355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Max Starcrossed » Живи высочайшей милостью » Текст книги (страница 8)
Живи высочайшей милостью
  • Текст добавлен: 16 марта 2017, 01:30

Текст книги "Живи высочайшей милостью"


Автор книги: Max Starcrossed



сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Глава 17

– СБЕЖАЛ, – констатировал генерал. – Лэнсинг, в вашем ночном разговоре он упоминал о побеге?

– Нет. Уверен, что нет. Но его положение было безнадежным. Он не просто ругал этот мир, он считал, что мы угодили в ад, реально существующий библейский ад.

– Слабый человек, – презрительно сказал генерал. – Он выбрал самый трусливый выход и первым выбыл из наших рядов.

– Вы говорите так, – со слезами в голосе произнесла Сандра, – словно бы ждете, что это не последняя потеря.

– Потери неизбежны, – спокойно ответил генерал, – что необходимо учитывать. И принимать все меры, чтобы процент убыли не превышал приемлемой величины. Лэнсинг поморщился:

– Ваш юмор отвратителен. Это не смешно.

– И теперь вы намереваетесь сказать нам, – предположила Мэри, – что мы должны продолжать работу.

– Естественно, – невозмутимо ответил генерал. – Это наш единственный шанс. Если мы ничего не найдем…

– А если мы что-то найдем, – перебила его Сандра, – вы объявите, что это ловушка. Вы побоитесь использовать находку. Вы уже запретили пользоваться дверьми, боясь, что они могут оказаться ловушками.

– Я уверен в этом, – кивнул генерал, – и не хочу, чтобы, пытаясь найти пастора, кто-нибудь из вас попался.

– Я заглянул в смотровое окошко, – сказал Юргенс. – Пастора не видно.

– А вы чего ждали? – поинтересовался генерал. – Увидеть пастора, показывающего нам нос? Стоило ему ступить за дверь, как он припустил во всю прыть. Думаю, он решил рискнуть, в надежде, что мы вытащим его обратно.

– Возможно, это и к лучшему, – предположила Мэри. – Может быть, там он будет счастлив. Я помню выражение его лица, когда он заглянул в окошко. Единственный раз я видела его счастливым. Для пастора в том мире было что-то весьма притягательное. Он манил нас всех, но пастора – особенно.

– Да, – согласился Лэнсинг, – он действительно выглядел счастливым.

– Так что же вы двое предлагаете? – спросил генерал. – Выстроиться в шеренгу перед дверью, а затем дружно войти в нее?

– Нет, – ответила Мэри, – нам это не годится. А у пастора не было иного выхода. Я надеюсь, он наконец нашел успокоение.

– Счастье не должно быть высшей целью, – заявил генерал.

– Стремление к смерти – тоже, – возразила Мэри. – Хотя похоже, именно такова ваша цель. Я убеждена, что ваш любимый город истребит нас поодиночке. Эдвард и я не собираемся спокойно дожидаться этого. Завтра утром мы уходим.

Сквозь пляшущее пламя Лэнсинг посмотрел на Мэри и на какое-то мгновение почувствовал желание обнять ее. Однако остался сидеть на прежнем месте,

– Наша сила в единстве, – настойчиво произнес генерал. – А вы пытаетесь посеять раздор между нами…

– Это я во всем виновата! – раздался крик Сандры. – Если бы я не оставила пастора одного!

– Вы тут ни при чем, – попытался успокоить ее Юргенс. – Пастор ждал удобного случая. Это случилось бы если не сегодня, так днем позже. Он бы не успокоился, пока не проник в тот мир.

– Думаю, вы правы, – согласился Лэнсинг. – Он был целеустремленным человеком. Я не понимал, насколько он отдалился от нас, пока не поговорил с ним прошлой ночью. Я убежден, что никто не должен винить себя за то, что произошло.

– А как насчет ухода из города? – вернулся генерал к прежней теме. – Ваше мнение, Лэнсинг?

– По-моему, нам всем надо уйти отсюда. В городе есть что-то зловещее. Полагаю, вы тоже это чувствуете. Город мертв, но даже мертвым он наблюдает за нами. За каждым нашим движением. На время вы можете забыть о слежке, а затем ощущение слежки возникает вновь, неожиданно, как нож в спину.

– А если мы останемся?

– Я ухожу, и вместе со мной идет Мэри.

Он вдруг подумал, что мысль уйти из города ему самому не приходила в голову. Интересно, как Мэри догадалась? На каком подсознательном уровне Они общались?

– Еще несколько дней, – взмолился генерал, – несколько дней, вот все, о чем я прошу. Если ничего не прояснится, мы все вместе двинемся дальше.

Ответа не последовало.

– Три дня, всего три дня…

– Я не из тех, кто торгуется за каждый грош, – наконец проговорил Лэнсинг. – Если Мэри не против, я пойду вам навстречу. Два дня. И все. Больше отсрочки не будет.

Генерал бросил на Мэри вопросительный взгляд.

– Хорошо, – согласилась она, – только два дня.

Юргенс неуклюже поднялся:

– Займусь ужином.

– Нет, позвольте мне, – попросила Сандра. – Мне станет легче, если я буду занята делом.

Где-то вдали послышался ужасный вой. Они замерли на месте, боясь шелохнуться. Как и прошлой ночью, одинокое существо на вершине холма выплескивало в рыданиях несказанную боль.

Глава 18

ВТОРОЙ ИЗ ОГОВОРЕННЫХ ГЕНЕРАЛОМ дней подходил к концу, когда Мэри и Лэнсинг сделали открытие.

Между двумя зданиями в конце узкого прохода они обнаружили зияющий пролом. Лэнсинг посветил фонариком. В луче света они увидели узкую лестницу, невероятно массивную.

– Оставайтесь здесь, – велел Лэнсинг, – а я спущусь и посмотрю. Там, наверное, и нет ничего.

– Я пойду с вами, – возразила Мэри. – Не хочу оставаться одна.

Лэнсинг протиснулся в отверстие и стал осторожно спускаться по крутым ступенькам. Стук каблуков и шарканье подсказывали, что Мэри шла за ним, стараясь быть как можно ближе. Лестница оказалась длинной. Лэнсинг добрался до площадки и обнаружил еще один пролет, ведущий вниз. Сделав несколько шагов по ступенькам второго пролета, он услышал бормотание и замер, прислушиваясь; от неожиданности Мэри наткнулась на него.

Бормотание было тихим. Пожалуй, слово «бормотание», первым пришедшее в голову, не совсем подходило к этому звуку. Скорее пение, хотя и без слов; кто-то словно бы тихо напевал себе под нос. Голос низкий, похожий на мужской.

– Кто-то поет, – прошептала Мэри.

– Что ж, пойдем посмотрим, – ответил Лэнсинг. На самом деле ему вовсе не хотелось идти туда. Будь его воля, он бы развернулся и убежал. Хотя пение (если это пение) походило на человеческое, в воздухе витало нечто такое мрачное и чуждое, что у Лэнсинга разыгрались нервы.

Он спустился на следующую площадку и оказался у третьего пролета. Пение стало слышнее, и внизу Лэнсинг увидел мягко светящиеся пятна, будто сверкающие в темноте кошачьи глаза. Лестница кончилась, еще несколько ступенек – и вместе с Мэри они оказались на металлической дорожке.

– Механизм, – предположила Мэри, – или машина.

– Трудно сказать, – откликнулся Лэнсинг, – по-видимому, какое-то устройство.

– А ведь оно работает, – сказала Мэри. – Заметьте, это первый обнаруженный нами признак жизни.

Машина не была громоздкой. Во всяком случае, ее размеры не подавляли. Множество огоньков, показавшихся Лэнсингу кошачьими глазами, светились на поверхности, позволяя разглядеть механизм, точнее, догадаться о его конфигурации – освещение все же было довольно тусклым. Масса длинных и тонких деталей напоминала скопище пауков. По-видимому, движущихся частей у машины не было, но она напевала про себя.

Переведя луч фонарика, Лэнсинг обнаружил, что металлическая полоса под ними уходила вперед, образуя узкий проход между двумя скоплениями механизмов. Свет фонарика не позволял определить длину дорожки; с обеих сторон тянулись паукообразные механизмы.

Медленно и осторожно Лэнсинг стал продвигаться по дорожке; Мэри не отставала ни на шаг. Дойдя до машины, они остановились. Лэнсинг направил свет фонарика на ближайшую часть устройства.

Механизм оказался не просто похожим на паука; сплетение ажурных нитей, полированный металл, если это, конечно, металл, ярко блестел; ни единого пятнышка грязи, ни пылинки. Не похоже ни на одну из виденных раньше машин, подумал Лэнсинг. Сооружение напоминало творение скульптора-авангардиста, созданное с помощью плоскогубцев в веселую минуту. Несмотря на отсутствие движущихся частей или других признаков работы, механизм, казалось, был полон жизни и имел вполне определенное назначение. И он без устали напевал вполголоса.

– Странно, – растерянно Произнесла Мэри, – как инженер, я должна бы догадаться, что же это, но я не узнаю ни единой составной части.

– И ни малейшего представления о том, что оно делает?

– Абсолютно.

– Ну что ж, мы назвали это машиной.

– За неимением лучшего термина.

Тут Лэнсинг обнаружил, что его тело подсознательно реагирует на ритм машинного пения. Размеренная музыка незаметно проникла в него, стала фоном его существования.

Откуда-то, очень издалека, пришла мысль: нечто подчиняет меня себе. Казалось, это была даже не его собственная мысль, а словно бы кто-то другой подумал об опасности. Лэнсинг хотел предупредить Мэри, но, еще не успев закричать, превратился в другое существо.

Его рост составлял несколько световых лет, и каждый его шаг измерялся триллионами миль. Он высился над Вселенной – полупрозрачный, разреженный, сверкающий и переливающийся блестками в ослепительном сиянии хоровода солнц. Планеты казались всего лишь скрипящим под ногами гравием. Черную дыру, оказавшуюся у него на пути, он отшвырнул как футбольный мяч и, протянув руку, сгреб полдюжины квазаров, нанизал их на звездный свет, повесил ожерельем себе на шею.

Он взбирался на гору из звезд; карабкаясь по крутому склону, он столкнул несколько светил, и те с грохотом полетели вниз, вертясь и подпрыгивая; они, наверное, скатились бы до основания горы, если бы у горы было основание.

Наконец он добрался до вершины и встал там, устойчивости ради расставив ноги. Вся Вселенная, от края до края, лежала перед ним. Лэнсинг погрозил ей кулаком и бросил, выкрикнул вызов Вечности, и дальние закоулки бесконечности эхом отозвались на его крик.

Отсюда ему был виден конец времени и пространства. Он вспомнил, как когда-то хотел узнать, что лежит за их пределами. Ну вот, теперь он узнал, и поделом ему. Потеряв равновесие, он, кувыркаясь, полетел вниз и, достигнув подножия горы (которого на самом деле не существовало), распластался в межзвездной пыли и газе, вздымавшихся вокруг подобно волнам бурного моря и безжалостно швырявших его тело. Вспомнив увиденное за пределами времени и пространства, он застонал. Это вернуло его к реальности. Лэнсинг снова стоял на металлической полосе, а по обеим сторонам от него паукообразные машины что-то тихо напевали.

Мэри тянула его за руку. Еще не вполне понимая, где он и что происходит, Лэнсинг повернулся и тупо посмотрел на валяющийся на полу зажженный фонарик. Он поднял его, едва не упав лицом вниз.

Мэри снова потянула его за рукав.

– Здесь уже можно остановиться. Как вы себя чувствуете?

– Сейчас приду в себя. Мысли, правда, еще несколько путаются. Я видел Вселенную…

– Так вот что вы видели.

– Вы хотите сказать, что тоже что-то видели?

– Да, и когда я вернулась, вы стояли как ледяная статуя. Я боялась тронуть вас – вдруг бы рассыпались на миллион осколков,

– Давайте присядем на минутку.

– Но здесь не на что сесть.

– На пол. Мы можем сесть на пол.

Они опустились на жесткую металлическую поверхность.

– Итак, теперь мы знаем, – сказала Мэри.

– Что знаем?

Лэнсинг потряс головой. Туман в голове постепенно рассеивался, но соображал он еще с трудом.

– Знаем, что делает эта машина. Эдвард, не надо рассказывать обо всем генералу – он рассвирепеет.

– Нам придется это сделать. Заключив сделку, нужно быть честными до конца.

– И снова, как с теми дверями, – вздохнула Мэри. – Мы нашли что-то, но не знаем, как этим управлять.

Лэнсинг бросил взгляд на машины. Теперь он видел их более отчетливо.

– Вы сказали, что видели Вселенную. Что вы имели в виду?

– Мэри, Мэри, Мэри! Умоляю вас, подождите немного.

– Вас сильно скрутило.

– Пожалуй.

– У меня все прошло легче.

– Вы же сильная личность.

– Перестаньте иронизировать. Тут не до шуток – дело весьма серьезное.

– Я знаю. Простите меня. Вы хотите знать, что со мной происходило? Попытаюсь описать. Я посетил Вселенную. Я был огромным. Мое тело было соткано из звездного света, может быть и из хвостов комет. Похоже на сон и в то же время не сон. Я действительно был там. Как это ни странно, но я был там. С вершины звездной горы, на которую я взобрался, я видел Вселенную – всю Вселенную до конца пространства и времени, до тех границ, за которыми пространство и время уже не существуют. Я видел, что за ними. Я смутно помню увиденное. Хаос – можно назвать это так. Беспорядочное бытие, неистовое гневное ничто. Я никогда не представлял себе это ничто таким – как яростный гнев. Оно потрясло меня. Холодная ярость – я имею в виду не температуру, такого понятия там не существовало, но душа стыла от мертвенности и от злобности небытия. Безразличие, нет, хуже чем безразличие – ничто ненавидело все, что существует и существовало. Злобное стремление добраться до всего, что не является ничем, и уничтожить его. Мэри всплеснула руками:

– Ох, мне не стоило расспрашивать вас! Я не имела права настаивать. Простите, что заставила вас заново все пережить.

– Нет, я хотел рассказать вам обо всем, хотя, может быть, и не сейчас. Но теперь страшное позади и на душе у меня заметно полегчало. Рассказывая, я, пусть отчасти, избавлялся от наваждения. Что эта машина делала со мной – с нами! Ведь и вы что-то видели?

– Да, но не столь мрачное и угнетающее. Я уверена, виной всему машина. Она вырвала наше сознание, эго, жизненную силу, индивидуальность, если хотите. По-вашему, это был сон и все же не совсем сон. Я думаю, все было реально. Машине недоступно понятие сна. Там, где были вы, любой бы увидел то же самое. Правда, некоторые нелепости…

– Я отшвырнул с дороги черную дыру. Я взбирался на гору из звезд. Под моими ногами планеты хрустели, как гравий.

– Вот именно – нелепости, Эдвард. Ваш мозг бунтовал – естественная защитная реакция. Чувство юмора спасло вас от безумия. Человек редко придает большое значение тому, над чем потешается.

– Так вы думаете, я и в самом деле был там? Мое сознание действительно побывало там?

– Смотрите, что получается. Этот город населяли выдающиеся ученые, их техника достигла сверхъестественного уровня. Иначе им бы не создать это устройство, двери, графический преобразователь, как его назвал генерал. Они думали иначе, чем мы, смотрели на жизнь под другим углом. Они искали ответы на вопросы, которые нам никогда бы не пришли в голову. Сколь ни абсурдны двери, они все же доступны нашему пониманию, но эти машины вне наших представлений. Может, это была попытка своего рода научной ереси?

– Еще немного, и вы меня убедите.

– Мы должны смотреть фактам в лицо. Мы столкнулись с миром, которого не понимаем. Точнее, мы имеем дело с его останками. Одному Богу известно, что бы мы увидели, попав сюда в эпоху расцвета здешней цивилизации. Машины кажутся мне продуктом человеческой мысли, осуществлением тех безумных идей, которые занимают некоторых представителей расы людей. Но именно факт отдаленной принадлежности человеку усугубляет их чуждость. Нечто созданное жителями далекой звездной системы показалось бы нам, пожалуй, более близким и понятным.

– Но культура их погибла. Они исчезли, несмотря на все, что сумели создать. Они не существуют, а их город мертв.

– Они могли уйти куда угодно, в любой мир.

– А может, они просчитались? В погоне за техническими достижениями они потеряли душу – вспомните слова пастора.

– Да, звучит вполне в его духе, – усмехнулась Мэри.

– А кстати, куда они вас заслали?

– Я успела бросить лишь беглый взгляд – я ведь вернулась раньше вас. Это была другая культура. Я никого не видела, ни с кем не разговаривала. Я чувствовала себя привидением. Тенью, которая вошла куда-то и тут же вышла. Но я ощутила присутствие людей, почувствовала их жизнь, их мысли. Это было прекрасно. Они воистину подобны богам. В этом нет сомнения. Если задержаться там, чтобы ощутить их величие, их превосходство, – наверняка почувствовал бы себя ничтожным червяком. Добрые боги, представители утонченной культуры, высокоцивилизованные существа. У них нет правительства – оно им попросту не нужно, так же как и экономика. Только на вершине цивилизации нет нужды ни в правительстве, ни в экономике. Ни денег, ни купли-продажи, ни долгов, ни ссуд – соответственно ни грязных банкиров, ни юристов. Даже понятие закона у них отмерло.

– Откуда вы все это знаете?

– Я просто восприняла это. Знание там доступно любому – знание, которого не нужно искать.

– Вместо телескопов, – сказал Лэнсинг.

– Телескопов?

– Я думал вслух. В моем и, вероятно, в вашем мире люди, чтобы познать тайны космоса, использовали телескопы. А создателям этих машин телескопы были не нужны. Зачем пытаться разглядеть что-то, если можно просто узнать? Они, я полагаю, могли свободно перемещаться куда угодно. Создав машину, у которой мы сидим, они наверняка умели обращаться с ней и сами выбирали место назначения. Но теперь машины… не знаю, можно ли их так назвать?..

– Машины – довольно удачное слово.

– А теперь машины одичали и отправляли нас куда вздумается.

– В городе должен быть пульт управления механизмами. Может быть, типа кабины для путешественников. Хотя вряд ли: система такого уровня должна иметь гораздо более сложное устройство.

– Даже если мы и обнаружим эту гипотетическую командную рубку, пройдут годы, прежде чем мы научимся с ее помощью управлять машиной.

– А если бы нам вдруг повезло?

– Может, обитатели города нашли мир, приглянувшийся им больше их собственного, и переправились туда?

– Не только дух, но и тело? Это не так-то просто.

– Да, конечно. Я не подумал об этом. К тому же мое предположение все равно мало что объясняет. Может быть, они взяли с собой и все свое имущество…

– Сомневаюсь. Скорее, с помощью машин они узнавали о новых мирах, а потом строили двери для перехода в них. Вполне может быть, что эти две вещи связаны между собой, хотя я больше склоняюсь к мысли, что машина – исследовательский инструмент для получения знаний с помощью иных миров. Представьте, как здорово: вы можете получить любые сведения и использовать их для вашей цивилизации. Без особых усилий вы узнаете о разных политических и социальных системах, о новой технологии производства стали, о необычных социологических структурах, да мало ли о чем – вплоть до научных открытий, может быть даже неизвестных в вашем мире наук. Чем не стимул для развития любого общества?

– Вы попали в самую точку, – заметил Лэнсинг, – когда сказали, что здешние жители были разумны. Однако достаточно ли разумны? А наши с вами цивилизации могли бы воспользоваться знаниями, добытыми с помощью этих устройств? Или с привычным консерватизмом мы способны только цепляться за свой образ жизни, извратив или употребив во зло найденное в других мирах, быть может, с катастрофическими последствиями?

– Боюсь, пока задача для нас неразрешима. Мне кажется, сейчас самое верное – попытаться найти предполагаемый командный пункт, – предложила Мэри.

Лэнсинг встал и помог подняться Мэри. Поднявшись, Мэри не отпустила его руки.

– Эдвард, – сказала она, – мы знакомы недавно, но уже успели столько пережить вместе…

– Недавно? – переспросил Лэнсинг. – Разве мы не всегда были вместе?

Он наклонился и поцеловал ее. На мгновение она замерла в его объятиях, потом отстранилась.

Поднявшись по лестнице и снова оказавшись в лабиринте улиц, они стали искать место, откуда управлялся найденный ими механизм, но до наступления темноты ничего не нашли.

Вернувшись в лагерь, они застали Сандру и Юргенса за приготовлением ужина. Генерала не было.

– Он ушел без нашего ведома, и с тех пор мы его не видели, – объяснила Сандра.

– Мы так ничего и не нашли, – пожаловался Юргенс, – а как ваши успехи?

– Поужинаем, тогда и поговорим, – взмолилась Мэри. – К тому времени, наверное, и генерал отыщется.

Генерал действительно появился через полчаса; он тяжело опустился на свернутый спальник.

– Скажем прямо: я сел в лужу. – В голосе генерала чувствовалось раздражение. – Я обыскал добрую половину северо-восточного района. Почему-то мне втемяшилось, что именно там мы найдем что-нибудь. Целый день поисков, и все без толку.

Сандра протянула ему тарелку.

– Поешьте, – предложила она.

Генерал набросился на еду, не дожидаясь остальных. Он выглядит усталым, подумал Лэнсинг. Усталым и старым. Впервые возраст генерала дает о себе знать.

Ужин подходил к концу; порывшись в своем мешке, генерал достал бутылку и пустил ее по кругу. Когда она вернулась к хозяину, он сделал большой глоток да так и остался сидеть, зажав бутылку в коленях.

– Два дня… – наконец вымолвил он. – Два дня, которые вы мне выделили, прошли. Я человек слова и не буду задерживать вас дольше. Мэри, я знаю, вы с Лэнсингом пойдете дальше. Как решают остальные?

– Я думаю, мы присоединимся к Мэри и Лэнсингу, – пролепетала Сандра, – во всяком случае, я. Город приводит меня в ужас.

– А вы как чувствуете себя? – обратился генерал к Юргенсу.

– Принимая во внимание все обстоятельства, – ответил робот, – особых причин оставаться не вижу.

– А я, – заявил генерал, – побуду здесь еще некоторое время. Позже я догоню вас. Я уверен, здесь есть что искать.

– Генерал, – прервал его Лэнсинг, – мы уже нашли. Но я должен предупредить вас…

Генерал вскочил как ужаленный, и бутылка бухнулась на пол, но, как ни странно, не разбилась. Она гулко покаталась по комнате.

– Так вы нашли! – завопил генерал. – Что же это? Что вы нашли?

– Сядьте, генерал, – строго сказал Лэнсинг, как взрослый, урезонивающий расшалившегося ребенка.

Пораженный, вероятно, его тоном, генерал послушно сел. Лэнсинг протянул ему бутылку, генерал с той же покорностью взял ее и опять зажал между коленей.

– Давайте поговорим спокойно, – предложила Мэри. – Нужно все подробно обсудить. Я предлагала Эдварду ничего не говорить о нашем открытии, но он сказал, что раз мы заключили сделку…

– Но почему, – вырвался у генерала крик изумления, – почему не говорить?

– Потому что мы нашли нечто недоступное нашему пониманию. Мы догадываемся, как можно было бы применить нашу находку, но не знаем, как контролировать ее работу. Она опасна. Механизм, с которым нельзя обращаться легкомысленно. Где-то должен быть пульт управления, но нам не удалось его отыскать.

– Вы как инженер больше нас всех сведущи в технике, – сказал Юргенс. – Расскажите нам, что вы там видели?

– Может быть, лучше вы, Лэнсинг, – нерешительно проговорила Мэри.

– Нет, – покачал тот головой, – рассказывайте сами. Пока Мэри говорила, все напряженно молчали, лишь

несколько раз прервав ее вопросами.

Когда Мэри кончила, все долго не произносили ни слова. Наконец Юргенс повернулся к ней:

– Если я правильно понял, здешние жители очень стремились освоить Вселенную. Ведь вы сказали именно «чужие», а не альтернативные миры?

– Они могли и не знать об альтернативных мирах, – заметил Лэнсинг.

– Они хотели вырваться отсюда, – продолжал Юргенс. – Машина и двери, конечно, связаны друг с другом, они – части одной исследовательской программы.

– Похоже на то, – кивнула Мэри. Генерал непривычно тихо произнес:

– Вы двое – единственные, кто видел механизм. Мы бы тоже хотели взглянуть.

– Я не говорила, что не стоит пытаться исследовать эту штуковину, – сказала Мэри. – Но мы должны быть крайне осторожны. Мы с Эдвардом подверглись воздействию машины, но очень кратковременному. Скорее это всего лишь пример того, на что способен механизм.

– И вы искали пульт управления?

– Да, до темноты, – подтвердил Лэнсинг.

– Логически рассуждая, приборы управления и контроля должны находиться там же, где и само устройство, – предположил генерал.

– Мы, естественно, так и думали. Но там все пространство занято самой машиной. Тогда мы решили, что, может быть, в домах неподалеку…

– Совсем не обязательно, – вмешалась Мэри. – Я поняла. Пульт управления может быть в любом месте города, где угодно.

– Так вы говорите, что не имеете ни малейшего представления о том, что же это за механизм?

– В нем нет ни единой детали, назначение которой было бы мне понятно. Конечно, если присмотреться поближе и поэкспериментировать, можно попытаться понять, что к чему. Но мне совсем не хочется нарываться на неприятности. Я уверена, мы с Эдвардом не испытали на себе всю мощь машины. Страшно даже представить, что может произойти, если вникнуть в это дело поглубже.

– Больше всего меня пугает однообразие города, – вступила в разговор Сандра. – Даже не самого города, а его культуры. Просто невероятное духовное убожество. Ни единой церкви, ни одного места, предназначенного для поклонения, ничего похожего на библиотеку, выставочную галерею или концертный зал. Абсолютная нечувствительность! Как жить такой серой жизнью?

– Они могли посвятить себя одной-единственной идее, исследованию и достижению одной-единственной цели. Это нелегко понять. Мы не знаем, что ими двигало. Но, вероятно, возможна такая сильная мотивация…

– Этот спор ни к чему не приведет, – проворчал генерал. – Утром пойдем и посмотрим; во всяком случае, я поступлю именно так. Остальные вроде бы собираются отправиться дальше?

– Мы тоже останемся, – ответил Лэнсинг. – По крайней мере, на то время, что понадобится для осмотра.

– Только, ради Бога, осторожнее, – попросила Мэри.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю