Текст книги "Крепость Дракона"

Автор книги: Майкл А. Стэкпол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 41 страниц)

– Настолько хорошо, насколько можно ожидать от страдающего сердца. Ведь воздух, которым я дышу, – чужой воздух, а земля, на которой сплю, – чужая земля. Все мои мысли, все мои чаяния – о Родине.

– О, безусловно, это тяжкая доля. – Алекс снова пожалела, что тесный лиф не дает ей возможности как следует вздохнуть и выразить этим ироническое отношение к словам двоюродной бабушки. Татьяна слыла мистиком, и крепшая ее год от года репутация позволила ей стать ближайшим советником короля, истолковывавшим к тому же остальным его маловразумительные слова. Многие новшества, внедряемые Коронным Кругом, были придуманы именно ею. Спустя год со дня падения Окраннела Татьяна рассказала о явившемся видении, которое и навело впоследствии на мысль издать указ о посещении родной земли и толковании вещих снов. Она была и законодательницей мод. Миша как-то заметил, что целью Татьяны было не сохранение традиционной для Окраннела манеры одеваться, но желание сделать своих соплеменников непохожими на население приютившей их страны.

Король Стефин снова что-то промычал, и суровое лицо Татьяны слегка смягчилось. Губы изобразили подобие улыбки.

– Его королевское величество говорит, что очень рад. Новости о твоих победах бегут впереди тебя и заставляют нас гордиться тобой.

Алекс наклонила голову и взглянула на иссохшую фигуру короля.

– Рассказы об этих победах сильно преувеличены, дедушка. Мои войска всего лишь шлепнули медведя по морде, когда он вынюхивал еду. Если он пожелает дать сдачи, все будет куда сложнее.

– Думаю, дорогая племянница, что ты осторожна сверх меры. – Ледяные глаза Татьяны на мгновение устремились в неведомую даль. – Есть люди, которые видят в твоем будущем великие победы. Да ты и сама их видела.

– Припоминаю. – Алекс напряглась. Татьяна частенько удалялась в уединенную комнату крепости Грипс и запиралась в ней на несколько дней. Слуги поддерживали в этом помещении горячий, напоенный запахом ладана воздух. Алекс слышала, как кто-то смеясь сказал, что в коптильне с колбасами гораздо уютнее. Именно в этой комнате двоюродную бабушку посещали видения. Видения эти связаны были если не с ее соплеменниками, то с освобождением Окраннела. Алекс непременно выступала там во главе армии, одерживала триумфальную победу и уничтожала Кайтрин.

Алекс не смущала грандиозность поставленной перед ней цели: если у нее в распоряжении будут достаточные силы и если ей повезет, то кампания, вполне возможно, и завершится победой. Видения Татьяны всегда сводились к некой судьбоносной битве, в результате которой хребет армии авроланов должен был быть сломлен. Алекс понимала: такая кампания должна охватить более длительный период времени и в ней надо будет использовать различные тактические приемы. Когда после просмотра пророческих снов они с Мишей вернулись из Окраннела, девушка сказала, что видела сон, повторяющий видения Татьяны.

Ложь Алекс расшевелила надежды окраннельских изгнанников. Слухи о ее победах на востоке и западе (какими бы скромными они ни были) воспламенили энтузиазм беженцев. И вот сейчас, когда она прибыла в Ислин вместе с королем Августом, Коронный Круг явно предвкушал близкое освобождение Окраннела.

Алекс невольно вздрогнула. Воркэльфы ждут освобождения своей земли гораздо дольше нас; времени прошло уже в пять раз больше.

Татьяна подняла палец, за который ее когда-то укусила Алекс и улыбнулась.

– Пришло время, детка, исполнить желание твоего отца. Он умер, чтобы жила ты. Твой долг – освободить Окраннел. Ты – наша защитница.

С порога на весь зал прозвучал сильный мужской голос:

– Я доверяю вам, великая герцогиня. Однако не помешало бы и меня включить в число ваших защитников.

Довольная тем, что злобный взгляд Татьяны пролетел мимо нее, Алекс повернулась настолько быстро, насколько ей позволили платье и дядина рука. В туманное облако вошел король Август. Одеяние на нем в отличие от золотого платья окраннельцев было серебряным. Плащ, как и у них, черный, с изображением вздыбленного крылатого коня. Серебряный нагрудный знак, символ королевской власти, представлял собой полурыбу-полулошадь.

Рядом, в золотом платье и черной накидке шагала королева Елена. Крепкая женщина, почти одного роста с мужем, в каштановых волосах едва заметная седина. Карие глаза ее гневно сверкали. Татьяна выдержала ее взгляд, но накалять атмосферу не стала.

Несмотря на напряжение, Алекс невольно улыбнулась. Рассказы о том, как король Август освободил Елену из поверженного Окраннела и разбил войско Кайтрин, передавались из уст в уста в бесчисленных вариантах. В детстве Алекс с восторгом слушали эти захватывающие истории. Она страшно гордилась тем, что приходилась дальней родственницей Елене. Королева стала для нее кумиром. О Елене и Августе, сражавшихся плечом к плечу с ненавистным врагом, слагали песни. С точки зрения воинственных гиркимов ничего романтичнее представить было нельзя.

Голос Татьяны напоминал шипение змеи:

– Долг Окраннела перед тобой, король Август, никогда не будет оплачен. Благодаря Алексии мы найдем способ освободиться и не быть тебе обузой.

– Мне? Обузой? – Август поднес к губам руку королевы и поцеловал ее. – Частица вашей крови течет в жилах моей жены и моих наследников. Как же вы можете быть мне обузой? А вы, ваше королевское величество, знаете, как хорошо послужила ваша внучка и мне, и моему народу. Долг, о котором вы говорите, давным-давно оплачен. Теперь же оплачивать надо другой долг.

Король Стефин что-то прошамкал. Глаза Татьяны превратились в ледяные щелки.

– Другой долг?

– Когда мы оставили Окраннел, нашей целью было его освобождение. А произошло это четверть века назад. Мы должны освободить вашу землю, и мы это сделаем.

Татьяна улыбнулась, отчего дернулась вся нижняя половина ее лица.

– Вы дали нам средство. Алексия прекрасно подготовлена.

– Верно. Согласен. Во главе армии она освободит Окраннел. На время.

Алекс, начавшая было кивать, замерла, услышав последние два слова. Король заговорил очень серьезно:

– Я ни в коем случае не умаляю твои заслуги, тем более что они поистине впечатляют, но все мы знаем: если ты отберешь у Кайтрин Окраннел, тебе будет не до возведения фортификаций. И при новом вторжении тебе не удержать эту землю. Вот так-то, генерал.

Она кивнула:

– Я не могу не восхищаться вашим умением оценивать будущее, ваше величество.

Август обратился к Татьяне:

– Понимаю, я здесь не в своем праве, я породнился с вами через жену. Кое-кто из вас смотрит на меня как на брата или сына, но большинство видит во мне лишь землевладельца, который до поры до времени не требует с вас ренты. Вы со страхом ожидаете момента, когда вам предъявят счет, и знаете, что время это не за горами. До вас дошли слухи о набегах Кайтрин в Альциду и о том, что флот ее направляется в Вильван. Да, я действительно выставлю вам требование. Так вот, не думайте; что Алексия, каким бы блестящим полководцем она ни была, сможет в одиночку спасти ваше отечество.

Праздник Урожая состоится через несколько недель, а войска постоянно прибывают, – Август заговорил громче, чтобы все в зале его услышали. – Вместе с Окраннелом, как с братским народом, мы, объединившись, выставим Кайтрин из наших земель, очистим их от врага. В борьбе этой Алексия будет ключевой фигурой. Но прошу вас, торопясь навстречу свободе, не тратьте понапрасну силы человека, лучше всего готового завоевать ее для всех нас.

Старуха дождалась, пока отзвучит эхо, повторившее последнее его слово, и важно кивнула головой.

– Его величество говорит, что Окраннел готов воткнуть острый клинок в кишки Кайтрин. Мы требуем, чтобы к нашему желанию отнеслись с должным вниманием. Да позволено мне будет заметить: роль Окраннела в войне с Авроланом будет очевидной, неоспоримой и победоносной.

Август улыбнулся:

– Как и должно быть.

Татьяна кивнула:

– Я и предвидела.

Судя по приглушенному шуму голосов в зале, слова Татьяны взволновали присутствующих. Алексию же взволновали не сами слова, но то, как произнесла их двоюродная бабушка. Еще ее встревожил взгляд деда: в этом остановившемся на ней взгляде Алекс увидела страх, больше того – ужас. И боялся он вовсе не смерти. Он знал, что умрет, как только родина его будет освобождена. Король Стефин боялся, что жить ему придется вечно.

ГЛАВА 25

Ни закрытые ставни, ни плотно задернутые шторы не в силах были убрать солнца из арканориума. Сидя в кромешной темноте, Керриган знал: видимый свет дотянуться до него не мог, тем не менее он ощущал нестерпимый жар солнца. Свет – это что человек видит, а зной – дыхание солнца.

Юноша не мог дождаться, когда же ненавистное солнце спрячет свое лицо, как скрылись теперь от него лица людей, бывших свидетелями его страшного унижения. Воркэльф видел, что Керриган делает, и специально швырнул в него мешком. Пятьдесят фунтов легко и свободно поплыли по воздуху, но никто даже не крикнул, не свистнул, не прошипел, не сделал ничего, чтобы предостеречь Керригана. Если бы в последний момент он не открыл глаза, то даже и не понял бы, что с ним случилось.

Ярость клокотала в юноше со страшной силой, пушок поднялся дыбом на тыльной стороне ладоней. Энергия щипала кончики пальцев, искря, вылетала наружу. Воспоминания о пережитом унижении накатывали волнами и сокрушали его. Они угнетали душу, и она болела у юного мага не меньше, чем ушибленные ребра и голова. Ему хотелось сжаться в клубок и притиснуть колени к груди, но боль мешала это сделать.

Он мог бы подключить магию, как утром с царапиной, но не стал. Керриган объяснил это себе тем, что лечебный сеанс магии должен проходить под контролем, но в глубине души понимал: причина в другом. Что означало бы получение разрешения на этот сеанс? То, что страдает он, несправедливо. Однако Керриган знал, что виноват он сам, кругом виноват, а теперешние его страдания – наказание за вину и ошибку.

Да и проведи он сейчас этот сеанс, разве это что-нибудь изменило бы? Разве избавился бы он от издевательского смеха, до сих пор звучавшего в его ушах? Юноша был неглуп и прекрасно знал, что воркэльф понятия не имел о том, что он делает, ведь никто из находившихся в порту учеников и адептов магией не пользовался.

Физически Керриган был довольно сильным и мог бы поймать мешок, если бы был приучен к подобным вещам. Но приучен он не был, потому и опозорился.

Что больше всего угнетало юношу, вонзаясь в сердце колючками, так это то, что теперь он знал, как на самом деле относятся к нему на Вильване. Многие ученики его возраста и мечтать не могли о том, чтобы сделаться адептами. Они смотрели на него как на диковинку или как на существо, внушающее страх. До него доходили слухи, что юным ученикам, только начинавшим обучение, маги внушали: ведите себя хорошо, не то кончите, как Керриган, которого заперли в башню под присмотром магистров.

Да и адепты посматривали на него с подозрением. Некоторые просто не могли поверить в то, что он может с ними сравниться. Другие же, наблюдавшие его во время испытаний, опасались, что ему дадут звание магистра. Один адепт шепотом сказал, что причина, по которой Керригана до сих пор не повысили, заключается в том, что ни одна из существующих школ магии не может сделать того, что подвластно ему.

Когда магистры приходили его учить, юноша чувствовал, что они относятся к нему с презрением. Некоторые и не скрывали, что не желают иметь с ним дела. Некоторые особо честолюбивые, пройдя с ним курс обучения и увидев его поразительные успехи, с раздражением заявляли, что он не вписывается в их планы. Одна лишь Орла, хоть и не потакала его желаниям относительно работы и распорядка дня, смотрела на него без страха.

Керриган не сомневался: всеобщий страх вызван был тем, что он не такой, как все, особенный. Он специально до поры до времени скрывал свою силу, желая в нужный момент ее продемонстрировать и увидеть ужас на лицах учителей. Таким путем юноша хотел вызвать почтение к собственной персоне, но теперь вместо уважения пожинал одни насмешки.

Мне следовало все это предвидеть. Глупо было надеяться на то, что к нему отнесутся с должным уважением. Они же ведь все невежды и в магии абсолютно не разбираются. Тупицы! Нынешнее его унижение лишь подтвердило то, что он давно уже чувствовал.

То, что тупиц пригласили принять участие в обороне Вильвана, ничего не значило. Керриган был уверен: в честной дуэли чародеев магистры Вильваны с легкостью уничтожили бы Кайтрин, но ведь она вступила в альянс с Вионной и пиратами Вруоны. С помощью колдунов и вилейнов захватчики отразят заклинания чародеев Вильвана, а пираты тем временем высадятся на остров.

Одному войску будет противостоять другое, такое же тупоголовое. Собаки грызутся, пока их хозяева дерутся.

Не успела эта мысль оформиться в его мозгу, как Керриган тут же признал ее ошибочной. Как бы он ни был зол, как бы ни хотел возненавидеть тупиц, приехавших в Вильван, юноша сознавал, что все они находятся сейчас в опасности. Ведь то, что магистрам вздумалось пригласить их, означало: на острове прольется немало крови этих самых тупиц. Глубоко в душе Керриган понимал, что теперешняя его боль – пустяк по сравнению с тем, что испытают они, обороняя чужой остров.

Крышка люка откинулась, и скудный свет позволил разглядеть высунувшуюся по пояс Орлу, больше, чем обычно, похожую на серый призрак.

– Если ты кончил жалеть себя, то нам пора выходить.

– Идите без меня.

– Ты не понял. Я бы и вовсе не тронулась с места, но ты – слишком большая ценность, и оставлять тебя здесь – непозволительное расточительство, – голос ее слегка смягчился. – Я собрала все твои вещи.

Скорее из любопытства (интересно, что она там ему собрала? ), чем по какой-либо другой причине, Керриган качнулся взад и вперед, набираясь сил, и поднялся на ноги. Слегка покачнулся и, еле передвигая ноги, спустился по лестнице в свою комнату. Там на полу лежал маленький, плотно набитый кожаный рюкзак с привязанным к его дну туго скатанным одеялом.

– И это все? – Он в недоумении посмотрел на крошечную ношу, лежавшую подле его ног. Что же, этим и ограничиваются мои потребности? – Мне нужны книги и другие вещи, запасы еды.

Орла, стоя на ступеньках, ведущих в арканориум, прервала его:

– В данный момент все, что нам требуется, – это вывезти тебя с острова. О продуктах не тревожься: мы запасемся ими в другом месте.

– Но… мои вещи, как же я обойдусь без них?

Голос Орлы обрел двойную жесткость:

– Мне все это нравится не больше, чем тебе, адепт Риз. Неужели ты думаешь, что мне хочется, чтобы авроланы или пираты из Вруоны ходили по моим комнатам, забирали дорогие мне вещи, трогали все, портили одно и разбивали другое? Я этого не хочу, но жаловаться не имею права.

Она повернулась и показала ему висевший на ее спине рюкзак, того же размера, что и у него, однако не так плотно набитый.

– Когда мы вернемся, то получим свои вещи назад. Сейчас же все то, что тебе понадобится дополнительно, ты же и понесешь; но если честно, Керриган, сомневаюсь, что ты сможешь унести больше.

Юноша наклонился и взял рюкзак. Поднял он его без труда, а вот руку просунуть в лямку не получилось. Орла помогла ему. Рюкзак тяжело повис на спине, и лямки врезались в тело, однако он решил не жаловаться. Передернул плечами, чтобы груз лег равномерно, и кивнул Орле.

Орла взяла палку из эбенового дерева, чуть ли не с себя ростом.

– Пошли.

Керриган в последний раз оглядел комнату. Ему хотелось взять с собой какую-нибудь книгу. Сначала он подумал о своей любимой «Истории Вильвана», но потом понял: она слишком тяжелая, не донести. Пошарил глазами по корешкам других книг… нет, все они тоже тяжелые.

Горестно повесив голову, юноша вздохнул и пошел вслед за Орлой из башни и из Вильвана. Керриган хотел оглянуться, бросить на дом прощальный взгляд, но удержался. Почему-то юный маг знал: если когда-либо он сюда вернется, то увидит уже нечто совсем другое, а тратить время и энергию на то, чтобы запечатлеть сегодняшнюю картину в памяти, казалось ему пустым расточительством.

Вместе с Орлой пришел он в порт – в то место, где его унизили. Хотя с того момента не прошло и шести часов, об инциденте никто не упомянул. Когда Орла с Керриганом ступили на борт одномачтового рыболовного судна длиною в двадцать пять футов, солнце уже катилось за горизонт.

Два человека, составлявшие экипаж, очень похожие друг на Друга, должно быть родственники, отдали концы и установили парус. Беженцы, в большинстве своем ученики-подростки, кутались в одеяла, не понимая, что, утеплившись, они не перестанут дрожать от страха.

Маленькое суденышко легко миновало акваторию гавани и вышло в Лунное море. Волны здесь были уже большие, потому лодку стало подкидывать. Ветер, как и раньше, дул с юго-запада. Судам, причаливавшим к острову, это было на пользу, а вот тем, кто шел в обратную сторону, приходилось несладко; так что их капитану приходилось то и дело поворачивать судно на другой галс.

Керриган крепко держался за перекладину, но каждый раз когда лодка ныряла в высокую волну, боялся, что его смоет в море. Он был крупнее других беженцев и гораздо толще их и не мог пригибаться, когда волны перехлестывали через борт. От соленой воды быстро воспалились глаза, а темные волосы прилипли к лицу. От одежды стало дурно пахнуть, и он зажимал себе нос и стискивал челюсти.

Движение вверх-вниз нарушило чувство равновесия. Желудок взбунтовался, но так как перед путешествием Керриган успел позавтракать, тошноты пока не было. Хватит с него сегодняшнего унижения с мукой! Он не позволит, чтобы его вдобавок еще и вырвало. Керриган помотал головой, стараясь прогнать дурноту, и убедился, что это не действует. Заставил себя вдохнуть через нос как можно больше воздуха, а потом сделать полный выдох. Сосредоточившись на дыхании, он не обращал внимания ни на что другое.

Только юноша приспособился контролировать собственный желудок, как сидевшая справа от него рыжеволосая ученица потянулась к перекладине. Возможно, ей и удалось бы за нее схватиться, если бы не вытянутые вперед ноги Керригана. Девочка не смогла перешагнуть через его толстые ляжки, и в результате хлопнулась лицом вниз ему на колени, после чего ее тут же вырвало.

Кислый запах ворвался в ноздри. Желудок Керригана содрогнулся, вызвав и у него тоже рвотный рефлекс, за которым, к счастью, ничего не последовало. Ребра и легкие болели нестерпимо, и юноша заплакал. В этот момент в нос лодки ударила большая волна, и соленая вода хлынула ему прямо в открытый рот, так что Керриган едва не захлебнулся. Он закашлялся, вода изо рта выплеснулась и забрызгала все ту же ученицу, не успевшую сесть на свое место.

Лодка качалась и скакала на волнах всю ночь. Пальцы Керригана на руках и ногах окоченели. Он не то чтобы постепенно привык к дурноте, вызванной движениями лодки, просто у него уже не было сил на сопротивление. Даже желудок больше не бунтовал.

Промокшая одежда липла к нему, как и привалившаяся рыжеволосая девчонка. Близость эта пугала его, потому что порождала похотливые мысли. О женщинах Керриган думал и раньше, они не раз являлись ему во сне. Изучая магию, он получил понятия о биологии и даже о плотских отношениях, потому что магия охватывала и эти жизненно важные области знания. Юноша должен был разобраться во всем этом, чтобы научиться применять магические приемы. Учился он усердно, хотя знания его были сугубо теоретическими. Сейчас, когда девушка спала, уткнувшись ему в правый бок, Керриган испытывал первый в своей жизни и самый продолжительный контакт с женщиной.

Мысль о сексе его не пугала. Пугала незащищенность девушки. Вернее, тот факт, что она чувствовала себя в безопасности рядом с ним, поражал его. От девушки исходило тепло, она довольно попискивала во сне. То, что она на него надеялась, ужасало Керригана: ведь он и о себе-то не мог позаботиться, а уж тем более о ком-то другом – маленьком и беспомощном.

Раздался голос штурвального:

– Похоже, за бортом непорядок, магистр.

Керриган осторожно, чтобы не разбудить девушку, оглянулся. Орла медленно пошла к корме. На некотором расстоянии от них мигали два огня. Один горел чуть выше линии горизонта, другой, казалось, устроился среди звезд. Возле верхнего огня промелькнули красная и голубая вспышки.

– Может, еще один корабль возвращается в Сапорцию? – предположила Орла.

– Это не наше судно. Мачта высокая. И огни – красный и голубой. Догоняет нас. Может, если вызнаете магические приемы…

Она рассмеялась:

– Я их много знаю, но не один из них не прибавит нам скорости. А мы не можем от них уплыть?

– Нет, у них больше парусов. Огни они включили не зря: ищут нас. Думаю, у них там маги с глазами совы, которые и в темноте нас увидят.

Орла кивнула. Керриган поднял правую руку, провел по глазам, собираясь совершить магический прием, о котором говорил штурвальный. Если я обзаведусь сейчас глазами ястреба, то зрение у меня будет острее, чем у них. Отстранившись от девчонки, он занялся своим дыханием, набирая энергию, необходимую для совершения магического приема.

– Керриган, не надо! – скомандовала Орла хриплым шепотом. – Если у них там есть колдуны, то они твои приемы знают.

Юноша помедлил. Его не интересовало, как Орла догадалась о его намерении, он задумался над тем, что она сейчас сказала. Заклинания, о которых она упомянула, нетрудно было исполнить, но нелегко выучить. Из всех людей, что были у них в лодке, кроме него с Орлой, это никто не смог бы исполнить. А если я сейчас произнесу их, то там поймут, что на лодке чародей. Возможно, что меня примут за могущественного мага.

Орла потерла лоб:

– Мы не можем бежать. У нас в лодке полно больных детей. Если мы применим сейчас магию, нам могут ответить тем же. У нас есть для них один сюрприз.

– Надо им воспользоваться, магистр.

– Да, капитан. – Она повернулась к Ризу. – Керриган, подай-ка мне мою трость.

Юноша поднял трость с палубы, продвинул между сиденьями, провел по палке рукой, стряхивая воду с гладкой поверхности, и подал Орле. Она благодарно кивнула.

– Капитан, как вы думаете, что они намерены делать? Он пожал плечами:

– Если они за нами охотятся, то попытаются убить. Протаранят нашу лодку или забросают ее стрелами, да мало ли что. Могут и драгонель применить. – Произнеся последнюю фразу, он невольно повысил голос. – Короче, смерти нам не избежать.

– Надеюсь, что до этого дело не дойдет. Думаю, что смогу помешать им, если они подойдут к нам совсем близко. Постарайтесь, чтобы ветер дул нам в паруса.

Красноватый свет озарил корабль, высветив три его мачты и раздутые паруса. По высокой палубе бака двигались фигуры. Неожиданно зажглись факелы, потом загорелись огни помельче. Маленькие огни поднялись в воздух и полетели к лодке, но, не долетев, с шипением опустились в воду.

– Огненные стрелы, – сплюнул штурвальный. – Сейчас они начнут нас убивать.

Орла кивнула и ткнула ближайших к ней учеников концом трости.

– Пройдите вперед. Освободите мне место. Ученики отползли к скамье, на которой сидел Керриган. Глаза старой женщины сощурились.

– Двести ярдов?

Штурвальный кивнул:

– Совершенно точно.

– Хорошо, готовьтесь убегать. – Левой рукой Орла взялась за конец трости, а правой – за ее середину. На кончике трости вспыхнула яркая голубая искра. Орла отвела палку назад, а потом резким движением выбросила вперед, и голубая искра полетела к вражескому кораблю. Следом за искрой заскользила голубая нить. Тонкая, словно паутина, она потрескивала под воздействием содержавшегося в ней мощного энергетического заряда.

Волшебный хлыст стегнул по деревянному лееру. В месте контакта полыхнул огонь, а голубая искра ударила в грудь человеку, превратив его в черный скелет. Голубая паутина разрезала канаты, словно острым ножом. Веревки разошлись и задымились.

Матросы бросились к поврежденному такелажу. Кто-то нес в зубах канаты для сращивания разорванных концов. Нашлись, однако, и те, кто действовал по-другому: из их ладоней полился красноватый свет, и места разрывов моментально приняли прежний вид, словно бы с ними ничего не случилось.

Вдоль леера забегали какие-то фигуры, слишком маленькие, чтобы их можно было принять их за людей. Магическая зеленая энергия, вытекающая из их ладоней, позволила определить: это вилейны. Один из них взмахнул рукой в сторону лодки, и к ним полетела дюжина зеленых искр.

Орла презрительно фыркнула. Резкий удар эбеновой тростью, и паутинка, приняв форму конуса, окружила вражеские вспышки, – зеленые огоньки бились в невидимые стены, но пробить их не смогли.

Орла опустила конус вниз, в темную воду, и огоньки злобно шипели, пока море их не погасило.

Пиратский корабль тем не менее сокращал расстояние. Матрос налег на штурвал, стараясь развернуть суденышко. Волны молотили ему в бока, замедляя движение лодки. Когда она наконец развернулась и ветер наполнил паруса, огненная стрела пришпилила руку матроса к штурвалу. Он закричал и отскочил вместе с рулем. Лодка снова развернулась и зачерпнула воды. А дальше стало еще хуже: новая стрела вонзилась Орле в спину, и она упала на палубу.

Стрелы летели и рвали паруса. Рыжеволосая девушка вскрикнула: огненная стрела попала ей в ногу, выше колена. Схватившись за ногу, девушка свалилась на палубу и умоляюще посмотрела на Керригана. Тот нагнулся, чтобы помочь ей, и постарался успокоиться. Только в состоянии покоя он мог применить эльфийское заклинание для излечения раненого, но тут огромная волна ударила в лодку, и он тоже упал. Ноги юноши зацепились за скамейку, и он свалился вниз головой. Было так больно, что он готов был заплакать, но в этот момент еще одна стрела пронзила горло штурвальному. Схватившись за горло, он мешком свалился на свой штурвал, и Керриган почувствовал полную беспомощность.

Его охватила паника. Он же ничего не может сделать. Лодка качается, люди кричат. У меня нет нужных мне вещей, нет места для работы. Миллион причин, оправдывающих его бездействие, пришли ему в голову, однако юноша заставил себя встать. Прислонившись спиной к мачте, он вытер мокрое лицо и сжал зубы. Теперь все зависит от меня. Я обязан что-то сделать. Стрела, плюясь огненными искрами, пронзила ему грудь и приколола к мачте. Внутри все взорвалось от боли, горячей и ослепительной. Керриган кашлянул, и боль вспыхнула с новой силой, а во рту появился привкус крови. Его собственной крови.

Боль, кровь, отчаянные крики, тряска, ливень стрел – все это должно было сокрушить его волю. Вот он – далеко от дома, мокрый и несчастный. Девушка, которая на него надеялась, лежит, корчась и охая под скамейкой, ощетинившейся стрелами. Разорванный парус хлопает на ветру, а стрелы все летят и летят.

И тем не менее самым страшным для него был сейчас издевательский визгливый смех вилейнов. Он ранил Керригана куда больнее, чем пережитое им унижение в Вильване. Если сравнивать эти два ощущения, то первое можно было уподобить вонзившемуся в душу жалу, в то время как теперешний смех разрывал ему сердце когтями. Керриган понимал: они хотят его убить, но смех казался ему еще страшнее смерти.

Он был по сути своей ребенком, за исключением одной важной области. Керриган знал сотни заклинаний, среди которых имелся и замечательный набор, необходимый для ведения военных действий. И юный маг нанес удар по кораблю заклинанием, которое знал очень хорошо. Использовал он его до этого великое множество раз с незапамятных времен. Если бы в этот момент юноша мог задуматься, то он, возможно, поостерегся бы, побоявшись, что вилейны применят ответные меры, тем более что заклинание это к войне прямого отношения не имело, однако думать сейчас он был не способен. Керриган просто среагировал.

Чудотворная энергия невидимой волной пошла от него к намеченной цели. По пути она набрала силу и схватила корабль в чудовищные объятия. Керриган поднял правую руку, и корабль исчез с поверхности моря. Со сдавленного невидимыми клещами корпуса корабля обрушивались потоки воды. Корабль поднимался все выше: двадцать футов, сорок, еще выше, еще. Керриган злобно оскалился. Ему хотелось зашвырнуть корабль на Луну, а потом, сжав руку, смять его в лепешку. Он хотел увидеть, как сквозь невидимые пальцы посыплются обломки, а куски рангоута1 закружатся в небе и полетят вниз, увлекая за собой объятые пламенем канаты и паруса.

Но юноша знал: такой силой он не располагает, и поэтому просто разжал руку.

Корабль, накренившись, пошел вниз. Некоторые матросы сразу попадали в море, другие вцепились в леер и канаты. Только что сращенные ими канаты разошлись, и матросы болтались на них, словно узел на конце хлыста. Те, кто не смог удержаться, кувыркаясь, полетели в воду. Ветер раздул паруса, натянул мачты и рангоуты. Паруса затрещали, мачты сломались.

Корабль со всего маху рухнул в темную воду. Судно могло бы выдержать любой шторм, тем не менее сейчас, когда оно упало с большой высоты, вода оказалась для него не мягче гранита. Балки сломались, мачты превратились в щепки. Доски на палубе разошлись и, набрав ускорение, взлетели в воздух. Корабль подпрыгнул, закачался и громко забулькал. Лохмотья парусов прикрыли обломки кораблекрушения.

Таготча в своем черном одеянии заграбастал обломки жадными когтистыми лапами и уволок их в подводное царство.

Раненый, кашляющий кровью, Керриган наблюдал за гибелью корабля. Затем подался вперед, вырвав из мачты пригвоздившую его к ней стрелу. Опустился на колени и улыбнулся, оскалив залитые кровью зубы. Какое-то мгновение он упивался собственной победой.

Но уже в следующую секунду его обуял ужас.

Пираты за себя отомстили. Огромная волна, вызванная падением корабля, вздыбилась и поглотила суденышко, на котором плыл Керриган.