Текст книги "Защитник (СИ)"

Автор книги: Матвей Курилкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

Глава 23

– Диего, это ведь ты его убил? – Кто бы сомневался, каким будет первый вопрос от Акулине, как только мы останемся одни. – Ты в самом деле собираешься извести всех Брутусов?

– Да. Я ведь уже говорил. И пока размышляю насчет семей твоего жениха и его друзей. – То, что Феликс Брутус умер бы даже если бы не угрожал семье, я объяснять не стал.

– Понимаю теперь, почему проклинателей так ненавидели. Ты думаешь это необходимо? – Встревоженно посмотрела на меня девушка. – Он ведь мог и не знать, что кто-то из членов его семьи злоумышлял против меня.

– Смеешься? – хмыкнул я. – Младший брат главы семьи – и не знал? А даже если и так… Скажи, дядя ведет записи о своих делах?

– Конечно, – кивнула сестра. – Целый архив. Охраняется он как зеница ока!

– В таком случае, как только умрет глава семьи, наследник непременно узнает о планах, которые строились против тебя. И может захотеть их воплотить. Нужно сделать так, чтобы некому было эти планы воплощать.

– Это довольно жестоко, – задумчиво протянула сестра.

– Не хочу, чтобы у меня увеличилось количество поводов для мести. И тех, кому нужно отомстить. Так что лучше буду действовать превентивно. Не беспокойся, Брутусы не исчезнут полностью. Думаю, тем, кто останется будет не до воплощения идиотских планов – им бы избежать окончательного исчезновения. Детей я трогать не буду, как и побочные ветви.

Акулине глубоко задумалась. Интересно, она начнет меня бояться? Даже если так – переживу. Не хочу ей врать. Дядя слишком заботится о дочери, из-за чего она несколько идеализирует свое окружение. С одной стороны правильно – ей в этой грязи пачкаться в любом случае не придется. На то есть глава и его приближенные. Только слишком доверчивых и добрых могут в любом случае сожрать. Просто так, походя, потому что это несложно. Так что пусть лучше видит в окружающей аристократии пауков и скорпионов, которыми они и являются.

– Лучше скажи, что это за Криус Кэмпилус, за которого выдают домину Петру? Что, неужто такой плохой человек?

– Ага! Так я и знала! Она тебе понравилась! – Акулине от восторга подскочила с кресла, и мгновенно забыла о своих мрачных размышлениях. – Можешь даже не говорить, я видела, как ты на нее смотришь! Самое удивительное, что и она на тебя как-то странно смотрела. Не думала, что такая серьезная девушка может в кого-то влюбиться с первого взгляда! Она всегда очень скептически относилась к мужчинам, и говорила, что вряд ли сможет кого-то вообще полюбить. Она считает, что у нас махровый патриархат, и что у женщин должны быть полностью равные права с мужчинами. Слууушай! А может, ты и ее жениху того… несчастный случай устроишь? Уж поверь мне, этот Криус того заслуживает! – Нда, зря я опасался, что она будет меня бояться. Очень у моей сестренки пластичная психика, ничего не скажешь.

– Ничего она не влюбилась, – кисло улыбнулся я. – Просто мы были знакомы. Там, в Ишпане. И я боюсь, что она меня узнала.

– Братик, ты идиот! – после короткого молчания подытожила Акулине. – Конечно она тебя узнала! Ты что, думаешь физиономию изменил, и все, человек-невидимка? Если вы хотя бы немного с ней общались, она узнает тебя по манере разговора, по движениям, да мало ли как еще! Эта маскировка работает только против тех, кто видел твой портрет! Тебе же все говорили, что ты не должен встречаться с теми, кто тебя знает! Ну ка немедленно рассказывай мне, как вы познакомились. И как расстались. И почему ты не говорил раньше?

Рассказ занял неожиданно много времени. Я сам не заметил, как увлекся описанием своего знакомства с Петрой, и кажется этим еще сильнее утвердил сестру в подозрениях насчет романтических чувств к ее подруге.

– Точно, влюбился, – вынесла вердикт кузина. – И она, похоже, тоже. И это хорошо – есть шанс, что она не захочет тебя выдавать. Вот только что с вашей любовью делать? Она ведь все-таки из патрициев, а мы простые эквиты. Это, знаешь ли, такая разница!

– Забудь, – отрезал я. – Влюбился или нет – совершенно не важно. Мне в любом случае семейное счастье не светит. И она не могла меня узнать, потому что видела, как я умер. И давай больше не будем об этом, прошу.

Акулине со мной, конечно, не согласилась, и была твердо намерена продолжить разговор, но я наотрез отказался. У меня и так после встречи с Петрой настроение было пакостное, портить его пустопорожними разговорами еще сильнее я не собирался. Никак не получалось выкинуть из головы образ девушки. Тогда, после расстрела, я был уверен, что нам больше не доведется встретиться. Вычеркнул Петру из памяти, заставил себя не думать, не вспоминать. И вот эта неожиданная встреча. В цирке мне было не до того, и потом, в кафе, слишком боялся, что она меня узнает, а теперь вдруг накрыло тоской. Дерзкая, вздорная – за то недолгое время, что мы путешествовали вместе я успел неплохо ее узнать. Дурным характером Петра маскирует независимость, смелость и некоторую наивность. Как она бросилась меня защищать тогда, в тюрьме… никаких чистых не побоялась. Теперь она, значит, выходит замуж. Ну что ж, надеюсь, брак будет удачным. А мне нужно все-таки отбросить воспоминания и хоть немного выспаться – ночью предстоит нанести визит в район Тестаччо. Не терпится получить плату за убийство. Не ту часть, что деньгами, а нематериальную. Урок от Конрута и записи обладателей манна, похожего на мой.

Следующая декада прошла под знаком непрерывного обучения. Я, наверное, в этой жизни еще не учился так ожесточенно и старательно. По ночам заучивал наизусть дневники и бумаги, переданные мне убийцей, а днями выполнял уже его задания. Конрут подошел к обучению со всей ответственностью, надо отдать ему должное. Я почему-то ждал, что мне будут показывать, как можно убить человека сотней способов, и жестоко ошибся. Занятия скорее напоминали уроки актерского мастерства. Убийца учил меня оставаться незаметным в любом месте и в любой компании, и надо признать, в дальнейшем эти знания действительно оказались для меня бесценны. Он учил одеваться, ходить, разговаривать с людьми. Однажды он показал мне класс – несколько часов просидел на площади, изображая нищего и просил милостыню. При этом мимо не раз проходили жандармы и чистые – и на него не обращали внимания! Люди подавали ему деньги, но стоило появиться синемундирникам, и бродяга превращался в просто усталого рабочего, присевшего на паперть. При этом он и не переодевался даже. Менялась осанка, взгляд, и вот – это уже совсем другой человек. Я был действительно впечатлен. Удивительное мастерство, и мне до него еще очень далеко, но я старался изо всех сил, и понемногу даже начало что-то получаться. Я, правда, был у него не единственным учеником. У Ремуса как раз начались каникулы, и мальчишка с удовольствием «обалдевал» новыми знаниями, которые считал значительно более полезными, чем те, что дают в школе.

Попутно занимался сбором информации уже на своих врагов – прежде всего, интересовался семейством Брутусов, но и об иерархах чистых забывать не собирался. Рано или поздно дойдет дело и до них. Очень мне понравилась та папочка, что передали смотрители Тестаччо вместе с первым заказом, и я собирался обзавестись такой же на каждого из тех, кого готовлюсь убить. Получалось не слишком ловко, но я не отчаивался. Где-то обходился осторожными расспросами подчиненных доминуса Флавиуса, пару раз не постеснялся подойти непосредственно к дяде, пару раз посетил общественную библиотеку, где ознакомился с подборкой газет и другой литературы. Рискнул даже наведаться в магистрат с каким-то совершенно посторонним запросом – но пришлось признать, что добыть информацию оттуда у меня пока что мастерства не хватит. Тут нужны знакомства.

Через декаду занятия пришлось прервать – на очередной встрече Конрут сообщил, что Айеджидайос просит о встрече. Мне и на секунду не пришла в голову мысль, что силену просто жгут руки деньги за прошлый заказ, и не ошибся. Деньги мне передали, но вместе с ними передали еще и папочку с данными по новому заказу. В этот раз птичка оказалась помельче, но для жителей Тестаччо этот господин представлял проблему не меньшую, чем покойный Феликс Брутус.

Какой-то фабрикант готовился выкупить права на сброс отходов в районе. Все бы ничего, вот только завод, которым владеет моя будущая жертва, производит спички. Белый фосфор – не сильно полезная штука, и отходы от производства, соответственно, тоже. Жители Тестаччо вполне привыкли мириться с бытовым мусором и вонью в центре своего места жительства, но ядов им не нужно. Ко мне обратились в последнюю очередь – до этого пытались переубедить заводчика иными методами, не выдавая своей природы и интереса, конечно же. Все тщетно – упорный бизнесмен пер к цели как носорог и недавно нашел выход на тех магистратских, которые за соответствующее вознаграждение были готовы ему это разрешение продать.

– Понимаешь, мастер, ему в любом случае нельзя это делать. По римским законам он обязан вывозить отходы со своей фабрики далеко за город, в специально отведенное место, и закапывать их очень глубоко в землю. Причем там, где их не размоют грунтовые воды или не вытолкнет на поверхность землетрясением. Однако это очень, очень дорого. Гораздо дешевле вывезти дрянь к нам, в Тестаччо, – объяснял мне Аеджидайос. – Я могу понять, что ему совершенно наплевать на жителей района. В конце концов мы действительно отребье, чьи жизни ничего не стоят. Но ведь дальше она неизбежно попадет в Тибр! Неизвестно, сколько людей и животных в дальнейшем получат дозу этой мерзости! Ему и это неинтересно! Не поверишь, мы даже пытались окольными путями обратить на это внимание церкви. Они ведь такие поборники чистоты! Но странно, их эта ситуация не заинтересовала! Хотя я слышал, они очень негативно относятся к всевозможным больным, калекам и уродам, стремятся их очистить, и даже на проповедях убеждают родных приводить таких к ним, на очищение! В общем нас проигнорировали, и даже более того заинтересовались уже нами, так что пришлось довольно неаккуратно рубить хвосты. – Я вспомнил, что пару дней назад Конрут пропустил очередную встречу и сообразил, чем он был занят – хвосты рубил в экстренном порядке.

– В общем просьба к тебе, – продолжил старик. – Не затягивай с этим делом. Если он успеет своего добиться, прекратить это будет гораздо сложнее, чем предотвратить.

Мы с Керой не откладывая отправились к спичечному заводу. Для начала. Решил оценить «цитадель зла» на месте, да и убедиться, что все так, как мне рассказал Айеджидайос. Да и вообще потренироваться в боевых, так сказать, условиях. По дороге просмотрел бумаги с информацией по цели. И опять нашел отдельную подборку мест, куда в ближайшее время собирается жертва. В глаза бросался близящийся поход в термы. Квирит Лино развлекается подобным образом раз в декаду, и еще ни разу не пропустил очередного визита, так что место работы напрашивалось само по себе. И мне от этого было слегка неуютно. Может и паранойя, но лучше уж перестраховаться и не позволять себя вести слишком предсказуемо, а то однажды меня приведут прямиком на бойню. Попробую жить своим умом, тем более фабрикант вообще не слишком ограничивал себя в передвижениях по городу.

То, что силен не врал, стало понятно уже по мере приближения к заводу. Время подходило к закату – конец смены. За пару кварталов до фабрики навстречу локомобилю, – в кои-то веки попался лихач, идущий в ногу со временем, – стали попадаться рабочие завода. Для непривычного взгляда зрелище отвратительное. Не все, но некоторые смотрелись бы органичнее в цирке уродов или кунсткамере. Беззубые, с провалившейся или наоборот, уродливо раздутой челюстью. Когда навстречу попался ребенок с таким поражением, не выдержала даже Кера.

– Порой мне кажется, что вы, смертные, не заслуживаете существования. Даже неразумные твари не станут так издеваться над детенышами. Убить могут легко, но вот так, медленно наблюдать за тем, как они превращаются в калек… Даже я таким брезгую. Просто считаю, что детенышы еще слишком мало соображают, чтобы в полной мере осознать боль и отчаяние, так что незачем зря портить материал. Гораздо продуктивнее дождаться их взросления, и уж тогда насладиться их смертью.

В этом вся Кера. Ненавидит все окружающее, но слишком рациональна для настоящего злодейства. Еще и чувства справедливости не лишена, хоть не признается в этом даже себе.

– Думаю, этот Лино спокойно спит по ночам. Считает себя добрым человеком.

Пройти на завод было бы не сложно – он, собственно, никак не охранялся. Вот склады с готовой продукцией – те да, охранялись серьезно. Однако нам не нужно было ни туда, ни туда. Ограда у завода была, но не высокая, так что найти свалку с готовящимся к вывозу мусором труда не составило, достаточно было объехать фабрику по кругу. В темноте куча мусора и каких-то бочек даже слегка светилась – зрелище вышло таинственное и немного мистическое. Даже молчаливый до этого извозчик восхитился:

– Вот это да! Каких только чудес современная наука не придумала! Сколько живу, а такой красоты еще не видал! Правда, благородные доминус и домина?

– Да уж, чудеса те еще, – согласился я. – Даже жутковато немного.

Мы еще немного покружили по району, полюбовались вторым заводом «спичечного короля» – по производству самого фосфора. Точнее, первым – до изобретения спичек квирит Лино был совсем мелкой сошкой, и только несколько лет назад его бизнес пошел в гору. Видимо тогда-то крышу ему и снесло…

Высадили нас в трущобах неподалеку. Извозчик несколько раз уточнил, не нужно ли подождать щедрых пассажиров. Места тут, вроде и безопасные, но совершенно не подходящие для аристократов. Пришлось вежливо, но твердо отказаться. Придумывать объяснений не стал – где это видано, чтобы такие важные господа отчитывались перед каким-то возницей? Мало ли, какие у нас тут могут быть дела? Снедаемый любопытством мужчина уехал, а мы с Керой свернули в первую попавшуюся подворотню, где избавились от приличной одежды и сменили ее на платье, больше подходящее средней руки рабочему. Для здешних мест все равно слишком шикарно, но все-таки не настолько, чтобы привлекать излишнее внимание. Северо-западная окраина Рима еще совсем недавно была почти не обитаема. Трущобы, до того населенные нищими и разбойным элементом опустели с появлением чистых, и постепенно разрушались. Однако недавно в эти места начала возвращаться жизнь – землю стали арендовать развивающиеся промышленники вроде нашего Лино под заводы и фабрики. Некоторые еще и жилье строят для рабочих, другие обходятся так. В общем, неплохое место для моих планов.

Вчера, перед тем как распрощаться с Конрутом, я попросил его подсказать место, где можно пожить некоторое время:

– Записи, которые вы мне передали, наверное, очень полезны, – объяснил я. – Однако без практики они бессмысленны. Но тренироваться в доме своего дяди я не собираюсь. Нужно место, где я не наврежу своим даже случайно. Желательно при этом еще и внимания особо не привлечь.

– Ну так сними квартиру где-нибудь на окраине! – удивился убийца. – А то выкупи квартиру в инсуле – если не гнаться за удобством, денег, что ты получил за заказ вполне хватит. Или ты уже успел их просадить?

– Насколько мне известно, сделка подразумевает регистрацию в магистрате. А мне бы не хотелось светить свою фамилию. Пока.

Конрут немного подумал, и кивнул:

– Можешь попытать счастья у владельца доходного дома, что на улице Белошвеек. Покажешь ему жетон на лупанарий вместо паспорта, он поймет. Благо такие давно отменили, и случайно их с собой никто не носит. Понятно, что пароль не больно надежный, и знает о таком куча всякой шелупони, так что не надейся на хоть какую-то надежность. Если к хозяину явятся жандармы он сдаст тебя не задумываясь и не испытывая угрызений совести. А может и сам к синемундирникам явится, если почует выгоду, так что смотри осторожнее. Найти его проще вечером или даже ночью, имей ввиду. Только знаешь, бесплатный совет тебе. Обзаводись жильем, о котором никто не знает. Даже я. А еще документами и знакомствами тоже. Я, конечно, не побегу тебя сдавать жандармам, да и, что бы ты там ни думал, по указке наших заказчиков из Тестаччо этого делать не стану. Но ситуации бывают разные. Если мне, скажем, чистые нож к горлу приставят, я героя изображать не стану. Так что думай. Тем более, тихо сидеть ты, похоже, не умеешь.

– Что ты имеешь ввиду? – удивился я.

– Да так, ничего, – пожал плечами Конрут. – Просто тут в последнее время среди рабочих ходят слухи о каком-то Защитнике, который целую спиру чистых расстрелял, когда они собирались очистить митингующих.

– Ммм, а я здесь причем? – удивился я.

– Совершенно ни причем, – согласился Конрут. – Просто совпадение, что ты в тот день ездил на оружейный завод Криспаса, рядом с которым и проходил митинг.

– Слушай, и не лень тебе за мной наблюдать? – удивился я.

– Делать мне нечего, – фыркнул убийца. – Просто тебя видели. Среди митингующих была парочка керкопов из наших. Представь, ухитрились устроиться внештатными репортерами в какую-то новую газету, ну и решили в стачке поучаствовать ради статейки. Чуть головы не лишились. Сам понимаешь, у керкопов и обоняние, и слух, и зрение намного лучше, чем у людей, так что тебя они узнали, и твоя тряпка на физиономии не помогла. А я потом, если ты не забыл, уточнял, был ли ты в тот день в тех краях.

Действительно, было такое. Я с некоторым трудом вспомнил, что Конрут как-то поинтересовался, знаком ли я с оружием производства Криспаса, ну а я и ляпнул, что не только знаком, но и бывал на фабрике, причем совсем недавно. Да уж. Язык мой – враг мой, иначе и не скажешь. Но это ладно. Непонятно другое – как мне теперь быть с этими керкопами? Если решат заложить – ничего проще.

– Не бойся так, – заметив, как изменилась моя физиономия, улыбнулся Конрут. – Во-первых эти карлики умеют быть благодарными, и уж поверь, о твоих похождениях на ниве помощи иным народам они уже тоже давно в курсе. Жутко пронырливые ребята, всегда и все узнают первыми. Они даже меня пару раз удивляли… Не важно. В любом случае, пока мы не враги, с этой стороны подлянок можешь не ждать. Ну а если сильно поссоримся, так и ты об иных много всякого знаешь, что может нам навредить. Так что лучше будем и дальше дружить. Впрочем, я уже достаточно тебя изучил: предавать ради выгоды ты не станешь. Думаю, мои наниматели это тоже понимают.

– Да уж, с такими аргументами не поспоришь, – криво ухмыльнулся я. На прозрачные намеки Конрута я совсем не злился. Мы в самом деле повязаны, но я для жителей Тестаччо гораздо опаснее, чем они для меня. Не удивительно, что они стараются хоть немного подстраховаться.

– Вот-вот. Но о лежке на всякий случай все равно подумай, – буркнул на прощание убийца. – А то всякое может случиться, а я не герой из легенд, чтобы спокойно улыбаться, когда мне руку жгут[13]13
  Конрут вспомнил легенду о Гае Сцеволе. (Ну, вдруг кому интересно)


[Закрыть].

Я и без того об этом думал, и за откровенность был благодарен. Но с чего-то начинать было нужно, и я решил воспользоваться тем контактом, что он мне присоветовал. Для начала. А там можно будет место дислокации и сменить, благо кое-какие идеи у меня уже появились.

Глава 24

Доходный дом – стандартная дешевая инсула, выглядел точно так же, как и все подобные. Слегка обшарпанный, со следами ремонта, немного закопчённый после зимы. Аппенинский полуостров место теплое, но зимой и здесь бывает сыро и промозгло, при этом центрального отопления в подобных домах, естественно, не предусмотрено. Большинство жителей предпочитают перетерпеть, но некоторые изобретают какие-то обогреватели, чаще всего – самодельные печки наподобие буржуек. Трубы выводят в окно, а топят чем придется, в результате стены оказываются покрыты сажей как после пожара. Кто порачительнее отчищают их сразу же, как наступают теплые времена, другим и так нормально. Эта часть города вообще вся выглядит неряшливо и чумазо, так что «полукопченые» инсулы не сильно выделяются.

Домовладельца действительно нашли без труда. Я сначала принял его за консьержа, чему здорово удивился – не положены в таких местах консьержи. Оказалось, это он и есть, домовладелец. Живет прямо в парадной, ничуть не переживая по поводу отсутствия приватности. Услышав вопрос по поводу съема жилья, мужчина молча выложил на обшарпанный стол бумагу и перо – договор писать.

– Паспорта нужны и твои и девки, – буркнул мужчина. – Вы ж вдвоем жить собираетесь?

– А может, поверим друг другу на слово? – спросил я.

– А может, вы дружно отправитесь в Тартар? – уклончиво ответил домовладелец.

– Почтенный Конрут сказал, что вы не очень жалуете официальные бумаги, неужели ошибся?

– Так сразу и говорили бы, что от Конрута. Тогда в инсуле для вас места нет, знаю я друзей этого прохиндея. Одни проблемы от вас. Пристрой занимайте, вход со двора, есть черный ход в инсулу, только он завален. Поработаете руками – будет вам запасной выход. Окна, опять же, от земли близко. Все условия, короче, и потому стоимость – серебряк в декаду. Торговаться будешь?

Торговаться я не стал, хотя цену домовладелец назвал совершенно негуманную. На такие деньги можно снять шикарный номер в гостинице где-нибудь ближе к центру города. Однако надолго здесь задерживаться я в любом случае не собирался, так что молча заплатил за месяц вперед, получил потертый ключ от навесного замка и с тем распрощался с радушным хозяином.

Жилым помещением назвать пристрой мог бы только очень снисходительный человек. Скорее это было похоже на большую кладовку, в которую годами складывали разный малополезный хлам и откровенный мусор. Нагромождения были припорошены толстым слоем пыли. Кое-где ее наслоения нарушены – следы показывают, что сюда все-таки периодически заходят, скорее всего, чтобы добавить к коллекции мусора очередной экспонат.

Кера, как любопытная кошка, тут же сунула куда-то нос, и звонко расчихалась, подняв клубы пыли:

– Дурацкое место, – проворчала девушка успокоившись. – Как ты собираешься тут жить?

– Всего несколько дней, – успокаивающе протянул я. – Мне не терпится проверить, как работает то, что здесь написано, – я помахал небольшим саквояжем, в котором хранил свои сокровища. На самом деле, большой необходимости тащить их с собой не было – я заучил все почти дословно. Заучил и систематизировал, в результате чего у меня появилось несколько приемов, которые я считал необходимым научиться применять. Уже испытанное мной «проклятое место» – сил эта методика требует массу, при этом проклятие со временем выветривается. Вот и нужно выяснить, насколько долго оно будет действовать, понять, сколько усилий я трачу в зависимости от площади, зависит ли сила и продолжительность от того, открытое это место или помещение, смогу ли я проклясть, скажем, отдельную комнату в доме, или оно неизбежно расползется в пределах стен, и тот же вопрос в отношении открытой местности – смогу ли я ограниичить область, или мне нужны какие-нибудь дополнительные ограничения? А ведь у меня есть еще такие приемы как «проклятый предмет» и две вишенки на торте – отложенное проклятие и штука, которую автор записок обозвал «все не так». Прелесть последней в том, что она не тратит много энергии проклинателя, но действует постоянно. К смерти проклятого оно приводит редко, но у него и цель другая. Жертве не везет. Постоянно. Если что-то может пойти не так, то оно непременно идет не так. Под ноги будто сами собой подставляются кочки и камни, на голову в самый неприятный момент гадят птицы, у оружия случаются осечки и еще тысяча мелких, но крайне неприятных происшествий, которые делают жизнь невыносимой. Это была фишка того безвестного проклинателя, и мне, уверен, придется здорово попотеть чтобы добиться подобного эффекта, но вещь определенно перспективная.

Отдельной статьей шли методы тренировок. «Спотыкач» – проклинатель раз за разом добивается, чтобы проклинаемый оскальзывался, оступался, спотыкался. Смысл в том, чтобы довести действие до автоматизма, тогда и сил на него тратиться будет значительно меньше. Тот, кто описывал методику писал, что просто сидел дома у окна, выходящего на улицу и издевался таким образом над каждым прохожим, которого видел. У того же мастера был еще один прием, который показался мне совсем фантастическим. Он как-то ухитрялся сделать так, чтобы на проклятого реагировали животные. Причем даже не все животные, а конкретный вид. Его жертвы могли годами мучаться от нашествия пауков в доме или оттого, что всякая встреченная лошадь норовит напасть и лягнуть.

В общем, работы было непочатый край, и у меня уже давно чесались руки все проверить и потренироваться, тем более, будущая моя жертва на фабрике появляется еще чаще, чем в термах. Хорошо, когда можно совместить тренировки с работой!

Следующие несколько дней прошли в постоянном угаре. Кровь у меня под носом, кажется, даже не успевала высохнуть. Периодически я выбирался на пустырь или бродил по улицам в плаще, спрятав кровоточащую голову в капюшоне – только поэтому из инсулы, в которой мы снимали жилье не сбежали жильцы. Ее и так стали сторониться – слишком много в последнее время там случается неприятных происшествий.

Слежкой за клиентом занималась преимущественно Кера – ей было скучно сидеть в четырех стенах и смотреть на бледного, с кругами под глазами меня.

– Ты похож на год не видевшую крови мормолику, – с отвращением пеняла мне богиня. – Если будешь продолжать в том же духе, непременно сдохнешь, и я даже не уверена, что смогу подобрать для тебя большие муки, чем те, которым ты сам себя подвергаешь!

Я слушал, соглашался, но продолжал тренироваться. Надоело, когда это мерзкая мутность и слабость проявляется в тяжелых ситуациях, так что я решил тренироваться до упора, пока от всевозможных рутинных действий на меня не перестанет накатывать слабость.

Смерть квирита Лино на фоне этого марафона прошла буднично и незаметно. Приехав ранним утром на спичечный завод, владелец, выходя из коляски поскользнулся на конском яблоке, да так сильно, что в падении свернул себе шею. Я даже не заметил толком, что и как делал – то был третий день тренировок «спотыкача», и воздействие получилось действительно машинально, мне только чуть больше сил пришлось приложить, чтобы результат был гарантирован. Я был так вымотан предыдущими попытками, что встретил свой успех полнейшим равнодушием. Ни угрызений совести, ни радости от хорошо проделанной работы, только мимолетное удовлетворение: прием был выполнен идеально.

В общем, на выполнении задания я не остановился, и продолжал изматывать себя, прерываясь на еду только когда о ней вспоминала Кера, – однажды я обнаружил себя сидящим возле окна, а богиня водила у меня перед лицом кусочком копченого мяса, которое я совершенно машинально пытался поймать губами, – а на сон, когда терял сознание. Сколько раз говорил себе, что нельзя терять сосредоточенности, а тут забыл обо всем и ударился в учебу с такой страстью и самоотдачей, будто не запрещенный манн тренирую, а модельки кораблей собираю!

Ничего удивительного, что я дождался неприятностей – с таким-то отношением к безопасности. Уже не помню, который день я безвылазно сидел в каморке, не помню, сколько времени я не ел нормально и не спал. Программа минимум была выполнена, все, что можно я освоил и выяснил, оставалось то самое умение – проклятие на животных. Не получалось. Как бы я ни старался, сколько бы усилий ни прилагал, какие бы прочитанные приемы ни пытался применить, все было тщетно. Как назло, прохожих становилось все меньше – люди начали замечать, что особенно часто неприятности с ними случаются именно вот на этом участке улицы. Мне бы задуматься, насколько подозрительно это выглядит, так нет! Я только досадовал, что приходится ждать лишние минуты, пока появится очередной подопытный. Все возможные варианты действий были перепробованы, и попытка освоить новое умение превратилась в непрекращающийся конвейер. Дождаться очередного прохожего. Попробовать на нем один из способов воздействия. Еще один. И еще один. Прохожий скрывается из вида, и я начинаю тупо ждать следующего. День за днем.

В себя меня привел мощнейший подзатыльник. Причем именно в тот момент, когда я вдруг со всей ясностью понял, что именно делаю не так. До сих пор я пытался проклинать человека. Сделать так, чтобы проклятие действовало на человека – именно то, чем я занимался все последние дни и, смею надеяться, достиг немалого прогресса. А нужно было действовать скорее так, как я поступал, когда тренировался проклинать вещи. Нужно, чтобы проклинаемый нес опасность для животных. Для каждого вида разную. Животные чувствуют опасность гораздо яснее и четче чем люди. Если птицы будут чуять, что вот этот индивид несет угрозу их птенцам, они будут на него нападать. Гадить, пытаться отогнать, да просто кричать и хлопать крыльями. Если собака почувствует, что от кого-то можно получить пинка, она зарычит и попытается укусить. Превентивно. Манн в этот раз сработал легко, как будто тоже устал от бесплодных и бессмысленных попыток. Для начала я выбрал птиц, благо голубей и прочей мелкой пернатой живности в Риме достаточно. Долго следить за жертвами, чтобы убедиться в действенности проклятия не придется. Именно в этот момент меня свалил на пол мощный удар по затылку.

Справившись с кругами в глазах, я вскочил. Планировал высказать Кере, – а кто еще мог так со мной поступить? – все, что я о ней думаю, но не успел. Увидел ее бешеные от ярости глаза.

– Если ты хотел покончить с жизнью, достаточно было попросить об этом меня! – Несмотря на возмущенный тон, говорила богиня шепотом.

– Да что происходит? – промямлил я, и тут, наконец, осознал то, чего в упор не замечал до этого. Жертвой, которой досталось мое первое удачное проклятье на животных, оказался чистый. Точнее, целая спира чистых, пять человек один к одному. В исследовательском угаре я не разменивался на такие мелочи как адресный выбор. Идет группа людей – ну и замечательно, проверим на группе. И они уже что-то почувствовали. Вряд ли осознали, что именно с ними сотворили, но какие-то отголоски враждебного колдовства несомненно до них донеслись. Оглядывался по сторонам, пытаясь разобрать, что именно произошло, и где источник этого чего-то.

– Ну же, соображай быстрее! – зашипела Кера. – Я могу убить их, пока они растеряны! – Богиня уже вся напружинилась – похоже собралась выметнуться из комнаты прямо через окно, не заморачиваясь такими мелочами, как стекла и рама.

– Тихо-тихо, – прошептал я в ответ. Они ведь здесь не случайно оказались. Ни разу за все дни не видел, и тут вдруг раз, и целая пятерка. Боевая спира. Хозяин донес? Нет, вряд ли. Тогда бы они пришли прямо сюда. Скорее кто-то просто пожаловался в церкви, что дурные дела здесь творятся.