Текст книги "Как растлить совершеннолетнего, Или Научи его плохому!"

Автор книги: Маша Стрельцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

– Не, ничего не заметите! – тут же поклялась она.

– Смотри, – я поднялась с кровати.

– Тетя Магдалина, – неуверенно спросила она. – А если он сам ко мне начнет приставать? У нас в деревне девчонок мало было, так я от наших мужиков не знала, куда и спрятаться. Хотя честно – честно я их никак не завлекала. А если и тут так получится?

– А вот как начнет приставать – так ты мне сразу и скажи, – строго велела я. – Тогда он вылетит, а ты останешься. Ясно?

Она покивала головой.

– В общем, Сонь – вон там за дверью ванная комната, мойся, приводи себя в порядок, мы с Дэном сейчас ненадолго уйдем, вернусь – обед приготовлю. Пока уж бутербродами тебя накормить придется, извини.

– Я и сама могу все приготовить! – тут же вызвалась Сонька.

– Да? – с сомнением посмотрела я на нее.

– Я люблю готовить! – уверила она меня. – И вообще – приятно будет вам помочь, все не нахлебницей у вас буду жить.

– Ты – не нахлебница, а родственница, – наставительно сказала я.

– Тогда тем более говорите, где кухня! – улыбнулась она.

– Из холла одна из дверей ведет на кухню. Вернее, это столовая, кухня дальше, смежная с ней, но думаю, что разберешься.

– Найду! – кивнула она.

Дэн дожевывал на кухне круассанчик и с интересом читал Men's Health.

– Послушай, – я села напротив него и вздохнула, – как тебе Сонька?

– Да ничего, вроде, но вот медовый месяц она нам подпортит, – отозвался он. – Впрочем, я уже продумал. Будем снимать номер для новобрачных в отеле несколько раз в неделю. Так даже романтичнее, верно?

– Верно, – с облегчением улыбнулась я. – Только имей в виду – не дай Боже на Соньку взглянешь с интересом.

Он отложил в сторону журнал, посмотрел на меня долгим взглядом и, наконец, сказал:

– Магдалин, я не страдаю педофилией.

– Наше дело – предупредить, – пожала я плечами. – Я с тобой честна. И прямо говорю – что не переживу, если ты еще кем-то увлечешься.

– Мадемуазель ревнива? – светски осведомился Дэн.

Глаза его при этом смеялись.

– Мадемуазель ЖУТКО ревнива, – наставительно ответила я.

– А почему я этого раньше не замечал? – слегка разочарованно спросил он. – Я уж было, подумал, что тебе все равно.

– Так раньше повода не было!

– И не будет! – твердо пообещал он и полез целоваться.

– Теть Магдалин… ой!

Мы резко отпрянули друг от друга и покосились на дверь. Там, вся пунцовая, стояла Сонька и пялилась в пол.

– Что, София? – слегка кашлянув, спросил Дэн.

– Да я в ванную пошла, а там ни шампуня, ни мыла, – тихо проговорила она.

– Сонь, там все в шкафчиках лежит, неужели ты их не заметила? – жалобно сказала я.

– Заметила, – прошептала она. – Только рыться не стала – чужой ведь дом, еще чего…

Я аж застонала от такой простоты.

– Соня!!! Все что в комнате и в ванной – все твое, ясно? И, надеюсь, ты у меня не будешь спрашивать, можно ли включить телевизор или лечь в кровать, ладно?

– Ладно, – пискнула она и исчезла.

Мы с Дэном переглянулись.

– Намечаются непредвиденные трудности, – заметил он. – Может, переселимся в мой коттедж?

– А Соньку одну тут оставим? – мрачно ответила я. – Не выход. Девчонка еще одна жить явно не умеет.

– Может, ей квартиру тогда купить?

– Думала, – вздохнула я. – Говорю ж, девчонка несамостоятельная. Молодая. Как такую одну оставить?

– Тогда, может быть, мать твоя ее к себе возьмет? – осторожно предложил он.

Я посмотрела на него как на идиота, ей-богу.

– Ясно, – без слов понял он.

– Слушай, я вот одного понять не могу – как молодые семьи живут с родителями в одной квартире? – задумчиво произнесла я.

– Скоро мы нечто подобное выясним, – скрипнул он зубами.

– Собирайся, чадо, – вздохнула я, вставая. – Пошли погуляем.

Гулять мы с ним любили. Было в этом нечто чудесное – взяться за ручки и бродить по улицам, беседуя при этом. Дэн обычно брал с собой цифровой фотоаппарат и приставал к прохожим – сфотографируйте нас. Те никогда не отказывались, видя наши счастливые рожицы. Еще он постоянно тыкал меня – мол, ты обратила внимание, как на нас люди смотрят? Голос его был исполнен гордости, я же лишь дипломатично кивала. Я б тоже пялилась во все глаза, увидев предмет своих девичьих грез, двухметрового парня, от красоты которого перехватывает дыхание – рядом с невзрачной простушкой, даром что коса до колен.

Я так и не поняла – сам он меня любит – или действует мой приворот? Не знаю… Во всяком случае, я после приворота его не разлюбила, как обычно бывает в таких случаях. С каждым днем он мне все дороже и дороже. Но я – здравая девушка, и понимаю, что я некрасива. Что же его держит тогда около меня? Хотела бы я знать ответ на этот вопрос…

Очень бы хотела…

Около книжного магазина сидел дед Минька, местный нищий и наш подопечный. Мы бросили ему в кепку денежки, присели около него и я спросила:

– Ну что, дед Минь, как дела?

– Да ничо, – в его седой бороде мелькала хитрая улыбка, пока он ловко выхватывал наши купюры из кепки, оставляя там медяки. – Сама как?

– Сама трудится, – пожала я плечами и достала из сумки собственноручно приготовленную ватрушку.

– Опять? – скривился он.

– Дед Минь, ну ты ж знаешь, что ничего злого тебе это не принесет, – заверила я его.

На эту ватрушку была сведена нелюбовь мужа к жене, что заказала мне этот обряд, и ее непременно надо было дать нищему милостыней.

– Да знаю я, что мне ничего с нее плохого не будет, – вздохнул дед. – Но уж очень ты, Марья, готовишь погано, уж прости за правду.

Дэн заржал.

Я хмуро на него посмотрела.

– А чего? – сквозь смех сказал он. – Дед правду говорит. Вот только круассаны у тебя классные, да и те покупные.

Я пристыжено заткнулась.

– Ладно, дочка, не печалься, – похлопал меня дед Миня по плечу и храбро принялся жевать ватрушку.

– Я если что – визит к стоматологу оплачу, – тревожно глядя на него, пообещала я.

– Да ладно тебе, – отмахнулся он. – С утра не жрамши, не до хорошего. Попить будет?

– Дэн, – посмотрела я на любимого.

Тот без слов понял, сбегал на угол и принес большую бутылку коки.

– Лучше б пивка взял, – тревожно косясь на меня, прошептал ему дедок.

– Я слышу, – заметила я. – Дед, ты конечно большой, но ведь знаешь, как я к алкоголю отношусь.

– Эх, Марья, – укоряюще посмотрел на меня дедок. – Жизня-то у меня не сахер, вот беленькой сугреюсь с вечерка – глядишь, и повеселей стало!

Мы с Дэном переглянулись и он спросил:

– Опять из дома выгнали, что ли?

Денис у меня очень ответственно подошел к вопросу попечительства над дедом Миней. Побеседовал с его дочерью, от которой дед однажды и сбежал в вольное плаванье, ну и та после беседы с ним была готова хоть черта с рогами приютить – Дэн у меня обаятельный! Материальную помощь опять же подкидывает. Самого дедка устроил лифтером, только тот в первую же смену напился до поросячьего визга, и больше его к честному труду не потянуло.

– Не, Клавка моя за ум взялась, – радостно сообщил дед. – Ко мне как к родному относится.

– Еще б, ты ж ей отец, – усмехнулся Дэн.

– Не, сынок, ты ж знаешь как она меня раньше гоняла, – вздохнул дед Миня. – А чичас по головке гладит, горемычным называет да котлетами кормит. Аж не знаю, куда сбежать от такой заботы.

– Ты у нее побывал, что ли? – недоуменно посмотрела я на Дэна.

Хотя… Котлетками Клавдия своего отца даже после визита Дэна не кормила. Да и Дэн все по вечерам вспоминает, что вторую неделю уже как собирается Клавдию навестить, но никак не выберется, все время я да работа отнимают.

– Не, не был, – помотал он головой.

– В секту попала моя Клавка, тама ей мозги и прочистили, – авторитетно пояснил дед. – Хоть и бесовская секта, а отца везде велят почитать.

– Что за секта? – насторожилась я.

– Да энти… баптисты, – почесал дед седую бороденку.

Я лишь вздохнула. И чего бедных баптистов, к коим я и сама почти принадлежу, некоторые отсталые элементы считают сборищем сатанистов? Непонятно. У нас наркоманы перестают колоться, мужья – гулять от жен, а налоговые инспектора так и вовсе пачками каются во взятках. То есть – положительные результаты – налицо! Зато тот же дед Миня, православный – сидит у книжного магазина с кепкой и по вечерам сугревается беленькой.

Нет, я не хочу сказать что какая-то деноминация хуже, а какая-то лучше! Везде есть истинно верующие, а есть и фарисеи. Но перекрасить всех баптистов в сектантов…

– Ладно, деда, – встала я. – Деньги наши пропить не вздумай – сам знаешь, что будет.

– Злая ты, Марья, – печально ответил дед. – Злая.

– Какой уж уродилась, – ехидно улыбнулась я.

После дяди Мини мы завернули в книжный магазин, я набрала себе новинок, ухитрилась хорошенько поцеловать Дэна между стеллажами и под дикий взгляд молоденькой продавщицы (неужто видела?) мы, смеясь, выбежали на улицу.

– Так чего с дедом нашим будет, если он деньги пропьет? – спросил Дэн, наконец просмеявшись.

– Жесточайшая диарея, – стыдливо призналась я.

– А это чего такое?

– Потом в словаре посмотришь, – потупилась я.

– Это то, что я думаю? – медленно осведомился Дэн.

– Ага, – кивнула я и мы снова заржали.

– Сволочь ты у меня все-таки, Магдалиночка, – утирая слезы, пожурил Дэн.

Я усердно поковыряла носком туфельки асфальт.

– Видели глазки, кого брали! – указала я ему наконец.

Он чмокнул меня в макушку и задумчиво сказал:

– Надо Клавдию-то все ж навестить.

– Конечно надо, – поддержала я его. – Вот завтра и сходим.

Это была классная идея – насчет деда. Однажды я где-то вычитала, что самые крепкие отношения тогда, когда людей связывают общие интересы. Я долго ломала голову – что же это может быть? Я работаю ведьмой, у Дэна – сотовая компания, несколько веток городских телефонов, интернет и спутниковое телевидение. Ну что, что у нас может быть общего? Собачку завести – так у меня Бакс, матерый котяра, ее порвет как газетку. Котенка – его постигнет та же участь, Баксюша у меня ревнивый. Он на Дэна-то до сих пор шипит.

И тогда мы завели деда Миню, который и стал связующим звеном меж нами. Ибо теперь нам приходится его контролировать, читать книги по педагогике и жарко обсуждать методы его перевоспитания.

А получилось это случайно. Мы в тот день сидели на лавочке, ели мороженки, а в нескольких метрах от нас, привалившись к стене здания, сидел нищий старичок с кепочкой у ног.

Я невольно к нему приглядывалась. Уж больно сильно кашлял он на июльской-то жаре. Заваливался куда-то вбок, словно ноги его не держали. Практически не открывал глаз. И чувствовалось, что не пьян он. А уж когда он не отреагировал на то, что мальчишки неторопясь выгребли всю милостыню из кепки – я встревожилась.

– Слышь, – наконец толкнула я Дэна. – Ты как хочешь, но деда мне жалко. Смотри, какой он больной.

– Да придуривается, чтобы денег дали, – пожал он плечами.

Я посмотрела на него долгим взглядом, в котором сквозило беспредельное разочарование, и любимый тут же сорвался с лавочки, чуть ли не на цырлах поскакав к нищему.

– Дед, – потряс он привалившегося к стене старичка. – Дед! Пьяный, что ли?

Дед с трудом открыл красные глаза и очень по-человечески его попросил:

– Мужик, отстань, а? Худо мне.

Тут уж включилась я.

– Худо – с чего? С перепою, водкой отравился, еще что-то?

– Да не, – простонал дед, – повадился на свою голову на стройке ночевать, да видать простыл на холодных плитах.

Мы с Дэном переглянулись, после чего он неуверенно спросил:

– А чего это тебя на стройку понесло? Чего дома не спалось?

Дед посмотрел на него в крайнем изумлении и сердито ответил:

– Да я уж забыл, что такое дом.

И тут Дэн повел себя как настоящий мужчина. Я, если честно, хотела просто положить купюру побольше в кепку, да и все, но Дэн – Дэн устроил деда в больницу. И вовремя – у деда было двустороннее воспаление легких. Врачи вообще любят говорить – мол, еще бы немного – и его б не спасти, сказали они так и в этот раз. Только вот почему-то в этом случае я им поверила. Ну, а пока дед поправлялся – Корабельников, друг детства и стопроцентный мент, пробил нам по своей базе данных дедка, и мы сходили в гости к его дочери. Я скромно молчала во время визита, предоставив первую скрипку Дэну, а уж тот сделал все как нужно. Он терпеливо выслушал жалобы Клавдии на то, что отец не просыхал, пока здесь жил, и слава богу что убрался (1 час 47 минут), на правительство (32 мин) и на бешеные цены в магазинах (48 мин). Он сочувственно кивал, а потом произнес прочувственную речь в стиле пастора Тима, о том что родители у нас одни и их надо беречь. Откуда только таких мыслей-то нахватался – поразилась я тогда про себя. Дело в том, что со своими родителями он бесповоротно порвал, и поделом. Они, собаки этакие, мной попользовались и после этого планировали укокошить.

Клавдия в конце его речи утирала слезы передником и рвалась из дома – искать заблудшего папеньку. А уж когда Дэн недвусмысленно намекнул на то, что будет ходить в гости – и вовсе растаяла.

После этой истории я, честно говоря, здорово задумалась. Раз уж обаяние Дэна таково, что он вполне может уговорить курочку нанизаться на вертел – мои дела плохи. Сколько он со мной будет? Еще день? Неделю?

И вот тогда, дабы укрепить эээ… отношения – я и завела пресловутую трехлитровую банку. Хорошенечко, до хрустального блеска ее вымыла, после чего взяла ножницы, ручку, и достала из Каморки свидетельство своего позора – толстенную, словно Библия, книгу в роскошном кожаном переплете. Эту пакость мне подарили подружки на двадцативосьмилетие, что б им не чихалось, собакам этаким. На черной обложке золотыми витыми буквами было начертано: «Откровения Св. Магдалины», а чуть ниже пояснялось – «Самый полный список моих любовных побед с подробными комментариями, а также ВСЕ, что я знаю о сексе». Замирая от сладкого ужаса – книга была ОЧЕНЬ толстой, и я представляла, сколько выдуманных и смешных историй я в ней увижу, но ведь обо мне, любимой, ай да молодцы подружки! – я открыла книгу и увидела тончайший белоснежный лист. Чистый. Я перелистнула – и там не было текста!

«А, это для заметок пустые страницы!» – догадалась я и принялась листать дальше. Через пару минут я поняла горькую истину. Книга была чиста, как ванна после доместоса.

Так вот, я взяла эту так называемую книгу, варварски выдрала из нее несколько листов и принялась их кромсать пополам. Внутрь половинок писала задание. Чепуху всякую. Типа – попытаться склеить меня в баре, делая вид что мы незнакомы. Потом сворачивала квадратиком и сверху писала «Магдалина» или «Дэн» – в зависимости от задания. Несколько листиков оставила пустыми – подразумевалось, что испытуемый должен проявить креатив. Через пару часов книга здорово похудела, зато банка радовала глаз несметным количеством свернутых бумажек.

В общем, я не знаю, что мне помогло – банка или взятый нами на поруки дед – но пока мой драгоценный от меня убегать не собирается.

Но я все равно настороже!

– Пошли-ка домой, душа моя, – тяжко вздохнула я от таких мыслей и мы, покрепче взявшись за руки, развернулись на сто восемьдесят градусов.

Дома, не успели мы выйти из лифта, я насторожилась.

– Слышишь? – шепотом спросила я у Дэна.

– Ага, – кивнул он.

Из моей квартиры доносился чистый, хрустальный голос. «Аве Мария», красивейшая католическая молитва, я порой пытаюсь ее изобразить, когда никого дома нет. Мне это доставляет удовольствие, а остальные про мои потуги и не в курсе – так что чего стесняться? Да и вообще: «Аве Мария» – не для обычных голосов!

– Божечки, красиво-то как…, – мечтательно улыбалась я, открывая дверь. – Ты с инета скачал?

– Нее, – помотал головой любимый.

– Диск купил? – рассеянно спросила я.

– Да нет же!

– Значит, Сонька привезла, умничка.

Мы зашли в дом, я повела носом и рысцой, не разуваясь, ринулась на кухню.

Картина, что мне предстала, была достойна кисти Репина.

Сонька помешивала что-то в сковородке, выводя голосом сложнейшие рулады, а на стуле около окна сидел Серега, мой сосед и давний поклонник и чуть ли не открыв рот смотрел на нее. Но больше всего меня добил Бакс. Он копилкой сидел на холодильнике, одним ухом явно ловя звуки, а глазом – алчно заглядывая в сковородку. Бакс у меня вообще не дурак – дело в том, что пахло на кухне просто божественно.

«Девочка поет как ангел и готовит как шеф-повар», – скорбно подвел итог внутренний голос.

Через месяц Дэн на ней женится.

Любимый подошел сзади, обхватил меня за плечи и шепнул на ушко:

– Вот это голос у девочки…

«Через неделю», – печально скорректировал итог моих размышлений внутренний голос.

Мама!!!

Я слегка кашлянула и брякнула:

– А вот и мы. Серега, привет!

Троица на кухне дружно вздрогнула.

– Привет, – кивнул сосед и мрачно посмотрел на моего официального бойфренда.

Сонька испуганно посмотрела на меня и залепетала:

– Ой, извините:

– За что извиняемся? – кисло поинтересовалась я.

Та молчала, как обычно покраснев до корней волос.

– Сонь, а чего это ты в сковородке помешиваешь? – вылез из-за моего плеча Дэн.

– Грибной соус, – не поднимая глаз, ответила девица. – Я рулет мясной запекла, к нему самое то будет.

– Уже все готово? – радостно спросил любимый.

– Готово, – робко ответила Сонька.

– Так давай я тебе помогу накрыть на стол! – засиял Дэн.

– Я тоже помогу! – решительно подала я голос.

– Дорогая! – он ловко усадил меня на табуретку. – Не суетись. Отдохни немного!

И мне пришлось как идиотке сидеть и смотреть, как эти двое сноровисто накрывают на стол. Обмениваются словами, соприкасаются локтями, о чем-то договариваются. Интересно, это уже можно рассматривать как связующее совместное звено?

Черт знает…

Но раньше мы с Дэном любили вместе готовить. На соседних досочках строгали овощи, и болтали, болтали. А пока в кастрюльках уютно что-то булькало, доходя до кондиции, мы не теряли время попусту и целовались на угловом диванчике.

А теперь приехала Сонька, и я чувствую себя лишней.

Вот черт!

Рулет был действительно выше всяких похвал. Нежный изнутри, сверху он был покрыт румяной зажаристой корочкой. А грибной соус и вовсе придавал ему божественный вкус.

Парни слопали по кусочку и дружно закатили глаза.

– Сонька, я на тебе женюсь! – промычал Серега.

«Чего??? – завопил внутренний голос. – Это же наш поклонник!!!»

– Эх, Магдалина, чего же ты как София готовить не научишься? – укоризненно сказал любимый.

Это был и вовсе удар ниже пояса.

«Ты заметила – он ее называет не Софкой, не Сонькой, а исключительно Софией?» – меланхолично сказал внутренний голос.

«Это ничего не значит, – с трудом ответила я. – Меня вон тоже все Марьей да Маней зовут, а он полным именем – Магдалиной. И вообще – девушек он называет девушками, а не девками, телками и прочим. Воспитан он так».

«Тебе видней», – явно жалея меня, дипломатично ответил внутренний голос и заткнулся.

Я молча хватала ртом воздух, пытаясь прийти в себя и не сорваться, а Сонька в это время алела как маков цвет от похвал.

– Милые мои, пейте чай и выметайтесь – ко мне через полчаса клиент придет, – хмуро проинформировала я общественность.

Сонька от моего тона побледнела.

Серега внимательно на меня посмотрел и участливо спросил:

– Магдалиночка, у тебя что, неприятности?

– Э! – воскликнул Дэн. – Давай-ка, дружок, я ее сам если нужно пожалею, хорошо?

– Хорошо! – тоном, который говорил что все очень даже нехорошо, буркнул Серега.

Я встала, налила всем чай в кружки – обыкновенного липтона, нечего их сваренным кофе баловать – выставила на стол и задумчиво спросила:

– А чего это я лишнюю кружку налила?

– Это не лишняя, – пояснил Дэн, – это София ушла к себе.

Я посмотрела на ее почти нетронутую порцию и тяжко вздохнула. Девочка смолоду бережет фигуру, не то что я, ем как мамонт, скоро разжирею и Дэн меня бросит.

Подумав, я налила себе минералки.

Дэн внимательно посмотрел на мои действия, после чего со вздохом спросил:

– Чего на этот раз на чай наговорила? Надеюсь, не жесточайшую гм: диарею?

– Чего? – воззрилась я на него.

– Но ты же пить не стала! Значит, дело нечисто!

– Приворот, милый, приворот! – хищно улыбнулась я.

– О-ооо…, – синхронно протянули парни в мгновение ока выдули свой чай.

После чего подозрительно уставились друг на друга.

Я блаженно улыбалась.

– Что, милый, – ехидно сказала я, – это поменяло дело, да?

– Ну, я подумал что ты у меня девушка совестливая, добрая, и не бросишь того, кого приручила, – ответил милый, не отрывая изучающего взгляда от Сереги.

– Да я тебя и так не брошу, – удивилась я.

– Батюшки! – «спохватился» Серега. – Вы о чем – о чем тут говорите? Чай был заговорен? А ведь я его тоже выпил!

– Ну все, – скорбно подвела я итог. – Придется вам, други мои, меж собой договариваться…

– О чем? – холодно спросил Дэн.

– Ну как? – похлопала я ресницами. – Дни делить. Я ведь и вправду девушка совестливая и добрая. Тебе, допустим, понедельник, среда и пятница. Сереге – вторник, четверг и суббота. А в воскресенье у меня выходной и я иду в парикмахерскую!

– Нет, милая, – хреновым голосом, четко проговаривая слова, сказал Дэн. – Ты сейчас же готовишь отворот для своего соседа.

– Ну ты же во все это не веришь, – тон мой был наиехиднейшим.

– Не верю, – медленно качнул он головой. – Вот только всякое бывает.

Тут Серега схватился за сердце.

– Что такое? – всполошилась я.

– Кажется, начинает действовать, – тоном умирающего лебедя проговорил он.

– Я тебе сейчас так подействую! – рявкнул выведенный из себя Денис.

– Брейк! – жестко сказала я. – Чай вы попили, так что руки в ноги и валите отсюда. Дэн, если узнаю что ты на Серегу в мое отсутствие наезжал – поругаемся. Все ясно?

– Вернусь – поговорим, – холодно уронил любимый, вставая со своей табуретки.

Я промолчала, позволив ему оставить последнее слово за собой.

Когда мы вышли в холл, дверь за Сонькой уже закрывалась. Входная. А так же и выходная. Как она умудрилась проскользнуть мимо столовой незамеченной – неясно. Но тем не менее вот она – уже стоит на лестничной площадке, в руке здоровенная дорожная сумка и пытается ногой осторожно закрыть дверь.

– Сонька, – растерянно позвала я. – Ты куда?

Она вздрогнула, обернулась и посмотрела на меня своим котеночьим взглядом, у меня аж сердце защемило.

Парни подскочили к ней и наперебой принялись заводить ее обратно в дом. Та на удивление успешно упиралась, но наконец, не выдержав, подняла на меня отчаянный взгляд и попросила:

– Тетя Магдалина! Ну скажите вы им!

– Чего сказать? – недоуменно спросила я. – Ты куда вообще собралась?

– Так а вы ж меня выгнали, – тихонько пояснила она, низко-низко наклоняя голову.

– Чего??? – возопила я. – Это когда я тебя выгнала???

По Сонькиным щекам уже вовсю катились слезы, но она нашла в себе силы спокойно ответить:

– Вы же сами сказали – мол, пей чай и катись отсюда.

– Да я с тобой помру, Сонь, если ты каждое мое слово будешь так интерпретировать! – завопила я, хватаясь за голову. – Заходи в дом. Я всего лишь имела в виду, что пока у меня клиент – вы все ВТРОЕМ, а не ты одна, посидите в кафе внизу или погуляете по улицам.

– А я предлагаю – в кино! «Ночной дозор» идет! – вылез Серега. – Дрянь, конечно, но…

– Это по книге Лукьяненко? – вскинула Сонька на него глаза.

– Ну!

– Ой, – заулыбалась она. – Я очень хочу его посмотреть, такая книга хорошая!

«У девочки еще и вкус неплох», – тяжко вздохнул внутренний голос.

– Зато кино плохое, – кисло сказала я. – Но ты все равно иди, раз книжка нравится.

– А мне можно? – ухмыльнулся Дэн.

– А ты на ДиВиДи посмотришь, – тут же откликнулась я.

– А у нас есть диск? – озадачился он.

– Нет, – улыбнулась я. – Вот как раз и съезди в магазин, купи его. И софта свеженького посмотри.

Домофон заверещал, и я не глядя ткнула кнопку на аппарате.

– Ну все, други мои, это точно клиент, – подтолкнула я троицу к двери, – задачи всем ясны – так что ариведерчи, и до новых встреч! Дэн – ты через минут сорок можешь возвращаться.

– Через час, – ухмыльнулся он.

– Сорок пять минут – и ищу тебе замену! – нежно улыбнулась я ему.

– Тогда я буду через полчаса, – серьезно ответил он и чмокнул меня в макушку. – Тобой я рисковать не намерен даже шутя.

Тут раскрылись двери лифта, на ковровое покрытие ступил аристократичного вида старичок, сухонький, седенький, и несмотря на жару – в сером дорогом костюме. Он сделал неуверенный шаг вперед и вопросительно посмотрел на нашу честную компанию.

– Александр Васильевич? – улыбнулась я ему.

– Да-да, Машенька, – учтиво склонил он голову. – Простите что я не вовремя, у вас гости…

– Вовремя, вовремя, они уже уходят, – сказала я, выразительно глядя на народ.

– Ваши родственники? – так же вежливо спросил старичок.

– Родственница у меня тут одна – София! – указала я на девушку. – Прошу любить и жаловать, горячо любимая сестричка.

Сонька вскинула на меня глаза, полные беспредельной благодарности, мне аж неловко стало. Ну да ничего, девчонку надо было поддержать, дать ей раз и навсегда понять, что мы – семья. И нечего чемоданы взад – вперед таскать.

– Мда? – неопределенно хмыкнул Дэн, а Серега посмотрел на меня обиженным взглядом.

– А для остальных я, Александр Васильевич, как и для вас – ведьма, – с долей ехидства ответила я. – Пойдемте же, что я вас на пороге держу.

Дэн одарил меня на прощание задумчивым взглядом и вся компания загрузилась в лифт.

А я проводила старичка в гостиную, вытащила ящик с картами и попросила его рассказать о беде.

– Странное тут дело вышло, Машенька, – начал он, глядя на меня темными глазами. – Сыночек у меня, Алешенька, всегда был крайне разумным мальчиком, вот, крайне разумным. Школу закончил хорошо. В институте его хвалили. Я ведь, Машенька, большим человеком был в свое время, только Алешенька сам себе дорогу пробивал, на меня не оглядывался, вот. Хороший он у меня мальчик, все знают.

– И что с ним случилось? – спросила я, втайне желая ускорить повествование.

– Я ваше нетерпение, Машенька, понимаю, – внимательно глянул на меня Александр Васильевич. – Только не ради праздной болтовни я это рассказываю. Я ведь до вас в милиции был, – не взяли у меня заявление, и связи не помогли. Говорят – мол, Александр, он взрослый мужик, имеет право.

– На что? – чуть не взвыла я.

– Так продал он квартиру, Алешенька мой, – вздохнул дед. – Фирму свою и квартиру.

– Брр, – потрясла я головой. – Какой криминал в этом?

– Но ведь мы же с ним не ругались, золотая вы моя, – торопливо начал старичок, понимая, что я его не понимаю. – Мы всегда были в отличных отношениях, а тут я уехал погостить к сестре в Киев на месячишко, возвращаюсь – а квартира продана.

– Квартира ваша, что ли? – начала я проникаться ситуацией.

– Нет, – покачал он головой. – Я на Закатном бульваре живу, а он в центре. Его квартира продана, его, со всей обстановкой. А знали бы вы, Машенька, как он эту квартирку лелеял и холил. Все каких-то дизайнеров нанимал, интерьер разрабатывал, столько денег в нее вгрохал…

– Может, задолжал кому, вот за долги его и…, – начала я.

– Ну о чем вы! – замахал старичок руками. – У него крыша ментовская была, а это вам не бандиты, согласитесь.

Хм… И правда, если ментовская крыша – то это и меняет дело. Менты на счетчик не ставят, имущество за долги не отбирают.

– Так враги, завистники – мало ли их, – снова пустилась я в предположения.

– Думал, – отозвался старичок. – Но тогда – отчего я ничего про это не знал? Отчего его проблемы после его побега не отразились на мне?

– Ну, тогда, вероятно, у парня просто изменились планы, – терпеливо разъяснила я. – Он у вас, я так понимаю, совершеннолетний, и посему имеет право продавать по своему усмотрению свою собственность. Это к юристу не ходи. Продал и переехал в другой город. Ждите письма.

– И вы меня не понимаете, Машенька, – покачал головой дед. – Ну вот сами-то представьте – как бы вы продали свою квартиру, фирму, переехали в другое место и матери ничего не сказали? Даже записочки не оставили? Даже друзьям ничего не сказали?

«А это вариант!» – воодушевился внутренний голос, давно подбивавший меня свалить от матери подальше.

Я слегка усмехнулась. Вот как раз это – я однажды и сделаю.

– Так, Александр Васильевич, – подвела я итог. – Мое мнение – это только мое мнение. Вы ко мне не за этим пришли, верно? Что от меня требуется?

– Разыскать Алешеньку, – твердо ответил дед. – Пусть даже он просто уехал и не пожелал со мной общаться – что невероятно – но тогда пусть он мне об этом сам скажет.

– Разыскать – не гарантирую, – поморщилась я. – За этим – пожалсте в детективные агентства. А я могу просто посмотреть – что с Алешей, определить причины его побега и что с ним теперь.

– Но позвольте, – старичок от волнения аж привстал, – позвольте, Машенька, мне говорили, что вы однажды делали вызов в подобной ситуации – человек через несколько дней с другого конца страны приехал! Ноги сами его принесли!

– Тогда я помоложе была, – пожала я плечами.

Вызов делать – это надо неделю поститься до, и три дня в течение ритуала. Поститься – это не только не есть, но и в телесном плане. Да Денис за полторы недели воздержания от меня сбежит! Да, вызов крайне хорошо оплачивается – но так рисковать Дэном я не могла. Ну получу я за вызов десятку – и что, утешат меня эти баксы потом?

Простите, но Дэн для меня приоритетнее.

– Так а что же делать? – устало посмотрел на меня Александр Васильевич.

Я задумалась, после чего сказала:

– Давайте так. Я сейчас посмотрю на картах, все запишу, и договорюсь с кем-нибудь из наших, чтобы они вам помогли. Это в случае, если действительно вызов требуется.

– Как не требуется, конечно требуется, вот, – вскинул он на меня глаза.

Я промолчала. Если Алешенька его, допустим, мертв – то тут только некромант поможет. Но все это только мои предположения, так что, взяв из ящичка первую колоду, я протянула ее Александру Васильевичу.

– Молча перетасуйте, думая о сыне, потом отдадите мне, – велела я.

Он взял, принялся как-то неумело перемешивать карты, они валились из его рук, он суетливо пытался их поднять, я быстро выхватила их сама. В общем, нервозность какая-то в старичке была.

В конце концов он сдался, отдал мне карты и сказал:

– Да я бы и сам карты поднял, что же вы…

А я уже разложила выпавшие карты и внимательно их смотрела.

«То ли я дура», – подумалось мне.

Я вскинула глаза на Александра Васильевича. Он пристально смотрел на меня.

Нахмурившись, я подала старичку другую колоду.

– Перетасуйте-ка, – попросила я.

Его руки принялись споро мешать карты, а сам он с видимым безразличием спросил:

– Машенька, голубушка, а что вы уже увидели?

– Надо уточнить, – задумчиво сказала я и взяла у него колоду.

Прикрыв глаза, я принялась за раскладку на тринадцать. Не глядя вытаскивала карты, выкладывала их полукругом, после чего отложила колоду и принялась анализировать картинку.

– Что-то видите? – нервно спросил дед.

– Вижу, – спокойно ответила я. – С сыном вашим вы расстались пятнадцать минут назад, он вас сюда и привез, и ждет на машине неподалеку. Оплатите мне сеанс и убирайтесь на все четыре стороны. Нормальную вы мне сказку рассказали, браво. Я даже поверила.