Текст книги "Живи высочайшей милостью"
Автор книги: Max Starcrossed
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
Глава 9
– ЧЕРТ ВОЗЬМИ! – воскликнула Мэри. – Вот сломанный храповик, во всяком случае то, что мне представляется таковым. Если бы мы смогли найти замену, сустав был бы как новенький.
– К сожалению, – ответил Юргенс, – такой детали у меня с собой нет. Кое-какие запасные части я ношу с собой, но этой не найдется. Нельзя ведь носить с собой все детали, из коих я смастерен. Я благодарю вас, леди, за то, что вы сделали для меня. Самому мне было бы трудно справиться с такой работой.
– Нога плохо гнется, – заметил Лэнсинг. – Он не может согнуть колено, и даже после ремонта бедро не слишком подвижно.
– Я могу двигаться, но медленно, – констатировал Юргенс.
– Я сделаю костыль, – откликнулся Лэнсинг. – Вам придется поучиться, как им пользоваться, но, когда привыкнете, думаю, он вам поможет.
– Чтобы вместе с вами продолжить путешествие, я готов ползти на четвереньках, – сказал Юргенс.
– Вот ваши инструменты, – вмешалась Мэри. – Я сложила их обратно в ящичек.
– Благодарю вас, – произнес Юргенс. Взяв ящичек с инструментами, он открыл дверцу на своей груди, убрал туда ящичек и закрыл дверцу. Для верности он еще похлопал по груди, чтобы убедиться, что дверца действительно закрыта.
– Мне кажется, кофе готов, – сказала Мэри. – Не знаю, как насчет еды, а запах кофе я чую на расстоянии. Эдвард, вы присоединитесь ко мне?
– Да, сейчас, – ответил Лэнсинг.
Сидя на корточках рядом с Юргенсом, он смотрел, как Мэри подошла к огню.
– Идите и выпейте кофе, – предложил Юргенс, – уже нет необходимости сидеть со мной.
– Кофе может и подождать, – возразил Лэнсинг. – Вы сказали одну вещь… Что готовы ползти за нами на четвереньках. Юргенс, что происходит? Вы знаете что-то, что нам неизвестно?
– Ничего определенного. Но я не хотел бы отстать от вас.
– Почему? Мы все беженцы. Мы были выброшены из наших миров, из наших культур. Мы не знаем, почему мы здесь…
– Лэнсинг, что вы знаете о свободе?
– Боюсь, немного. Пока человек свободен, он не думает о свободе. В мире, откуда я пришел, люди свободны, им не нужно бороться за свободу. Она нам гарантирована, и мы редко задумывались о ней. Только не говорите мне, что вы…
– Не в той форме, как вы подумали. В моем мире роботов никоим образом не притесняют. В каком-то смысле мы свободны, но в то же время несем бремя ответственности. Позвольте, я попробую объяснить.
– Прошу вас. В гостинице вы сказали, что заботитесь о ваших людях, и выражение показалось мне довольно странным. Вы сказали, что в вашем мире осталось мало людей.
– Прежде скажите мне одну вещь, – попросил Юргенс. – Вы рассказывали о том, что обсуждал с вами ваш приятель; кажется, вы сказали, что просто трепался. Об альтернативных мирах, альтернативных землях, разделяющихся в некоторых критических точках. Я помню, вы сказали, что это может объяснить происходящее.
– Да, все верно. При всей безумности такого предположения…
– И каждый из альтернативных миров имеет свою судьбу. Они существуют одновременно во времени и пространстве. Означает ли это, что, если мы действительно представители альтернативных миров, все наши миры существуют в одних временных рамках?
– Я не думал об этом, – сказал Лэнсинг. – Понимаете, все это только предположения. Однако, если теория об альтернативных мирах верна и мы действительно перенесены сюда из разных миров, я не вижу оснований предполагать, что все мы жили одновременно. Та контора, что транспортировала нас сюда, могла произвольно выбрать время.
– Хорошо. Меня волновал этот вопрос. Должно быть, я прибыл из значительно более позднего времени, чем все вы. Наш мир был оставлен людьми.
– Оставлен?
– Да, все они отправились к другим планетам, далеко в космос. Насколько далеко, я не знаю. Земля, моя родная Земля, превратилась в облезлую старуху. Природа ее была изувечена, ресурсы исчерпаны. Последние ушли на постройку кораблей, унесших людей в космос. Они оставили Землю выпотрошенной и разграбленной.
– Но вы сказали, что на вашей Земле еще остались люди, хотя и немного.
– Да, на Земле остались люди. Те, кто был никому не нужен: неумехи, слабаки и придурки. Те, кого не имело смысла брать с собой в космос. И роботы – безнадежно устаревшие, но чудом избежавшие переплавки. Все, кто ни на что уже не способен, – и люди, и роботы – были брошены. А сильная, сверкающая красками жизнь – нормальные люди, современные роботы – рванулась вперед, к звездам, на поиски новых молодых миров. Нам, артефактам, накопившимся за тысячи лет эволюции, была предоставлена возможность построить свою жизнь так, как сумеем. И мы, роботы, выброшенные представителями человечества как ненужный хлам, на протяжении столетий пытались сделать все, что в наших силах, для оставшихся людей. Увы, наши старания были бесплодными, вековые труды ни к чему не привели. Потомки тех несчастных, что были брошены своими соплеменниками, за истекшие годы не восстановили ни умственных способностей, ни духовности, что были присущи древним людям. Периодически искра надежды вспыхивала в нас, два или три человека из поколения, казалось, подавали надежду, но проблески разума гасли в трясине дурных генов. В конце концов я пришел к убеждению, что человечество вымирает и веры в лучший исход не осталось. С каждым поколением люди становились все отвратительнее, злее, никчемнее.
– Итак, вы оказались в ловушке, связанные обязательствами перед людьми.
– Да, вы попали в точку, – вздохнул Юргенс. – Вы отлично поняли меня. Точно, мы угодили в ловушку. Мы должны были остаться, чтобы опекать этих деградирующих существ, но все наши старания оказались напрасными.
– И теперь, вырвавшись из этого мира, вы ощущаете себя свободным.
– Да. Свободнее, чем когда-либо. Наконец-то я принадлежу самому себе. Разве я не прав?
– Наверное, правы. Всякая, даже самая неприятная, работа когда-нибудь кончается.
– Лэнсинг, как вы справедливо заметили, мы не знаем, где мы и что нам предстоит. Но, по крайней мере, можем начать путь, сбросив груз прежних ошибок.
– И вы среди людей, которым приятно ваше общество.
– Вот в этом я не уверен. Пастор не в восторге от моего присутствия.
– Не обращайте внимания на пастора, – посоветовал Лэнсинг. – Я рад, что вы с нами. Мы все, ну может быть, за исключением пастора, рады вам. При этом не забывайте, именно пастор первым пришел вам на помощь и вытащил вас, когда вы упали. Хотя, конечно, никуда не денешься от его религиозного фанатизма.
– Я докажу свою необходимость всем, даже пастору.
– Именно поэтому вы ринулись штурмовать стену? – поинтересовался Лэнсинг.
– В тот момент я не думал об этом. Я видел реальную работу, которая должна быть выполнена, и я постарался сделать ее. Впрочем, может, и в самом деле я пытался что-то доказать.
– Юргенс, ваш поступок был редкостной глупостью. Обещайте мне, что больше этого не повторится.
– Попробую. Останавливайте меня, если я начну делать глупости.
– Хорошо, в следующий раз я сразу стану бить вас тем, что попадется под руку, – заключил Лэнсинг.
Они услышали голос генерала:
– Лэнсинг, идите, ужин готов. Лэнсинг поднялся.
– Может, и вы присоединитесь к остальным? Я помогу вам дойти.
– Пожалуй, нет, спасибо, – поблагодарил Юргенс. – Мне о многом надо подумать.
Глава 10
ЛЭНСИНГ ОБТЕСЫВАЛ срубленное раздвоенное молодое деревце: мастерил костыль для Юргенса. Пастор поднялся, чтобы подбросить дров в огонь.
– Где генерал? – спросил он.
– Он пошел за Юргенсом, – ответила Мэри.
– Зачем он это делает? Почему не оставит его в покое?
– Это было бы нехорошо. Юргенс должен быть вместе с нами.
Пастор молча вернулся на свое место. Сандра подошла к Мэри.
– Там кто-то возится в темноте, – сказала она тихо. – Я слышу, как оно сопит.
– Это, наверное, генерал. Он пошел за Юргенсом.
– Нет, это не генерал. Это что-то четвероногое. И генерал не сопит.
– Какие-нибудь маленькие зверушки, – вставил Лэнсинг, оторвавшись от работы. – Они всегда шныряют вокруг, где ни разбивай лагерь. Приходят из любопытства – просто посмотреть, что происходит, а может, и ухватить что-нибудь съедобное.
– Они нервируют меня, – сказала Сандра.
– У нас у всех нервы на пределе, – заметила Мэри. – Этот куб…
– Давайте постараемся пока забыть о кубе, – предложил Лэнсинг, – утро вечера мудренее.
– Мое мнение о кубе, по крайней мере, не изменится, – вмешался пастор. – Он – порождение зла.
В круг света, отбрасываемого костром, вошел генерал, поддерживая шатающегося Юргенса.
– Что тут говорят о порождении зла? – прогремел генеральский голос.
Пастор промолчал. Генерал усадил робота между Мэри и пастором.
– Он с трудом двигается. – Генерал кивнул на Юргенса. – И практически не способен пользоваться ногой. Нельзя ли закрепить ее получше?
Мэри покачала головой:
– Сломалась одна из деталей в коленном сочленении, и заменить ее нечем. Что-то погнулось в бедре. Я смогла восстановить некоторые функции ноги, но больше ничего не поделаешь. Костыль Эдварда должен помочь.
Генерал тяжело опустился на землю рядом с Лэнсингом.
– Готов поклясться, – сказал он, – кто-то помянул зло.
– Оставьте, для обсуждения есть темы и поважнее, – попытался предотвратить столкновение Лэнсинг.
– Не нужно, уважаемый учитель, – произнес пастор, – вмешиваться в спор между священнослужителем и воином. Мы можем наконец выяснить наши отношения.
– Ну что ж, если вы настаиваете, пожалуйста, – сказал Лэнсинг. – Но прошу вас оставаться джентльменами.
– Я всегда веду себя как джентльмен, – гордо заявил генерал. – Инстинктивно. Офицер и джентльмен – эти понятия неразделимы. Что же до наших неотесанных друзей…
– Я только сказал, что куб – порождение зла, – перебил его пастор. – Возможно, это мое личное мнение, но служителей церкви, в отличие от военных, учат замечать такие вещи.
– И как же вы выявили зло? – поинтересовался генерал.
– О, достаточно взглянуть на куб. Полоса песка вокруг него предостерегала нас. Люди доброй воли окружили куб этой полосой, и мы должны были внять предупреждению. Тот, кто не внял, заплатил за это достаточно дорого.
– Может, это и было предостережение, – отпарировал генерал, – но полоса полна ловушек, в одну из которых и попал наш металлический друг. Если я не ошибаюсь, ваши люди доброй воли не имели отношения к ловушкам. Добро, их добрая воля обнесла бы всю эту конструкцию ограждением. Вы, пастор, пытаетесь внести панику в наши ряды. Вы называете опасность злом, чтобы оправдать свое бегство от нее. Я считаю, необходимо пересечь полосу, но соблюдая максимальную осторожность: с помощью кола или шеста нам следует обнаружить и обезвредить ловушки. Кто-то явно не хочет, чтобы мы узнали слишком много об этом кубе. Возможно, это информация чрезвычайной важности, и я, например, не собираюсь упускать такой шанс.
– Это в вашем духе, – отозвался пастор, – и я не пошевелю и пальцем, чтобы остановить вас, но моя святая обязанность – предупредить, что злые силы лучше оставить в покое.
– Снова вы про злые силы. Могу я спросить, что такое зло? Как вы его определяете?
– Пытаться объяснить вам такие вещи – пустая трата сил.
– Кто-нибудь видел, что в точности произошло, когда Юргенс упал? – вмешалась Мэри. – Он сам ничего не видел, только сказал, что почувствовал толчок. Что-то ударило его, но он не видел что.
– Я ничего не заметил, – уверенно произнес пастор, – хотя стоял так, что должен был видеть все мелочи. Это утверждает меня в мысли, что здесь не обошлось без вмешательства злых сил.
– Я видел что-то, – вступил в разговор Лэнсинг, – или мне просто показалось. Это звучит несколько странно, но я не уловил движения. Только рябь. Рябь, которая пробежала столь быстро, что я не могу сказать наверняка, будто я ее видел. Я и сейчас еще полон сомнений.
– Не понимаю, как вы можете говорить о зле! – воскликнула Сандра. – Куб прекрасен. Он заставляет затаить дыхание, любоваться им. Я не ощущаю в нем зла.
– И все-таки он атаковал Юргенса, – возразила Мэри.
– Да, я понимаю. Но, даже зная об этом, я не перестаю восхищаться им. Мое мнение – в нем нет зла.
– Хорошо сказано, – восхищенно произнес генерал. – Сразу видно, что вы поэтесса, дипломированная поэтесса – кажется, так вы себя назвали?
– Да, вы правы, – тихо откликнулась Сандра. – Вы представить себе не можете, что это для меня значит. Только житель моего мира может понять, какая это честь быть дипломированной поэтессой. Поэтов у нас очень много, и многие из них – мастера своего дела, но лишь единицы удостаиваются диплома.
– Право, не могу себе представить такого мира, – сказал пастор. – Должно быть, это волшебное место. Много красивых слов, но, боюсь, мало хороших дел.
– Вы правы, вы не можете представить себе нашего мира, – ответила Сандра. – Вы чувствовали бы себя у нас не в своей тарелке.
Некоторое время все сидели молча.
– Опять, – прошептала Сандра. – Там снова кто-то крадется. Я слышу сопение.
– Я ничего не слышу, – ответил генерал. – Дорогая, это все игра вашего воображения. Там никого нет.
Вновь воцарилось молчание, которое на сей раз нарушил пастор:
– Что мы будем делать завтра утром?
– Мы осмотрим куб, – ответил ему генерал, – мы обследуем его тщательно, но очень осторожно. Если после этого ситуация не прояснится, мы продолжим наш путь. Впереди, если гнусный хозяин гостиницы не врал, должен быть город, и мне кажется, что в городе мы скорее найдем объяснение интересующим нас вещам, нежели здесь. Если мы захотим и если в этом будет смысл, мы всегда сможем вернуться сюда и сделать еще одну попытку подойти к кубу.
Пастор, махнув рукой в сторону Юргенса, спросил Лэнсинга:
– Он в состоянии путешествовать?
Лэнсинг повертел в руках недоделанный костыль.
– Юргенсу понадобится некоторое время, чтобы привыкнуть к нему. Это непростая задача. Я мог бы сделать лучший костыль, если бы под рукой были необходимые материалы. Юргенс сможет идти, но медленно. Нам нужно будет подстроиться под его скорость, Думаю, нам некуда спешить.
– Не уверен, – вновь вступил в разговор генерал. – Мы толком не знаем ничего о нашей экспедиции. Возможно, существуют некие пределы, неизвестные нам.
– Чтобы действовать эффективно, для начала давайте попробуем понять, почему мы здесь. Мы не должны упускать ничего, что может дать нам ключ к разгадке, – высказала свое мнение Мэри. – По-моему, мы должны оставаться у куба, пока не убедимся, что в нем не заключено ничего важного.
– Интуиция подсказывает мне, – ответил на это генерал, – что в городе мы получим значительно больше информации, чем в этой пустыне. Там мы сможем найти людей и поговорить с ними.
– Да, если мы сможем понять их, – заметила Мэри. – И если они станут разговаривать с нами. Если они не прогонят нас или не бросят в тюрьму.
– Пожалуй, все это следует принять во внимание, – согласился генерал.
– Я полагаю, что пора укладываться спать, – сказал пастор. – У нас был длинный и тяжелый день, всем нам необходим отдых.
– Я первым буду стоять на страже, – заявил генерал, – затем вы, Лэнсинг. Пастор, на ваше дежурство приходится остающаяся часть ночи. Возражения есть?
– У вас нет необходимости стоять на часах, – сказал Юргенс, – это моя работа. Я никогда не сплю. Я обещаю быть бдительным. Вы можете положиться на меня.
Глава 11
ПОСЛЕ ЗАВТРАКА они пересекли дорогу и направились к кубу. Трава была еще влажной от росы. Юргенс поднял их с рассветом, уже приготовив овсянку и кофе.
В косых лучах утреннего солнца куб не казался таким голубым, как при ярком дневном освещении, и мерцал подобно изящному и хрупкому опалу.
– Он как фарфоровый, – сказала Сандра. – В первый раз он лишь слегка напоминал фарфор, но сейчас невозможно ошибиться.
Пастор поднял камень размером с кулак и швырнул его в стену куба. Камень отскочил рикошетом.
– Это не фарфор, – сказал пастор.
– Что за дьявольский способ выяснения, – сказал Лэнсинг. – Куб может запомнить, кто бросил камень.
– Вы говорите так, будто он живой, – заметила Мэри.
– Я не поручился бы в обратном.
– Мы только теряем время, болтая здесь, – проворчал пастор. – Я продолжаю видеть в кубе зло, но если остальные намерены изучать его, что ж – пожалуйста, я не против. Чем скорее мы закончим, Тем скорее сможем заняться чем-нибудь другим.
– Правильно, – сказал генерал. – Давайте вернемся в рощу и срубим несколько шестов. Ими можно прощупывать землю, перед тем как ступать на нее.
Лэнсинг не пошел с генералом и пастором. Он последовал за Юргенсом, который пробовал ходить с помощью костыля. Пока получалось не очень успешно, но со временем, сказал себе Лэнсинг, он приспособится. Дважды Юргенс падал и Лэнсинг помогал ему подняться.
– Оставьте, – в конце концов сказал ему Юргенс, – не нужно меня подстраховывать. Я ценю вашу заботу, но должен научиться справляться сам. Если упаду – сумею подняться.
– Ладно, приятель, – ответил Лэнсинг. – Скорее всего, вы правы.
Лэнсинг по-прежнему поглядывал на Юргенса. Тот упорно делал попытку за попыткой. Он упал, но с помощью костыля поднялся и снова возобновил тренировку. Генерал и пастор были в роще, вырубая шесты, и Лэнсинг иногда слышал звук топора. Мэри и Сандра, наверное, находились по другую сторону куба.
Оставив Юргенса, Лэнсинг медленно обошел куб, не ступая при этом на песчаную полосу. Он внимательно разглядывал его стены, надеясь увидеть шов или какую-нибудь щербину на его поверхности, но не обнаружил ничего. Стены были гладкими, без единой трещины. Материал, из которого они были сделаны, выглядел монолитным.
Лэнсинг, глядя на куб, перебирал в уме вопросы и предположения. Был ли куб жилищем, домом, в котором обитает семья неизвестных существ? Могут ли они сейчас находиться внутри, поглядывая в окна, рассматривая странных неразумных двуногих, окруживших их дом? Или, может быть, это хранилище знаний, библиотека, сокровищница фактов и мыслей, полностью чуждых человеческому разуму: может быть, принадлежащих другой ветви человечества, удаленной на многие миллионы лет от известного ему мира? Вполне возможно, думал он. Только прошлой ночью они с Юргенсом говорили об этом, обсуждая неравномерность течения времени, вполне допустимую в альтернативных мирах.
Из слов Юргенса явствовало, что мир роботов на многие тысячи лет опередил Землю Лэнсинга. А не может ли куб быть вневременной структурой, смутно проглядывающей через туманную дымку другого времени и пространства? Но ведь куб отчетливо виден. Он был столь же реален, как и все вокруг.
Лэнсинг медленно обходил куб. Солнце поднялось уже высоко, день был прекрасным. Роса высохла, голубизну неба не нарушало ни единое облачко. Из рощи появились генерал и пастор, каждый из них нес по длинному отесанному шесту, вырезанному из молодого деревца. Они перешли дорогу и приблизились к Лэнсингу.
– Вы обошли куб? – спросил пастор. – Полностью обошли?
– Да, – ответил Лэнсинг, – и он везде одинаков.
– Давайте подойдем поближе, – предложил пастор. – Может, увидим что-то, чего не удается заметить отсюда.
– Правильно, – согласился Лэнсинг.
– Почему бы и вам не пойти в рощу и не вырезать шест? – спросил генерал. – Втроем мы скорее все выясним.
– Я не думаю, – отозвался Лэнсинг. – По-моему, это пустая трата времени.
Оба, генерал и пастор, с минуту смотрели на него, потом отошли. Генерал сказал пастору:
– Давайте сделаем так. Пойдем на расстоянии футов двенадцати друг от друга и будем прощупывать песок вокруг себя, так чтобы наши территории частично перекрывались. Если там что-то есть, оно атакует шест, а не нас.
Пастор согласно кивнул:
– Это как раз то, что я имел в виду.
Они двинулись. Через некоторое время генерал произнес:
– Пойдем к стене и, дойдя, разделимся: вы пойдете налево, а я направо. Будем осторожно обходить куб, пока не встретимся.
Пастор промолчал; они медленно двинулись к стене, ощупывая почву шестами.
А что, засомневался Лэнсинг, если страж или стражи, находящиеся в песке, запрограммированы или обучены хватать живых существ, вторгающихся в их владения? Но он не стал говорить об этом и медленно пошел по дороге, высматривая Мэри и Сандру. Вскоре он увидел их, обходящих куб на значительном расстоянии от песчаного кольца.
Крик позади него заставил его обернуться. Генерал бежал сломя голову через песчаную полосу к дороге. В руках у него была половина шеста. Шест рассечен пополам, вторая половина лежала на песке у стены.
Пастор застыл у стены, как бы окаменев, повернув голову и глядя через плечо на бегущего генерала. Справа от генерала что-то мелькнуло – настолько быстро, что невозможно было рассмотреть, что же это было, и тут же половина оставшегося в руках генерала шеста взлетела в воздух, аккуратно откушенная. Генерал в ужасе завопил и отшвырнул обломок. Одним рывком он преодолел последние несколько футов песка и рухнул на траву между песчаной полосой и дорогой.
Мэри и Сандра бежали к упавшему генералу, а пастор неподвижно застыл у стены.
Генерал с трудом поднялся и стал отряхиваться от пыли. Словно бы не осознавая происшедшего, он снова принял военную осанку, будто аршин проглотил, смягченную царственной небрежностью.
– Мои дорогие, – обратился он к двум женщинам. – Я сказал бы, что мы столкнулись со скрытым сопротивлением.
Он повернулся и громовым, как на параде, голосом закричал пастору:
– Возвращайтесь! Развернитесь и идите медленно, проверяя дорогу, и старайтесь точно попадать в свои следы.
– Я заметил, – проронил Лэнсинг, – что вы не так уж точно следовали своему совету. Вы тревожили нетронутые участки песка.
Генерал не обратил внимания на его слова.
Юргенс вернулся к месту происшествия. Он уже лучше управлялся с костылем, но все же двигался медленно.
Генерал спросил Лэнсинга:
– Вы рассмотрели, что ударило в последний раз?
– Нет, – сказал Лэнсинг. – Оно выскочило молниеносно. Слишком быстро, чтобы разглядеть.
Пастор прошел вдоль стены к месту, с которого начал свой путь, и по своему следу повернул к дороге, тщательно проверяя шестом каждый дюйм пути.
– Молодец, – заметил генерал одобрительно. – Он хорошо выполняет приказы.
Они следили за пастором, медленно преодолевавшим последние метры. Юргенс подошел к ним и встал рядом. Добравшись до дороги, пастор с видимым облегчением отбросил шест в сторону.
– Сейчас, когда все закончилось, – сказал генерал, – нам следовало бы вернуться на стоянку и перегруппировать силы.
– Дело не в перегруппировке, – отозвался пастор. – Лучше бы нам убраться отсюда. Это место опасно. Оно хорошо защищено, как вы могли убедиться, – продолжал он, глядя на генерала. – У меня нет ни малейшего желания оставаться здесь. Предлагаю немедленно идти в город. Надеюсь, там нас ждет лучший прием.
– Я тоже не вижу смысла оставаться здесь, – сказал генерал.
– Но сам факт, что куб так хорошо защищен, – возразила Мэри, – может свидетельствовать о том, что здесь есть что охранять. Я не уверена, что мы должны уйти.
– Может быть, – заметил генерал, – мы вернемся, если понадобится. Но сначала познакомимся с городом.
Генерал и пастор двинулись по направлению к стоянке. Сандра последовала за ними. Мэри подошла к Лэнсингу.
– По-моему, они не правы, – обратилась она к нему. – Мне кажется, здесь что-то есть. Может быть, именно то, что мы должны найти.
– Но мы не знаем, что искать, – ответил Лэнсинг. – И существует ли вообще предмет, который мы должны найти? Ситуация очень беспокоит меня.
– Меня тоже.
Юргенс, прихрамывая, подошел к ним.
– Как дела? – спросил Лэнсинг.
– Более или менее сносно, – ответил робот. – Хотя двигаюсь я медленно, даже с костылем.
– В отличие от генерала, я не верю в город, до которого мы хотим добраться, – сказала Мэри. – Если там вообще есть город.
– Поди знай заранее, – сказал Юргенс– Надо подождать и посмотреть, что будет.
– Давайте вернемся на стоянку, – предложил Лэнсинг, – и сварим кофе. Нужно все подробно обсудить. Я считаю, что возможности исследования куба еще не исчерпаны. Если всерьез заняться им, может быть, обнаружится ключ к разгадке. Куб явно не на месте. Конструкцию такого рода странно встретить в столь пустынной местности. Но почему он здесь? Для чего? Мэри, у меня, как и у вас, стало бы легче на душе, пойми мы его назначение.
– Да, – согласилась она. – Я не люблю бессмысленных ситуаций.
– Пойдем на стоянку и поговорим с остальными, – заключил Лэнсинг.
Между тем их спутники, оказалось, уже приняли решение.
– Мы трое посовещались и решили, – сообщил генерал, – как можно скорее отправиться в город. Робота нам лучше оставить – он доберется, как сумеет, и со временем сможет присоединиться к нам.
– Это подлость, – не сдержалась Мэри. – Вы позволяли ему нести снаряжение, тащить для вас продовольствие, в котором сам он не нуждается. Он выполнял всю работу в лагере. Вы посылали его за водой, которой сам он не пьет. Вы принимали его услуги, как принимали бы их от слуги, а теперь предлагаете бросить его.
– Он всего лишь робот, – возразил пастор. – Не человек, а машина.
– Но он достоин того, чтобы быть вместе с нами. И он избран кем-то так же, как и все мы.
– Как на это смотрите вы, Лэнсинг? – спросил генерал. – Вы не произнесли ни слова. Что вы думаете по этому поводу?
– Я остаюсь с Юргенсом, – ответил Лэнсинг. – Я не брошу его. Будь я не способен идти с вами, он остался бы со мной – в этом я уверен.
– Я тоже остаюсь с роботом, – сказала Мэри. – Вы впали в панику или поглупели. Нам нельзя дробить наши силы. К чему эта спешка, почему надо немедленно отправляться в город?
– Потому что здесь ничего нет, – заявил генерал. – Может быть, обнаружим что-нибудь в городе.
– Отправляйтесь и ищите, – произнесла Мэри. – Эдвард и я останемся с Юргенсом.
– Прекрасная леди, – сказал Юргенс, – я не хотел бы стать причиной вражды…
– Замолчите! – воскликнул Лэнсинг. – Это наше решение. Вы сейчас лишены права голоса!
– Тогда, полагаю, говорить нам больше не о чем, – заключил генерал. – Мы трое уходим, вы двое остаетесь с роботом, чтобы потом последовать за нами.
– А вы, Сандра? – спросила Мэри.
– Мне кажется, нет смысла задерживаться здесь, – ответила Сандра. – Здесь ничего нет. Только дивная красота куба и…
– Напрасно вы уверены, что здесь так-таки ничего нет.
– А мы уверены, – возразил пастор. – Мы все обсудили. И сейчас нам надо бы разделить продовольствие, которое нес робот.
Он сделал шаг к рюкзаку Юргенса, но Лэнсинг встал у него на дороге.
– Не так быстро, милорд. Продовольствие принадлежит Юргенсу и останется здесь.
– Нет, мы разделим его поровну. Лэнсинг помотал годовой:
– Если вы оставляете нас, обходитесь той едой, что у вас есть. Большего вы не получите.
Генерал зарычал и шагнул вперед.
– Чего вы добиваетесь? – крикнул он.
– Уверенности, что вы подождете нас в городе. Что не сбежите. Вам понадобится еда, и вы дождетесь нас.
– Мы имеем право на то, что нам причитается!
– Не уверен, – сказал Лэнсинг. – Я в жизни никого никогда не ударил, но, если вы меня вынудите, я буду драться с вами обоими.
Юргенс, прихрамывая, подошел к Лэнсингу и встал с ним рядом.
– Я тоже никогда не поднимал руку на человека, – произнес он, – но если вы нападете на моего друга, я буду на его стороне.
Мэри обратилась к генералу:
– Полагаю, вам лучше уступить. Робот окажется опасным противником в бою.
Генерал хотел было что-то сказать, но передумал. Он поднял рюкзак, закинул его на спину.
– Пошли, – скомандовал он. – Пора в дорогу.
Пока трое путешественников не скрылись, перевалив за вершину холма, из глаз, оставшиеся глядели им вслед.
