Текст книги "Крепость Дракона"

Автор книги: Майкл А. Стэкпол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 41 страниц)

Эрлсток продолжил свои объяснения:

– Поскольку драгонели обладают большой разрушительной силой, барон Дракона укоротил башню и значительно ее укрепил. Фрагменты Короны Дракона до сих пор хранятся именно здесь.

Они вошли в башню и стали подниматься по лестнице, лестничные марши заканчивались коридорами, которые вынуждали их менять направление, а потом возвращаться обратно или обходить препятствия. Попасть на верхний этаж башни противнику будет непросто, к тому же в здании постоянно дежурили механоиды. У большинства из них броня была вживлена в кожу и образовывала металлический каркас с торчавшими из него шипами.

Прежде чем войти в помещение с фрагментами Короны, Эрлсток повернулся к Керригану:

– Пожалуйста, не используй здесь магию. В комнате имеются защитные устройства, принцип работы которых мне не известен, а узнать, в чем это принцип состоит, мне в данный момент как-то не хочется.

Керриган кивнул и вошел в комнату вслед за принцем. В круглом помещении не было ни окон, ни украшений, за исключением сгруппированных в центре комнаты трех каменных постаментов. На каждом из них в золотом обрамлении покоился массивный драгоценный камень, похожий на тот, что они добыли на Вруоне. Ближайший к ним, огромный рубин, отбрасывал на пол и стены кровавые пятна. В центре находился желтый сапфир, и свет он излучал приглушенный. В последнем, зеленом камне были голубые вкрапления, и он тоже светился, хотя и не так броско, как рубин.

Эрлсток позволил гостям несколько минут полюбоваться камнями, а потом сложил на груди руки.

– Когда южане думают о Крепости Дракона, то вспоминают они прежде всего мощь драгонелей. Они забывают, что вот эти три камня позволят Кайтрин выпустить наружу силы, по сравнению с которыми драгонели покажутся детской игрушкой.

Вместе с Эрлстоком они спустились на нижний этаж башни. Их приветствовали солдаты, на которых возложили обязанности прислуги. Каждый воин взял с собой одного человека и увел гостя в отведенную тому комнату. Остался один лишь Керриган. Эрлсток улыбнулся:

– Я буду твоим гидом, если ты не возражаешь. Керриган не нашелся что ответить, а просто молча последовал за принцем. Они быстро спустились на несколько этажей и подошли к темной двери. Принц, стукнув в дверь один раз, открыл ее, и они оказались в большой комнате с книжными полками от пола и до потолка. На какое-то мгновение Керригану показалось, что он в своей комнате в Вильване, но иллюзия разрушилась, стоило ему увидеть поднявшегося со стула барона Дракона.

– А, Керриган Риз, очень хорошо, – улыбнулся ему барон. – Я рад, что ты пришел, жаль только, что я не поговорил с тобой еще в Ислине. Я тогда о тебе толком ничего не знал.

Керриган заморгал:

– Милорд?

Дотан Каварр разгладил усы:

– Мне доложили, что у тебя большие способности к магии. Это любопытно, мне нужно тебя кое о чем попросить.

Керриган чуть растерялся под натиском быстрой речи барона, но потом кивнул: – – Пожалуйста, милорд. Если только я смогу быть вам полезным.

– Думаю, что сможешь. – Каварр поманил его за собой от двери. – Сначала мы поговорим, и если я услышу то, что ожидаю услышать, ты сослужишь мне службу. Великую службу, за которую я буду перед тобой в неоплатном долгу.

ГЛАВА 68

Спустя мгновение Алекс поняла, что человек, которого она увидела на площади Кирилла, – Ворон, и ничуть не удивилась. После экскурсии она пришла в отведенную ей комнату и легла в постель. Принцесса собиралась лишь немного вздремнуть, но организму ее, очевидно, понадобился более длительный отдых. Спала она крепко, и ей вообще ничего не приснилось. Проснулась Алекс отдохнувшей и даже подумала: уж не барон ли Дракона с помощью магии изгнал из крепости сны, чтобы Кайтрин не могла в них как-нибудь внедриться?

Оделась Алексия быстро. Пока она спала, слуги принесли одежду, причем даже их пиратскую одежду уже успели вычистить и починить. Она выбрала стандартную серую форму защитников Крепости Дракона. На левой стороне груди там имелась эмблема крылатой лошади, а на правой стороне – корона. Сами эмблемы были вышиты белыми нитками, а их контуры – черными. Что все это означало, она не знала.

Внизу, в столовой, Алекс взяла хлеб и чашку горячего супа. Она отхлебнула глоток и пошла между столами, за которыми сидели люди разных национальностей. Алекс обратила внимание на то, что эмблема у всех механоидов одинаковая: в зубчатом колесе – перекрещенный гаечным ключом меч; правда, цвет ниток, которыми она вышита, указывал на национальную принадлежность. Алекс заметила и то, что держались все механоиды вместе, не смешиваясь с другими солдатами. Правда, она не знала, отчего это происходит: может, механоиды не считали себя больше частью своей нации, а может, соотечественники сами сторонились их, не желая себе подобной судьбы.

Жуя хлеб, Алекс вышла в один из пяти садов, окружавших башню Короны, и направилась на восток – к месту, где был убит ее отец. В его честь здесь устроен был мемориал. Так ей сказали родственники, хотя никто из них этот мемориал не посетил. То, что они ей описали, совершенно не походило на действительность.

Площадь оставлена была без изменений, несмотря на то что всю остальную территорию перестроили. Огненное дыхание дракона расплавило лежавшие возле ворот камни, и подтеки застыли, вытянув каменные языки. Сами ворота немного обвисли, мостовая во дворе была очень неровная. Отсутствовавшие камни заменили новыми, и Алекс не сомневалась: старые камни были разбиты на талисманы, которые солдаты брали с собой в бой на счастье.

К северу от ворот, прямо в стене, перед выбитым в ней кратером высилась гора зажженных свечей. Маленькие кусочки бумаги, ткани, пергамента высовывались из щелей, сделанных в камнях. Вокруг кратера разросся виноград, но само отверстие оставалось открытым. Рядом со свечами стояли различного размера статуэтки, сделанные из разных материалов – от терракоты до бронзы, – и все они изображали ее отца.

У Алекс перехватило дыхание, на глаза навернулись слезы. Когда она шла сюда, она настроилась увидеть большой памятник, огромную статую. Думала, что увидит застывшую в героической позе фигуру, возвышающуюся над площадью. Таким представляли себе ее дед и двоюродная прабабушка. Им бы такое жалкое зрелище страшно не понравилось.

Памятник тронул. Алекс это поняла. Это были подношения, знаки уважения, которые воины каждый день выказывали ее отцу. Он был для них таким же солдатом, человеком, отдавшим жизнь за победу над Кайтрин. Они не хотели возродить его в героической скульптуре. Кратер лучше всего говорил о его мужестве. Люди почитали его мужество и надеялись, что и другие узнают об этом, когда придет время.

Ворон установил свечку и медленно поднялся.

– Доброе утро, ваше величество. Простите мое вторжение.

– Это я вторглась, Ворон, – покачала головой Алекс. – Она подошла к нему и ощутила жар, исходящий от свечей. Я боялась, что здесь поставили что-то безвкусное и показное.

– И это вашему отцу страшно бы не понравилось.

Она кивнула:

– Да, это так, а вот тете Татьяне это пришлось бы по душе. Правда, я не все понимаю. Свечи – это ясно, статуэтки – тоже, а бумажки? Они похожи на молитвы.

– Это и есть молитвы.

– Но ведь мой отец не бог.

Ворон улыбнулся:

– Для тех, кто находился здесь в тот день, появление его было не чем иным, как божественным промыслом. – Он указал на двухфутовую статуэтку, покрытую толстым слоем разноцветного воска. – Эту первую скульптуру – по обычаю Альциды – поставил здесь Король Август. Как дань культу предков. Те, кто этого не понял, приписали его поступку другое значение. Ну да вам ли не знать, какие солдаты суеверные. Многие уверяют, что отец ваш вовсе не погиб, а перешел в другое измерение.

Алекс покачала головой:

– Какая ерунда.

– Тем не менее, ваше величество, – возразил Ворон, – немаловажную роль сыграло здесь и еще одно обстоятельство: сулланкири, убивший вашего отца, обошелся с ним очень свирепо, так что опознать тело не представлялось возможным. После этого и пошли разговоры, что он не умер. Люди, на которых нападали банды авроланов, рассказывали, что спас их человек, по описанию похожий на вашего отца.

– Неужели вы верите таким сказкам?

– Может, это и сказки, но некоторым людям хочется в них верить. Все герои того времени, за исключением барона Дракона и короля Августа, погибли или встали на сторону Кайтрин. Людям нужен герой, который выступил против нее, вот они и выбрали вашего отца.

Алексия, прищурившись, посмотрела на него:

– Уж не вы ли с Резолютом оказывались такими спасителями? Вам, наверное, такие истории были на руку: не станет же Кайтрин тратить время и силы, разыскивая героя, которого на самом деле не существует.

– Мы не делали ничего такого, чего не сделал бы ваш отец, будь он жив. Я просто уверен: в спасении людей он находил большое утешение. Но, прошу вас, не сердитесь. Делая это, мы ничем не запятнали его память.

– Я вас в этом не обвиняю, – нахмурилась Алексия. – Но вы перестали этим заниматься. Почему?

Ворон почесал затылок:

– Мы подумали, что Кайтрин может представить дело так, будто ваш отец перешел к ней и сделался сулланкири. Когда это произошло с Босли Норрингтоном, мы были рады, что вовремя остановились. Кроме того, как только Ли сделался сулланкири, мы начали поиски Норрингтона, о котором сказано в пророчестве. Когда мы убедились, что это не Ли, то такие поиски стали главной нашей целью.

Несмотря на жар свечей, Алексия вздрогнула.

– В детстве мир казался мне устроенным очень просто: Кайтрин убила моего отца, поработила мой народ, и я обязана была все это изменить. Будучи ребенком, я смотрела на это как на замечательное приключение. По мере взросления и получения знаний я поняла, что будет это очень непросто, но надежда все же не исчезала. Я никогда не думала, что и другие пойдут против нее, как, например, вы. Сейчас я понимаю, что все эти усилия необходимы, иначе Кайтрин не остановить. Все мы, кто поднялся на борьбу с ней, должны будем сделать тот же выбор, что сделал мой отец, пойти на жертву или, во всяком случае, быть готовыми к этому.

– Но вы ведь всегда это знали.

– Да, но я не понимала, что есть и другие кроме меня, кто хочет этого. Я считала, что должна пойти на это, исполняя дочерний долг. – Алекс указала на свечи и подношения. – Сейчас я увидела, что существует великое множество путей, ведущих к одной и той же цели. Только объединившись, мы победим.

Не успел Ворон ответить, как с северной стороны до них донесся тревожный голос трубы. К ней тотчас присоединились другие трубы. Ворон взял Алексию за руку, и они помчались через лабиринт. Хотя они то и дело меняли направление, но тем не менее вскоре выбежали на дамбу и поднялись к восточной батарее.

Сверху они увидели, как по насыпному холму между Крепостью Дракона и двумя маленькими фортами по направлению к главным воротам скачут во весь опор два всадника. У одного из них торчала из плеча стрела. Он покачивался в седле, но тем не менее держался. Всадница, взмахнув рукой, очевидно, подала условный сигнал, и механоид, командир батареи, распорядился открыть ворота.

Распахнулись узкие ворота для вылазок, пропустив всадников. Раненый соскочил с седла, а его спутница, пришпорив взмыленную лошадь, поскакала через лабиринт. Алекс посмотрела ей вслед, а потом подняла глаза и увидела, что над башней Короны поднялся на привязи воздушный шар Альциды. Двое наблюдателей в гондоле внимательно смотрели на север.

Алекс, разумеется, догадалась, что прискакавшие всадники – разведчики. Совершенно очевидно, что они приняли бой, но хуже всего было то, что в разведку отправлялись они вдесятером. Судя по всему, требовалось срочно доставить жизненно важную информацию, а бой, в котором они приняли участие, разведчики проиграли.

На воздушном шаре подняли несколько флагов, и они захлопали на ветру. Над Башней Короны тоже появились флаги, очевидно в ответ на поданные с неба сигналы. Ни Алексия, ни Ворон не знали, какую информацию эти флаги несли, но оба прекрасно понимали, что им всем сейчас предстоит.

Худшие их ожидания вовсю подтвердились, не прошло и часа. С севера, через Бореальский проход выступило войско. Впереди двигалась кавалерия: люди-перебежчики – на конях, а бормокины и вилейны – на белых и черных темериксах. Металлические забрала всадников, ехавших на гигантских темериксах, не позволяли рассмотреть их лица. И все же, взглянув на некоторых из них, отличавшихся высоким ростом и особой стройностью, можно было сделать вывод: это – эльфы.

Кавалерия вышла в долину к северу от пруда Дракона, загораживавшего часть стены. Всадники встали так, чтобы оказаться вне пределов досягаемости ядер драгонелей. Вслед за кавалерией двигалась артиллерия Кайтрин. Бригады, составленные из дюжины темериксов, тянули маленькие драгонели, в то время как дриербисты – парами или вчетвером – передвигали более крупные орудия. Дриербисты были такими огромными, что взрослый медведь по сравнению с ними показался бы годовалым щенком, а белый мех на фоне Пустынных Земель делал их совершенно незаметными.

Далее двигались телеги, груженные взрывчатым порошком и снарядами для драгонелей, а вслед за ними – пехота. Алексии до сих пор приходилось иметь дело лишь с нестройными рядами шумного противника, но эти войска соблюдали четкий боевой порядок и двигались в полном молчании. По приведенным в отчетах многочисленным описаниям она узнала их штандарт – выкрашенный в красный цвет расколотый череп быка. Победы в своих набегах добивались они не всегда, но сражались упорно.

За пехотой шел легион, состоявший из огромных людей и бормокинов. На плече они несли незнакомое оружие.

– Ворон, это не драконетты?

Ворон козырьком приставил к глазам руку и кивнул:

– Да, они несут драконетты и треноги, на которые укладывают ствол оружия, после чего стреляют. Перезаряжают и снова стреляют. Когда расстояние превышает пятьдесят ярдов, точность попадания невелика, да и скорострельность намного ниже, чем у лучников.

– Зачем тогда они их используют?

– Стрельба из лука требует усердной тренировки, а из драконетт стрелять не так трудно, – вздохнул Ворон.

– А вы когда-нибудь против них сражались?

– Я старался этого избегать, – улыбнулся он. – Меня из этого оружия ни разу не ранило, но вот Резолюту я помогал извлечь снаряд из другого воркэльфа. Шар сломал ему руку, и с тех пор она у него плохо действует. Маги пробовали помочь, но болезнь оказалась слишком запущена.

– Но неужели Резолют, с его-то магическими способностями, – нахмурилась Алексия, – я думала, что уж он-то…

– Он? Вы думаете, что он может лечить? Нет. – Ворон внимательно смотрел на самые маленькие орудия, которые въезжали на телегах в долину. – Интересно, это что такое? Я таких никогда еще не видел.

Алекс проследила за его взглядом и увидела, как темериксы тащат двухколесные металлические орудия, похожие на лягушку с разинутым ртом. Было очевидно, что они тоже из семейства драгонелей, но точного их предназначения она не знала.

В поле шли легион за легионом, а кавалерия и тяжелая инфантерия заслоняли от замка артиллерию вместе со своими снарядами. Пехота тут же принялась рыть траншеи. Для устройства земляных насыпей пользовалась взрывчатым порошком. За этими насыпями и устанавливали драгонели и все, что имело к ним отношение.

Войска авроланов грянули «ура», и Ворон указал на север.

– Вот и она сама.

Алекс увидела женщину, управлявшую колесницей с впряженными в нее двумя огромными темериксами. Яркий плащ из полупрозрачного шелка надет на легкое небесно-голубое платье, которое уместнее было носить в будуаре, а не на поле боя. Развевались на ветру длинные золотистые локоны, плащ и юбки. Она казалась высокой и сильной. Возраст ее определить было невозможно, хотя Алекс и приписала это на разделявшему их расстоянию.

Она увидела, как Ворон передернул плечами.

– Что такое, Ворон?

– Словно кто-то пробежал по моей могиле. – Она увидела, как на побледневшем его лице ярко выступил красный шрам. – Просто заметил, что она очень похожа на вас. Такие же волосы. Такая же сильная и высокая. Думаю, она специально себя под вас вылепила. Не может быть, чтобы это было случайным совпадением.

– Вылепила?

– Да, – кивнул он. – Как и урЗрети, Кайтрин может придать себе любой облик. В Борагуле она сделала себя похожей на юную королеву урЗрети.

– А сама она кто? УрЗрети?

– Понятия не имею, – пожал плечами Ворон. – Они это отрицают, что неудивительно. Возможно, Керриган знает, какой магией она пользуется, чтобы менять свой облик.

В долину входило все больше и больше отрядов. Крепость Дракона была бы недоступной для любой другой армии, но у авроланов имелись драгонели, причем куда больше, чем у барона. Крепость защищал гарнизон из семи тысяч человек, но у Кайтрин солдат было втрое больше, причем они все прибывали, и казалось, им не будет конца.

Черная тень в форме креста опустилась на поле. Алекс увидела, что направилась она к авроланам. Принцесса повернулась и посмотрела наверх, заслонив от солнца глаза. В небе завис дракон, подобно ястребу, высматривающему добычу. Сверкнув золотой чешуей, он медленно пошел вниз и уселся подле шатра Кайтрин.

– Видите эту рану на бедре, – показал пальцем Ворон. – Это тот самый дракон, которого она посылала в Вильван. Непонятно, почему черный дракон его не убил?

– Не знаю, Ворон, но у меня такое чувство, что этот дракон так легко, как тот, которого мы с вами видели, не погибнет. – Алекс скрестила на груди руки. – А если мы его не убьем, Кайтрин нам не остановить.

ГЛАВА 69

– Странно, что его называют садом, тебе не кажется? Выйдя из задумчивости, Уилл увидел принцессу Ориозы Райгопу, баронессу Дракона. Она стояла в открытой калитке. Уилл попытался выпрямиться, но так как он сидел на перилах маленького моста, такое движение могло опрокинуть его назад. Он схватился за перила и услышал, как они затрещали, хотя и выдержали, так что на высохшее русло реки он не свалился.

Замечание баронессы было совершенно справедливо, и Уилл согласно кивнул в ответ, а она пошла к мосту по вымощенной камнями извилистой дорожке. Несмотря на сгустившиеся сумерки, белые камни хорошо были заметны. Видно было и то, что, кроме кустов, обрамлявших тропинку, и двух-трех деревьев, прижавшихся к стенам, в саду ничего не росло. Большие камни проступали из темноты, словно белые острова в бурном море, а более темная полоса камней в русле реки делила это море ровно пополам.

Райгопа улыбнулась. Уилл подумал, что она – красивая женщина: сильный подбородок, полные губы, прямой нос, остальную часть лица скрывала маска. Сумерки, должно быть, помогали прятать морщины и седые прядки волос. На ней было серое платье с вздыбленным зеленым драконом на левой стороне груди, таким же как и на его рубашке. С правой стороны груди у нее была вышита корона, а у Уилла – меч. Райгопа двигалась легко и плавно. Казалось, что идет она по воде, а не по камням. Усиливало это впечатление то, что она по-девичьи приподнимала подол, словно боялась замочить юбку.

Женщина пристально на него посмотрела, а потом покачала головой.

– Ты мало похож на отца. Кое-что, пожалуй, есть: глаза, подбородок. Глаза светлее, чем у него, а волосы, наоборот, темнее. Он был немного крупнее тебя. Когда он этого хотел, он мог быть совершенно неотразимым.

– Вы хорошо знали моего отца?

Райгопа сцепила перед собой руки и ничего не сказала. В темноте ритмично гремели военные барабаны авроланов. Потом она заговорила:

– Я его знала. Не очень хорошо, так как видела его только на празднике Урожая, но он успел произвести впечатление и на меня, и на моего брата, и даже на мою мать.

Райгопа рассмеялась:

– Если бы все пошло по-другому, я могла бы стать твоей матерью.

Уилл вздрогнул:

– Но вы ведь сказали, что мало его знали. Райгопа кивнула:

– Нас бы с ним поженили, ведь он был героем: он убил трех сулланкири. И превзошел своего отца, однако ранения не позволили ему отправиться вместе с ним в ту роковую экспедицию. Он приехал в Вальсину, чтобы подлечиться. Известие о том, что отец его перешел на службу к Кайтрин, сильно его потрясло. Не успел твой отец оправиться от одного удара, как на него свалился еще один. Моя мать не позволила нам пожениться, как мы на этом ни настаивали.

Уилл нахмурился:

– Не понимаю.

Она снисходительно улыбнулась:

– Я происхожу из королевского рода Ориозы. По сравнению с государственными интересами желания мои ничего не значат. Поскольку посчитали целесообразным связать узами барона Дракона с народами южных территорий, я и стала его невестой. Мне, как и тебе, судьба была предопределена заранее. Со временем я полюбила своего мужа, детей наших я тоже люблю. То, чего я раньше боялась, осталось в прошлом, и я довольна, что жизнь моя сложилась так, а не иначе.

Вор показал на восток:

– Даже сейчас, когда Кайтрин стоит у ворот, угрожая разрушить ваш дом?

Райгопа поднялась на мост и, встав рядом с ним, оперлась спиной о перила.

– Ты знаешь, что Адроганс взял Свойн. Если не ошибаюсь, ты видел, как погибла сулланкири?

– Можно сказать и так. – Уиллу страшно не хотелось признаться в том, что он тогда потерял сознание. – Но поражение в том бою не остановило Кайтрин.

– Верно. – Она махнула рукой в сторону Башни Короны. – Ты видел там череп дракона? Умер-то он на самом деле здесь, в пруду. Погиб в том сражении, когда Кайтрин последний раз пыталась захватить Крепость Дракона. Она заплатила за сражение большую цену, а мы тогда потеряли Окраннел. Та потеря нас не сломила, да и Кайтрин тоже не успокоилась.

Уилл нахмурился:

– Что-то я вас не понимаю.

– Я смотрю на дело просто. Падет Крепость Дракона или нет, но проиграем мы лишь в одном-единственном случае: если прекратим борьбу. А выиграем – только если заставим Кайтрин ее прекратить. Для того чтобы это произошло, надо вырвать из ее армии сердце.

Уилл посмотрел на нее с любопытством.

– Так вы думаете, что она это место не захватит?

– Я не настолько глупа, чтобы быть в этом уверенной, – пожала плечами Райгопа. – Прожила я здесь более двадцати лет и знаю, что взять крепость чрезвычайно трудно. Такая большая кость может застрять у нее в горле и задушить Кайтрин насмерть. Разбить ее нам, возможно, и не удастся, но Адроганс или Август закончат то, что начали мы.

Уилл почесал в затылке.

– Ваш голос намного приятнее, но тоску вы нагоняете не меньшую, чем Резолют.

Баронесса откинула голову и громко рассмеялась:

– Да, здравый смысл и трезвый взгляд на действительность – неплохое противоядие песням менестрелей, но я вовсе не собиралась навевать на тебя меланхолию. Впрочем, я согласна: этот сад может навеять грусть.

– В самом деле? – покачал головой Уилл. – Не знаю, почему вы так решили. Тут, конечно, цветы или, там, фрукты и прочее не растут, но то, как лежат на земле камни… Я почти слышу, как волны разбиваются о большие камни. Когда я на все это смотрю, то ясно представляю себе, что видит гирким, летающий над морем: острова и все такое.

– И сад не кажется тебе мертвым и отталкивающим?

– Может, белый цвет немного ярче, чем следует, но когда смотришь на эти холмики и изгибы… я хочу сказать, что, может, кто-то и видит перед собой белые камни, проложенные по грязи, но я вижу совсем другое. Я хочу сказать: конечно же, я вижу и то, что здесь есть, но я вижу и другое. Вижу в этих камнях жизнь. И это заставляет меня думать.

Райгопа задумчиво кивнула:

– Мне говорили, что твой отец проводил здесь уйму времени. Думал, сочинял стихи. Перед последним сражением он отдыхал здесь душой.

Уилл хлопнул руками по перилам моста:

– Вы хотите сказать, что он мог сидеть прямо здесь, на этом самом месте?

– Не знаю, но вполне возможно. Перила, может, и заменили, но он был в этом самом саду.

Уилл улыбнулся и посмотрел на сад новыми глазами. Вдруг что-то плюхнулось ему на грудь и плечо, и он свалился с моста. Уилл перевернулся в воздухе и приземлился на ноги, но пошатнулся и упал на четвереньки. Он слышал, как над ним, на мосту, Райгопа отбивается от кого-то. Слышал, как трещит материя ее платья.

– Беги, Уилл, беги!

Вор поднялся и увидел две темные фигуры с распущенными крыльями. Они вцепились в Райгопу когтистыми лапами. У фигур этих были человеческие туловища и головы. Рук не было, а ноги – короткие, птичьи, с когтями. Крылья такие же, как у гиркимов. Уилл не знал, кто это такие, но когда один из них повернул к нему свое уродливое лицо и зашипел, то понял, что прилетели они не с дружественными намерениями.

Уилл отвел назад правую руку и выпустил камень, который прихватил, когда упал на землю. Камень попал точно в цель и ударил прямо в лицо того, кто схватил Райгопу за волосы. Чудище зашипело, а потом вздохнуло и, тяжело свалившись на перила, шлепнулось вниз, на каменистое русло.

Второй камень, брошенный Уиллом в голову противнику, не попал, но подросток специально изменил направление удара, чтобы не зацепить Райгопу. Этот камень угодил монстру в левое крыло, возле лопатки, и сломал ему сустав. В руке Райгопы что-то блеснуло. Она вытащила из-за пояса тонкий кинжал и вонзила изогнутое лезвие в грудь чудовища, прямо под ребра. Райгопа повернула кинжал, выворачивая внутренности, и быстро его вынула.

Кровь хлынула на мост, чудище свалилось на землю и задергалось. Уилл нырнул под мост, схватил в обе руки камни потяжелее, а затем выскочил и вышиб камнем монстру мозги. Не успел он разогнуться, как Райгопа схватила его за руку.

– Могут прилететь и другие.

– А кто это?

– Арафти, вторая половина прародителей гиркимов. – Она улыбнулась. – Если останемся в живых, сможем прибавить себе перья на маски. Перья арафти – большая редкость. Кайтрин в прошлую войну их не использовала, но, возможно, теперь решила противопоставить что-то равноценное нашим гиркимам с их огненными петухами.

– А что им здесь понадобилось?

– Должно быть, это разведчики. Кайтрин, скорее всего, приказала убивать любую цель, которая им приглянется, а мы с тобой выглядели совершенно безобидно. Если бы арафти удалось нас убить, представь, как это сломило бы дух остальных людей. Они подумали бы, что даже здесь не могут чувствовать себя в безопасности.

– Пусть Кайтрин теперь оплакивает этих двоих, которых мы убили, – улыбнулся Уилл. – Давайте выдернем себе несколько перьев, а остальное пошлем назад с наилучшими пожеланиями.

– Неплохая идея. – Райгопа подняла сзади длинный подол юбки, пропустила его между ног и засунула за пояс. – Давай-ка побежим к башне.

Уилл поднял еще два камня.

– Пусть только попробуют сунуться!

Райгопа наклонилась и вырвала горстку перьев из мертвых арафти.

– Теперь Кайтрин узнает, что мы остались живы.

Он кивнул и слегка подкинул в руках камни.

– Пошли.

Райгопа, пригнувшись, ловко перепрыгивала с камня на камень. Бежала она быстро и добралась до входа благополучно. Женщина махнула Уиллу рукой.

– Давай быстрее!

Вор выпрыгнул из русла и побежал к дверям так быстро, как только мог. Белые камни оказались ненадежной опорой и замедляли его продвижение. В конце концов Уилл поскользнулся и упал. В ночной темноте послышался свист крыльев. В лицу ему ударили крылья, и шипение подсказало, что он был на волосок от гибели.

Поднявшись на колени, Уилл посмотрел налево, надеясь увидеть арафти. И разглядел темную фигуру с распущенными крыльями, готовую налететь на него. Уилл подготовил камень, но арафти спустилась ниже уровня стены, и он на мгновение потерял ее из виду.

Затем мальчик увидел белую вспышку, услышал отвратительный визг и гортанное победное восклицание. Посыпались дождем белые камни. Это Пери вбила арафти в землю. Она уселась на спину чудовища, распустив крылья, и всадила свои когти ему в перья. Затем схватила арафти за голову и свернула ее на сторону.

Девушка подняла лицо к небу и снова издала пронзительный победный крик.

Уилл вздрогнул:

– Пери, какое счастье, что ты с ним справилась!

Пери оторвалась от мертвого тела и, заслонив крыльями Уилла, привела его к дверям башни. Райгопа уже держала их открытыми, а когда они вошли, закрыла их на засов.

– Ты не ранен, Уилл?

Он потрогал левое плечо. Больно. И удивился: туника порвана, на руке – кровь.

– А я и не почувствовал.

Райгопа оторвала кусок ткани от юбки и вытерла кровь.

– Два пореза, не слишком глубоких. Два стежка их закроют. Уилл кивнул:

– Пери, а как ты узнала что они здесь?

– Квик пошел охотиться на букашек – они здесь очень вкусные – и меня с собой пригласил. Мы оба были на крыше башни, когда их увидели. – Она посмотрела на окровавленные когти рук и облизнула их, после чего сморщилась. – Кисло, но все лучше, чем букашки.

Райгопа взяла левую руку Уилла и прижала ею ткань, наложенную на его рану.

– Нужно немедленно этим заняться, Уилл. Спасибо, Перрин, за то, что спасла нас.

– Какой же смысл держать животное, если оно не может спасти своего хозяина от арафти? – фыркнула Пери.

Райгопа удивленно подняла брови, и Уилл покраснел.

– Пожалуйста, не надо спорить.

– Как хочешь, лорд Норрингтон. – Принцесса Райгопа сочувственно рассмеялась. – Что ж, первую кровь пролили мы с Норрингтоном, и я этому рада. Большой победой это не назовешь, но люди воодушевятся, а это очень важно для грядущего сражения.