Текст книги "Огонь Ареса"

Автор книги: Майкл Форд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА VII

Когда расшатанная телега ползла в сторону владений принца Кироса, впереди послышался топот копыт, напоминавший раскаты грома. Перед ними из-за угла выскочил спартанский всадник. В одной руке он держал поводья, другой прижимал к груди сверток.

Возница едва успел свернуть в сторону, телега качнулась и остановилась. Пара колес застряла в придорожной канаве. Всадник галопом пронесся мимо, не обратив на них внимания. Среди стука копыт Лисандр расслышал плач и увидел дергающиеся розовые ручки и ножки младенца.

Он взглянул на Орфея. Стало понятно, что происходит. Должно быть, малыш родился нездоровым или с физическим недостатком.

По принятому обычаю спартанец отвозил его в горы. Лисандр заметил смущенное выражение на лице Орфея, когда тот показал ему свою искалеченную ногу. Когда всадник скрылся за углом, мальчик заговорил:

– Я знаю, о чем ты думаешь, Лисандр. Как могут спартанцы терпеть такого, как я.

Лисандр покачал головой.

– Я ни о чем таком не думал…

– Когда я родился, меня осмотрели, как того требует обычай. Искривленная нога решила мою судьбу. Меня ждала смерть. Конечно, я всего не помню, но так потом рассказала мне мать.

– И что было дальше? – спросил Лисандр.

– К нам домой пришел солдат. Родители понимали, что нечего и думать о том, чтобы сопротивляться неизбежному. Спартанцы не знают, что такое жалость. Меня взяли из рук матери и увезли вверх по тропе к западным горам. Тогда как раз выпал первый снег, и солдат оставил меня около кустарника, решив, что меня погубит холод, либо обнаружат дикие звери, которых в той местности водилось множество.

– Но как же ты уцелел? Ведь ты был совсем маленьким!

– Так вот, – продолжил Орфей, – спустя неделю этот же солдат по имени Тиестес по той же тропе возвращался вместе с друзьями с охоты. Они выслеживали волков. Охотники уже убили вожака стаи и ранили волчицу, и та скрылась в кустарнике. Солдат спешился и углубился в чащу, держа наготове короткое копье, ведь раненный волк гораздо опаснее здорового.

– И что было дальше? – спросил Лисандр, подаваясь вперед.

– Тиестес шел по кровавому следу, пролегавшему среди деревьев. Стоял один из тех зимних дней, когда солнце не совсем выглядывает из-за облаков. Белое небо заволокла тонкая пелена. В лесу было темно, впереди среди деревьев послышалось негромкое рычание. Видно, волчица зализывала раны. Солдат осторожно пробирался вперед…

– И? – спросил Лисандр.

– Тиестес вышел на опушку и там увидел ее. Волчица припала к земле перед небольшой пещерой, из ее бока струилась темная кровь. Шерсть на шее волчицы поднялись дыбом, а обнаженные клыки сверкали как снег. Тиестес заметил, что силы ее покидают: одна из передних ног волчицы уже ее не слушалась.

«Почему же она не убегает?» – удивился солдат. Затем услышал, доносившиеся из пещеры звуки, что-то вроде жалобного писка. Там жили волчата.

– И он убил ее, не смотря на то, что у нее были детеныши? – спросил Лисандр.

– Разумеется, он убил ее, – ответил Орфей. – Тиестес подошел как можно ближе и прицелился в нее копьем. Волчица зарычала, но ее последний рык прервался, когда копье угодило ей между шеей и плечом. Волчица тут же умерла.

– Но какое это имеет отношение к тебе? – спросил Лисандр.

– Тиестес достал свой кинжал и, пригнувшись, вошел в пещеру, волчата ведь безобидны. В глубине он заметил трех ползавших друг по другу слепых волчат. И еще там лежало нечто розовое и пухлое. Тиестес решил, что это кролик. Но когда солдат подошел ближе, он не поверил своим глазам. Это была не добыча, а маленький мальчик.

– Ты? – спросил пораженный Лисандр.

– Верно, – ответил Орфей. – Должно быть, волчица кормила меня молоком как своего детеныша. Тиестес отнес меня к своим приятелям по охоте. Те не знали, как им поступить. Один из них сказал, что меня надо оставить там, где я был. Именно этого требовал спартанский закон. Но другие ответили, что это чудо и сами боги спасли меня. В конце концов, они отнесли меня в Спарту и показали Совету. [14]14
  Имеется в виду Совет старейшин, куда входили 28 человек (и два царя) из знатных спартанских семей, каждый из которых был старше 60 лет.


[Закрыть]

– И Совет даровал тебе жизнь?

– Да, он проголосовал за то, чтобы вернуть меня матери. Члены Совета решили, что меня, наверно, благословил Ликург, основатель спартанского общества. Ведь его имя означает «выкормленный волками». Мама была вне себя от радости и дала мне имя Орфей. Так звали великого музыканта, который побывал в подземном царстве мертвых и вернулся оттуда живым.

Лисандр был поражен. Может, боги действительно обращают внимание на смертных?

Они добрались до поворота, ведущего к казармам, и Орфей слез с телеги.

– Ты думаешь, боги оберегают тебя? – спросил Лисандр.

– Может и так, – ответил Орфей, – может, я родился, воплотив в себе силу тысячи спартанцев! Береги себя, Лисандр. Мне хочется, чтобы ты нашел свой амулет.

Телега покатилась дальше, а Лисандр проводил взглядом прихрамывавшего Орфея. Он надеялся, что они еще встретятся.

Лисандр спрыгнул с телеги близ владений принца Кироса. Взвалив на плечи узлы с мешками, он побежал в сторону полей. Там его мать, присев среди грязи, полола сорняки, которыми заросли только что взошедшие хлеба. Бросив мешки, сын подбежал к ней.

– Мама! Почему ты не отдыхаешь? – Лисандр видел, что ей не хватает сил ответить. Слезы застилали ему глаза.

Позади раздался низкий громкий голос:

– Потому что кому-то из вашей семьи надо зарабатывать на жизнь! – Лисандр обернулся и увидел нависшего над ним огромного Агестеса.

Сын помог матери встать, затем с гневом набросился на надзирателя.

– Разве вы не видите, что она больна! – закричал он. – Вы хотите совсем убить ее?

– Не волнуйся за меня, Лисандр, – взмолилась Атеназия.

Агестес прищурился и задрал голову. Затем он сплюнул на землю, плевок упал рядом с Лисандром.

– Илот, еще не хватало, чтобы я слушал твою мать, – сказал он, ухмыляясь. – Принцу Киросу дорога любая пара рук, способная убирать хлеб. В том числе и ленивых рабов, которые охотнее нежились бы в кровати. Может, тебе хочется, чтобы я привел сюда самого принца…

Лисандр уже собирался ударить надзирателя, но почувствовал, как на его спину легла рука матери. Она заговорила раньше, чем сын успел осуществить свое намерение, и в ее голосе прозвучал страх:

– Спасибо, господин. Мы все поняли. И хотим лишь продолжить свою работу.

Презрительно фыркнув, Агестес развернулся и ушел, оставив после себя невыносимое зловоние.

У Лисандра горело лицо, когда он работал рядом с Атеназией, переворачивая сорняки мотыгой. Он видел, что мать едва держится на ногах. На ее бледном лбу выступил нездоровый пот.

Чувство стыда не давало Лисандру покоя, его сознание точно пронзали стрелы.

«Я не смог защитить свою мать! Надо было голыми руками прикончить эту жирную вонючую свинью!»

Наверно, мать по лицу сына заметила, какие душевные муки тот испытывает.

– Ты же знаешь, что это ничего не дало бы, – сказала она. – Насилие порождает новое насилие. Спартанцам неплохо бы запомнить это.

Издав еле слышный стон, Атеназия опустилась на колени. Лисандр бросил мотыгу и поддержал мать за плечи. Кашель потряс все ее тело. Когда мать перестала дрожать, Лисандр заметил, что ее глаза потускнели и ни на что не реагируют. Юноша еще никогда не видел, чтобы ей было так плохо.

– Хватит! – сказал он. – Я отведу тебя домой.

Лисандр стал глазами искать Агестеса, но того не было. Тогда он поднял хрупкое тело матери на руки.

Она не возражала, когда сын уносил ее с поля. Другие илоты смотрели на них с сочувствием, однако ни один из них и не подумал им помочь. А что они могли сделать? Старый Нестор поджал губы и лишь едва заметно кивнул.

Вдали на тропинке среди полей Лисандр заметил Агестеса, тот орал на женщин-рабынь. Лисандр узнал в них трех дочерей Гекубы, подруги его матери. Юноша увидел, как Агестес вдруг подошел к женщинам и тыльной стороной руки ударил по лицу Ниликс, младшую из девушек. Издав пронзительный вопль, та упала. Ее сестры опустили головы.

Пути назад не было. Лисандр стиснул зубы и приготовился без страха взглянуть врагу в лицо. Когда он подошел ближе, надзиратель обернулся и уставился на юношу, не веря своим глазам, потом неторопливо вышел на середину тропинки и скрестил руки на груди.

– Парень, ты никуда не пойдешь. И твоя мать тоже. Немедленно возвращайтесь к работе!

– Только не сегодня, – ответил Лисандр. Он опустил Атеназию, и та смогла удержаться на ногах.

Лисандр почувствовал, как мать дрожит и шагнул к надзирателю.

– Я не стану смотреть, как моя мать умирает в поле.

Агестес поднял руку, напоминавшую лапу медведя, и заорал:

– Назад! Приступай к работе! Немедленно!

Лисандр продолжал стоять, приготовившись к тому, что надзиратель его ударит. Когда рука Агестеса начала опускаться, Лисандр увернулся и подставил ему подножку.

Удар Агестеса не достиг цели, надзиратель всей тушей запнулся о ногу Лисандра и рухнул на землю. Какое-то время он лежал, пытаясь отдышаться. Подняв мать на руки, юноша быстро направился к поселению, где они жили. Агестес не бросился за ними, а лишь крикнул вдогонку:

– Илот, теперь тебе не уйти от смерти! Вот увидишь, ты у меня еще попляшешь!

Лисандр даже не оглянулся.

Лисандр опустил мать на кровать и оглядел их лачугу – остатки грубо сколоченной мебели, горшки и сковородки, наполовину сгоревшие свечи. Неужели это все, что они заработали за свою жизнь? Неужели илоту больше не на что надеяться?

– Как они могут так поступать с нами? Никто ему не ответил.

Лисандр закрыл лицо руками и заплакал. Он больше не мог сдерживаться.

В дверь забарабанили, раздался громкий голос надзирателя.

– Открывай, парень! – Кулак снова застучал по хлипкой двери.

Мать Лисандра шевельнулась, но не проснулась.

«Так я и знал, – мысленно вздохнул юноша. – На этот раз мне не отделаться шестью ударами плетки».

Он встал, утер глаза, подошел к двери и отодвинул деревянный засов, прищурившись от солнечных лучей.

Надзиратель уставился на Лисандра, у него дергалась челюсть, лоб покрывала испарина.

– Сейчас иду, – сказал юноша, выпрямив спину. – Только не будите мать.

К его удивлению, надзиратель не стал возражать.

– Сегодня тебе не надо возвращаться на поле, – процедил сквозь стиснутые зубы Агестас. – Тебя вызывают в другое место.

Лисандра охватила паника.

– Куда меня вызывают? – тихо спросил он.

– Ты должен явиться домой к эфору Сарпедону.

Это имя не сразу дошло до сознания Лисандра. В горле у него вдруг совсем пересохло. Старик, спасший его от шайки спартанцев, был эфором!

«Быть того не может!»

После двух царей, пять эфоров, составлявших Эфорат, были наделены в Спарте самой большой властью. Поговаривали, что ее у них даже больше, чем у самих царей, потому что последние не могли объявлять войну без их согласия. Эфоры были главными гарантами спартанских законов.

– Эфор? – вымолвил он. – Что ему могло понадобиться от меня?

Разумеется, Лисандр уже знал ответ. «Ему нужен Огонь Ареса», – кричал его внутренний голос. Агестес ухмыльнулся.

– Тебе лучше самому это выяснить, – ответил надзиратель. Он достал из кармана туники кусок пергамента и протянул его Лисандру. – Вот, возьми. Это охранная грамота – так, по крайней мере, говорят.

Лисандр не сразу взял пергамент. Тот казался хрупким в его руках. Илотам было запрещено без разрешения появляться на территории спартанцев. Присмотревшись, юноша заметил, что на пергаменте что-то написано.

Агестес рассмеялся.

– Только не притворяйся. Такой остолоп, как ты, вряд ли умеет читать! – сказал он. – Ты даже свое имя написать не можешь!

Лисандр чувствовал, как кровь ударила ему в голову. Это верно, он не умел ни читать, ни писать, но кто из илотов умел? Агестес уж точно не умел!

– До Амиклы пойдешь по западной дороге, затем у храма Аполлона свернешь на правую развилку, – сказал надзиратель.

Агестес уже сделал несколько шагов в сторону, но обернулся и добавил:

– До встречи завтра в поле… если тебе повезет!

ГЛАВА VIII

От лачуги, где жили Лисандр с матерью, до городка Амиклы был час ходу. Над головой жгло полуденное солнце. Большую часть дороги юноша проделал вдоль реки, которая начиналась в горах Тайгет и впадала в южное море. [15]15
  Южное море – Миртосское море.


[Закрыть]В это время года река мельчала, и ее течение становилось почти незаметным.

Реку облюбовали дрозды – здесь можно было полакомиться насекомыми, которыми кишели берега. Посреди своего течения река намыла илистые острова, и Лисандр наблюдал, как одинокий аист важно шагает на своих тонких ногах, высматривая рыбу в мелкой воде.

Лисандр в этих местах раньше никогда не бывал. Он слышал, что здесь живут только самые богатые спартанцы. Здесь не было поселений илотов, которые могли бы испортить вид местности.

На окраине Акмилы Лисандр вышел к столовым для спартанцев. В больших казармах они ели, спали и упражнялись до тридцатилетнего возраста. Такие казармы были разбросаны по территории всей Спарты как напоминание об их могуществе.

Пока Лисандр смотрел, ворота одной из казарм заскрипели и отворились. Оттуда появились две колонны воинов в красных плащах, в руках они держали соответствующего цвета сверкающие щиты.

В тишине прозвучал голос командира:

– Построиться в фалангу!

Обе колоны бесшумно выстроились в четыре шеренги из нескольких человек. Воины стояли лицом к лицу, их разделяли около пятидесяти шагов. Со своего места Лисандр не мог разглядеть лиц спартанцев.

Командир громко отдал следующую команду: – Перейти в наступление! Каждая шеренга двинулась вперед, сначала шагом, затем перешла на бег, ускоряя шаг. Четыре шеренги сближались, причем воины бежали изо всех сил.

Шеренги столкнулись, раздался грохот. Лисандр заметил, что несколько спартанцев из передней шеренги упали, но остальные продолжали наступать, упираясь ногами в землю.

В знойном воздухе слышались крики, левая шеренга стала теснить соперников. Те не выдержали напора и подались назад.

Один за другим спартанцы отходили, либо падали на землю. Победоносная фаланга не остановилась и шла вперед по телам упавших воинов. Наконец правая шеренга окончательно рассыпалась, и победители оставили ее позади.

Лисандр вздрогнул. Почти не верилось, что после столь дикого упражнения кости у всех останутся целы. Тем не менее ему стало веселее, и юноша продолжил путь. Когда победители запели песню, по его телу пробежала дрожь.

Казармы остались далеко позади, когда Лисандр добрался до города. Проходя по западной стороне Амиклов, он с удивлением отметил, что некоторые дома не намного больше его лачуги, однако пока он взбирался на холм, глинобитные стены сменились каменными.

Лисандр прошел мимо дома, в который вели широкие ворота с колоннами. Во дворе он заметил илота, который куда-то торопился, держа в руках блюдо с едой. На улицах царила тишина.

Дом Сарпедона располагался в самой богатой части города. У перекрестка Лисандр пошел по правой развилке и вскоре в стороне от дороги увидел нужное здание.

Он поднял голову и сбавил шаг. Здание больше напоминало дворец, нежели дом. Оно состояло из двух этажей и под ярким солнцем сверкало белизной. Крыша была покрыта аккуратной красной черепицей. Ряд виноградных лоз, свисавших под тяжестью ягод, отделял дом от дороги. У Лисандра заурчало в животе.

«Я вот-вот войду в дом одного из эфоров, самых ненавистных илотам людей!»

Не без труда подавив желание набить рот виноградом, Лисандр направился к широкому входу. Там не было двери, но от увиденного у него перехватило дыхание: огромный залитый солнцем двор под открытым небом занимал центральную часть здания. Неведомые ему деревья и другие растения росли в горшках, середину двора украшал пруд. На водной глади плавали экзотические пурпурные цветы.

Такой роскоши Лисандр себе и представить не мог. Двор обрамляла тенистая колоннада, которую поддерживали широкие пилоны, выкрашенные в сине-белый цвет.

Лисандр заметил девушку примерно своего возраста, размахивавшую полоской яркой льняной ткани. Рядом с ней семенила домашняя черепаха и, вытягивая чешуйчатую шею, пыталась схватить конец ткани.

– Привет, – сказал Лисандр, входя во двор. Девушка тут же обернулась и смерила его недовольным взглядом. Ее темные волосы были подвязаны лентой. Лицо девушки напоминало вытянутый овал, немного напоминая форму лица Лисандра. Незнакомка взяла на руки черепаху и удалилась, не сказав ни слова.

Лисандр остался один и почувствовал себя неловко. Он заметил, что пол под его ногами украшен сотнями крохотных цветных плиток, выложенных замысловатыми узорами. Отступив назад, он понял, что плитки изображают двух стоящих друг напротив друга лошадей.

– Я вижу, ты любуешься моей мозаикой!

Лисандр поднял голову и заметил Сарпедона. Тот широкими шагами приближался к нему.

Сегодня на нем был не красный плащ, а простая тога белого цвета, скрепленная на плече металлической пряжкой.

Лисандр тут же опустился на одно колено и склонил голову.

– Поднимайся, мальчик! Добро пожаловать в мой дом, – сказал Сарпедон, затем указал на пол: – Это работа одного мастера из Родоса. Она прекрасна, не правда ли? – Лисандр смутился и ничего не ответил. – Родос – это остров в Эгейском море. Там живут самые талантливые ремесленники.

– Должно быть, на это ушло много времени, – с трудом пробормотал юноша.

– Иди сюда, садись, – пригласил его эфор, указав на деревянную скамью рядом с низким столом.

Лисандр поступил так, как ему велели.

«Неужели это тот самый человек, который вчера навел на меня такой ужас?» – спросил он себя.

При свете дня покрытое шрамами лицо Сарпедона не казалось ему столь устрашающим. Сарпедон сел рядом с ним, затем позвал:

– Кассандра, пожалуйста, принеси нам попить. Наверное, нашего гостя мучит жажда.

Из дверей появилась уже знакомая Лисандру девушка и подошла к ним, держа в руках поднос, на котором стояли две деревянные чашки и терракотовый кувшин. Поставив поднос на стол, она начала разливать воду, сердито глядя на одну из чаш.

Девушка явно не собиралась поднимать глаз. Выполнив просьбу Сарпедона, она ушла.

– Тебе придется извинить мою внучку. Она никогда не прислуживала илотам. – Сарпедон улыбнулся. – И, надеюсь, никогда не станет этого делать!

Лисандр почувствовал досаду, но понимал, что не в праве возразить. Стоит ли? Сарпедон прав – спартанцы не должны прислуживать илотам.

Он подождал, когда эфор возьмет чашу, затем поднес к губам свою. Вода была приправлена мятой. Лисандр с жадностью выпил всю воду. Сарпедон снова наполнил его чашу.

– Думаю, ты догадываешься, почему я пригласил тебя… Лисандр, – заговорил он. – Тебя пришлось разыскивать почти все утро, но мои люди справились со своим поручением. К тому же твое лицо заметно в толпе. – Язык Лисандра нащупал болезненный порез на внутренней стороне губы. Сарпедон продолжал: – Покажи мне еще раз тот драгоценный камень.

– Не могу, – ответил юноша. – Его украли.

Сарпедон приподнял брови, и Лисандр понял, что эфор не намерен шутить.

Лисандру лучше было сразу выложить всю правду. Но ведь это опасно. А разве у него есть иной выбор? Сарпедон мог приказать запороть его до смерти, если бы почувствовал, что илот ведет себя нечестно.

– Сегодня утром я ходил на рынок в Лимну. Кто-то приставил мне нож к горлу и забрал амулет.

– И ты не оказал сопротивления? – спросил Сарпедон.

– Я не смог. Он ударил меня, и я потерял сознание.

Лисандр поднял волосы и показал кровавый след, оставшийся после того, как ударился головой о стену.

Спартанец забеспокоился.

– Допустим, что этот камень украли, но откуда он у тебя?

Лисандр молчал. Сарпедон не дал ему раздумывать. Он заговорил нетерпеливо и повысил голос:

– Говори же, мальчик. Меня не проведешь. Ты украл его, ведь так?

Лисандр почувствовал, что оказался в ловушке, и разозлился. Он не вор!

«Скажи правду», – приказал он себе.

– Мама подарила его мне, когда я родился. Она говорила, что амулет даст мне силы и отведет беду. Клянусь богами, это правда.

– Не будем вмешивать в это богов, – сурово сказал Сарпедон. – Ты говоришь, что амулет – подарок матери. Как ее зовут?

Лисандр опустил голову.

– Ее зовут Атеназия, – ответил он.

Сарпедон выронил чашу, та с грохотом покатилась по мозаичному полу.

– И сколько лет твоей матери, Лисандр?

Лисандр точно не знал ее возраста.

– Точно не скажу, – ответил он. – Наверно, тридцать пять…

– И ты говорил, она больна? – хмуро спросил спартанец.

– Да, очень сильно, – ответил Лисандр. – Думаю, она может умереть.

Сарпедон вскочил и взял Лисандра за плечи. Юноше стало больно.

– Лисандр, ты должен отвести меня к своей матери, причем немедленно, – сказал Сарпедон.

Он говорил тоном, не терпящим возражений. Лисандру не хотелось вмешивать в это мать, но было поздно. Он впервые задумался о том, как к ней мог попасть Огонь Ареса. Неужели мать украла его? И как сейчас поступит с ней Сарпедон?

Лисандр никогда прежде не сидел на лошади. Пегас, скакун Сарпедона, был огромным орехового цвета животным, от избытка сил не способным спокойно устоять на месте. Холка скакуна оказалась выше головы Лисандра.

Сарпедон помог Лисандру взобраться на неоседланного коня. Они неторопливо отправились в путь, но юноша чувствовал, как сползает при каждом неровном шаге.

Когда они достигли тропы, ведущей к поселению илотов, Сарпедон пятками пришпорил Пегаса и тот пустился в галоп. Лисандр и так еле державшийся на спине скакуна, почувствовал, что его жизнь в опасности. Он отчаянно прижал к бокам коня ноги, а руками вцепился в Сарпедона.

Конь поднимал облака пыли. У юноши стучали зубы, он молился, чтобы это мучение скорее кончилось.

Лисандр обрадовался, когда они спешились недалеко от поселения илотов. Эфор, сменивший тогу на накидку из грубой ткани, привязал коня к столбу забора.

– Иди первым, – приказал он.

Когда оба подошли к двери их лачуги, Лисандр почувствовал себя неловко. Сарпедон привык к роскоши и вдруг оказался на пороге жилища, состоявшего всего лишь из одной комнаты.

Юноша постучал в дверь.

– Кто там? – раздался голос матери.

– Это я, Лисандр, – отозвался он, стараясь не выдать своего волнения.

Было слышно, как отодвинули деревянный засов, и дверь отворилась.

– Я волновалась за тебя, Лисандр, – сказала Атеназия, обнимая сына за плечи. – Мне сказали, что сюда приходил Агестес и забрал тебя. С тобой ничего не случилось? Ты… – она умолкла, заметив Сарпедона.

Спотыкаясь, женщина отступила в глубь комнаты и прижалась к стене, поднеся к губам обе руки.

– Как… нет… почему ты… нет, – бормотала она, мотая головой.

Лисандр подошел и пытался успокоить ее.

– Мама, все хорошо. Я здесь, – говорил он, пытаясь отнять ее руки от лица. – Что стряслось?

Однако Атеназия не могла отвести взгляд от стоявшего на пороге высокого человека.

Лисандр смотрел, как Сарпедон наклонил голову, чтобы не задеть перемычку, вошел в лачугу и произнес:

– Привет, Атеназия. Прошло столько времени.