Текст книги "Путь к Цитадели (СИ)"

Автор книги: Матвей Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Бранд. Путь к Цитадели

Пролог

Над землёй воцарилась ночь. Она широко раскинула свои чёрные крылья, будто пытаясь охватить весь мир и поглотить само пространство. Мрак, густой, плотный и вязкий, обступал со всех сторон, давил своей пугающей однородностью. На этом тёмном полотне можно было различить лишь одну неясную фигуру. По дороге брёл человек… Его плащ, оборванный от уровня колен и ниже, был грязен и покрыт дырами. Штаны и рубаха также пребывали не в лучшем состоянии, но руны укрепления не давали им окончательно превратиться в рубище. Внешний слой кожи на доспехе сиял прорехами, обнажая ряды пластин, а шлем был украшен бесконечными вмятинами и царапинами. На поясе воина висел меч, а в правой руке было зажато копьё с длинным, в две ладони, наконечником. Из груди путника вырывались хрип и тихое клокотание, левая рука висела плетью. Человек остановился, чтобы перевести дыхание. Он поднял глаза к небу, надеясь увидеть луну, звёзды, да хоть что-нибудь! Тщетно. Лишь новые и новые участки тёмного полотна открывались его взору. Ноги воина подогнулись, и он рухнул на колени, копьё со стуком упало рядом.

–“Нужно… дойти”, – чуть слышно прошептал он и разразился болезненным хриплым кашлем.

В горле встал ком.

–“Эх, братушки, что ж вы…”, – выдавил он, и слеза скатилась по его молодому, ещё не успевшему загрубеть лицу, оставляя за собой узкую извилистую полоску чистой кожи.

Юноша, с трудом преодолевая притяжение поверхности, встал. Его глаза на миг вспыхнули зелёным, он сплюнул в дорожную пыль и, подобрав копьё, похромал дальше. На том месте, где он лежал, остался пергаментный свиток, выпавший из тубуса на поясе. Внезапно налетевший порыв ветра слегка шевельнул рукопись, приоткрывая её нижний край, где виднелся фрагмент текста:

“…Сим нарекаю подателя сего проводником воли моей.”

Под ровными строчками красовалась чудом сохранившаяся печать – меч, увитый колосьями пшеницы…

Глава 1. История одного мальчика

Бранд родился в среднего размера городе под названием Рехен. Его отец служил там десятником стражи, а мать следила за домом, занимаясь на досуге зельями (занятия эти не только разгоняли скуку, но и, в немалой степени, поддерживали благополучие семьи). Крамхолдов любили и уважали за исключительную порядочность и добросердие. Отец семейства, стараясь подавать подчинённым и прочим горожанам достойный пример, не злоупотреблял хмельным, но, при случае, не отказывался пропустить чарку-другую для, по его словам, поддержания знакомства и добрососедских отношений. Супруги любили читать, не гнушаясь тратить крайне солидные суммы на книги, в особенности полезные – по алхимии, истории, этикету, праву, колдовскому искусству и воинским премудростям. Для развлечения приобретались, преимущественно, записки путешественников. Всё книжное собрание включало более полусотни экземпляров! В один из долгих и тёмных осенних вечеров тишина уютного дома была разорвана криком новорождённых – в мир пришли наследники семьи. Вы, я думаю, уже догадались каково было имя старшего из малышей – его нарекли Брандом. Младшему дали имя Харальд. Близнецы получили прозвания по одному из северных обычаев – знахарка, принимавшая роды, бросила рунные кости и сложила выпавшие знаки особым образом, получая имена, что имели двоякое значение. Обычно, в них отражались качества характера новорожденного, которые будут приобретены на жизненном пути, однако им случалось становиться и указанием судьбы младенца. Впрочем, мало кто так уж сильно раздумывает над выпавшими предзнаменованиями, не беспокоились о них и молодые родители. Они проводили знахарку с дарами, а затем вернулись к прежней жизни, разве что с двумя маленькими дополнениями. Прошли годы, чада возмужали. Родители их, впрочем, тоже не стояли на месте – отец дорос до полусотника, а затем и вовсе возглавил стражу, мать же переняла знания знахарки и после смерти старушки заняла её место. Бранд и Харальд под чутким отцовским надзором осваивали копейный бой, премудрости владения топором, молотом, строевой бой, закаляли тело в воинских упражнениях. Труды дали законные плоды – все мальчишки города оказались под железной пятой близнецов, впрочем вполне добровольно. С той поры началась нескончаемая канитель. Маленькие сорвиголовы носились по улицам города и его окрестностям, дрались на палках, должных изображать оружие, и воображали себя то княжьей ратью, то дворфийской пехотой, то ещё кем. Это мельтешение быстро надоело отцу зачинателей беспорядков, и мальчишки прочно обосновались на городском плацу. Ряды “доблестных воинов” быстро поуменьшились, осталось лишь полтора десятка самых стойких, зато они получили настоящее тренировочное снаряжение – лёгкие щиты, деревянные копья и дубинки (по сути, обычные прямые палки, изображающие любое оружие, ложащееся в одну руку). Увеличившиеся нагрузки чудесным образом побудили братьев к дополнительным занятиям. Старший ударился в право, теорию магии, алхимию и фортификацию, младшему больше пришлись по вкусу боевая алхимия и записки путешественников. Родительские книги исчезли в маленьких головах в мгновение ока, но не погасили исследовательского пыла, которым всегда так отличаются мальчишки. Именно этот неугасимый костёр, разожжённый силами отца и матери, определил судьбу двух отроков. Многое произошло за тринадцать лет…

Глава 2. Шалость удалась

Над Рехеном разгоралась заря. Время было раннее, и утро только-только отвоевывало свои права у ночи. Робкие солнечные лучи медленно взбирались по крышам и стенам домов, несмело окрашивая здания в благородный багр. Ах, как тих и прекрасен город в этот сонный час, когда лавки и мастерские ещё закрыты, а припозднившиеся гуляки уже храпят по кроватям, забывшись глубоким пьяным сном. Вряд ли на улице можно было найти хоть одну живую душу кроме стражников, отправленных вон из караулки в зябкое утро, в собачью смену. Большинство рехенцев предпочитали, из практических соображений, покемарить лишний час или два, вместо того, чтобы любоваться рассветом, но те, кто выходил, могли наблюдать в это утро довольно-таки необычную картину. На крыше, что само по себе уже не слишком правильно, сидели две фигуры и явно что-то замышляли. Ночью, конечно, можно и не такое увидеть, но утром, когда немногочисленные неблагочестивые граждане уже улеглись отдыхать перед очередной “ночной сменой”, такое явление казалось весьма странным. Впрочем, я думаю вы уже догадались, как звались эти две фигуры. Это Бранд и его меньшой братец замышляли маленькую шалость, которая определила дальнейший ход нашей истории.

– Итак, засыпаем муку…

– Хар, тебе не кажется, что это чересчур?

– Не, в самый раз! Будет знать, как с сотником панибратничать!

– Тебе мало грязной воды и дыма от шутихи?

– Ой, не нуди. Ты хочешь его проучить или как?

– Если бы ты, возлюбленный брат мой, обладал достаточным количеством здравого смысла…

– Бранд, прошу! Я знаю, что ты невысокого мнения о моих способностях тактика.

– Хм, и тому есть достаточно веские причины…

– Да, я помню, чем закончилась прошлая наша затея, но в этот раз всё будет не так! Я всё предусмотрел!

–”Эх ты, предусмотрительный”, – протянул Бранд, задумчиво отвешивая брату подзатыльник: “Во перву строку, будучи сынами мужа оружного во государственном чине, нам надлежит держать имя его чистыми, яко возможно, ибо имя и лицо его есть имя и лицо города и всего княжества нашего.”

Скулы Харальда свело в болезненном спазме.

– Брат, умоляю, хватит! Я понял, обойдёмся без муки!

– Вот, так то лучше. Ну, давай, скоро этот паладин(1) встанет.

Мальчишки вскочили, подхватили свёртки и двинулись на дело.

***

Четверть часа спустя

На улице странников, в стене одного из постоялых дворов открылась дверь. В проёме появился человек с вполне обычной для этой местности внешностью: серо-стальными глазами, тёмно-русыми волосами, в меру крепкими руками и торсом, широкими плечами и крупными кулаками. Он прикрыл глаза, приподнял лицо навстречу неяркому утреннему солнцу и вдохнул аромат просыпающегося города. Вдруг он, будто почувствовав что-то, резко раскрыл глаза, подобрался и осмотрел косяки и порог цепким, присущим только воинам, взором. Обнаружив искомое, зрачки расширились, фиксируя находку. Тонкая нить блеснула в лучах рассветного солнца. Человек встал на одно колено и внимательно осмотрел землю возле порога. Шутиха, запрятанная близнецами десятком частей(2) ранее, была раскопана и изучена. Наконец, воин хмыкнул, снял нить и вышел на улицу, покинув защищённое пространство под притолокой. Его тут же встретил поток грязной и холодной болотной воды (это были, конечно, не помои, предложенные Харальдом изначально, но приятного в содержимом болота тоже, согласитесь, немного). Спустя вздох, ведро, из которого вода и выливалась, также встретилось с макушкой бедняги, оседлав её на манер шлема. Человек стянул ведро с головы и дико заозирался. Не заметив никого, он сплюнул и хотел уже идти дальше, но подленькое хихиканье, изменило его намерения. Сверху, с уровня второго этажа, на жертву проказы ехидно взирали две мальчишеские физиономии. Вдруг, случилось странное. “Паладин”, ещё мгновение назад просто смотревший на засранцев, вдруг взметнулся, ухватился за край крыши, перекинул своё тело на ровную поверхность и встал в полный рост уже наверху. Обладатель первой физиономии с клацаньем прикрыл пальцем отпавшую челюсть сообщника и, выдавив: “Бежим!”, – бросился наутёк. Сообщник не замедлил последовать за ним. Впрочем, далеко они не ушли. Не пройдя и десятка шагов, мальчишки оказались подвешенными за уши в руках незнакомца, который не иначе, как из человеколюбия, продержал их в этом положении лишь несколько вздохов. По прошествии этого времени злоумышленники были отпущены. Они только и смогли, что похлопать глазами и выдохнуть в один голос

– Ого!

(1) Паладинов в Рехене, как и в Эрне в целом, не любили. Набожные и занудные, они вселяли бесконечное уныние одним своим видом, за что не раз подвергались шалостям со стороны детворы и беззлобным шуткам со стороны взрослых.

(2) Часть – 60 вздохов (минута)

Глава 3. Наказание делом и безделием

-”Ну и что это было, молодые люди?”, – вопросил незнакомец с выражением безграничной скорби о падении нравов юного поколения на лице. В голосе его ясно проскальзывало раздражение (и не мудрено, ибо сомневаюсь, что кто-либо из уважаемых читателей смог остаться в спокойном расположении духа в подобных обстоятельствах).

–”М-м-м, э-э-э”, – послышалось в ответ

–”Я понимаю, что мычание представляется вам более привычным способом общения, чем слова, но я, всё же, жду внятного и, по возможности, быстрого ответа. Моё время не безгранично!”, – поторопил мальчишек незнакомый человек.

– Просто небольшая шалость, сударь. Мы приняли вас за другого человека.

– И за какого же, позвольте спросить?

–”За паладина… Но теперь мы точно видим, что вы не из их числа, сударь, и приносим свои глубочайшие извинения!”, – с поклоном выпалил первый отрок.

Лицо незнакомца как будто слегка просветлело.

–”За паладина значит…”, – протянул человек и добавил уже в беззлобном тоне: ”На будущее, шуты, смотрите на эмблемы. И, кстати, запомните – паладин будет постоянно нести набожную брехню. Если вы её не слышите, перед вами не паладин. В следующий раз вам может не повезти, и вы наткнётесь на странствующего наёмника.”

Сказав это, он развернулся, спрыгнул с крыши и пошёл вверх по улице, насвистывая нехитрый мотивчик. Братья проводили его взглядами, в которых плескалось недоумение крайней возможной степени (для обозначения этого состояния грузчики южных портов используют одно меткое словечко, которое я, к сожалению, не могу привести здесь за его полной нецензурностью). Наконец, Харальд встряхнул головой и, задумчиво почесав затылок, произнёс

– Пронесло, вроде бы…

–”Отнюдь”, – ответил Бранд, нахмурившись: “Помнишь, что он сказал отцу вчера?”

– Нет, а что?

– Что заглянет в гости с утра. А это плохо, даже отвратительно.

–“Да брось ты, всё будет хорошо.”, – неуверенно попытался возразить младший брат.

–“Не будет.”, – отрезал старший: “Судя по его манере разговаривать, двигаться, ну и тому прыжку… В общем он воин не из последних, а батя таких уважает.”

– Что делать будем?

– Надеяться на лучшее. В конце-концов, повинную голову меч не сечёт.

Братья переглянулись, вздохнули и поплелись к месту, где ими столь недавно была оставлена приставная лестница.

***

Тем временем, Свен Риггер (именно так звали незнакомца) уже подходил к дому семьи Крамхолд. Он пребывал в некотором смятении, которое, впрочем, совершенно не отражалось на лице. В голове у него вертелся вопрос, где эти сорванцы научились делать подобную пакость. Впрочем, найти ответ на него было не суждено, ибо в размышления мужчины вклинился радостный рёв, исходящий со второго этажа одного из домов чуть впереди

– Свен, дружище! Обожди маленько, сейчас спущусь!

Тяжёлые шаги загрохотали вниз по лестнице, а затем дверь распахнулась, открывая взорам окружающих достаточно выдающегося представителя рода людского, стоящего на пороге. Рост этого человека составлял приблизительно три аршина, а ширина плеч – один полный аршин. Его слегка всклокоченная русая борода разделялась на две толстые косы на уровне основания шеи и продолжалась до нижней части груди. Мощные руки, распахнутые сейчас в объятьях, могли бы наводить ужас на трактирных завсегдатаев, если бы не жена, наводившая тайный ужас на их обладателя. Таков был Бьерн Крамхолд, отец Бранда и Харальда. Здоровяк широко улыбнулся и толкнул Риггера в плечо. Плечо хлюпнуло. Бьерн принюхался и осторожно спросил

– Ты где болото-то нашёл?

–“Нигде. На выходе с постоялого двора облили.”, – меланхолично ответил витязь.

–“Кто посмел?”, – прорычал отец семейства, сдвинув брови.

– Сорванцы какие-то. Представь себе, приняли меня за паладина! Если так дальше пойдёт, в следующий раз меня сочтут статуей. Нужно больше радоваться жизни, пожалуй.

Бьерн не стал обращать внимания на шутливые замечания друга, сразу выхватив важную информацию.

– Сорванцов не двое было, часом?

– Да, как догадался?

– Да так, пошаливают тут одни… Кстати, они, случайно, не были близнецами?

– Насчёт близнецов утверждать не берусь, но похожи. Ты, смотрю, неплохо их знаешь. Живут неподалёку?

– Да, неподалёку.

– На соседней улице?

– В соседней комнате.

На лицо витязя выползла абсолютно неуместная ухмылка

– Так это твои?

–“Да”, – угрюмо ответил Бьерн.

–“Сапожник без сапог, так получается?”, – коварно осведомился Свен.

Бородач покраснел и начал хватать воздух ртом, силясь дать ответ на такой подлый выпад. Его мучения были прерваны криком жены

– Дорогой, сколько можно держать гостя на пороге? Я начинаю сомневаться в твоём гостеприимстве!

Бьерн просветлел лицом.

– Свен, прости, Харна(3) ради! Заходи! Кстати, ты как раз к завтраку.

Риггер и Крамхолд вошли в дом, где гостеприимная хозяйка уже накрыла на стол. Лица обоих расплылись в счастливых улыбках, так как первый давно не ел горячего, а второй просто любил свою жену и её стряпню (скрытое меж благостных черт характера и ума, чревоугодие было его маленьким грехом, который, впрочем, не наносил вреда своему обладателю ввиду подвижного подвижного образа жизни и природного здоровья). Хозяева с гостем сели трапезничать, но не прошло и десяти частей, как Бьерн отложил ложку и встал из-за стола. В ответ на немой вопрос в глазах жены, он криво ухмыльнулся и сказал коротко

– Провинившиеся идут.

Отец семейства спустился в горницу, выбрал угол потемнее, взял табурет и сел в тени, ожидая сыновей. Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель проскользнули братья-Крамхолды. Старший огляделся и подал младшему знак, что можно расслабиться. Они на цыпочках направились к лестнице, намереваясь, очевидно, пробраться к себе в комнату незаметно для родителей, но были остановлены тихой фразой, прозвучавшей подобно грому среди ясного неба

– Ребята, вы ничего не хотите мне рассказать?

Близнецы вздрогнули и синхронно повернулись к тёмному углу. Смятение, промелькнувшее на их лицах, в миг сменилось пониманием

–“Отец, тот человек уже был здесь, да?”, – обречённо спросил младший.

Старший, вздохнув, хлопнул брата по плечу и подошёл к родителю. Бранд понимал, что сейчас может грянуть буря, но смотрел твёрдо, не отводя глаз. Бьерн прищурился, побарабанил пальцами по колену, наконец, высказался

– Да, чада, нечего сказать… Огорчили вы меня.

Харальд вскинулся и выпалил

– Отец, мы уже не чада, мы отроки(4)!

Он хотел добавить ещё что-то, но тяжёлый взгляд заставил его умолкнуть. Бьерн нахмурился и заговорил, роняя слова, будто камни

– Если вы находите удовольствие в том, чтобы облить грязной водой гостя нашего города, более того, моего друга, витязя – достойного человека, который стоит сотни таких, как вы – вы не достойны называться отроками. Вы – неразумные чада, а значит сидеть вам ближайший месяц у мамкиного подола! Ты, Харальд, будешь учить городские законы, чтобы впредь не позорить меня! Тебе же, Бранд, наказание придумает мой друг. А сейчас, марш в свою комнату, и носа не высовывайте, покуда не разрешу!

Братья опустили красные от стыда лица долу(5) и пошли наверх. Отец проводил их взглядом из-под нахмуренных бровей, вздохнул и пошёл обратно к столу, уже без прежнего настроения и аппетита.

***

После завтрака Свен раскланялся с супругами и отправился по делам. Ему требовалось уладить вопросы по документальной части в городской ратуше. Бранд, робко предложивший свою помощь, был отправлен околотками(6) с наказом дожидаться семи часов следующего утра. Отрок весь день маялся от безделья. Для его деятельной натуры это было сущей пыткой! Впрочем, именно в этом и заключался воспитательный момент. Бьерн Крамхолд хорошо знал, как заставить своих сыновей раскаяться… Тем временем Свену Риггеру было не до безделья – все его душевные силы были направлены на борьбу с работниками пера и печати. Смею вас заверить, борьба эта была крайне утомительным и неприятным занятием, могущим вымотать даже витязя. Самым трудным из бюрократических процессов являлось получение чего-либо материального по государственному предписанию. Подобные попытки воспринималась интендантами ратуши, как личное оскорбление. К несчастью, именно это испытание выпало на долю Свена. Впрочем, десять берковцев(7) отменной древесины стоили того, чтобы помотать нервы себе и бумагомарателям, а помотать их предстояло изрядно. Должностные лица всеми правдами и неправдами пытались надуть витязя хотя бы в мелочи, но тот стойко сопротивлялся, ссылаясь на множество актов и княжью грамоту. Эта борьба до невероятности напоминала одну из народных Эрнских забав – перетягивание каната. В конце-концов, Свену удалось склонить чашу весов в свою пользу и отстоять груз. День близился к своему логическому завершению. Замученный до рурей(8) в глазах воин медленно, но неумолимо, как похмельный дворфийский хирд, шёл в направлении постоялого двора, где на его имя была снята комната (она была снята на три дня, и, кроме того, в счёт за неё входил ужин из двух блюд, что избавляло витязя от необходимости искать трактир). За время прогулки на свежем Рехенском воздухе Свен слегка пришёл в себя и понял, что не прочь перекусить. Войдя в трапезную, он кликнул полового(9). Явившийся мальчишка был похож на всех прочих половых, встречавшихся витязю на протяжении жизни: прыщавый, нескладный, вихрастый, недостаточно дружный со сном и мылом. Он огласил гостю короткий список из пяти блюд, доступных к заказу: гречка по-купечески, уха из белорыбицы, гороховый суп, ячменная каша и пирог с капустой. Свен выбрал гречку и суп, здраво полагая, что ничем другим он попросту не наестся. Мальчишка, к его чести, вернулся достаточно быстро, неся две исходящие паром глиняные тарелки. Он угодливо улыбнулся и слегка шепеляво спросил

– Сударь, возьмёте нашу ложку, или изволите своей?

Витязь, не слишком доверяя этому заведению, предпочёл пользоваться своим прибором. Когда миски опустели, он тщательно обтёр ложку, сунул её обратно в поясной чехол и направился к себе в комнату. Там он со стоном лёг на кровать и снял ботинки с натруженных ног. Полежав в блаженстве несколько частей, воин вернулся мыслями к внезапному помощнику. “Бьерн, видно, решил в наказание за утреннюю выходку отправить сына мне в услужение.”, – подумалось ему: “Что ж, само многочасовое пребывание в ратуше станет для малого достаточной карой. Впрочем, судя по умению вовремя извиниться и подобрать слова для отведения гнева, мальчишка неглуп. Может и впрямь пригодится”. Придя к такому выводу, витязь принялся готовиться ко сну.

(3) Бог гостеприимства из Эрнского пантеона

(4) Общество Эрна по своему развитию схоже с северной Русью XII века. В ту эпоху отрок (ребёнок от 12 лет) считался уже почти самостоятельным членом общества, тогда как статус чада подразумевал полную зависимость от родителей. Соответственно, для отроков быть названными чадами – крайне унизительно.

(5) Вниз, в направлении земли(старорус.)

(6) Примерный аналог современного “к чёрту”

(7) Берковец равен 10 пудам, т. е. 163,8 кг

(8) Рури – маленькие, цветастые, очень шустрые птички, обитающие в лесах богини Живаны. Имеют свойство сбиваться в большие стаи и раздражать окружающих своим мельтешением и непрестанным щебетанием.

(9) Некий гибрид уборщика, посудомоя и разносчика