Текст книги "Путь к Цитадели (СИ)"

Автор книги: Матвей Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Глава 6. Пора в путь-дорогу

Свен резко обернулся. Неожиданный посетитель мялся в дверях, боясь войти. Воин обнаружил, что всё ещё держит бессознательного Бранда на руках. Он опустил отрока на лавку и лишь после этого ответил на заданный вопрос.

– Переутомился. Возможно ещё что-то. После осмотра будет ясно.

Рубленость фраз объяснялась высокой степенью нервного напряжения мужчины. Он испытывал определённое (достаточно сильное) волнение в отношении возможной судьбы сына своего друга, ведь после подобного мальчишка мог остаться калекой. Витязь нашёл сонную артерию на шее пострадавшего и принялся считать её сокращения. Девяносто три раза за часть. Он послушал дыхание Бранда, прижав ухо к его груди. Дыхание оказалось достаточно ровным, конечно не таким, как у спящего, чуть прерывистым, ускоренным, но, в целом, удовлетворительным. Свен ощупал конечности отрока. Кость казалась целой, да и лицо ощупываемого оставалось недвижным. Единственным возможным последствием оставались растяжения или небольшие разрывы мышц. Закончив осмотр, воин повернулся к Харальду, всё ещё стоявшему в дверях, и сообщил радостную новость

– Твой брат в порядке. Он должен скоро очнуться.

Прогноз витязя сбылся в тот же миг. Тело Бранда напряглось, его веки затрепетали и, вдруг, широко распахнулись. Отрок застонал и попытался сесть, но чувства подвели его, и, вместо того, чтобы оказаться перпендикулярно полу, он оказался строго параллельно ему, скатившись с лавки. Падение оказало на Бранда благотворное влияние – он, наконец, осознал, где находится. Потирая слегка ушибленный череп, юноша встал и заметил Свена. Свен выжидающе молчал. Немного собравшись с мыслями, отрок посчитал необходимым спросить

– Господин витязь, я провалился, верно?

Бранд не испытывал сомнений в верности данного утверждения: “Потерять сознание после первого же задания, как девчонка… Позор! Что ж, значит таков мой удел – навечно остаться в ограниченности родных пенатов…” Недавно открытая дверь в неведомое стремительно захлопнулась и обзавелась амбарным замком.

Тем временем, Харальд окончательно запутался.

– Брат, что случилось? Где или куда ты провалился? Почему ты был без сознания?

Бурный словесный поток был оборван веским покашливанием витязя. Он воздел очи горе и устало произнёс

– Терпение, юноши. Обо всём по порядку. Нет, Бранд, ты не провалился. Ты достойно показал себя, и отправишься со мной, в Цитадель. Теперь ты, Харальд. Твой брат, как я уже сказал раньше, в порядке. Он заставил своё тело сделать немного больше, чем оно привыкло, а разум не захотел, так сказать, терпеть подобного издевательства и просто отключился. Надеюсь, этих объяснений достаточно?

Достаточно? О нет, Бранд так не считал. Ощущение некой неправильности, недосказанности грызло его нутро.

– Сударь, я отлично понимаю, что попросту не мог справиться с вашим заданием. Я, сказать по правде, надеялся показать неплохой средний результат и только. Прошу вас, скажите всё, как есть. Лучше разочароваться сразу…

Под конец он сбился на неясное бормотание. Свен покачал головой.

– Не волнуйся, юноша. Моё слово твердо – я сказал, что ты прошёл, значит так оно и есть. Большего тебе знать не нужно. Все ответы ты получишь в Цитадели. Пока же у меня есть дело к твоему брату.

Харальду совершенно не понравилась интонация, с которой мужчина произнёс последние слова. Было в его тоне что-то угрожающее. “А ведь он говорил нам не попадаться ему на глаза”, – подумалось отроку совершенно некстати.

–“Итак”, – продолжил витязь: “Я хочу, чтобы ты прошёл те же испытания, что и твой брат. Он, признаюсь, смог удивить меня, и я ожидаю того же от тебя. Всё-таки, вы – одна кровь.”

Харальд бодро улыбнулся и закивал, но предпочел сделать шаг назад. “Ага, знаем мы твои испытания. Братец мой, вон, сознание потерял, а я могу и без башки остаться. А ты, гад заморский, скажешь потом, что испытывал меня. Ну-ну, ищи дурака в зеркале.”

В глазах Свена запрыгали бесенята.

– Что же ты, юноша? Подойди ближе. Ужель я говорю слишком громко, и ты боишься оглохнуть?

– Нет, сударь, право слово. Я не думаю, что вам стоит тратить своё время на меня. Я ровным счётом ничем не выделяюсь…

Бесенята в глазах воина зажгли факелы.

–“Подошёл!”, – сказал он, как отрезал.

Харальд вздрогнул и выполнил приказ.

– Так то лучше.

Витязь, в точности повторяя недавние события, прошёл на внутренний двор. Он, так же, как и до этого, прислонился к стене и вперился во второго потенциального протеже испытующим взором. Потенциальный протеже, впрочем, повёл себя вовсе не так, как его брат, разрушив тщательно выстраиваемую последовательность событий. Он аккуратно прикрыл дверь и встал напротив воина, не предпринимая ни малейшей попытки оградить себя от возможного нападения, очевидно, смирившись с творящимся произволом и не надеясь уже изменить что-либо к лучшему. Свен мысленно вздохнул и начал испытание.

– Итак, юноша, скажи мне, что тебе известно о витязях?

– Ну… Древний орден, живёте далеко на севере, промышляете дипломатией, охотой на чудищ и татей. Народ вас зело уважает. Говорят, что у вас оружие и бронь неземные, что со всеми князьями мира вы на короткой ноге, но то уж, наверное, сказки. В общем, всё.

Свен выслушал это с постной миной, ощутимо скривившись лишь на слове “промышляете”.

– Мало, юноша, мало. Впрочем, довольно. Перейдём к испытанию силы. Принеси полуторапудовый весовой камень.

Харальд, недолго думая, подхватил лежащий рядом булыжник и продемонстрировал его воину. Свен решил не отходить от прежнего канона.

– Подними тридцать раз!

Отрок присвистнул и почесал затылок.

– Сударь, я ж сдохну…

–“Тягай!”, – рыкнул потерявший терпение витязь.

Раз, другой, третий. Харальд упорно поднимал и опускал камень. Восемь, девять. Камень взлетел ещё раз и упал. Подросток утёр пот со лба и потряс руками.

– Всё, дядько. Что смог, то сделал.

“И тут неудача.”, – подумал Свен: “Что ж, у меня в запасе есть ещё немало упражнений”. Не давая отроку времени на передышку, он продолжил испытание.

– Теперь приседания. Начнём с сорока.

Подросток почувствовал халяву и радостно заулыбался. Он хотел было приступить к выполнению пустяшного задания, но не успел. Витязь указал на полуторапудовый камень и уточнил

– Приседать будешь с ним.

Отрок понял – дело плохо. Он предпринял попытку избавиться от нежелательного бремени, заголосив

– Ой, почто ж я вам так не люб?! Ой, злобу лютую затаили на меня, сударь…

– Уймись, шут! Приступай!

Харальд окончательно убедился в полном бессердечии воина и приступил. Дело шло туго. Камень немилосердно давил на плечи. Отрок старался изо всех сил, но задание явно было непосильным. Он вставал и опускался двадцать пять раз, но на двадцать шестом тело предало его. Харальд упал, поражённый внезапной судорогой в ногах. Он втянул воздух сквозь сжатые зубы, стараясь не закричать. Ему казалось, что мышцы его ног разделили на множество нитей, каждую из которых выкручивают и растягивают. Витязь резко приблизился к своему подопечному и чем-то уколол его, сначала в одно бедро, а затем в другое(22). Боль стала стихать. Свен подал подростку руку и помог подняться. Харальд почувствовал себя несколько неловко. И как он мог считать бессердечным столь доброго человека? Воин похлопал отрока по плечу и с доброй улыбкой произнёс

– Молодец, хвалю! Можешь ведь, когда хочешь. Теперь бег. Узнаем, насколько ты быстр.

Харальд, покряхтывая, встал. “Ох, ножки мои ножки.”, – вздохнул он про себя: “Пожалуй я погорячился насчёт его доброты.” Отрок помял натруженные конечности и изготовился. Свен увидел это и скомандовал

– К стене! Три круга на скорость бегом!

И Харальд побежал. Этот навык был развит им в достаточной мере, в силу особой любви ко всякого рода каверзам, но в данный момент отрок находился не в лучшей форме, поэтому его движение напоминало полёт не стрелы, а, скорее, тяжёлого охотничьего срезня… полуоперённого… Но, зато, выпущенного из отменно тугого лука! Так или иначе, Харальд добежал. Отдышавшись, он поднял глаза, ожидая увидеть одобрение, но взгляд витязя не выражал ничего. Воин коротко бросил: “Закончили!”, – и ушёл в дом. Недоумевающий Харальд последовал за ним. В дверях он нос к носу столкнулся с братом.

– Ты в порядке?

– А что?

– Витязь сказал, что ты не прошёл. Он не в лучшем настроении. Честно говоря, я думал, что он тебя отметелил.

–“Не надейся.”, – ощерился Харальд: “Кстати, он не упоминал о причинах своего решения?”

–“Тебе нужны причины?”, – донёсся голос из угла.

Харальд вспрыгнул, доселе уверенный, что их разговор приватен.

–“Причина в том”, – продолжил Свен: “Что я не увидел достаточного старания.”

Харальд чуть не задохнулся от возмущения.

– Не увидели достаточного старания? Да я тут сделал всё, что мог, и чуть не помер!

– Вот именно. Ты сделал, что мог, а должен был больше. По-другому витязями не становятся. Но хватит пустых разговоров. Ты сделал – я увидел, ты сказал – я услышал.

Харальд может быть и ответил бы что-то просто так, в пику Риггеру, но открывшаяся входная дверь спутала присутствующим все возможные планы. Выражения лиц вошедших в дом хозяев достаточно красноречиво говорили о текущем положении дел в ратуше. Бьерн выглядел спокойным, даже отрешённым, а вот лицо его жены буквально светилось от удовлетворения и лёгкого злорадства. Фру Крамхолд славно “поохотилась”… Она осмотрелась и, задорно прищурившись, спросила

– Ну что, Свен, не скучал тут? Мальчики хорошо себя вели?

– Не скучал. Твои сыновья хорошо меня развлекли, Аслог.

– Они опять что-то натворили?

– Нет, напротив. Бранд сумел убедить меня в том, что испытать его будет неплохой идеей. Так и оказалось.

В разговор вступил Бьерн.

– Постой, друг. Что ты имеешь в виду?

– То и имею. Юнец едет со мной.

– Заболтал он тебя небось? Так не смотри, что он умно говорить умеет! Ума у него много, да мозгов не хватает. Рано ему ещё из отчего дома уезжать!

– Бьерн, это не обсуждается. Мальчишка вошёл в Состояние Силы. Сам, попрошу заметить, без подготовки и обучения! А самое интересное, что он даже мускула не потянул! Отделался потерей сознания.

Хозяева дома замерли, как громом поражённые. Свен же решил вбить, так сказать, последний гвоздь в крышку гроба. Он, буравя супругов тяжёлым взглядом, отчеканил

– Ваш сын опасен. Я обязан забрать его, даже если вы того не захотите.

Бьерн, преодолевая смятение, прохрипел

– Как?

–“Как вошёл? Понятия не имею”, – ответил Риггер, легко дёрнув плечами: “В Цитадели разберутся.”

Аслог сморгнула внезапно навернувшиеся слёзы и преувеличенно бодро воскликнула

– Что же, раз завтрашнее утро ознаменует начало разлуки, давайте проведём оставшееся до него время без печали! Муж мой, доставай угощения! Зови соседей! Проводим нашего сына!

Бьерн стряхнул оцепенение, и машина торжеств завертелась. Аслог отправилась на кухню, а её муж в город, в мастерские и казармы, к друзьям семьи. Он оставлял за собой шлейф из озадаченных людей: кузнец, кожевенник, две портнихи, престарелый алхимик, несколько стражей. Новость расходилась подобно кругам на воде и коверкалась, менялась так же, как и упомянутые круги, сталкивающиеся друг с другом.

– Говорят в семействе Крамхолдов кто-то уезжает?

– Да нет, вроде вся семья решила переехать. Интересно, с чего бы?

– Эх вы, да там сын служить уходит!

– А я слышала, что оба!

– Да что ты там слышала, тетеря глухая?

– Ты кого тетерей назвал, мерин старый?!

Но, так или иначе, друзья семьи получили нужную информацию в изначальной форме. Они мало что поняли из объяснений Бьерна, да он и не слишком распространялся, но главная идея была ими усвоена. Старший сын, Бранд, покидает город и отправляется на северо-запад, в Цитадель. Эта новость произвела ошеломляющий эффект. Оповещённые, как один, сели и направили задумчивые взгляды в пустоту. Жизнь в Рехене не отличалась высокой скоростью и обилием событий, поэтому непривычным к неожиданностям горожанам требовалось время на обдумывание услышанного.

***

Проводы Бранда заняли остаток дня, прихватив вдобавок немалую часть ночи. Празднество нельзя было назвать пышным, но оно являлось достойным того события, в честь которого происходило. Гости и старшие члены семьи пили, ели, танцевали и напутствовали отрока, покидающего семейное гнездо (Подобный ход празднества был вполне обычен. Порядок проведения свадеб, похорон, проводов и некоторых других торжеств был подробнейшим образом описан в Хатострое – книге, содержавшей все традиции эрнского народа, касающиеся домашнего быта – и соблюдался неукоснительно). Гости преподнесли уезжающему ценные подарки, неведомым образом собранные за малый промежуток времени между получением приглашения и началом торжества. Кузнец подарил Бранду прекрасный нож, кожевенник – крепкие сапоги из толстой кожи, портнихи – добротный плащ с капюшоном и расшитую обережными узорами рубаху, алхимик, хитро блеснув глазами, отдал отроку пять странных баночек, а сослуживцы отца подарили отличный топор и набор для ухода за ним. Виновник торжества восторженно принимал дары, поглядывая время от времени на родителей и брата. Если первые выглядели подавленными и испытывали очевидное волнение, то последний разве что немного, белой завистью, завидовал “взрослым” подаркам. Полночь постучалась в двери. Бранд, видя, что его присутствие старшим уже не принципиально, предпочел тихо уйти. Предстояло рано вставать.

(22) У мелкого, как вы понимаете, свело мышцы. Уколоть спазмированную мышцу иглой – один из лучших способов снять сверхнапряжение.

Глава 7. Хочешь жить – умей вертеться

Через три часа после рассвета караван покинул Рехен через северные ворота. Впереди лежал долгий путь. Бранд, почти не спавший этой ночью, прилёг на телегу, гружёную досками (он выбрал её из-за отсутствия при ней постоянного возницы), пристроил свои вещи и сразу же уснул. Свен же, несмотря на участие во вчерашнем гулянии, был, прямо-таки, отвратительно бодр и свеж. Он шёл во главе колонны, напевая одну из песен народа ладей

– Herr Mannelig herr Mannelig trolofven i mig

För det jag bjuder så gerna

I kunnen väl svara endast ja eller nej

Om i viljen eller ej.

Размеренный мотив старой истории о любви троллихи к человеческому воину успокаивал и вносил необходимый ритм в скучное путешествие. Телеги, запряжённые парами быков, двигались медленно, но верно. Ни малейшего отклонения – всё шло в чётком соответствии с планом, и не мудрено, ведь Свен водил караваны далеко не в первый раз. Версты, одна за другой, ложились под ноги путников, дорожная пыль оседала на одежде. Через несколько часов после полудня караван остановился на привал. Началась привычная суета – люди доставали котлы, продукты, баклаги с водой и амулеты, создающие огонь, поили животных. Через некоторое время от костров поплыл запах готовящейся похлёбки. Почувствовав его, Бранд проснулся и встряхнул головой, прогоняя остатки сна. Отрок засуетился, понимая, что время стоянки ограничено и ждать его никто не будет. Он развязал горловину дорожной сумки, чтобы вытащить небольшой котелок, кремень, трут и кресало. Заглянув внутрь, Бранд внезапно осознал, что забыл торбу с провизией дома. Крупа, вяленое мясо, твёрдый сыр и сухари так и остались стоять в его комнате, а он остался без обеда. Впрочем без завтрака, ужина, и всех прочих приёмов пищи в ближайшую неделю тоже. С собой была только соль, с десяток мешочков с травами, котелок, баклага воды и глиняная фляга, а также две перемены одежды, нож, топор и достаточно солидная сумма денег (с четверть гривны(23) серебром), отсыпанных родителями на дорогу, но они в пищу уж точно не годились. Отрок тоскливо вздохнул и откинулся на жёсткие доски. По высокому синему небу плыли редкие облака. Пустой живот ворчал, будто жалуясь на свою тяжёлую, голодную судьбу. Бранд привстал и потянулся к бочонку с водой, вытащил затычку, понюхал содержимое и со вздохом засунул затычку обратно. Сначала следовало израсходовать жидкость, налитую во флягу. (Обычно путники, отправляющиеся в дорогу с караваном, брали с собой только бочки-баклаги со специальными трубками для питья, сделанными из должным образом очищенного кишечника животных, но Бранд хотел быть готовым к любым неожиданностям, и потому взял, вдобавок, глиняную флягу. Кожаная, конечно, красивее, да и не разобьётся от падения, но солнечные лучи могут причинить ей непоправимый ущерб – воск расплавится, и вода утечёт прямо сквозь шов)

***

Стоянка закончилась. Караванщики собрали всю ранее достанную утварь и вновь двинулись в путь. Бранд слез с телеги и пошёл к голове колонны. Ему пришлось поторопиться – быки шли необычайно резво. Впрочем, это не являлось существенной помехой для быстроногого отрока. Не прошло и части, как он догнал свою цель – Свена Риггера. Бранд пристроился слева от витязя и, не нарушая молчания, двинулся рядом. Воин, глядя на эти телодвижения, усмехнулся: “Мальчишка хочет разговора, но стесняется. Надеется, что я начну? Нет уж. Эти нелепые детские привычки нужно искоренять.” Решив так, он отвернулся и запел новую песню, на этот раз из числа дворфийских.

– Die Eisenfaust am Brodeksschaft,

Die Schilden in der Linken,

So sprengt des Reiches Kriegeschaft

Und ihre Rüstung blinken.

Heja, heja, heja! Heja!

Und ihre Rüstung blinken.

Он бросил взгляд на отрока, ожидая, что тот сделает в ответ. Будет упорно молчать? Задаст, наконец, вопрос? Бранд не сделал ни того, ни другого. Дождавшись, пока витязь допоёт, он и сам запел.

– Ir sult sprechen willekomen:

der iu mære bringet, daz bin ich.

allez daz ir habt vernomen,

daz ist gar ein wint: nû frâget mich.

ich wil aber miete:

wirt mîn lôn iht guot,

ich gesage iu lîhte daz iu sanfte tuot.

seht waz man mir êren biete.

В его глазах заиграли отблески немого смеха. “Вот так-то, господин витязь.”, – подумалось отроку: “Я тоже не пальцем деланный и могу побить вас вашим же оружием”. Эти мысли читались на его лице столь явно, что их можно было приравнять к словам, произнесённым вслух. Разумеется эти мысли не укрылись от внимания Свена. “Вот шельмец! Да он насмехается надо мной! Впрочем, мальчишка не выходит за грани приличий. Что ж, пусть побудет моим развлечением ближайшие несколько часов.”

Певчая “дуэль” началась. Вернее, Бранд считал это дуэлью… Но не суть. Рокочущий мужской баритон смешивался с ломким и высоким голосом его юного спутника. Походные песни сменялись лирическими, лирические – застольными и плясовыми. Отрок старался изо всех сил, пытаясь звучать громко и чисто. Впрочем, основываясь на том факте, что через полчаса на передних телегах остались лишь возницы, попросту не могшие покинуть своих постов, выходило у него не очень. Тени удлинились и побледнели, знаменуя закат. Один из караванщиков догнал Свена и, тронув его плечо, произнёс

– Господин витязь, не стоит ли остановиться на ночь? Здесь недалече, в лесу, речка есть, да полянка подле неё. Доброе место, сударь.

Свен, замолкший при приближении тележного, утвердительно кивнул головой, поднял руку и крикнул

– Обоз, на ночёвку!

Возницы расплылись в улыбках, выражающих незамутнённое счастье. Мальчишка-то, наконец, замолчал… Упомянутый мальчишка вышел из задумчивости и, видя, что Свен намеревается удалиться по своим делам, торопливо воскликнул

– Сударь, подождите!

Воин повернулся к отроку и, выражая лицом и фигурой спешку, бросил

– Юноша, я тороплюсь. Твоё дело неотложно?

– Боюсь, что да. Понимаете, я забыл свою сумку с провизией дома… Мы будем проезжать какую-нибудь деревню или, на худой конец, постоялый двор?

– Да. Через три дня мы будем в Кранне. Это тихая деревушка дворов на десять. Там ты сможешь купить еды. Надеюсь, у тебя есть деньги?

– Да, сударь. По счастью, родители снабдили меня некоторым их количеством. Но…

– Но тебе нужно как-то прожить оставшиеся три дня? Ничем не могу помочь. Ищи выход самостоятельно, юноша.

Сказав это, витязь развернулся на пятках и удалился. Бранд же остался стоять, смотря прямо перед собой, не моргая. Он думал, что Риггер окажет ему поддержку или хотя бы даст совет, так что подобный отказ стал для отрока полной неожиданностью. Бранд стал лихорадочно размышлять: “Итак, мне нужно продержаться три дня. Еды нет, зато есть вода, целебные травы и путевые приспособы. Дядька(24) со мной не поделится, остаются караванщики. Их запасы строго распределены, и кормить лишний рот они не будут. Может быть получится купить или выменять у них хоть что-то? Ну, не попробую – не узнаю.”. Подросток повёл плечами, тряхнул головой и направился к основному скоплению людей. Он подошёл поближе и стал вглядываться в лица и фигуры, ища черты, указывающие на сравнительно высокое положение их обладателя. Бранд отметил нескольких подходящих людей. Первый обладал высоким ростом, широкими плечами, длинной окладистой бородой, горизонтальными морщинами на лбу и глубокими складками у рта, что ясно говорило о его привычке руководить, добиваясь исполнения приказов в равной степени умом и силой. Он был похож на наймита из тех, что иногда захаживали в Рехен, берясь за разного рода работу. Но он явно не являлся простым рубакой… Капитан(25)? Без отряда? Чушь. “Он, верно, княжий человек.”, – заключил отрок: “Причём не из последних.” Бранд обратил внимание на вторую подходящую личность. То был человек противоположный первому – среднего роста, полноватый, несколько румяный, и оттого выглядящий добродушным, мог бы сойти за пекаря, если бы не глаза. Стоило всмотреться в них, и образ доброго булочника рассеивался, как дым на ветру. Это были некрупные, полуприщуренные, цепкие глаза, непрестанно оценивающие каждого из находящихся рядом. Они выдавали в своём владельце прожжённого торговца. Такие гости на севере, можно сказать, не появлялись – испокон веку, торговцами здесь были или ремесленники, продающие то, что сделали сами, или селяне, сбывающие нехитрый урожай раз в годину; для других выгоды ехать в эти края было немного. Эрнский люд всё необходимое – зерно, овощи, простую посуду, оружие, брони, домовые и дворовые приспособы, одежду, обувь – растил и делал сам. В лесах было вдосталь дичи, в реках – рыбы, а в земле – доброго железа. Другим землям было попросту нечего дать этому вольному, богатому дарами природы краю. Лишь два народа заезжали сюда с торговыми целями: Народ Ладей – сбыть добычу с других участков побережья, да дворфы с Ганзейских гор – продать или обменять на что-то детища своих кузниц и артефактных мастерских. Такие гости не слишком отличались от привычных эрнцам ремесленников-торговцев, а посему принимались со всем радушием, чего нельзя было сказать бессовестных торгашах, подобных встреченному Брандом. Эти жили по совсем другим законам. Их хлебом было обмануть честного труженика, купив его детище за копейки, чтобы потом перепродать втридорога, да за тридевять земель ничего не подозревающему горожанину или селянину. Подобным промышляли, в основном, италики, имевшие могучий флот и множество повозок с волами, ослами и лошадьми. Упомянутый торговец, судя по крою и расцветкам его одежды также относился к этому пресловутому племени. Отрок ясно понимал – реши он вести дела с подобным пройдохой, в его кошеле загуляют ветры. “С другой стороны,”, – подумалось Бранду: “снедь гридням выдаётся под учёт – за каждый съеденный кусочек старшому придётся отчитаться, да и наставник мой рядом… Подбивать вояку нарушать порядок в таких условиях? Пфф, ищите дурака в зеркале!” Выбора не было, а было надобно смириться с возможными потерями и, взяв себя, наконец, в руки, идти договариваться.

Собравшись с мыслями, Бранд отправился на переговоры, от которых зависела если не его жизнь, то, по крайней мере, здоровье его желудка. Отрок приблизился к торговцу и, учтиво дождавшись, пока на него обратят внимание, спросил

– Сударь, не соизволите ли вы уделить мне частичку своего внимания?

Тележные, с которыми разговаривал купец, воззрились, или скорее, вылупились на подростка, подобно барану, в чьё поле зрения неожиданно попали створки новых, ещё не боданных ворот. Им, очевидно, никак не удавалось связать сложную речь, слышимую обычно от начальства, с образом мелкого шкета, находящегося перед ними. Торговца же словесные кружева явно не впечатлили – более удивительным для него стал сам факт того, что отрок посмел открыть в Его Сиятельном присутствии рот, ибо, принятый за слугу, Бранд находился в картине мира италика примерно в той же позиции, что и говорящий стул.

–“Кто твой хозяин, мальчик?”, – брезгливо поинтересовался торгаш.

–“Я свободный человек, и я пришёл по делу, сударь!”, – спокойно, но жёстко ответил Бранд, с трудом сдерживая желание стереть гаденькую ухмылочку с лица купца хорошим, размашистым ударом оглобли.

–“Свободный человек? По делу?”, – брови италика невольно приподнялись, выражая крайнее удивление своего владельца тем, что наглый служка вновь использовал рот не по назначению (а назначение, по его убеждению, состояло в том, чтобы униженно просить прощения и подобострастно восторгаться господином).

– Да. Хочу приобрести у вас кое-что.

–“Мелочами не торгую”, – презрительно отмахнулся торговец.

Бранд вдохнул. Выдохнул. Повторил. Не помогло. Желание придушить высокомерного подонка оставалось столь же сильным, как и прежде. Впрочем, надежда добраться-таки до съестного заставила отрока совершить ещё одну попытку.

– Я к вам не за ними, сударь. Я имел намерение купить у вас немного провизии. Уверен, у вас найдётся немного гречи, пшена или сухарей для того, кто готов за них заплатить.

Чтобы подтвердить свою платёжеспсобность, Бранд слегка встряхнул мошной, заставляя лежащие там полупечатни звенеть. Взгляд торговца немного потеплел. Он махнул рукой, прогоняя служек, и повернулся к отроку.

–“Сколько ты хочешь приобрести?”, – спросил италик с ощутимо меньшей долей презрения в голосе.

–“Так, чтобы мне хватило на три дня”, – обтекаемо ответил Бранд.

– Я готов продать тебе две гривны пшена и гривну вяленого мяса. Учти, это обойдётся тебе недёшево – я рискую, сбывая паёк моих людей чужому. Осознаёшь?

– Да, сударь. Сколько с меня?

Торговец окинул клиента оценивающим взглядом.

– Четверть гривны за всё. Устроит?

Бранда это, конечно же, не устраивало. Более того, он чуть не задохнулся от подобной наглости! За названную сумму можно было купить четыре гривны соли, пару неплохих ножей, или две пары сапог! Торгаш завышал цену в пару десятков раз, не меньше.

– Предпочту остановиться на крупе и сухарях.

Италик опять изменился в лице.

–“Нечем платить – иди и не трать моё время понапрасну, мальчик.”, – бросил он с интонациями брезгливой лени.

– Мне есть, чем заплатить, сударь. Но, всё же, это слишком дорого. Может быть вас заинтересует обмен?

–“Тебе нечего мне предложить.”, – с непоколебимой уверенностью заявил купец.

– Может быть зелья?

Торговец демонстративно хмыкнул.

– Если ты намерен предложить мне пару пузырьков с микстурой от простуды, лучше даже не пытайся.

–“Мелочами не торгую.”, – не удержавшись, ответил Бранд, вернув италику его слова: “Но могу сделать на заказ с полтора десятка мазей, отваров и припарок.”

–“О, молодой человек, так вы алхимик?”, – голос жреца золота неожиданно пополнился елеем: “Надеюсь у вас есть лицензия?”

– Нет, по малолетству я являюсь лишь подмастерьем и лицензии не имею.

– Ай-ай, молодой человек. Надумали обмануть меня? Зря. Я ведь могу и не продать вам ничего, а кроме меня ваши микстуры никто и не купит!

Торгаш явственно издевался. Очевидно, что у Бранда не было и не могло быть лицензии – это был способ сбить цену ещё больше, облапошив отрока целиком и полностью.

–“За качество ручаюсь”, – выдавил несчастный, скрипнув зубами.

–“Перечисли, что можешь сделать.”, – бросил италик со вздохом.

– Мазь и отвар от ран, припарка от нагноев, от рубцов, мазь от нарывов, от угрей, мазь и отвар от переломов, мазь от кожного зуда, отвар от болей в животе, от поноса, рвотный отвар, отвар для затворения крови, да, пожалуй, ещё сонный отвар. Только для мазей мне понадобится животный жир, для некоторых – воск.

Было видно, как в голове торговца защёлкали счётные камешки, вычисляя возможную выгоду. Наконец, он, как бы нехотя, произнёс

– Что ж, это может меня устроить. Жир я предоставлю, воск тоже. Снадобья изготовишь по моему требованию, через несколько дней. Сделаешь шестьдесят чарок(26). В обмен на это, я передам тебе через своего слугу оговоренную пищу, пожалуй даже накину по полгривны крупы и мяса по доброте душевной. И всё это авансом! Цени мою щедрость и не распространяйся о нашей маленькой сделке, мой юный друг.

Купец улыбнулся мягкой, покровительственной, отвратительной, как гнилая репа, улыбкой. Улыбки, подобные этой, действуют на честных людей подобно молодому редису, вызывая непроизвольную судорогу всего лица разом. Бранд являлся честным в достаточной степени, что, можно сказать, вынудило его сделать вежливый полупоклон, призванный скрыть появившуюся гримасу. С трудом расцепив сведённые челюсти, отрок поспешно уточнил

– Где я смогу забрать плоды вашей щедрости?

Купец слегка наклонился к своему визави и заговорщическим тоном произнёс

–“Через четверть часа иди к реке. Там мой слуга найдёт тебя и передаст оговоренное.”, – после чего, подмигнув, удалился.

Бранд почувствовал себя закипающим котлом. Он сжал кулаки и прорычал себе под нос

– Да за кого он меня держит?! Италийская собака! Он унизил меня, ободрал как липку! Он… Ух, с-собака!

Но, так или иначе, сделка уже состоялась. Следовало вкушать заслуженные плоды (тем более, что желудок их – этих самых плодов – страстно желал). Бранд вздохнул и отправился к реке. Следовало встретиться с купцовым слугой до момента, когда весь караван нагрянет туда разом. Тележным, конечно, будет всё-равно, а вот гридень с учителем могут насторожиться… Так что тьфу-тьфу… На всякий случай…

Через несколько частей отрок уже прогуливался вдоль глинистого берега речки, помахивая взятым для отвода глаз котелком. Конечно, вероятность того, что кто-то решит отколоться от группы и сбегать к воде пораньше, была крайне невелика, но солидный опыт в шкодничестве подсказывал Бранду, что именно в тот миг, когда человек, желающий что-то скрыть, утрачивает бдительность, рука отца… закона настигает его. Подросток прислушался к окружающей действительности и уловил чуть слышные за журчанием ручья шаги. Повернувшись, он практически нос к носу столкнулся с мужчиной, являвшимся, по всей видимости, купцовым слугой.

–“Посылка от господина”, – чуть шепеляво пробормотал посыльный, расплывшись в щербатой улыбке.

Он вытащил из плечевой сумки аппетитно пахнущий мясом тканевый свёрток и мешочек с чем-то сыпучим, положил их отроку под ноги и убежал. Бранд поднял еду с земли, сунул крупу за пазуху, помял в руках свёрток с мясом затем, не выдержав, развернул его и достал один благоухающий ломтик воплощённого блаженства, нерешительно сжал дрожащими пальцами и, наконец, воровато сунул в рот. Волна вкуса захлестнула голодный организм и погрузила его в экстаз. Отрок застонал от блаженства. Захлёбываясь слюной, он невразумительно промычал