Текст книги "Пёс войны и боль мира"

Автор книги: Майкл Джон Муркок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Глава шестая

По приближению к Аммендорфу оказалось, что некоторые звуки из него все же раздавались. С крыш падала черепица, а тростник и дранка уже давно сгнили. Только массивные стены зданий были в сохранности.

Казалось, это место было покинуто внезапно. Зеленоватый свет падал и отражался от скальной стены, отчетливо были слышны удары регулярно падающих капель воды, а когда мы остановились, влажный грунт под нашими ногами просел – все это только усиливало впечатление опустошенности и запустения.

Седенко втянул в себя воздух и положил руку на эфес сабли.

– Кажется, здесь все пропитано ненавистью.

Значит ли это, спросил я себя, что Люцифер, послав меня в этот запустелый уголок, ошибся? Здесь не могло быть никого, кто указал бы мне путь к Лесному Графу, который, к тому же, мог давно уже мог умереть.

Седенко посмотрел на меня вопрошающе. Весь его вид говорил, что я, возможно, обманут.

День близился к завершению.

Я сказал Седенко:

– Я намерен заночевать здесь. Если вы намерены продолжить свой путь, я не стану вас задерживать.

Московит ухмыльнулся, потом коротко взглянул на меня и усмехнулся:

– Это может оказаться тем приключением, которое я давно ожидаю, – ответил он.

– Но оно может оказаться и не в вашем вкусе.

– Все, что вызывает острые ощущения, относится к приключениям, разве не так?

Я похлопал его по плечу.

– Такая компания меня вполне устраивает, казак. Я жалею лишь, что не встретился с вами в своих предыдущих предприятиях.

– Думается, я все же составляю вам компанию кое в каком предприятии.

Собственное будущее было для меня настолько загадочным и туманным, что я не мог дать ему конкретного ответа. Мы принялись обследовать дома один за другим. Пол в каждом в них потрескался от времени и порос бурьяном. В одном доме росло даже маленькое деревце. Все было влажным, мебель почти сгнила, а занавески рассыпались при малейшем прикосновении.

– Даже крысы покинули город. – Седенко вышел с кружкой вина из погреба. Он отпил глоток и сплюнул. – Сладкое.

И кинул кружку в пустой камин.

– Ну, – поинтересовался он, – какой из остатков этих домов мы сделаем нашим пристанищем на эту ночь?

Мы выбрали здание, которое, на наш взгляд, было местом собраний совета. В нем, более обширном и с большим количеством свежего воздуха, нежели в остальных, мы даже смогли в большом камине разжечь огонь.

С наступлением темноты мы завели коней в угол здания. Огонь, давший тепло и свет, оказался для нас очень кстати, и мы улеглись спать.

Снаружи, на мертвых улицах Аммендорфа, не наблюдалось ни малейшего движения, лишь несколько птиц выпорхнуло из-под стропил да изредка слышалось тявканье лисицы. Седенко уже похрапывал, а мне никак не удавалось погрузиться в сон. Я никак не мог понять, почему Люцифер отправил сюда именно меня. Я думал о Сабрине, сомневаясь, что смогу ее увидеть еще раз. Что же касается меня лично, то я могу направиться на службу к шведскому королю, чья армия через некоторое время должна была переправиться через Германию. Потом мне вспомнился Маглебург, потом опять Люцифера и уже было совсем впал в безысходность.

Два или три часа я провел в таком паршивом настроении, пока не задремал, но был вырван из сна шумом, напоминавшим, как мне показалось, звук охотничьего рога.

Я вскочил словно ужаленный, схватил меч, висевший в ножнах на крюке, вбитом в стену, подбежал к окну и уставился в темноту.

Моросил дождик, облака закрывали луну и звезды. Когда я заметил между строениями темную фигуру, мне стало не по себе – ее окружало сияние, и свет становился все сильнее и сильнее, пока полностью не залил весь Аммендорф. Слышался топот копыт, становившийся все сильнее и громче, пока не превратился в закладывающий уши грохот, но всадника так и не было видно.

Седенко был уже теперь рядом со мной, с саблей наизготовку. Он нахмурился.

– Ради Бога, капитан. Что это такое?

Я покачал головой.

– Понятия не имею, мой мальчик.

Здание, в котором мы находились, содрогалось до основания, и наши скакуны беспокоились, порываясь сорваться с привязи.

– Буря, – предположил Седенко, – что-то типа бури, как вы думаете, капитан?

– Возможно, это тот, кого я ожидал встретить здесь, – ответил я ему. – Но, может быть, правы вы.

Он полностью был убежден в своей правоте. Каждый жест, каждое движение выдавало его сомнение.

– Это приближается Сатана, – произнес он.

Я не сказал ему, почему думаю, что это невозможно.

Внезапно в конце улицы появился всадник. В тот же момент раздался и лай охотничьих собак, образовавших бесформенную кучу перед его лошадью. За ним следовали другие всадники, но их предводитель был так огромен, что рядом с ним все они напоминали гномов. Он носил округлый, сплюснутый с боков шлем, обрамляющий бородатое лицо, а глаза его испускали тот зеленовато-голубой свет, что освещал весь городок. Обширный нагрудный панцирь был пристегнут на кожаную подпанцирную рубаху, за плечами висела меховая накидка, сделанная из шкуры медведя. В его левой руке была охотничья пика – из тех, которые не используются по крайней мере уже сотню лет. Его ноги также были покрыты латами, а ступни находились в тяжелых стременах. Подняв голову, он рассмеялся в небо. Его голос отдавался эхом в скалах и смешивался с громом, производимым его собаками, которые почти одновременно начали лаять, а его похожие на тени сопровождающие издали одинаковый заунывный крик.

– Матерь божья, – проговорил Седенко. – Я сразился бы в открытую с любым мужиком, но не с этим. Давайте-ка лучше исчезнем отсюда подобру-поздорову, пока он нас не заметил.

Я не двинулся с места.

– Мы всегда успеем покинуть наше пристанище, – сказал я. – И, несомненно, будет неплохой шуткой, если они кинутся нас преследовать, как диких зверей, Седенко. Это охотники, изамечу, все они люди.

– Но они не выглядят по-человечески.

– Когда-то они были людьми, – предположил я. – Но теперь, умерев, они представляют собой нечто совершенно иное.

Я рассматривал белые лица за передним всадником. Губы их кривились в усмешке, и глаза были прозрачными, но не такими светлыми, как глаза их предводителя. И все они были мертвы – я научился различать мертвецов так же, как и проклятых.

– Седенко, если вы хотите покинуть меня, то сейчас самое время, – предложил я.

– Я буду сражаться с вами, капитан, против любого врага.

– Это могут быть только ваши враги, Седенко, но не мои. Ступайте.

Он колебался.

– Я подожду – может оказаться, что это и ваши враги. Тем более, вдруг это друзья? Огромный всадник со своей кавалькадой приближался. Я пожал плечами и, крепче сжав меч, шагнул к двери. Со скрежетом дверь отворилась

Охотники находились теперь на заваленной обломками строений главной площади Аммендорфа. На своем лице я различил натужное дыхание собак. Ветер, поднятый движением их тел, овевал меня. Собаки отлаивались перед конем хозяина, держали уши востро.

Предводитель посмотрел на меня своими страшными глазами. Белое лицо нахмурилось. Конь под ним был похож на вытесанную из камня статую.

– Вы пришли, как я вижу, – сказал я.

Всадник заговорил тихим, полным трагизма голосом, звеневшим, однако, на высоких нотах, подобно его охотничьему рогу.

– Вы фон Бек?

– Я.

– Вы стоите перед Лесным Графом.

– Это большая честь для меня.

– Вы живой человек? – спросил он почти удивленно. – Смертный?

– Это так.

Он прикрыл свои горящие глаза и кивнул головой одинаковым на лицо спутникам, будто хотел порадоваться вместе с ними удачной шутке. Его печальный голос значительно оживился.

– Мы мертвы вот уже двести пятьдесят лет или даже больше. Настолько мертвы, насколько смерть похищает большую часть человечества.

– Но не совсем мертвы, – заговорил я на местном наречии, безмерно удивившем Седенко. Это наречие было мне знакомо, и сейчас показалось наиболее уместным.

– Наш господин не хочет успокоить нас насовсем, – проговорил Лесной Граф Аммендорфа. Видимо, во мне он узрел товарища с такой же проклятой судьбой, как его собственная. – Не хотите ли быть гостем, в моем замке?

– Я благодарю вас, великий Лесной Граф.

Он взглянул на Седенко.

– Ваш слуга? Вы возьмете его с собой?

Я обратился к Седенко:

– Мы расстанемся до завтра. Я обязательно вернусь к рассвету.

Седенко кивнул.

– Он будет ждать нас до утра, – ответил я.

Лесной Граф оказался понятливым.

– С ним ничего не произойдет. Будет ли вам удобно, господин, сесть в седло позади меня?

Он тронул коня, мгновенно превратившегося из каменной глыбы в живого зверя, и подъехал ко мне. Я решил, что будет дипломатичным согласиться на его предложение, взялся за стремя и по потной спине животного влез в седло. Седенко смотрел на меня округлившимися глазами, челюсть его отвисла. Он ничего не понимал.

Я улыбнулся ему и поднял руку в приветственном жесте.

– Рано утром я вернусь обратно. Уверяю тебя – все будет в порядке и ты можешь спать спокойно.

Лесной Граф Аммендорфа пришпорил коня и отдал всей своей охоте приказания: некоторые из сопровождающих его растворились в воздухе, остальные последовали за нами с почти непостижимой и все возрастающей скоростью. Мы понеслись по улицам, а за городом – по поросшей травой долине, поднимавшейся вверх и зажатой с одной стороны притихшим лиственным лесом, а с другой – поросшей мхом древней каменной стеной, как, по крайней мере смог различить я, пока глаза в сумраке не отказались служить вообще. Находясь в городе, я считал, что эту стену можно преодолеть, однако теперь было ясно, что стена защищала древний город и преодолеть ее было не так-то просто, поскольку темной массой она поднималась к черному небу.

Вскоре мы остановились, и Лесной Граф, повернувшись ко мне вполоборота, положил свою холодную руку мне на плечо и провел к парадному входу внутрь горы. Я ожидал увидеть холодную пещеру, но здесь были лестницы и залы, полностью или частично разрушенные. Главный зал скудно освещался одним-единственным чадящим факелом, который торчал в извилистом держателе на длинном столе. Над огнем летали хлопья сажи. Охотники с лицами мертвецов сгрудились поближе к огню, а двое дрожащих слуг – мальчик и девочка, – не обращали на них внимания: они оба принадлежали, на первый взгляд, к тому же самому клану мертвых живых, но с таким же успехом могли быть и проклятыми, как многие из нас.

Глаза Лесного Графа поблекли, когда он уселся во главе стола и предложил мне занять место справа от него. Своей закованной в панцирь рукой он подал пунш и призвал меня «полечиться от сквозняков», что было очень кстати. Возможно, для него мир продолжал существовать таким, каким он его покинул.

– Ваше посещение обрадовало меня, – сказал он. – Возможно, вы привезли с собой какие-нибудь поручения для меня и моей компании.

Я смутился.

– Не знаю, господин Лесной Граф. – Наш Мастер знает больше о моих способностях, нежели я. Конечно, я приложу максимум усилий, чтобы добиться успеха…

– Это так. – Лесной Граф кивнул. – Но вы должны иметь в виду, что не все из нас смогут поддерживать вас в поисках.

Я был удивлен.

– Я даже не надеялся на вашу помощь, – удивился я.

– Многие считают, что наш Мастер должен объединиться с Господом – срок его проклятия уже прошел, и он может не считать себя более проклятым, нет никаких причин, чтобы задерживать его в Лимбе, где он сейчас находится.

– Мне не знакомо значение слова «Лимб», господин Лесной Граф.

– Забывчивость, простите меня. Это всего-навсего пустота, мой дорогой капитан. То, что не может сравниться ни с чем существующим на Земле.

– Теперь я вас понимаю. Но все мы, определенно, будем спасены, если Люцифер добьется успеха.

Лесной Граф усмехнулся.

– Какая логика привела вас к такому выводу, фон Бек? Если Господь настроен добродушно, то для нашего спасения достаточно совершенно незначительных оснований.

Я пригубил пунш.

– Некоторые из нас попали в такое критическое положение только благодаря неправильным представлениям о милости Божьей, – продолжил Лесной Граф. – Я не вас имею в виду, разумеется. Они думали, что Господь малодушен и мягок. И некоторые, должен заметить, пытались выполнить порученное вам задание.

– Выполнение этого задания необходимо, – сказал я когда мальчик ставил передо мной на стол тарелку с ляжкой лесного оленя. Мясо было хорошо прожарено, с хрустящей корочкой. – Ваши приятели не кажутся мне решительными.

– Но они верны мне. – Перед Лесным Графом тоже была поставлена тарелка. В чопорной манере прошлых лет он передал мне солонку с солью. Я немного посолил мясо и передал ее обратно.

Он взял свой кусок и принялся энергично откусывать и жевать. Мне показалось даже, что он ест настоящее мясо, и я последовал его примеру. Еда была хорошей и оказалась для меня очень кстати.

– Сегодня ночью мы снова должны отправиться на охоту, – сказал Лесной Граф, – так как в этом мире мы можем существовать ровно столько, сколько поставляем нашему господину новые души и часто целыми месяцами не можем обрести покой.

Я решил про себя, что не буду его расспрашивать об этом, и, казалось, он был благодарен мне за эту тактичность.

– Я могу доставить вас до Серединной Границы, – предложил он. Пока он говорил, некоторые из его охотников перебрались со своими тарелками к столу. Они ели молча, не обращая внимания на наш разговор. Мне показалось, что я заметил некоторый намек на нервозность среди них, может быть потому, что они были озабочены предстоящими им ночью проблемами.

– О Серединной Границе я ничего не слышал, – честно признался я.

– Но вы знаете, что на нашей земле существуют страны, недосягаемые для большинства смертных.

– Об этом мне уже говорили. – Некоторым из нас эти страны известны как Серединная Граница.

– Потому что они расположены в пограничных районах между Небом и Землей?

Он усмехнулся и вытер губы о закованный в панцирь рукав.

– Не совсем так. Можно сказать, они расположены между существованием и небытием. Я не очень разбираюсь в этом, но могу добраться до этих стран. Вы вместе со своим спутником можете отправиться туда утром.

– Мой спутник не из нашей компании, – заметил я. – Он профессиональный солдат. Я посоветую ему, возвратиться обратно в мир, который он понимает лучше.

Лесной Граф кивнул.

– Только проклятому дано достигнуть Серединной Границы. И все же не все живущие там прокляты.

– Кто там правит? – спросил я.

– Многие, – пожал он плечами. – Серединная Граница, как и наш собственный мир и Ад, держит разные стороны.

– Обозначена ли на моих картах страна, куда мы отправляемся утром?

– Конечно. В Серединной Границе вы найдете известного отшельника, называющего себя именем Филандер Гроот. Хотелось бы мне провести с ним хотя бы несколько дней.

– И о чем я должен его расспросить? О местонахождении Грааля?

Лесной Граф отложил кусок мяса и рассмеялся.

– Нет, вы расскажете ему свою историю.

– И что после этого произойдет?

Лесной Граф, не снимая панцирных нарукавников, вымыл руки в стоявшей рядом с ним чаше с горячей водой

– Кто знает? Он не подчиняется нашему Мастеру. И, вполне возможно, не захочет иметь с вами дела. Могу только сказать то, что слышал: что он хочет поговорить с вами.

– Он знает меня?

– Как я уже говорил, он наслышан о предмете ваших поисков.

– Но как подобный слух мог так быстро распространиться?

– Мой друг, – сказал Лесной Граф, со внезапным расположением ко мне, положив свою руку на мое плечо, – неужели вы не можете представить, что в Аду у вас есть враги, как впрочем, и на Небе? Такие же враги, как и в обычном земном мире.

– Вы не можете хоть как-то намекнуть мне, что они собой представляют?

– Конечно же не могу. Я и так рассказал вам достаточно, даже больше, чем входило в мои полномочия. Но, как и все слуги нашего Мастера, я не обладаю реальной властью. Ваши враги в один прекрасный день могут стать вашими друзьями.

Это обеспокоило меня. – Неужели у вас нет мужества высказать свое мнение?

Лесного Графа мгновенно стал печален.

– Сначала я хотел сделать что-либо в этом роде, – ответил он. – Но если бы это мужество было у меня в земной жизни, сейчас я не был бы слугой Люцифера. – Он некоторое время молчал, и его глаза все сильнее стали наполняться блеском. – И поэтому я должен служить теперь еще и вам, так, фон Бек?

– Не думаю…

– И все же…

– Когда я достигну цели и Господь услышит желание Люцифера, надеюсь, нам удастся снять с себя проклятие.

– Это лучшее, на что многие из нас могут только надеяться, – ответил Лесной Граф.

Глава седьмая

Седенко рассказал, что всю ночь он проспал хорошо, но когда я возвратился обратно ранним серым утром, он был похож на маленького мальчугана, хватающегося за подол своей матери.

Поедая завтрак, он заинтересованно слушал мой рассказ о свидании с «чертом».

– Это был не черт, Седенко, а всего лишь существо, которое служит мне.

– Так вы не продали ему свою душу?

– Нет. Он принял меня в своем замке, только и всего. Теперь мне известна следующая цель моего путешествия.

Седенко был поражен.

– Какой же огромной властью вы обладаете, если можете повелевать такими людьми, как Лесной Граф!

Я пожал плечами.

– У меня нет никакой особенной власти, кроме той, что вы видите сами-то же, что есть и у вас – пять чувств и остро отточенный меч.

– Почему же тогда он помогает вам?

– У нас есть определенные общие интересы.

Седенко посмотрел на меня с некоторым страхом.

– А вы должны вернуться обратно в Нюрнберг или куда-то еще, – сказал я. – Вы не можете отправиться туда, куда я направляюсь теперь.

– Куда это?

– В неизвестные вам страны.

Он вскрикнул.

– Вы поедете на корабле? В Новый Свет? В Америку?!

– Нет.

– Если вы решите, что я могу оказаться вам чем-то полезным, я буду хорошим слугой…

– Я знаю это. Однако нет необходимости сопровождать меня так далеко.

Седенко и далее пытался меня переубедить, но я отвергал все его доводы, после чего попросил его оставить меня в покое, так как очень хотелось спать.

Он поднялся.

– Я покараулю, – предложил он.

Против этого я ничего не имел и мгновенно отключился. Проснувшись в полдень, я обнаружил, что Седенко готовит еду. Он разыскал немного торфа, чтобы поддерживать огонь, и теперь коптил над ним какой-то кусок мяса.

– Кролик, – пояснил он.

– Седенко, – сказал я, – вы должны идти. Вы не можете меня сопровождать. Это физически невозможно.

Он удивился.

– У меня хороший конь, вы знаете, и я не подвержен морской болезни, я здоров…

Я решил промолчать. Только проклятые могут достичь Серединной Границы. Кроме того, если он будет меня сопровождать, мне не достичь нужного места. Я решил больше не думать об этом поводу и попробовать отправить молодого человека обратно в Нюрнберг искать для себя хорошего офицера, или, если он сочтет нужным, вообще развязаться с этой войной и отправиться обратно на родину, где он, если успеет вовремя, сможет применить свои силы против польских угнетателей.

Он стал угрюмым, видимо, очень обидевшись на меня. Я не обращал на это внимания.

– Лесной Граф сегодня заберет меня отсюда, нужно подготовиться к путешествию. Мясо хорошее. Премного благодарен. – Я встал и посмотрел на своего коня.

Седенко сидел, скрестив ноги, у огня и смотрел на меня. Он не помогал мне, пока я одевал свое боевое снаряжение, натягивал стальной нагрудник и зашнуровывал поножи. Я решил, что будет не лишним появиться в Серединной Границе со всем снаряжением, какое только можно унести.

Наступила ночь. Седенко все еще молча смотрел на меня. Избегая встречаться с ним взглядом, я взнуздал своего коня, смазал жиром сбрую, навел глянец на пистолетах, проверил затворы и почистил меч и ножны. Потом очередь дошла до шлема. Я надел его на голову. Седенко не спускал с меня глаз.

К полуночи я начал слегка беспокоиться, но старался не обращать внимания на своего безмолвного товарища. Я смотрел в окно на Аммендорф, освещенный слабым светом луны.

Накрнец я услышал отдаленный трубный звук охотничьего рога. Он звучал как Иерихонская труба, призывающая на Страшный Суд. Это был холодный, протяжный, лишенный эмоций звук. После этого опять наступила тишина.

Здание затряслось от ударов копыт. Зеленовато-голубые блики появились в просветах между домами. Я услышал завывание собак.

Взяв коня под уздцы, я провел его через помещение наружу и по ступеням спустился вниз. Потом я все же попрощался с Седенко, зная, что по всем законам военной дружбы я должен был просить его сопровождать меня.

Охота приближалась, подобная буре. Глаза Лесного Графа бросали яркие отблески на скрывающиеся во мраке полуразрушенные строения. Крики его людей смешивались с гамом, производимым собаками, пока все внезапно не остановились, превратившись в статуи. Только граф двигался, и его огромная голова повернулась ко мне.

– Я вижу, вы готовы, смертный.

– Я готов, господин.

– Тогда идем. В Серединную Границу.

Я оседлал своего коня. Граф отдал указания, и охота снова пришла в движение. Я скакал бок о бок с Графом, и мой конь то и дело порывался отскочить в сторону от бросавшихся ему под ноги собак. Мы следовали по дороге в сторону от Аммендорфа через лес. Мы миновали берег озера, и мне показалось, что он покрыт снегом, что было совершенно невозможно в это время года, а потом дальше, пока мне не показалось, что мы преодолели добрый десяток миль. Здесь, на холме, Лесной Граф остановился и пожелал мне успехов в моих поисках.

– Но как я найду Серединную Границу? – недоуменно спросил я.

– Я доставил вас в Серединную Границу, – ответил Лесной Граф.

Я заметил, что на мой плащ падает снег.

– Но ведь не было никакого перехода, – сказал я, – или, по крайней мере, ничего, что намекало бы на него.

– Куда же, по-вашему, я вас привел? Вы достигли следующей точки вашего маршрута.

– И дальше вы не можете показать мне дорогу?

– Раскройте свои глаза, – произнес Лесной Граф. – Вы попали туда, куда вам было нужно.

– В Серединной Границе, по-видимому, снег идет позднее, чем у нас, – заметил я.

Я видел, что снег лежит и не тает. Во всей округе стояла тишина, и не видно ни души. Полностью покрытые снегом деревья сгибались под его тяжестью. Мое дыхание вырывалось облачком пара.

Лесной Граф покачал головой.

– Времена года здесь перепутаны – все это может служить доказательством, что вы действительно в Серединной Границе.

Его люди боязливо таращились на него. Видимо, им хотелось продолжить охоту.

Холодная, но удивительно дружеская рука опустилась на мое плечо.

– Найдите Филандера Гроота. Это лучший совет, который я могу вам дать. И будьте на своем пути в этом королевстве так же разумны, как и в своем собственном, капитан. Я надеюсь, вы найдете лекарство от Боли Мира.

Он поднес свой охотничий рог к губам и издал тот же самый пронзительный длинный звук, который я уже слышал. От этого звука деревья задрожали, и снег посыпался с веток на наст. Собаки подняли головы и принялись лаять. Мне показалось, что в лесу позади меня звери ударились в бегство.

Лесной Граф засмеялся. Его голос звучал еще громче, чем его рог.

– Счастливо, фон Бек. Сделайте все возможное для того, чтобы принести нам всем свободу.

Земля задрожала под скакавшими прочь всадниками. Потом, почти внезапно, стало тихо, и я остался один. Я накинул плащ и поплотнее закутался в него, понукая коня вперед, в неизвестность.

Надо мной раскинулось небо, и свет разливала только большая желтая луна, не затмевающая, однако, звезд. Что-то странное было в картине звездного неба, но я не звездочет, и это так и осталось для меня загадкой. В отдалении виднелись иззубренные горные вершины. Почему-то эта страна показалась мне больше, обширнее, чем оставшиеся у меня за спиной. Она казалась дикой и незаселенной, и это породило во мне утешение, что здесь не происходит никакой войны. Это было почти так же, как если бы я вернулся обратно в замок Бек, как будто я влзвратился в прошлое.

Я знал, что в Серединной Границе нужно быть бдительным и здесь я нахожусь в еще большей опасности, чем в своем собственном мире, поэтому продвигался не особенно быстро, настороженно, и когда услышал едущего за мной всадника, отступил в тень леса, но это все же совсем не успокоило меня.

Я увидел одинокого всадника, мчавшегося во весь опор. Снег фонтанами взметался из-под копыт его коня. Решив, что одного человека мне нечего опасаться, я выехал из своего укрытия и, прокричав: «Хэлло!», стал поджидать его приближения, кем бы он ни был.

Никакого ответа не последовало, и я, высоко подныв свой меч, держал его так, пока неизвестный не посмотрел вперед, оторвавшись от гривы своего скакуна, к которой припал во время скачки.

Всадник перевел коня с галопа на шаг и вскоре вообще остановил его. Всадника и его конь, стоявшие на заснеженном распадке около большой, покрытой снегом скалы, казались мне знакомыми, хотя и были плохо видны в свете луны.

– Кто вы, господин? – спросил я.

Вновь не дождавшись ответа, я произнес:

– Я жду вас и я безоружен.

Почти незаметное движение фигуры, легкое всхрапывание коня, и больше ничего. Тронув поводья скакуна, я приблизился. Только после этого у нас появилась возможность рассмотреть друг друга.

Смущенный и расстроенный, он выехал из тени под свет луны. Посмотрев на меня из-под поднятой к глазам козырьком одетой в перчатку руки, он пожал плечами.

– Я никак не ожидал увидеть здесь снег, мастер. Вы и теперь станете меня прогонять?

– Ах, Седенко, – произнес я, тронутый трагическим выражением его лица.

– Да, мастер?

– Ах, Седенко, друг мой! – Я подъехал и обнял его.

Он не ожидал ничего подобного и был изумлен, но ответил такими же крепкими объятиями.

Ему не было известно то, что знал я: ему удалось последовать за мной в Серединную Границу только потому, что бедный Седенко так же, как и я проклят.

В это мгновение я проклинал Господа, который предрек вечные мучения настолько безвинной по сравнению со мной душе. Что сделал Седенко такого, что расходилось бы с его мировоззрением и религией, ведь он даже убивал во имя Христа. Мне пришла в голову мысль о том, что Господь стал стар и слаб, потерял свое трезвомыслие и теперь не очень хорошо разбирается в том, что делает. И уж совсем не имеет понятия, что делают люди на Земле. Он впал в маразм. Он подвержен смене настроения. Он распространил свою власть на нас, но не очень долго интересовался, что с этой властью происходит. И где же его сын, которые должен всех нас спасти? Планы Господа не столько тайны для нас, сколько непостижимы, но, может быть, нас они вовсе не касаются? Может быть, все мы когда-нибудь будем прокляты? И жизнь лишена смысла?

Эти вопросы промелькнули у меня в голове, когда я смотрел на молодого казака и спрашивал себя: какой проступок мог совершить он, что уже при всей его молодости ему уготован Ад?

Определенно, подумал я, Люцифер – один из лучших мастеров своего дела.

– Ну, капитан, – ухмыльнулся Седенко. – Раз уж я опять с вами, могу ли я дальше быть сопровождающим в следующих этапах вашего путешествия?

– О, вне всяких сомнений, Седенко. Теперь, переступив мой запрет, вы можете проделать со мной весь путь до конечной призрачной цели путешествия.

Я надеялся, что если добьюсь успеха, Люцифер будет мне благодарен, и я заступлюсь перед ним и за эту душу.

Седенко принялся напевать дикую ритмичную мелодию своей родины. Он расслабился, откинувшись в седле, сгреб свободной рукой снег и, ликуя, подкинул его в воздух.

– Это уже более подходящая страна для меня, капитан. Я родился в снегу, я сын зимы! – он был счастлив как ребенок. Ему было так хорошо, что я невольно рассмеялся. Однако на моем сердце лежала тяжесть.

Наутро мы заметили город, расположенный высоко на выступе скалы. Он удивительно напоминал тот, что мы оставили позади, но между каменными строениями видны были люди, и в холодном воздухе отчетливо слышались голоса. Мы проскакали между белоствольными деревьями и направили наших коней по улице к главной площади, где раскинулась ярмарка.

Около коновязи я остановил скакуна и спросил у краснолицей женщины, торговавшей готовыми мясными фрикадельками и запеченой рыбу, как называется это место.

Ее ответ почти не удивил меня.

– Как, разве господин не знает? Это Аммендорф.

Седенко тоже услышал это.

– Как Аммендорф? Разве могут существовать два Аммендорфа, так близко расположенных друг от друга?

– Существует только один Аммендорф, – гордо ответила женщина. – Это так же точно, как и то, что меня зовут Марта.

Я окинул взглядом поселение и покрывший могучие отроги гор лес. Этих гор я раньше не видел. Они выглядели выше Альп и, казалось, могли достать до неба.

– Есть ли у вас священник? – спросил я ее.

– Отец Кристофель? Вы найдете его в церкви. – Она указала в противоположную сторону. – Маленький переулок, неподалеку от колодца.

Держа обоих коней в поводу, удивленный Седенко шел за мной, а я пробирался между людьми в указанном женщиной направлении. Если кто-нибудь тут и может знать отшельника Филандера Гроота, то это священник. Наконец я разыскал переулок, обозначенный высокими столбами, на снегу возле которых отчетливо виднелись следы ворон.

Сзади меня снова запел Седенко. Может быть, он был доволен, что сумел меня нагнать. Звучание его счастливого голоса тронуло меня.

Мы дошли до угла и остановились перед каменной, увенчанной башней церковью. Привязав коня под навесом, сооруженнным внутри прихода, я попросил Седенко оставаться охранять наших скакунов.

Створки ворот церкви легко отворились, и я оказался в обширном помещении. Насколько я понял, это была католическая церковь. Священник стоял у алтаря и отправлял службу, стоя у алтаря.

– Отец Кристофель?

Он был худ и носил на лице отметины какой-то давней болезни. Рот его зиял провалом, как вход в маленькую пещеру, но глаза излучали спокойствие. – Я капитан Бек, – представился я, положив шлем на локоть согнутой руки. – Я прибыл сюда с секретной миссией, в некотором смысле имеющей отношение к религии.

Он проницательно посмотрел на меня и склонил маленькую круглую голову.

– Да?

– Я ищу человека, который, как мне говорили, должен обитать в этой местности.

– Гм?

– Отшельник. Может быть, вы знаете его?

– Его имя, капитан.

– Филандер Гроот.

– Гроот? Да?

– Мне необходимо с ним поговорить. Знаете ли вы, где его можно найти?

– Гроот провинился перед собой и перед Господом, – ответил священник. – И он виноват перед нами.

– Но вы знаете, где его можно найти?

Священник выпятил свой живот.

– Знаю. Но почему его разыскивает солдат?

– Я ищу кое-кого.

– Кого-то, кого он знает?

– Скорее всего, нет.

– С военными целями?

– Нет, отец.

– Вы интересуетесь его учением?

– Об этом я не имею ни малейшего представления. Меня не интересуют, философские проповеди.

– В таком случае что вам нужно от Гроота?

– Думаю, у меня найдется, что ему рассказать. Мне дали понять, что это очень его интересует.