Текст книги "Нова Свинг"

Автор книги: Майкл Джон Харрисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

– Туристку придется оставить в покое, – ответил Эшманн без особого недовольства. – В конце концов, она знала, чем рискует. – Он перегнулся через сиденье и сказал Вику Серотонину: – Ты знаешь, я бы не удивился, окажись тут Эмиль. Эмиль бы сильнее заинтересовался. Он никогда не считал Зону поводом для карьеры; он искатель приключений и просто не может от нее отвязаться. Я уважаю такой подход. Вик, а как Эмиль себя чувствовал в последний раз, когда вы с ним виделись?

– Ему было хреново.

– Когда я его в последний раз видел, ему тоже было хреново. А Эдит вроде в порядке. – И – ассистентке: – Заводи мотор. Увозим Вика.

* * *

Это оказалось не так-то просто. На середине одного из длинных разворотов громоздкого «кадиллака» из-за угла здания Балтийской биржи вынырнула рикша и устремилась к ним, увлекая за собой во влажном воздухе кометный след рекламных объявлений, подсвечивая лужи вокруг и шлепая по ним сильными ногами Энни. Она тяжело отталкивалась, таща за собой экипаж, и дышала надсадно, как загнанная лошадь. Вик слышал, как в экипаже кто-то говорит с рикшей, но не разбирал слов; однако у него возникло ощущение, что ситуация выходит из-под чьего-либо контроля.

Из-за другого угла здания биржи возникли две дюжины фигур в характерных дождевиках и модных водонепроницаемых кепках ганпанков. Завидев их, ассистентка спихнула Эшманна с переднего пассажирского сиденья и затолкала в отсек рядом с педалями, так что теперь мотор прикрывал его от возможного обстрела. После этого распахнула дверь с стороны водителя и метнулась в дождь, выкрикивая команды своему предплечью. Включилась ее выкройка, и фигура ассистентки расплылась в волокнистую дымку. Эшманн, выгнув шею под неестественным углом, моргал из-за рычага передач.

– Что происходит? – спрашивал он у Вика. – Тебе видно, что происходит?

Меж тем «кадиллак» продолжал описывать полукруг, замедляясь, пока не остановился рядом с подоспевшей рикшей. Дверь со стороны водителя полностью распахнулась, и Вик увидел в коляске рикши маленькую фигурку Элис Нейлон.

– Происходит то, что мы в дерьме по уши, – сообщил он Эшманну. – Приструни свою гребаную дуру, чтоб ни в кого не стреляла.

Он наклонился вперед и высунул голову наружу.

– Элис! – крикнул он. – Блин, да это же я! Вик!

– Привет, Вик, – отозвалась Элис. – Посмотри на меня!

– Ты бросай шутить, – посоветовал ей Вик. – Нам тут несчастные случаи не нужны. И не летите в таком темпе, это глупо, ты только себе хуже сделаешь.

Не успела Элис ответить, как рикша прибавила ходу.

– Даже такой лошадке, как я, – сказала рикша, – троих трудно снести. – Она подалась вперед в сбруе, с отрепетированной аккуратностью выблевала себе между ног и воззрилась на продукт. – Ничего такого, что бы не лечилось дексамилом. Если кому нужен, то у меня его до фига.

Густой, но странно мелодичный смех донесся из экипажа.

– Классная тачка, Вик, – сказал пассажир.

– Классная, Поли, – согласилась рикша. – Родстер пятьдесят второго года. Восьмицилиндровый движок, триста тридцать футов на фунт при оборотах две семьсот в минуту. Уважаю. Ты в курсе?

– Господи, – сказал Поли де Раад, – с этим «Радио Ретро» экспертов развелось, как собак нерезаных. Открой эту штуку, Элис, хочу на своего старого дружбана Вика взглянуть.

– Поли, не надо ни в кого стрелять, – сказал Вик.

– Я тебе это «Поли, не надо» припомню, – пообещал ему де Раад. – Ты чё на меня вылупился, а?

Стоило Элис Нейлон откинуть прочную дверцу кабины, как изнутри потянуло дерьмом, и стало ясно, что Поли в плохой форме. От обзора его закрывали останки мальчишки с Пойнт; двое держали друг друга в неловких объятиях, словно забыли, как это делается, вопреки предварительной практике. Они едва слышно дышали друг другу в лицо. Одежды на них было немного, а фарфорово-белые тела покрывала тонкая скользкая смолистая пленка, на первый взгляд – жидкая, но продолжавшая прямо на глазах отвердевать и трескаться, словно защищая парочку от воздействия окружающего воздуха. Поли еще можно было узнать, а вот мальчишка оплыл, размяк и растолстел. Он прибавил лет тридцать-сорок с того дня, как Вик его увидел в здании на Суисайд-Пойнт. Под каким углом на него ни гляди, а лицо словно бы ускользало от фокуса. Он не понимал, где находится и что с ним делают. Впрочем, похоже было, что он по-своему доволен. То и дело стайки светлячков вылетали откуда-то из области его рта, сопровождаемые парой-тройкой музыкальных нот.

Поли, не столь удовлетворенный собственным состоянием, выпростал руку вперед.

– Элис, этот мудак снова ко мне прилип, – молвил он.

Элис осторожно расцепила их и помогла начальнику выбраться из коляски рикши. Осложнялось дело тем, что Поли не хотел на себя смотреть.

– Поли, ну помоги же мне, – ныла Элис, но он продолжал глядеть вперед и вверх, а на свое тело и Элис взгляда не опускал. Поли не хотелось признавать, что она ему помогает. В конце концов Элис утвердила тушу Поли на бетоне перед Виком Серотонином, где де Раад остался стоять, источая вонь, качаясь и размахивая руками. Лицо его частично расплылось и снова сфокусировалось.

– Вик, ты видишь? Ты видишь, что ты натворил?

От необходимости отвечать Вика спас Лэнс Эшманн, который уже вылез из «кадиллака» и встал рядом с пассажирским сиденьем, оправляя и застегивая плащ.

– Ох уж этот дождь, – посетовал сыщик, – никогда не прекратится. Поли, ты бы не совался на улицу в такую погоду, вид у тебя нездоровый. – Он едва заметно улыбнулся Поли. – Если хочешь, езжай в карантинное бюро, и там поговорим.

В карантин де Рааду было нельзя, ибо с ним там обошлись бы весьма неласково. Оставив его размышлять об этих перспективах, Эшманн направился к рикше и заглянул в кабинку с видом рассерженным и удивленным.

– Я тебе не нужен? – пропел мальчишка с Пойнта на три голоса. Непонятно как, но он почувствовал присутствие сыщика. И рассмеялся. – Никому я не нужен.

Эшманн стоял так, перегнувшись через рикшу, довольно долго, словно старый дедушка над колыбелью.

– Ничего хорошего не выйдет из того, что ты тут натворил, – сказал он Вику Серотонину, не глядя на него.

На Окраине установилось настороженное перемирие.

Ганпанки Элис Нейлон без устали патрулировали окрестности, перешептываясь на своем протяжном боевом арго, производном от жаргона бойцов «Prêter Cur». Ассистентка Эшманна оказалась не готова их отогнать, хотя выкройка у нее была куда круче. Она решила, что нет смысла навлекать еще горшие неприятности на группу поддержки, вызывая их сюда по такой скверной погоде в условиях зонной интерференции. Но ситуация не может оставаться такой вечно, а когда переломится, то и посмотрим, в какую сторону. Придя к такому решению, она вышла из перекроенного состояния и стояла теперь, облокотясь на заднее крыло «кадиллака», недружелюбно переглядываясь с Элис Нейлон или с изумленным отвращением поглядывая на изменившегося Поли де Раада. Для Поли же все могло обернуться только к худшему. Протяни он еще двенадцать часов, а это представлялось маловероятным, группа зачистки запихнет его в орбитальный изолятор. Там ему вставят трубки во все естественные отверстия и проделают несколько дополнительных. В мягкое нёбо и мозг введут проводки, надеясь, что какой-нибудь высококлассный оператор рискнет туда сунуться и выжечь дочерний код, пока тот не достиг стадии полномасштабного побега. Так или иначе, а Поли покойник. Пока же он представлял угрозу для всех вокруг, а без поддержки Элис вскоре исчерпает круг друзей.

– Не повезло тебе, Поли, – проронила ассистентка.

– Ты лучше присматривай за нашим арестованным, – посоветовал ей Эшманн, – если тебе заняться нечем. – Он примирительно взглянул на де Раада. – А тебе-то какое до всего этого дело, Поли? Это же ты нам сдал Вика, мы сами справимся.

Вик посмотрел на Эшманна, затем на Поли и обратился к последнему:

– Ты меня сдал? Поли, ты меня обижаешь.

Де Раад проигнорировал его реплику.

– Не в моих интересах было являться сюда лично, – сказал он Эшманну, – учитывая, в какой я форме; болезненное и унизительное занятие, если честно. Но ведь это Вик притащил оттуда артефакт и сбагрил его мне. Так, значит, я тебя обижаю? – Это он неожиданно заорал на Вика. У Поли изо рта потекла слюна, и Вик отшатнулся, чтобы продукты внутренней секреции Поли его не заразили. – Гребаный наш Господь Иисус, ты мне дочку привил! Ты глянь на меня! – От вопля сил у Поли только уменьшилось. Он с усталым отвращением покачал головой. – Ты меня наебал, Вик, а я наебал тебя. Мы квиты.

– Ты сам себя наебал, Поли, – ответил Вик. – Я просто принес тебе дурные вести.

Но Поли уже неловко залезал обратно в кабину рикши, промокший до нитки, тяжело опираясь на плечо Элис Нейлон. Все немного расслабились. Вик у Эшманна. Поли отомстил, как сумел. Люди Эшманна замолвят словечко за Поли – и проблема, какую тот собой являет, будет решаться на более высоком уровне. Даже сам Поли с этим смирился. ЗВК пошлют кого-нибудь за ним, и Поли не станет забиваться в нору, потому что это не в его интересах, – он же, в конце концов, сам себе бренд, он последний выживший в катастрофе «El Rayo X», подлинную голографическую запись которой можно было ежевечерне увидеть в клубе «Семирамида». Он обязан блюсти миф о себе. В итоге побег удастся сдержать. Все, кто этим утром явился на Окраину, разойдутся при своих, не потеряв лица.

Так оно бы и вышло, но погода переменилась. Ветер, прилетевший с моря, отогнал облака на несколько сотен метров.

Внутри облачного фронта возникали и распадались непредсказуемые порывы и течения: в одно мгновение – свет и дождь, в другое – снег и мрак. Дезориентированные электромагнитной картиной происходящего и все еще в ожидании инструкций, бойцы группы захвата Полиции Зоны, усиленной хакерами, спецназовцами и подключенной к бортовой электронике пилотом, обнаружили, что их сносит в Зону на боковой скорости семьдесят узлов. В Зону никому не хотелось. Пилот справился с ситуацией, пожал плечами и наугад направил корабль в первую попавшуюся облачную прореху. Пилот объяснил группе захвата, что иного варианта не видит.

– Назад! – заорала ассистентка Эшманна. – Назад!

Полицейский корабль прорвал облачность, пронесся над юго-восточным углом заброшенного здания Балтийской биржи и, оставляя после себя струи конденсата за асимметричной боевой оснасткой, стал снижаться прямо на «кадиллак» Эшманна, в непосредственной близости от которого и врезался в бетон.

Поскольку однозначно интерпретировать происходящее было невозможно, каждый среагировал по своему разумению. Вик Серотонин упал ничком и отполз за «кадиллак». Ганпанки Элис Нейлон приветствовали группу захвата салютом из ручных термобарических гранатометов и пистолетов Чемберса. Группа захвата, оказавшись под шквальным огнем, вызвала подмогу. Элис Нейлон успела выстрелить в ассистентку Эшманна, но у той уже включились перекроенные рефлексы, и девушка устремилась через бетонную площадку к обломкам корабля, оставляя по себе странные моментальные вспышки, контурами напоминавшие человеческую фигуру – там, где задерживалась на срок, достаточный, чтобы зрение успело среагировать. Каждая из этих пауз отмечала атаку ганпанков Элис, и в каждом случае бойцы, изрядно потрепанные, в беспорядке отступали.

– Мы это не нарочно, – сказал Эшманн Поли.

– Да я ж вас всех, сукины дети, урою к ебене матери! – сказал Поли Эшманну.

На месте крушения полицейского корабля ситуация сложилась напряженная. Корпус был поврежден. Хакеры погибли. Имплант свисал с консоли, вырванный из мягкого нёба пилота, и на кончике каждого золотистого проводка остывал ломтик нервной ткани. В попытке спасти себя корабль отключил управление. Спасая пилота, он накачал его эпинефрином и селективными ингибиторами обратного захвата серотонина, но глаза летчика смотрели в разные стороны, а улыбка оставалась такой же дезориентированной, как аппаратура. Хуже всего, что код стал вытекать из навигационных систем на выживших членов экипажа, а те, еще не отойдя после полученных при падении травм, в панике брыкались, кричали и пытались отползти прочь.

Ассистентка Эшманна затормозила у пролома в корпусе и оценила ситуацию. Выжившие видели, как по ту сторону дрейфующего облачка искорок она консультируется со своим предплечьем. Они тянули к ней руки, умоляя о помощи. Спроси их кто в тот миг, какое у нее было выражение лица, они бы наверняка ответили: «равнодушное». Но что это означало? Она же была полицейская, приученная стрелять из снайперской позиции. Она же была полицейская, а потому, добив выживших, подожгла обломки высокотемпературным зарядом. Она же была полицейская, склонная мыслить прагматично. Она же была полицейская, а потому, постояв пару мгновений в созерцании плотного белого дыма, снова отключила перекроенные рефлексы и переключилась на другие дела.

Никому не хотелось разбираться с очередным побегом.

* * *

Рикша Энни стояла, с непроизвольным восторгом созерцая происходящее и размышляя, что еще уготовано ей пассажирами. Не сумев привлечь к себе внимание, она отстегнулась и подошла к «кадиллаку», который уже видела во всех районах города, а особенно в деловом центре, чтобы попытаться разговорить парня по имени Вик, – тот сидел на бетоне, вытянув перед собой ноги, и разматывал промасленную тряпку, в которую завернул пистолет.

– Это твоя тачка? – поинтересовалась Энни.

– Не-а.

– А по тому, как Поли с тобой говорил, можно было подумать, что твоя. Но я ее уже видела. Тысяча девятьсот пятьдесят второй. Ретро с восьмицилиндровым, триста тридцать кубиков, отношение диаметра к ходу поршня три-тринадцать на шестнадцать дюймов, на четыре процента. Ничего лучшего они не выпустили. И дизайн отличный. – Она пробежалась пальцами по гладкому закрылку оттенков жемчуга и пастилы. – И широкий белый зад. Да уж, – завистливо добавила она, – я бы лучше таким стала, чем обзавелась таким. Ну а эти, они твои друзья?

– В общем-то, нет, – сказал Вик.

– Я одна работаю на Поли по полной ставке.

– Нет в мире человека великодушнее Поли, – сказал Вик, – когда у него шарики по нужную сторону от роликов. А теперь пригнись.

Он пополз вдоль «кадиллака», пока голова его не скрылась за передним крылом. В этот момент двигатель корабля Полиции Зоны с хлюпающим треском взорвался и к небу поднялись хаотичные струйки белого дыма. Вниз полетели обломки. Вик увернулся и, подождав немного, опять высунул голову за переднее крыло.

– Блин! – произнес он. – Она еще жива. – И чуть позже: – В общем-то, думаю, она там одна жива осталась.

Говоря это, он выглядел озадаченным и слегка паникующим. Отполз назад к рикше и посоветовал:

– Если двинется сюда, ты лучше давай деру.

– У меня пассажира нет, – сказала Энни. – Я без пассажира не могу.

– Ну найди себе кого-нибудь.

Облака разодрал странный мятный свет, устремившись на Окраину, к месту, где ассистентка Эшманна, стоя в непривычной для себя неподвижности, продолжала глядеть на догорающие обломки корабля, словно пыталась что-то понять. Вика это злило и выводило из себя, поэтому, желая отвлечь его, Энни сказала:

– У Поли доброе сердце, но он зачастую слишком зациклен. Ты знаешь, я терпеть не могу, когда стреляют. Я бы уехала, но они же в меня эту штуку запихнут, которая похожа на пацана; никто не знает, что с ней делать. Я его много где возила последние пару дней.

– Значит, – заметил Вик, – пассажир у тебя имеется.

– Да какой он пассажир, одни убытки, – сказала рикша. – Ты чуешь, как от него несет? Иисусе!

Фактически, добавила рикша, она не испытывает к нему неприязни: это ж был самый обычный пацан с Пойнта, который никому зла не хотел, хотя, как ей кажется, у любой пассивности две стороны, ну и теперь было бы неплохо его доставить домой в нормальном состоянии, но как? И когда Вик это сказал, то словно бы дал ей разрешение. Рикшей никто вроде бы не интересовался – все остолбенели, глядя на полицейскую и пытаясь понять, что она предпримет дальше, – так что она вернулась к своему экипажу, впряглась и покатила к той стороне «кадиллака», где устроился Вик. Вик снова сел, вытянув перед собой ноги.

– Я и тебя могу подвезти, – предложила она.

В этот момент из-за «кадиллака» появилась Элис Нейлон.

– Настоящим Поли уведомляет тебя, Вик, что больше не хочет иметь с тобой дел, – сказала она официально. Подумав минутку, добавила: – Мы всегда были добрыми друзьями, и мне жаль, что придется так с тобой обойтись.

Хотя Вик сидел, ей пришлось поднять пистолет, целясь в него, крепко сжать приклад обеими руками и прищуриться.

– Но я постараюсь как можно чище.

– Да твою ж мать, Элис! – раздался голос Поли. – Просто убей его! Такое чувство, что меня все предают.

– Вот видишь? – сказал Вик Элис. – Поли бы сейчас вернуться к себе на Бэддингтон-Гарденс и накачаться как следует, в надежде забыть, что с ним творится.

– Я тебя слышал, сука, – отозвался де Раад. – Заткни хлебало!

Поли все это время нервно прохаживался вокруг, потея и жестикулируя, или на пару минут присаживался на бетон, зажав руки между колен и безмолвно, обреченно следя за происходящим. Он поднимал глаза на здание Балтийской биржи, затем опускал взглянуть на собственную кожу, казавшуюся одновременно свинцово-серой и белой и такой блестящей, словно ее покрыли смолистым лаком, а один раз взглянул в Зону. Он говорил:

– Думаю, оно у меня в ногах. Я это чую, оно мне в ноги как-то заползло.

Затем снова поднимался и дерганой походкой принимался петлять вокруг, поминутно отворачиваясь от детектива Эшманна и снова поглядывая на него, но заговаривал с сыщиком только в моменты, когда Поли нужно было отдохнуть от подначек в адрес Вика Серотонина.

– Мы с тобой, Лэнс, выше этого дерьма, – сказал он. Снова исследовал фасад здания Балтийской биржи, словно кованые столбы и серовато-синие в ненастном сумраке окна его озадачивали. Затем добавил: – Мы с тобой на другом уровне, далеко от этого дерьма.

Визит Эшманна на Окраину с Поли де Раадом не имел ничего общего, да и с мифологией, которой де Раад себя окружал, тоже. Поэтому, услышав речи Поли, седовласый сыщик не нашелся что ответить, а остался стоять под дождем, растерянный и неуверенный; дым продолжал подниматься от обломков, и от него у Эшманна першило горло, а от воплей Поли – болели уши. Интеллект Эшманна ему ничем сейчас не помогал; просто не его компетенция. В любой момент они все могли оказаться покойниками.

– Поли, – промямлил он наконец, – тут все обернулось наихудшим мыслимым образом.

Но Поли уже отвлекся. Его боевая выкройка была запрограммирована на гиперактивность и дефицит внимания. Он заметил полицейскую в необъяснимой фуге на краю Окраины; покачал головой, словно показывая, что даже де Раада, во всей глубине мудрости его, можно озадачить.

– Лэнс, у нее ведь выкройка не военная, – заметил он.

– Она ко мне из спортивной полиции пришла, – отозвался Эшманн, обрадовавшись, что они нашли тему для беседы, – на месячном испытательном. Одному Богу известно, как ее там перекроили.

Теперь Поли явно встревожился.

– Блин! – сказал он.

– Ну, она хорошо водит и знает языки.

– У меня связи, – предложил Поли, – я ее могу вырубить, если надо. Если у тебя с ней проблемы.

Эшманна посетило внезапное видение «связей» де Раада, что без устали мотались по фрагментарным орбитам где-то наверху, ныряя в случайных точках, чтобы размешать программами стохастического резонанса электромагнитную кашу Зоны. В отличие от сыщика, эти ребята в точности знали, где находятся и где находится все остальное. Они в милях отсюда? Слишком близко.

– Поли-Поли, ты меня пугаешь! – сказал он, хотя мысленным оком видел не Поли. – Нет, я в этом не нуждаюсь, – резко добавил он. – Твое предложение щедрое, но я в этом не нуждаюсь.

Он снова вызвал ассистентку.

– Бога ради, ответь, – взмолился Эшманн. Он уже открывал вторую линию на случай, если потребуется помощь. Занимаясь этим, он положил руку на плечо де Раада – урезонивающим жестом.

С недавних пор выкройка Поли работала на полную. Ее отношения с дочерним кодом не складывались. Нанопатчи, внедренные в адаптивную иммунную систему Поли в старые добрые деньки «El Rayo X», отваливались. Дочерний код выедал систему изнутри (его продвижение лишь ненадолго замедлилось открытием, что для Поли боевой Зип использовал не обычные иммуноглобулины, а богатые лейциновыми последовательностями белки, сгенерированные по ДНК миноги). Тем не менее для своего времени выкройка была первоклассная и, вопреки всем трудностям, сохраняла достаточное внимание к миру снаружи, чтобы неверно интерпретировать мотивы Эшманна. Скорость распространения нервных импульсов скакнула вчетверо; простые инструкции взметнулись из лохмотьев центральной нервной системы Поли. Сознание обрабатывает сорок бит в секунду, а ЦНС – миллионы. Беспорядок гнездился бесконечно глубже. Не успев даже осознать, что творит, Поли де Раад дважды ударил сыщика в грудь, один раз в горло и еще один – в левое ухо. Он опустил взгляд. Он явно удивился. Он пожал плечами и сказал:

– Да пошел ты, Лэнс!

Потом добавил:

– Эй, ну я правда не нарочно. Извини.

* * *

Стоявшая поодаль полицейская очнулась и оглянулась на них как раз вовремя, чтобы зафиксировать завершающий момент кульбита Эшманна. Ассистентка уделила оценке ситуации целую миллисекунду, затем слилась с дождем и внезапно возникла снова, перед носом у Элис Нейлон.

– Ой-ёй! – сказала Элис.

Ассистентка улыбнулась и дала волю перекроенным рефлексам. Разобравшись с Элис, выкройка переместилась к Поли де Рааду и проделала с ним то же самое. Затем ассистентка опять оказалась рядом с Виком, опустилась на колени плечо к плечу с ним, так близко, что он почувствовал прикосновение ее кожи, поглядела туда же, куда он, словно пытаясь понять, что же именно видит Вик, – тело ее сотрясалось, воздух вокруг рябил от тепла, выделяемого митохондриальными дополнениями и экзотическими цепочками транспортной сети АТФ. От нее пахло резко и остро, как в клетке зоопарка. Она посмотрела на него непонятным взглядом. Она улыбалась.

– Ну давай, Вик Тестостерон, – шепнула ассистентка. – Давай, попробуй. Испытай на мне свой особый прием.

Вик вздрогнул. Он старался не двигаться. Шли минуты. Он не открывал глаз, пока не ощутил, как ее выкройка отключилась; ассистентка рассмеялась и легонько провела пальцем по пульсирующей жилке у него на шее. И сказала:

– Ну ладно, Вик, расслабься.

И скрылась. Когда Вик в следующий раз поймал ее в поле зрения, ассистентка затаскивала Эшманна обратно в «кадиллак», чтобы погода не мешала приводить сыщика в чувство. Если не считать вечно струящихся по предплечью потоков данных вроде партий в сянци,[34]34
  Сянци – китайская настольная игра, немного похожая на шахматы.


[Закрыть] вид у нее был самый обычный. Продукт экспериментов какого-то портняжки из спортивной полиции – или ловушка, чисто по приколу расставленная на таких, как Вик. Это что-то новенькое.

* * *

Вик с трудом поднялся на ноги. От долгого сидения под дождем у него занемели ноги.

Элис Нейлон валялась в мелкой луже, вытянув руку, и синий дождевик ее, надутый ветром, обнажал розовые колготки. Кепка свалилась с головы. Из левого уголка рта тянулась тонкая струйка крови. Элис прикусила язык при падении, но основной ущерб был невидим. Вик прощупал ей брюшину и левый бок – тело Элис там оказалось твердым как груша. Белки глаз пожелтели. Селезенка, заключил он, отбита, пострадали и другие внутренние органы. Ни царапины, но внутри одно пюре. Взгляд утомленный, зубы подгнившие, гладкое капризное личико осунулось и вдруг стало выглядеть очень старым.

– Блин, – вымолвил он, – Элис.

Ее глаза открылись.

– Я пушку потеряла, Вик, – прошептала она.

– Поли тебе новую купит.

– Знаешь что? – спросила она.

– Что, Элис?

– Мы с Картографом. У нас был секс, Вик!

Она фыркнула. Тело Элис сотрясла слабая судорога.

– Я намного моложе, – сказала она, – так что мне не было сильно интересно. Но прикольно, ну, по крайней мере, я успела, пока не окочурилась. Вик, а ты встречался с Картографом?

– Никогда, нет.

– Он классный. Вик?

– Что?

Молчание.

– Элис?

* * *

Поли де Раад поднимался на колени, бормоча что-то по своей линии. Вик подошел к нему.

– Элис мертва, и виноват в этом, Поли, ты.

После стычки с ассистенткой Эшманна у Поли обе руки выдернуло из плеч. Теперь ему было еще труднее сохранять равновесие – при каждом шаге он норовил завалиться вперед и до последнего момента таки заваливался, прежде чем странно-грациозным движением изогнуть торс и удержаться на ногах, – но, как ни забавно, это его не беспокоило и не злило. Руки болтались, как рукава плаща. Лицо у Поли было серым, но в местах старых радиационных ожогов пробегали яркие цветастые вспышки.

– У меня скверный стоматит, – прохрипел он. – Хочешь оттянуть нижнюю губу? Я покажу.

– Господи, Поли!..

– Этот гребаный коп меня в покое не оставит. Куда ни кинь, везде он первый. Он задает вопросы, он вынюхивает имена. Помнишь Сердце Карла, Вик? Перестрелка K-раблей через половину системы? Помнишь, как Венди дель Муэрте попыталась приземлиться на корабле Алькубьерре, не выключив двигателя? Таких, как Венди, больше не будет.

– Меня там не было, – ответил Вик.

– Правда? А мне нравится! – сказал Поли и захохотал, словно Вик ответил какой-то остротой из их общего прошлого. Глаза его просияли, но тут же затуманились. Поли начинал забывать, кто он такой.

– Мне все это нравится. – Он согнулся пополам, слабо блеванул и упал на бок. Убедившись, что он жив, Вик оставил его.

– Настоящим уведомляю, Поли, что больше не хочу иметь с тобой дел, – бросил он через плечо.

С Поли было, считай, покончено; в сравнении с ним Лэнс Эшманн, распростертый на заднем сиденье машины, мог показаться здоровяком, хотя голова сыщика откинулась назад, а рот безвольно раскрылся. Он пришел в себя и ковырялся в ухе мокрым носовым платком. Глаза его следили за тем, что двигалось в поле зрения, но ясно было, что Эшманн в таком же скверном состоянии, как и его коричневый костюм, и слишком устал, чтобы говорить. Поли пробил ему барабанную перепонку и сломал несколько ребер.

– Рад тебя видеть, Вик, – произнес детектив наконец, – и рад, что ты цел. За меня не переживай. Я с этого всего просто в шоке, и не больше. Ну, может, туговат на ухо стану. Вик, это хорошо, что ты не сбежал.

При этих словах ассистентка улыбнулась.

– Вик от нас не сбежит, – заметила она.

На высоте восемнадцати тысяч миль над их головами один из «связных» де Раада активировал свой фреймодвигатель на 7.02 миллисекунды, лениво повернулся и взял курс на восток; первые метелки перемещенной атмосферы уже бились о его корпус полярным сиянием. Так Поли узнал, что его персону до сих пор считают удачной инвестицией. Небо разверзлось. Ровный гул разорвал облака. Клиновидный матово-серый объект, весь утыканный какими-то трубами, аэродинамическими тормозными плоскостями да шишками энергоустановок, устремился к Окраине на четырнадцатикратной скорости звука и остановился, пролетев расстояние, равное собственной длине, футах в тридцати над зданием Балтийской биржи. Часть крыши рухнула, но здание осталось стоять. K-рабль «Poule de Luxe»,[35]35
  Зд.: «Первоклассная цыпочка» (фр.).


[Закрыть] покинувший для довольно темных делишек базу в Радиозаливе, мгновение висел неподвижно, излучая корпусом все подряд, от гамма-лучей до микроволн, затем выполнил аккуратный стовосьмидесятиградусный маневр и нырнул носом к эшманновскому «кадиллаку».

Поли вскочил и затанцевал на бетонном поле. Он кричал, вопил и пытался махать руками.

– Ой, бля-а! – орал он. – Ой, бля, вы только гляньте!

K-рабль осторожно, как живое существо, опустился перед ним. Откинулась дверца грузового отсека. Поли, хромая, устремился к ней; руки его вихляли из стороны в сторону.

– Эй, Вик! – кричал он. – Ну как она тебе? Старая добрая цыпочка! Цыпленочек мой! Уродина, скажешь?

Слезы текли по его лицу. С трудом взобравшись по трапу, он обернулся.

– И знаешь что, Вик? – добавил он. – Так, на прощание. На этом корыте даже краска ядовитая.

Тут его резко втянули внутрь, и люк захлопнулся.

K-рабль слегка приподнялся над бетоном и плавно полетел вперед, пока не завис над самым капотом «кадиллака». Манипуляторы его втягивались и выдвигались, следуя приказаниям, поступавшим с базы в пятидесяти световых годах вниз по Пляжу; при этом они издавали жаркий шелест, словно сам воздух поджаривался. В «кадиллаке» Эшманн и его ассистентка ощутили тепло и пристальный неподвижный взгляд. K-питан, укрытый в надежном белковом баке у самого сердца машины, слышал каждый их вдох. И хотел донести до них, что слышит. Минута растянулась до двух, затем до трех. Пока те сидели, думая, что делать, K-питан проанализировал каждую спираль их ДНК; одновременно его математичка подсчитывала вакуумные флуктуации планковского уровня снаружи фотосферы местного солнца, где затаилось остальное звено «De Luxe». Они дали им полностью проникнуться осознанием этих возможностей и прочих капризов корабля. Затем, медленно повернувшись вокруг вертикальной оси, K-рабль включил хвостовые двигатели и отчалил из гравитационного колодца на скорости в сорок две звуковых, оставляя по себе бледный, но видимый плюмаж ионизированного газа.

Лэнс Эшманн вздохнул.

– Кто избавит нас от сих машин, Вик?[36]36
  Парафраза изречения апостола Павла: «Кто избавит меня от сего тела смерти?» (Рим. 7: 24).


[Закрыть] – произнес он.

Ответа не было. Дверь с водительской стороны распахнуло ветром.

* * *

Рикша Поли де Раада наблюдала за всем этим с расстояния двухсот ярдов, стоя на ближней к городу стороне Окраины.

Она не знала, что думать. Она даже не бралась назвать эти впечатления самыми ценными или самыми интересными в ее жизни, поскольку в 2444 году каждый день случалось что-то новенькое.

– А если зарабатываешь на жизнь извозом, – заметила она своему пассажиру, – то всякого навидаешься.

В ее случае под «всяким» понимались раскиданные по Окраине тела, плотный удушливый белый дым, который продолжал подниматься с места крушения полицейского судна, пара маленьких фигурок – почти детских, сказала бы она, – помогавших друг дружке отползти прочь. Рикше трудно было судить, что случилось с Поли де Раадом, но в последний раз, когда она его видела, выглядел Поли хреново.

Ага, вот: ветер сменил направление, так что, возможно, видимость улучшится. И еще вот: пока K-рабль возносился на белом пламенном стержне, подобном разлому в постоянной структуре вещей, от «кадиллака» метнулась фигура в черной флотской фуражке. Это и был тот парень, Вик, с которым она заводила разговор.

– А он классно бегает, этот чувак, – признала рикша. – Если немного потренируется, будет бегать еще лучше. Или сможет груз на себе нести.

Дождь, уходя к западу, перешел в мокрый снег, и видимость ненадолго даже ухудшилась, но рикша заметила, что у парня через плечо перекинута сумка, а в руках пистолет. Спустя пару минут завелся «кадиллак» и медленно покатил по бетону, будто догоняя Вика. Но дальше первой передачи дело не пошло, и вскоре «кадиллак» заглох. Внутри машины раздались крики, словно там разгорелась какая-то ссора. Открылась дверь со стороны водителя, и выскочила женщина. Потом села обратно и захлопнула дверь. Вик Серотонин обогнул здание Балтийской биржи и исчез в Зоне Явления. «Не вини меня, – подумала рикша. – Я же предлагала тебя подвезти».