Текст книги "В поисках истины"
Автор книги: Матвей Медведев
Соавторы: Сергей Соловьев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
МЕЧ ФЕМИДЫ
Осторожное покашливание, приглушенный разговор в зале, резко и всегда неожиданно звучащий звонок: «Встать! Суд идет!»
Судья и народные заседатели проходят к столу, к своим массивным креслам с изображениями государственных гербов на высоких спинках.
Все садятся. На какой-то момент воцаряется напряженная тишина, нарушаемая лишь гудением ламп дневного света и шелестом листаемых страниц. Девушка-секретарь склоняет голову над чистыми листами бумаги, на которые скоро лягут слова будущего протокола. Прокурор, адвокаты еще раз просматривают свои предварительные записи. Такова прелюдия любого судебного заседания.
– Подсудимый, ваша фамилия, имя, отчество, год рождения...
Начинается судебное следствие. И будет оно продолжаться до тех пор, пока суду не станет все ясно и понятно. После этого судья и народные заседатели удалятся в совещательную комнату, где будет вынесен приговор. Он поставит последнюю точку в заключительной главе подчас драматического повествования.
Обычно героями детективов бывают оперативные сотрудники милиции, дознаватели, следователи. Описывая их работу, можно показать по-настоящему захватывающие перипетии – поиски улик, вещественных доказательств, создание «фотороботов» и т. д. и т. п. Судьи в этом отношении находятся в менее выигрышном положении.
У них нет ничего такого, что было бы прямо связано с романтикой раскрытия преступления. Все уже раскрыто, зафиксировано на бумаге, изложено в виде протоколов допросов, актов экспертизы, обвинительного заключения. И остается только еще раз проанализировать весь этот материал предварительного следствия, составляющий подчас несколько толстых томов, внести в него необходимые поправки, определить меру наказания преступнику.
Но в действительности судья заново исследует каждое дело. Ведь не без оснований то, что было проделано до него, называется лишь предварительным следствием. Судья производит опрос свидетелей, экспертов, выслушивает представителей государственного обвинения и защиты. А бывает, что, не довольствуясь только этим, судья отправляется на место происшествия, там уточняет те или иные детали, проясняет для самого себя картину случившегося.
В суде разбиралось дело о хулиганском поступке. Посетитель одного из пивных баров решил помешать торговым инспекторам произвести контрольную закупку, кинул кружку в стоявшие на стойке бутылки и стаканы, разбил их, расплескал все пиво – таковы были обстоятельства этого дела. В судебном заседании трудно оказалось понять что-либо из показаний свидетелей, И тогда судья отправилась в бар, осмотрела его помещение, уточнила, как расположены здесь стойки, стулья, столы. Только после этого судебное заседание было продолжено.
Такая скрупулезность позволяет судье проверить доказательства. А безошибочность нужна. В руках у судьи – меч Фемиды. Он остер, этот меч, – символический атрибут богини правосудия, и, чтобы пользоваться им умело, недостаточно лишь знать в совершенстве законы.
Давайте заглянем в залы одного из народных судов Ленинграда – суда Невского района. Посмотрим, что происходит там, где изо дня в день вершится правосудие, где искореняется зло и ведется борьба за перевоспитание людей.
Сразу скажем, понятие о суде как о некоем «присутственном месте» в наше время в значительной степени устарело.
Новая современная мебель, сверкающая полировкой, стены, выкрашенные в светлые тона, обилие зелени, цветов в канцеляриях, – как все это далеко от того представления, которое сложилось о суде у некоторых! Ведь здесь не только судят преступников. Сюда обращаются также и по всевозможным гражданским делам. Приходят со своими семейными невзгодами и неурядицами. Кое-кого само даже слово «суд» пугает. А уж о том, чтобы им прийти сюда, и говорить нечего! Вот почему очень важно создать здесь такую обстановку, которая не действовала бы на посетителей угнетающе.
...Утро здесь начинается с рассмотрения дел о так называемом мелком хулиганстве. Совершивших тот или иной проступок приводят прямо из милиции, из вытрезвителя. В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 июля 1966 года судья, как известно, такие дела разбирает единолично. Постановление выносится окончательное, обжалованию не подлежит и приводится в исполнение немедленно. Сегодня дела о мелком хулиганстве рассматривает Валентина Игнатьевна Логинова. Человек она знающий, серьезный, в прошлом партийный работник. Первым перед ней предстает некто Пономаревский. В пьяном виде он был задержан возле станции метро «Елизаровская», где привставал к прохожим, сквернословил. Его доставили в штаб дружины, но и там он продолжал вести себя буйно: оскорблял сотрудников милиции, дружинников...
– Рассказывайте, почему вы выпили, нарушили общественный порядок, – спрашивает судья.
Угрюмо потупившись, Пономаревский рассказывает: «Шел с работы домой. Встретил приятеля. Он сообщил, что умер наш товарищ. Мы решили устроить по нему поминки – купили пол-литра и выпили...» Пока он дает показания, в зале сидят, дожидаясь решения своей участи, другие нарушители – рабочий железобетонного завода Бибин, слесарь Ленгаза Спиркин. И хотя эти люди встретились впервые лишь здесь, в стенах суда, до чего же они похожи друг на друга! И тот и другой – любители спиртного. И тот и другой платят женам алименты: иным путем от них денег семье не получить. В пьяном виде они дома затеяли скандалы, угрожали расправой женам, пытались их избить, и все – при детях.
– Было такое? – спрашивает судья у Бибина.
– Не помню. Пьян был. Ничего не помню. Но раз милиция пишет об этом в своем протоколе – значит, так, наверное, и было.
– Где вы ночевали сегодня?
– В вытрезвителе.
Логинова постановляет: Пономаревского подвергнуть исправительно-трудовым работам по месту работы с удержанием 20 процентов из зарплаты. Бибина и Спиркина арестовать. Первого – на 10 суток, второго – на 15.
Милиционеры уводят арестованных. А перед судьей предстает еще один нарушитель общественного порядка. Это совсем юная девица в голубом пальто с белым меховым воротником, в щегольских сапожках с красными пуговичками. Фамилия ее – Северова, зовут Татьяной. Работает швеей-мотористкой.
История ее проступка такова. Встретились три подружки и решили «отметить» встречу. Купили бутылку вина и распили в столовой. После поехали к знакомому парню за грампластинкой. В парадной дома на улице Красных Зорь стали нарушать порядок: ругались, оскорбляли жильцов. Одной из участниц этой пьяной компании и была Северова.
– Как вам не стыдно! – укоряет ее Валентина Игнатьевна. – Предупреждаю вас, Татьяна, вы на плохой дорожке. Одумайтесь, пока не поздно. А сейчас – десять суток ареста! И если снова совершите аналогичные действия, против вас будет возбуждено уголовное дело.
Работа народного суда Невского района строится по предметно-зональному методу. Это значит, что трое судей заслушивают только уголовные дела, четверо других – только гражданские. Один лишь председатель суда Алексей Алексеевич Иванов не имеет никакой «специализации». Он, если надо, разбирает и те и другие.
Сегодня он в судебном заседании не занят. Но это не значит, что у него будет свободное время. Весь день Алексей Алексеевич проведет у себя в кабинете, изучая назначенные к рассмотрению дела. Целая кипа их уже принесена заведующими канцеляриями.
Рабочий день у судей не нормирован. И даже в праздники, когда все отдыхают, кто-либо из них несет дежурство. Но чаще всего эту миссию берет на себя сам председатель.
Во-первых, потому что он – мужчина и считает своим долгом освободить от дополнительной нагрузки женщин-судей, у которых больше забот по дому. Во-вторых, как шутливо говорит сам Алексей Алексеевич, ему повезло с женой, которая никогда не журит его, если он задерживается допоздна у себя в суде или уходит в выходные дни на дежурства, – она хорошо понимает специфику его работы. А в третьих, – и это самое главное – Алексей Алексеевич не может не болеть душой за дело, которое ему доверили трудящиеся, избравшие его народным судьей.
Иванов прошел путь, характерный для многих судей его поколения. После фронта и ранения, полученного на минном поле, под Нарвой, – демобилизация, работа судебным исполнителем, секретарем судебного заседания, а вечерами – учеба в Ленинградской юридической школе, затем – в институте. С тех пор судьба Алексея Алексеевича как судьи связана с Невской заставой.
Обстановка в районе за эти годы резко изменилась. Сам район стал совсем другим. Там, где некогда стояли в окружении огородов покосившиеся деревянные домики, где были заросшие репейником пустыри, свалки, торфяные поля, теперь раскинулись кварталы новых многоэтажных зданий, сверкают нарядные витрины магазинов, ателье, бегут по прямым асфальтовым магистралям троллейбусы и автобусы. Изменились и люди.
Иванов помнит, как в первые годы его работы судьей приходилось чуть ли не через день выносить приговоры, в которых фигурировали крупные сроки лишения свободы: 15, 18, 20 лет. На скамьях подсудимых сидели тогда опасные преступники, совершавшие разбойные нападения, групповые насилия, «шпана» Троицкого поля, Веселого поселка. Теперь с ними давно покончено. И в этом немалая заслуга не только органов милиции, дружинников, общественности, но и народного суда.
Советский суд – орган не только и не столько карающий, сколько воспитывающие. Слово «профилактика» уже много лет прочно вошло в повседневный лексикон работников юстиции. Профилактика – это и отчеты судей о своей работе, и обсуждение вступивших в законную силу приговоров на предприятиях, в общежитиях, в красных уголках жилищных контор, и пропаганда правовых знаний – беседы, лекции, вечера вопросов и ответов – и, наконец, выездные сессии, устраиваемые либо по месту работы, либо по месту проживания подсудимого. Эти и многие другие мероприятия способствуют предупреждению преступлений.
Пройдемся по залам суда. Посмотрим, чем заняты сегодня судьи. Мария Осиповна Агурьянова разбирает уголовное дело по обвинению Г. Г. Панченко в совершении преступления, предусмотренного статьей 211 Уголовного кодекса РСФСР. Это нарушение Правил безопасности движения и эксплуатации транспорта.
Был пасмурный день. Моросил дождь. По улице 3-й Пятилетки ехал «Москвич» автобазы Ленпочтамта. Он останавливался возле почтовых ящиков. Женщина-водитель выходила, вынимала корреспонденцию и, положив очередной мешок с письмами в машину, следовала дальше. Вот тут-то все и произошло. На одном из перекрестков маленький «Москвич» столкнулся с грузовиком ЗИЛ. Заскрежетали тормоза, но было уже поздно. «Москвич» перевернулся. При этом была сбита прохожая. К счастью, она отделалась лишь не очень сильными ушибами. А ведь могло окончиться гораздо хуже...
И вот Галина Панченко – на скамье подсудимых. Мнет в руках с набухшими голубыми венами платочек и молча слушает, что говорят свидетели. А говорят они одно: во всем виновата только сама Панченко. Она нарушила правила движения, зазевалась...
Выясняется, что в тот злополучный день Панченко выехала на линию, не имея на машине правого стеклоочистителя. Стекло запотело, покрылось брызгами. Это мешало видеть как следует дорогу. Но Галине было все равно. Она даже тряпкой стекло ни разу не протерла. Такой безразличной, равнодушной к шоферским обязанностям была она и раньше.
– Пытались ли вы делать ей замечания? – спрашивает Агурьянова у начальника колонны, выступающего на суде в качестве свидетеля.
– А как же! Только характер у нее, товарищ судья, такой – мимо ушей все пропускает. Дали ей машину, которая лишь недавно вышла из капитального ремонта. На такой машине другой бы шофер ездил и ездил. А у Панченко какой уход за машиной? Никакого! И сейчас машину хоть снова в ремонт отдавай.
За пять лет Панченко сменила шесть мест работы. Была портнихой, воспитательницей в детском саду, а в последнее время – шофером. Только нет у нее горения на работе. Равнодушна Галина ко всему. «Шофером больше не буду», – бесстрастно заявляет она суду. «А кем же?» – спрашивает Агурьянова. «Еще не решила».
Судебное следствие закончено. Агурьянова вместе с народными заседателями удаляется в совещательную комнату. Пока она будет выносить приговор, зайдем еще в один зал.
Здесь слушается большое и сложное дело. И продлится оно не один день. Только свидетелей пятнадцать человек. А подсудимых пятеро. И все они, кроме одного, – подростки.
Что сделали эти несовершеннолетние ребята? Почему пришлось взять их под стражу, посадить на скамью подсудимых? Они совершали кражи. Похищали все, что под руку подвернется. Например, проникли в ночное время на завод «Ленэмальер», предварительно перепилив ножовкой металлическую решетку на окне, и похитили в цехе части от зажигалок, алмазы. В кабинете директора захватили образцы выпускаемой заводом продукции – портсигары, значки. В раздевалке одна из работниц оставила халат: воришки обшарили и его, нашли в кармане флакон духов и тоже взяли.
В клубе Октябрьского тепловозоремонтного завода они похитили электрогитару, в Ленинградском мореходном училище – телефонный аппарат, в столовой Кислородного завода – папиросы, шоколад, в мастерской комбината Главного управления торговли – дрели и сверла. В каком-то месте взяли мопед...
Судит подростков Валентина Ивановна Борисенко.
У каждого судьи свой стиль, свой «почерк». Один, может быть, чрезмерно строг, другому, наоборот, всех жалко, даже посадить какого-нибудь пьяницу за решетку. Третий не любит торопиться. Ему необходимо, прежде чем принять решение, обдумать как следует дело. Характер судьи сказывается и на манере вести судебное следствие.
Если говорить о Борисенко, то она – само спокойствие. Никакой резкости ни в словах, ни в движениях. Но спокойствие это не от равнодушия, а от высокой судейской культуры, которая ощущается во всем, в том числе и во внешнем облике Валентины Ивановны. Строгое, элегантное платье. Белокурые волосы по-модному причесаны. Наверное, это тоже немаловажно – как выглядит судья. Ведь он всегда на виду, на него обращены сотни глаз.
Товарищи по работе знают Борисенко как человека, регулярно следящего за новинками литературы, искусства.
Вот уже десять лет разбирает она дела, связанные с преступлениями несовершеннолетних. Уже одно то, что на скамье подсудимых сидят подростки – само по себе необычно. Дела эти требуют особенно глубокого проникновения в их существо. Необходимо не только воссоздать картину преступления, но и вскрыть причины, которые привели того или иного подростка на преступный путь. На судебное заседание вызываются родители, учителя, мастера производственного обучения, все те, кто несет прямую или косвенную ответственность за воспитание молодого поколения.
...Идет допрос подсудимых.
– Зачем вы взяли электрогитару?
– Чтобы поиграть.
– А мопеды?
– Чтобы покататься.
– Почему вы встали на преступный путь? Чем объясните вы это сами?
– Делать было нечего после работы – вот и занялись кражами.
Пойди тут разберись, что скрывается за подобного рода ответами: ребячья наивность или насмешка?
Позже, во время перерыва, Борисенко уйдет к себе в кабинет, чтобы немного отдохнуть, но даже и в эти минуты она не перестает думать о тех, чья участь находится в ее руках. Не исключено, что она придвинет к себе ящик, в котором находятся заполненные карточки, и станет их перебирать, что-то вспоминая и сравнивая. В этих карточках – сведения о тех, кто представал когда-то перед ее судейским столом. За лаконичными записями – жизни и судьбы.
Вот, скажем, Виктор С. Рабочий завода «Большевик». Покушался на грабеж. Дело рассматривалось на выездной сессии. Борисенко помнит, с каким презрением глядели собравшиеся в зале рабочие на парня, сидевшего на скамье подсудимых, и как неуютно чувствовал он себя под этими взглядами, боялся смотреть людям в глаза. Зато с какой благодарностью взглянул Виктор на судью, когда услышал приговор: три года условно. Больше всего его пугало лишение свободы. Его оставили на заводе, и это тоже сыграло положительную роль. В карточке, заведенной судьей на Виктора, можно теперь прочитать:
«Зарекомендовал себя с хорошей стороны. Ведет себя дисциплинированно. Норму выполняет на 100—110 процентов. Занимается спортом. Устойчив, спокоен».
И все же, как бы ни были порой сложны дела уголовные, гражданские зачастую бывают еще более крепким орешком. Взыскание алиментов, раздел жилой площади, выселение, установление отцовства – казалось бы, что́ в этом хитрого? Однако они нередко превращаются в настоящую головоломку для судьи. А взять дела о расторжении брака! Какими материалами располагает судья, перед которым предстает супружеская пара? Да, в общем, никакими, если не считать тоненькой папочки с исковым заявлением, на которое наклеены синие марки пошлины, и копией свидетельства о браке. А ведь судье надо принять безошибочное решение: действительно ли этой супружеской паре стала невмоготу совместная жизнь или же речь идет о случайном семейном конфликте, который можно уладить?
В работе народного суда нет часов «приливов» и «отливов». Сюда непрерывно – и утром и вечером – приходят посетители. Одному требуется копия решения или приговора, другому – справка из архива, третьему нужно попасть на прием к судье, четвертому – к судебному исполнителю.
Судебные исполнители – это особая категория работников народного суда. Если все остальные, как правило, не покидают стен здания, то судебный исполнитель, наоборот, с утра до вечера в ходьбе. Он осуществляет принудительные выселения, взыскания денег, присужденных в пользу государства или частного лица, разыскивает «беглых» алиментщиков. Без судебных исполнителей трудно было бы осуществлять так называемое исполнительное производство.
Стемнело за окнами. В залах, где днем вершилось правосудие, где выступали с речами прокуроры, адвокаты, стало непривычно тихо. Отбушевали, улеглись страсти, вызванные судебными процессами. В канцеляриях идет подготовка к слушанию новых дел, выписываются повестки истцам, ответчикам, свидетелям. К концу дня на стене в коридоре будут вывешены аншлаги, и тогда можно будет узнать, какие дела назначены к слушанию на завтра.
О том, что коллектив народного суда Невского района работает плодотворно, свидетельствует и такой факт. Деятельность суда отмечена приказом по Управлению юстиции Ленгорисполкома. Судьи Валентина Ивановна Борисенко, Валентина Игнатьевна Логинова, Валентина Петровна Киреева награждены ценными подарками.
Председателю суда Алексею Алексеевичу Иванову Указом Президиума Верховного Совета РСФСР присвоено звание заслуженного юриста.
Меч Фемиды находится в надежных руках.
КРАХ ВРАЖЕСКОГО АГЕНТА
ОТ АВТОРОВ
В основу документальной повести, которую мы предлагаем вниманию читателей, положены материалы судебного архива. То, о чем в ней рассказывается, имело место в середине тридцатых годов. Операцию, о которой идет речь, провели пограничники Ленинградского округа совместно с органами государственной безопасности, милиции. Она завершилась поимкой опасного вражеского лазутчика.
Для того чтобы лучше понять описываемые события, представим себе обстановку тех лет. Она была напряженной. Начавшаяся в 1929 году массовая коллективизация обострила классовую борьбу в деревне. Кулаки оказывали яростное сопротивление, организовывали вооруженные банды. Кое-кто из раскулаченных бежал из Советского Союза. Перебравшись на ту сторону, они оседали в поселениях, создаваемых вблизи границ нашего государства. Оттуда, в частности, засылались на нашу территорию вражеские агенты, прошедшие специальную подготовку. Цель у них была одна – шпионаж, диверсия. Они были хитры, коварны, и вылавливать их было нелегко, И хотя пограничная служба в этих условиях чрезвычайно осложнялась, тем не менее действия вражеской агентуры пресекались успешно.
Нести охрану границы помогали колхозники, жившие в пограничных районах. Это были главным образом демобилизованные пограничники. Люди обрабатывали землю, ходили за плугом, пахали и сеяли и в то же время зорко следили за местностью. Помощь этих людей сыграла немалую роль в поимке вражеского агента.
1
Широкая светлая река течет среди лугов. Местами она проходит по лесу. На невысоком холме стоят несколько домиков. Стены их выкрашены в желтый цвет, окна обведены белой краской.
Посреди чисто подметенного двора – круглая клумба, выложенная по краям красными и синими стеклышками. Под навесом – часовой.
Застава...
Начальник заставы лейтенант Гусев прошел мимо часового, отворил калитку, опять аккуратно закрыл ее и стал спускаться вниз по тропинке.
Он направлялся в комендатуру, где в этот день обычно проводились занятия с начсоставом.
Комендатура находилась не близко. Конечно, можно было оседлать лошадь и отправиться туда верхом. Так Гусев и хотел сделать. Но в последний момент передумал и решил идти пешком. Шпоры он, однако, не снял, и теперь, когда шел, они мелодично позванивали. И так же, в такт шагам, ритмично раскачивался витой кожаный шнурок, прикрепленный к рукоятке револьвера, висевшего на поясе.
Было раннее летнее утро. Роса еще не испарилась, но солнце уже пригрело. С лугов доносился запах клевера. Дорога, по которой шел Гусев, поворачивала то влево, то вправо. Гусев шагал и внимательно глядел по сторонам. Делал он это, можно сказать, машинально, по привычке, выработанной за годы службы на границе.
Вот окурок, брошенный кем-то на пыльную дорогу и притоптанный каблуком. Вот обрывок бечевки: он повис, зацепившись за колючки репейника. Возле канавы – клочок газеты, занесенный сюда ветром.
Около моста находилась старая заброшенная мельница. Гусев заглянул и в нее. В помещении было пусто и все еще пахло мукой, хотя с того времени, когда жернова в последний раз мололи зерно, прошло уже немало времени. Неподалеку от мельницы буйно разрослась красная смородина. Ягоды уже поспели. Они висели тяжелыми полновесными гроздьями. Казалось, прозрачная кожица вот-вот лопнет, и сладкий сок брызнет на землю. Гусев подумал, что хорошо было бы набрать ягод и сварить для всей заставы кисель. Надо будет сказать об этом повару.
Около деревни он увидел трактор, заглохший посреди дороги. Возле него стояла белокурая девушка в голубоватом комбинезоне. Она зевала, прикрывая ладонью рот. Ей явно было скучно. Она тоскливо глядела на длинные ноги механика, лежавшего под трактором на спине и что-то чинившего. Поэтому, когда появился начальник заставы, девушка оживилась и даже как будто обрадовалась: все-таки можно с кем-то поговорить!
– Здравствуйте, товарищ лейтенант! – поздоровалась она.
– Здравствуйте, Эльфрида! – ответил Гусев, подходя и протягивая ей руку.
– Нет, нет, не надо, запачкаетесь! – воскликнула девушка, смеясь и доказывая свои руки, вымазанные в машинном масле. – А мы, как видите, чинимся.
– Что случилось?
– Не знаю. Работал, работал мой фордзончик и вдруг заглох.
– Не найдется ли у вас закурить, товарищ начальник? – подал голос механик.
Костлявый, высокий, он вылез из-под трактора и осторожно, двумя пальцами, взял из портсигара папиросы. Одну из них закурил сразу же, другую положил в нагрудный карман старой, полинявшей гимнастерки.
– Ну, как там – на государственном рубеже? – поинтересовался он, хотя и знал хорошо, что на этот не совсем деликатный вопрос вряд ли последует ответ. Тем не менее ему хотелось поговорить с начальником погранзаставы о чем-нибудь серьезном и важном. – Ну, как, повышение еще не получили? – кивнул он на петлицы гусевской гимнастерки. – Все еще лейтенант?
– Не заслужил, – засмеялся Гусев. – Так что же у вас все-таки с трактором? Давайте посмотрю.
– А вы разве в моторах разбираетесь?
– Как-нибудь! Ведь я до пограничных войск работал в колхозе трактористом.
– Нет уж, не стоит вам пачкаться.
– Ну, как хотите! Желаю в таком случае успеха.
– Приходите к нам в деревню на танцы, – пригласила Эльфрида. – В самом деле, приходите вместе с женой. Не забывайте нас.
– Приду как-нибудь, – пообещал Гусев. – Прощайте, Эльфрида!
– Прощайте, товарищ лейтенант!
Гусев козырнул и пошел дальше.
Путь его пролегал через деревню. Первыми увидели начальника заставы деревенские ребятишки. Радостно крича, они устремились к нему со всех сторон, выскакивая откуда-то из-за кустов, спрыгивая с заборов. Они окружили пограничника. Каждому хотелось потрогать его пистолет с витым кожаным шнурком и даже шпоры. «Ну, хватит, хватит, ребятки», – говорил Гусев со смехом, отбиваясь от малышей. От колодца шла женщина с ведрами, полными воды. Заметив лейтенанта, она поставила ведра на землю и, вытерев руку о подол, подала ее Гусеву с явным уважением. Проходя мимо дома, в котором помещалось правление колхоза, Гусев увидел в раскрытом окне бородатого счетовода Филимонова и поприветствовал его издали, приложив ладонь к козырьку фуражки. Филимонов заулыбался и замахал рукой, приглашая зайти. Но Гусев, в свою очередь улыбаясь, отрицательно покачал головой и показал на часы: некогда!
Так он шел по деревне, сопровождаемый улыбками, одобрительными взорами, здороваясь и отвечая на приветствия. Судя по всему, его хорошо знали в деревне и любили.
Когда Гусев пришел в комендатуру, все начальники застав уже были в сборе. Ему досталось место у стола с краю. Он вынул из полевой сумки тетрадку и приготовился записывать.
Занятия по топографии проводил начальник штаба Петров.
В перерывах начальники застав выходили на улицу, курили, передавали друг другу новости. Здесь можно было узнать о том, что делается не только на соседних заставах, в комендатуре, но и в отряде.
– Ну, как, братцы, живется-служится? – спросил смуглый черноволосый лейтенант Поначевный.
– Нормально, – ответил кто-то. – Давно, к счастью, никаких сюрпризов не было.
– Смотри, не сглазь! – вмешался третий.
– Граница есть граница.
– Что верно, то верно. Хоть и затишье, но никогда нельзя успокаиваться.
После занятий Гусев зашел в парикмахерскую. В ней работали двое – уже немолодой сверхсрочник Ануфриев и веселая хохотушка Тонечка. На этот раз Ануфриева не было. Тонечка была одна. Она сидела в кресле перед зеркалом и вязала.
– Садитесь, товарищ лейтенант, – пригласила она, откладывая в сторону вязание.
Гусев снял фуражку и сел в кресло, разглядывая в зеркале свои изрядно отросшие волосы. Тонечка вымыла руки, тщательно вытерла их и достала из столика блестящую машинку.
– Я сделаю вам полубокс, – сказала она, принимаясь за работу. – Давно же вы к нам не заглядывали. Как ваша жена – здорова? Вы бы зашли в нашу военторговскую лавку. Там есть симпатичные гребешки – купите своей жене в подарок. А обедать вы у нас, в комендатуре, будете? Сегодня в начсоставской столовой – бигус. Да, вы слышали новость? У Поначевного на днях случилось безнаказанное нарушение: обнаружили в лесу следы. Кинулись туда, сюда и нашли все же нарушителя. Кто бы это был, как вы думаете?
– Кто? – спросил Гусев.
– Корова. Перешла с сопредельной стороны и углубилась в наш тыл.
– Бывает! – улыбнулся Гусев. Его развеселило, что Тонечка запросто произносит такие страшно серьезные выражения, как «безнаказанное нарушение», «сопредельная сторона». И еще он подумал, что Поначевный все-таки большой хитрец: ни слова не сказал товарищам, что у него на участке было нарушение границы, пусть даже это была корова.
А Тонечка уже забыла про корову. Теперь ее интересовало, хочет ли Гусев освежиться одеколоном.
– Есть «Жасмин». Или вы, может быть, хотите «Сирень»? Нагните, пожалуйста, голову!
В конце концов Гусев даже устал немного от ее болтовни. Расплатившись с Тонечкой, он вышел из парикмахерской. По пути зашел в военторговскую лавку. Гребешки, про которые говорила Тонечка, действительно оказались хорошенькими. Гусев купил один, светло-зеленый, просвечивающий на солнце, и сунул в карман.
Но тут же позабыл о покупке, потому что его позвали к коменданту Рогачеву.
В маленьком кабинетике коменданта было, как всегда, темновато. Зеленые, густо разросшиеся ветви заслоняли окно от солнечных лучей. От этого казалось, что на улице пасмурно и прохладно.
Комендант Рогачев страдал бронхиальной астмой. Это был высокий, полный человек, с широким красным лицом. Он мог бы давно уйти в отставку, поселиться где-нибудь на покое, разводить цветы и нянчить внуков. Но ему не хотелось расставаться с границей, которой он отдал почти всю свою сознательную жизнь. Комендант Рогачев слишком любил свое беспокойное, трудное дело.
Он окинул взглядом Гусева, который стоял перед ним по другую сторону письменного стола.
– Как живете? – спросил Рогачев, тяжело дыша.
– Отлично! – бодро ответил Гусев. – Настроение у всего личного состава превосходное.
– Как жена?
– Жене, понятно, скучновато на заставе. Но не жалуется.
– Передайте ей мой привет.
– Спасибо.
Рогачев помолчал, пристально разглядывая Гусева. Это у него была такая манера – смотреть не отрываясь в лицо собеседника. Потом он заговорил:
– Вот что, лейтенант. У нас имеются данные. Тут кое-кто ожидается в эти дни. Может быть, даже сегодня, а может быть, завтра. Понимаете?
– Так точно! – отчеканил Гусев.
– Я особенно беспокоюсь за ваш участок. Нет, не за людей, народ у вас замечательный. А вот месторасположение... Река. Сразу же за берегом – лес... Как будто бы специально для лазутчика. В общем, прошу усилить наблюдение. Почаще сами проверяйте участок. Понимаете?
– Понимаю!
Гусев вышел от коменданта взволнованный: вот, кажется, и кончилось на границе затишье!
