье и тут же заметил в зеркале заднего вида темный силуэт на заднем сиденье.

– Привет, – сказал Гэри Босак. Сандерс повернулся было к нему, но Босак предупредил.

– Продолжайте смотреть вперед, я только на одну минутку. Слушайте внимательно. Завтра они вас растопчут, взвалив ответственность за фиаско в Малайзии на вас.

– Я знаю…

– А если это не сработает, они вломят вам за то, что вы прибегали к моим услугам. Сами знаете – нарушением неприкосновенности личности, уголовно наказуемые деяния и прочее дерьмо. Они связались с моим инспектором по надзору. Может быть, вы его видели – такой толстяк с усами?

Сандерс смутно припомнил мужчину, которого она видел днем раньше в Посредническом центре.

– Да, кажется, я знаю, о ком вы говорите. Послушайте, Гэри, мне нужны кое-какие документы…

– Не надо разговаривать: времени совсем мало. Все документы, относящиеся к изменениям, происшедшим на вашем заводе, уничтожены. Здесь я ничем не могу вам помочь. – Они услышали вой сирены парома. Все водители соседних машин начали заводить двигатели. – Но обвинения в нарушениях закона я пришить не позволию ни вам, ни мне. Держите. – Он наклонился вперед и передал Сандерсу пакет.

– Что это?

– Отчет о работе, которую я проделал по заказу еще одного чиновника из вашей компании. Вы знаете, кто такой Гарвин? Передайте ему завтра с утра по факсу.

– А почему вы сами не передадите?

– Еще сегодня ночью я перейду границу: у меня двоюродный брат в Британской Колумбии, поживу у него пока. Если все обойдется, оставьте мне сообщение на автоответчике.

– Ладно…

– И держись, парень. Найдет завтра ихняя коса на наш камень. Идут большие перемены.

Впереди с металлическим лязгом опустился пандус. Регулировщики стали выпускать автомобили с парома.

– Гэри, вы отслеживали мои телефонные звонки?

– Ага… Мне очень жаль – они меня заставили.

– А кто такой «Эфренд»?

Хохотнув, Босак открыл дверцу и выскочил из машины.

– Вы меня удивляете, Том. Вы что, не знаете, кто ваши друзья?

Автомобили потянулись к пандусу. Сандерс увидел, что стоп-сигналы машины, стоявшей впереди, вспыхнули рубиновым огнем, и автомобиль двинулся вперед.

– Гэри… – заговорил Сандерс, поворачиваясь, но Босака и след простыл.

Сандерс включил скорость и тронул машину.

* * *

У въезда во двор Сандерс притормозил, чтобы забрать почту, которой за два дня накопилось преизрядно. Подъехав затем к дому, он оставил машину на улице, не загоняя в гараж, и, отперев входную дверь, вошел в дом. Дом казался пустым и холодным; в воздухе висел запах лимонного освежителя. Сандерс вспомнил о том, что Консуэла вроде бы собиралась произвести уборку.

Заглянув на кухню, он установил таймер кофеварки на утро. На кухне было чисто, все детские игрушки были собраны. Определенно, Консуэла здесь побывала. Сандерс посмотрел на автоответчик.

В окошке мигало красное число «14».

Сандерс начал прослушивать сообщения. Первое было от Джона Левина: он требовал немедленно позвонить, уверяя, что это очень важно. Затем Салли поинтересовалась, выйдут ли дети гулять. Все остальные звонки были без сообщений. Прослушивая их, Сандерс заметил, что все они были очень похожи друг на друга: тонкое шипение белого шума, сопровождающее обычно заокеанские звонки, а затем разъединяющий щелчок. Снова и снова.

Кто-то пытался к нему пробиться…

Один из последних звонков был, очевидно, произведен через коммутатор, потому что в трубке послышался певучий женский голос: «Извините, никто не отвечает. Не хотите ли оставить сообщение?» – а затем мужской голос, ответивший: «Нет». И щелчок.

Сандерс прокрутил запись снова, прислушиваясь к этому «Нет».

Что-то это ему напоминало. Говорил явно иностранец, но Сандерсу определенно был знаком голос говорившего.

Сандерс прослушал запись несколько раз подряд, но так и не смог определить, кто говорил.

На минуту ему показалось, что мужчина колебался, ответить или нет. Или просто торопился? Разобрать было невозможно.

«Не хотите ли оставить сообщение?» – «Нет».

Наконец Сандерс сдался, перемотал пленку и поднялся наверх, в свой кабинет. Факсов не поступало, а экран компьютера оставался слепым: сообщений от «Эфренда» не поступало.

Он прочитал бумаги, переданные ему Босаком: это был один листок – записка, адресованная Гарвину и содержащая сведения о некоторых сотрудниках, работавший в Купертино, чьи имена были вымараны. Здесь же была ксерокопия чека, выписанного на «НЗ Профессиональные Услуги» и подписанного лично Гарвином.

Вскоре после часа ночи Сандерс пошел в ванную и принял душ. Воду он пустил погорячее и, держа лицо вплотную к сетке, чувствовал, как сильные струи секут кожу. За шумом воды он чуть не прослушал телефонный звонок. Наспех схватив полотенце, он понесся в спальню.

– Алло?

В трубке послышалось знакомое шипение, и мужской голос произнес:

– Мистера Сандерса, пожалуйста.

– Сандерс слушает.

– Мистер Сандерс, сэр, – сказал голос. – Не знаю, помните ли вы меня… Мое имя Мохаммед Джафар.

Часть четвертая
ЧЕТВЕРГ

Утро было ясным. Сандерс успел на ранний паром и был у себя на работе уже в восемь. Проходя мимо дежурного на первом этаже, он увидел объявление: «Главный конференц-зал занят». В какой-то момент его вдруг прошиб ледяной пот при мысли, что он опять почему-то перепутал время начала совещания, и он заторопился к конференц-залу. Но, к счастью, это Гарвин собрал представителей «Конли-Уайт» и что-то неторопливо им говорил. Слушая его, гости согласно кивали головами. Затем Гарвин закончил говорить и предоставил слово Стефани Каплан, которая немедленно пустилась в рассуждения о финансах, иллюстрируя свое выступление показом слайдов. Гарвин же вышел из конференц-зала и со свирепым выражением лица заторопился в экспресс-бар, находящийся в другом конце коридора, даже не обратив внимания на Сандерса.

Сандерс пошел было к лестнице, но остановился, услышав голос Фила Блэкберна:

– А мне кажется, что я имею право опротестовать подобное решение.

– Черта с два, – зло отвечал ему Гарвин. – У тебя вообще больше нет никаких прав.

Сандерс сделал несколько шагов к экспресс-бару. Отсюда, с противоположной стороны холла, он мог заглянуть вовнутрь бара. Блэкберн и Гарвин разговаривали, стоя около автоматической кофеварки.

– Но это же нечестно! – возопил Блэкберн.

– Поговори еще! – огрызнулся Гарвин. – Она назвала им источник своей информации, ты, козел!

– Но, Боб, вы же сами мне сказали…

– Что я тебе сказал? – перебил его Гарвин, сузив глаза.

– Вы велели мне что-нибудь сделать, надавить на Сандерса!

– Это верно, Фил. И ты сказал мне, что обо всем позаботишься сам.

– Но вы же знали, что я имею в виду…

– Я знал, что ты собираешься что-то предпринять, – заявил Гарвин. – Но я не знал, что именно. А теперь она назвала твое имя…

Блэкберн опустил голову.

– И все же я считаю, что это очень нечестно…

– Да ну? А чего ты от меня ждал? Ты же один из этих чертовых законников, Фил. Ты же один из тех, кто должен в лепешку разбиться, чтобы все выглядело пристойно! Ну, скажи мне: что я теперь должен делать?

Блэкберн некоторое время молчал, затем выдавил:

– Я попрошу Джона Робинсона представлять мои интересы. Он представит проект взаимного соглашения о компенсации.

– Вот и ладно, – согласился Гарвин. – Это твое право.

– Но на личном уровне, так сказать, я говорю вам, Боб, что считаю, что в этом деле со мной обошлись непорядочно.

– Ой, Фил, только не надо мне здесь рассказывать о своих чувствах. Ты их всегда выставлял на продажу. А теперь слушай внимательно: не ходи наверх; не прибирай свой стол; двигай прямо в аэропорт. Я хочу, чтобы ты вылетел в ближайшие полчаса. Чтобы ноги твоей больше здесь не было. Ясно?

– Я полагаю, вы должны ценить тот вклад, который я внес в развитие вашей компании…

– Оценю, идиот ты чертов! – рявкнул Гарвин. – А теперь вали отсюда, пока у меня терпение не лопнуло!

Сандерс развернулся и бросился вверх по лестнице, с трудом сдерживая ликование. Блэкберна выперли! Интересно, подумал Сандерс, стоит ли об этом кому-нибудь сказать – Синди, например?

Но пока он добирался до четвертого этажа, коридоры наполнились приглушенным жужжанием: все сотрудники; выскочили из своих кабинетов и теперь обменивались мнениями, стоя у дверей, – надо полагать, слухи об увольнении уже просочились и сюда. Сандерса не удивило, что сотрудники были встревожены. Хотя Блэкберна и недолюбливали, его увольнение взволновало всех. Такие резкие действия, да еще в отношении лица, близкого к самому Гарвину, родили чувство неуверенности в собственном положении сотрудников.

У дверей в кабинет Сандерса встретила встревоженная Синди:

– Том, вы в это не поверите! Гарвин увольняет Фила.

– Ты шутишь! – сказал Сандерс. Синди кивнула.

– Никто толком не знает, за что, но, очевидно, это как-то связано с приездом телевизионщиков прошлым вечером. Гарвин сейчас внизу объясняется с представителями «Конли-Уайт».

За спиной Сандерса кто-то завопил: «По электронной почте передают сообщение!» – и коридор мгновенно опустел – все разбежались по своим кабинетам. Сандерс присел за свой стол и нажал на клавишу компьютера. Изображение на экране шло непривычно медленно – по-видимому, оттого, что все в здании включили свои компьютеры одновременно.

В кабинет вошла Фернандес и с порога спросила:

– Это правда – насчет Блэкберна?

– Думаю, что да, – ответил Сандерс. – Сейчас как раз проходит сообщение по электронной почте.

ОТ: РОБЕРТА ГАРВИНА. ПРЕЗИДЕНТА И ГЕНЕРАЛЬНОГО ДИРЕКТОРА

КОМУ: ВСЕЙ СЕМЬЕ «ДИДЖИКОМ»

С ГЛУБОКИМ СОЖАЛЕНИЕМ И ЧУВСТВОМ ЛИЧНОЙ ПОТЕРИ Я ОБЪЯВЛЯЮ О ТОМ, ЧТО СЕГОДНЯ ПРИНЯЛ ОТСТАВКУ ПОЛЬЗОВАВШЕГОСЯ НАШЕЙ ВСЕОБЩЕЙ ЛЮБОВЬЮ И УВАЖЕНИЕМ ГЛАВНОГО ЮРИДИЧЕСКОГО КОНСУЛЬТАНТА ФИЛИПА А. БЛЭКБЕРНА. ОКОЛО ПЯТНАДЦАТИ ЛЕТ ФИЛ БЫЛ ВЫДАЮЩИМСЯ СОТРУДНИКОМ НАШЕЙ ФИРМЫ, ПРЕКРАСНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ И МОИМ БЛИЗКИМ ДРУГОМ И СОВЕТНИКОМ. Я ЗНАЮ, ЧТО МНОГИМ, КАК И МНЕ, БУДЕТ НЕДОСТАВАТЬ ЕГО МУДРОГО СОВЕТА И ТОНКОГО ЮМОРА. Я УВЕРЕН, ЧТО ВСЕ СОТРУДНИКИ ПРИСОЕДИНЯТСЯ КО МНЕ В ПОЖЕЛАНИЯХ ФИЛУ УДАЧИ В ЕГО НОВЫХ НАЧИНАНИЯХ. СПАСИБО ТЕБЕ ОТ ВСЕГО СЕРДЦА, ФИЛ. СЧАСТЬЯ ТЕБЕ. ОТСТАВКА ВСТУПАЕТ В СИЛУ НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО, ДО НАЗНАЧЕНИЯ ПОСТОЯННОГО ЮРИСКОНСУЛЬТА ЕГО ОБЯЗАННОСТИ ВРЕМЕННО ВОЗЛАГАЮТСЯ НА ГОВАРДА ЭБЕРХАРДТА.

РОБЕРТ ГАРВИН.

– Как это понимать? – спросила Фернандес.

– Это следует понимать так: «Я выгнал эту ханжескую задницу».

– Так и должно было случиться, – сказала Фернандес. – Особенно после того, как он рассказал вашу историю Конни Уэлш.

– А как вы об этом узнали? – спросил Сандерс.

– Элеонора Врайз…

– Она сама вам сказала?

– Нет. Но Я знаю, что Элеонора Врайз – очень осторожный адвокат, как и вообще юристы, связанные со средствами массовой информации. Самый надежный способ уцелеть там – не допускать к печати сомнительных материалов. Чувствуешь сомнение – запрети. Вот я и спросила себя: почему попала в печать такая явно провокационная, лживая заметка о «мистере Свинтусе»? Только лишь потому, что Врайз знала – у Уэлш очень надежный информатор в самой фирме, причем информатор, хорошо осознающий возможные юридические последствия. Информатор, который, передавая сведения, смог убедить также Врайз, что фирма не подаст на газету в суд за напечатание этой статьи. Ну а поскольку ни один крупный руководитель никогда ничего не понимал в законах, единственным возможным источником сведений мог быть только юрист высокого ранга.

– То есть Фил…

– Да.

– Господи…

– Влияет ли это на ваши планы? – спросила Фернандес.

Сандерс задумался.

– Нет, не думаю, – сказал он. – Скорее всего, Гарвин все равно бы выгнал его сегодня.

– Откуда такая уверенность?

– Прошлой ночью мне подкинули патрончиков, и сегодня у меня появилась надежда.

В кабинет вошла Синди и спросила:

– Вы не ждете чего-нибудь из Куала-Лумпура?

– Жду.

– Вот оно – пришло в семь часов утра. – Она положила на его стол ДАТ-кассету, выглядевшую точь-в-точь как та, на которой был записан разговор Сандерса с Артуром Каном.

Фернандес посмотрела на Сандерса. Тот пожал плечами.

В половине девятого он переслал бумагу, переданную; ему Босаком, на личный факс Гарвина. Затем попросил: Синди снять копии со всех факсов, присланных ему Мохаммедом Джафаром накануне ночью. Сандерс провел большую часть ночи, изучая бумаги, присланные ему Джафаром. Это было очень интересное чтение.

Джафар, конечно, не был болен; он вообще никогда не болел. Эту сказочку придумали Кан на пару с Мередит.

Засунув ДАТ-кассету в гнездо видеомагнитофона, Сандерс повернулся к Фернандес.

– Может, все-таки объясните? – спросила та.

– Надеюсь, что объяснений здесь не понадобится, – сказал Сандерс.

На экране монитора возникла надпись:

5 СЕКУНД ДО ПРЯМОЙ ВИДЕОСВЯЗИ:

DC/M-DC/S

ОТ: А. КАН

КОМУ: М. ДЖОНСОН

На экране появилось изображение Кана, находящегося на заводе; затем поле экрана расщепилось надвое, и полэкрана заняла Мередит, сидящая в своем кабинете в Купертино.

– Что это? – спросила Фернандес.

– Запись их воскресной видеосвязи.

– А мне казалось, все записи были стерты?..

– Так оно и есть, но остались копии в Куала-Лумпуре. Мне прислал их мой друг.

На экране компьютера Кан кашлянул и заговорил:

– О, Мередит… Я несколько озабочен.

– И совершенно напрасно, – ответила Мередит.

– Но мы по-прежнему не можем выйти на уровень прототипов. Нужно менять очистители воздуха. И как можно скорее. Надо поставить получше.

– Не сейчас.

– Но это необходимо, Мередит!..

– Пока нет.

– Но эти очистители не годятся: мы оба думали, что они подойдут, и ошиблись.

– Не принимай близко к сердцу.

Кан взмок, нервно потирая подбородок, он сказал:

– Но Том все поймет – это только вопрос времени. Ты же знаешь, он не дурак.

– Ему будет не до этого.

– Это ты сейчас так говоришь…

– К тому же он уйдет с работы. Кан вздрогнул.

– Почему? Я не думаю, что он…

– Поверь мне, он уйдет. Он не захочет со мной работать.

Сидя в кабинете Сандерса, Фернандес подалась вперед, не отрываясь от экрана, и прошептала: «Ни черта себе…»

– Почему не захочет? – спросил Кан.

– Поверь мне пока на слово: он не захочет. Он уволится в течение первых же сорока восьми часов после моего назначения.

– Но откуда такая уверенность?..

– А что ему остается? Все в компании знают, что у нас с ним был роман, и если возникнут осложнения, никто ему не поверит. Он достаточно умен, чтобы понять это. Если он вообще хочет работать, то у него не останется другого выбора, кроме как принять первое же предложение о переводе на другую работу и уехать.

Кан кивнул, вытирая капли пота, катящиеся по щекам.

– А мы тогда скажем, что это он внес изменения в проект завода?

– Но он же будет это отрицать!

– Да он об этом никогда и не узнает. Пойми, к тому времени его уже не будет.

– А если он не уйдет?

– Уйдет, не бойся. У него жена, дети… Уйдет.

– А если он позвонит мне насчет сборочной линии?..

– Выворачивайся как-нибудь, напусти туману – я знаю, ты это умеешь. Так, а теперь вспомни, с кем еще Сандерс разговаривал?

– Ну, иногда с бригадиром, с Джафаром. Джафар, конечно, все знает, и он довольно щепетильный парень, знаете… Боюсь, что он…

– Отправь его в отпуск.

– Да он только что из отпуска вышел!

– Ничего, предоставь еще один. Артур, мне нужна всего одна неделя!

– Господи… – сказал Кан. – Я не уверен…

– Артур! – перебила его Мередит.

– Что, Мередит?

– Как раз сейчас новый вице-президент определит для себя, кто оказал ему услуги, чтобы воздать за них в будущем.

– Я понял, Мередит…

– Тогда все.

Изображение исчезло, по экрану побежали черно-белые полосы, затем он потемнел.

– Просто и ясно, – прокомментировала Фернандес. Сандерс кивнул.

– Мередит и в голову не пришло, что с дисководами может что-нибудь произойти, – ведь в производстве она ничего не понимает. Ей бы только расходы снизить. Но потом она сразу поняла, что, когда начнут искать виноватого, рано или поздно выйдут на нее. Вот она и решила избавиться от меня, заставив уйти, чтобы было потом на кого свалить.

– И Кан на это пошел?

Сандерс кивнул.

– И они избавились от Джафара?

Сандерс снова кивнул.

– Кан посоветовал Джафару погостить у своей кузины в Джохоре. Он понимал, что, убрав бригадира из города, лишит меня возможности связаться с ним. Но ему не пришло в голову, что Джафар сам позвонит мне. – Он взглянул на часы. – Так, теперь дальше.

– Еще не все?

По экрану побежали цветные полосы, и они увидели симпатичного темнокожего телекомментатора, сидевшего за столом лицом к камере и быстро что-то говорившего на незнакомом языке.

– Что это? – спросила Фернандес.

– Один из декабрьских вечерних выпусков новостей по третьему каналу Куала-Лумпура. – Сандерс поднялся и нажал клавишу на панели видеомагнитофона. Кассета выскочила из приемника.

– И что там показывали?..

В эту минуту вошла Синди, неся десяток стопок ксерокопий, аккуратно скрепленных зажимами. Широко раскрыв глаза, она спросила:

– Что вы собираетесь с этим делать?

– Об этом не беспокойся, – ответил Сандерс.

– Но это отвратительно, Том! Как она могла!..

– Да уж, – согласился Сандерс.

– Все гудит, – сказала секретарша. – Говорят, что слияние сорвано.

– Увидим, – сказал Сандерс.

С помощью Синди он начал раскладывать стопки ксерокопий по одинаковым манильским конвертам.

– А все же, что именно вы собираетесь делать? – спросила Фернандес.

– Проблема Мередит в том, что она врет, – объяснил Сандерс. – Это у нее получается неплохо, но это же ее и погубит. Ей за всю жизнь теперь не отмыться, если только я вынужу ее произнести последнюю, самую большую ложь.

Он посмотрел на часы: было восемь сорок пять. До совещания оставалось пятнадцать минут.

* * *

Конференц-зал был заполнен. Вдоль одной стороны стола сидели пятнадцать представителей «Конли-Уайт» во главе с Джоном Мерденом, вдоль другой – пятнадцать представителей «ДиджиКом» с Гарвином посередине.

Мередит Джонсон стояла во главе стола и говорила:

– Теперь послушаем Тома Сандерса. Том, хотелось бы, чтобы ты ввел всех присутствующих в курс дел с дисководами «Мерцалка». Расскажи, на какой стадии сейчас находится производство.

– Конечно, Мередит, – откликнулся Сандерс, едва слыша себя из-за оглушительных ударов собственного сердца. – В порядке предисловия хочу объяснить тем, кто еще не в курсе, что «Мерцалка» – это рабочее название нового выдающегося проигрывателя компакт-дисков, который, как мы предполагаем, произведет революцию в системах записи данных. – Он повернулся к первому демонстрационному листу. – Компакт-диск ROM – это маленький лазерный диск, предназначенный для хранения данных. При чрезвычайно низкой стоимости на нем можно разместить фантастически большое количество информации в любой форме – знаки, звуки, видеоизображения и так далее. Вы можете переписать на него информацию, хранящуюся в шестистах томах книг приличного формата, а благодаря нашей описываемой разработке считать информацию за полтора часа. Причем информацию можно любым образом комбинировать. Например, вы можете создать учебник, в котором текст будет перемежаться картинками, фрагментами фильмов, анимацией и так далее. Стоимость производства скоро не будет превышать десяти центов за штуку.

Сандерс посмотрел вдоль стола: представители «Конли-Уайт» явно заинтересовались, зато Гарвин нахмурился. Мередит выглядела несколько напряженной.

– Итак, чтобы использование лазерных дисков было эффективным, нужно добиться двух вещей. Во-первых, нужно иметь портативный проигрыватель. Вроде этого. – Он поднял дисковод и передал его затем противоположной стороне. – Батарея, рассчитанная на пять часов работы, и отличный дисплей. Вы можете пользоваться им в поезде, в автобусе, в классе – всюду, где до сих пор вы пользовались книгами.

Гости из «Конли-Уайт» по очереди повертели аппарат в руках и снова повернулись к Сандерсу.

– Вторая проблема заключается в считывании информации с лазерного диска, – продолжал Сандерс. – Раньше оно происходило слишком медленно, и это затрудняло доступ ко всей этой великолепной информации. Но прототипы дисководов «Мерцалка» показали вдвое большую, по сравнению с любым другим дисководом в мире, скорость. А с дополнительной памятью для уплотнения изображений он будет действовать со скоростью небольшого компьютера. Мы рассчитываем снизить стоимость такого аппарата до стоимости обычного игрового компьютера в течение ближайшего года. Мы уже начали их производство. Сейчас у нас возникли проблемы, но они поддаются решению.

– Не расскажешь ли ты нам об этом подробнее? – спросила Мередит. – Из разговора с Артуром Каном я поняла, что мы до сих пор не знаем, что там произошло.

– Теперь уже знаем, – возразил Сандерс. – К счастью, ничего серьезного. Исправление недостатков – дело нескольких дней.

– В самом деле? – Она подняла брови. – Значит, мы уже знаем, в чем загвоздка?

– Да.

– Какое приятное известие!

– Конечно…

– И правда, хорошие новости, – подал голос Эд Николс. – Это была конструкторская недоработка?

– Нет, – сказал Сандерс, – с конструкцией все в порядке, и прототипы по-прежнему работают прекрасно. Это чисто производственный дефект сборочной линии на заводе в Малайзии.

– Можно подробнее?

– Получилось так, – начал Сандерс, – что на заводе оказалось установленным оборудование, не отвечающее современным требованиям. Так, для пайки контроллерного чипа и чипов оперативной памяти необходимо использовать автоматы. Но малайцы на конвейере ставят их вручную, буквально заталкивая их на место пальцами. К тому же нормы загрязнения воздуха в районе конвейера значительно превышены, что отрицательно влияет на работу расщепляющей оптики. На заводе должны быть установлены очистители воздуха седьмого уровня, а там установлены очистители пятого уровня. В довершение ко всему, мы должны были получать комплектующие детали – шарнирные прутки и зажимы – от надежного сингапурского поставщика, а вместо этого получаем их от совершенно другой фирмы. Более дешево – зато менее надежно.

Мередит было побледнела, но только на мгновение.

– Неподходящее оборудование, неподходящие условия, неподходящие комплектующие. – Она покачала головой. – Поправь меня, если я ошибаюсь, но не ты ли осуществлял надзор и в ответе за все, что происходит, Том?

– Это так, – ответил Сандерс. – В конце прошлого года я ездил в Куала-Лумпур и все проверял вместе с Артуром Каном и местным бригадиром Мохаммедом Джафаром.

– И как же тогда получилось, что у нас теперь так много проблем?

– К несчастью, утверждения о том, что линия готова к производству, не соответствовали истине.

Мередит выглядела озабоченной.

– Том, мы все знаем тебя как исключительно компетентного работника. Как же так могло получиться?

Сандерс раздумывал.

Вот он и дождался своего момента.

– Так получилось оттого, – сказал он, – что в схему линии, в спецификации были внесены изменения.

– Вот как? И зачем?

– Думаю, что будет лучше, если это расскажете вы, Мередит, – сказал он, – потому что изменения были внесены по вашему приказу.

– По моему приказу?

– Да, Мередит…

– Том, ты, должно быть, что-то путаешь, – холодно сказала она. – Я никогда и дела не имела с заводом в Малайзии.

– Да нет, имели, – возразил Сандерс. – Вы же ездили туда дважды – в ноябре и декабре прошлого года.

– Да, я ездила в Куала-Лумпур. Ездила, потому что ты не смог решить конфликт с их правительством. Мне пришлось разбираться самой, и я разобралась. Но к самому производству я никакого отношения не имела.

– А я утверждаю, что ошибаетесь вы, Мередит.

– Уверяю тебя, – заявила Мередит ледяным тоном, – что никогда не имела отношения ни к заводу, ни к твоим так называемым изменениям.

– Собственно, вы приезжали на завод специально, чтобы проинспектировать, был ли выполнен ваш приказ.

– Сожалею, Том, но это не так. Я даже никогда не видела этой сборочной линии.

Экран за ее спиной ожил, и на нем, при отключенном звуке, появилось изображение телекомментатора, в пиджаке и при галстуке. Комментатор беззвучно шевелил губами прямо в камеру.

– Значит, вы никогда лично не были на заводе? – спросил Сандерс.

– Да нет же, Том! И я не могу понять, откуда у тебя такие мысли?

На маленьком экранчике в студии – за спиной комментатора – возникло изображение заводского здания «ДиджиКом» в Малайзии, затем оно сменилось показом интерьера завода. Камера скользнула по конвейеру и остановилась на официальной делегации, идущей по цеху. Все присутствующие в конференц-зале отчетливо увидели Фила Блэкберна и рядом с ним – Мередит Джонсон. Оператор крупным планом показал ее лицо, когда она остановилась поговорить с одним из работников.

По комнате пробежал ропот.

Мередит резко обернулась и увидела экран.

– Это… это отвратительно! Это не имеет отношения… Я не знаю, откуда это могло взяться…

– Третий канал малайзийского телевидения. Их вариант Би-би-си. Мне очень жаль, Мередит…

Отрывок выпуска новостей закончился, и экран погас. Сандерс сделал рукой приглашающий жест, и Синди пошла вокруг стола, раздавая манильские конверты.

– Откуда бы ни взялась эта так называемая пленка… – начала было Мередит, но Сандерс, не обращая на нее внимания, громко сказал:

– Леди и джентльмены, если вы вскроете ваши конверты, вы обнаружите в них серию отчетов Ревизионной Комиссии Управления, руководителем которой в интересующий нас период была мисс Джонсон. Хочу обратить ваше внимание на первую докладную записку, датированную восемнадцатым ноября прошлого года. Как вы можете видеть, она подписана лично Мередит Джонсон и обусловливает внесение изменений в план сборочной линии в соответствии с просьбой малайзийского правительства. В частности, записка предусматривает отказ от автоматов по установке микрочипов взамен на дополнительное количество рабочих мест. Это вполне удовлетворило малайзийских чиновников, но сделало невозможным производство дисководов…

– Ты представления не имеешь, в какие жесткие условия нас поставили… – вмешалась Мередит.

– В таком случае не надо было строить там завода вообще, – отрезал Сандерс. – Потому что в таких условиях мы не можем давать продукцию, отвечающую стандартам. Альтернативы здесь быть не может.

– Ну, это твое личное мнение, – возразила Джонсон.

– Вторая докладная, от третьего декабря, показывает, что в результате пересмотра проекта с целью экономии средств были снижены требования к очистке воздуха. Это еще одно исправление, внесенное в разработанные мной спецификации. И снова недопустимое: мы не можем добиться высокого качества работы от дисководов, собранных в таких условиях. Короче говоря, благодаря этим изменениям дисководы были приговорены…

– Слушай, – сказала Джонсон, – если ты думаешь, что мы поверим, что вина за брак лежит на ком-то, кроме тебя…

– В третьей записке, – неумолимо продолжал Сандерс, – подводится итог экономии, достигнутой за счет: новшеств, внесенных по инициативе Ревизионной Комиссии Управления. Как вы можете видеть, общая цифра составляет одиннадцать процентов. Но эти проценты уже давно съедены задержкой производства, не говоря уже о потерях, связанных с опозданием с выходом на рынок. Даже если мы немедленно восстановим линию в ее первоначальном варианте, эти одиннадцать процентов экономии дадут увеличение стоимости производства по меньшей мере на семьдесят процентов, что на первый год составит сто девяносто процентов против расчетной цены. Ну, а следующий документ, – продолжал Сандерс, – объясняет причины этой гонки за снижение стоимости производства. Во время переговоров между мистером Николсом и мисс Джонсон, имевших место в конце прошлого года, мисс Джонсон заявила, что она в состоянии уменьшить расходы на развитие высокоточных технологий, что было источником заботы мистера Николса на его встрече с мисс Джонсон в…

– О Боже!.. – прохрипел Николс, уткнувшись в бумагу перед собой.

Мередит вскочила со своего места и встала перед Сандерсом.

– Ты меня извини, Том, – твердо сказала она, – но я просто вынуждена тебя перебить. Мне неприятно говорить это, но никого твоя маленькая шарада не ввела в заблуждение. – Она сделала рукой широкий плавный жест. – Так же как и твои так называемые доказательства. – Она заговорила еще громче. – Ты не присутствовал при том, как лучшие умы фирмы тщательно разрабатывали все эти прогрессивные новшества; ты не в состоянии понять соображений, которыми они руководствовались. И эти фальшивые позы, эти так называемые докладные записки, которыми ты потрясаешь, чтобы убедить нас… Ты никого не убедил! – Она с брезгливой жалостью посмотрела на Сандерса. – Все это пустышки, Том, пустые слова, пустые фразы… Сплошная показуха – и никакого содержания. Ты что, в самом деле полагаешь, что можешь вот так прийти сюда и одурачить команду высококлассных руководителей? Тогда я должна тебя разочаровать: ничего у тебя не получится.

Гарвин внезапно поднялся с места и заговорил:

– Мередит…

– Позвольте мне закончить, – сказала Мередит. Ее лицо было красным от злости. – Это очень важно, Боб. Это ядро всего плохого, что идет из этого подразделения. Да, некоторые решения задним числом можно рассматривать как спорные; да, некоторые рационализаторские предложения, возможно, завели нас слишком далеко. Но это не может служить извинением тому поведению, свидетелями которого мы сегодня стали. Это – тщательно продуманная позиция человека, который не останавливается ни перед чем – абсолютно ни перед чем! – делая себе имя за счет других, подрывая репутацию всех, кто становится на ее пути – я хотела сказать, на его пути – бессовестно, как мы видели, утверждая, что… Тебе никого не удалось одурачить, Том! Ни на минуту! Нам предложили принять на веру худшую из подделок, но мы не клюнули на это. Очень глупо с твоей стороны, Том, и тебе это аукнется. Мне жаль тебя. Не нужно было этого делать, это просто не могло сработать – и не сработало. Все.

Она остановилась и, переводя дыхание, обвела взглядом стол: все сидели молча, не двигаясь. Гарвин по-прежнему стоял, пребывая, похоже, в шоке. Постепенно до Мередит начало доходить, что все идет не так, как ей хотелось бы… Когда она заговорила опять, ее голос звучал спокойней: