Текст книги "Порочный круг"
Автор книги: Майк Кэри
Жанр:
Детективная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)
Пис замялся, словно вычисляя оптимальную степень откровенности.
– Я сам не святой, – надеясь подтолкнуть его в верном направлении, проговорил я, – и даже не исповедник.
Пис кивнул, но заговорил далеко не сразу.
– Я… я хватался за все подряд только из желания выяснить, какие бонусы получу в результате. Без особых колебаний шел на обман, твердо веря: тех, кто позволяет водить себя за нос, щадить не стоит. Дескать, в мире заведено именно так. К двенадцати годам стало ясно, что у меня есть дар. В смысле, дар к изгнанию нечисти. Я всегда любил азартные игры: скачки, собачьи бега, игральные автоматы, но больше всего – покер. Никто не мог меня одолеть. Бывало, сидел за столом с четырьмя-пятью приятелями, оглядывал всех по очереди и угадывал, у кого какая комбинация. «Ага, у этого две восьмерки, нужна третья; у того старший туз, у того валет и тройки, а у того умника вообще вил, значит, я выиграю». Чуть позже выяснилось: я способен на большее. Вместо того, чтобы угадывать комбинации карт на руках у людей, я начал видеть их самих как карты. Мертвый человек или живой, значения не имело, в моем сознании он ассоциировался с определенной комбинацией. Так я и обездвиживаю призраков: раздаю нужные карты, потом бросаю обратно в колоду, тасую и бац! – дело сделано! Я считал средством для достижения определенной цели абсолютно все. Нечисть уничтожал исключительно ради денег, в азартные игры тоже играл ради денег. А иногда, отыскав свежий и более или менее вменяемый призрак, я начинал его пытать на предмет того, не оставил ли он чего ценного. Например, требовал назвать номер банковского счета, или неизвестные жене тайники в доме, куда откладывались заначки «на черный день».
Пис смотрел на меня жестко, с вызовом, хотя, наверное, в моих глазах тоже читалось нечто подобное.
– В ту пору я не щадил никого: мужчина, женщина, ребенок – мне было плевать. Я «доил» и уничтожал их ради денег, потому что тратился направо и налево, а еще ради спортивного интереса: уничтожал, потому что мог.
Деннис явно ожидал какой-то реакции: вероятно, гнева или возмущения, но после разговоров с Никки я уже ничему не удивлялся и лишь пожал плечами.
– Ладно, ты был плохим человеком, пусть даже одним из самых худших. Давай примем это без обсуждений и пойдем дальше!
Пис невесело рассмеялся и покачал головой.
– Побойся бога, Кастор! Худшим я никогда не был, даже с огромнейшей натяжкой! Может, мне нравилось считать себя худшим, но по сравнению с некоторыми я был сущим младенцем. Итак, я отправился путешествовать, сначала с сорок пятым артиллерийским полком, затем сам по себе. Хотелось увидеть мир. Мне еще двадцать не исполнилось, а родной Уортфорд уже горел под ногами. Я побывал в Европе, Юго-Восточной Азии и на Ближнем Востоке, жил за счет новых знакомых, хватался за любой заработок. После армии подался в наемники, но долго не выдержал: понял, что такая грязь не для меня. Затем связался с наркоторговцами: в основном предлагал себя в качестве «мула» и изредка торговал. Так я и попал в Уагадугу: привез небольшую партию одному крутышу. Тот сказал, что уже заплатил, а когда я отказался передать товар, свистнул дружков, которые избили меня до полусмерти. Короче, я очутился на улице совершенно без денег. Да еще приходилось прятаться: хозяев бы вряд ли заинтересовало, при каких обстоятельствах у меня отняли дурь, их интересовала лишь выручка, а ее я отдать не мог, так как не получил. Хотя в принципе мне еще даже повезло! В то время Буркина-Фасо была настоящим концом света, последним рубежом. Они только что свергли чертова ублюдка Санкара,[47]47
Томас Санкара – политический деятель Буркина-Фасо. Профессиональный военный, командовал подразделениями десантников, с начала 80-х участвовал в политической деятельности; убит в 1987-м в ходе государственного переворота.
[Закрыть] и никто не брался предсказать, случится ли там новый переворот или начнется гражданская война. Поэтому люди шли на неоправданный риск, тратили деньги, пока они совсем не обесценились, и порядок особо не соблюдали. В общем, местечко подходило мне идеально, если не считать тот факт, что почти все население обнищало, а развернувший на улице долларовую купюру подвергался смертельной опасности.
Деннис вздохнул и продолжал:
– Столица Буркина-Фасо – Уагадугу, вот только столицу город напоминает меньше всего. Несколько приличных зданий в центре, но стоит завернуть за угол, и снова видишь грязные лачуги и хибары. Вот такие контрасты… Однажды вечером я убивал время в баре, и трое пьяных отморозков начали приставать к белой девушке, которая сидела одна. Странная особа: ее наряд был слишком хорош даже для центральной улицы Уагадугу, а бар-то находился в сущей дыре. Платье для коктейля, тонны совершено ненужного макияжа, высокая прическа, ожерелье – за такое мне года два пахать бы пришлось! Естественно, отморозки полезли к красавице, но, услышав, куда им следует идти, обозлились. Я бросился на помощь. Вопреки собственному убеждению, крутыми отморозки не выглядели, а вот от девушки за километр пахло большими деньгами, ну и красоты тоже хватало: высокая, стройная, изящная. Разве только не слишком темпераментная… Вообще-то голубоглазые блондинки не мой тип, но я подумал: почему бы и нет? Если помочь этой цыпочке, в долгу она вряд ли останется, как минимум приятная ночь мне обеспечена, а дальше кто знает… Однако моя помощь не понадобилась. Пока я шел к ее столику, девушка велела самому наглому из хлыщей не распускать руки, а он в ответ начал лапать ее грудь. Дружки покатывались от смеха, а тот ублюдок балдел от счастья, но недолго, секунды три-четыре. Потом блондинка достала из сумочки пистолет и прострелила ему горло…
Речь Денниса потекла медленно, взгляд стал рассеянным: он явно перенесся в жаркую африканскую ночь пятнадцатилетней давности, а потом изумленно покачал головой и буквально за шиворот вернул себя к реальности.
– Эбби, это была твоя мама. – Он поднял глаза на бледный призрак дочери, словно умоляя простить. – Это была Мел.
17
Повисла долгая пауза. Пис набрал в грудь побольше воздуха, ну а выдох, судя по звуку, причинил ему немало боли. Мертвая Эбби не отрываясь смотрела на отца: в темных глазах светились жалость и тревога.
– Может, пока хватит? Остальное расскажешь потом.
Деннис категорично покачал головой.
– Эта история словно камень на сердце, – пробормотал он. – Думаю, если выговориться, станет легче… – Он взглянул на дочь. – Милая, сейчас я отошлю тебя спать. В следующей части есть такое… Не желаю, чтобы ты…
Он не договорил, но девочка согласно кивнула.
– Ладно, только не затягивай, – попросила она голоском, доносившимся словно из дальней дали. – Хочу быть здесь, с тобой, если вдруг что-нибудь случится.
Пис чуть сдвинулся, чтобы сунуть руку под одеяло. Лицо исказилось от натуги, боль сделала движения медленными и неловкими. Наконец из-под одеяла показалась колода карт, перехваченная тугой резинкой. Стянув ее указательным пальцем, Деннис положил карты на пол, рядом с лицом.
– Это займет некоторое время, – шепнул он.
Я следил за ним, не отрываясь. Подавляющее большинство изгоняющих нечисть используют для своих целей ритм, так что увидеть принципиально иной способ или технику – огромная редкость. Лично я с раскладыванием карт никогда не сталкивался.
Одной рукой (как ни странно, левой) Пис начал перебирать карты. Колода выглядела совершенно обычно, за исключением того, что карты были испещрены – не покрыты, а именно испещрены – пометками. Их наносили и пастой, и чернилами различных цветов, и даже краской. На большинстве карт я заметил отдельные слова и фразы, а еще линии и кресты, перечеркивающие значки масти. Червонной даме вырвали лицо, оставив неровное отверстие, сквозь которое пролезал мизинец.
Пис нашел пиковую тройку и положил на колоду картинкой вверх, затем перевернул, постучал по ней и внимательно оглядел. Когда он приподнял верхнюю карту, она из тройки превратилась в туза, а малышка Эбби потухла, как уличный фонарь на рассвете.
Деннис спрятал карты в карман или как минимум под одеяло.
– Итак, Мел, – сухо проговорил он. – Мел порочна насквозь, до мозга костей, или, если хочешь, с головы до пят. До приезда в Уагадугу мне такие не попадались. Позднее я встречал особ и покруче, но говорю же, к тому времени у меня едва молоко на губах обсохло. Думал, хуже и порочнее, чем я сам, просто не бывает. – Пис усмехнулся, или только оскалил зубы. – Эта мерзкая сучка – настоящая femme fatale,[48]48
Femme fatale – роковая женщина (фр.).
[Закрыть] чем умело пользуется. Большинство мужчин западают на плохих, вернее, на плохих в своем понимании.
Еще недавно я мог бы поспорить, но сейчас перед глазами встала Джулиет. Пожалуй, лучше промолчать.
– Отморозки из бара тут же дали задний ход. Как ни удивительно, раненный Мел придурок не умер. Он зажимал себе горло, стараясь хотя бы на время остановить кровь, однако по крайней мере дышал, значит, она не попала в трахею, или как там это называется. Только вот его ноги начали разъезжаться, и стало ясно: парень вот-вот упадет. Дружки схватили его за руки и потащили к выходу. У самой двери пару раз обозвали Мел, но боевого пыла в них как не бывало. Тогда я и заметил в руках бармена полицейскую дубинку, причем не дешевую подделку, а настоящую, боевую, от которой нет спасения. Вытащив ее из-за стойки, он подкрадывался к Мел сзади, готовясь шарахнуть по голове. Козел мог череп девушке раскроить! Пришлось запустить в него пивной бутылкой – она угодила бармену в зубы и едва не сбила с ног. Обернувшись, Мел увидела позорного козла и взяла под прицел, чтобы даже не думал о контратаке. Встав из-за стола, она прижала к его виску дуло: на колени, мол. Правой рукой удерживая пистолет, левой Мелани вырвала дубинку. «Ты этим хотел воспользоваться?! – воскликнула она. – Только потому, что твои дружки хотели меня изнасиловать, а я вздумала сопротивляться?» Бармен заканючил: дескать, нет, он ничего дурного не замышлял, а Мел лишь покачала головой – никаких извинений, никакого сострадания. Отведя пистолет от головы бармена, Мел погрозила им, точь-в-точь как учительница пальцем, а потом со всей силы треснула ему по губам дубинкой. Бам! Хрясть!
Пис возбужденно жестикулировал.
– Бармен взвыл, сложился пополам, закрыл лицо руками и отполз подальше от Мел. Только девочке он уже надоел. Она повернулась ко мне, якобы только заметив. «Нам лучше поскорее отсюда убраться, – сказала она. – Полиция, вероятнее всего, примет его сторону». Однако сама, не торопясь уйти, снова взглянула на бармена, который скулил и извивался у ее ног. До чего же ей это нравилось! Как следует прицелившись, Мелани пнула его по яйцам, причем ножку повернула так, чтобы максимально использовать тонкий каблук. Конечно, в открытых туфельках по-другому просто нельзя! Лишь тогда она двинулась к выходу, и я бросился следом.
– Значит, в ту ночь вы и зачали Эбби? – спросил я, прерывая очередную созерцательную паузу.
Деннис покачал головой, с огромным трудом возвращаясь из яркого живописного прошлого к болезненному настоящему.
– Нет. Ту ночь мы действительно провели вместе, но Эбби… До нее дошло не сразу. Мел жила в отеле «Индепенденс», куда меня и привела, хотя портье, увидев, как я одет, скривился, словно у него внезапно заболели зубы. В постели она была бесподобна: не просто необузданная, а не ведающая абсолютно никаких тормозов. Мел баловалась садомазохизмом: разными пытками, унижением, играми в раба и госпожу. Впрочем, знала и игры посложнее, от них у меня вообще крышу сносило. Еще она баловалась наркотиками, и в первую же ночь мы с ней улетели на вершину гребаного Килиманджаро. Такое не забудешь, у меня сотни причин этого желать, только вот никак не забывается… Я провел с ней пару недель, точнее, пятнадцать дней и несколько часов. За это время успел познакомиться с ее жуткими хобби: сексуальными извращениями они не ограничивались. Думаю, извращения были лишь побочным эффектом другого дерьма, куда страшнее и серьезнее.
– Страшнее и серьезнее? – Вообще-то я уже знал, о чем речь, и хотел лишь проверить. Судя по всему, мы, наконец, подбирались к самому главному.
– Черной магии. Красотка Мел увлекалась некромантией… А узнав, что я умею подчинять себе призраков, вцепилась, словно клещ. Когда мы были в постели или другом месте, которое она выбирала для любовных утех, Мел заставляла меня вызывать призраков, чтобы смотрели, как… ну, сам понимаешь. У нее врожденная гиперчувствительность: восставших она замечает сразу. Они заводили ее с полуоборота, причем гарантированно. А оргазмы получались такие, что в Книгу рекордов Гиннесса не стыдно занести!
Закрыв глаза, Деннис потер их тыльной стороной ладони, в полном изнеможении опустил голову на импровизированную подушку и, казалось, побледнел еще сильнее.
– Наш роман протекал очень бурно, – вздохнул Пис, на мой взгляд, выразившись довольно сдержанно. – Ну, то есть все шло здорово. В большинстве случаев… Вот только Мел была слишком эксцентричной, а отдельные ее друзья мне активно не нравились. Среди них выделялся один тип, от которого у меня мурашки шли по коже, светловолосый здоровяк с невероятными фиалкового цвета глазами. Его звали Антон, Антон Фанке…
Деннис сделал паузу, желая понаблюдать за моей реакцией, и на секунду на его лице мелькнуло подозрение.
– Ты знаешь Фанке?
– Нет, но слышал о нем, причем совсем недавно. Мой приятель искал информацию о тебе, и в процессе всплыло это имя.
– Ничуть не удивительно, – мрачно кивнул Пис. – В кругах, где вращалась Мел, Фанке считался весьма значительной фигурой, а вел себя так, будто все на свете знает. Жутко высокомерный хлыщ! И жутко обаятельный, только обаяние для него – лишь еще один способ поиметь человека в задницу. Мол, главное, всех под себя подмять: не получается так, попробуем эдак. А когда процесс обольщения заканчивается, лучше бежать подальше, потому что следующий этап не для слабонервных. Убежать подальше не получалось: общение с Мел автоматически означало общение с Фанке. Сперва я думал, она с ним трахается, но пороки Антона куда ужаснее нормальных, человеческих. Он был ее духовником, а не бойфрендом, а с этим смириться оказалось гораздо труднее. Поэтому через пару недель я решил – хватит.
Пис снова перехватил мой взгляд, словно бросая вызов: ну же, попробуй осуди меня.
– Учитывая то, что я уже рассказал о своем стиле работы, – саркастически улыбаясь, начал он, – как, по-твоему, события развивались дальше?
Я пожал плечами и, обдумывая нехитрую задачку, глотнул кофе. Он наполовину остыл, но крепость бренди по-прежнему чувствовалась.
– Проснувшись раньше красавицы Мел, ты ее обокрал. Забрал шикарное ожерелье, все деньги и дал деру.
Деннис кивнул.
– Один-ноль в твою пользу, – мрачно проговорил он. – У нее нашлось почти две штуки баксов плюс украшения, за которые черномазый скупщик краденого с Банфора-стрит дал примерно столько же. Я и дурь у нее из заначек выгреб… Собрал все и бросился бегом из отеля, думая: ах, какой я ловкач – и деньги получил, и девушку поимел, ну прямо Джеймс Бонд! Вернувшись в грязную ночлежку, где жил до этого, я решил отоспаться. Почему-то в кровати Мел до сна не доходило… Не успел и глаз сомкнуть, как в комнатку ворвались копы и арестовали меня за распространение наркотиков. Подробности я так и не выяснил. Скорее всего это было совпадение, либо мои работодатели оказались хитрее, чем я думал, и столь оригинальным способом возвращали свои кровные. Вероятно, они следили за ночлежкой, и если бы не мой внезапный роман с Мел, давно бы захлопнули ловушку. Однако в тот момент я думал о другом. Все сходилось тютелька в тютельку: я нагрел девицу, а она в ответ нагрела в два раза сильнее. Копы забрали все деньги, поэтому подмазываться к судье стало нечем, и мне дали два года. Могло получиться и хуже: местного, например, вообще повесили бы сушиться на солнышке… Хотя все это – чистая теория, потому что к концу первой недели появилась Мел и выкупила меня. Очень кстати, ведь над моей головой сгущались тучи: единственному белому парню на зоне следовало сидеть и не высовываться, а додуматься до этого не хватало мозгов. Как минимум по одной драке в день… Когда пришла Мел, я напоминал живой бифштекс.
– Каждому нужен ангел-хранитель, – заметил я, допивая чуть теплый кофе.
– Да уж, каждому, только спаси тебя бог от таких ангелов!
– Еще кофе? – предложил я, потому что Деннис снова затих и, судя по выражению лица, мучился неприятными воспоминаниями.
– Спиртного больше нет?
– Нет.
– Тогда и кофе не надо. Так на чем мы остановились?
– Ты вытащил козырную даму или бесплатный билет в нормальную жизнь.
– Бесплатный? Черта с два! Один раз я уже бросал Мелани, и второй такой шанс она предоставлять не собиралась. Хотя не знаю, возможно, все это устроил Фанке. Так или иначе, мне дали понять: я не прощен, а, скорее, нахожусь на испытательном сроке. Буду шалить и плохо себя вести – тут же вернусь на зону. Как я уже говорил, Мел любила садомазохистские игры. Сразу после знакомства рабыней была она, а теперь мы поменялись ролями, и девочка оторвалась по полной. Вряд ли на свете найдется хоть один мужчина, проглотивший столько дерьма!
Уже решив вставить вопрос, я в последний момент передумал: лучше предположить, что это образное выражение. Я посмотрел на часы: со звонка Пен прошло двадцать минут, значит, до приезда Дилана еще как минимум столько же.
– Расскажи об Эбби, – попросил я Денниса. Пикантные подробности его интимной жизни вызывали легкую тошноту, однако, судя по выражению лица, он сообщает их не из любви к драматизму, переходящей в эксгибиционизм, а потому, что в прошлом есть события, о которых очень не хочется вспоминать, и мы до них вот-вот дойдем.
– Я считал Мел безбашенной извращенкой, съезжающей с катушек от секса и боли, – пробормотал Пис. – Думал, она живет моментом: важно лишь «здесь» и «сейчас», а что случится дальше – плевать. Господи, как же я ее недооценивал!
Еще один судорожный вздох. Голос Писа зазвучал слабее, в нем появилась вибрирующая хрипотца, которая мне совершенно не нравилась.
– Фанке постоянно твердил о какой-то жертвенной ферме, – начал Деннис. – Идею он почерпнул в средневековых гримуарах, причем там об этом говорилось не прямо, а между строк. Сначала Антон читал гримуары в переводе, а затем еще раз в оригинале, по большей части на латинском или верхненемецком, и буквально зациклился на жертвоприношениях. Я в курсе, потому что, когда у Мел собиралась вся шизанутая компания, других тем для разговора не находилось. «Какому богу ни приносишь жертву, – говорил Фанке, – ее следует выбрать заблаговременно и специально готовить. Холить, лелеять, пестовать… Пусть живет себе спокойно, пока не придет время». Он без остановки об этом бухтел, а я не слушал. Черт подери, я не слушал!
Тут, к моему огромному удивлению, Пис разрыдался. Глаз его я не видел: одинокая свечка отбрасывала густые тени, и большая часть лица Денниса находилась в одной из них. Зато скулы освещались, и я разглядел, как по неровной коже змейками текут слезы.
– Однажды ночью Мел заявила, что господином снова стану я. Мол, секс будет совершенно необычный: мы сделаем ребенка, причем совершенно новым способом. Она сыпала словами вроде «греховный» и «нарушающий». Мы в очередной раз согрешим и нарушим законы природы! Эта идея завела ее больше, чем секс при зрителях, но, когда я попытался уточнить программу, Мелани замялась. Начиналось все как в цирке: песнопения, колдовские принадлежности. Напряжение росло, росло, росло, а разрядка не наступала. У меня даже пропала эрекция, и потянуло в сон, но Мел тут же дала пощечину: мол, носом не клевать! Вообще-то у нас с ней бывали прелюдии и покруче, но затем пошел жуткий экспромт. Мел ткнула себя в живот вычурным кинжальчиком, серебряным, все лезвие в рунах, и заявила: вот тебе новая дырка, пользуйся ею, а не как обычно. Я предупредил: так ей не забеременеть, дескать, это уже не греховно, а глупо, бессмысленно и очень опасно. Только Мел не слушала, она хотела в рану. Хотела сильно, по-настоящему. Едва все закончилось, Мел слезла с кровати и, шатаясь, открыла дверь. Вошел Фанке и еще два типа в белых халатах. Мел тут же уволокли прочь, а мне Фанке сказал: все, мол, свободен. Можешь себе представить? Даже не так, скорее «На старт – внимание – марш!» Якобы он забрал у судьи взятку, и полиция вот-вот начнет меня разыскивать за нарушение условий освобождения под залог. Если сию минуту не уберусь из страны, придется гнить в местной тюрьме и на этот раз тянуть срок до конца.
Деннис поднял руку, на которой тускло поблескивал золотой медальон, и машинально проверил застежку. Господи, с начала разговора он так делает не в первый раз! У бедняги нечто вроде нервного тика…
– Я и убрался, – бесцветным голосом добавил Пис. – Кастор, как у нас со временем?
– Еще немного осталось. Слушай, хочешь сказать, что таким образом вы сделали?.. – договорить я не осмелился, но Пис медленно кивнул.
– Тогда я ничего не понимал. Фанке выстрелил из стартового пистолета, и я дал деру. Хотя к чему себя обманывать: даже знай я, что Мел беременна, все равно бы сбежал. На кой черт мне семья?
Деннис говорил с бешеным пылом, но лицо вытянулось, как полотно на раме. На него невозможно было смотреть: казалось, открывая страшную тайну, он хочет израсходовать последние силы так, чтобы жизнь закончилась вместе с очищающим душу рассказом. Надо предложить ему сделать перерыв, наверное, в последний раз.
– Пис, остальное я могу додумать сам. Поспи немного, отдохни. Когда настанет время принимать лекарство, я разбужу.
– Не льсти себе, Кастор! – зло пробормотал Деннис. – Ты ни хрена не знаешь! Сначала выслушай, а потом будешь говорить, ладно?
– Ладно. – Я поднял руки в знак капитуляции. – Только я ведь не сидел без дела… Позволь хоть расскажу, что мне уже известно – сэкономишь силы, которые наверняка еще понадобятся.
Он раздраженно закатил глаза, но я зачастил:
– Совершенно случайно ты узнал, что у тебя есть ребенок. Думаю, в глубине души шевельнулось любопытство. Следы Мелани привели в Нью-Йорк, туда ты и отправился. Эбби к тому времени уже исполнилось лет восемь. Ты с ней познакомился и… – тут пришлось гадать, но мысль казалась вполне логичной, – …подарил ей подарок. Золотой медальон.
– Верно подмечено, Холмс! – прорычал Пис. – А какие сигареты я при этом курил?
– Вероятно, в твоей душе впервые проснулся не меркантильный интерес, а другое чувство, – невозмутимо продолжал я. – Такое сильное, что ты решил сражаться за Эбби в суде. Хотел быть ей отцом, и не только на бумаге…
Я не закончил, потому что Пис нетерпеливо махал рукой: «Остановись, мол, немедленно».
– Говорил же: ни хрена ты не знаешь! – просипел он. – Судебный иск был очередной аферой. В то время Мел по-прежнему жила с Фанке, который успел стать большой шишкой. Гребаным мультимиллионером. Создал Первую сатанинскую церковь Америки, превратился в настоящего гуру вроде Махариши[49]49
Махариши (Махариши Махеш Йоги) – основатель трансцендентальной медитации.
[Закрыть] – с налоговыми нарушениями, лимузинами и прочей ерундой. Они с Мел изображали мужа и жену, а Эбби воспитывали, как своего ребенка. Встретив в Рио старого приятеля, я услышал всю историю и решил: неплохо будет вытрясти из них немного наличности. Вот чем я считал Эбби – гребаным лотерейным билетом!
– Пока с ней не встретился.
– Да, пока с ней не встретился. Я ведь не представлял, что суд – такая волокита! Приобщения материалов к делу, соглашения сторон о подсудности и тому подобное… Знай я сколько времени займет разбирательство, в жизни бы не начинал! Так или иначе, частью процедуры являлись встречи. Документально подтвержденные, потому что до суда нам следовало попробовать помириться. Тогда я и увидел дочь… Естественно, говорила только Мел, а Эбби сидела молча, такая грустная и потерянная… Будто ждала автобус на темной улице, которая была ее жизнью.
Пис смотрел на меня больными измученными глазами. Теперь неудивительно, что Деннис до бесстыдного подробно распространялся о грехах молодости! Вот из-за чего он мучился и ел себя поедом.
– Я начал болтать с Эбби. Во-первых, хотел немного подбодрить, а во-вторых, назло Мелани. Купил ей медальон и пару других безделушек, рассказывал байки о своей профессии. Вскоре у меня появились вопросы. Если Мел так холодна с девочкой, а Эбби даже не дочь Фанке, зачем она им? В чем заключалась греховность? Только в том, что зачатие превратили в безумный, идиотски-непристойный фарс? Эбби для них – лишь трофей? Нет, особого смысла не просматривалось. Короче, я оказался в незнакомом городе из-за дурацкого суда, который даже не хотел выигрывать, а затеял с одной-единственной целью – получить от Фанке откупные. Времени было завались, причин хватало, вот я и начал копать. Сатанинская церковь там жутко популярна: у них свой сайт, свои книжные, мерзкие футболки, стикеры на машину с надписями вроде «САЛЮТ ЛЮЦИФЕРУ!» и так далее.
Гребаные идиоты! Короче, информации было много, даже искать особо не пришлось. На сайте имелись ссылки на статьи Фанке, тексты его выступлений. Причем все в открытом доступе, он и не думал прятаться. Антон по-прежнему рассуждал о жертвенных фермах, классической черной магии и основных просчетах древних алхимиков. Да, мол, конечно, они открыли некоторые способы связи с демонами, дававшие им все необходимое, ради того, чтобы первые робкие контакты переросли в регулярное общение. Алхимики получили бесценные знания, но разобраться в них не смогли. Как выразился Фанке, «произошел коммуникационный срыв». Якобы демоны говорят на всех человеческих языках, которые существовали, существуют или будут существовать, но не бегло. Вот они и делали коммерческие предложения, так сказать, рекламировали свои услуги: «Вы сможете вызывать из ада серьезных ребят. Когда мир изменится, именно вы станете управлять людьми». Господи, они давали четкие указания, но средневековые идиоты, горе-Фаусты, не разобрались в них. Фанке считал, они перевернули все с ног на голову, ну, по крайней мере все самое значимое. Особенно алхимики напутали с жертвоприношениями, а ведь это – основа основ, фактически ключ к черной магии! Альберт Великий[50]50
Альберт Великий – видный представитель средневековой схоластики, доминиканец.
[Закрыть] трындел, что бараны должны быть идеально здоровыми. Джордано Бруно посвятил несколько глав тому, нести ли животное на руках или вести на веревке, какой окрас предпочтительнее, чем его кормить накануне, что делать с дерьмом, если во время обряда барану захочется срать, и так далее и тому подобное. Короче, похоже на инструкцию, которую полуграмотный голландец переводил с японского на латынь. Все важное, вся суть, в процессе растерялась. Собственное толкование, на деле евангелие от Фанке, Антон выложил в Интернете, наверное, потому, что гора Арарат оказалась слишком далеко. Чтобы вызвать старшего демона, требуется жертва, с самого рождения посвященная силам тьмы. Даже еще до рождения! Она… она самим способом зачатия должна быть связана с адом. Духовно и физически подготовлена… предназначена… – Деннис лихорадочно подбирал нужное слово.
– Эбби…
– Естественно, мать твою! – Голос Писа на секунду превратился в грозный рык, тут же оборвавшийся кашлем. Бедняга сложился пополам, стараясь при спазмах как можно меньше сотрясать диафрагму.
– Да, Эбби, – наконец прохрипел он, глядя на меня с какой-то бессильной ненавистью. – Эти ублюдки растили девочку с целью убить в определенное время, в определенном месте, определенным оружием, над которым мерзавец Антон со своими подпевалами прочитает дурацкое заклинание, а потом окропит святой водой и ослиной мочой. – Деннис снова закашлялся и на этот раз был вынужден прикрыть рот рукой, чтобы не вытекло нечто, журчащее в горле.
– Понятно, – мягко проговорил я, хотя Пис источал злобу буквально каждой порой, совсем как потеющий курильщик смолу. – Дальше снова могу додумать сам. Суд ты проиграл, – Деннис кивнул, не отрывая руку от лица, – а с ним и кучу денег, потому что Фанке подал встречный иск.
– Только для того, чтобы я отстал, – прохрипел Деннис, вытирая рот тыльной стороной ладони. По подбородку зазмеилась тонкая струйка слюны, а он, похоже, не заметил; речь стала менее разборчивой. – Фанке мечтал от меня избавиться. Его адвокаты тайком предложили сто тысяч в обмен на добровольный отказ от родительских прав на Эбби. Я уже собрался подписать чертову бумажку, а затем нанять киллера, но мультимиллионера просто так не застрелишь. К тому же, устояв перед соблазном, я зарабатывал бонус, которого без очередной судебной тяжбы Фанке лишить меня не мог. Право посещения! Кастор, мне разрешили видеться с дочерью! Теперь у меня появились совсем другие цели. Хотелось быть рядом с Эбби, немного загладить вину за то, что она жила в таком жутком дерьме. Я посадил семя, а потом, словно Одинокий Ковбой, во весь опор ускакал прочь, бросив его на произвол судьбы… Так нельзя! И пусть исправлять ошибку было уже поздно, хотя бы попытаться следовало. Попытаться и сделать для девочки все, что в моих силах.
Я провел в Нью-Йорке почти два года и видел Эбби через выходные, хвала Апелляционному суду США, второму заседанию, под председательством судьи Хармони Гилпин. Фанке и К меня не остановили. Обанкротили, что оказалось совсем не сложно, затаскали по судам (слушания устраивались как минимум дважды в месяц), заставили копов арестовать меня по сфабрикованному обвинению в хулиганстве, разнесли съемную квартиру, но не остановили. Я как следует узнал Эбби и… Она была хорошей девочкой, милой, славной! Росла, словно в клетке, даже в школу не ходила. «Домашнее обучение» и «частные репетиторы» существовали только на бумаге. В сатанистской церкви состоит немало дипломированных учителей, думаю, они с удовольствием подписали все, что хотел Фанке. «Да, я посещаю эту девочку трижды в неделю и преподаю ей историю, нейрохирургию и домоводство». «Да, я учу ее играть в пляжный волейбол». Я пытался добиться официальной проверки, но мой адвокат оказался недостаточно хорош. Точнее, я выбрал лучшего из тех, кого мог за свои деньги, а их катастрофически не хватало. В Штатах зарабатывать удавалось от случая к случаю разовыми заказами на изгнание нечисти. Фанке окружал целый батальон адвокатов – хоть автобус нанимай! – так что он был способен блокировать любой мой выпад или как вариант изрубить меня в фарш. Однако, полагаю, громкие судебные разбирательства и черный пиар срывали его планы, потому как однажды ночью он смотал удочки и убежал в Европу. Помешать ему было не в моих силах: Эбби-то под опекой суда не находилось. Теоретически право посещения у меня сохранилось, но к чему оно, если я не знал, где девочка и Фанке. Нищий, как церковная мышь, я вернулся в Лондон, поселился на «Темзском коллективе» и начал готовить следующий ход. Нанял детектива, чтобы тот разыскал Фанке, и выяснил его нынешний адрес. Антон оказался в Лихтенштейне: арендовал замок, куда и перевез лимузины, лизоблюдов и остальной балаган. Я отправился в Европу, но меня и на порог не пустили, а прежде чем успел пожаловаться в суд, сатанисты уже снялись с места. Эта тактика стала постоянной. Подолгу Фанке нигде не задерживался, поэтому я не успевал окопаться и найти лазейку. Со временем его люди научились не привлекать к себе внимания, так что выслеживать их удавалось все с большим трудом. Тем не менее я продолжал расставлять сети, высылать разведчиков и шпионов. Сразу после новогодних праздников, то есть месяца четыре назад, Антон вернулся в Лондон. Я как следует подготовился: знал, почему они до сих пор не убили Эбби и зачем приехали сюда. Кусочки головоломки практически сложились в картинку, которая до смерти меня пугала: вдруг не получится спасти девочку? Сатанисты ждали ее первых месячных. Это являлось частью указания Фанке, опять-таки списанного из гримуаров: «Она будет чистой, но запятнанной. Она будет нетронутой, но раненой. Она будет женщиной, но еще ребенком». Так, по мнению Антона, следовало понимать древние тексты.
